За помощь в осуществлении издания данной книги издательство «Евразия» благодарит 25 страница

Двадцать девятый день месяца бхадон — важный праздник. В этот день начинается почитание предков Пшпри-шивара раджпутов, продолжающееся с этого дня пятнадцать дней. Все отправляются к местам кремации и памятникам предков и совершают положенные обряды шраддха — возлияния, молитвы, жертвоприношения поминальными клецками и т. д. Важно, что это делают все, а не только старшие в роду мужчины, чья обязанность совершать поминальные обряды в определенные дни в течение всего года и при необходимости.

В месяце ашвин проводятся самые главные раджпутские праздники Нав-ратри и Дашера (Дурга-Пуджа).

Навратри («девять ночей»). Праздник наступает после осеннего равно­денствия, в первый-девятый день светлой половины месяца ашвин. Он посвящается богу войны, каковым раджпуты считают Шиву, и его супруге-воительнице Дурге. Это бывает самый яркий праздник в раджпутских селениях, и в нем участвуют все. В прежние времена главным действующим лицом праздничных событий был раджпутский феодальный правитель, глава клана или семьи. Сама Дурга почитается более всего, и каждый день в обрядах используется новое ее изображение, а прежнее сбрасывается вечером в реку. В течение девяти дней и девяти ночей почитаются все имеющиеся в доме и поселении клана божества, в том числе и охранительное божество клана кул-деви. Десятый день (букв. Дашера) проводится в соответствии с тра­дициями почитания Дурги как Дурга Пуджа и одновременно как праздник Дашера, но Дашера воинственная, и этот праздник у раджпутов затмевает театрализованную Дашеру — Рам Лилу, столь популярную в Индии по­всеместно.

В обрядах Навратри богини Дурга и кул-деви почитаются «на равных». Кул-деви в праздничных ритуалах представлена как богиня войны — в признание всем известного факта, что она всегда руководит раджей и его воинами, и ее обязанность как покровительницы клана — проследить и добиться, чтобы они выполнили свои дхармические военные обязанности хорошо, чему она сама всячески способствует.

Изображение кул-деви обычно изготавливается из серебра в виде скульп­туры, установленной на подставку из дерева, которое является священным для клана или кулы. Почитают это божество жертвоприношениями пищи в огне (53, 184-185).

В первый день праздника в глиняные сосуды закладывается для прора­щивания зерно; за девять дней оно дает поросль; эти зазеленевшие сосуды устанавливаются около изображений божеств. На обновленных алтарях всех божеств поддерживается горящий огонь. Жертвоприношение коз, овец, буй­волов составляют часть церемониала Навратри (30, 105).

В день заключительной церемонии Дурга Пуджа в обрядах участвует брахман, но он быстро завершает свои дела, и «селение может спокойно выполнять свои небрахманические ритуалы» (30, 185). Юные раджпуты включаются в дело, достают мечи и сабли, и совершают жертвоприношения животных: это считается их обязанностью. «Молодой человек вынимает свой меч и убивает жертвенное животное одним ударом. Кровь брызжет, ее собирают в сосуд и предлагают божеству. Если молодому человеку удалось отсечь голову животному одним ударом, старшие раджпуты, которые наблю­дали сцену, очень воодушевляются и аплодируют, а молодой человек, в свою очередь, рад, что он стал считаться настоящим юношей воинской касты» (там же, 185—186). Так проводится праздник даже в наши дни, а в прошлом масштабы торжеств и реки крови были гораздо больше.

В прежние времена Навратра и Дашера были самым главным воинским праздником раджпутов. С наступлением осени, когда муссон кончается, раджпуты могли возобновлять свои боевые операции, начинать новые походы, которые на период дождей приостанавливались. И в праздниках этого периода главными объектами символического почитания были те, что связаны с войной.

В первый день праздника Навратра совершалось почитание раджпутского меча «кханда». Сначала проводились ритуальное омовение и очищение участ­ников во время пуджи и почитание богов. Затем выносились мечи — оттуда, где они хранились. При дворах раджпутских феодальных правителей это делалось со всей возможной пышностью и торжественностью. Как именно это делалось в Меваре — описано у Дж. Тода, и это описание считается до сих пор наиболее полным (79, 1, 464~467):

Первый день посвящался главному мечу княжества, мечу «кханда» ма-хараны, который символически представлял все оружие и всю военную мощь раджпутов Мевара. Перед мечом производилась пуджа. После нее меч несли в храм богини Деви, где передавали с рук на руки аскетам-воинам (госаинам). Эти монахи-воители возлагали меч на алтарь перед изображением Дурги и начинали церемонию его почитания, которая длилась с этого момента восемь дней. А махарана и его собратья-воины собирались на террасе дворца и направлялись все вместе к конюшням, где находились боевые кони и слоны. Там воины приносили в жертву буйвола. После этого они отправлялись к храму Деви, где присоединялись к обряду почитания меча. Главным было то, что обряд проводил лично махарана.

На второй день праздника, как наблюдал это Дж. Тод в Удайпуре, почитание божеств сопровождалось принесением в жертву нескольких буй­волов, и происходило это на площади, где проводились парады, и у городских ворот. Во второй день праздника махарана почитал богиню Амба-мата.

На третий совершалось почитание богини Харсид-мата, кул-деви Сисодия, и опять производились жертвования баранов и буйволов.

На четвертый день, как и во все остальные, имели место жертвоприношения буйволов на воинском поле и посещение храма Деви, где «махарана собст­венноручно приносит в жертву заранее привязанного около храма буйвола: он делает это, сидя в паланкине, — стреляет из лука» (79, 1, 466). После этого он совершает обряд почитания меча и военных знамен.

В пятый день опять происходит жертвоприношение буйволов и почитание богини Ашапурны, которой в жертву приносятся баран и буйвол. В празд­ничный ритуал этого дня входил поединок слонов. В этот день махарана миловал преступников, ожидавших наказания.

На шестой день праздника махарана опять посещал воинское поле, но жертвоприношение совершалось не на нем, а в храме Деви. Махарана в этот день навещал главного из «канпхата-йогов» госаинов, и это трактовалось как посещение гуру.

На седьмой день Навратри после жертвоприношений на воинском поле и в храме Деви раджпуты почитали своих коней, купали их в реке и украшали новыми сбруями и попонами. Ночью возжигался священный огонь, и на нем приносились в жертву богине Дурге буйвол и баран, а йоги-воины приглашались на трапезу.

Наутро, на восьмой день праздника, жертвоприношение в огне совершалось во дворце. Затем махарана со свитой посещал госаина, знаменитого отшель­ника, прославившегося своими подвигами умерщвления плоти, жившего за городом. В этот день, как считалось, сыновья должны навестить отцов; с этим обычаем, по-видимому, и был связан указанный визит раны. Брахманы и их незамужние дочери приглашались на обед к раджпутам и получали от них в подарок красивые одежды.

На девятый день утром почитались боевые кони из конюшни махараны. Во время этой церемонии получали подарки все, кто заботился о конях и тренировал их. Главные торжества начинались в три часа пополудни. Махарана и его воины направлялись в храм Деви, откуда забирали меч махараны. Все йоги-воины, которые в течение этих восьми дней совершали обряды, получали от махараны подарки. В этот день слоны, кони, мечи, сабли, щиты и копья почитаются всеми раджпутами у домашних алтарей, и обряды эти длятся всю ночь.

Десятый день, Дашера, праздновался как день начала исторического похода Рамы на Ланку.

На десятый день праздника — сразу после Навратры — наступает Дашера, хорошо известный и по всей стране отмечающийся праздник, ус­тановленный в память того дня, когда божественный Рама начал свой поход на Ланку для освобождения Ситы. С тех пор раджпуты считают этот день особо благоприятным для начала всяких воинственных мероприятий и военных операций особенно. В прошлом при отсутствии повода к реальному военному походу раджпуты в этот день осуществляли символическое «нарушение гра­ницы» соседнего княжества, и иногда действительно удавалось удержать новый кусочек приобретенной таким образом территории.

В прежние годы при проведении этого праздника широко использовались воинская символика. На воинском поле в Удайпуре устанавливалась артил­лерия. Все воины государства собирались здесь в полдень. Проводились обряды почитания дерева, называемого «каиджри», и торжественно отпускали на волю посвященную Раме птицу-сойку. В этот день было много фейерверков. Да, раджпуты, как и вообще индийцы, издревле умели делать заряды для фейерверков, хлопушки, петарды и т. п., которые широко использовались в ритуалах для отпугивания нечистых сил. Но они не освоили порох как оружие массового убийства.

На следующий день махараджа при всех регалиях, в сопровождении барабанщиков направлялся к храму Деви, перед которым производил смотр войск государства. При этом производились артиллерийский салют (в позднее время), происходили показательные воинские поединки и демонстрировалось искусство выездки лошадей. Все происходило очень красочно, празднично, нарядно. Город украшался цветами и ветками деревьев. Пение и чтение героических поэм и песен о подвигах предков, потомков Рамы. Вечером во дворце рана одаривал всех своих феодалов украшениями для тюрбанов (79, 1, 464-468).

Историк Джайпура Дж. Саркар тоже не смог не рассказать об этом празднике. «Праздником праздников для всех воинских каст по всей стране является Дашера... в начале октября... По индуистской традиции, в этот день бог-царь Рамчандра начал свой поход на Ланку, и можно вообразить чрезвычайное значение Дашеры для раджей Мевара и Амбера, считающих себя прямыми потомками Рамы. Его особенность состоит в том, что почитание богов сочетается с демонстрацией воинской готовности; все оружие, все снаряжение и символы княжеской власти инспектируются, и махараджа благословляет их как главнокомандующий и глава клана» (68, 17). Во время этих празднеств по столичному городу Удайпуру неоднократно проходит парадом войско Мевара, и во главе этой воинственной процессии везут колесницу со статуей Рамы — предка династии, как считается. То есть в тридцатые-сороковые годы XX века в Джайпуре церемония проводилась в целом так же, как это описано у Тода, но без жертвования буйволов (там же, 17-18).

Такими воинственными обрядами и обильными кровавыми жертвоприно­шениями сопровождались праздничные мероприятия Навратры у раджпутов. Обращает на себя внимание несоответствие методов проведения этого празд­ника и приемов жертвоприношений у раджпутов с их высоким кастовым статусом. Эти раджпутские обычаи жертвования буйволов и невозможность для них почитать бога войны без крови могли иметь характер поведения «раджас», подчеркнуто воинственного и эпатирующе «не-брахманского» по­ведения, о чем говорит и участие в ритуалах канпхата-йогов, а не ортодок­сальных жрецов.

Характерные для других каст и других местностей театрализованные представления Рам-лила во время Дашеры раджпуты не проводят, а в деревнях, в прошлом особенно, многие отмечали и вовсе лишь только Навратри (30, 199). Это подтверждает воинскую символику праздника.

Следующий месяц года, картик, считается посвященным богине благосос­тояния и счастья Лакшми, супруге Вишну.

Одиннадцатый день светлой половины месяца называется Деотхан Эка-даши — это праздник, во время которого происходит почитание сахарного тростника. Вечером во дворе каждого дома зажигается костер, в котором жертвуется и почитается только что собранный на поле сахарный тростник. С этого дня начинается уборка его на полях, и это считается счастливым событием. Всеобщая радость так велика, что этот сельскохозяйственный праздник производит впечатление и на современных раджпутов, но в прошлом он не имел для них никакого значения.

Полнолуние картика — Картика Пурнима — отмечают все. Считается, что в этот день нужно совершить омовение в священном водоеме, так как это смывает все грехи.

В конце картика — в новолуние — отмечается Дивали, праздник, по­священный богине Лакшми. В Раджастхане этот праздник считается праз­дником торговых каст (30, 197), и, соответственно, не столь популярен у раджпутов. Но праздник удивительно красивый и нарядный, и это обстоя­тельство и забота о счастье в доме привлекают многие раджпутские семьи к участию в событии. В таком случае говорят, что празднуется возвращение Рамы из ссылки в леса и его воцарение в Айодхье, хотя внешний рисунок праздника сохраняется.

Вот как описывает Дивали С. Л. Шривастава (78, 162—63): «За не­сколько дней до этого каждый дом вычищен, выметен, выбелен. Накануне Дивали два дня тоже считаются праздничными. Тринадцатый день темной половины картика — Дхантерас, когда, как считается, надо обновлять и покупать посуду в дом. На следующий день устанавливают глиняные све­тильники на ворота дома. День Дивали люди проводят, украшая себя и свой дом. Вечером зажигают глиняные масляные светильники в честь богини Лакшми. В домах старший мужчина семьи совершает Лакшми-пуджу, причем богиню при этом почитании олицетворяют предметы богатства и роскоши: деньги, золото, украшения. Земледельцы почитают ее в виде Аннапурны — снопа зрелых колосьев, украшенных цветами. Совершающий пуджу предлагает богине светильник, немного риса, куркумы, цветов, жертвует в огонь топленое масло. Во время этого обряда двери плотно закрывают, и вся семья должна быть дома, чтобы богиня счастья осталась здесь, с ними. Через некоторое время дверь приоткрывают, чтобы несчастье и болезни (Алакшми) могли уйти». Исследователь пишет, что проведение обрядов этого праздничного дня в Раджастхане отличается от проведения обрядов в других местностях, где руководят всем церемониалом старшая в семье женщина, а помогают ей дети, которые звонят в глиняные колокольчики, приглашая богиню Лакшми зайти в дом (78, 163). После проведения этого домашнего обряда глиняные светильники, установленные накануне на крышах храмов, домов, хлевов, на заборах, сельскохозяйственном инвентаре, жерновах, вдоль дорог, по берегам рек и других водоемов, на конюшнях и т. д., зажигают, и эти светильники горят всю ночь. Это необычайно красивое на фоне тропического неба зрелище, трогательное и чистое одновременно. Праздник Дивали сопровождается де­монстрацией изобильной и счастливой во всем жизни; все веселятся и готовят особо вкусную еду. Женщины приготавливают каджал — сажу, которая используется как краска, которой обводят глаза себе и детям, что считается очень полезным.

Считается, что в день Дивали надо играть в кости — игру, популярную у индийцев с древности: кто сегодня выиграет, будет богатым весь год.

В празднике Дивали, как считается, воплощена также идея возвращения Вишну к активной жизни после долгого сна. В прежние времена все ходили к воде, так как Вишну почивает на змее Шеше в океане, и пускали светильники по воде, и устраивали фейерверк, чтобы пробудить бога ото сна.

Празднованием Шивратри завершается лунный год шиваитов, которые считают эту ночь — Шивратри — последней в году, после которой наступает утро первого дня нового года. Этот праздник приходится на тринадцатый день темной половины месяца пхальгун. Шива восславляется как идеальный муж, и говорят, что женщины почитают своих мужей как самого Шиву в эту ночь. Замужние женщины постятся весь день, чтобы пожелать мужьям благополучия, и почитают Шиву. Многие незамужние девушки тоже соблю­дают пост и почитают Шиву, чтобы можно было выйти замуж по своему выбору в этом году. Ради этого праздника замужние женщины могут посетить храм Шивы за пределами дома. Днем, во время поста, женщины и дети идут к храму красочной процессией и поют песни, которых к этому случаю очень много. Они несут в сосудах воду, молоко, цветы, листья растения «бел» ]а8тшит ЗатЬас, стебли сахарного тростника, рис, кунжут и т. д., чтобы пожертвовать их Шиве. Совершив почитание Шива-линги, женщины продолжают пение своих песен и проводят обряды почитания Солнца и деревьев. Дж. Тод пишет, что «в этот день конь подвергается обряду выпускания крови в честь Солнца» (79, 1, 66); но подтверждения этих слов я нигде более не встретила.

Всю ночь почитатели Шивы проводят в бодрствовании и совершают обряды перед его фаллическим изображением.

ДЖАЙНИЗМ

В период раннего средневековья и до начала мусульманских завоеваний джайнизм был процветающей религией в Раджпутане. Джайнская община и позднее занимала важное место в коммерции, банковском деле, администрации. Было много судей-джайнов по всей Индии, а не только в Раджастхане. Это было вызвано тем, что этические установки джайнского учения не разрешали его последователям заниматься такими делами, где можно нанести вред живым существам, поэтому ни земледелие, ни тем более военная профессия им не годились. Оставались некоторые ремесла, торговля, ростовщичество и канцелярская работа. Все эти занятия как раз были противопоказаны радж-путам; в противном случае они бы уронили свою кшатрийскую честь. Поэтому в молодых раджпутских государствах джайны получили широкое поле дея­тельности и часто поддержку правителей. Как известно, в джайнизме су­ществует два основных направления, секты, и они называются: дигамбара («одетые сторонами света») и шветамбара («одетые в белое»). В Раджастхане говорят, что джайны-шветамбары представляют зародившееся именно здесь, в Раджастхане, джайнское направление, а дигамбары — потомки выходцев из восточных районов (которые в Раджастхане считаются более «дикими»).

Джайнизм зародился в восточной Индии, в Бихаре, но уже очень скоро его последователи обнаружились в Раджстхане. При радже Бхиме Парамаре около 650 г. н. э., как считается, джайны впервые появились в раджпутских пределах. За многие века они построили многочисленные монастыри, храмы в раджпутских государствах, в том числе и во владениях Чанделлов в Каджурахо. В этот период преобладала секта дигамбара. Но ко времени раны Кумбхи и особенно при нем джайнская община в Раджастхане состояла уже в основном из шветамбара. В Читторе находится знаменитая джайнская «Башня Славы» — Кирти-стамбха. Во многих раджпутских городах и кре­постях от той эпохи сохранились памятники джаинскои культовой архитектуры: храмы, колонны, пруды, изображения тиртханкаров. Джайны собрали и сохранили колоссальные ценнейшие собрания рукописей и книг в подземных хранилищах своих храмов. Мусульманские завоеватели разрушили множество джайнских святынь повсюду в Индии, но под защитой раджпутов они многое сумели сохранить, в том числе и статуи своих великих обожествленных Учителей — Тиртханкаров.

Было бы, однако, неверным думать, что джайны в раджпутских землях были лишь иммигрантами. Напротив, раджпуты сами довольно активно «поставляли» прозелитов в джайнскую религиозную общину в этот период, и то, что одна из крупнейших джайнских торговых каст, расселенных по всей Индии, называется марвари — лучшее тому подтверждение. Те, кто не хотел заниматься воинским делом и был готов перенести презрение родных и соплеменников, могли принять джайнизм; но чаще всего это бывали не акты индивидуальной воли, т. к. целые группы раджпутов (главным образом локальные группы) переходили в джайнизм: кто по обету, кто в экстремальной ситуации, кто еще по каким-то причинам. Например, богатейшая и самая многочисленная джайнская торговая каста освал имеет раджпутское проис­хождение. Это были раджпуты, проживающие в городе Осей в Раджпутане. Они принадлежали к кланам разных кул, главным образом к Парамарам, Соланки, Бхатти. Я думаю, перемене занятий немало способствовало то обстоятельство, что в этих краях безводная пустыня, и даже воевать здесь по этой причине было особенно не с кем, а сельское хозяйство тем более не давало средств к жизни. Зато образованные и хорошо подготовленные марвари и освалы расселились повсюду и легко находили себе средства к жизни. Столь резкая перемена занятий с воинственных к строгой ахимсе и вегетарианству объясняется многими причинами и обстоятельствами. Следствие же было одно: раджпуты перестали воевать и стали торговать, считать деньги и заполнять бумаги. Причем в народной памяти сохранилось знание того факта, что джайнизм принимали целыми кланами и поодиночке. Но джайны никогда не порывали связей со своей родной раджпутской общностью. Джайны активно участвовали в жизни средневековых раджпутских княжеств. Они были министрами, «экономистами» и советниками, в том числе и у махараны Пратапа был министр и казначей Бхама Сах.

Их влияние и возможности были особенно велики при дворах раджей Джодхпура, Удайпура и Сирохи. Во многих раджпутских княжествах симбиоз раджпутов и джайнов, выполнявших взаимодополняющие функции в госу­дарственном управлении, приводил к росту богатства и силы. Раджпуты всегда говорили, что они не умеют считать деньги, и, уж тем более они не должны были выказывать стремления освоить эту науку.

С появлением в Северной Индии мусульманских завоевателей и возрас­танием их влияния в Раджпутане джайны не могли чувствовать себя в безопасности. Их здесь стало немного. Обычно считается, что численность джайнов в Раджастхане велика до сих пор. Но вот данные: в 1931 г. их было в Джайпуре чуть более 1% от всех жителей (68, 9), в наши дни процент этот не превышает пяти.

Со временем раджастханские по происхождению джайнские группы (дей­ствительно, в основном шветамбара) расселились по всей Индии, особенно в Гуджарате, Бомбее и Калькутте и далеко за ее пределами. Джайнские касты обычно носят названия по месту происхождения, и в них легко прочитываются раджастханские корни — освал из Осна, шримал — из Щримала, паливал из Пали, и др.

Интересно отметить, что многие прекрасные и большие джайнские храмовые комплексы и монастыри расположены вдали от избитых троп и даже в труднодоступных местах, как например, в районе горы Абу и Палитана в Раджастхане.

СИКХИЗМ

У сикхизма много общего с кшатрийской воинской идеологией. Но но­сителями сикхизма оказались преимущественно джаты Панджаба, а практи­чески все сикхские гуру (в том числе и сам Гуру Нанак) принадлежали к панджабской же касте кхаттри (беди). Исследователи высказывают такую мысль: поскольку джаты, кхаттри и раджпуты представляют собою родст­венные группы, имеющие лишь статусные различия, при которых раджпуты являются представителями аристократии, джаты — земледельцы-простолю­дины, а кхаттри — грамотеи, торговцы и администраторы, то «имей гуру Нанак раджпутское происхождение, он мог бы и не начать свою миссию» (20, 7). «Кхаттри сами редко становятся сикхами, хотя дали им жрецов и религию» (65, 2, 506). Джаты в рамках индуистской социальной структуры не могли стать раджпутами или воинами, но стали сикхами, и это в их глазах не менее престижное воинское положение — со своей идеологией и развитым чувством собственного достоинства. Со своей стороны, раджпуты отказывались принимать сикхизм, т. к. им не могла нравиться мысль о равенстве всех людей независимо от касты и религии, проповедуемая сикхскими гуру. «Раджпуты гордятся своим происхождением, и поэтому не приняли сикхскую религию» (65, 2, 507). При Ранджит Сингхе раджпуты поплатились за это свое высокомерие (см., напр., 29, 1, 35~37).

ИСЛАМ

Ислам начал приобретать влияние и сторонников в раджпутских землях, начиная с XII века, в период завоеваний Мухаммада Гури.

Самая главная мусульманская святыня Индии — гробница святого Му-изуддина Чишти — находится в Аджмере на территории Раджпутаны. Святой Муизуд-дин Хасан Чишти (1142—1236 гг.) принадлежал к суфийскому ордену Чиштие (Чиштиа), который при нем достиг в Индии своего расцвета. В Индии святой приобрел множество сторонников и большое влияние. С 1166 г. он жил в Аджмере, где создалась вокруг него обитель этого братства. В 1236 г. святой умер, и его останки были преданы земле там, где он жил. Султан Гияс-уд-дин Хильджи приказал возвести мраморный мавзолей над гробницей святого; это строительство, однако, длилось двести лет. Тем не менее с начала XIII в. мусульманские правители считали своей обязанностью обеспечивать паломникам свободный проход в Аджмер — по территории Джайпура и частично Марвара. Акбар очень тепло относился к ордену Чиштиа: он считал, что обязан рождением долгожданного сына — принца Салима, будущего падишаха Джахангира — святому шейху Салиму, который жил на том месте, где позднее благодарный Акбар заложил новый город Фатехпур-Сикри. Акбар и многие другие совершали паломничество в Аджмер пешком.

В Аджмере находится знаменитая мечеть Архаи-дин-ка Джхомпра, якобы возведенная чудесным образом, как это ясно из названия, за два с половиной дня при Кутб-уд-дине Айбеке на месте джайнской святыни около 1200 г. (около 1192 г. город был завоеван Мухаммадом Гури, который частично разрушил эту джайнскую святыню). Мечеть отличается колоссальными раз­мерами и исключительным разнообразием и художественным совершенством отделки.

За долгие годы мусульманского владычества в Индии появились и радж-путы-мусульмане. Мусульманами стали главным образом те раджпуты, кто служил в армиях у Моголов и так принял ислам. Эти группы имеют к раджпутам самое косвенное отношение, т. к. перешедшие в ислам раджпуты переставали считаться «истинными раджпутами» и вели поэтому обособленный образ жизни. Отдельные солдаты-сипаи не могли создать целые подразделения древних раджпутских кланов. Раджпутские кланы, исповедующие ислам, действительно существовали в Синде и Шекхавати с давних пор, и принимали ислам большими группами, кланами и ветвями, а вовсе не в индивидуальном порядке. В Раджпутане они появились в эпоху маратхских завоеваний. Жившие в Синде раджпуты из клана Бхатти уже давно, с появлением арабов в Синде, приняли ислам; всем это было известно, и при Моголах раджпутские правители приглашали их в качестве наемников для службы в армии и охраны. Они назывались «синдхи» по месту происхождения, и их было немало (22, 144—147). Так получилась смысловая связка «мусульманин-сипай». Чтобы получить представление о количестве мусульман-раджпутов до 1947 г., приведу цифру: в 1931 г. в Джайпуре из 2 631 775 человек (около 1/4 всего населения Раджпутаны) около 8 /о исповедовали ислам (68, 9).

ГЛАВА VII

ОЧЕРК РАДЖПУТСКОГО ИСКУССТВА

Раджастхан — жемчужина современной Индии. Земля эта хранит следы великой истории и культуры раджпутских княжеств Раджпутаны и щедро украшена трудом ее жителей. Грандиозные крепости и великолепные дворцы, изящные ландшафтные ансамбли, музеи, полные изумительных образцов искусства, красочные рынки и лавки-мастерские ремесленников в изобилии представляют теперь разные стороны эстетического наследия раджпутских княжеств и их традиций. Многочисленные туристы непременно хотят попасть в Джайпур и Удайпур, Джайсалмер и Джодхпур, чтобы своими глазами увидеть красоту раджпутской культуры княжеского периода. Наши совре­менники любят этот край за то, что, оказавшись здесь, легко могут вообразить себя в другой, героической и романтической, и поэтому немного сказочной эпохе средневековья. Сами раджпуты были большими мастерами военного дела и в массе своей не занимались ни ремеслами, ни искусствами. Не были они и как-то особенно богатыми, но были эстетически развитыми заказчиками, и при дворах раджпутских правителей процветали все виды тогдашнего искусства.

Раджпутская живопись, так называемая «раджггутская миниатюра», которая прославила все те города (раджпутские крепости и княжества), где она развивалась, приобрела в XX в. всемирную известность и славу. Это искусство обрело в могольский период истории новые технические возможности и стимулы для развития, что было следствием контактов раджпутов с Моголами и знакомства с могольскими, вернее, персидскими и среднеазиат­скими традициями в искусстве живописи. Поскольку искусство это опиралось на древние традиции индийской живописи, получилось, что раджпутская миниатюра несет характерные стилевые особенности.

Декоративно-прикладное искусство в раджпутских княжествах развивалось в стиле северо-индийского ремесленного производства и испытало влияние могольских стилей и технологий, методов работы — это относится и к резьбе по камню и слоновой кости, и к работе с металлом, и особенно к оружейному делу. В предыдущих главах мы знакомились уже с некоторыми характерными ремеслами Раджпутаны.

РАДЖПУТСКИЙ СТИЛЬ В АРХИТЕКТУРЕ

В науке существует мнение, что эфталиты (одни из предков раджпутов) не знали городской жизни, и лишь разрушили те города, что завоевали. Но раджпуты демонстировали всегда удивительное строительное мастерство, сло­жившиеся самобытные архитектурные традиции и инженерное искусство, что позволяло создать постройки очень функциональные и удобные для жизни. Теперь исследователи увлеченно рассматривают тему связей местной культуры с культурой Мохендж-даро и Хараппы с ее потрясающими воображение и удивительными для той эпохи строительными достижениями, так как раскопки в Байратхе, Рангмахале и Ахаре близ Удайпура дали материал, свидетель­ствующий о принадлежности этих археологических слоев к культуре древне­индийской цивилизации. Везде, где были раджпутские государства, уже тысячу лет стоят прочные и величественные, грандиозные по размерам, памятники их мощи и богатству.

Можно думать, что умение строить крепости и обустраивать ландшафт, в столь высокой и совершенной степени свойственные стилю раджпутского периода, сложилось под влиянием исконно раджпутских представлений о прекрасном и полезном, хотя, конечно, вырастает из традиций индийского зодчества и в поздний период тесно связано с особенностями персидско-му-сульманского стиля, принесенного Моголами. Раджпуты явно умели мыслить в масштабах больших пространств и понимали толк в прочных каменных сооружениях. С другой стороны, индийские предки научили их вдохновенному искусству художественной скульптуры и страстной южной эстетике форм. Оставим этот вопрос искусствоведам, но хочу подчеркнуть: и плодотворная инженерная мысль, и само стремление к обустройству мира должны были иметь в своей основе особый, деятельный, философский взгляд на мир, которым раджпуты были наделены в большей степени, чем многие другие сообщества Индии.

Дата добавления: 2015-08-28