Во входную дверь продолжали нещадно звонить.
– К чему такая спешка? Кто это дрелит в стенку?
– Нам в дверь звонит моя мама! – в отчаянии выкрикнула Полина.
– Кто?! – широко раскрыл голубые глаза Роман.
– Моя мама! Ты не понимаешь, если она застанет меня с тобой, она убьет нас обоих! Вставай быстрее и прячься! – Полина дрожащими руками распихивала мужскую одежду по ящикам платяного шкафа.
– Поля, но это же моя квартира! – сон у Романа как рукой сняло. – Почему я должен прятаться?! Мы же взрослые люди… ты разве несовершеннолетняя?
– Не дури! Ты знаешь, сколько мне лет. Вместе мое двадцатилетие отмечали в ресторане… Но это для моей матери абсолютно все равно. Она считает меня невинной, как дитя, и всю жизнь внушает мне, что секс с мужчиной в принципе отвратителен, но возможен… после печати в паспорте. Она из деревни, где считается позором, если девушка живет с мужчиной нерасписанная.
– Ты раньше не посвящала меня в такие подробности семейного воспитания! Поля, успокойся! На тебе лица нет! Ты живешь у меня полгода, а встречаемся мы уже два года, и я не собираюсь тебя обижать. Ты знаешь, что я произвожу на женщин благоприятное впечатление, давай я познакомлюсь с твоей матерью, мы все обсудим, и, возможно, она поменяет свои строгие старомодные взгляды?
– Даже не думай об этом! Моя мама – кремень, она не простит мне, что я водила ее за нос! – Смуглый носик Полины даже побледнел, она вцепилась холодными ладошками Роману в плечи и вот-вот собиралась устроить истерику.
В это время в дверь раздались глухие удары.
– Что это? – напряглась Полина.
– Ого! Похоже, что в ход пошла тяжелая артиллерия. Твоя мама бьется грудью или всем телом о дверь, чтобы вырвать свою дочь из лап насильника… – рассмеялся Роман.
– Рома, не шути, спрячься, пожалуйста, – со слезами на глазах попросила Поля.
– Но как твоя мама нашла тебя у меня в квартире? – спросил Роман, вставая с кровати.
– Она же все время отслеживала, где я живу, чтобы присылать мне посылки с салом, банками варенья, домашними соленьями, так как считала, что я без нее плохо питаюсь и поэтому слишком худая. Я последнее время жила у тебя, вот и дала твой адрес в письме. Я не думала, что она сама приедет, никого не предупредив…
– Куда же мне спрятаться? – растерянно огляделся Роман в своей, можно сказать, холостяцкой спальне с минимумом мебели.
– Давай на балкон, – подтолкнула его к балконной двери Полина.
– В трусах?
– Рома, на улице июнь! Не замерзнешь, нет времени одеваться! – в отчаянии выкрикнула девушка, натягивая на голое тело длинную футболку и запихивая мужские шлепанцы под кровать.
– А как ты объяснила в письмах наличие собственной квартиры? – спросил озадаченный Роман.
– Я писала, что снимаю квартиру на пару с подружкой.
– Очень оригинально! Вот вы женщины всегда решаете все за спиной у мужчин, но в минуты опасности ждете именно от нас помощи! Ладно, иди встречай свою маму, пока она не расшиблась в лепешку.
Роман покорно ступил на балкон, предупредив:
– Учти, прыгать вниз не буду, все-таки восьмой этаж, и постарайся вызволить меня отсюда побыстрее, я не собираюсь торчать на балконе собственной квартиры всю ночь.
– Хорошо, хорошо. – Полина прикрыла дверь, оглядела все кругом и, пригладив волосы рукой, бросилась отпирать дверь.
В коридор ввалилась полная женщина высокого роста с красным от натуги лицом и вытравленными короткими волосами. Вероятно, она собралась с разбега протаранить дверь как раз в тот момент, когда Полина открыла ее настежь.
– Ты что над матерью издеваешься?! Я приехала в Москву, решила сделать тебе сюрприз, наложила румяна, покрасила волосы, все-таки в столицу собралась, а ты дверь не открываешь?! Прячешь кого?!
Полная женщина, которую звали Зинаида Александровна, побежала по трехкомнатной квартире с высокими потолками и широкими окнами, бросив в коридоре большую дорожную сумку и заглядывая в каждый угол, за каждую дверцу шкафа, за портьеры и, на всякий случай, за батареи.
– Где? Где тот, кого ты прячешь?!
– Мама, ты это о чем? – семенила за ней следом Полина, одергивая футболку. – Я нахожусь в квартире совершенно одна.
– Ну конечно! Почему тогда так долго не открывала матери?
– Я потеряла ключ, бегала искала его, – честно глядя в лицо матери, ответила Поля.
– Знаю я вашу Москву! Мне бабы в деревне все уши прожужжали, что сейчас молодежь в Москве только и делает, что развратничает, пьет, курит и наркоманит! Я, между прочим, все ночи не спала, все о тебе думала. Вот и решила нагрянуть без предупреждения с проверкой, – сказала Зинаида Александровна, переводя дух и немного смягчаясь, так как никаких голых мужчин в квартире дочери не было обнаружено. – Ты же умная девочка, Поля? – продолжила Зинаида Александровна. – Ты же помнишь все, чему я тебя учила?
– Конечно, мама! – с жаром в голосе воскликнула мулатка, судорожно передернув плечами.
– Ты же научилась на моем печальном разгульном опыте? Ты же помнишь историю о твоем отце, который обещал сделать меня королевой джунглей, а в итоге оставил нас с тобой в деревне, даже можно сказать, в коровнике, так как меня с ребенком на руках родители выгнали из дома, спасибо, бригадир помог… – отдышалась наконец Зинаида Александровна.
– Ты хочешь сказать, с черным ребенком? – уточнила Полина, которая уже привыкла к таким разговорам и не обижалась на мать.
– Да!! Я не стесняюсь этого, ты знаешь, как я тебя люблю. Ты знаешь, как мне было тяжело без мужа с черным ребенком в наших краях. Вся моя жизнь покрыта позором, который уже ничто не смоет. У меня одна надежда, что моя дочь не повторит моих ошибок и не спутается ни с каким мужчиной до свадьбы. Я всю жизнь внушала тебе, что не надо верить их сладким речам.
– Не волнуйся, мама. Ты забываешь, что я уже взрослая, но замуж сейчас не собираюсь!
– Взрослая, конечно! Ты еще совсем не знаешь жизни… – Зинаида Александровна, удовлетворенная результатами своей проверки, подошла к входной двери и гаркнула на весь подъезд: – Коля, заноси! – И пояснила дочери: – Шофер наш фермерский подвез меня до столицы.
В проеме двери появился конопатый молодой парень, виновато улыбаясь редкими, желтыми от табака зубами. На некоторых красовались металлические коронки, по материалу и форме они больше напоминали кухонные кастрюльки. Коля нес, вернее, тащил, прогибаясь под их тяжестью, два огромных старых чемодана, перевязанных веревками. Он свалил чемоданы в углу прихожей, смущенно поздоровался с полуголой Полиной и припустил обратно к лифту.
Раздался какой-то раскатистый звук.
– Что это? – спросила Полина.
– Наверное, гром, собирается гроза, все небо заволокло черными тучами. Ох, хорошо, что мы успели добраться до тебя до дождя!
Полина закусила губу, они с Романом жили на последнем этаже, и так как он хотел застеклить балкон и даже провел ряд мероприятий для этого, а именно, бригада строителей, вызванная для остекления балкона, уже снесла старый козырек, то сейчас Роману предстояло торчать в гордом одиночестве, в трусах, босиком под проливным дождем.
Звякнула решетчатая дверь старого лифта, и в квартиру вошел Коля с какими-то тюками и кладбищенскими венками, из которых в прихожей образовалась большая куча. Полина потеряла дар речи. Коля снял кепку и отжал воду прямо на паркетный пол, деловито поясняя:
– Ливень начался, льет как из ведра.
Словно в подтверждение его слов на улице раздался раскат грома. Зинаида Александровна, подбоченившись, грозно спросила:
– А где памятник?!
– В лифте, сейчас принесу, тяжелый он, как черт! Сразу все-то и не упрешь.
– Надо было по очереди таскать, – нравоучительным тоном заметила Зинаида Александровна.
– Какой памятник? – испугалась ничего не понимающая Полина, с ужасом глядя в темный провал окна, где неистово сверкали молнии.
– Могильный! – спокойно ответила мать. – У нас в школе работает одна женщина из города, Ольга Романовна, она попросила меня сделать для нее одолжение, когда узнала, что еду в Москву на машине. У нее отец здесь похоронен на одном из кладбищ, за его могилой ухаживает ее старшая сестра, которая в письме ей написала, что у отца на могиле памятник совсем развалился. Ну вроде как там надпись полностью стерлась… крошиться стал, видимо, был из гов… из некачественного материала сделан. Сама эта старшая сестра на пенсии и тяжело больной человек, вся пенсия уходит на врачей и лекарства, а памятники в Москве, даже самые дешевые, очень дороги. Вот она и попросила сестру заказать новый памятник отцу у нас в районе. Сказано – сделано! А тут как раз я на машине собралась в Москву, а для хорошего человека мне не жалко сделать доброе дело, – охотно пояснила Зинаида Александровна.
Где-то стукнула дверь, и лифт, вздрогнув и, как всегда, лязгнув, пополз вниз.
Зинаида Александровна испепелила взглядом растерявшегося Николая и крикнула:
– Ну что ты стоишь, словно остолоп, пялишься на мою дочь?! Беги спасай наш памятник! Вот там внизу сюрприз будет! Еще сопрет кто…
Николай, вышедший из оцепенения, на коротких кривых ногах в стоптанных кедах неуклюже бросился вниз по лестнице вдогонку уехавшему лифту, нещадно матерясь.
Зинаида Александровна в широком ситцевом платье в яркий крупный горох всплеснула руками.
– Вот ведь непутевый народ у нас на селе! Особенно мужики! Ничего доверить нельзя! Вот украдут памятник, как я буду смотреть в глаза Ольге Романовне? Придется здесь в Москве заказывать такой же за большие деньги и ставить на могилу ее отца!
– Мама, ну кому нужен чужой могильный памятник? – уже заметно нервничая, отметила Полина.
– Что значит кому?! Да всем!
– Что там написано? – спросила Поля.
– Карасев Роман Павлович. Годы жизни: тысяча девятьсот семнадцать – тысяча девятьсот девяносто два. От любящих дочерей отцу, – ответила Зинаида Александровна.
– Ну и что, у всех есть покойный родственник с таким именем, отчеством, фамилией и такими же годами жизни, что им нужен этот памятник? – спросила дочь.
– Смотрю я на тебя, дочь, и поражаюсь, – скрестила руки на большой груди Зинаида Александровна, – еще говоришь, что жизнь знаешь! Да эту надпись стереть плевое дело, и написать данные другого человека можно так же легко! Главное-то сам камень, то есть памятник, а уж умершие родственники у каждого человека в наличии есть. Вызываешь лифт… а там подарок такой, дар божий! Тьфу, Колька-растяпа! Успел бы добежать! Может, кто и про запас сопрет!
Полина покосилась на груду вещей, сваленных в коридоре, и, стараясь не слушать шум льющейся с неба воды, осторожно поинтересовалась:
– Мама… а ты… надолго, что ли?
– Вот тебе на! – всплеснула руками Зинаида Александровна. – Мать едет к любимой дочери за сотни километров, уставшая, голодная и холодная, а любимая доченька уже у порога спрашивает, когда я отсюда уберусь?!
– Мама, ну я же просто спросила…
– Вот она – детская неблагодарность! Я ночами не спала, пожертвовала своим личным счастьем ради тебя, работала, пошла наперекор людским разговорам, выучила тебя, холила и лелеяла, отправила в институт в Москву учиться, а ты… Приехала мать в гости в отпуск на месяц, думала, дочка рада будет…
– На месяц? – переспросила Полина, закусывая пухлую губу.
– Думала, что покажешь мне Москву, походим в театры, кино, рестораны, я же не пустая приехала, а со всеми своими сбережениями! – похвасталась Зинаида Александровна. – Правда, мне еще и бабы соседские денег дали и список того, что они хотят, чтобы я им в столице купила.
Зинаида Александровна жестом фокусника достала из рюкзака длиннющий список.
– Я надеюсь, дочь, ты покажешь мне, где у вас тут хорошие и недорогие магазины? – строго спросила она. – А еще отвезешь нас с Колей на кладбище памятник установить, ты-то Москву знаешь, а мы нет.
Полина на секунду даже забыла о Романе, мокнущем под дождем. Она поняла, что студенческие каникулы она проведет не совсем так, как планировала. Но раскаты грома вывели ее из оцепенения.
– Мама, не говори глупостей! Я всегда рада тебя видеть, но…
– Что но?
– У меня так не прибрано в квартире, я же не ожидала, что ты приедешь.
– Аккуратности я тебя тоже учила, – нравоучительным тоном подтвердила Зинаида Александровна.
– Вот мне и неудобно перед тобой. – Полина мяла край своей футболки, стараясь ничем не выдать свое волнение. – Поэтому, мама, ты не можешь на полчаса куда-нибудь сходить погулять? Я за это время приберусь в квартире, помою пол, посуду, и мы снова встретимся как ни в чем не бывало, – предложила Полина, заискивающе улыбаясь.
– Ты сессию сдала? – спросила мать.
– Досрочно, – с готовностью ответила Поля.
– Видимо, напряглась сильно? Переутомилась? – вкрадчивым голосом спросила Зинаида Александровна.
– Да не очень… – неуверенно ответила дочь, интуитивно чувствуя подвох в вопросе матери.
– Тогда ты что, с ума сошла?! Куда это ты гонишь родную мать погулять, да еще в такую погоду?! Погулять! Я шесть часов в дороге, уже нагулялась! Не каждый хозяин выгонит собаку в такую погоду на улицу! С ума сошла, дочь! Но ничего, я возьмусь за тебя, я привезла копченое мясо, домашнее сало, сметану, банки с огурцами и маринованными помидорами. Я тебя откормлю, дочка, верну твои бедные студенческие засушенные мозги на место!
Полина обреченно вздохнула.
Глава 10
Марта ехала на переднем сиденье рядом со следователем, нахохлившаяся и грустная. А чего ей было радоваться? Произошло два зверских убийства, и это не могло вдохновлять и веселить ее. Причем в обоих случаях главной подозреваемой являлась она собственной персоной. Она уныло смотрела на улицу, где бушевал самый настоящий ливень. Первая гроза в этом году. На улице резко потемнело, вода сплошной стеной падала с неба, текла по асфальту, скапливалась у бордюров, закручивалась в воронки. Люди в прилипших рубашках, футболках, юбках жались, сбившись в кучки, под козырьками магазинов, подъездов и на остановках наземного транспорта. Более смелые и спешащие граждане шлепали по лужам, прикрывшись зонтиками и целлофановыми пакетами, а молодежь, смеясь и крича от восторга, бежала по лужам прямо босиком.
– Что грустишь, красавица? – покосился на бледный профиль Марты Артем Анатольевич.
– Вы же подозреваете меня… Хотите упрятать в тюрьму, а я что, должна кричать от радости? – надулась Марта.
– Ну, я же не виноват, если все улики и мотив преступления указывают на вас? Если я вас оставлю на свободе, мое начальство, полистав ваше дело, меня не поймет и вынесет выговор.
– Вот на меня уже и дело есть! – всплеснула руками Марта. – Жила себе, горя не знала! В институт ходила, наркотиками и алкоголем не увлекалась, а теперь меня обвиняют черт знает в чем!
– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, – глубокомысленно проговорил народную мудрость следователь, – а потом, я свято верю, что ничего в нашей жизни просто так не бывает. Значит, вы в чем-то виноваты. К сожалению, и честные люди попадают в места не столь отдаленные… ирония судьбы, знаете ли…
– Знать бы, в чем я виновата?! Или вы сейчас скажете, что в тюрьме у меня будет достаточно времени подумать о своих поступках? – спросила Марта.
– Ну и язва же вы! Вот с таким характером вы точно сделали, не могли не сделать кому-нибудь что-нибудь плохое. Например, своему бывшему мужу, ведь это же вы бросили его?! – Артем Анатольевич обращался к Марте то на «вы», то на «ты».
– Ну… мы расстались по обоюдному согласию, – протянула Марта, задумавшись.
– Так не бывает, все равно кто-то должен был быть зачинщиком.
– Ну и нудный же вы тип! Как вас жена терпит?! – издала возглас удивления Марта.
– Работа у меня такая, все знать и все анализировать, стараясь никому не симпатизировать, а опираться только на голые факты. А жены у меня нет, и тоже лишь из-за моей работы.
– Понятно… Может быть, вы и правы. Я первая охладела к Диме, а он был настолько тонко воспитан, что сразу же почувствовал это и избавил меня от своего присутствия. Хороший он был человек, понимаете? Поэтому меня так и задела его смерть, я не могу с этим никак смириться… Но любишь, к сожалению, не за это…
– Да, Дмитрия все опрошенные мною люди охарактеризовали исключительно с положительной стороны. Вот и непонятно, кто мог убить его?
– Поэтому вы и остановились на мне? Конечно, я самый кровожадный экземпляр во всей этой истории! – огрызнулась Марта.
Следователь ехал очень медленно, так как даже работающие на максимальной частоте «дворники» не справлялись с потоками льющейся воды. Видимость на дороге была очень плохая.
– Ладно, не переживай, сейчас приедем по адресу твоего ангела-спасителя, и если все то, что ты говорила, окажется правдой, то этот Роман обеспечит тебе алиби.
Лицо Марты исказила гримаса. Ей больше всего не хотелось встречаться с тем типом, которого она, сама того не желая, так подставила, и слова следователя о скорой встрече были для нее солью на рану. Она уже сейчас стала ощущать смутное волнение и дрожь в коленках.
– Вот мы и добрались, – аккуратно припарковал к тротуару свою девятую модель «Жигулей» Артем Анатольевич.
Марта уже поведала ему о том, откуда она узнала адрес Романа, на что следователь ей ответил:
– Вот все, что ты говоришь, Пескова, просто бред какой-то. Как мог совершенно незнакомый человек, как ты сама утверждаешь, заплатить за испорченные тобой панамки довольно крупную сумму?
– Вы вообще ничему не верите, что я говорю, – отмахнулась Марта, – и не думайте, что я хотела прикарманить его денежки, я бы обязательно собрала нужную по квитанции сумму и вернула бы ему.
– Мы скоро проверим твои нелепости, – миролюбиво заключил Артем Анатольевич.
– На улице такая гроза… я не выйду из машины, я сразу же промокну, – сказала Марта.
– Ничего, не сахарная… – Артем Анатольевич выскочил из машины и, обежав ее, открыл дверцу со стороны Марты.
Она вышла из машины и побежала к подъезду. Когда они влетели под защитный козырек дома, они оба были уже абсолютно мокрыми.
Артем Анатольевич прикинул в уме:
– Квартира номер тридцать два… по четыре на каждой лестничной клетке… Я думаю, что твой спаситель или губитель живет на восьмом этаже.
Следователь нажал на кнопку вызова лифта, философски заметив:
– В этих домах еще старые лифты, которые перемещаются медленно и со скрипом, но что-то в них есть.
– А я и не предполагала, что вы в душе романтик, – вздохнула Марта, отжимая мокрые концы волос. Холодная вода струйкой потекла ей за шиворот.
Кабина грохнула и остановилась, кнопка погасла, извещая о прибытии лифта. Артем Анатольевич открыл дверь, и они с Мартой молча уставились на могильный памятник, мирно разместившийся в лифтовой кабине и оповещающий о смерти в тысяча девятьсот девяносто втором году некоего Романа Павловича Карасева.
– Интересное начало… – пробормотал Артем Анатольевич, – что-то даже не хочется подниматься в таком лифте. Слушай, это случайно не твой Роман подает тебе сигнал, что его нет?..
– Мой, как вы выражаетесь, Роман был жив не так давно, а этот умер, судя по надписи, в тысяча девятьсот девяносто втором году. Да потом, мой-то помоложе…
– Будем надеяться, что это не условный знак…
– И не плохая примета, – согласилась со следователем Марта, заходя за ним в лифт и нажимая кнопку восьмого этажа.
– Я, когда езжу по трассе, все время обращаю внимание на траурные венки, прикрученные к столбам электропередачи, к деревьям, вроде как в этом месте произошла авария, разбилась машина и погибли люди, – тихо произнес Артем Анатольевич, косясь на могильный памятник.
– Намекаете, что какой-то дед откинулся, извините, преставился в этом лифте и его родственники таким оригинальным образом почтили его память? – спросила Марта, дрожа всем телом в мокрой кофте. – Я думаю, что жители этого дома не могли согласиться на такой способ увековечивания памяти, – ответила девушка.
Лифт остановился, следователь обернулся к ней.
– Я начинаю верить, что, связавшись с тобой, с людьми могут происходить странные события.
Он открыл решетку, и они благополучно вышли на нужном этаже.
Коля в это время, опоздавший за лифтом на первом этаже, начал нелегкий подъем наверх, пыхтя где-то между вторым и третьим этажом.
Марта с видом узника, идущего на казнь, нажала на звонок. Дверь распахнулась мгновенно, словно ее держали за ручку, Марта даже не успела убрать руку с кнопки звонка.
– Коля?! – прокричала полная высокая женщина в ярком платье в горошек и с удивлением уставилась на мокрых до нитки мужчину средних лет неприметной наружности и симпатичную девушку с большими грустными глазами под темной, прилипшей ко лбу челкой.
– Здравствуйте, – прокашлялся Артем Анатольевич, – в этой квартире проживает Роман Григорьевич Павлов?
– Поля! – гаркнула женщина. – Здесь спрашивают какого-то мужчину, – почти с угрозой в голосе сказала она.
В дверях показалась стройненькая мулатка, которая резко контрастировала с этой большой белой женщиной с вытравленными волосами и ртом в ядовито-розовой помаде.
– Что? – еле слышно спросила Полина.
– Мы интересуемся, в этой квартире проживает Павлов Роман Григорьевич? – спросила Марта, которая почему-то голову могла дать на отсечение, глядя на эту странную парочку, что этого молодого мужчину с наглой улыбочкой они в квартире не обнаружат.
– Нет! – подтвердила мысли Марты мулаточка, пожалуй, слишком поспешно.
– Вы уверены? – уточнил Артем Анатольевич.
– Вы на что намекаете, – взревела грузная женщина, – что моя дочь не знает, с кем она живет в своей квартире?! Здесь нет никаких мужчин, моя дочь – порядочная девушка! – И эта дама попыталась закрыть дверь перед незваными гостями, но следователь вовремя подставил ногу, правда, рискуя сломать ее, и показал женщине удостоверение, крикнув:
– Милиция! Надо прояснить один вопрос.
– Какой вопрос? – ослабила хватку Зинаида Александровна. – Моя дочь уже ответила вам.
– Неувязочка… эта гражданка, – Артем Анатольевич мотнул головой в сторону Марты, – видела документ об оплате штрафа мужчиной, проживающим по этому адресу.
– Адрес был списан с его паспорта! – добавила Марта.
– Это какая-то ошибка! – быстро ответила Полина, стрельнув глазами в сторону мамы.
Артем Анатольевич повернулся к Марте.
– Может быть, вы что-то напутали?
– Я помню хорошо, в документе был указан именно этот адрес, – настаивала Марта, – в конце концов, можете сами сходить на фабрику и убедиться в моей правоте!
– Может, перепутала не ты, а бухгалтер, которая проводила оплату штрафа, неправильно списала паспортные данные этого Романа, – предположил Артем Анатольевич.
– Она не могла перепутать весь адрес, бабулька могла ошибиться в какой-нибудь одной цифре… – задумчиво протянула Марта.
– Нет ли у вас соседа по имени Роман? – поддержал подозреваемую Артем Анатольевич. – Марта, опишите его.
– Ну… высокий, худой… скорее спортивный, русые, слегка вьющиеся волосы в такой удлиненной стрижке, – показала Марта рукой на свою шею и продолжила: – Светлые глаза, усмешка такая…
– Прямо артиста описываете! – рявкнула Зинаида Александровна. – Я так и вижу такого жениха рядом со своей дочкой.
– Мама! – оборвала ее Поля и быстро ответила: – Нет, здесь такой не проживает… Может быть, ваша старушка перепутала номер дома?
– Покажите-ка, девушка, ваши документы, – прищурил глаза Артем Анатольевич, – уж очень быстро вы от всего отнекиваетесь.
– У меня нет паспорта!
– Как это нет?
– Вот так! Сдала я его в… туристическую фирму. Да! Хочу сделать себе заграничный паспорт и поехать куда-нибудь!
– Насколько мне известно, в фирмах берут ксерокопию паспорта.
– А у меня забрали оригинал! Им надо проверить мое темное прошлое! Господи, когда же закончится эта гроза?!
– Дочка, какое темное прошлое?! – вскричала Зинаида Александровна. – Что ты позоришь мать перед милицией? И ты не говорила мне, что собираешься за границу!
– Я готовила сюрприз!
– Я надеюсь, ты не к этому паразиту, то есть к своему отцу, в Зимбабве собралась? Узнаю…
– Нет, мама, перестань!
– Конечно, нам очень приятно присутствовать при вашей семейной ссоре, но с вами, девушка, я все же буду вынужден еще раз встретиться, – сказал Артем Анатольевич.
Поля раздраженно пожала плечами. Тут открылся лифт, и появился кряхтящий, пыхтящий и стонущий Николай, несший памятник на спине, словно черепаха панцирь. Марта пихнула следователя локтем, прошептав:
– Все-таки воруют мемориальные доски!
– Наконец-то! – зычно закричала Зинаида Александровна, пошире распахивая дверь. – Коля, заноси!
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |