– Подождите! – вскрикнула я. – Она права.
– Как это? – испуганно спросила Вилла.
– Если убрать принцессу, то вся сцена действительно изменится, – вдруг догадалась Аврора. – Ведь король все это время охотился за ней и на картине наконец ее настигает. Если отдать принцессу королю, вся эта бойня будет не нужна.
Никто ничего не сказал, но по смущенным лицам Виллы и Туве я поняла, что даже они рассматривают этот вариант. Их можно понять. Если бы мертвым на картине был кто-то один, они боролись бы за меня, но картина предсказывала смерть всем нам. Чем моя жизнь дороже всех других?
– Нет! Вы не отдадите ему мою дочь, – твердо сказала Элора, поднимаясь. – Никогда!
– Если я все равно умру, то хотя бы можно попытаться спасти остальных, – возразила я.
– Ты найдешь другой способ. Я не допущу, чтобы тебя принесли в жертву.
– Я это сделаю добровольно.
– Нет, – отрезала Элора. – Это приказ. Ты к нему не поедешь.
– Элора, я понимаю, что сама мысль о потере ребенка невыносима, – пропела Аврора умильным тоном. – Но ведь мы должны выбирать то, что лучше для всего королевства…
– Мы просто свергнем вас, если вы не согласитесь, – зашипела Лоран. – Любой в королевстве за мной пойдет, если вы собираетесь обречь нас на верную смерть.
– Это не верная смерть! – Голос Элоры набрал силу. – Свергайте сколько хотите. Но до этого момента я ваша королева, и принцесса никуда не поедет.
– Элора, дорогая, давай сядем, – ласково сказал Гаррет.
– Никуда я не сяду! – Она оттолкнула его руки. – Я не дряхлая старуха! Я королева, я ее мать, и мое слово здесь что-то значит. Здесь оно значит все!
– Элора, – сказала я, – вы же всегда говорили мне, что благо королевства превыше всего.
– Быть может, я ошиблась. – Взгляд ее глаз, когда-то темных, а теперь блекло-серых, лихорадочно метался по комнате. – Я всем пожертвовала ради королевства. Всем! И посмотри, что с ним сталось.
Элора сделала шаг, другой, неожиданно покачнулась, ноги ее подкосились, и она повалилась на пол. Гаррет рванулся вперед, но подхватить ее не успел. Она потеряла сознание.
Я бросилась к ней, Гаррет уже был рядом, пристроил ее голову себе на колени. Она лежала тихо, белые волосы разметались. Из носа показалась струйка крови. Вряд ли это от падения. Обычно носовые кровотечения у трилле – признак перегрузки.
– Что с ней? – испуганно спросила я. Коснуться Элоры я боялась. Она выглядела такой хрупкой…
– Она жива, если вы об этом. – Гаррет достал из кармана платок и вытер кровь. – Но состояние ее плохое. После этой картины она совсем ослабела.
– Аврора! – позвала я. – Исцелите ее.
– Не надо, принцесса, – Гаррет покачал головой, – это бесполезно.
– Бесполезно?! Она же больна!
– Для Элоры уже ничего нельзя сделать. – Гаррет смотрел на мою мать, и в темных глазах его светились любовь и печаль. – Венди, она не больна, она умирает. И ее уже не излечить. Жизнь утекает из нее, и Аврора ей не поможет.
– Но хоть что-то же можно сделать! Хоть как-то помочь!
– Нет. – Гаррет подхватил Элору на руки, встал. – Я отнесу ее в спальню, уложу в постель. Это все, чем мы можем сейчас ей помочь.
– Я иду с вами, – сказала я и обернулась к собравшимся: – Завтра мы продолжим наш разговор.
– Но ведь мы, кажется, все уже решили? – с кривой улыбкой осведомилась Лоран.
– Мы продолжим этот разговор завтра, – отчеканил Туве, набрасывая на рисунок ткань.
Я последовала за Гарретом в спальню матери. Мне было уже не до картины и ее зловещего предсказания. Я хотела просто побыть с Элорой, пока еще есть такая возможность. Если ей осталось совсем немного, последние часы я проведу рядом с ней. Итак, скоро я стану королевой. Однако и об этом я думать не могла. Сколько бы времени у нас ни осталось, я хотела просто быть вместе с матерью. Не думая о том, что станет с королевством, с моими друзьями и даже с моим браком.
Я села у кровати Элоры и стала ждать, когда она очнется. Ждать пришлось дольше, чем я ожидала, и в конце концов я заснула прямо в кресле. Гаррет разбудил меня, когда Элора пришла в себя.
– Принцесса? – Она слабо улыбнулась.
– Она все это время сидела рядом с тобой, – сказал Гаррет.
– Я бы хотела поговорить с моей дочерью один на один, если можно.
– Конечно. Если понадоблюсь – я за дверью.
– Спасибо. – Еще одна едва заметная улыбка Элоры – и Гаррет вышел.
– Как ты? – Я встала на колени подле кровати, взяла Элору за руку.
– Неважно.
– Ох.
– Помни, Венди, что я тебе сказала… Ты не должна отдавать себя витра. Ни за какие блага.
– Не погибать же всем из-за меня, – возразила я как можно мягче. Мне не хотелось спорить с Элорой, но врать ей, лежащей на смертном одре, было бы кощунством.
– Надо найти иной выход. Я всегда была верна королевскому долгу. Всегда думала лишь о благе королевства. Но сейчас меня интересуешь только ты. Ты и твоя безопасность.
– Но прежде ты никогда так не беспокоилась о моей безопасности.
– Конечно же, беспокоилась, глупенькая. Ведь ты моя дочь. Я всегда беспокоилась о тебе.
Она помолчала, вздохнула.
– Я так жалею сейчас, что заставила тебя выйти за Туве.
– Ты не заставляла. Он сделал предложение. Я согласилась.
– Значит, не надо было разрешать тебе. Я же знала, что ты его не любишь. Мне казалось, если сделать все как следует, то это тебя защитит. И в конечном счете ты будешь счастлива… Но сейчас я понимаю, что не сделала ничего, чтобы ты обрела счастье.
– Но я счастлива, – возразила я, – во всяком случае, в моей жизни хватало счастливых минут.
– Не повторяй моих ошибок, Венди. Я вышла замуж за нелюбимого, потому что это было нужно королевству. Любимого я отвергла – и тоже во благо королевства. И единственного своего ребенка я отдала чужим людям, потому что этого требовал королевский долг.
– Ты не отдавала меня чужим! Ты спрятала меня от Орена.
– Мне следовало тогда остаться с тобой. Спрятаться вместе с тобой. Я могла защитить тебя от всего, что с тобой произошло в детстве. Больше всего я жалею именно об этом. О том, что не осталась с тобой.
– Почему ты мне раньше не сказала? Почему только сейчас?
– Не хотела, чтобы ты ко мне привязалась. Я же знала, мы не долго будем вместе. Я не хотела, чтобы ты оплакивала меня. Думала, будет лучше, если ты останешься равнодушна ко мне.
– И ты… почему ты передумала?
– Я не могу умереть, не сказав, как я тебя люблю. – Она сжала мою ладонь. – Венди, я сделала так много ошибок. Я хотела, чтобы ты закалилась, чтобы научилась защищаться. Прости меня. Прости.
– Мне нечего тебе прощать. – Я старалась улыбаться. – Элора, ты сделала все, что могла.
– Я знаю, ты будешь хорошей королевой, сильной и справедливой правительницей. И это куда больше, чем заслуживает наш народ. Только не отдавай им всю себя без остатка. Оставь что-нибудь для себя. И слушай свое сердце.
– Неужели это ты советуешь мне слушать свое сердце? Никогда бы не подумала, что услышу от тебя такие слова.
– Не обязательно делать все, что оно тебе говорит, – улыбнулась Элора. – Но всегда прислушивайся к нему. Иногда только сердце скажет тебе правду.
Я еще много времени провела возле постели своей матери. Элора не рассказала мне почти ничего такого, о чем я не знала раньше, но странно – мне казалось, что это наш единственный настоящий разговор. Она говорила со мной не как королева с принцессой, а как мать с дочерью. А затем снова провалилась в беспамятство. Я сидела, так и не отпустив ее прозрачной ладони. Каждая минута была как драгоценность.
Девятнадцать. Облегчение
– Не знаю, Венди, – Туве покачал головой, – я не хочу твоей смерти, но даже не знаю, что еще предложить.
– Понимаю, – вздохнула я. – Сама в том же положении.
Туве сидел в кресле в изножье нашей огромной кровати, а я стояла перед ним. Оба были еще в пижамах, и трудно сказать, кто хуже спал этой ночью. Рано утром, еще до рассвета, я разбудила его и принялась терзать расспросами, что он посоветует мне сделать в связи с картиной-предсказанием.
– Ты пока не нашла способ убить короля, – заметил Туве. – И пообещала ему отдать королевство, когда тебя коронуют.
– Меня не коронуют, если я поеду к нему.
– Даже если ты к нему приедешь, он может отправить тебя обратно, потому что жаждет заполучить королевство.
– Я скажу ему, что вы меня вышвырнули, когда узнали о моем намерении объединиться с витра. Тогда он примет меня.
– Ему нужно королевство, пойми, – повторил Туве. – Рано или поздно он пойдет войной, даже если ему отдадут тебя. В самом лучшем случае ты просто отсрочишь неизбежное.
– Возможно, – кивнула я. – Но если это лучшее, что я могу сделать, значит, надо это сделать.
– А что потом? После того, как ты уедешь к Орену?
– Как что? Ты станешь королем трилле. И будешь защищать свой народ.
– Вот так? – растерялся Туве. – Ты уедешь, а я останусь?
– Да, – кивнула я.
Тяжелые двери спальни с грохотом распахнулись. Я вздрогнула. Туве вскочил. Локи не отрываясь смотрел на меня, моего мужа он словно и не замечал.
– Что ты делаешь? – Я была слишком удивлена, чтобы разозлиться.
– Так я и знал! – заорал Локи. – Как только Дункан рассказал, я сразу понял, что ты кинешься совершать самоубийство! Принцесса! Какого черта вы так стремитесь в мученицы, а?
– Я не мученица. Что Дункан тебе рассказал? И как ты смеешь врываться в шесть утра ко мне в спальню?
– Я никак не мог заснуть и в конце концов спустился посмотреть, спите вы или нет. Услышал, как вы разговариваете… но я и так знаю, что вы хотите сделать. Дункан рассказал мне об этой чертовой картине, и я сразу понял – ты хочешь снова поехать к витра.
– Ты подслушивал? – Я прищурилась. – Подслушивал здесь, в моих личных покоях! У тебя нет никаких прав шпионить за мной и являться сюда без приглашения!
– Да не шпионил я! Зачем драматизировать, ваше высочество. Я на миг замешкался у ваших дверей, чтобы понять, спите вы или нет. А поскольку вы явно не спали, я и вошел.
– Ворвался без стука, – уточнила я.
– Хотите, выйду за дверь и постучусь? Так вам будет приятнее?
– Я хочу, чтобы ты вернулся к себе.
Мы с Локи не разговаривали с памятной ночи. Краем глаза я видела, как Туве наблюдает за нами. Локи по-прежнему смотрел только мне в глаза, и я тоже не стала отводить взгляда, как будто играла в гляделки.
– С удовольствием. Как только вы признаете, что выдать себя королю – это полный бред.
– Никакой это не бред! – взвилась я. – Решение не идеальное, согласна, но никто пока не предложил лучшего. И я вполне допускаю, что картина может стать реальностью.
– А откуда вы знаете, что ваше самоубийство что-то изменит?
– Ты же не видел картины. А потому не понимаешь.
– Предсказание можно изменить только одним способом – убить короля, – сказал Локи. – И вы единственная, кто способен это сделать.
– Но я не знаю как. Вот ты… Ты очень сильный. Ты мог бы убить Орена. А мне нужно сделать хоть что-то, чтобы рисунок не сбылся, пока не найдется способ убить короля.
– Венди, если бы я мог его убить, я бы давно это сделал, – сказал Локи с кривой усмешкой. – И вы это прекрасно знаете.
– Неважно! – Я махнула рукой, отсылая его. – Разговор окончен. Я уже приняла решение.
– Ты думаешь, я позволю тебе уехать? – спросил Локи.
– Я ни в чьем позволении не нуждаюсь.
– Ты прекрасно знаешь, что я могу остановить тебя. – Локи смотрел мне в глаза спокойно и твердо. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не попала к нему.
– Локи, он перебьет всех нас, – так же твердо сказала я. – Он убьет Туве, Виллу, Дункана и тебя. И меня тоже. Пойми, это единственный способ нас защитить.
– Лучше умереть в драке с ним. Лучше увидеть твою смерть в бою, чем знать, что ты добровольно сдалась. Венди, нельзя сдаваться.
Я все-таки отвела взгляд, не выдержала. Туве по-прежнему молчал. Хоть бы он вмешался, сказал что-нибудь!
– И что ты тогда предлагаешь? – тихо спросила я, обращаясь к Локи.
– У нас есть еще время до вторжения витра. Надо выяснить, как его можно убить, а когда король явится, дать ему бой.
– А если мне не удастся его убить? То видение станет реальностью.
– Если ты и тогда не сможешь с ним справиться, то сейчас тем более не сможешь. И сдаться сейчас – не значит выиграть потом. Явиться к Орену – это самоубийство.
Я оглянулась на молчащего Туве. В словах Локи есть здравое зерно. Но как же невыносимо не знать, что правильно, а что нет. Я хотела только одного: чтобы все остались живы. Но один неверный шаг – и я всех погублю.
– Хорошо, – сказала я наконец. – Я пока остаюсь. А ты удвой старания в подготовке искателей. Подготовиться должна не только я.
– Как прикажете, ваше высочество…
Локи едва заметно улыбнулся, но за обычной бравадой проступало что-то другое, что-то горящее глубоко внутри. Когда Локи смотрел на меня этим взглядом, сердце грохало так, что его удары, наверное, слышали все. Я вдруг остро ощутила, как близко друг к другу мы стоим. Локи мог протянуть руку и дотронуться до меня, и я покрепче сцепила ладони, чтобы не сделать то же самое.
Все-таки даже в теперешнем жутком положении есть свой плюс – у меня не было ни времени, ни сил думать о Локи. Но сейчас, когда он стоял на расстоянии вытянутой руки, в голове стучали лишь воспоминания о нашей единственной ночи. Не столько о ласках, хотя они и сейчас горели на коже, сколько об удивительном ощущении слияния, которое я тогда испытала. Никогда и ни с кем я еще не была так близка, мы тогда будто бы стали одним целым.
Внезапно в голове вспыхнула картина Элоры. Локи, пронзенный рукой моего отца. Нет, я сделаю что угодно, чтобы он остался жив. Даже против его желания. Не допущу его смерти.
– Полагаю, маркис, что у вас много дел, – пробормотала я, осознав, что мы уже довольно долго пялимся друг на друга. Прямо перед носом у моего мужа.
– Да-да. – Локи быстро кивнул и вышел.
Туве аккуратно закрыл за ним обе створки и остался стоять, прислонившись к ним лбом. Потом медленно повернулся ко мне, но смотрел куда-то в сторону. Взгляд его темно-зеленых глаз блуждал по комнате, руки беспокойно теребили пижаму.
– Туве, ты как? – осторожно спросила я.
– В порядке. Нет, не знаю. Хорошо, что ты не поехала туда умирать. Мне бы это вряд ли понравилось.
– Мне бы тоже не понравилось, если бы ты умер.
– Однако… – Туве замолчал, пристально уставившись куда-то в стену. – Венди, ты его любишь?
– Что? – Сердце провалилось прямо в желудок. – С чего ты взял, как ты вообще… – Я растерянно замолчала.
– А он любит тебя. – Туве взглянул на меня. – Ты об этом знаешь?
– Я н-не… я вообще не понимаю, о чем ты.
Я засуетилась, принялась заправлять постель, встряхивать одеяла – только бы не встречаться с Туве глазами.
– Я вижу ваши ауры, – в голосе Туве не было и следа гнева. – У него серебряная, у тебя золотая. А когда вы встречаетесь, у ваших аур появляется розовый ореол. Вот сейчас вы оба светились ярко-розовым, и ваши ауры переплетались.
Я замерла. Что уж тут скажешь? Туве просто увидел наши чувства, словно просветил рентгеном. Отрицать все бессмысленно. Я стояла спиной к Туве и ждала, что он примется кричать, обзовет меня шлюхой и так далее.
– Наверное, я должен быть вне себя, – сказал он наконец. – И ревновать. Да?
– Прости, Туве, – прошептала я. – Я не хотела, чтобы так получилось.
– Я и правда ревную, только не в том смысле. Он тебя любит, а я… нет. – Я услышала, как Туве вздохнул. – Тогда ночью, когда мой мозг перегрелся и я тебя ударил…
– Ты в этом не виноват, – быстро сказала я. – И мое отношение к тебе совсем не изменилось.
– Это я понимаю… Просто случившееся заставило меня задуматься. У меня впереди вовсе не вся жизнь, как у обычных людей, когда-нибудь я потеряю рассудок. Мои способности понемногу уничтожают мозг и рано или поздно прикончат его.
– Туве, что бы ни случилось, я буду с тобой. – Я повернулась и шагнула к нему. – Даже если мне будет дорог… кто-то другой… Ты мой муж, и я буду с тобой и в здравии, и в болезни.
– Ты не бросишь меня? – спросил он почти с тоской. – Ты будешь обо мне заботиться, даже если я сойду с ума?
– Конечно, – кивнула я.
Мне даже в голову не приходило бросить Туве, по крайней мере, из-за его ночного приступа, и тем более если он станет больным и слабым, как Элора. Туве очень благородный и очень добрый, он заслуживает самой искренней любви и помощи, какую я только смогу ему дать.
– Тогда мне будет еще тяжелее сказать тебе то, что я хочу сказать.
Он сел на кровать. Я села рядом.
– Венди, я предвижу, как мало времени у меня осталось до того, как я перестану быть собой. Лет двадцать в самом лучшем случае. Потом я потеряю рассудок. И сейчас я хочу полюбить кого-то. Чтобы с кем-то разделить свою жизнь. И… понимаешь, этот кто-то – не ты.
– А… – Непонятно, как следовало отнестись к его словам.
– Прости, – сказал Туве. – Я понимаю, от чего ты отказалась, чтобы быть со мной. Прости, что не могу ответить тебе тем же. Я думал, я смогу. Я думал, если мы друзья и я верю в тебя как в будущую королеву, этого достаточно. А оказалось, что нет.
– Да, этого не достаточно, – спокойно согласилась я.
– Поэтому, Венди, мне кажется… – Он опять глубоко вздохнул. – В общем, я хочу развестись.
И тут это все-таки случилось. Я расплакалась. Огромное облегчение, смущение, грусть и еще много, много разных чувств, которые я всегда старалась сдерживать, вдруг прорвались. Я была счастлива, огорчена, испугана и черт знает что еще одновременно.
– Венди, не плачь. – Туве обнял меня. В первый раз прикоснулся ко мне после свадьбы. – Я так не хотел тебя огорчать.
– Нет, все нормально. – Я вытерла глаза. – Просто это очень неожиданно. Но ты прав. Наш брак надо расторгнуть. – Слезы высохли столь же внезапно, как и полились. – Извини. Сама не знаю, откуда это взялось.
– Ты уверена, что сумеешь пережить это?
Я слабо улыбнулась:
– Уверена. Вероятно, так будет лучше для нас обоих.
– Надеюсь, – кивнул Туве. – Мы с тобой друзья, и я всегда тебя поддержу, но для этого нам не обязательно быть мужем и женой.
– Это правда. Только никакого развода, пока не решится главное. Мы должны разобраться с витра. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты стал королем.
– Королем? Ведь я рано или поздно сойду с ума.
– Но ты единственный, кто может быть у власти и кому я доверяю. Из Виллы со временем может получиться замечательная правительница, но сейчас она не готова. Она может принять власть после тебя, если возникнет такая надобность.
– Ладно, – сказал Туве. – Даю тебе слово. Мы остаемся в браке до победы над витра. Если вдруг с тобой что-то случится, я возьму управление королевством на себя.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Что ж, – Туве отстранился, – если с этим мы покончили, пора одеваться. В одиннадцать похороны канцлера.
– А у меня еще речь не готова, – вздохнула я. – Да и что я могу о нем сказать?
– Любое доброе слово о канцлере окажется чистой ложью, – усмехнулся Туве.
– О мертвых плохо не говорят.
– Венди, ты же не слышала, что он хотел с тобой сделать. Он действительно был опасен для нашего общества, поверь.
Я сидела на кровати, слушая, как мой все еще муж бродит по комнате, плещется в душе. С плеч будто свалился огромный груз. Я по-прежнему понятия не имела, как остановить витра, как спасти королевство и спастись самой, и мне по-прежнему предстояло сочинить панегерик в честь ужасного канцлера. И все-таки впервые за очень долгое время во мне набирала силу надежда. Если удастся одолеть короля, то будет ради чего жить на свете.
Двадцать. Орм
Вилла нарядилась во все черное, хотя юбка была такая мини, что и не видать вовсе. Зато цвет – в полном соответствии с траурным этикетом. Речь мою встретили замечательно. По канцлеру никто не плакал – отчего даже мне стало грустно, но я не нашла в себе сил стать исключением.
Церемония проводилась в одном из больших залов для совещаний. Зал был украшен черными цветами и черными свечами. Не знаю, кто выбирал этот готический декор, но мы напоминали готов на концерте группы «Кью».
Настроение у всех было неподдельно мрачное, хотя и вовсе не из-за похорон. Приглашенные шептались, шуршали, сбивались в группки, как бы невзначай на меня поглядывая. «Картина, видение, предсказание» – эти слова носились по залу ветерком.
Я беседовала с Виллой и Туве, держась чуть в стороне от всех остальных. Обычно на таких мероприятиях сановники всегда стремились переброситься со мной парой фраз, но сегодня все как один меня избегали. Ну и прекрасно. Мне нечего им сказать.
– Когда нам можно уйти? – спросила Вилла, покачивая в бокале остатки шампанского.
– Думаю, мы достаточно тут побыли. – Туве обвел взглядом зал.
Его родители не смогли досидеть до конца, а моя мать осталась в своей комнате.
– Я бы тоже с удовольствием удалилась, – сказала я.
– Отлич-чно.
Слегка опьяневшая Вилла поставила бокал на ближайший столик, продела руку мне под локоть, и мы выплыли из зала.
– Ох, как же я устала от этого лицемерия. – Я выдернула из волос дурацкую черную розу.
– Просто ужасно, – согласился Туве.
– Это потому, что вы слишком мало выпили, – объявила Вилла. – Я только шампанским и спасалась. Вам повезло, что Венди моя лучшая подруга, иначе только бы меня там и видели.
– Вилла, тебе надо почаще посещать дворцовые мероприятия, – серьезно сказала я. – Ты прекрасный организатор, но тебе необходимо набраться опыта.
– Нет уж, сама набирайся, – засмеялась она. – К счастью, мне корона не светит, так что я могу напиваться и зажигать в свое удовольствие.
Я еще шутливо поуговаривала ее стать достойной гражданкой нашей маленькой страны, но шампанское так булькало в ней, что заглушало все мои аргументы. Под хихиканье подруги мы дошли до парадной залы с витой лестницей. Навстречу нам спускался Гаррет. Увидев нас, он замер. Волосы у Гаррета были всклокочены, рубашка выбилась из брюк, глаза красные. Встретившись с ним взглядом, я все поняла.
– Элора…
– Венди, простите меня, – хрипло сказал он. – Не успел вас позвать…
Оставив Виллу, я подобрала траурное платье, кинулась вверх по лестнице, пронеслась мимо Гаррета и не останавливалась, пока не вбежала в комнату.
Элора лежала на кровати очень прямо, исхудавшее тело едва угадывалось под одеялом, прикрывавшим его до груди. Руки были аккуратно сложены. Даже волосы расчесаны, отливая серебром… Гаррет позаботился о ней так, как она сама хотела бы.
Я опустилась на колени у кровати матери, взяла ее за руку, твердую и холодную. И тут меня волна самого черного, самого безнадежного отчаяния ударила в затылок, я зарылась лицом в одеяло и разрыдалась. Я даже не думала, что могу так горевать. Словно земля уходит из-под ног и вокруг одна бесконечная чернота, из которой уже никогда не вырваться. Хотя в тот момент я совсем не думала о том, что сулит мне ее смерть, о последствиях, к которым я не готова. Я просто припала к ней и плакала, плакала, плакала – потому что потеряла маму. Несмотря на суровость и даже жесткость, она любила меня, любила всем сердцем, и я любила ее. Элора была единственной на свете, кто знал, каково это – быть королевой, кто мог давать мне советы, мог хоть как-то присматривать за мной в этом безумном мире. А теперь ее нет.
Весь оставшийся день до самого вечера я позволила себе горевать. Чтобы прочувствовать потерю, чтобы сжиться с той пустотой, в которую я точно ушла с головой. Позже у меня уже не будет возможности оплакать Элору, но на несколько часов я все забыла и горевала по тому, чего у нас с ней никогда не было и не могло быть, по тем редким, драгоценным минутам, когда мы были по-настоящему вместе.
Через несколько часов Вилла выволокла меня из комнаты Элоры, чтобы Гаррет мог начать подготовку к похоронам, и отвела в комнату к Мэтту. Брат молча обнял меня, дал мне выплакаться, и я никогда еще не была так ему благодарна. Если бы не он, я бы сейчас чувствовала себя сиротой.
Туве тоже был там, сидел и молчал. Потом пришел и Дункан. Я сидела на полу, привалившись к дивану, Мэтт сидел рядом. Успевшая протрезветь Вилла устроилась на диване, за моей спиной.
– Венди, мне так не хочется тебя бросать сейчас, но папе наверняка нужна помощь. – Она погладила меня по голове. – Нельзя ему одному этим заниматься.
– Я сама ему помогу. – Я попробовала встать, но Мэтт удержал меня:
– Завтра. Завтра у тебя будет очень-очень много дел. А сегодня можно просто плакать.
– Мэтт прав, – кивнула Вилла. – Я вполне справлюсь.
– Хорошо. – Я вытерла глаза. – Думаю, стоит подержать новость в секрете. Никому не говорите, что Элора умерла, и похороны надо назначить как можно позже. Хочу, чтобы Орен дольше оставался в неведении.
– Рано или поздно он узнает, – прошептала Вилла.
– Конечно. – Я посмотрела на Туве: – Сколько у нас времени до того, как я стану королевой?
– Три дня. А потом кто-то должен быть коронован.
– Всего три дня…
– Можно немного потянуть. Пригласить на похороны только самых близких, – предложил Дункан.
– Вряд ли получится. Готовиться надо уже сейчас.
– Я постараюсь побыстрее вернуться. – Вилла грустно улыбнулась мне: – Держись, Венди, хорошо?
– Хорошо.
Вилла поцеловала Мэтта и вышла. Дункан опустился передо мной на корточки. Его темные глаза светились сочувствием, но была в них и неведомая мне прежде решимость.
– Что прикажете делать, ваше высочество? – спросил он.
– Позже, Дункан, – оборвал его Мэтт, – Венди только что потеряла мать. Она сейчас не в состоянии отдавать приказы.
– У меня нет времени на горе, – возразила я. – Всего три дня до моей коронации. И в самом лучшем случае – четыре или пять дней до того, как Орен явится за обещанной наградой. Я и так уже слишком много времени потратила на… чувства. Когда все закончится, можно сколько угодно плакать. А сейчас за дело.
– Я расскажу Томасу, – сказал Туве. – Пусть соберет искателей.
– Хорошо. А Вилла пусть побеседует с беженцами из Услинны. Наверняка кто-то из них захочет поучаствовать в битве с витра, которые убили их родных и разрушили город.
– А чем займешься ты? – спросил Туве.
– Тем же, чем и вчера. Буду искать способ одолеть бессмертного. Дункан мне поможет.
Мэтт начал возражать. Он считал, что мне нужно как следует обдумать все происходящее. Возможно, он был и прав. Но время поджимало. Дункан помог мне подняться. Туве открыл дверь, намереваясь выйти, но вместо этого шагнул в сторону – в комнату вошел Финн.
– Ваше высочество, – темные глаза так и впились в меня, – я пришел узнать, как вы себя чувствуете.
– Хорошо.
– Я иду к Томасу, – сказал Туве и вышел.
– Я вас снаружи подожду, – предложил Дункан и поспешно выскочил вслед за Туве.
Мэтт, однако, и не подумал никуда уходить. Руки скрещены на груди, голубые глаза сверлят Финна. Я была даже благодарна брату за это. Помню, раньше я прибить его была готова за то, что он не позволяет остаться наедине с Финном, но сейчас я не знала, что сказать своему бывшему возлюбленному.
– Я слышал о твоей матери. Мы горюем вместе с тобой, я и Томас, – сказал Финн.
– Спасибо. – Я шмыгнула. Вроде бы уже не плачу, но щеки мокрые.
– Она была настоящей королевой, – продолжал Финн, тщательно подбирая слова, – и ты станешь такой же.
– Ну, это мы еще посмотрим, какой королевой я стану. – Я улыбнулась. – А сейчас у меня полно дел. Прости, но мне стоит поторопиться.
– Разумеется. – Финн опустил глаза, но я успела заметить мелькнувшую в его взгляде обиду. Он привык, что я ищу у него утешения, а я больше в нем не нуждаюсь. – Я вовсе не хотел тебя задерживать.
Я повернулась к Мэтту:
– Ты со мной?
– С тобой? – удивился Мэтт. Я редко просила его помочь в дворцовых делах.
– Я в библиотеку. Помощь не помешает.
– Конечно! – кивнул он энергично. – С удовольствием!
Мы с Мэттом вышли из его комнаты и направились в библиотеку, Дункан, ожидавший в коридоре, присоединился к нам. Да и Финн последовал за нами. Искатели тренировались, как правило, в бальной зале, самом просторном помещении дворца, расположенном по соседству с библиотекой. В полном молчании мы шагали по коридорам и переходам.
– Как тренировки? – спросила я у Финна, устав от неловкого молчания.
– Они быстро учатся. Молодцы.
– Локи вам помогает?
Финн напрягся.
– Как ни странно, да… Он действительно намного сильнее наших бойцов, в поединках с ним они здорово поднаторели в маневрировании, всевозможных увертках. Словом, пытаются одолеть его мощь хитростью. Эти навыки пригодятся в бою с сильными, но прямолинейными гоблинами. Небольшой, но козырь.
– Это хорошо. Ты знаешь, что у нас осталось всего несколько дней до прихода витра?
– Да. Мы будем готовы.
– И еще… – Я помешкала, подбирая слова. – Если вдруг поймешь, что искатели не справятся, что у них нет шанса против армии витра, не позволяй им ввязываться в бой.
– Шанс у них точно есть, – возразил Финн.
– Нет, выслушай меня.
Я остановилась, Финн тоже. В его темных глазах…. Нет, не до этого.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |