…Около девяти вечера, буквально рыдая в душе от бессилия помочь хоть кому-то в данной ситуации, Анна снова попыталась позвонить Дербеневу. Безрезультатно. Тогда она решилась набрать номер Кости, но его телефон был занят. Поставив перед собой цель разыскать Николая во что бы то ни стало, она пошла на крайнюю меру и позвонила Кравченко. Кратко сообщив ему, что Вера Ивановна находится в больнице и завтра ей предстоит сложная и непредсказуемая по своим результатам операция, она попросила найти Николая Степановича. Посмотрев в сторону проголодавшегося за день кота, активно очищающего миску от «Вискаса» она на секунду отключилась. Горечь от прошедшего дня могла сравниться лишь с несколькими днями всей ее прожитой жизни.
Звонок телефона заставил ее вздрогнуть.
— Анна, я уже у подъезда, — услышала она в трубке голос водителя.
— Хорошо, сейчас закрою дверь и спускаюсь, — ответила она и машинально повторила набор цифр Дербенева.
— Николай? — уточнила она на всякий случай.
— Аня?! — донесся из трубки зычный встревоженный голос. — Что случилось с Верой?!
— 3 —
…Ночь для Анны прошла словно в дурном сне.
Первое, что она сделала, вернувшись в квартиру Галины, накапала в стакан валерьянки и отправила спать Машу. Она прекрасно понимала, что сейчас творится в ее душе, как и помнила о том, что не так давно девушка уже пережила один стресс, от которого с таким трудом оправилась. Убедившись, что Маша перестала всхлипывать и уснула, Анна плотно закрыла дверь в комнату.
Маленький Ванечка спал беспокойно, постоянно раскрывался и кашлял. По всей видимости, он страдал холодовой аллергией. В небольшой двухкомнатной квартире панельного дома было прохладно, и Анна сама успела замерзнуть за те несколько минут, что поднималась к ребенку. Постояв очередной раз на полу босиком, она поняла, что если что-то не придумает, то просто заболеет сама. Ничего другого, как разложить диван и уложить мальчика рядом с собой, в голову не пришло. Согревшись рядом с малышом, ей, наконец, удалось уснуть на пару часов.
Вскочив около семи, она сварила для Вани кашу и разбудила Машу.
— В котором часу приходит няня? — спросила она.
— В половине девятого.
— Тогда ты ее дождись. Ваня проснется — покорми, каша на плите. Да, самое главное: на всякий случай надо вызвать врача. Температуры вроде нет, но кашель у него нехороший, внутри все хрипит и хлюпает.
— Хорошо, — Маша протерла глаза и встала с постели. — Галя мне записала телефон детской поликлиники.
— У тебя когда экзамен? — спросила Анна в прихожей, набрасывая на плечи дубленку. В Киеве, как и в Минске, было не жарко, и мысленно она не раз поблагодарила Лену за то, что та уговорила ее купить что-то потеплее. — Послезавтра? У тебя еще есть время выучить даже китайский! — попыталась она пошутить. — Значит, так. Я на работу, затем к маме в больницу. Дождусь результата и, как только приедет твой отец, вернусь сюда. Тебе буду звонить, ты уж как-нибудь готовься к экзамену и собери с няней все его вещи, — открыв дверь, она обернулась и произнесла успокаивающе: — Все будет хорошо. Я это чувствую.
Маша благодарно улыбнулась. Она просто не представляла, что бы делала эти дни без Анны.
Машина Петра уже стояла у подъезда.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Заедем в офис, надо забрать почту, потом на завод и сразу в больницу. В котором часу оперируют Веру?
— Оля не говорила, — ответил водитель, не без труда выруливший с заснеженного двора. — Там у них, как на конвейере: стоят босиком, на кафельном полу и ждут очереди на стол. А столы все заняты, и каталок не хватает, потому что развозят уже оприходованных. Но вы не волнуйтесь, ей Ольга укол сделает и «вырубит» еще в палате, чтоб ничего этого не видела. И в реанимации за ней присмотрит, она и за Галиной приглядывает. Это ж надо, совпадение какое! Но у Веры Ивановны, даст Бог, все будет хорошо, а вот Галина опоздала… Ей еще осенью нужно было оперироваться и облучение делать… Что теперь с мальчонкой-то будет? Никому он не нужен на этом свете, кроме мамки.
Анна закрыла глаза и замерла: проведя ночь рядом с малышом, постоянно трогая его ручки и лобик, ей вдруг показалось, что она и сейчас слышит его хриплое дыхание. Защемило сердце. Одновременно в груди стала нарастать волна протеста.
— Я одного не понимаю, как Николай мог оставить их без помощи?
— Почему без помощи? — не согласился Петр. — Деньги он ей хорошие передает. И на еду, и на одежду хватает. Квартиру купил: маленькая, но своя. А то, что не нужны они ему, так это вы верно заметили… Зол он на них, особенно на Галину. Я уж молчу про тех выродков, что Вере Ивановне фотографии подкинули.
— Так значит, все кругом виноваты, а он чист и невиновен! — неожиданно вскипела Анна. — Какая удобная у мужчин философия! Предположим, она сама его в постель затащила, в чем я сильно сомневаюсь, но он чем думал? Головой? Я видела Галину на фотографии: да она и в подметки Вере не годится! И куда его глаза смотрели?
— А он света белого не видел, — как ни в чем не бывало спокойно ответил Петр.
— Это как?
— Анекдот такой есть. Приводит Марь Ивановна детей в зоопарк: ну там птички, обезьянки. Переходят к вольеру, где животные покрупнее, а там козел с козой в любовь играют. Ну, дети к ней с расспросами: «И что же это они такое делают?». Марь Ивановна растерялась, покраснела и отвечает: «Вот та козочка что внизу, расслабляется. А козлик сверху смотрит, где травка позеленее». Тут Вовочка не выдержал и возмутился: «Марь Ивановна, какая травка? Да он света белого не видит!» Так что тут у нас с вами беспредметный разговор выходит. Я, конечно, со свечкой не стоял, но чтобы понять, отчего мужики такие штуки выкидывают, надо мужиком родиться.
Анна замолчала. Что она могла сказать в ответ? Тема о мужчинах и женщинах как представителях разных планет уже давно набила оскомину. «Сколько же можно искать с ними компромисс? Как хочется иногда простого взаимопонимания…»
…Николай прошел паспортный контроль по дипломатическому коридору и остановился в ожидании Крылова. Бдительные пограничники наотрез отказались пропустить вместе с ним представителя другой иностранной державы, не обладавшего никаким громким политическим статусом.
С раннего утра, начиная с выезда из Хинтерглемма, они почти не разговаривали друг с другом. Каждый был погружен в свои мысли и переживания, которые смешивались, дублировались, наполнялись образами близких и случайных людей. Периодически впадая в дрему, открыв глаза, то один, то другой порой не могли отличить явь от сна и снова погружались в непонятный мир странных сновидений.
Правда, накануне они успели вдоволь наговориться. Нервничая, Николай бесконечно с кем-то связывался по телефону, поднял на ноги знакомых в Киеве, перезванивал Анне, Маше, Петру, всем, кто хоть как-то мог помочь в данной ситуации. Развив бурную деятельность, он словно пытался убежать от угрызений совести, которые копились в нем и которые долгое время прятал за важностью не терпящих отлагательства государственных дел.
В Австрии, за тысячу километров от дома, никаких дел не было, оттого ощущение, что все самое дорогое и важное осталось в Киеве, усиливалось, давило, наваливалось сверху нестерпимой тяжестью. Две женщины, одной из которых уже был объявлен приговор, а другой еще только предстояло его выслушать; маленький мальчик, имевший отца, но не нужный ему; дочь, буквально разрываемая всеми на части. Плюс ко всему Анна, которую угораздило вмешаться во всю эту кутерьму на самом пике ситуации.
«Удивительный она все-таки человечек, — подумал Николай, нетерпеливо поглядывая в сторону выхода из закрытой зоны. — Три года ни слуху, ни духу, исключая краткую встречу в Париже, и вот на тебе! Нет, не зря она появилась в нашей с Верой жизни. Как же ее Костя упустил? — перепрыгивал он мысленно с одного на другое. — Со мной поехал, Олега, из-за которого столько копий было сломано, не задумываясь, оставил на Светлану. А вдруг она передумает и вместо Минска увезет его в Штаты? Вера Верой, только Костя в первую очередь хочет Анну увидеть. Поздно понял, что таких, как она, в мире раз, два и обчелся… А ее-то Балайзер практически удочерил и ни за что обратно не отпустит… Но что делать с мальчиком? Куда его девать? Господи, только бы у Веры все было хорошо! А дальше что-нибудь придумаем…»
В аэропорту их встречал Кравченко на машине Николая, с его водителем и в сопровождении его охраны. После развода с Верой прежний водитель, с которым он отъездил много лет и которого в свое время устроила на работу Вера, просто и без обиняков отказался возить народного депутата, аргументировав это возросшей ответственностью. Первым желанием Дербенева было его уволить, но, остыв, он сменил гнев на милость: преданности этого человека бывшей жене надо было отдать должное. Он знал связывавшую их давнюю историю, как знал и то, что, оставаясь формально водителем нового генерального директора, Петр не оставлял без внимания Веру, оказывая ей любые услуги, будь то неожиданная поездка за город или обыкновенная течь водопроводного крана. Кто мог подумать, что ей понадобится помощь не только Петра, но и его жены!
— Аня, ну что там? — позвонил он, едва сев в машину. — Выходит из наркоза? А как анализ? Через час? Хорошо, мы как раз будем на месте… Как? — Николай посмотрел на напряженно прислушивающегося к разговору друга. — …Заболел? — повторил он вслух очередную неприятную новость. — Хорошо, делай, как знаешь…
— Что еще случилось? — не вытерпел Костя.
— Ребенок Гали заболел. Всю ночь кашлял, сейчас с ним Маша с няней, врача из поликлиники вызвали… Сказала, что я должен обязательно навестить и Галю.
— Она права, — заметил Костя, повернув голову к окну. — Она как всегда, права… Только не надо забывать, что ребенок Гали и твой ребенок. После больницы мы поедем к нему, даже не возражай.
— Хорошо, — автоматически согласился Дербенев. — Дурацкое положение…
— Ты сам создал этот клубок и сам должен его распутывать. А не Аня с Машей. — Крылов повернул к нему голову и потянулся в нагрудный карман за телефоном. — Виктора надо предупредить что я в Киеве.
Уставившись взглядом в одну точку на стене, Анна сидела на кушетке в больничном коридоре и ждала Ольгу. Переживая за подругу и за результат исследований, она находилась в крайне удрученном состоянии еще и оттого, что ей пришлось увидеть и услышать в онкологическом диспансере. Женщины лежали в коридорах буквально вповалку: не хватало не только каталок, но и кроватей.
«Господи, и за что же им терпеть еще и такое?» — только подумала Анна, как услышала над ухом хриплый низковатый голос.
— Не расстраивайся, милая, что на роду написано, то и будет. Рядом с ней на кушетку присела женщина в возрасте, выглядевшая для данного заведения весьма необычно: высоко поднятая голова, толстый слой пудры, яркая помада, по-модному заколотые на макушке окрашенные в рыжий цвет волосы. Белые носки и расшитый золотом роскошный халат довершали картину. «То ли у нее крыша поехала, — мелькнуло у Анны, — то ли такая необычайная стойкость духа? Чего здесь только не увидишь!»
— На консультацию к кому пришла? — женщина сразу перешла на «ты».
— У меня подругу утром прооперировали. Жду результата.
— Ясно. Вообще, надо отдать должное этим садистам: отходняк после наркоза почти безболезненный, да и швы «заваривают», замазывают зеленкой и никаких бинтов. Правда, мы, бабы, народ мужественный. Вот смотри, — кивнула она в сторону молодой женщины в кокетливо завязанной на голове косынке и в цветастом шелковом халате. — Артистка, совсем молодая. Лысая после химии, а все руки в браслетах. Ты бы цепляла на себя браслеты в таком состоянии? А о роли в спектакле и о том, чтобы тебе заказали удачный парик? То-то! В нашем отделении одна бизнесвумен купила сразу три бригады врачей, и ей за раз удалили обе груди и «низ», — услышав эти слова, Анна дернулась. — Барышне лет 30, детей нет, и никаких жалоб на судьбу. Надо — значит, надо. Едва от наркоза отошла, и на работу. Ее каждый день водитель забирает на несколько часов…
Анна отрешенно слушала женщину и скользила взглядом по проходившим мимо пациенткам диспансера. У каждой из них за плечами осталась своя прожитая жизнь, своя счастливая и не очень судьба, но вот их жизненные пути пересеклись, уравняв в страданиях успешных и не очень, обеспеченных и влачащих жалкое существование. А уж кого и что ожидало в будущем, никому не было ведомо, перед поставленным диагнозом все были равны.
— …Химию мне не делали, потому что я аллергик, — словно разговаривая сама с собой, изредка покашливая, продолжала женщина. — Делали облучение. Сплошной поток, пока одной делают процедуры, другая уже над ней стоит, потому что в процедурной нет не только свободной койки, но даже стойки для капельницы. А сюда я попала по страшному блату. Какой, ты думаешь, был блат? Завхоз! Сосватала соседка, которая может все, а ей самой пару лет назад весь «низ» удалили.
Анну снова передернуло. Привыкнув пропускать людские страдания через себя, она почувствовала, что ей становится дурно. Не замечая состояния соседки, женщина сделала паузу и, проводив взглядом мужчину в белом халате, продолжила:
— Так о чем это я? Ах, да. Корпус, где делают облучение, большое серое здание, а к нему еще пристроены помещения с пушками и т. п. Делали пять сеансов перед операцией, как сказали, «для хирурга», — наверное, чтобы локализовать опухоль. И после операции. Конечно, было очень плохо, и мне пришлось там лежать, потому что после облучения ехать невозможно. Кстати, за три года до операции мне удаляли лимфоузел под левой рукой. Отправляли на маммограмму в Институт онкологии на Ломоносова. Делали три раза — все нормально. Но был там один старикашечка, вот он и говорит: «Мне не нравится, переделайте». Я пожаловалась на него своему знакомому «рентгенщику», что, мол, совсем старый идиот с ума выжил, все же нормально на снимках. А он мне отвечает:
«Плохо, если ему не нравится». В общем, вот что такое руки. Ему никаких снимков не надо было делать, никаких анализов… А мне тогда удалили только уплотненный лимфоузел. Снимки-то были нормальные. А операцию по удалению груди сделали только сейчас, три года спустя. Честно говоря, поздновато. Вот так… — женщина мелко закашлялась.
Анна осмотрелась в поисках места, куда можно было бы укрыться от такого соседства. Слушать дальше было выше ее сил.
— Аня! — в длинном коридоре с бумажками в руках показалась Ольга. — У Веры все хорошо! Все очень даже хорошо, просто замечательно!
Красивая женщина в голубой медицинской униформе подбежала к вскочившей с места Анне и крепко ее обняла.
— Боже мой! — прослезилась та. — Я верила, я знала, что с ней ничего не должно случиться!
— С каждым может случиться, деточка, — заметила женщина и тоже встала с кушетки. — Повезло вашей подруге… Ну, дай ей Бог здоровья! И вам, и вам, Ольга Александровна.
— Кто это? — смахнув слезу, посмотрела ей вслед Анна.
— Просто потрясающая женщина! — вздохнула Ольга. — Хохмачка по жизни, убежденная старая дева с кучей кавалеров. Постоянно в курсе всех новостей, хороших постановок, книг, выставок. Еврейка и антисемитка, как она себя называет. Вся родня за границей, а она принципиально осталась.
— Она кашляет, говорит, аллергия.
— Метастазы в легких, — пояснила Ольга. — Она пока еще не знает, но догадывается.
— Очень хотелось бы, чтобы она жила, — на глазах у Анны снова навернулись слезы.
— Хотелось бы… Вот видишь, у Веры Ивановны все хорошо, и, даст Бог, через недельку и выпишем. А вот у Галины… Удалять опухоль не имеет смысла, только намучаем. Вера пока в реанимации, но я ее завтра к себе поближе заберу, а Галю придется на другой этаж переводить, ей здесь делать нечего… Ну, пойдем, обрадуем Веру Ивановну, по времени она должна уже отойти от наркоза. На ночь сделаем хороший укольчик, и будет спать до утра.
— Я вчера Николаю Степановичу позвонила. Он уже прилетел, скоро будет здесь, — словно оправдываясь, сообщила Анна.
— Знаю и считаю, что правильно, — поддержала ее решение Ольга. — Ей сейчас нужна его поддержка. Вот только надо ей как-то намекнуть о его приезде, сделаешь?
Анна кивнула головой.
— Ванечка заболел. Что с ним теперь будет? — тяжело вздохнула она, спускаясь по лестнице.
— Ох, не знаю! Что бы ни было, а для Николая Степановича он родной, пусть сам со своей совестью разбирается, — ответила Ольга.
Вера отходила от наркоза в двухместной палате, где вторая кровать пока еще пустовала. Поправив наброшенный на плечи белый халат, Анна прошла к постели и присела на придвинутый стул.
— Вера Ивановна, — позвала стоявшая у нее за спиной Ольга. — Просыпайтесь!
Вера открыла мутные глаза и попыталась сконцентрировать взгляд. Едва у нее это получилось, медленно растягивая губы на мертвенно бледном лице, она слабо улыбнулась.
— Ну, вот и замечательно! — Ольга подошла ближе. — Все у вас в порядке. Вера Ивановна, слышите? У вас все в полном порядке, — медленно и четко выговорила она каждое слово в отдельности. — И жить вы теперь будете долго и счастливо. Смысл слов медленно доходил до Веры.
— Спасибо, Олечка, — тихо прошептала она.
— Да мы-то что! Мы просто сделали свое дело: лишнее отрезали, нового ничего не пришили, — пошутила она. — А вообще, как это ни цинично, я даже рада, что хоть чем-то смогла вам помочь. Если бы не вы, не было бы у нас с Петром счастья.
— Я просто работала…
— Аня, ты что-то хотела сказать? Вы здесь поговорите, только недолго, — с этими словами Ольга многозначительно посмотрела на Анну.
В этот момент в дверях палаты показалась каталка, на которой санитарки привезли очередную, только что прооперированную женщину и с помощью Ольги переложили на кровать.
— Как Маша? — первым делом спросила Вера. — Как ее сессия?
— Послезавтра экзамен. Через час закончится консультация, и сразу приедет к тебе. — Анна собралась с духом и, посмотрев Вере прямо в глаза, добавила: — Николай тоже знает и с минуты на минуту будет здесь.
Вера долго молчала.
— И что он сказал? — наконец спросила она.
— То же, что и всегда, — улыбнулась Анна, погладив пальцы на ее руке. — Что не может без тебя жить. Первым же самолетом вместе с Костей вылетели из Австрии. Ругался, что ему не сразу дали знать о твоей болезни, — снова улыбнулась она. — Я даже не подозревала, что он может так ругаться!
— Громко, — подтвердила Вера. — Когда он чувствует свою вину или бессилие, он всегда ругается. Но его сюда нельзя, — взглянула она на соседнюю кровать. — Он шумный, никому не даст покоя!.. Я… Я нормально выгляжу? — разволновалась она.
— Для человека, только что отошедшего от наркоза, ты выглядишь просто чудесно! — подбодрила ее Анна, понимая, что настоящей женщине хочется быть привлекательной в любом состоянии.
— Последний раз я видела его в ноябре… По телевизору… По-моему, он похудел.
— Конечно, похудел! — поддакнула Анна и поправила подушку. — От переживаний все худеют.
«Так ему и надо!» — захотелось добавить ей.
— Анна! — заглянула в палату Ольга. — Тебе пора!
…. — Все, дорогая, держись. Мы еще попируем у тебя дома. Пока! — она коснулась губами Вериной щеки и, улыбнувшись на прощание, скрылась за дверью.
В коридоре ее ждала встревоженная Ольга и, крепко ухватив за руку, без лишних слов потянула за собой по длинному коридору Минув несколько дверей, она открыла ключом дверь с надписью «Старшая медсестра» и, толкнув ее внутрь, шагнула следом, в комнате царил полумрак.
— Вот! Вот вам Анна! — громко зашептала она. — Но если вы не успокоитесь, я вызову милицию!
— У него депутатская неприкосновенность, — донесся из глубины комнаты насмешливый голос Крылова.
— Это же форменное безобразие! — не находя слов от возмущения, Ольга щелкнула выключателем. — Чуть дверь в отделение не выломал!
— Именно этого Вера и боялась, — зажмурившись от яркого света, заметила Анна.
— Как она?! — бросился к ней Дербенев и крепко схватил за плечи.
— Вот Веру так обнимать не советую, — повела она плечами. Хватка ослабла. — Капельницы пообрываешь. Успокойся, все нормально. Ждет… И здравствуйте, Николай Степанович.
Дербенев отстранился, оторопело посмотрел на нее и снова прижал к себе, но уже гораздо мягче.
— Здравствуй, здравствуй, дорогая Аня, — произнес он поверх ее головы. — Ты как ангел. Всю дорогу думал: ну почему ты всегда появляешься в моей жизни в самый трудный момент?
— Судьба у вас такая, Николай Степанович, — устало ответила та и, поймав теплый взгляд Кости, улыбнулась ему из-за широкого плеча Дербенева.
— Э! Так не годится, — не выдержал он и перетянул ее к себе. — Разве за ним успеешь? — поцеловал он ее в лоб. — И ты хороша. Вроде как не глуп, а до сих пор не знаю, куда же тебя занесет: в Минск, Нью-Йорк, Киев? Ты почему не позвонила? — мягко пожурил он.
— Ты просил написать, я и написала, — Анна подняла взгляд и, заметив искорки смешинок в его глазах, снова улыбнулась. — А теперь спокойно переодеваешься, — обратилась она к Николаю, — и тихо, как мышь, идешь следом за Ольгой. И запомни, ты здесь не начальник, здесь чужая территория и лучше здесь не скандалить.
Ольга достала из шкафа халат, пододвинула большие кожаные тапочки и благодарно посмотрела на Анну. Покорно, точно маленький ребенок, Николай переобулся в растоптанную обувь, просунул руки в халат и напялил медицинскую шапочку, которая из-за маленького размера стояла на голове как кастрюля.
— Нет, ты не врач, ты — повар! — рассмеялся Костя. — Иди. Мы тебя здесь подождем.
— Нет, я не могу ждать, — произнесла Анна озабоченно, когда закрылась дверь за Дербеневым. — Мне надо ехать.
— Я могу поехать с тобой? Все равно к Вере меня сегодня не пропустят.
Анна заколебалась.
— Хорошо.
Петр ждал в условленном месте, у выхода из приемного покоя.
— Теперь за мальчиком, — устало попросила его Анна и пояснила Косте: — За сыном Николая… и Галины. Я с няней минут сорок назад разговаривала, и было слышно, что он просто задыхается от кашля. Такой маленький и такой больной. Смотришь на него, и сердце просто разрывается. Да еще ни отца, ни матери… скоро не будет…
«Как же ее на всех хватает? — подумал в машине Костя. — Совершенно чужой для нее ребенок! И это не просто материнский инстинкт. Она никогда не сможет пройти мимо чужого горя, будь то больной внебрачный ребенок Дербенева, будь то Саша со схватившим ее в поликлинике сердечным приступом…»
Почувствовав прилив нежности, он придвинулся ближе и привлек ее к себе. Анна покорно склонила голову ему на плечо.
— Мать Тереза ты моя,
—погладил он ее по волосам и поцеловал в макушку.
— Ты здесь надолго? — поинтересовалась она и вдруг встревожилась: — А где Олег? Ты ведь с ним собирался в горы?
— Остался в Австрии со Светланой. Селиваны уже третью неделю в Европе. В субботу Светлана полетит в Минск и привезет Олега, — разъяснил он спокойным голосом. — Она его мать, пусть побудут вместе пару дней.
«Как все переменилось, — грустно подумала Анна. — Четыре года назад он и слышать не хотел о том, что у Олега есть мать, а когда я попыталась доказать обратное, все и завертелось».
Каким-то неведомым чувством Костя уловил ее мысли и, прижавшись губами к ее виску, обнял еще крепче.
— Не думай ни о чем, пожалуйста, — прошептал он ей на ухо, заметив, как повлажнели ее глаза. — Сегодня я в первую очередь летел к тебе. Для меня это намного важнее и сильнее, чем страх, что Светлана увезет Олега с собой.
— Приехали, — раздался голос Петра. Анна и не заметила, как машина подъехала к знакомому подъезду.
— Я с тобой, — первым вышел из машины Костя.
— Как хорошо, что вы приехали! — встретила их у порога пожилая женщина-няня. — Полчаса назад приходил врач из поликлиники вызвал «скорую». Те хотели забрать мальчика с собой, но я не разрешила! Ему сделали укол, вроде успокоился и уснул, но дышит так тяжело, страшно слушать! Врач приказал дождаться матери и, если снова начнется кашель, тут же ехать в больницу: ему под капельницу надо, бронхоспазм снимать… А мать-то сама в больнице! — почти причитала женщина. — Ну, все. Я поехала, а вы уж тут сами решайте что делать. Вещички мы с Машей утром собрали, новый адрес у меня записан, завтра к девяти приеду, мне туда даже ближе от дома. Ну, а если, — она посмотрела в сторону комнаты, где за закрытой дверью спал ребенок, — если в больницу попадете, пусть меня Машенька предупредит. Бедное дитятко! Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Спасибо вам, — поблагодарила Анна и закрыла за женщиной дверь.
Разувшись, она подошла к спальне, прислушалась и заглянула внутрь: в свете ночника в углу была заметна детская кроватка. Анна на цыпочках подошла поближе и замерла. Хрип, доносившийся из тельца мальчика, был таким шумным и тяжелым, что ей стало страшно.
— Это он так дышит? — не поверил Костя, незаметно оказавшийся у нее за спиной.
— Он, — кивнула она головой и, поправив одеяло, потянула его за рукав. — Ничего не получится, — произнесла она за дверью. — Я даже не представляю, как его в таком состоянии перевозить, ничего подобного не видела! Снова вызывать «скорую»? — ища совета, спросила она у него.
— Не спеши. Пусть пока спит, а там посмотрим.
— Пошли чаю выпьем, что ли?
— Пошли. Честно говоря, есть хочется.
— Мне тоже, но, по-моему, в этой квартире, кроме детского питания, ничего съедобного нет.
— Согласен на манную кашу, — пошутил Костя. — Нас кто-нибудь сменит?
— Боюсь, что нет. Мы с Машей договорились, что я привезу Ваню к ним. Сейчас Петру позвоню, пусть домой едет. Может, тебя в магазин отправить?
— Это идея. А где он есть поблизости?
— Если бы я знала!
В этот момент из спальни донесся странный звук. Толкнув дверь, Анна в один момент подлетела к детской кроватке. Сидя посредине матрасика, малыш заходился в приступе кашля и одновременно судорожно плакал. Подхватив его на руки, она беспомощно оглянулась на Костю.
— «Скорую»! Звони в «скорую», иначе он задохнется!
Крылов заметался по квартире в поисках телефона. Нигде его не обнаружив, он бросился в прихожую к мобильнику, который тут же зазвонил в его руках.
— Вы где? — услышал он голос Николая.
— Коля! Давай срочно сюда! Ну, на квартиру к Галине. Ваня серьезно болен, мы собрались «скорую» вызывать!
— Не понял…
— Да что ты не понял?! — разозлился Крылов. — Ребенок болен. Галя, сам знаешь где! Теперь понял?!
— Что с ним? — после паузы глухо спросил Дербенев.
— Не знаю! Если бы я разбирался в детских болезнях, не был бы кандидатом технических наук! Кашель сильный, задыхается и плачет все время! Ну, чего молчишь, папаша хренов?!
— Не наезжай… Значит так, «скорую» я сейчас сам вызову, из своей санчасти, и приеду минут через двадцать. Только… Только без меня мальчика не отдавайте.
Пятнадцать минут, пока приехала бригада врачей, показались Анне с Костей вечностью: передавая ребенка из рук в руки, они пытались его успокоить, напоить, согреть, завлечь чем-нибудь. Но малыш не унимался, широко открыв рот, пытался дышать и продолжал из последних силенок хрипло плакать.
Долгий звонок в дверь показался им самым желанным на свете.
— Вы родители? — уточнил врач, едва переступив порог и сразу оценив состояние больного ребенка. — Как же вы могли довести его до такого состояния?
Костя с Анной растерянно переглянулись.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |