На свет фонарика выбравшись, подол одёрнув, бретельки поправив, в ком-ком посмотрелся: глазастый, радужка – зелень живая, вразлёт колосятся стрелки бровей, скулы… не дуры, нос любит знать.
Губы собрал поцелуем… не то! Как ни смотри, мужское лицо. С ним он не может быть первой. Ну и пошло оно! Нервы. Всё лицо в нервах, а в них электрический ток. На пластику СИМПЛ не примет запрос. А вот примет! Пластический хирург моделирует кость – желание нервную ткань не затронет.
Желание… хм, а какое? Лицо, своё, только женское. Мамино? Краше! Своё, только женское… сложно представить. Лицо сложено из… Он изменит его по фрагментам! начиная от центра.
Нос размыло фатально. Стоп! он же ещё ничего не представил! Что за дымка в глазах, ощутимая кожей? Нащупал, приподнял…
Фата.
- Хватит смотреться, ты теперь бесподобна, - жених нашептал, похотливо дыша.
«А если меня изнасилуют в клубе?!» Красивой быть больно, попу порвут. «Больно-больно, отстаньте!» - его мужской голос, мужское лицо – ничто не спасёт: в клубе грохот, темно, а он в женском платье.
- Не можешь без шлюх? Проще двинуть в притон! - Фантазёр шагом марш на подол, боком отпрыгнул – бом! – об злополучные створки ворот.
Много шума.
«Невеста-шалунья», - Пришелец-художник разглядывал образ, блестящие в свете фонарика волосы: «Шаль!»
- Прикрой руки.
- Не хочу, нам в притон! - а насильник укутывал. «Я не буду бежать!» - Фантазёр словно кукла, не желая споткнуться, деревянная кукла «Бревно».
- Не тупи, в клубаке не одни проститутки, - Пришелец шалью словесной укутывал, - впрочем, не спорю, их большинство, содержанок с продажи билетов, но есть процент деток, причём не один, для кого ночь в «Борделе», что в джунглях – адреналин. «Нас не трахнут, пусть только попробуют!» Ха! - махом невесту за плечи взвалил. - Пора преподать им взрослый урок.
Бац! – по заду насильника бойко.
- Стой, педагог! - опередил Фантазёр, - не туда! Вдруг сегодня в «Борделе» одни проститутки? - «Только не в попу, только не в попу!» - Хочешь знать, где приют недотрог?.. - миг интриги. Пора! хватит мешкать:
- В любой милой кафешке! «Мишки», - выдумал тут же, - невинное место!
Щёлкнув, фонарик потух.
- Знаешь, я полностью «за». Но закон: в кафешке насиловать деток – статья, пятнаха в забое с киркой. Так что, детка, не ной, сейчас будет тряска, - Пришелец с места сорвался.
Фантазёр ему снизу сквозь свищущий ветер:
- Не факт, что в «Борделе» ты преуспеешь! - лупит-лупит по заду неустанный кулак. - Скоро полночь, пришельцы!
Непрошибаемый зад:
- Заберут?! Неизвестно! А в угрозыск объявят! Так что – в пизду! - в дверь-вульву «Борделя».
«В клубе у женщин нет прав?» - туфлям на бегу:
- Неужели в «Борделе» законы не чтут?!
«Чепуха!» - Пришелец сквозь хохот:
- Каждая детка, попавшая в клуб, признаёт себя шлюхой – тут всё добровольно! К тому же ей вольно отбиваться руками, ногами, хоть по хуям! Её же в отместку пиздить нельзя, разве что членом! Ударишь – статья, та же пятнаха! Но ничто не мешает удерживать деток, разводить их румяные ляжки, вставлять им по самое «ах!» Шлюху нельзя…
«…изнасиловать членом?» - Фантазёр слабо-слабо расслышал за гамом.
Подступала толпа насильников попы. Свалить телепортом? «Предатель!» - Пришелец в обиде никуда не вернётся.
- Хороните надежду, хуишки! - отчаивал фейс ждунов в матюгальник, визжал.
«А если мне завизжать как девчонка?» - Фантазёр решил сымитировать голос так хорошо, как он только может, а может он как? Как мужчина. И если охрана уловит ломкие нотки из под фаты, то правда откроется, и… его же ни в чём нельзя обвинить.
- Я не готова! Туфли, чулки, лайку до локтя, визажиста, укладку! Шика, мне, шика! И как ты невесту несёшь?! Я тебе что, потаскуха заплечная?!
Пришелец на руки взял, заботливо, нежно. Шикнул:
- Заткнись, ты нас выдашь! - снова за плечи.
Фантазёр: «Фейс-контроль уже близко?» - неистово:
- Это для образа! - взвизгнул напору, давившему обувь, пальцы в плюсны на шлёпках, отрывавшему клёш на штанинах под клич:
- СВАДЬБА! СВАДЬБА! - несётся, неудержим.
Пришелец у цели: ступенек на подиум, скукоженных точно мошонка на холоде.
Фейс, сняв цилиндр, к груди приложил (из уважения перед напором?)
- Вас расписать? - вопросительно смотрит.
Государственный муж:
- Заявление можно? - Пришелец ладонь протянул к мегафону, а ему рупор в зубы.
- Только из рук.
Обернувшись к толпе (сколько здесь неудачников: тысяча, две?) Пришелец сурово:
- У нас первая брачная ночь, а она, - смачно задницу шлёпнул, - представьте, ни разу не видела члена! Ничего не умеет! - тряхнул неумехой. - А я думаю как: пусть шлюхи научат!
Аплодисменты? Кашель, смешки. Фантазёр молчаливо ногами сучит.
Фейс сочувственно:
- Да уж, невеста никчёмная: ноги небритые, в кедах. Небось, голоском петушит, - откинул фату... Исподлобья взглянув на Пришельца, донёс прискорбную новость:
- Мужик!
«Дай мне пройти!» - мыслевнушение. Предпоследняя мера, драка – последняя.
Фантазёр, перебив:
- Я не мужик! - голоском петушит, чтоб охрану позлить, застраховаться от траха. - Ещё бы старпёром меня обозвал, место в метро уступил! Я ещё молод!
«Вр-р-и, вр-р-и!» - затрясся цилиндр – вибрация. Фейс ловко из подкладки вытащил рацию.
- Болтун на связи, приём! - никто не откликнулся. - Важная птичка, цып-цып! - Из трубки: «Чирик!» - затем пара трелей. - У вас в мониторе? Настырные типы: жених и его молодой человек. - «Чи-ри-рик». - Вы уверены? - «Чи!»
Фейс оторвался от рации, язвительно в рупор:
- Как с головкой, хуишки, совсем ебанутые?!.. - посторонился с ухмылкой. - Я вас поздравляю, такие там и нужны!
«Подожди, как же правило: «м» равно «ж»?! Я же мужик! Или, хотя бы скажи»:
- У вас есть раздевалка?! - Фантазёр прокричал, уносимый от белой перчатки махавшего фейса.
Тот отозвался с укоризненной миной:
- Хочешь быть голой?! Стыда нет!
«Стыда нет у счастья», - Пришелец в вагину.
Триумфальная арка. К ней шагом глухим Тиран с Домовым, по чугунным табличкам с именами великих из школьной программы, из томов исторических – площадь имён, на ходу нечитаемых.
Площадь оцеплена: каски спецназа, металлоискатели. «Лобби-такси» от КПП отъезжает на улицу театров, музеев, домов знаменитостей ныне усопших. Площадь «Жизни», живыми шагами стирающей прошлое. Метрономом Тирана тяжёлым, темп задающим, заглушающим шарк Домового.
К центру площади шаг, где арка стоит у скопища труб колоссальных, колосьями связанных в пук единого здания, бьющих оркестром из недр земли, оркестром, беззвучно трубящим в славе прожекторов, чей щедрый свет отражается в медной, начищенной глади.
«Место концертов», - предположил Домовой, входя вслед за Тираном под триумфальную арку с целой плеядой трубящих. - «Не много ли труб?»
Сразу за аркой литые врата, без украшений, без ручек. На створе – тачскрин. Имитирует свиток, на котором гусиным пером закорючки:
«Медные трубы»
Депозит (за двоих):
1. Ярус первый. Цена: единица, нули…
«Круглая сумма», - подумал Тиран. - «Почти как аренда премиум-джета».
2. Ярус второй. Цена вдвое выше.
3. Третий – неподъёмные «вчетверо».
«Значит, второй», - Тиран выбрал по средствам, начисленным мистером Вэем.
«Вставьте Вашу кредитную карту».
Домовой отвернулся от терминала оплаты. Зачем здесь столько труб? Трубочки, трубки, колонны – сотнями ввысь, высоко. Руку на медь – та, как вечер весенний, прохладна – не теплоцентраль: нет горячей воды. Пусть так, назначение обязано быть: в доме здоровом нет хлама. Количество труб, вещей, людей, животных должно быть потребностью в них продиктовано (наставляет учебник основ экономики). «Медные трубы» – консерватория? Тогда трубы – гигантский орган.
С рёвом горнов гордо врата растворились. В тупик. Приветственный рёв растворился в покое зелёных кулис. Покой невелик.
Механизмом подъёмным шнур золочёный из мглы потолочной кистью повис позади дирижёра (с палочкой длинной наотмашь, в глубоком, по пояс, поклоне). Издал со слезой:
- Господа!
Они спасли ему жизнь? Какое там – честь! Вся благодарность за «то, что Вы есть» пыталась вместиться в его: «Господа!» - пыталась-пыталась, но не могла. А раз так, пусть хотя бы ответит:
- Зачем вам столько труб? - тук-тук по начищенной меди.
Дирижёр на вопрос, как робот на пульт, враз разогнулся:
- Виват! - по стандартной программе. - Наша страна богата достойными! - палочкой, - Вами! Как Вас объявить? - предстал бонвиван, бодрячок, на щёчках румянец.
«Глаза, как от лука, слезятся», - заметил Тиран. - «Лукавый привратник, что значит»:
- Не объявляйте, нам столик один на двоих, - чтобы там вербовать один на один. Фантика нет – хорошо – тот наделал бы дыр, и потом: вербовать его с Гарри эффективнее в полночь, когда убеждённый супергерой Михаил послужит дополнительным доводом «за». Но прежде тот сам МАСТ БИ завербован!
Переговорам не нужно внимания – стол.
- Он ждёт, но кого? - привратник руками развёл. Развёл шире. - Именно Вас, знаменитых! - объятия плавно опали. - Но мне неведомо, кто вы…
Внушить: «Пропусти»? Здесь не годится. Это закон – объявлять вновьприбывших. Пусть с риском потери клиентов – стоять на своём! Это закон. И маркетинг:
«Здесь сам генеральный директор «АйКен»!»
У клиентов восторг: «Он здесь, как и я! Я, как он, супермен!» - причина гордиться собой и возвращаться за тем, принося заведению прибыль – источник закона, который гласит: «Объявлять всех прибывших без исключений».
«Вход без огласки слишком приметен, больше внимания к нам привлечёт», - Тиран мыслил гибко, - «Надо назваться», - спутнику длань возложив на плечо:
- Михаил, - на живот, - я – Владимир.
Этого хватит?
Привратник через хватил:
- Михаил, Михаил… - извилины лобные морща, глядя на школьную форму, - Первый в стране ученик! - палочкой хлесть о ладошку, и, гладя животик:
- Владимир, Владимир… - качаясь, пружиня, память будил, вторя имя ритмично, медитативно, чётка за чёткой – тук-ту-ду-дук! – откаблучив чечётку, воскликнул:
- Владимир – крупнейший танцор!
«Безработный», - Тиран про себя. Он от слова «работа», тогда как привратник от слова «приврать». - «Благо, избавил меня от работы»:
- Признали – пускайте.
Тот пал поперёк:
- Не пущу, господа, - обречённо изрёк. - Раз вы здесь, в «Медных трубах», вам есть чем гордиться! Вы же не чернь, - палочкой вверх в покров мглы, - вы – светские люди, а свет откровенен!
Свет? Тирану вспомнилось утро, взрыв в голове. Привратник знает о том, что случилось? О том, кем он стал? Или есть и другие?..
- Сверхлюди, - представил себя с Михаилом. - С вашего ракурса. У-ху-ху-ху! - Тиран рассмеялся, отнюдь не шутя, проверяя реакцию.
Благоговение.
Привратник, как пахарь в голодное время, в пору всёпожирающей суши смотрит на чёрную, жирную тучу, на пузо под чёрной сорочкой смотрел:
- Позвольте, хорошего не может быть сверх.
«Как и труб сверх потребного», - Домовой подошёл к дирижёру. Зачем лёг? Непотребно в консерватории. Что же это за место? Тиран требовал столик. Они в ресторане?
- Что это за место?
Молчат.
«Отвечу», - первая мысль Тирана. Так выйдет быстрее. Но если привратник поправит? Это конец: он ошибаться не вправе, он – лидер. Ошибка, другая – никто не доверит судьбу ошибаке.
«Группа? Глупость! Я ухожу», - встанет из-за стола Михаил.
Молчания тягость. Привратник не вынес – раздавленно:
- «Медные трубы», ресторан высшей кухни, - с землистого мрамора встал, отряхнулся. - Вы разве не знали? Не-ве-рю! Слава о нас передаётся из уст – только так! У нас нет своих сайтов, мы выше пиара на телевидении!..
Батя не лгал: «Это место для избранных».
«Высшая кухня – зачем столько труб?» - пытался понять Домовой. Для готовки? По дороге он дыма не видел. Тогда для декора? Трубы пустые внутри, без звуков органа, воды, без проводки – фальшивки, лишённые сути. Суть декора – безумие. Что строить гигантский орган ради кухни, что строить из себя дирижёра в прихожей, когда ты прислужник – безумство.
Безумец вещал:
- Мы знамениты элитой! Так что, прошу, господа, - палочкой росчерк, словно автограф, - добавьте нам славы, скажите мне, кто вы? Чем вы знамениты?!
Домовой покрутил у виска:
- Господин, это всё из-за труб, их у вас в ненормальном величестве, - развернулся на выход. Тиран дланью вдавил:
- Положись на меня, - «Я безошибочный лидер!» - привратнику властно:
- Если мы здесь, нам есть чем гордиться – ваши слова, - «В которых кроется хитрость». - Так вот, мы у вас и тем знамениты!
Стоп-кадр.
Как будто под дробью, торжественной дробью, щёчки затрепетали:
- Достойно! - привратник согнулся в глубоком поклоне, подбросил румянец к завесам зелёным, шнуру золочёному, дёрнул за кисть – взлёт кулис!
«Зри, Михаил, чего ты достоин! Вот она будущность супергероя!»
Предтечей глашатай в слепящем проёме:
- Михаил и Владимир! Их вкус безупречен!
- И у меня, у меня безупречный вкус, Иннокентий! - с высоты бельэтажа, служившего ярусом первым, через перила витые перевесила десять перстней дама навеселе со страусиными перьями.
- Позвольте, Коко, вы и есть безупречность! - легчайший от уст поцелуй сдул с подушечек пальцев глашатай – глашатай любви, лямурные щёчки.
В упоении дама дву-, трёхкрат возвратила, пополам перевесившись через перила. Ещё бы два-три сантиметра любви – вниз, в холл, об плиты – мозги знаменитости, кости. На украшение.
«Декор сводит с ума», - наблюдал Домовой десять перстней, страусиные перья – злой рок Коко.
Матрона, сидевшая вместе с Коко, от вульгарности той прикрыла лицо пиалой (с индюшачьим бульоном?), на элегантность претензия, одетая в тогу, с редкой бриллиантовой искоркой шика. Так же и сам ресторан лаконичен. Как золота слиток.
В жерле медной, натёртой до блеска трубы, расширявшейся кверху, облаками парили пять ярусов белых. Расторопно скользили элеваторы-плиты, доставляя к клиентам красавцев, красавиц (в балетном трико или пачках) с фарфором в руках, с натюрмортами яств на подносах. Обратно спускались абстракции косточек, трав, размазанных соусов.
Круговорот. Дождя, излитого из облаков, вновь парящего в небо, где в воронке трубы небесно-синий витраж.
- Там, в недоступном чертоге, пирует сам главг, - воздел Тиран перст. Он не солгал. И, в принципе, лгать не намерен. Из стёкол правды он склеит нерушимый витраж – к лидеру группы доверие.
Во-первых, он что? Закажет пюре из филе морских звёзд, а на второе жаркое из дикобраза под шкурой (батя расхваливал: «Гвоздь!»). В процессе вкушения яств уточнит добродушно:
«Нравится, да?»
На что будет:
«Вкусно».
С ним будет вкусно:
«Дома гвоздей не подадут!» - Правильно? Да. Он прав? Да. Прав? Да. Прав-да. Михаил к ней привыкнет: «Не нужен мне дом, надёжней есть крыша», - безошибочный лидер, которому должно доверить свой выбор, стать супергероем с кодовым именем «Да!»
- Главный гурман? - неожиданно.
«Кто?» - Тиран глаза опустил – балерина: лебединая шея, очи, по-птичьи, на выкате (от беготни? щитовидки?) – перед ними на цыпках. Про кого прочирикала: «Главный гурман»? Главг. Разве главный гурман?
Тиран с юмором гибко:
- Помимо главы государства, ху-ху, - уклонился от глупой ошибки.
Балерина расправила крылья улыбки и с реверансом (слегка занесло):
- Я – ваше меню, мон ами, пройдёмте за стол.
Вдоль медной стены к элеватору по белому мрамору, огибая лужайку с фонтанами, балерина не шла – па-па по дорожке, воздушная, статная, спотыкаясь, усталая, к напольной позолоченной кнопке.
Вызвав балеткой подъёмник, выдала справку:
- Что правда, то правда: «Медные трубы» – проект текущего главга. Карьеру он начинал ресторатором, и высшая кухня… - в поиске слов закрутила слабую руку вверх по спирали жестом искусным, но еле, еле, еле – искусственно, будто кончался заряд батареи:
- Высшая кухня… - очи подобны стеклянному небу, - осуществилась мечта...
Очнулась и па! на прибывшую плавно плиту элеватора.
- К слову, опрос: что бы сделали вы?.. ярус второй! - (голосовая команда), - став главой государства? - в прядь русых волос запустила дрожащие пальцы.
В доверие. Лезет в доверие персонал заведения – тоже маркетинг? Чтобы клиенту потом «по секрету» за «экстра пэй» присоветовать (в детской коляске на ярусе первом): «Отбивная из мяса младенца – высшая кухня!» Довольно фантазий!
Ярус второй. Тиран перебрался с плиты на мощённую камнем тропинку, ведущую прямо к столам, расставленным вдоль стеблевидных перил, через полянку, идиллию лилий. С треском стеблей сойдя на цветы, пропуская вперёд официантку:
- Главг из меня, как из вас балерина.
- А я балерина, - голову вскинула, очи в отчаянье, губы поджатые тянут морщинки, - точнее, раньше была, при предыдущем главе государства. Карьеру тот начал директором театра… - улыбка, как крылья пойманной птички. - Идёмте, друзья, - па-па по тропинке. Нагнулась на миг, подула на лилии. - Наши клиенты. Заденешь, шепнут Иннокентию, - стиснула плечи, - назавтра уволят, - от страха замёрзла.
Бедняжка, как можно?! Пусть даже она опоздает с заказом, пусть даже на час, опрокинет заказ, прямо на пах – птичку жалко: «Успокойся, не плачь, держи чаевые!» - большие. Прибыльная тактика. Не умилила: «Отвлекает на себя Михаила».
Бедняжка к столу:
- Располагайтесь, друзья, - с демонстративным усилием: «Я слабая, да! Но ради друзей!..» - отодвинула кресла-качалки. - Где как не здесь повстречаешь преемника главга? Может быть, он, как и вы, станет мне другом? - в голосе боль.
«Тебе плохо. Это всё из-за труб. Но раз в «Медных трубах» так плохо»:
- Почему сюда ходят? - спросил Домовой (голос разума, ровный, безжалостный).
Очи в отчаянье. Мечутся. Сбой стандартной программы. Поиск… модель поведения… не найдена. Неуверенно:
- Это высшая кухня… - птичка пропела с улыбкой дрожащей, словно отвыкшие крылья на воле: «Верни меня в клетку привычных вопросов!»
«Молчи, лидер – я! Чаевых не получишь!» - Тиран слово взял:
- Административный ресурс. У «Медных труб» монополия на алкоголь класса «люкс». Пей здесь. Не хочешь? Летай за границу.
Выгодный бизнес. Или политика? Главг должен знать, что замышляют враги – нельзя исключать, что под столами жучки. Но кто воспримет всерьёз спич о супергероях?
Время начать переговоры. Один на один за столом на двоих, из малахита, на ножке массивной, квадратной. Стол тих, в отличие от кресла-качалки: двести кило умоляет слезть скрипом. Скрипит и скрипит. В холле внизу на круглой лужайке в хороводе фонтанов музыкальное трио. Бубнит и бубнит.
- Вы только вслушайтесь! - песнь балерины, - Смычок по скрипке – бальзамический уксус, льётся на тембр тромбона, вязкий, сочный, густой, как паштет из печени миндального гуся, а бубны, трещётки – орешки кедровые! Духовно, друзья, аппетитно духовно! Наш вдохновлённый шеф-повар квинтэссенцию этой мелодии создал! Специально для Вас комплимент, господа, «Духовная пища»! Нести?
Тиран нож, вилку перекрестил:
- Господам не нужны комплименты – виски, тридцатилетней выдержки, холодной фильтрации, литр. И господину, - мотнул подбородком на Михаила, - пюре из филе морских звёзд.
Куль подбородка трясётся, трясётся... «Как холодец», - Домовой наблюдал. Есть не хотелось.
- Предпочитаю духовную пищу, - палец на темя.
Аналогично Тиран не испытывал голода. Стресс? Надо выпить:
- Тогда только виски. Два литра.
- Мужик! Я – мужик! - Фантазёр сорвал фату с головы, разорвал рывком платье. Пусть даже не вздумают попу порвать!
«ДУВ... ДУВ... ДУВ...» - басы в клубе медлительны, томны, фоном для тел, клубящихся, словно воскуряемый из ритуальной жаровни наркотический дым. Прикосновения, ласки, свет на танцполе внезапно погасший – блэкаут – вспышка! необузданный ритм. Ног, рук в конвульсиях в стороны, эпилепсия лучей стробоскопов, в которых тела, как лучи, невесомы.
Расхлёст. Разврат. С размахом.
У дальней стены стеклянная барная стойка будто бы длинная жёлтая лампа. К ней льнут абажуром профессиональные бабочки (симпотные, плотные, просто толстые бабы) на стульях высоких. Раздвинули ноги, закинули на спины растёкшихся по полу лизней галантных, чьи причмоки и чавканье заглушаются битом.
Диджей «Нюхач»:
- Чаще! Резче! Делайте химию! - в стрингах как в респираторе крутит-мутит пластинки в ступе над барной стойкой, а перед ним на танцполе в ебущемся ритме исступлённые колбы, пробирки с аш-два и о-два – реакция – взрыв! – пот на телах.
Устав от танцпола, в бледных глубинах неона тонет серьёзный гимнастический комплекс. Планки, кольца, крюки, лестницы-стенки, обитые войлоком, образуют отсеки, ассиметричные комнаты.
Перекладины в лестницах редкие: член дерёт девку красную раком в комнатушке типа приватной, но приватность превратна – через брешь в перекладинах юная глотка туда-сюда ходит в гости к другому (походя присунул молодчик смышлёный).
Или же вон, из дыры в перекладинах – срака, наготове подставилась всякому, пока хозяйка из трубочки пьёт молочко. Кто проникнет в очко? Похотливый карлик-урод или мальчик красивый? Сколько фантазий, сколько интриги! Выпал красивый. Транссексуал.
- И-и! - вопит худосочная внучка, две косички, платочек, галстуком строгим повязанный. Дед зажимает её в уголочке. Она отбивается, очень не хочет. Пришелец, как ястреб, добычу в охапку:
- Я тебя, Лола, повсюду искал! - типа детка его, так что, дед, без претензий.
Потащил в туалет, игнорируя лесть:
- Отпусти меня, гнида! Пиздюк! Говноед! Только не ты! - кусается, бестия. - ТОЛЬКО НЕ ТЫЫЫ! - её чуть не рвёт.
О чём она думает? У-жа-сы.
- Буду, не ссы! - «Уж постарайся не сдаться».
Туалет унисекс. Унитазы кольцом, как на психоаналитическом сеансе. Ни салфеток, ни рулонов бумаги, ни связанных с этим заминок – поза «шесть-девять» справить нужду помогает, а для снобов брезгливых посередь кольца душевая – одна на всех, где одна на всех. Брызги и смех.
Что до особо стыдливых засранцев – в закутке две кабинки. Пришелец ворвался в ближайшую «М». Хлобысть за собой дверцей липкой, лязг-клац шпингалет.
Лоле юбку задрав, перемычку трусиков сдвинул и на кол. Член соскочил. В жопку раздратую.
- Я обосрусь, паскуда! Любишь тыкать в дерьмо?!
«Как там, соперник, доволен? В игру возвращаться готов?» - Фантазёр залез на ближайший толчок через перегородку шпионить. Так, Пришелец с девчоночкой в позе «Эвкалипт и коала» – однообразно. Разве так занимаются сексом?
Пришелец, как смертник в ночь перед казнью в попытке забыться, стал палачом – Лолу колом казнил. Та, то с плачем, то рыком:
- Ненавижу! Ненавижу! ТЫЫ! РР-РРР! - косички болтаются дико под пыткой.
- Что, ненавидишь мужчин? Да такие шалавы, как ты, ебутся со всеми подряд до упаду! Ебутся и плачут. Реви!
Мальчишески узкие бёдра едва не трещали под членом. Шалава рычала, но колечко головку стиснуло жадно, отбросив фальшивку сопротивления. Слабая женщина. На такую Пришелец не стал тратить сперму.
- На колени! - приставил лбом к унитазу, стояк в брюки втиснул.
Шалава:
- И это всё?! - очко пульсирует «ахтунг!» - Уже сдался, говнюк?! А ну-ка еби! Ненавижу мужчин, НЕНАВИЖУ!
«Вибратор!» - в очко. Заткнулась. «Верёвка!» - ручонки скручены туго. Лола стоит на коленях с резиновым членом.
- Так, блядь, и стой. Вернусь, когда надо, - ушёл, оставив дверь настежь для всех захожих желающих. О, вот и первый! Встал помехой на выходе из закутка.
- Ты доволен? - помеха с всегдашней усмешкой одним углом рта.
- Её истинной сучностью? Я хочу недотрогу, - сметающим жестом: «С дороги!»
Помеха шкодливо уставилась в пол:
- Меня отпихнуть не сложнее, чем кошку. Такую, - лапы раскинул (типа он тигр? нет, проход заслонил ещё больше), - а женщину проще. Ты же мужик – любой ноги раздвинешь.
- Не стоит недооценивать женскую силу, - Пришелец помеху левой подвинул. - Сильная духом не возбудится под членом, - рванулся к кольцу унитазов.
Туфли к полу приклеены.
Фантазёр постарался. Чтобы соперник дослушал его до конца, раз сам осознать не способен:
- Смотри! - развернулся к голытьбе на толчках, - им насрать на твою психологию! Акт дефекации – уже удовольствие! Ищешь счастья через рецепторы, а сам...
Помехе удар в основание черепа (пальцем в артерию) Пришелец нанёс почти незаметным для видеокамер движением «жабий язык»: «Отключись!» Сместился на шаг телепортом из плена. Что кузов седана, что высохший клей под ногами, что Фантазёру удар – не проблема.
Тот не упал, обернулся в сознании:
- Ты забываешь о сексе, - продолжил, дразня. - Недотрогу тебе подавай, недотрогу! Да что она знает про эрогенные зоны!?
- Эй, а ты, случаем, не начитанный девственник? - к месту. Пришелец будто приклеен. Как устранить Фантазёра? Убить? Останутся записи видеокамер. Избить до отключки? За драку из клуба попросит охрана.
Так за раздумьями слушал, как Фантазёр читал в ритм с ёб-басами из зала:
- Я ребёнком снимал проституток со стажем, за тридцать, от случек рутинных почти что фригидных. Почти. Поначалу в постели они надувные, но я плавить резину часами учился по раскрытым рядышком самоучителям. Языком овладел на отлично, теребя сосочки рецепторов, доставая глубже, до нервов. Проститутки сами наутро платили мне деньги. - (Было дело, одна предлагала вернуть половину, чтобы закончить мучение). - Но ведь ты не фригиден, тебя завести будет проще!
«Логика есть», - подумал Пришелец. - «Но я же не женщина…»
- Ты мне себя сутенёришь?
«Ой, только не в попу!» - Фантазёр честно:
- У меня с мужиками не было опыта, но, если тебе интересно, я из твоей кишки не вытащу пенис, пока не признаешь меня лучшим геем.
«Не вариант, скоро полночь», - Пришелец:
- Так кто у тебя на примете?
Напарник на выход из туалета махнул:
- Все-все без разбора! Пробуй! Тем выше шанс, что достанется именно та.
Та самая, счастливая? Шансы на это невелики, но если есть шанс…
- Что встал? - Фантазёр потянул манекен за пиджак. - Начнём гонку! Кто быстрее получит оргазм, тот и выиграл.
Гонка ускорит соперника. Кончит разок, два, а на «три» – ой-ёй-ёй, головка болит, не до секса. Здравствуй, Тиран, Домовой! Но прежде возвращения: «Деньги!» - всучил Пришельцу веер банкнот:
- Соблазнять проституток.
Соперник веер свернул:
- Он мне ни к чему, - Фантазёру пихнул через рвань в белом платье, за резинку в трусы, - соблазняй! Я буду использовать мыслевнушение.
«КАК?! Мышление – ток электричества!» - Фантазёр вприпрыжку из туалета за дверь (навалились БАСЫ). Соперник способен кому-то внушить свою мысль? Но ведь СИМПЛ не воздействует на ток электричества! Или же, или же…
«СИМПЛ МОЙ НАСТОЯЩИЙ СОПЕРНИК?!» - он выяснит. Скоро.
«Отсоси у меня!» - Пришелец танцполу. Ноги, руки в конвульсиях – да, но на зов озираются головы тёлок, языками влажными непроизвольную «О» обводят умело, смягчая подсохшие губы. От течки. Сопротивление женщин ему теперь незачем, счастье доставит секс-техника куклы, что дольше всех крутит шеей пластичной, а пухлые губы... они любят член, жаждут член! «Здесь!» - Пришелец им импульс.
Хозяин и кукла. Её ищущий взгляд и его, их неслучайная встреча, и с первого взгляда:
«Отсоси у меня!»
- Я не пью, - ладонью стакан толстодонный накрыл Домовой.
Реверанс. Балерина с бутылью в виде вулкана приставными шажками стол обошла к скрипящему креслу Тирана.
Тот пять пальцев сложил – она поняла:
- Ваш пятерной виски, - хлынув, поток истончился в густые янтарные капли, рябью в стакане под ведьминский наговор:
- Больше такого нигде не найдёшь, это горечь и сладость, огонь первозданный, вкус самой жизни!.. - налив до краёв, на зелёный остров стола вулкан водрузила. - Я вас покину, друзья, но буду поблизости, - па! на лужайку, на устланный шёлком небесным топчан томится средь лилий, изгибаясь картинно.
«Друзья» между тем остались одни.
- Переключись! - Тиран стакан-тумблер к Михаилу подвинул. - Испей вкус самой жизни, - вкус жизни? да? или ошибка? - ху-ху! - мол: «Шучу я, шучу…»
Сухо:
- Ни разу в жизни не пил, не хотел бы напиться. - Домовой после встречи планировал в мозг залить химию, весь школьный минимум. Скорей бы уже:
- Ты же меня не оставишь? - прошуршал по столешнице пальцем. Поверхность шершава, по функции – скатерть. Чтобы посуду невзначай не смахнуть, как с полированной глади? «Нормально», - одобрил дизайн, ведя пальцем по грани.
«На грани. Из-за стресса на грани», - Тиран жест толковал. - «Не знает, чем занять свои руки – ищет руководителя – супер! – за возможность участвовать в группе он схватится сам».
Стиснув дланями тумблер, Тиран поднял его, яко клятвенный кубок:
- Мы будем вместе! - опрокинул в себя половину, другую протянул через стол.
- Не хочу, потому что ты странный, - Домовой впился взглядом в стакан, округлый стакан. Если взять за основу стола не квадрат, а окружность, меньше вероятность получения травм. Круглые комнаты, здания – эргономично, разумно, но круглые люди…
«В чём я ошибся?» - Тиран хлебнул виски. Прохладно и жгуче:
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |