Как мне сообщил позже русскоговорящий пассажир, — все эти дорожные полицейские живут в своих будках, хижинах и контейнерах по неделе, чередуя сию вахту с неделей дома. Основной заработок их (как и у их российских колллег) — с проходящих машин; государство приплачивает полицейским долларов по пять в месяц.
Все люди сидели на своих мешках, я лежал на пенке, ожидая вечерних машин далее, но их не имелось. По счастью, климат здесь был сухой, и я заснул прямо под ангольскими звёздами, воров, грабителей и дождей не опасаясь. Экспериментальное путешествие по Анголе шло отлично: за два дня у меня спросили документы лишь однажды; деньги не менял ни разу; кормили сытно, проехал за день 356 километров. На двести меньше, чем вчера, но всё равно неплохо. Есть шансы попасть в Луанду к утру пятницы, чтобы успеть обратиться за продлением визы в соответствующие учреждения.
31 января 2001, среда. Медленные горные дороги
За ночь машины не возникали, или мы их проспали. Не было их и утром. Все грузовики, ночевавшие на "стоянке", ушли в Луциру или в Намибе, а на Бенгелу ничего не было. Народ поговаривал, что шустрый синий грузовичок с прицепом, ушедший в Луциру, вот-вот загрузится там рыбой и поедет в
Бенгелу или Лобито, но шёл час за часом, а он никак не появлялся. Полицейские на посту, скучая без водителей и их подачек, обратились к исследованию людей, и один из них, сказавшийся начальником всей на свете полиции, даже повертел в руках мой паспорт и записал какие-то каракули на листок бумаги, выпрошенный у меня же.
Все ангольские автостопщики, ожидающие машин здесь же, не скучали: жгли костёр, варили пищу для своих малолетних детей, общались со мной через русскоговорящего переводчика. Я перебирал барахло в своём рюкзаке, и, найдя там много вымокшего неизвестно когда и как, сушил сие.
Наконец, появился грузовик, и так неожиданно, что я не успел собраться. Впрочем, он и не остановился. На самой вершине везомого им груза подпрыгивало на кочках не меньше сорока человек. Наверное, водитель испугался такой толпы, среди которой я находился, и не взял нас.
Но с этого момента я был уже начеку, отошёл подальше от толпы местных жителей, и когда на север поехал другой грузовик, привлёк его внимание и застопил его. Грузовик шёл в далёкий и желанный город Бенгелу, в 40 км не доезжая Лобито. За рулём был достаточно белый, на фоне остальных, человек; остальные люди, ехавшие в кабине и кузове, были его экипажем — механики, чинильщики, прочие помощники, ну и пассажиры.
— Доллар? кванза? спросил смешной негр в широкополой шляпе, выпрыгивая на ходу из кабины и бросаясь ко мне.
— Нету ни кванз, ни долларов, — отвечал я словами и жестами и тут же был приглашён в кузов.
Машина оказалась нагружена стеклянными бутылками (о чудо! я думал, в
Анголе все бутылки алюминевые) с пивом "Лубанго" и и пустыми. Груза было очень много, я едва залез наверх, заметив, что все верхние ящики были перевязаны верёвками и привязаны к нижним ящикам. Поверх всех ящиков, на четырёхметровой высоте, было несколько запасных колёс, десяток людей и их мешки с продовольствием в дорогу, коробки с кафельной плиткой (уже наполовину разбитой) и другие ценности.
Мы тронулись — ура! Все прочие ангольцы, мои спутники по предыдущему грузовику, остались на стоянке. Они ждали синего грузовика с рыбой и прицепом, который уже пообещал им всем провезти их бесплатно. На грузовик с пивом "Лубанго" они не обратили внимания, опасаясь почему-то, что этот водитель может заломить плату за проезд... Мы тронулись — ура!
Но проехали мы всего метров сто. Конечно, автотранспорт в Анголе ходит не новый, а колёса и дороги местные не созданы друг для друга. Шины уже не рифлёные, а гладкие, и более того, уже местами стёртые до металлической проволоки, укрепляющей шину, колёса разной величины, старые камеры — заплата на заплате... Особенно страдали колёса на таких горных крутых каменистых дорогах, которые простирались теперь перед нами и которые никогда не знали асфальта. Поменяли колесо (на это ушло почти полчаса) и наконец поехали окончательно.
Двигались медленно. Перед нами простирались горы, почти лишённые растительности. Оно и хорошо — только здесь, вдоль побережья, где нет лесов и воды, негде скрываться повстанцам Унита. На крутых подъёмах, которые грузовик одолевал со скоростью 2-3 км/час, впереди машины шли "члены экипажа" — отбрасывали с пути большие камни. И всё равно регулярно лопались старые колёса, их медленно отвинчивали, ставили очередную заплатку на камеру и привинчивали колесо вновь. Колёса были тяжёлые и пыльные, ангольцы — неторопливые, и на каждую смену колёс уходило не меньше получаса. Тем более что в ящике для инструментов прятались две сонные курицы и петух, которые ехали с грузовиком в качестве пищевого НЗ, и во время смены колёс куры сии часто уползали из ящика и лениво разбредались по окружающей каменистой пустыне, заставляя экипаж развлекаться вылавливанием и возвращением оных.
Изредка попадались встречные машины. А через некоторое время мы догнали и тот грузовик, что, полный людей, проехал мимо нас утром. Многочисленные люди сего грузовика занимались очень полезным делом. Ввиду того, что подняться на гору грузовик не мог, его разгрузили и оставили внизу половину его мешков; с оставшимися мешками грузовик едва заехал на перевал; там его разгрузили и грузовик вернулся вниз; там пассажиры неторопливо закидали вторую часть груза; на перевале в кузов доложили остававшиеся там мешки и поехали медленно дальше. Мы всё это наблюдали, меняя очередное колесо.
Никто нас не обгонял. На одной из стоянок, пока мы готовили на костре ужин (ангольцы угощали меня белой ишимообразной кашей, которую все ели прямо из кастрюли немытыми руками, заедая сушёной ангольской рыбой), нас догнал синий грузовик с прицепом, на котором ехали все недавно покинутые мною ангольские товарищи. Но вскоре мы вновь обогнали их.
В некий момент пошёл дождь, превратившийся в ливень. Я вымок и замёрз, но потом, по счастью, наводнение прекратилось. Мы ехали и стояли, стояли и ехали, мой третий ангольский день склонялся к вечеру, пятидневная виза неумолимо укорачивалась, а мы продвигались очень тихо. По счастью, водитель не собирался ночью спать и двигался всю ночь — я уже мечтал наутро оказаться в Лобито, но нет: к девяти утра 1 февраля 2001 года мы прибыли только лишь в деревню Домбе Гранде, преодолев 160 километров за 22 часа езды.
1 февраля 2001, четверг. Совсем медленное движение в Бенгелу
Домбе Гранде, переведённое мною как Великое Домбе, находилось при пересечении трассы некоей долиной и походило на оазис, виденный мною позавчера. Великое Домбе, видимо, состояло всего из двадцати соломенных хижин, скопившихся вокруг трассы. Они являлись одновременно жилыми и торговыми. Только я сфотографировал всё сие, как откуда-то появился полицейский — к счастью, мой проступок он не заметил.
Всё утро простояли в деревне. Жители деревни и их дети, завидев нас, потащили из своих лавок ящики с пустыми стеклянными бутылками, желая совершить обмен с доплатой на полные бутылки. Экипаж грузовика работал не меньше получаса, выполняя их заказы. Местные жители суетились, пытались поднять свои ящики повыше, чтобы обменять их поскорее, а мы, жители грузовика, быстро принимали их и меняли на полные. Даже дети пяти-шести лет занимались торговлей и помогали взрослым в этом пивном бизнесе. Как я понял, деревня сия жила только за счёт перепродажи содержимого одних грузовиков другим грузовикам. Обменяв определённую квоту бутылок, водитель отказался продолжать сей выгодный обмен и отправился питаться в одну из хижин, являвшейся, как и все остальные, также гостиницей, лавкой и харчевней. Угостили и меня — ангольскими грушами, марокканской рыбой из консервов (вероятно, привезённых на другом грузовике) и булочками.
Позавтракав, все разложились спать после трудной ночи на циновках вокруг грузовика. В это время прибывали и другие грузовики в нашу сторону, приполз и синий грузовик с прицепом, рыбой и русскоговорящим ангольцем. Полицейский, которого я заметил утром, ходил вдоль грузовиков и чего-то домогался. Подошёл он и ко мне, я рассмотрел его поближе. Уже старик по африканским меркам — лет пятьдесят, со сгнившими чёрными обломками зубов, в выцветшем на солнце когда-то синем мундире, в старых ботинках а-ля бомж, он подошёл ко мне и попросил 1 кванза на курево. Я отказал, и полицейский отправился далее.
За околицей Домбе Гранде, на том, что здесь можно назвать трассой, стоял небольшой бетонный куб, являющийся военным объектом, судя по большому ангольскому флагу, развевавшемуся перед ним. С этим зданием и было связано наше ожидание. Дальнейший путь, на участке Домбе—Бенгела, был небезопасен, и многие машины должны были скопиться в Домбе Гранде и отправиться в путь вместе, в одной колонне, под прикрытием автоматчиков. Самих же автоматчиков пока не было, они сопровождали другую колонну, из Бенгелы в Домбе, и все жили в ожидании их.
Но вот, наконец, часа в два дня, вдали что-то запылило, поползло, и вот вскоре уже небольшой проезд между торговыми хижинами был заполонён встречной колонной грузовиков — их было около десятка. Некоторые везли огромные связки зелёных бананов из Бенгелы, другие шли "пустые" (10-20 пассажиров в кузове и 30-40 мешков и ящиков не в счёт). На каждом грузовике, среди пассажиров, восседал вооружённый ангольский солдат (своего автотранспорта у сих конвоиров не имелось). Солдаты слезли и отправились в свою бетонную будку, возле которой и стал формироваться великий наш караван на север. Солдаты — кто с патронными лентами через плечо, кто с трубами в руках (миномёты, наверное), пообедав в своём бетонном здании, вышли наружу и расселись на попутных грузовиках, на каждый грузовик — по одному-два солдата. В путь!
Машины в Анголе прямо коллекционируют всякие неисправности. Вот едет грузовик без лобового стекла и вообще без всяких стёкол. Ветер в глаза водителю не ударяет, так как движется со скоростью коровы на прогулке. Вот у грузовика колёса разного размера — одно немного больше остальных, от этого машина идёт кособоко и большее колесо всё время перегревается (и, должно быть, лопается иногда). Вот на одной оси справа два колеса, слева одно, или наоборот. Вот опять протекторы стёрты до проволоки, а вот все дефекты соединились в одной машине одновременно. Техосмотра здесь, я понимаю, нет в принципе. И все машины такие старые, и пыльные, и перегруженные, и куча народу в кузове наверху. Когда едем по краю пропасти (дорога кривая, узкая, и с каждым годом всё уже из-за осыпей и обвалов), верёвки, которым стянут груз, скрипят, кузова скрипят, мы наготове: если машина полетит в пропасть, успеем спрыгнуть с другого борта, только бы в кактус не попасть при спрыгивании. А вот на дне пропасти валяется то, что осталось от упавшей машины, и почему-то живые люди (видимо, вовремя выпрыгнули) перетаскивают груз на удобное для его продажи место.
Ангольцы — очень музыкальный народ. Поют повсюду — на поле, на дороге, в городе, в грузовике. И сейчас ангольцы пели какие-то песни и угощали меня яблоками, манго и грушами, из дорожных мешков с едой, которые были у каждого, кроме меня.
До Бенгелы оставалось километров пятьдесят, но скорость наша неумолимо падала. В первый ангольский день я проехал 450 км; во второй 356 км; в третий 160 км; наступал вечер четвёртого дня... Колонна из десяти грузовиков, медленно пыля, продвигалась на север; скорость наша ещё упала из-за того, что поломка каждого грузовика тормозила всю колонну. В момент очередного прободения колеса наш водитель сделал попытку избавиться от солдата-конвоира и от всего конвоя, чтобы не задерживать прочих. Солдат устроил настоящий скандал, долго кричал, ругался, лез в кабину, пока, наконец, водитель не сторговался с ним на некоторой сумме, которая и перешла в карман солдата за услуги по спасению водителя, машины, пассажиров и груза от злокачественных повстанцев, которые, благодаря вооружёному сопровождению, так на горизонте и не появились.
2 февраля, пятница. Последний день визы. Проникновение на пароход
В середине ночи наш неторопливый грузовик, преодолевший 260 километров за 36 часов и сменивший за эти полтора суток девять колёс, ввёз меня в ночной, но кое-где электрически освещённый приятный город Бенгелу. Наконец-то!!
— Сейчас никуда не ходи, здесь повсюду "бандито", — объяснил мне водитель на чистейшем португальском языке. — Когда рассветёт, тебя направят на истинный путь в Лобито!
От Луанды до Лобито
Бродят по лесу бандито.
Не обычные бандиты,
А сторонники Униты.
Я поверил, хотя было немного неспокойно: ведь с таким ангольским замедлением я оказался в Бенгеле, даже не доезжая Лобито, в последнее утро действия моей визы, которую (я уже знал) здесь невозмжно продлить. Может быть, если бы я избрал другие машины или простоял тогда, близ Лубанго, всю ночь под фонарём, мне бы удалось уехать на другой волне и уйти с конвоем из Домбе Гранде на сутки раньше? Но, вероятно, и в медленном грузовике был определённый смысл! Посмотрим, что принесёт мне сегодняшний день.
Теперь я приеду в Луанду с уже просроченной визой, и это будет в субботу, и до понедельника вопрос решить будет невозможно. Дальше всё будет зависеть от посольщиков РФ (помогут ли они мне продлиться) и от ангольских чиновников. А дальше — или будет какой-нибудь военный или иной самолёт на Москву долларов за двести (у меня как раз осталось $220), или можно получить визу Конго-Браззавиля и попасть туда через Кабинду (из Луанды в Кабнду, как я узнал, тоже ежедневно ходят пароходы).
Когда стало светать, ко мне, дремлющему во дворе на коврике, подошли двое ангольских парней и поманили меня за собой, обещая указать путь в Лобито. Мы вышли со двора в утренний, ещё почти не проснувшийся город. Куда меня вели, я так и не понял, пока не увидел перед собой старое колониальное здание железнодорожного вокзала. Неужели здесь есть ж.д. сообщение? Мы прошли на платформу. О чудо! Здесь стоял дизель, напоминающий нашу электричку, утренние ангольцы живо садились в него со своими корзинами и детьми, а билетёры на платформе ненавязчиво предлагали билеты всем желающим.
— Сейчас пойдёт поезд до Лобито. У тебя есть 2 кванзы?
У меня было даже 55 кванз, подаренных щедрыми водителями и пассажирами. Неужели билет так дёшев? Я приобрёл его. Это оказался даже билет туда-обратно, и всего за $0.1. "Ну, обратно я точно не поеду", — подумал я, поблагодарил своих ангольских провожатых, зашёл в ещё неполный поезд и сел у окна. Так завершился мой автостоп 1-го рода по Анголе, в ходе коего я проехал более 1000 километров всего за четверо суток. Всего же я проехал по Африке (начиная с Египта) примерно 28570 км автостопом и 2000 км на поездах.
Дизель-поезд ехал среди каналов и полей. Внутри циркулировал билетёр и какие-то продавцы. На каждой остановке (а останавливались почти через каждый километр) поезд окружали торговцы, предлагающие хлеб и бананы.
Мужик напротив купил себе булку — я заметил, что стоила она 2 кванзы, и приобрёл себе тоже. Вдоль железной дороги шла узкая асфальтированная трасса, на которой многие люди голосовали, заполняли кузова проезжающих машин и ехали в Лобито. Эти два города, Бенгела и Лобито, довольно велики, находятся рядом, и люди часто ездят туда-сюда, даже дорога асфальтовая.
Вот мимо, обгоняя поезд, проехал грузовичок, в кузове оного, помимо примерно пятнадцати человек, стоял большой напольный вентилятор. И, что самое интересное, он вращался — то дорожный ветер обдувал его! На каждой станции в деревнях подсаживались тётки с корзинами на головах (вероятно, ехали на базар). Пригородный поезд ехал полтора часа, хотя здесь всего не более 50 км, и наконец вдали показались дома и заводы и портовые краны вожделенного Лобито.
Пароходы на Луанду ходили каждый день, но расписание и методы проезда остались мне неведомы. Оставалось полагаться на удачу и на всегда правильную последовательность событий. Порт был окружён высоким забором; в воротах была приоткрыта узкая щель, куда пытались просочиться сотни ангольцев с корзинами, детьми и инвалидами на руках. Восемь полицейских, побивая людей дубинками, строили эту толпу в цивилизованную очередь, попутно проверяя билеты. Билет покупался заранее неизвестно где и стоил непонятно сколько. Как читатель и я уже поняли, это и были люди, желающие попасть в Луанду.
Моего спутника, англоговорящего ангольца, ехавшего на другом грузовике с прицепом, здесь не было — возможно, он добрался до Лобито в ночь и уже уплыл в Луанду на другом пароходе. Я пристроился в хвост толпы-очереди, попутно размышляя, что мне показать вместо билета.
Пока очередь шла, я достал из рюкзака свою папку с бумагами и нашёл там два билетозаменителя: справку АВП о путешествии вокруг света и вырезку из газеты "Moscow Times" с моей фотографией. Оба этих документа были на английском языке, которого здесь никто не знал, — но иных не имелось. Я взял в руки паспорт и справку АВП, засунул в карман газету и стал дожидаться событий.
Толпа конвульсивно, рывками, всасывалась в узкую горловину ворот; люди, по которым попали резиновые дубинки полицейских, что-то кричали на непонятных мне языках; маленькие дети плакали на плечах родителей; потные руки сжимали мятые билеты, на одном из которых я уголком глаза прочитал цену — 600 кванза ($30). Толпа, уже сформировавшаяся и сзади меня и облепившая меня со всех сторон, подтолкнула меня ко входу, и я в момент замешательства одного из полицейских был пропихнут внутрь порта. Люди один за другим входили в какое-то здание (там, как оказалось, обыскивали), потом выходили из него и проходили по трапу на некий пароход. У трапа стоял представитель власти, который тоже, вероятно, что-то проверял. Я показал ему паспорт и справку, и он, увлёкшись рассматриванием сего, даже позабыл спросить билет.
Пароход был уже переполнен. Толпы ангольцев и анголянок, их дети, частью здоровые, частью какие-то хромые, пьяные солдаты, ползающие по полу инвалиды, ящики, корзины и коробки — всё это наполняло и сидяче-стоячий салон, и палубу. Чтобы не привлекать излишнее внимание, я забрался в салон и притворился изучающим Библию (на самом деле мне было не до этого, так как пот лил с меня просто ручьями, кондиционеров не было).
Через некоторое время в салоне появилось некое начальство и устремилось ко мне. Я был единственным белым человеком, и привлекал всеобщее внимание, хотя старался не делать этого.
— Покажите паспорт!
Я показал. Ангольская виза в последний день её действия удовлетворила сего иммиграционного чиновника, но он хотел видеть и билет.
— Там, на входе, такая давка, — объяснил я жестами, — что билет просто измялся и исчез!
...Вскоре пароход отошёл от лобитского причала, направляясь в столичный город Луанду.
На пароходе
Ангольский пароход был переполнен людьми. Питьевой воды не наблюдалось, равно как и туалетов. Люди отправляли свои естественные надобности за борт. Богатые ангольцы стояли в очереди за баночным пивом, пользуясь счастливой возможностью напиться всего за $1 (цена 330-граммовой баночки). Продавец пива с большой пачкой мятых кванз и долларов не успевал отсчитывать сдачу. Американские доллары принимались здесь как равноправное платёжное средство, но курс разных купюр был различен — 1 доллар стоил 15 кванза, но 100 долларов — уже 2000 кванза.
Я вышел на палубу. На ней, среди коробок и мешков, весело гоготали ангольские пьяные солдаты. Увидев меня, они захотели подружиться со мною. Минут двадцать я посвятил общению с сими молодыми людьми, не знающими никаких слов по-английски, кроме "Excuse me" ("извините"). Вокруг деловито ползали инвалиды-безногие, а также с недействующими тонкими ногами. Тонконогость почему-то часто встречается в Африке. Такие люди одевают шлёпанцы на руки, а две тонкие, безжизненные ноги впихивают в третий шлёпанец, и так перемещаются, на трёх точках. Верхняя половина тела у таких людей очень хорошо развита. Хватаясь мощными руками за предметы, они могут очень быстро с пола залезать на столы и на другие поверхности.
— Мы тоже хотим поехать в Россию! — смеялись по-португальски пьяные солдаты.
— Давайте, добивайте Униту и поезжайте к нам! — отвечал я по-русски.
Дружный гогот (слово "Унита" они понимают на всех языках.)
— Может, дашь нам 20 кванза на пиво?
— Не дам!
Опять дружный гогот.
Когда мне уже надоели пьяные солдаты и инвалиды, с верхней палубы, на которую никого не пускали, спустился негр, который оказался русскоговорящим. Оказалось, он — шкипер этого парохода — учился в далёкие годы в Одессе; да и капитан оказался тоже "русским", учился в
Баку, а звали его Тимофей.
— Теперь у вас тоже непорядок, — поделились они своим политическим мнением, — не надо было сразу всё отпускать, а постепенно, постепенно!
Как на Кубе, или вот в Северной Корее, или в Китае. Постепенно свободу надо давать, а не сразу, а то непорядок получается! Вот и у нас тоже всё, видишь как. А в России есть хорошие пароходы, вот бы сюда их, чтобы быстро — туда-сюда!
Вспоминая величие державы СССР, шкипер отправился показывать мне секреты парохода, доступные лишь посвящённым.
На самом нижнем этаже судна, среди полутёмных, обшарпанных коридоров и гнилых переборок, находился туалет, полный воды по щиколотку. Является ли эта вода туалетной или забортной, проникшей в пароход сквозь щели — осталось неизвестным. Туалет закрывался на замок и мог быть использован только членами команды или мной. Другое секретное заведение — кухня — снабдило меня живительной пресной водою. Проведя меня по этим секретным местам, шкипер привёл меня на самую верхнюю палубу (вход на неё охраняли полицейские, трезвые и многочисленные). На верхней палубе, на её грязном полу, уже возлежало человек пятнадцать "блатных", к коим присоединился и я. В других местах парохода было не до лежания.
Пароход, урча, двигался на север в сторону Луанды. Пассажиры регулярно блевали за борт. Радуясь тому, что даже в случае аварии парохода я погружусь в море одним из последних, я заснул. Путешествие по Анголе продолжалось.
3 февраля, суббота. С просроченной визой в столице Анголы
Всего за сутки старый пароход сей преодолел 500 километров по морю. Утро; мы подплываем к Луанде.
Шкипер, разбудив меня, предложил мне помыться и мы спустились в уже посещённый мною накануне мокрый туалет. На сей раз он был полон людей. Внутри, в помещении размером с обычный московский туалет, прыгали четверо абсолютно голых ангольцев, которые намыливали друг друга и по очереди подставлялись под кран. Это была помывка членов команды. Теперь я понял происхождение воды на полу туалета. Я быстро помылся тоже, и вовремя: помещение уже закрывали.
...В широкой, красивой бухте Луанды стояли многочисленные пароходы. Набережная обросла высотными зданиями, этажей по 10-20 было в них. Справа, вдоль длинной песчанной косы, протянулись пляжи. Столица великой Анголы показалась не так бедна и бомжова, как я предполагал. По сравнению с Аддис-Абебой и Хартумом это просто Нью-Йорк какой-то!
Пароход долго швартовался; люди вытаскивали свои тюки и детей; инвалиды тоже бодро прыгали на руках к выходу. Попрощавшись с капитаном и шкипером, я покинул судно сие.
Пассажиры шли по порту куда-то, где был выход. Выход имел вид тоннеля, в котором стояло несколько полицейских, вглядываясь в толпу. Время от времени они выцепляли кого-то из толпы — это напомнило мне Москву. Выцепили и меня.
Я показал им содержимое моего рюкзака, паспорт с уже просроченной визой, но что-то им не понравилось, и меня перевели к другому полицейскому. Тот был более важным — не стоял в проходе, а сидел в будке за столом. Он тоже чем-то смутился и не хотел меня пускать в город, но в чём проблема — не говорил. Рядом стоял мешок с батонами; я попросил один; он дал. Вскоре меня отвели в какое-то здание рядом, где, на четвёртом этаже, сидел за столом и ворошил бумаги ещё более важный начальник. Все говорили только по-португальски.
Я, как мог, объяснил свою сущность и показал заранее подготовленный телефон посольства. Позвонили. Хотя была и суббота, дежурный быстро разыскал консула. Я представился, сказал, что путешественник, приплыл на пароходе в Луанду из Лобито, но меня не отпускают в город. Консул сказал полицейскому начальнику несколько волшебных слов по-португальски. Я поблагодарил консула, забрал свой паспорт и рюкзак и отправился восвояси, искать в Луанде ночлег, Интернет и все блага мира.
Луанда мне показалась когда-то давно цивильным, но сейчас весьма замусоренным городом. На каждом углу стоял полицейский, и, как мне показалось, смотрел на меня, ибо других прохожих почти не было. Главная набережная, по которой я шёл, называлась Авеню 4-го Февраля — получается, завтра какой-то праздник? Все здания на набережной имели на первых этажах офисы, которые все до одного были закрыты (суббота!) Я решил, что мне нужно найти какой-нибудь госпиталь, а в нём — русскоговорящих или вообще русских врачей, и вписаться у них до понедельника, а в понедельник заняться изучением дальнейших возможностей продления визы и возвращения домой.
Я внедрился в город, и, удивляясь на обилие полиции и почти полное отсутствие транспорта, пешеходов, продавцов и открытых магазинов, вскоре обнаружил какой-то госпиталь. Но проникнуть в него мне не удалось; окружающие госпиталь полицейские гнали меня вон, а на вопрос "Есть ли здесь медику-руссу?" направляли меня в сторону других зданий. В общем, я подумал, что там, в других зданиях, и живёт какой-нибудь доктор-рус, и отправился туда, весь мокрый от влажной жары и солнца, которое стояло в зените. Вход к этим другим зданиям преграждал шлагбаум, а стоящий и там полицейский сперва недоверчиво осматривал меня, а потом задержал и отвёл в маленькое здание, в котором сидели какие-то странные люди за столами, с печатными машинками и бумагами; на стенах висели государственные пропагандистские плакаты. Они долго изучали содержимое моего рюкзака (так и не найдя фотоплёнок, монет, карт и других шпионских вещей), а затем отвели в большое здание неподалёку. Да, забыл сказать, один из этих людей действительно когда-то изучал русский язык, но, вероятно, он был двоечником и говорил по-русски хуже, чем я по-португальски, и очень злился, что я его не понимаю.
В общем, из большого здания мне пришлось ещё раз звонить в российское посольство. Опять оторванный от своих дел консул, узнав о моих очередных проблемах, был недоволен:
— Вот, я думал, вы нормальный путешественник, значит сразу пойдёте в 5-звёздочный отель "Меридиан", а вы теперь знаете где находитесь?
— Где?
— В министерстве обороны! А завтра у них праздник, и все только и ждут терактов и других провокаций, а тут вы — такая находка! Подождите часок, я сейчас поеду вас вызволять, а там что-нибудь придумаем.
Явление консула. Вписка в Луанде
Не прошло и часа, как в дверь того помещения, где я находился, вошёл толстенький человек в очках, на вид лет пятидесяти пяти. Это оказался консул РФ в Анголе Сергей Леонидович Крившич. Скептически оглядев меня, он сказал:
— Ну, вот и всё понятно. Вы же выглядите как наёмник! Белый человек, неопрятно выглядящий, с бородой и рюкзаком, типичный наёмник!.. В последнее время их опять стали бить, и они разбегаются, среди них много украинцев и прочих; вот они вас и задержали. А мне в выходной день из-за вас хлопотать!
Консул произнёс несколько португальских слов, показал задержавшим меня ангольцам консульское удостоверение, позвонил их военному начальству, где-то расписался, и, в общем, через десять минут я уже ехал в консульской машине (с кондиционером) по улицам Луанды.
— Если бы вы, например, оказались португальцем или украинцем, вас никто бы не вытащил. Русские тоже тут всё время безобразничают, но благодаря старой дружбе нас тут ещё терпят. А так здесь для всяких подозрительных личностей, типа вас, имеются соляные копи. Там средняя продолжительность жизни — тридцать дней, там дольше не живут.
Консул отвёз меня в Торгпредство РФ. Это было шестиэтажное здание, населённое исключительно русскими лётчиками. Собственно сотрудников торгпредства там не было, кроме дежурного и самого торгпреда, какового звали Владимир Георгиевич. Сей торгпред, пожилой и весёлый человек, познакомившись со мной, рассказывал мне о своих приключениях в разных иноземных странах — в Перу, Анголе, Коста-Рике, Пакистане. Торгпред дал мне ключ от большой трёхкомнатной квартиры, которая сейчас пустовала, и направил ужинать в столовую, где готовили вкусную гречневую кашу наши молодые соотечественницы. Гречка в Африке не растёт, её привозят самолётами наши лётчики, поэтому я в ней нашёл особый, деликатесный вкус.
4 февраля, воскресенье. День Начала Вооружённой Борьбы
Сегодня в Луанде замечательный праздник — День Начала Вооружённой Борьбы. Город полон ментов; вероятно, проходят и массовые мероприятия, демонстрации какие-нибудь. Все учреждения закрыты. Я отсиживаюсь в торгпредстве — консул заповедал мне никуда не выходить.
На первом этаже оного обнаружил новый гимн России, который очень сильно напоминает прежний гимн СССР. Вдоволь посмеявшись, я поднялся к себе и занялся гимносочинительством, поскольку решил, что сочинять такие гимны может любой человек. И вот что у меня получилось:
1. ГИМН АНГОЛЫ
Ангола — великая наша держава!
Наш флаг — чёрно-красный, с звездой и кинжалом,
Немало алмазов и диких племён
Осталось у нас с португальских времён.
Пусть пахнут мочою трущобы Луанды,
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 46 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |