— Тёма, — он тянется ко мне, но в последний момент одергивает руки.
— Уходи, — устало говорю я. Сил нет.
— Нет…
— Уйди. И больше никогда не приходи. Ты ничего не изменишь. Ты для меня умер. Пойми ты это.
Он меняется в лице. Пытается сказать, что не верит, но я повторяю свои слова о смерти. На нас уже оборачиваются прохожие, останавливаются. Я отлепляюсь от стены и медленно бреду домой.
К лезвию я больше не прикасаюсь.
<center>***</center>
Ян исчез на неделю. Эту неделю я вел себя как пятнадцатилетняя девчонка с бурлящими гормонами. Кричал в бессилии на бездушные стены, размазывал сопли, и чувствовал себя жутко несчастным. Да, теперь я потихоньку оттаивал. Даже сны стали сниться. Только не знаю, хорошо это или плохо.
Когда я выносил мусор, соседка тетя Валя осторожно поинтересовалась как я. Слышала мои стенания, наверное. Ничего ей не ответил, ушел к себе. Учиться стало невозможно. Я думал только о Яне и о том, как таких людей земля носит. Урод, ублюдок, ненавижу. Вспоминал наш первый раз, ту бурю эмоций, это несравнимое чувство полета, которое сменилось отчаянием и пугающей пустотой. Хотелось бы мне, чтобы этот мудак испытал все на себе.
========== Апрель ==========
<right>1 апреля</right>
— Тём, — окликивает меня знакомый голос. Вздрагиваю. Из глубины души поднимается злость. Сжимаю зубы и оборачиваюсь. Ян стоит, чуть опустив голову, с виноватым выражением на красивом лице. Он не в форме, несмотря на понедельник. В водолазке и джинсах. Сжимаю руки в кулаки, едва сдерживаю себя, чтобы не врезать ему.
— Мы можем поговорить? – спрашивает он несмело. Что-то Ян сам на себя не похож: взгляд побитой собаки, нерешительность. Где же мой грозный хозяин, готовый жестоко наказать за любую оплошность?
— Нет.
— Я прошу тебя…
Еще и просит, мудак.
— Нет, — я не думаю, не колеблюсь, не переживаю. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни раз и навсегда.
— Тёма, скажи мне, как я могу все исправить? – это отчаяние в его голосе?
— Никак.
— Тёма, я не отступлюсь. Я понимаю, что я поступил ужасно, но когда тебя не стало в моей жизни, все поменялось. И я понял, что так не хочу, мне нужен ты.
Смотрю на него без эмоций. Как я мечтал раньше услышать такие слова… А теперь… Все равно.
— Тёма, пожалуйста, я готов на все.
Сумасшедшая мысль приходит мне в голову. Безумная. Не моя. Я ей не верю, но чем больше думаю, тем соблазнительней она кажется. Готов на все? Я усмехаюсь и произношу:
— Точно на все?
Он кивает, не верит, что я делаю к нему шаг.
— А как на счет побыть снизу?
Это не я произнес. Это кто-то внутри меня. Ян бледнеет, понимая смысл. Да, я прекрасно помню, как ты, урод, говорил, что никогда не будешь снизу.
— Ты сказал, что готов на все, — холодно напоминаю я, наблюдая за его эмоциями.
— Да, — он сглатывает. Конечно, такого он не ожидал.
— Значит, нет? Так и думал, ты трепло, Ян, и даже не отвечаешь за свои слова.
Хочется плюнуть в это красивое лицо, но я еле сдерживаюсь, разворачиваюсь, ухожу. Вдруг слышу слабое:
— Я согласен.
Будто он сам не верит тому, что произнес это вслух. Замираю. Ян согласен, чтобы я его трахнул? Ха, не верю. Но проверю. Бросаю ему, чтобы он следовал за мной и иду домой. Ни разу не оборачиваюсь. Почему-то надеюсь, что он уйдет. Но он поднимается за мной на мой этаж и мне приходится пропустить его в квартиру. Смотрится он тут так же неуместно, как и средневековая китайская ваза, сокровище эпохи, в туалете на вокзале. Снимаю свою куртку, вешаю. Ян, помедлив, снимает пальто, тоже вешает. Смотрит на меня с таким чувством, что у меня против воли что-то щемит в груди. Хватит. Он ублюдок. Нельзя верить его эмоциям. Иду в гостиную, сажусь на кресло. Он замирает у входа. Ей Богу, впервые вижу его нерешительность.
— Ну, что застрял, — ухмыляюсь я. – Иди, становись передо мной.
Ян делает несколько шагов.
— Ты не понял, — смеюсь я. – На колени.
Вот сейчас он сбежит. Пошлет меня, может даже. Смотрю на него пытливо, с интересом. Ян тяжело вздыхает, прикусывает губу и опускается на колени.
Не верю увиденному. Пару секунд прихожу в себя. Вот как это, когда у тебя есть питомец. Необычное чувство. Ян, великий, самый крутой парень, стоит передо мной на коленях.
Власть.
— Снимай водолазку.
Он подчиняется, стягивает ее, откидывает в сторону. Вижу, как по его телу пробегают мурашки.
— Ползи.
Боги, он становится на четвереньки и ползет ко мне. Внутри меня все замирает. Он кладет свою голову мне на колени. Вижу бешено пульсирующую венку на его шее. Зарываюсь руками в его волосы, дергаю на себя, заглядываю в глаза. Там и ни следа унижения. Только надежда. Он несмело, ошарашенный своим же действием тянется ко мне, касается моих губ своими. Вижу, как собираются соленые капельки в уголках его глаз от того, что я сильно оттягиваю его волосы назад. Не отвечаю на поцелуй. Дергаю его голову назад, заставляя его выгнуться. Он судорожно выдыхает.
— Я еще не закончил.
Откуда столько льда в моем голосе? Он пугает даже меня.
— Раздевайся.
Слово будто бьет по лицу. Он отшатывается. Но раздевается. Снимает джинсы, помедлив, носки и трусы. Он не выглядит униженным. Он все равно будто король. Как же это бесит… Я точно ненавижу его.
— Иди ко мне.
Его покорность сводит с ума. Он замирает в нерешительности в паре сантиметров от меня, смотрит в глаза. Рука сама поднимается, и я отвешиваю ему звонкую пощечину. Потом сгребаю и целую. Скорее не целую, а кусаю. Почему… Почему так стучит сердце? Почему хочется делать это дальше? Почему я никак не увижу того, что хочу увидеть, почему нет унижения в его глазах?
Сдергиваю с себя джинсы с нижним бельем. Испуг? Правильно. Встаю с кресла. Никаких лепестков роз и свечей. Унизительная поза. Да.
— Обопрись руками о кресло.
Ян понимает. Колеблется. Ну почему я так возбужден? Почему я так хочу его? Почему меня заводит то, что я никак не могу сделать ему больно?
— Давай! – терпение на исходе. Я едва контролирую себя.
Парень становится в указанную позу и опускает голову. Вот она, его задница полностью в моем распоряжении. Плюю на руку и размазываю слюну по ноющему от напряжения члену. Приставляю головку к его входу. Внизу живота все горит. Надавливаю, хватаю его бедра, тяну на себя. Он так громко вскрикивает, что, наверное, слышат все соседи. Начинает трепыхаться, но я чувствую лишь одно – что должен полностью войти в него. Не понимаю ни слова, не обращаю внимания на его барахтанье. Откуда у меня столько сил? Это же Ян, он сильней меня. Но я сейчас одной рукой давлю на его поясницу, и это не дает ему возможности шевелиться. Вот, я вошел. Кажется, он поскуливает. Каждое движение будто обжигает. Он тесный, тугой. Интересно, он все же девственник? Мысль о том, что, быть может, я у него первый, окончательно сводит с ума.
Дальше его тихие вскрики, какие-то невнятные слова, кровь, смешанная со спермой... Неожиданный конец. Словно в прорубь кинули. Смотрю на содеянное. И не верю.
Меня трясет. Я отползаю, забиваюсь в угол. Медленно поднимается душащий ужас, и я закусываю до крови губу. Что я натворил? Я ничтожество. Ничем не лучше его. Мне так больно, будто это все совершили со мной. Я закусываю руку. Ненавижу себя. Это я ублюдок.
— Тёма, — теплые руки обнимают меня.
Я не верю.
Смотрю в его бледное лицо, в глубокие серые глаза, полные боли и обиды. Что я могу сказать? Прости? Горько, так горько, будто рот полон желчи. Он прижимает меня к себе, сам дрожит, но прижимает.
— Ян, Ян, Ян… — без конца повторяю его имя, потому что не могу произнести вслух это дурацкое «прости», которое ничего не изменит
Мы долго так сидим. Не знаю сколько, когда я окончательно замерзаю, то тяну парня вверх. Он шатается, морщится.
— Тебе нужно в душ, — шепчу я.
— Не хочу, — он хватает меня за руку, боится, что я выдерну ее.
Помогаю ему дойти до моей спальни. Это все нереально. Чтобы он спал в моей кровати, после всего, что я с ним сделал. Но он спит. Ложится, обхватывает меня и засыпает. Я глажу его по волосам, что-то шепчу, понимая, что уже ничего не исправишь. Безнадежно. Противно. Все еще горько. Я засыпаю сам через некоторое время, а будит нас батя.
<center>***</center>
Надо мной крики. Ничего не понимаю. Открываю глаза. Вижу разъяренного отца, растерянного Яна, кутающегося в одеяло. Вот он обводит взглядом кровать, меня и вздрагивает. Его лицо меняется. Он отползает от меня подальше, а потом вдруг как-то криво усмехается. Встает, ничуть не стесняясь своей наготы. Вижу засохшую кровь на его бедрах. Папа тоже ее видит и резко замолкает. Едва переставляя ноги, Ян идет в гостиную, одевается там. Подскакиваю, что-то натягиваю на себя. Наталкиваюсь на его взгляд, полный презрения.
— Ян, — в горле пересыхает. Нет, я не думал, что он забудет все, что произошло вчера, но… Только не эта маска, словно он меня не знает.
— Что? – его голос такой же как и прежде. Таким голосом только приказы отдавать.
— Я…
— Ты здорово прояснил мне всю ситуацию, Тём. Я уж, идиот, подумал, что влюбился. Представляешь? – он смеется. Радостно так. – Впервые в жизни влюбился. Да и в кого? В такого бедняка, олуха, как ты. А, оказывается, это не так. Спасибо, Тёма.
Это настолько искренне, что я не могу стоять. Прижимаюсь к косяку.
— Знаешь, ты ведь даже заставил меня гордиться собой. Я тебя зауважал. Не такое ты и дерьмо, Тёмка. Очень достойный молодой человек. Молодец, далеко пойдешь, только молись, чтобы наши дорожки не пересеклись.
И Ян уходит, задевая меня плечом. Как он может, ковыляя, с ноющей задницей, сохранять столько собственного достоинства? Отец будто онемел. Я иду в ванную за тряпкой, мочу ее, а затем пытаюсь оттереть пятно крови на ковре.
<right>20 апреля</right>
Жизнь потихоньку вошла в свое прежнее русло. Правда, отец со мной почти не разговаривает, но это ничего. Тяжело смириться, что его единственный сын - гей.
Каждую ночь я думаю о Яне. Он никогда мне не простит того, что произошло. А я, поразмыслив, пришел к выводу, что вообще-то, после всего, что он делал другим – это карма. Мне нравилась эта мысль. Она будто делала меня лучше. Мне надоело корить себя, я просто понял, что я не идеальный, благородный рыцарь, стойко выдерживающий насмешки судьбы и живущий по своим нерушимым принципам. Я просто человек.
Ага.
Следующей ночью я распекал себя как мог. Я ублюдок, урод и просто ничтожество. Мне хватило ума поменять телефонный номер, выкинуть все, что напоминало о Яне. Даже мысль о нем причиняла немалую боль, а ведь это всего лишь мысль. Мы два идиота, которые разрушили самое чудесное, что могло возникнуть между двумя людьми.
========== Май. Июнь. ==========
<right>12 мая</right>
А жизнь продолжалась. Ей не было дела до моих страданий. Бесчувственная стерва.
В школе я даже стал общаться с ребятами, мы ходим гулять, в кафешки, кино. Только вот мне кажется, у меня какой-то искусственный смех, не от чистого сердца.
Организм нашел лучший способ защиты – никогда больше не думать и не вспоминать о том, что в моей жизни был такой человек, который растоптал мою любовь и которому я отомстил тем же.
<right>23 июня</right>
Экзамены позади. Сдаю их с отличными результатами. Должен сказать «спасибо», но некому.
Выпускной. Диплом. Шампанское рекой, обещания не теряться в этой жизни, барахтаться вместе. Пьяные слезы, потекшая тушь. Я сижу на перилах моста с бутылкой вина в руке. Рядом Ася, Кирилл, Ваня, Оля и почти вся школа.
— Мы не забудем друг друга, да? – Ася вытирает глаза. Они у нее на мокром месте.
Кирилл икает. Ваня протягивает Асе замызганный платок. Оля забирает у меня из рук бутылку и пьет прямо из горлышка. Красная жидкость стекает по ее шее, по груди на светлое платье. Не жалко.
Я встаю.
Задерживаю дыхание, перед прыжком в неизвестность, и совершаю необходимый шаг. Все. Новая жизнь, встречай, я иду.
<b><center>Конец первой части.</center></b>
========== Вторая часть ==========
Описание: Судьба сводит их вновь. Нелегко забыть боль и обиды прошлого, но Артём и Ян вынуждены делать это, чтобы добиться цели.
Предупреждения: Нецензурная лексика, BDSM, Кинк.
От автора: дорогие читатели, я еще хотела попросить — не кричать раньше времени)
========== Сентябрь. Часть 1 ==========
<right>2 сентября</right>
Утро добрым не бывает. Это я выяснил со стопроцентной точностью за два года учебы в институте. Особенно недоброе утро второго сентября. Это день после первого, если кто не в курсе. День после грандиозной встречи с однокурсниками, обменами впечатлений и пусканием пыли в глаза. Последнее я научился делать мастерски. Хоть и пахал все лето как проклятый, но обставил это так, что чуть ли не на меня работали. Валька из триста второй группы вот ездила на целый месяц в Абхазию, а рассказывала об этом так, будто побывала чуть ли не на Сейшелах. Костян из триста пятой ездил к родственникам в Питер. Довольный что приобщился к культуре. Молодцом. Но все это важно лишь первые три тоста. Потом куда-то девается лоск, важность и апломб. Остаемся лишь мы – девятнадцатилетние дети, потому что взрослыми, кучу идиотов плещущихся в реке— вонючке, где повсюду знаки, что купание запрещено и к тому же наказуемо, с бутылками вина и водки, назвать сложно.
Нас спалили, каждый бежит кто куда, врассыпную. Менты не знают за кем гнаться. После у кого-то на квартире, мокрые, но счастливые, мы согреваемся спиртным. Закуски, как всегда, не хватает, жуем чипсы и сухарики. Поем песни, убеждаем друг друга в правоте своих взглядов. Вот Веник не хочет соглашаться со мной, что «MUSE» самая лучшая группа всех времен. Соседи стучат ментам. Перемещаемся во двор рядом. Нас все меньше, но я один из самых стойких. Втроем, обнявшись, идем по проезжей части. Я так люблю моих друзей.
Утро. Лучше бы не наступало. Как я оказался дома помню смутно. Валяюсь на кровати в одежде, на полу бутылка пива. Хм. Это я притащил типа на опохмел? Поднимаюсь, стараясь не тревожить голову. Но она, зараза, тоже просыпается, отдает тугой болью. Быстро выпиваю теплое дешевое пиво и бреду в душ. Хреново, что сегодня еще учиться. Первое сентября нужно приравнять к главенствующим праздникам, типа нового года. Контрастный душ приводит в себя. Заканчиваю холодной водой, долго чищу зубы. Думаю, как же хорошо, что батя не живет со мной. После школьного выпускного он предложил мне сделку, от которой невозможно было отказаться – каждый месяц я получаю двадцать штук. Не просто так, конечно, подъеб везде. Мне нужно только свалить. Снять квартиру, комнату или жить в общаге. В общем, чтобы он меня не видел. Всего раз в месяц при передаче денег. Нет, конечно, сказано это было красиво. Много высоких слов о взрослой жизни, и так будет удобнее, и прочее. Но суть я уловил. Выторговал еще пять штук и свалил от папани. Неужели так сложно смириться, что сын гей?
Перед универом я покупаю еще бутылку пива и, стоя под деревом, высасываю ее, плюя на законы о распитии спиртных напитков в общественных местах. Жду Васю. Это мой друг. Не бойфренд, а просто друг. Мы подружились еще на первом курсе и с тех пор не расстаемся. Вообще, на самом деле его зовут Дима Василенко, но сокращение его фамилии так прилипло к нему, что он сам удивляется, когда его зовут по настоящему имени. Вася тоже гей. Можно догадаться, что это нас и сблизило посреди жестокого мира натуралов. Сначала мы сдружились, прониклись, а потом попытались переспать, но ничего не вышло. И мы решили – дружба важней.
В универе я делаю все, только не учусь. Я участвую в местном КВН, помогаю со студенческой газетой, всегда на подхвате в разного рода общественных мероприятиях, ярый член студенческого профсоюза. В общем, мои тройки-четверки ставят только за то, что благодаря мне (что уж скромничать) наша команда КВН заняла второе место среди ВУЗов города. Вася говорит, что у меня искрометно-фантастический юмор, полный сарказма. Сокращенно ИФЮПС.
Мне такое положение вещей нравится, а вот заму декана нет. Он меня ловит на большой перемене, ведет в кабинет самого декана, который постоянно отсутствует на месте. Усевшись в большое кожаное кресло, Станислав Евгеньевич (или сокращенно Стасик), рассматривает меня с отеческим сожалением. Забавно, потому что самому Стасику едва за тридцать. Занял это место по протекции. Он щеголь. Всегда в костюмчиках, выглаженных рубашках, такой важный, заигрывающий со студентками.
— Ну-с, Артём, надеюсь, в этом семестре мы будем видеть тебя чаще на занятиях.
Сомневаюсь, но глубокомысленно киваю. Надеюсь, Стасик не заметит мой не совсем аккуратный вид.
— Ты хоть помнишь, в какой группе учишься?
А зачем мне это помнить, если я не собираюсь появляться на скучных парах? Но, да, помню.
— 302.
Стасик качает головой:
— Вообще-то, 301.
Упс. Ну ошибся, с кем не бывает. Мужчина окидывает меня взглядом, от которого мне не по себе.
— Учись, Артемьев.
Артём Артемьев, каждый раз говорю бате спасибо. Вываливаюсь из кабинета, и тут же ко мне подлетает Васька:
— Чё он хотел?
— Говорил учиться, — пожимаю плечами я.
— Ага, — улыбается друг. – Пошли, просили написать статью для газеты о студенческом лете.
Писать я люблю. Это получается у меня лучше всего. Немного фантазии, красивых, но простых слов, для заправки что-нибудь легкое, не приторное, и, вуаля, готово.
Маша, пятикурсница, редактор газеты, рассказывает суть. Написать не просто там об отдыхе, а о чувствах, которые студент испытывает, сдавая сессию. Это я умею.
Вообще, когда я окончил школу и только решал куда поступать, выбирал я по принципу самый стрёмный институт в городе, где точно никогда никого не встречу из бывшей школы. Это было легко. Мне повезло поступить на финансы. Не знаю, на фиг мне это нужно, потому что я ничегошеньки не понимал и даже не стремился понять из программы. Просто был студентом. Просто весело проводил время. Просто жил новой жизнью.
<right>10 сентября</right>
Сдал статью. Васька ухахатывался. Сегодня решили даже пойти на пары. У Васи, как обычно, была личная трагедия (она у него каждый месяц) – влюбился в натурала. Страдал, бледнел, чуть в обморок не падал, когда объект его любви просто задерживал на нем взгляд при писке «привет» с его стороны.
Мы попали на пару по философии. Черт, ну у кого еще будет философия на третьем курсе? Что-то про Аристотеля. Ни слова не запомнил, играли с Васей в морской бой.
<right>15 сентября</right>
Три дня не сплю, придумываю сценку для КВН. Васька усердно мне помогает своим кряхтением.
<right>16 сентября</right>
Решили развеяться, пошли в кино. Увидел в автобусе рекламу примерно такого содержания: «Если ты молод и активен, то участвуй в жизни своего города! Первый и единственный развлекательный телеканал для молодежи».
— Вась, глянь.
— И что?
— Мы молоды. Активны. И телеканал. Это же круто. Пропуск, можно сказать.
Телевидение — это же неизведанный мир! Наверное, там жутко интересно.
— А что там делать? – недоверчиво покосился на меня Васька, а потом сам догадался, — ну, ты хорошо пишешь! Типа сценарист?
— Типа давай погуглим и посмотрим.
После кино мы пошли ко мне и обнаружили много чего интересного в сети. В нашем городе собираются сделать телеканал для молодежи. Ну, это громко сказано, всего-то пару часов в день будут транслировать новостные блоки из жизни студентов и школьников, программы, музыку. Известная продюсерская фирма проводит конкурс на самый лучший сюжет о городских развлечениях. Приз – работа на этом самом канале и сто пятьдесят тысяч рублей.
— Тёмка… Такие деньги! Мы должны участвовать! Что, ты не напишешь о развлечениях? Да лучше всех!
— А как это снять? Мы же не умеем, — я был настроен скептически.
— Да, ладно, все решится! Давай отправим заявку?
— Вась, давай подумаем, позвоним.
— Когда ты так говоришь, то ни хрена мы делать не будем.
— Понимаешь, такие большие деньги так просто не дадут. Или дадут подставным участникам.
Мы поспорили еще некоторое время, а потом я махнул на Ваську рукой, строго-настрого наказав ему не впутывать в это дело меня. Хочет – пусть участвует. А мне еще на репетицию КВНа завтра.
<right>23 сентября</right>
Над монологом пингвина для КВН я бился уже неделю, и не выходило смешно. Я сидел в актовом зале в окружении участников команды. Ничего в голову не шло. Я не понимал, почему не получалось. Написано же смешно, типа я пингвин по жизни, тяжело мне жить не на Северном полюсе, но даже улыбки не вызывало. Отправив ребят репетировать другую часть выступления, мы с Денисом (капитаном команды) пытались добиться чего-то. Битый час. Переставляли слова, я вспоминал, сочинял шутки, но не выходило. И тут залетает раскрасневшийся Васька:
— Мы участвуем!
— Ага, — кивнул я, думая, что он о КВНском.
— Нет, Тёмыч, мы будем участвовать в этом конкурсе на ТВ!
Денис недоуменно смотрит на моего друга. Я поднимаю голову:
— Что?
— Я отправил твои статьи для газеты и мне перезвонили. Сказали, что написано хорошо, стоит попробовать, как ты пишешь сценарий. Только там нужна команда из четырёх человек, один типа должен быть ведущим, другой видеооператором, а мы должны придумывать и режиссировать.
— И где мы найдем ведущего и видеооператора? – иронично интересуюсь я. Вечно Васька так восторжен.
— Вообще-то, у них как раз есть два человека – ведущий и чел с камерой.
— И они согласны к нам в команду?
— А куда им деваться? Денег все хотят. Поехали, Тём, нас ждут к трем.
Уже два. Если ехать, то сейчас. Чего же я медлю? Это шанс заниматься тем, что мне нравится. Скомкано извиняюсь перед Денисом, бежим вниз, на улицу. Стоит попробовать. Вдруг получится?
<center>***</center>
Офис у продюсерской фирмы находился в старинном здании в центре города. Нас, и правда, ждали. Когда Вася позвонил в домофон и назвался, нас сразу пригласили на второй этаж в уютный кабинет с кожаными диванами и японским мечом на стене. Через пару минут к нам вышел солидный такой мужчина и его секретарша, молоденькая девушка.
— И кто из вас Артемьев? – мужчина садится напротив нас.
Васька указывает на меня.
— Сам писал? – хмурится мужчина и кидает передо мной листики с моими «творениями». Опасливо киваю. – Неплохо. Что, в конкурсе хочешь поучаствовать?
— Да.
— Ну, это правильно. Мы собираемся в следующем году раскручивать Новый Молодежный Телеканал. Это название, НМТ. Как?
— Нормально, — сказал я, хотя мне не понравилось. Васька закивал.
— И нам нужны толковые ребята. Для этого и конкурс. Вы делаете три сюжета о том, как провести молодежи время в нашем городе. Перед новым годом среди команд выбирается победитель. Все просто и честно. Согласны?
— Да, только у нас же нет двух членов команды, — напоминаю я.
Мужчина поворачивается к секретарше:
— Они пришли?
— Сейчас узнаю, — девушка скрывается за дверью.
— Ну, ребятишки, если вы попадете на телевидение, то вам очень повезло. Дело интересное и прибыльное.
Все, как я хочу. Черт, нужно однозначно попробовать! Открывается дверь, заходит сначала секретарша со словами:
— Вот, пришли.
А за ней следом появляются двое парней. Я теряю дар речи, когда узнаю одного из них. Ян. Внутри неожиданно печет, сердце заходится в быстрых неравномерных ударах. Вижу, как он скользит по мне взглядом, пока не узнавая, как расширяются его глаза, как радужку полностью заполняет черный зрачок, как на его красивом лице застывает гримаса презрения.
Пиздец, блять.
Попробовал. Прощай, телевидение.
— Это Ян, ведущий, — представил мужчина парней, я едва разглядел второго, все не мог отвести взгляд от Яна, — это Михаил, видеооператор. Это Артём, сценарист. Это Василий, режиссер. Надеюсь, сработаетесь. Подписывайте контракты. Это формальности. Ну, которые дают вам право пользоваться нашей студией, аппаратурой.
Он говорил что-то еще, но я не слушал. Понимал, что вот так вот пялиться некультурно, но жадно впитывал в себя весь образ Яна. Он изменился. Очень. Заметно похудел. Если раньше его тело было хорошо тренированным, то сейчас так не скажешь. Нет, по-прежнему мускулистые руки, подтянутый живот. Но менее накачанные. Прическа совсем несложная. Даже не прическа, а стрижка в парикмахерской за двести рублей. Однако хоть он и выглядел сейчас просто в футболке и джинсах, в нем чувствовалась порода. Взгляд был властным, горящим, полным ненависти, направленной на меня. Наверное, он хорошо смотрелся бы в кадре.
— Я не буду работать с ним, — выплевывает Ян, складывая руки на груди.
Все оборачиваются и смотрят на меня. Мужчина-продюсер недоволен.
— Сегодня последний день для подачи заявлений для участия в конкурсе, — встревает секретарша.
— И я не собираюсь работать с этим, — мерзко улыбаясь, говорю я.
— Тём, сорок тысяч на рыло, ты что? – шипит сбоку Васька.
Михаил тоже не обрадован, судя по сдвинутым бровям.
— Так, ребятишки, — хлопает в ладоши мужчина. – Вы тратите мое время. Или вы будете работать вместе или никак. Это ясно? Минута на размышления.
Моя красочная карьера на телевидении, которую я выстроил перед глазами, меркла. Что, блять, этот мудак делает здесь? На хрен ему этот конкурс? Ведущий, блин! А это был мой шанс вырваться из скуки повседневности, которую я старался заглушить всяким КВНами и студенческими газетами.
— Решили? – спрашивает мужчина.
— Согласен, — вдруг говорит Ян.
Удивленно смотрю на него, но он отводит взгляд. Что за игры?
— Артём? – молчу. Черт. Что делать? – Артём!
— Согласен.
Мне кажется, или Ян выдыхает? Хм. Ну, Васька-то точно, даже дышать перестал, когда ждал моего ответа.
Секретарша кладет перед нами контракты, я, Вася, Михаил, не читая расписываемся, Ян же досконально его изучает. Мужчина хмыкает. Наконец, и он ставит свою подпись.
— Поздравляю, ребятки, — продюсер встает. – Жду от вас первый сюжет к пятнадцатому октября.
Он и девушка уходят, оставляя нас четверых в кабинете. Повисает неуютное молчание. Васька тут же рушит его, подбегает к Яну и этому Михаилу, жмет их руки, знакомится. А я чувствую такой же дискомфорт, как в кабинете у стоматолога. Надо, а хочется сбежать. Вася обменивается с ними телефонами, какими-то незначащими фразами, и говорит, что нам пора. Точно. Нужно валить отсюда.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |