Я видел необычный сон. То есть, обычный, с точки зрения, сновидений. Ведь все они необычные, а значит необычность – это вполне нормально и естественно для любого сновидения.

Я видел необычный сон. То есть, обычный, с точки зрения, сновидений. Ведь все они необычные, а значит необычность – это вполне нормально и естественно для любого сновидения.

Это была часть большого сновидения, связанная с остальной его частью последовательностью действий, но никак не связанная сюжетом.

Итак, я бежал. Бежал через зеленый сквер или сад. Возможно, я бежал по задним дворам домов, так как, кажется, с левой стороны на меня падал тень от стоящий зданий. Я бежал вперед, то ли опаздывая куда-то, то ли торопясь не желая опоздать. На бегу я увидел перед собой преграду – железные, кованные врата не высокой ограды. Я выставил вперед себя руки, что распахнуть ворота, и, вбежав в них, тотчас оказался уже точно на заднем дворе какого дома. Вокруг были большие чёрные псы. Внешне похоже на доберманов, чёрные как смоль, с вытянутыми, по-крысячьи, мордами, но они не были доберманами. Лапы этих собак были значительно короче, шеи массивны. Мне даже казалось, что у них не одна, а две или три головы, как у Цербера из древнегреческого эпоса. Псов было много, более десятка. Возможно, даже несколько десятков. Так как я бежал быстро, то вбежал во двор на полном ходу, поэтому оказался окружен псами со всех сторон. Одни из них лежали на траве, другие медленно прогуливались по саду, третьи стояли на месте, уставившись на меня. Вместе с псами я также, кажется, видел их щенков. То же с короткими лапами, но коричневого цвета, оттенка варенной сгущенки. Я понял, что псы эти обладаю очень свирепым нравов, и они могут растерзать меня в считанные минуты. Я схватился за тонкие ветви деревья, что росло рядом с тем местом, на котором я остановился и замер как вкопанный, не шевелясь. Кажется, это были ветки березы – тонкие, хлесткие, с мелкими зелеными листочками. Я схватился за ветви дерева, чтобы точно не шевелится и удержаться в том случае, если вдруг ноги будут подкашиваться. Позже, я также осознал, что держусь за ветви, потому что не хочу, чтобы мои руки были опущены вниз и эти мерзкие псы, в случае возникновения у них желания подойти и обнюхать меня, не могли прикоснуться своей влажной мордой к коже моих рук. Буквально спустя мгновение после того как я заметил псов и схватился за ветви березы, я заметил и людей. Я сразу понял, что это были слуги с псарни. Они выходили из дома и каждый из них вёл на поводках сразу по несколько чёрных псов. Кстати, к этому моменту я рассмотрел дом – это был большой, двух или трёхэтажный белоснежный особняк, в викторианском стиле. Если быть предельно точным, то не слуги вели псов, а псы тащили слуг вслед за собой вперёд, а слуги лишь слегка замедляли рвущихся псов. Кто-то из слуг крикнул мне не шевелиться, так как эти собаки опасны. В этом голосе я не чувствовал тревоги за несчастного незнакомца, оказавшегося в опасной близости с диковинными псами, то есть, за меня. Это было просто предупреждение, высказанное без всякой эмоции. Кажется, кто-то из слуг, взглянув на меня, лукаво ухмылялся, злорадствуя над тем опасным положением, в котором я вдруг оказался. Ещё через какое-то время я заметил, что двор стал наполняться другими людьми. Это были мужчины и женщины. Я не помню ни их лиц, ни их одежд. Кстати, я сам не могу сказать с уверенность, были ли я одет в этот момент. Когда я бежал, то точно чувствовал на себе одежды. Когда же стоял на месте как вкопанный среди диковинных псов, с поднятыми вверх руками, то, кажется, уже не чувствовал их на себе, но при этом я не ощущал и своей наготы. Хотя, со стороны я наверняка выглядит как Иисус, распятый на кресте: ноги стоял рядом, касаясь одна другую, руки подняты вверх и разведены в разные стороны. Только вместо гвоздей мои руки удерживали ветки березы. Двор наполнялся людьми. Не помню точно, откуда они все появились. Их число росло так быстро, словно они возникали прямо из пустоты. Местность вокруг стала меняться. Откуда-то стали расти стены. Горизонт уже не был видел, да и небо над головой вскоре сменилось высоким потолком. Я знал, что по-прежнему стою в саду: под ногами и вокруг себя я видел зелёную газон. Но ни дома, ни неба я уже не видел. Вдалеке, метрах в 150-ти от меня появился серый холм. Его насыпали эти люди. Кстати, слуги с псами на поводках исчезли, а вот свободные псы по-прежнему меня окружали. Они не выказывали никакой агрессивности ко мне, но при этом я твердо был уверен: стоит мне только пошевелиться и они растерзают меня на месте. При этом, забыл отметить, что страха я не чувствовал вовсе. Я старался быть осторожным, но не боялся ни псов, ни этих людей, что явно заметили меня, но не смотрели в мою сторону и не обращались ко мне никак, словно я - это часть привычной для них окружающей обстановки, вполне естественная и привычная. Итак, холм в 150-ти метрах от меня. Люди шли и высыпали в одну кучу кости, прах от перемолотых в пыль костей, и пепел кострищ. Я это точно знал, хотя какого костра не видел. Холм из человеческих останков вырос до метра - полутора в высоту и около двух - двух с половиной в окружности. Я также был уверен, что это именно человеческие останки, а не животных. Видимо, размер костей похожих на берцовые кости и кости рёбер подсказывали мне это. Но я по-прежнему не испытывал страха. Я понял, что эти люди творят нечто ужасное, за предельное для человеческого понимания, и единственно о чём я думал, что если мне придется встретить здесь смерть, то эти люди не должны увидеть в моих глазах страха или недоумения. Я старался смотреть на них твёрдым взглядом, даже с неким вызовом и дерзостью. Ко мне стали подходить женщины. Они были не молоды. Старухи лет 60-ти, с морщинами на лицах, но не глубокими и древними. Они смотрели мне в лицо с каким-то чувством, как я его оценил, брезгливости. Словно одним только выражением своих лиц они хотели сказать: «ты - не наш, ты - чужак», и все без исключения плевали мне под ноги. Я же в свою очередь старался ловить взгляд глаз каждой из этих женщин и отвечать им взглядом бесстрашия и решительности принять свою судьбу такой, какова она будет. Не помню, сколько женщин так прошло непосредственно рядом со мной, и плюнуло мне под ноги. Кажется, их было более десятка, но я запомнил глаза лишь трех или четырех. Потом со стороны холма из человеческих останков появилась фигура молодого мужчины. Он был одет в старомодный мужской костюм времен Людовика XV. Точно не помню ни его обуви, ни его одежд. Я сразу понял, что это был хозяин дома, хозяин необычного сада и жутких псов, хозяин всех этих странных людей. Он направлялся ко мне, сжимая в руке кинжал. Я думал, что он хочет заколоть меня, поэтому я буквально вонзился свой взгляд в его лицо, показывая тем самым ему, что меня не страшат происходящие действия. Он приблизился ко мне, и я увидел, что это действительно молодой человек в возрасте 25 лет. Он поднял руку с кинжалов вверх и, неожиданно для меня, вместо того, что убить меня, перерезал тонкие, хлесткие ветви дерева за которые я держался. Я тот час же упал на землю. Зашёлся в кашле. В ногах чувствовал нечеловеческую боль и усталость. Земля подо мной вдруг уже стала полом в помещении. Я хотел и дальше показывать, что я полон решимости, поэтому превозмогая боль в ногах, попытался встать. Сначала встал на четвереньки, затем очень медленно, шатаясь из стороны в сторону, пытался выпрямиться. Но не успел. Этот молодой человек подошёл ко мне твердым, властным шагом, одной рукой он схватил меня за волосы, другой, стал кинжалом срезать волосы не моей голове. Я хотел сопротивляться, но не мог. Был слишком слаб. Лоб обожгла боль. Мне казалось, что он срезает с моего лба волосы вместе с кожей, словно желает снять скальп. Я мог смотреть только вниз. Я видел как на пол падали срезанные волосы, но капель крови видно не было. Он отпустил меня. Я снова упал на холодный пол. На стене в метрах трёх от меня весело овальное зеркало, обрамленное красивой старой резной рамой. Я стал подниматься и направился к нему, чтобы посмотреть, что же сотворил со мной хозяин дома. Молодой человек сказал: «Ты не должен видеть на свой шрам в зеркале». В тот момент я впервые услышал его голос. В его словах слышался повелительный тон. Хотя, слова были сказано не громко и не резко. В тот же самый момент я ощутил рядом с нами в одном помещении присутствие ещё одной женщины. Не старухи, какие мне встретились в саду. Женщины в возрасте 40 лет. Молодой человек направлялся ко мне с куском материи, смоченной водой, держа её на ладонях. Мягким голосом он сказал, что мне надо перевязать голову. Несмотря на его явно доброжелательное отношение ко мне, я оттолкнул его в сторону и посмотрел на себя в зеркало. К моему удивлению я увидел лишь небольшую перемену: казалось, волосы на лбу как-то нелепо и не аккуратно слегка укоротили. Я убрал волосы со лба рукой, обнажил лоб, но никакого шрама я не увидел. Я озвучил своим мысли в слух: «Никакого шрама я не вижу». На это молодой человек что-то ответил мне. Не помню что именно.

Следующая сцена сна. Я вижу себя уже на диване, в полусидящем положении в объятиях этого молодого человека. Мы были любовниками. Точнее, он любил меня. Я был для него некой любимой игрушкой. Я сидел спиной к нему. Он прижимал меня к себе. Он что-то говорил мне своим тихим, мягким, приятным голосом. В его словах слышалась нежность, забота, любовь. Он называл меня своей «Ясоной». Мне показалось, это очень странным. Почему не Ясон, а Ясона - в женском роде? Он повторил это несколько раз, желая подразнить меня, зная, что я не люблю, когда ко мне обращаются в женском роде. Но он говорил это не желая обидеть или оскорбить меня, а любя, как бы заигрывая со мной. Я опять почувствовал, что где-то рядом с нами, словно за стеной, находится та же самая женщина, что было рядом, когда он срезал мне волосы. Я был одет так же как мой любовник - в мужской костюм Людовика XV. Но как точно не помню. Я встал c дивана и спросил его, могу ли поговорить с ним наедине, так как мне было неприятно, что женщина может подслушивать нас. На это он ответил, что я могу говорить совершенно свободно и при ней. При этом, он назвал имя женщины, присутствие которой я ощущал интуитивно. Я не запомнил её имени. Оно имя показалось мне странным, тоже что-то из древнегреческого эпоса. Тогда я сказал, что так как он сохранил мне жизнь, я конечно безмерно ему благодарен, что моя жизнь с того момента принадлежит ему и он может распорядиться ею по своему усмотрению, а я с благодарность приму любое его решение. Затем, я спросил, в каком статусе он хочет видеть меня дальше рядом с собой: женить меня на одной из девушек при его дворе, чтобы я всегда мог быть в его свите; сделать мне пару операций и превратить окончательно в «Ясону»; или оставить всё как есть в настоящее время – своим прямым любовником, не скрывая этой связи ни от кого. Говоря о своей готовности с благодарностью принять любое его решение, я лукавил. Я никогда не согласился бы на две операции и окончательно стать «Ясоной», ибо мне дорога моя мужская природа. Но при этом, я был твёрдо уверен, что тот вариант он точно никогда не изберёт. Дальше я помню сон очень смутно. Он встал. Я смотрел ему в глаза. В них я видел только радость, нежность, веселый азарт, словно он был слегка пьян. А напитком, который пьянил его, была любовь. Он ответил, что хочет, чтобы мы и дальше оставались прямыми любовниками. Это всё.

При этом, я забыл сказать о своем отношении к этому «моему любовнику». Я чувствовал к нему благодарность за сохраненную жизнь. Я вспоминал тех женщин, что плевали мне под ноги, и знал, что теперь я уже не чужак для них. Я чувствовал, что моя природа изменилась. Я стал одним из них - вампиром или каким-то иным представителем тёмного мира. Также, я чувствовал себя комфортно рядом с моим покровителем. Нет, я не могу сказать, что я испытывал к нему любовь, но нежность, моё расположение и доброжелательное отношение. Почему не любовь? Потому что я твёрдо знал, что я уже давно обручён со Смертью. Смерть обратила своё внимание на меня и подчинила меня себе. Я могу вести себя как самый обычный, живой человек: испытывать чувство нежности, привязанности, сексуального влечения к моему покровителю, но чувство любви в высоком, безграничном его понимании, не могло зародиться внутри меня. Уверен, что и он тоже принадлежал Смерти. Но при этом он был привязан ко мне гораздо больше, чем я к нему. И все же, в итоге, мне хотелось остаться с моим таинственным покровителем как можно дальше.

Этот сон я увидел 13 апреля 2014 года, между 7.00 и 8.31 часами утра.

Дата добавления: 2015-08-29