Наркотики как средство дополнения и их Кара

Наркотики как средство дополнения и их Кара

Существование среди самого себя, мы назвали бы это именно так. Все происходящее вокруг теряет первоначальный интерес и смысл, оставляя лишь некоторые чувства чего-то далекого и потерянного. Нам было плевать на все, что окружало нашу плоть, и это было так же здорово, как и ужасно. Случались различные ситуации, о которых нам не хотелось бы помнить, но мозг так устроен. Наша жизнь текла беззаботно и легко, так как мы всегда этого хотели, но всегда наступает момент, когда радость сменяется необходимостью, а простое недомогание превращается в кару. Подобные ситуации заставляют взглянуть на собственную жизнь с другого ракурса, в этот момент приходит осознание, что все это было не к чему, что лучше бы остаться на том месте и оказаться по другую сторону, начать все с чистого листа. Но так уж устроена плоть, неполные чувства желают дополняться, а как вы будете их дополнять, никого не интересует. Мы дополняли наркотиками, обычно у всех это начинается с травки, после переходит на более серьезные наркотики и вскоре плоть чувствует себя одержимой и невольной, за непослушание кара в виде невероятной боли! Наш наркотический путь начался с героина, из лап которого мы все же ушли, но, отползая от одной стены, всегда подползаешь к другой. Мы часто видели смерть, можно сказать она сопровождает нашу земную сущность, изредка напоминая о себе где-то рядом. Мы не боимся смерти, никогда не боялись, ведь это часть нас самих, над которой можно обрести контроль, но нужен ли он? Мечтая в детстве стать бессмертным и вырастая, приходит осознание, насколько это желание было глупым. Наша смерть запланирована нами и будет осуществлена в срок.

Слишком хорошо и ровно среди плоти не бывает, когда есть наркота, всегда есть друзья, с которыми обычно мы разделяли свое блаженство, или они делились им с нами. В нашем случае всегда был только один "друг," с котором мы курили исключительно травку, так как он боялся пробовать что-то более сильное, не считая колес, их он заглатывал с превеликим удовольствием. Нам - плоти, как существу, принимавшему героин, травка нужна была в лошадиных дозах, и принимать ее мы хотели так же как лошади овес, только вместо поедания, мы предпочитаем выкуривание. Чем ее больше в моем кармане, а точнее в кармане нашего "друга", тем лучше. Почему в его кармане, потому что для нас в то "врЕМя" наркота была слишком дорогим удовольствием, а так как мы никогда не работали и не собирались этого делать, достать ее можно было исключительно по дружбе у этого самого друга. Но все было не так прекрасно, как было вначале нашего с ним совместного блаженства. Мы курили часто, в результате чего деятельность мозга резко пошла на спад, появилось торможение и неспособность удерживать линейность мышления, поэтому я ел орехи в диких количествах, так как они способствуют восстановлению этих ослабленных после травы мозговых функций. Постепенно я начал получать все меньше и меньше того удовольствия, которого так хотел. Порой приходилось даже изображать невероятную депрессию и изменять погоду, дабы показать моему в конец прокурившему все свои извилины другу, насколько нам это нужно. Подобный спектакль мог длиться от "недели", до "месяца", после своего триумфального представления мы получали заветный косяк, с которым расплывались в лучах счастья. После мы ходили в приподнятом настроении, но вскоре все повторялось и мой "друг" вновь мучил наше сознание, не давая нам заветного счастья. Подобное можно сравнить с трепанацией черепа, после которой чел-овек может долгое "врЕМя" прибывать в радости, после чего все вновь становится серым и обыденным. Так же было и с нами, продержавшись неделю без наркоты, мы начинали чувствовать тошнотворную скуку. Это не было зависимостью, мы всегда вели затворнический образ жизни и выходили на улицу лишь в редких случаях, таких, как, например наркотики, которые, безусловно, были для нас очень важны. Мы все чаще давали понять своему "другу", насколько важно для нас находиться в этом состоянии, но толи он окончательно отупел, толи ему было жалко своей травы, хотя он всегда говорил, что для него она не важна и он может накуривать всех хоть каждый день. А трава у него была всегда. Когда нам окончательно надоело ждать, когда же он соизволит дать нам то, что мы желаем, мы решили его наказать. Вскоре у него "совершенно случайно" появились остроконечные бородавки в области паха, причем почему-то на той стадии, когда кроме, как операцией их не вылечить. Но это было не завершением, это послужило началом, после у него воспалился сустав на ноге, и дело могло дойти до ампутации. Поняв, что он вряд ли сообразит, что это наша кара за его пассивность в плане нашего счастья, мы решили больше не навлекать на его и бес того больное сознание бед, но тактично продолжали намекать. Как-то проведя очередной месяц без каких-либо наркотических веществ в полной темноте своей обители, мы наконец-то смогли выбраться на белый свет с нашим "другом", день начался с активного употребления алкоголя, но это никогда не могло дать нам то, что мы хотели. После мы переместились в его квартиру, по пути туда, он пообещал усладить наше сознание травкой, от этого заявления мы невольно расплылись в улыбке, ведь для нас это было, как избавление. Развалив свое тело на его кровати, я принялся ждать заветного свертка скрывавшего в своем зеленом дыме капли плотского счастья, перемешанных с чувством надежды на "будущее". Но вместо этого, он лишь тупо приставал к нам, постоянно спрашивал: "Ну, ты чего, так хочешь накуриться?" Это была его стандартная фраза, когда он не хотел поделиться своим еврейским счастьем, он обуславливал это тем, что вечером наш совместный знакомый должен принести к нашему голодному столу, поднос, содержащий на своем серебряном полотне таблетки, доставляющие такую же радость. Но мы не могли ждать, нам было необходимо заглотить счастье сейчас и никак не позже! Мы всегда знали, что после общения с наркотиками всегда есть только они и ТЫ, все остальные остаются за кругом вашей мифической семьи любящих сердец. Мы были настолько расстроены, что следующие несколько часов пролежали, уставившись в пакет, который был приклеен к его шкафу. Не дождавшись обещанных таблеток, впрочем, как и обещанной травы, мы решили вновь удалиться в свой одинокий обитель, когда я прощался со своим "другом" я сказал ему следующее: "Благодарю за еще один испорченный день!" Эти слова, исходившие из наших внутренностей, звучали, как прощальное предсмертное письмо. Предсмертное письмо нашей дружбе в кавычках. Это решение формировалось внутри нас уже давно, на него влияли его мысли, в которых мы часто копались, его действия, которые заставляли чувствовать нас разбитыми, его недоверие и еще много чего, что мы не хотели бы даже освещать.

На "следующее" утро мы позвонили своему "другу", после непродолжительного разговора, мы решили встретиться на стадионе находившегося неподалеку от нашей обители, там мы обычно и принимали свои наркотики, будь то трава, или что-то более подходившее к толкованию транков. Мы пришли немного раньше, чтобы обдумать все то, о чем будем говорить. Однако это не понадобилось, он появился, мы пошли в аптеку, где он как хозяин кинул своему псу шкалик, наполненный чем-то отдаленно напоминающим разбавленный спирт. Мы, как и полагается собаке, приняли его подарок, осушив тройку стаканов, я начал свой долгий разговор-пояснение, в котором указывал на его ошибки в плане меня. Все это "врЕМя" он тупо смотрел вниз, напоминая младенца, которого ругает мать, его мысли, напоминали хаос, из которого вот-вот должен был появиться мир. Не став выжидать слов с его стороны, я дал ему выбор, либо он с нами и всегда дает нам то, что мы хотим, либо остается один. На выбор мы дали ему его любимое "врЕМя", спустя полчаса он так и не смог сделать выбор, мы отправились к одному знакомому, после чего вновь вернулись на стадион. "Делай выбор!" - наши слова звучали, подобно кускам льда, брошенным на стеклянный потрескавшийся пол. "нет" - его ответ не был для нас неожиданностью, мы знали его задолго до этого разговора. "Ну что же, ты сделал свой выбор" - проговорив эту последнюю фразу, я развернулся и направился в сторону дома, ощущая его взгляд на своей спине, я стирал невидимым ластиком все, что касалось нас с "ним".

Вновь садится на героин, мне жутко не хотелось, хотя обычно из двух предложенных вариантов выбирают наиболее подходящий - лучший, для нас этим вариантом стала игла и ложка. Героин убивает, он отбирает жизнь в замен на новую, которая вначале, кажется лучше, но после превращается в самоистязание. Если являться садомазохистом, то героин вполне подойдет, для утоления своих болевых желаний! Героин так же требует постоянного внимания, к его царской персоне, которая уже после второго укола диктует свои правила, по которым ты будешь жить, пока твое тело окончательно не свернется, как сухой лист. Среди всех моих знакомых, которые сидели на Гере, никто никогда не называл друг друга по имени, вся эта конспирация была лишь плодом, рожденным в их разлагающемся мире.

Мы сидели под мостом, приготавливая дозу, обычно все это происходило на квартире у парня, которого все называли Луи, потому что он был таким же скользким, как эта кличка, но до него было слишком далеко, а наши лбы уже покрылись потом, мозг чувствовал приближение легкой тошноты. Прыгун и я не были хорошими друзьями, в деле с наркотиками вообще не бывает друзей, бывают знакомые и то "временные". Прыгун постоянно оглядывался, опасаясь, что нас, может кто-нибудь увидеть, лично мне было все равно, я ждал свою дозу, после которой весь мир останется за моей невидимой человеческому глазу чертой, переступить которую можем лишь мы.

--Ты не задумывался об отношении общества к наркомании? - не поднимая глаз, сказал Прыгун, любитель общественных проблем. - Ну, вот, к примеру, мы с тобой сидим здесь, в то время как где-то по ящику наверняка идет акция о вреде наркотиков, в которой они призывают молодежь не поганить свою и без того загаженную кровь. Ведь у всех она грязная, наши прабабки и прадеды грешили на каждом шагу и неизвестно с кем, когда и в каких условиях, а если вспомнить, что из поколения в поколение переходит их, так скажем генетический материал, то мы с тобой даже не подозревая, могли родиться смешанными скажем с козой или коровой! Возможно, что эти коровы или козы были больны и сейчас мы носим часть их болезни, может быть наркотики и не такие грязные, как сама кровь? - он поднял голову и уставился на меня так, будто я должен согласиться с его бредовыми мыслями.

--Ты всего лишь плоть, мой мальчик! - ехидно посмеявшись, я, втянул драгоценную влагу героина в шприц, после чего перетянул жгутом руку и ввел коричневую жидкость внутрь организма. Из-за моих редких общений и туманных фраз, среди своих приятелей наркозависимых меня называли Уфо, что в переводе с английского означало НЛО.

Моментально погружаясь в счастье, которое не может дать ни кто иной, я закрыл глаза и лег на спину. Прыгун продолжал что-то говорить, но вскоре так же предался блаженству и лег рядом со мной. Никаких мыслей размеренный покой, сладкий и проникающий во все части тела, свой собственный доктор лечащий разум. Однако доктора бывают разные, есть те, что лечат, а есть те, что разрушают, в моем случае докторов было двое.

Когда я открыл глаза, первое что предстало предо мной, было серое каменное небо моста, поднявшись, я, растолкал Прыгуна, и мы отправились к Луи, если пойти домой и лечь спать без дозы под подушкой, можно и не добраться до заветной комнаты утром, точнее добираться все равно придется, но только терзаемым ломками. Уж лучше было закупить "завтрак" сегодня, чтобы ввести его через тоненький хоботок пластмассового комара завтра. Сев в автобус мы прошли на заднее сидение, чтобы спрятать свои иссохшие тела от чел-овеческих глаз, которые все равно рассматривали нас подобно детям, любующимся на выпотрошенную лягушку.

--Деньги есть определяющая единица среди ступеней к обществу. Если у тебя есть деньги, ты можешь все, ты можешь ширяться даже в кабинете президента, а он будет подносить тебе шприцы! Конечно, все это будет неофициально, но я получил бы массу удовольствия чувствуя себя самым богатым дерьмом на планете! - подвинувшись, прошептал в мое ухо Прыгун. -- Ты платишь за свои иллюзии, ты платишь за наркоту, платишь за телевиденье, которое лишь на пять процентов может тебя удовлетворить, платишь своей семье, платишь женщине, которая работает как твое телевиденье, платишь за то, чтобы жить. Везде берут какую-то плату, что, несомненно, является раздражающим моментом в любом существовании, всюду главным являются деньги! Только будучи богатым человеком можно стать свободным!

--Как на счет наркоты, ты будешь, свободен от ломок, конечно, ты сможешь торчать вечно, и такое состояние будет являться только во снах. Хотя в какой-то степени употребляя наркотики ты платишь ломкам за то, чтобы они тебя не касались, боишься их, являешься их рабом, но ведь ты и раб для наркоты, она держит твой мозг в своих цепких иссохших пальцах и требует постоянного внимания. Являешься рабом собственного тела, тебе приходиться вдыхать кислород, для того чтобы существовать, приходиться есть, чтобы впитывались нужные вещества и витамины для поддержки организма. Это мелочи, но все это, так или иначе, является частью твоего пожизненного рабства, из которого ты не сможешь выбраться, свобода наступает после смерти и то не у всех. При так называемой жизни стать по-настоящему свободным невозможно.

Луи жил в пятиэтажном доме, все стены которого были исписаны современными детьми, которые на подсознательном уровне желают выделиться в своих собственных глазах, стать выше, чем все их окружение. Зайдя в подъезд, мы начали свой подъем ближе к синтетическому небу, сотканному из первобытных запахов мочи и грязных поручней лестниц. Скопище отбросов скрывающихся в спичечных коробках, среди этих отбросов прибывал и наш великий царь Луи, повелитель комариного счастья. Пока Прыгун стучал в дверь, я читал надписи на стенах, среди них попадались весьма интересные. "Вверху жизни нет", или "достойный выбор - выбор психов", "прокачай свое тело до максимума, передозировка не так страшна!" "Блюете ли вы от наркотиков так же, как блюю от них я?" Послания некогда бывших здесь наркоманов, отчаявшихся в своих деяниях и выборе пластмассовых комаров.

--Привет ребята, пришли за завтраком? - почесывая место, где раньше располагался живот, улыбался Луи. - Ну, проходите.

Мы зашли внутрь и, не разуваясь, двинулись за живым мертвецом-продавцом внутрь квартиры. Хотя это не было именно квартирой, скорее это было помещением, где редко спали и принимали гостей, которые по совместительству являлись клиентами. Из мебели лишь качающийся стул, три матраса - неотъемлемая вещь каждого наркомана, стол на котором лежали старые выпуски различных газет и журналов, старый телефон стоявший на полу, и что-то наподобие шкафа. Подобный интерьер был у большинства зависимых, когда всерьез сидишь на игле, то готов продать даже самого себя, лишь бы получить заветную дозу, которая еще на некоторое время спасет тебя от ломок, даст счастье, и непременно потребует за это кусок твоей прогнивающей жизни.

--Луи, как ты относишься к денежному обществу, и к тем, кто вынужден жить без денег? - скрестив ноги и присев на пол, продолжил свои разговоры Прыгун. Прыгун выглядел хуже, чем на своей собственной фотографии, сделанной год назад, его кожа имела сероватый оттенок, хотя моя была такой же, он был тощий, его глаза были так глубоко посажены, что свет казалось, никогда не касался их дна! Впавшие скулы, дешевая одежда - стандартный наркоман со стажем.

--К людям с деньгами я отношусь крайне положительно, они всегда могут рассчитывать на мою продукцию, а людям без денег у меня делать нечего! - продолжая улыбаться, ответил Луи, он явно уже чувствовал наши сбережения, которые вскоре станут его.

--Ты как всегда не отходишь от дела, предлагаю вначале проверить товар, так сказать в знак доверия и дружбы между нами всеми, что скажешь? - Сев рядом с Прыгуном, я включился в беседу.

--Ну конечно, товар сегодня отменный, сам господь слетел с небес и вручил его в мои старые добрые руки!

Дорога к Луи затратила огромное количество сил и "врЕМени", так что нам так и так требовалась добавка. Мы закатали рукава, обнажив крохотные продолговатые рты, рассыпающиеся по всему нашему телу, и вместе с Луи приняли его зелье в свои храмы полные живительных красных рек. Товар действительно оказался убойным, он был слишком сильным, Прыгун с выдохом упал на спину, его глаза закатились, губы стали синеть и слегка дергаться. Тут и я начал чувствовать, как погружаюсь в самого себя, тело будто расплывалось по всему полу.

Когда случаются передозировки все мироощущение пропадает, так же исчезают все мысли, ты превращаешься в огромный кусок бесконтрольного мяса, которое начнет разлагаться, если не вернуть его к жизни.

Вначале не слышные голоса медсестер становились все громче и громче, неожиданно чернота ушла и вместо нее в мои глаза светил голубоватый свет больничных ламп. Я резко вдыхал, будто не мог надышаться, жадно втягивал кислород и постепенно возвращался в привычное состояние. Медсестры стоявшие рядом говорили о чем-то своем, я был для них всего лишь очередным наркоманом, которого они вернули к жизни. Рядом со мной на соседних носилках лежал Прыгун, он в точности повторял мои действия, я смотрел на него и видел в нем себя самого. Нам крупно повезло, хотя, смотря как посмотреть, в любом случае нам пришлось возвращаться обратно, чтобы закупить завтрак. Изначально нас не хотели отпускать, желая сообщить родителям о наших нехороших поступках, чтобы нас посадили дома, и мы мучились в ужасной агонии, глупые наивные рабы собственной жизни!

На утро я позвонил Прыгуну, тот уже был под кайфом, и говорить не мог, он ворочал языком пытаясь выдавить хоть что-то из своей глотки, но все что оттуда вылезало лишь отрывки неизвестных фраз. Продолжать разговор было бессмысленно, я положил трубку телефона, достал закупленную дозу и отправился в город. Всегда есть варианты куда отправиться и с кем заторчать, помимо наркозависимых у меня были еще обычные знакомые, которые берегут свое мнимое здоровье и ходят по докторам чаще, чем сидящие на игле. Отправляться к таким я не хотел, они стояли в нашем мнимом списке на последним месте. Хотя они все же изредка позванивали, вытаскивая мою плоть в свое "здоровое" окружение. Я решил пройтись пешком, никогда не любил транспорт. Отправиться я решил к одной знакомой, которая к своим тридцати годам уже болела СПИДом и была похожа на зомби, из-за этого все называли ее Проказой.

Она лежала в углу на матрасе и дрожащими руками подносила ко рту сигарету, делала затяжку и стряхивала пепел на пол. Я уселся в угол напротив нее и начал рассматривать стены с ободранными обоями. Она продолжала курить, и я чувствовал как дым, который она выдыхает, проходит в мои легкие, сама мысль о том, что это дым, исходящий от больного СПИДом вызывала у меня отвращение. Я слегка поморщился, чтобы показать свое отношение к ее курению при мне, но намеки остались без внимания.

--Как дела? - усмехнулся я, в ответ Проказа выпустила струю дыма в мое лицо, после чего затушила сигарету об стену.

--У тебя есть доза? Я скоро деньги достану, Уфо помоги, я честно отдам, ты же знаешь! - она, чуть ли не плача смотрела на меня, она была готова на все ради заветного счастья, я ее понимал, сам не раз был в подобных ситуациях. Когда чувствуешь приближение ломок, готов лизать и целовать все что предложат, лишь бы после дали избавление.

--У тебя такой жалкий вид, совсем себя не бережешь, зачем тебе все это? - я не мог отказать себе в удовольствии помучить ее.

--Пошел ты! Мне нужна доза, я все сделаю! - после этих слов она слегка приподнялась и попыталась снять бюстгальтер, моим ответом был смех.

--Прекрати, избавь меня от этого. У меня есть, вчера с Прыгуном взяли у Луи. - я встал и пошел на кухню, где она обычно хранила шприцы.

Взяв из стола два запечатанных шприца и ложку, я уселся на табурет и начал готовить пластмассового комара. Проказа, стуча зубами, брела ко мне, она с обезумевшими глазами смотрела на мои руки, в тот момент я был для нее чем-то вроде спасителя явившегося на Землю в виде ее давнего знакомого. На ее руках уже не было вен, они исчезли под ее больной кожей, поэтому дозу пришлось вводить в ее тонкую шею, после полученного, Проказа моментально закатила глаза и с выдохом облизнула засохшие губы.

Обещанные деньги она так и не вернула, ровно через неделю она умерла, хотя о ее смерти мы узнали уже после похорон. Ее уход заставил меня задуматься о своих действиях, но отказаться от наркотиков являлось практически невыполнимой задачей, и я продолжал поганить свой мозг и кровь.

Была глубокая ночь, я расстелил свое тело на асфальте перед заброшенным заводом, звезды подмигивали мне, я всматривался в бесконечную пустоту, скрывающую в себе множество безжизненных космических тел, которые возможно так же лежат на своем мнимом асфальте, так же как я. Холодный ветер забирался под одежду, но холод нас не волновал, мы растворились в своей собственной атмосфере и продолжали любоваться всем окружающим. Где-то слышался лай собак, такой ласковый, такой красивый. Наши мысли были заняты ее словами, они подобно заезженной пластинке прокручивались в голове: "У нас скоро будет ребенок!" Маленькое создание еще только формировалось в ее чреве, чтобы выйти на свет и окунуться в общую иллюзию, стать ее безликой частью. Этот момент волновал меня больше всего, я так хотел сразу же показать своему дитя истинную сторону иллюзий, научить его всему, что умел сам. Я мечтал, как буду вместе со своим ребенком записывать альбомы, используя в качестве вокала его нежный детский голосок, жаль, что мечты рушатся в самые неподходящие моменты, которых и так не существует. Сплошные иллюзии, бесконечные копии себя самих, отличимые лишь факторами благодаря которым развивается мышление. Неожиданно мне захотелось к своей детке, я поднялся и отправился к ней. Мне было плевать на всех, я хотел лишь быть с ними, с моей деткой и нашим еще не родившемся ребенком.

Мы познакомились случайно, вначале нашего знакомства ни я, ни она не были заинтересованы друг в друге, но после что-то случилось, и она стала часто заходить ко мне, моя маленькая белая принцесса. Она помогла избавиться от пристрастия к героину, мы были совершенными существами, и я уже начинал сомневаться в словах высших о том, что каждое существо должно существовать ради самого себя, я считал ее своей истинной половиной, незаменимой не кем другим, ни каким наркотиком, ни какой музыкой, единственная и неповторимая - я сам в обличии женщины. Она обожала слушать нашу музыку, она называла ее дополнением к каждому существу, которое имеет уши.

Мы лежали с ней в кровати, я смотрел на нее и мысленно говорил ей слова, которые не слышала от меня ни одна женщина, она так же любовалась мной. Я проводил рукой по ее волосам, по ее шее, плечам, мне хотелось быть ею, хотелось стать с ней одним целым. Она улыбалась, прелестная улыбка, сравнимая лишь с улыбкой матери в детстве.

Я продолжал идти, постепенно прибавляя шаг, не знаю почему, но я хотел как можно быстрее очутиться рядом с ней, обнять, сказать приятные слова и уснуть вместе с ней. Никто не предполагал, что сны могут быть вечными. Я проклинал дорогу за то, что она так долго ведет меня, неожиданно я остановился. Меня терзало непонятное чувство, мне хотелось убежать прочь, спрятаться в квартире умершей Проказы, или под мостом, где мы с Прыгуном предавались блаженству, что-то было не так. Я сломя голову помчался к дому своей малютки, своему маленькому любимому созданию.

В ее окне горел свет, и я мысленно поблагодарил самого себя, за то, что с ней все в порядке. Сладкие иллюзии, сладкие до тошноты. Я забежал в подъезд и, добравшись до ее квартиры, позвонил в дверь, мысленно умоляя ее впустить меня к себе. Изнутри доносилась моя песня "Goodbye", я потянул дверную ручку на себя, дверь была открыта, я зашел внутрь, прошел в зал и потерял дар речи, моя челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит. Эта картина до сих пор стоит перед глазами, она лежала на диване в розовой пижаме, ее лицо было синим, в руке она сжимала пустую пачку снотворного, она была похожа на спящую, во сне она всегда улыбалась и сейчас с ее лица не сходила очаровательная улыбка моей прекрасной малютки принцессы. Рядом на журнальном столике лежало письмо, прощальное письмо адресованное нам. Я лег рядом с ней обнял и поцеловал в холодные губы, я хотел согреть ее, я не понимал, почему она такая холодная, такая бездыханная.

Дата добавления: 2015-08-29