— Насть, я тебе скажу кое-что, а ты можешь даже не отвечать. Там где Санька вырос, парень полюбивший девушку никогда не посмеет просить у ее родителей руки, не заручившись предварительно согласием любимой. К родителям идут, когда неважно, хочет девушка замуж или нет. Когда насильно выдают.
Настасья не глупа и сразу все понимает. Резко хватается за все подряд — картошка, свекла, хлеб, посуда, чашки, хватается и тут же бросает. Наконец, замирает, с надеждой смотря мне в лицо.
— И что делать?
— Скажи ему, что согласна. Или скажи, пусть к родителям твоим сразу идет.
— Но… столько времени прошло. Может, он…
— Но он же тебя не выгнал.
— Да, но…
— Ну, как хочешь. Можешь вести себя как дура и продолжать не замечать очевидного.
Она вдруг фыркает и тааак смотрит на меня.
— Судя по всему, — голосок у нее, оказывается, бывает весьма едким. — Я тут не одна такая… дура.
— Ты о чем?
— Да так… слышала вчера кое-что, когда вино им таскала. А таскала часто.
— И что ты слышала?
— Не скажу. Они с Саньки слово взяли молчать, и я буду делать все, как он обещал.
— Ну, скажи, — вдруг прошу, — помоги мне, я ведь тебе помогла.
Вдруг в ее глазах слезы мелькают.
— Так нечестно, — шепчет.
Через пару секунд отступаю. И правда, нечестно, сделать что-то хорошее, а потом плату за это просить. Нечестно даже в такой сложной ситуации, как моя. Как не повезло, знала бы заранее, что она что-то слышала, поменялась бы секретом на секрет. Но так…
Я сразу извиняюсь, а тут и топот с лестницы раздается, вперемешку с жалобными стонами. Санька вваливается на кухню, натыкаясь на стены и ревя, как медведь-шатун.
Смеха удержать не удается. Он падает рядом на лавку, а Настасья уже тащит кружку холодного кваса. Одной мало, брат выпивает за один присест и тогда получает сразу целый кувшин.
Вот, третья кружка кваса привела Саньку в более-менее устойчивое состояние, глаза прояснились и смотрят вполне осознано. Зачем же морщиться и отворачиваться? Думает, пожалею? Как бы ни так!
— Сань, и что вчера творилось? — невинно спрашиваю. — Чего они от тебя хотели?
— Только не сейчас, — стонет мой несчастный брат. Зря!
— Сейчас. Во сколько обоз, который меня должен забрать? Они все знают?
Он немного молчит, смотрит уже серьезно.
— Да, они все знают. Ты не поедешь с обозом, а поедешь дальше с волками.
Вначале я не верю. Ждала, конечно, какой-то гадости, но такого?? Мой брат переметнулся на другую сторону?
— Сань, я не понимаю! Вчера еще ты меня всеми силами уговаривал бежать пока не поздно, а сегодня? Что случилось?
— Был не прав, — Санька задумчиво щупает левый глаз, как будто проверяет, на месте ли тот.
— Объясни, почему.
— Не могу, я обещал.
— Да что значит, не могу? Дело меня касается! — вдруг злюсь я. — Что вы все сговорились, передают туда-сюда как предмет и даже не спрашивают! Как… ты мог?!
— Ой, Дарь, — невозмутимо вздыхает Санька, укладывая голову в ладонь. — Послушай меня, я ведь тебя люблю. Слушай: верь им, как мне. Все, что волки говорят, я одобряю. Каждое слово. Поняла? А после завтрака тебя приоденем, отправишься в таверну и скажешь, что согласна ехать с ними дальше.
Брат очень внимательно смотрит на меня.
— Поверь мне, Дарь.
И я… верю ему. Никогда никто не заботился обо мне больше. Продать свое дело, чтобы попытаться спасти сестру от ужасной чужеродной напасти способен далеко не каждый. Кому же еще верить? И еще. Я не хочу, чтобы из моей жизни исчез он… исчез Радим. Вчера ночью представила, что его не будет рядом и… это было страшно.
Ну а с остальным все равно разберусь рано или поздно. Нету такого секрета, о котором, в конце концов, кто-нибудь не проболтается.
Хорошо, сделаю, как сказал Санька. Киваю.
Настасья ставит перед ним тарелку с молочной кашей, как будто он маленький. Санька с детства такую не любит, но надо же, ест! Жует тщательно, хотя и без удовольствия.
Прилежно очистив тарелку и запив чаем, отрывает наконец от Настасьи глаза и ведет меня в магазин. Я сюда только разок заглянула, когда приехала, а теперь можно и осмотреться. Магазин как магазин, по крайней мере, как я их себе представляла. Прилавок, заваленный тканями, диванчики для ожидающих, примерочные. Продавец — молодой парень, юркий как ящерица и на вид хитрый. Наверное, у других не покупают.
Санька объясняет ему, что за вещи надо принести. Тот сразу скачет в подсобное помещение и шумно там копается.
Вообще одежды у меня достаточно, лишнее тащить через лес не хочется, так что не понятно, к чему все эти сложности.
— Санька, может не надо? Ты мне уже одно платье подарил.
— А это не для тебя. Это… для волков подарок.
Ну, ладно.
Паренек притаскивает несколько свертков и привычно быстро их разворачивает. Ничего себе!
Передо мной костюм, как у волков, штаны и жилет, только явно женские. Кожа темно-коричневая, матовая, мягкая и так пахнет! Куча застежек, хлястиков, полосок, явно просто для красоты. Простой ремень с тонкой металлической пряжкой.
Пока я рассматриваю всю эту красоту, парень приносит высокие сапоги из кожи тоном светлее. Санька отправляет его за рубашками.
— Случайно в партию затесался, а теперь думаю, может судьба? Давай, одевай все это, самому любопытно, что получиться.
С размером тоже повезло, только сапоги пришлось менять на меньшие. Когда, наконец, все было одето, я увидела в зеркале… девушку волчьего народа. Вообще не знаю точно, как они одеваются, но другого костюма просто представить не могу. А еще… мне понравилось, какая я теперь.
— Спасибо! — Санька довольно кивает.
— И правда, неплохо. Езжай уже, я приказал Мотылька седлать.
Выведший лошадь мальчишка меня не сразу узнал. Только когда лицо увидел, улыбнулся.
За ворота я вылетела, уже красочно представляя лица моих волков. Моих… Моих волков? А пусть бы итак, вылетело изнутри и ладно! Они и правда уже мои, почти такая же семья, как Санька. И уж гораздо более семья, чем папа князь. Я с ними пила, спала рядом, сорилась и смеялась. Санька человек далеко не глупый, а им поверил. Чем не семья?
Спешившись у таверны, я оставляю мальчишке Мотылька, а он, окинув меня взглядом, сразу сообщает, что волки внизу завтракают. Хм, кроме красоты и удобства у этой одежды и другие полезности имеются!
Смеясь, даю ему монетку за сообразительность.
Скидываю плащ и захожу внутрь. Что ж, они меня заметили раньше и результатом я довольна. Никогда не видела у Дынко губ в форме буквы О и чтобы Ждан так быстро хлопал глазами. Конечно, реакция Радима мне приятнее всего — он просто замирает, легко улыбаясь.
Впрочем, когда я подхожу к столу, настроение немного портиться, перед Радимом тарелка еды, нетронутая. Кто же так завтракает? Завтрак положено класть в рот, жевать и глотать.
Опускаюсь на лавку поближе к Радиму, сидящему, откинувшись на спинку стула, во главе стола.
— Невкусно? — спрашиваю.
Мой голос как будто выводит их из оцепенения. Дынко задумчиво чешет нос, Радим молча начинает рассматривать жареные яйца и тонкие колбаски на своей тарелке. Похоже, они не настроены поддерживать беседу. Ладно, тогда, я вроде как тоже по делу.
— Я поеду с вами завтра утром.
По дороге вдруг поняла, каким-то шестым чувством догадалась, зачем Санька меня в таверну отправил — если я откажусь ехать, меня не станут заставлять. Просто оставят у брата и все. Вот почему понадобилось мое личное согласие.
— Вы не удивились?
— Нет, — у Ждана интуиция, похоже, работает во всех направлениях. — Я вчера еще понял, что поедешь.
И смотрит на меня со значением, а я краснею. Легко понять, о чем речь — о том, как я сидела с Радимом, не в силах подняться и уйти.
— Почему ты понял? — вдруг спрашивает Радим. Надо же, неужели не знает ничего? Неужели Ждан промолчал? Вон как улыбается, вижу, что действительно не рассказал и вздыхаю свободней.
— Секрет. Мой и ее, — невозмутимо отвечает.
Радим нервно хватает вилку.
— Будешь есть? — интересуюсь.
— Нет.
— Почему?
— Потому что не хочется, — зло отвечает.
— Мне тоже много чего не хочется. Но я это делаю, потому что все вокруг говорят, что так надо! И ты будь любезен, поверь мне просто на слово, без объяснений, что есть надо!
Теперь смотрит уже с интересом.
— Да, да, именно так! Поверь на слово и не задавай никаких вопросов, потому что даже если я соизволю ответить, все равно не поймешь! — с явной издевкой говорю. Уже завелась, как быстро, сама даже не ожидала.
Краем глаза вижу, как Дынко и Ждан располагаются поудобнее, как будто собираются смотреть интересное представление. Главное, чтобы молчали и не лезли!
— И что это значит? — неуверенно спрашивает Радим.
— Ничего, кроме того, что я сказала! Выкинь все из головы, прислушайся к окружающему миру и сам поймешь, что есть надо!
— Ты… издеваешься, что ли? — неверяще.
— С чего бы это? Я хочу как лучше! Я же знаю, как тебе лучше, разве нет?
Он только молча вилку сжимает, да на напряженный скулах желваки ходят.
— Молчишь? Видишь, я честнее! Прямо тебе все говорю, не заставляю придумывать всякую всячину. Чего только в голову не приходит, ты даже не представляешь! Что я за жуткое существо такое, лишающее воли? Я не хочу никого ничего лишать! А вы… ты, вместо того, чтобы все объяснить только хуже делаешь! Замучил меня уже!
Ну вот, все и сказала. После злости осталась одна обида. И Радим тут же успокоился, невозмутимо копается в тарелке, но не ест. Потом бросает и вовсе руки опускает.
— Вот как с тобой говорить? Ты жалуешься, что ничего не объясняем. Тебе вчера сказали, что такое люна-са? Тебе сказали: самый драгоценный подарок в жизни, но есть такой побочный эффект — лишает воли. И что ты из этого объяснения запомнила? Только вторую часть! А если я возьму и все тебе сейчас выложу, что ты услышишь? Только самое плохое! — он сердито сжимает губы.
— А ты попробуй! — говорю с вызовом.
— Я… решил, Дарька. — Пристально смотрит. — Как приедем в замок, все тебе расскажу. Все, что захочешь, прямо в тот же вечер. Но раньше… не спрашивай.
Что же, судя по всему спорить бесполезно, но хоть чего-то я добилась. Столько дней прошло в неизвестности, подожду еще несколько, ничего страшного. Так что можно считать, мы договорились и мир восстановлен. Мне их… не хватало.
— И когда мы приедем?
— Четыре — пять ночей.
— Хорошо. Столько я еще потерплю. Но если ты не сделаешь, чего сейчас обещаешь, то на следующий же день возьму и уеду домой! Нет, к Саньке! Нет! Ну, в общем, там решу. — Даже теряюсь, куда именно можно уехать. Санька, поди, назад отправит, домой неохота уже.
Дынко не выдерживает и хохочет.
— Ждан, — с трудом выговаривает. — Она угрожает… альфам. Будем пороть?
— Пользуетесь, что я не верхом? — укоряю. Дети великовозрастные, опять дразнятся.
— Нам Санька разрешил тебя воспитывать, как мы сочнем нужным, — сообщает довольный Дынко.
— Ч… что?
— Да, да, так и сказал — будет дурить, хворостиной ей по заду!
Я вскакиваю.
— А он не сказал, как бежал за мной с хворостиной, поскользнулся и в навоз упал? С тех пор сам боится, дураков на замену ищет!
— Сейчас проверим, — Дынко начинает подниматься и ничего не остается, как бежать к выходу. Не думаю, что и правда соберется пороть, но лучше поостеречься.
Гарцуя на Мотыльке перед входом, я победоносно улыбаюсь вышедшим волкам.
— Поймали? — дразнюсь.
Но они уже успокоились и ловить меня не собираются. Довольные даже, Радим с улыбкой опирается о привязь для лошадей.
— Пойдем вечером на площадь театральное представление смотреть?
— А что это?
— Это люди, актеры, будут показывать какую-нибудь историю в действии, вроде как все было.
— Пойдем, — тут же соглашаюсь. На самом деле даже не важно, что это, я пошла бы куда угодно, если он позвал. Только… страшно мне от этого, вдруг заметят? Сейчас, пока неизвестно, для чего меня везут в звериный замок, даже думать нельзя ни о чем подобном. И я не думаю.
— Ладно, мне пора, — быстро разворачиваюсь домой. Вдруг не смогу уйти, как ночью? Ждан так и улыбается, как утром, только бы не рассказал!
— Мы зайдем… — доносится сзади.
Когда именно они зайдут, я не знаю, поэтому готовлюсь уже после обеда. Заодно зазываю Саньку на сеновал поговорить. Пока он занимается своими делами, успеваю дочитать вчерашнюю книгу. Обычная сказка, в жизни так хорошо подобные истории не заканчиваются. Родители разочаровались в торговце и согласились на брак по любви. Да еще и довольны были. Вранье, как ни крути. В жизни бы отдали торговцу, будь он хоть сто раз подлец и никакая любовь бы им не помешала. Я такое пару раз собственными глазами видела в нашей деревне.
Когда, наконец, приходит Санька, то с удовольствием падает рядом на солому и лежит неподвижно. Расслабился? Ну, сейчас я ему отдых подпорчу!
— Ты чего там волкам вчера наразрешал? Что это за хворостиной по заду?
— Ээээ не было такого, — невнятно оправдывается брат. Значит, точно было, иначе бы он стал возмущаться, что я о нем плохо думаю.
— Дааа? А я уж собиралась объяснить, почему тебе Настасья отказала. Но раз не было… — задумчиво смотрю куда-то вдаль.
Он выдерживает две минуты. Еще минут пять я слушаю его маловразумительные извинения, хотя они звучат очень неискренне. Потом смилостивившись, брат все-таки, рассказываю, как тут в Стольске обстоят дела со сватовством.
Удивленный Санька что-то медленно прокручивает в голове, не такой сообразительный, как Настасья, та сразу поняла. Потом, видимо приняв решение, смотрит мне в глаза открытым детским взглядом. Знаю я такой взгляд, он значит, что меня обманули!
— Знаешь, — сползая с кучи сена, Санька кряхтит, а потом, стоя на ногах, быстро отряхивается. — Я разрешил им тебя воспитывать и… не жалею!
И вылетает с хохотом из сеновала, а я сползаю вслед за ним, чтобы догнать и намять бока. Так, вся в сене, мятая и злая выскакиваю во двор где, ну кто бы сомневался, меня уже ждут волки.
Санька доволен, пожимает им руки, улыбается, уверен, что при гостях я не буду его колотить. Куда там, хоть бы привести себя незаметно в подходящий вид. Судорожно стряхивая солому, обещаю Саньке взглядом много неприятностей.
— Чтобы до темноты дома была, — важно приказывает мой братец и неторопливо идет в дом. Если сейчас сделать пару шагов прямо и быстро развернутся в сторону крыльца, то успею схватить его за ухо. Хотя, что мне это даст? Нельзя же позорить брата перед волками, хотя и очень хочется.
Теплая рука так неожиданно оказывается у моего лица, что только увидав соломинку, я понимаю, что происходит. Радим разжимает пальцы и она летит вниз, на землю, а его рука снова возвращается к моим волосам. Вытаскивает из них солому, медленно и с очень довольным видом. Смотрит своими серыми глазами на соломинки так, как будто лично с каждой знаком.
Опустив очередную, спрашивает:
— Пойдем?
— А вы… без плетки на этот раз? — дрогнувшим голосом спрашиваю. Может решат, что голос дрожит от страха и не поймут что это оттого, что Радим делает.
— Конечно, без, — он делает шаг в сторону, освобождая дорогу.
Выходя из ворот, я еще успеваю незаметно погрозить ухмыляющемуся в окне Саньке. «Я вернусь!», обещаю ему.
До центральной площади города идти дальше, чем до таверны. Мы проходим мимо посольства волков, а дальше, за ним мне показывают посольство Лесных. Очень красивое здание, необычное, издалека похожее на большое количество сросшихся вместе деревьев. Вверху горят неяркие синие огоньки, красиво спрятанные в извилистых зарослях какого-то плетущегося по стенам растения.
Великолепные, наверное, у них города, если дома в них похожи на этот. Было бы интересно посмотреть на Лесную столицу, впрочем, как и на столицу Горных. С тех пор, как волки забрали меня из деревни, появилось желание везде побывать и все увидеть.
Посольство остается позади, дорожка становится узкой, вокруг все больше гуляющих людей. Тут, в городе жизнь не такая скучная, как у нас была, тут смотрите и театр, и посольства всякие, и магазины, и дороги во все стороны света. Даже речной порт недалеко. Только народу слишком много, попробуй всех запомни.
Мы вышли на круглую центральную площадь, где с краю, перед фасадом единственного близко расположенного здания был построен помост. По нему расхаживали ярко одетые люди и громко друг с другом разговаривали. Представление уже началось, но волки объяснили, что ничего страшного, оно состоит из многих коротких историй, потому что театр уличный, неорганизованный. Как же, неорганизованный, вон лоточники снуют в огромных количествах. Например тот, с орехами в меду, это мои любимые.
Когда лоточник подходит достаточно близко, Радим покупает мне целую кучу, которые продавец насыпает в бумажный лист, свернутый конусом.
— Только пива ей не покупайте, — советует Ждан.
Дынко тут же оживляется.
— А почему нет? Может, она нам споет свою коронную, ну, про луну, — он утаскивает из моего пакета орех и очень быстро его съедает, как будто боится, что я наброшусь и отберу.
Споет? Значит, мой брат даже про песню проболтался? Ну, вот за что? Знала бы, ничего бы не сказала про Настасью, чтоб ему!
— Дынко, — тихо говорит Радим, — может, тебе тоже купить… сладостей?
Народ вокруг оглядывается на нашу странную компанию, где вокруг густо покрасневшего волка сгибаются от хохота еще трое. Кое-кто даже шипит, намекая, что мы немного мешаем слушать представление.
На сцене ученик мага попал в очередную неприятность, случайно создав огненного змия и теперь отбивался от него толстой книгой заклинаний. Вместо змия использовали утыканную перьями подушку, насаженную на палку.
Рассказ из книги про школу магии, в детстве с Санькой мы зачитали ее до дыр. Особенно места, где маг получал от учителей наказание в виде длительных нравоучений, нам это наказание казалось очень правильным.
Живьем все выглядело не хуже, ученик мага одолел кое-как подушку и упал ниц пред сухоньким старцем, который стоял, поглаживая длинную бороду и картинно вздыхал.
Представление просто великолепное, детские истории оживают самым правдивым для меня образом. Но постепенно что-то мешает, отвлекает внимание. Что-то слева тянет меня, как будто заставляет повернуться. И что я там вижу, даже не пришлось долго искать??
Лесную девчонку! На самом деле она совсем не девчонка, старше меня раз в пять, но я уже привыкла, пусть останется в памяти моей ровесницей.
Лесная смотрит почти как в посольстве, но кроме злорадства теперь в ее взгляде интерес. Как две бездонные ямы, эти зрачки проглатывают все мое сопротивление, отметают нежелание в них глядеть и чего-то от меня требуют. В животе застывает колючий лед, склеиваясь в огромный, шипастый клубок. Получается вздохнуть только, когда она переводит взгляд с лица ниже, не знаю что лесной больше не нравиться — я сама или моя новая одежда. Не знаю, чего она хочет, неужели ждет, что подойду? Нет уж, можешь сверлить глазами, сколько влезет, желание знакомится с тобой ближе у меня от этого вряд ли появиться.
Подошедшая компания любителей театрального представления занимают места рядом со мной, отрезая взгляд лесной. Становиться не так интересно следить за неуклюжим учеником, рядом только Ждан, а где кстати остальные?
Приходится аккуратно оглядываться, пока в толпе удается их найти. На другой стороне площади, подальше от представления они разговаривают с волками, которых я видела в посольстве. Похоже, тут весь город собрался, всего-то десяток знакомых завела, а они почти все уже тут.
Домой меня приводят рано, только начинает темнеть. Надо бы проведать Мотылька, напомнить, что завтра нам с ней предстоит дальняя дорога. И еще я собиралась стащить для нее яблок из погреба. Надо бы сразу этим заняться, по привычке крадусь за дом, где у забора вход в погреб и неожиданная картина путает все мои планы — Санька с Настей целуются прямо как подростки, спрятавшись за угол.
Извини, Мотылек, завтра утром получишь свое лакомство. А сегодня пойду отдыхать, раз уж так все сложилось.
Волки
Донесение Улема подтвердило все худшие опасения Тритея и сразу прибавило головной боли. Посол отправился за ребятами на представление, где их легко нашел. А заодно убедился, что оснований для беспокойства более, чем достаточно. Неожиданное озарение от догадки касательно Дарены прямо застыло на лице Инфанты, весьма красноречиво предупреждая о грядущих неприятностях. Итак, Лесные теперь знают, кто, а чья догадаться проще простого по поведению во время встречи. Теперь надо было решать, как безопаснее добраться до столицы.
Ребята провели Дарену домой и усилили охрану у дома ее брата вдвое. Даже учитывая время, необходимое на подготовку нападения, Лесные могли решиться на это уже текущей ночью.
По возвращению в посольство спорили волки недолго, выход действительно был только один — как можно быстрее попасть во вторую полосу Старого леса, где в данное время самое безопасное для них место.
Глава 13 Белоглазые
Было еще темно, когда в дверь забарабанили. Ну конечно, начинается! Вещи я предусмотрительно собрала с вечера, благо времени было предостаточно, так что осталось только одеться и спустится с мешком на кухню. Там была полная идиллия — Настасья с обожанием в глазах накрывает стол к завтраку, а слегка покрасневший Санька сидел за столом, нервно подергивая ногой.
— Как спалось? — интересуюсь. Ба, сколько эмоций!
— Хорошо, что ли? — удивляюсь.
Санька тут же вытаскивает деревянную шкатулку, которую держал на коленях. Хочет отвлечь мое внимание от своей особы, между прочим, со вчерашнего дня так и не получившей по заслугам за свои выходки! Хочет… отвлечь.
И у него получается! Какая интересная вещица и… очень знакомая.
— Санька, это то, о чем я думаю?
— Не знаю, не умею мыслей читать, — серьезно отвечает брат.
— Хорошо, просто скажи, что это.
Он хватается руками за шкатулку и резко откидывает кривую крышку. Внутри — бумажный сверток, запечатанный алой сургучной магической массой. Оттиска печати нет, только имя нацарапано.
Немедленно становится холодно. Запах книг и еле слышное покашливание. Вздох, направленный внутрь пойманного во дворе кота. Маленькое существо, двигающееся так быстро, что только полоса огня за ним. Остатки расплавленного железа. Глаза лесной. Допрос в посольстве.
Передо мной на алом сургуче такое родное имя. Атис.
— Я обещал деду Атису кое-что сделать, — заговорил брат. — Когда определился с переездом, он пришел, отдал шкатулку и взял с меня одно обещание. Убедил, что так будет лучше… тебе. Итак, вот оно: я должен передать тебе этот свиток, а ты должна вскрыть его после того, как выйдешь замуж. Но до того как будешь беременной. Если ты откроешь его в другое время — свиток просто сгорит дотла, на нем магическое заклятие. Сейчас я тебе его отдаю.
— Почему сейчас?
— Раньше… два года назад ты была еще маленькая, не понимала многого. Атис потому и отдал на хранение, думал, что у тебя не хватит сил ждать и ты попытаешься его сразу открыть, попытаешься придумать какой-нибудь способ обойти его указания. А способа нет — только исполнить условие. Замужество и без беременности.
Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Атис оставил мне… послание. Мне, своей ученице. Столько времени злиться на деда, так неожиданно бросившего меня совсем одну, без объяснений и поддержки. А он…. Оставил что-то на память. И был совершенно прав, раньше я бы не выдержала и быстренько вскрыла эту бумажку. Но не сейчас, когда вокруг столько всего происходит и нет никакой возможности разобраться. Сейчас любопытство в отношении свитка опускается чуть ли не в самый конец списка вопросов без ответа.
— Но… замужество. Когда я еще выйду замуж, если вообще выйду… И столько ждать! Жестокий Атис.
— Ну, выйди замуж только для того, чтобы прочитать, — уверенно советует Санька.
Прекрасный совет! И это говорит любящий брат, желающий мне всяческого счастья!
— Так и сделаю!
— Так и сделай!
— Как только найду какого-нибудь лопуха!
— А чего искать-то? Вон их вокруг тебя целых… трое.
— Не поняла? — я даже привстала. — Что это я слышу? Так меня, оказывается, окружают не достойные всяческого доверия альфы, как ты сам вчера доказывал, а лопухи?
Свожу на шутку. А как иначе, невозможно сейчас говорить ни о чем важном, он просто не мог сказать этого серьезно. Санька шутит, шутит, дразнится.
Шкатулка ложится в мои ладони, оказываясь очень легкой и теплой. Грубая работа, царапины по всей поверхности и нет замка на крышке. Но какая разница, ведь это вещь Атиса, память о деде.
Почти все длительное прощание Настасья обнимала меня и так плакала, как будто мы знакомы с детства. И когда волки приехали, с ними тоже прощалась, как с родными. Кажется, они даже смутились.
Мотылек все время пыталась сорваться в галоп и когда, наконец, мы свернули с тракта на обычную дорогу, я больше не стала ее удерживать. Мы неслись среди бескрайних полей и холодный ветер ничуть не мешал мне наслаждаться быстрой ездой.
Сегодня все молчали. Мне было нечего сказать, а волки были какие-то мрачные, посторонний сказал бы злые, но я теперь не совсем посторонняя. Знаю, просто что-то идет не как надо, наверное, это связано со вчерашним разговором с послами. Уж слишком быстро мы после этого покинули представление и разошлись по домам.
Вскоре после обеда мы въехали в Старый лес. Вначале он казался гораздо моложе того, через который мы шли в прошлый раз. Но только сначала. Под вечер плавно перетек в такие дебри, что деревья терялись в вышине, вообще не пуская внутрь лучи солнца. Тем не менее, было достаточно светло, может какие-нибудь растения светятся?
На ночевку остановились раньше обычного, волки выбрали небольшую полянку, как будто специально оставленную лесом для путников. Очень красивая, гладкая лужайка, поросшая осеней невысокой травой, все еще зеленой, окруженная гигантами которым я, как мне мышь — малявка.
Когда костер был разведен, ужин готов и съеден, волки сильно занервничали, стали переглядываться и неуверенно на меня коситься, отчего тут же стало не по себе.
— Лучше сразу говорите! — предупреждаю.
Как будто разрешения моего ждали, Радим тут же подходит и садится рядом. Немного подвигаюсь, чтобы ему хватило место на моем одеяле. На холодной земле нельзя сидеть, даже если ты волк. Наверное.
— Дарь, в этом лесу может быть опасно. Особенно ночью. Ты не бойся! — Тут же добавляет, как будто я уже кричу от страха.
— Я не боюсь.
— Нам нужно быть наготове, а одежда сильно замедляет перекидывание в боевую форму. Мы будем спать без нее. Ну, не совсем без нее, — тут же пытается меня успокоить, хотя я все еще совершенно спокойна. — В общем, это нужно для дела и никаких других намерений у нас нет. Хорошо?
— Хорошо.
Так эта вся паника оттого, что им нужно спать без одежды? Я-то уже напридумывала ужасов всяких. Что меня хотят назад отправить и с собой не брать. Что… дальше пойдут одни.
Я кутаюсь в плащ от ветра, который смог сюда пролезть сквозь стену зарослей, которые даже солнечный свет почти не пропускают.
— А вы не замерзнете?
— Нет, звериный народ вообще почти не мерзнет, особенности крови, — Радим так и сидит рядом, задумчиво огонь рассматривает. — Ты, главное ничего не бойся, хорошо?
— Да не боюсь я ничего!
— Я не только про нас. Если… что-нибудь случиться, не бойся ничего и не лезь, поняла?
А вот этих слов я сразу испугалась! Что-то случится, куда мне лучше не лезть? Это может быть только… драка или что-то подобное. Меня прямо передернуло.
— Ну вот, — обреченно вздыхает Радим.
— Обратный эффект? — интересуются восхищенные зрители.
Когда читаешь книги о приключениях, всегда кажется, что герои никогда ничего не боятся и делают только то, что действительно надо было сделать. В общем, герои всегда сообразительные и бесстрашные. А тут, все-то один намек и так меня испугал! Похоже, далеко мне до на книжных героинь. Хотя иногда простой намек страшнее самой правды.
— Расскажи, что происходит?
Радим задумчиво смотрит, и опять эти огненные сполохи на лице.
— Что, этого мне тоже знать нельзя? Расскажи, проще будет!
— Хорошо. Вчера узнали, что наши враги, белоглазые, стали с недавних пор часто появляться у звериных земель и несколько их групп заметили рядом с границей, как раз в этом лесу, через который идем.
Так. Враги какие-то. Вот оно, началось приключение, за которое книжные герои хватаются, как за сыр на бесплатной тарелке.
— Почему мы не пошли другой дорогой? — А я не книжный герой, я жизнь люблю, всякую. И свою и… волков.
— Это почти две недели. Похоже, белоглазые что-то задумали, так что лучше побыстрее добраться домой. И еще, мы не знаем, что именно задумали, поэтому ждем нападения.
— Почему?
Фырканье. Неужели я должна просто взять и догадаться обо всем сама? Первый раз слышу о каких-то белоглазых и вообще о каких-то врагах. Ни в политике, ни в войне я не разбираюсь! Зачем нападать?
— У нас тут Вожак, — поясняет Радим. — Убрать Вожака в любой распре первое и главное дело. Земля остается без охраны и пока не появиться новый, звериный народ будет гораздо слабее, чем с вожаком.
— И они… могут напасть? Но… Ждан же поймет? — с надеждой смотрю на Ждана, он же все знает?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |