— Нужно выяснить, сколько людей здесь живет, — сказал он темнокожему великану. — Можешь постучать и под каким-нибудь предлогом войти внутрь? Я подожду на улице.
— Кто этот человек? — встревоженно спросил Юссеф.
— Он пытался лишить меня жизни после того, как убил моего учителя и его слугу. Я должен знать, здесь ли предводитель той шайки разбойников.
Юссеф удивился, но после секундного замешательства ответил:
— Я сделаю, что ты просишь.
Джованни спрятался, а слуга постучал в дверь.
Открыл человек со шрамом. Юссеф заговорил с ним по-арабски, представившись городским служащим, которого отправили проверить, соответствуют ли дома в квартале новым требованиям слива сточных вод. Помощник старика-фанатика бросил недоверчивый взгляд на Юссефа, но, приняв во внимание дорогую одежду и представительный вид последнего, не посмел возражать. Юссеф вошел в дом и наскоро все осмотрел, притворяясь, что его интересуют трубы и сливные отверстия в ванных. После непродолжительной инспекции негр заявил, что все в порядке. Явно обрадовавшись, человек со шрамом попрощался и поспешил закрыть за Юссефом дверь.
Джованни бросился к темнокожему слуге.
— Ну?
— Дом довольно большой, но, похоже, этот человек там один.
Несколько минут Джованни размышлял, затем прошептал:
— Не могу упустить такую возможность. Давай прижмем его, пусть расскажет, где прячутся его пособники.
— А не лучше ли вернуться домой и спросить совета у хозяина?
— Ты можешь делать то, что считаешь нужным, Юссеф, а я воспользуюсь обстоятельствами. Вдруг вернутся его сообщники? Тогда будет поздно что-либо предпринять.
— Мне это не нравится, но хозяину понравится еще меньше, если я оставлю тебя здесь одного, так что выбора нет…
— Спасибо, друг! Постучись и, как только тебе откроют, хватай разбойника, а я его допрошу.
Юссеф кивнул и снова подошел к двери.
— Кто там еще? — раздался из-за нее сердитый голос.
— Это снова я. Я оставил один из инструментов в ванной на втором этаже.
Человек открыл, что-то недовольно бормоча. Юссеф тут же прыгнул на него, свалил и прижал к полу, лицом вниз, не дав даже вскрикнуть. Джованни вбежал в дом и запер дверь на засов.
— В чем дело? — простонал человек со шрамом. — Что вам нужно?
Джованни заметил висевшую веревку и крепко связал ему руки за спиной. Затем затянул другой конец веревки на кольце, вбитом в стену, и обратился к Юссефу по-итальянски:
— Отпусти его.
Юссеф встал и отошел на несколько шагов. Человек со шрамом поднялся на ноги и, испуганно глядя на Джованни, спросил:
— Ты итальянец?
— Да.
— Я тоже. Римлянин. Что вы хотите? Здесь нет денег…
— Мне нужно не золото, а правосудие, — произнес Джованни ледяным тоном.
Мужчина удивленно посмотрел на Джованни, и его глаза округлились.
— Не может быть… это не ты… ученик мессера Луцио…
Услышав слова итальянца, Джованни больше не мог сдерживать ярость, копившуюся все эти долгие месяцы. Он бросился на него и схватил за грудки.
— Да, я ученик и друг двух невинных людей, так жестоко убитых твоими сообщниками!
— Невозможно… Я сам ударил тебя ножом в сердце, и мы подожгли дом…
— Ты промахнулся. Провидение спасло меня. Тот самый промысел Божий, во имя которого вы пытаете и убиваете!
Человек со шрамом был потрясен до глубины души. Он узнал Джованни, но никак не мог поверить, что тот жив.
— Как тебе удалось спастись?
— Не важно. Я здесь не для того, чтобы рассказывать о себе, а для того, чтобы призвать тебя к ответу.
— Откуда ты узнал, что у нас есть дом в Иерусалиме?
— Не помнишь? Как раз перед тем, как ты попытался меня убить, ваш главарь, старый фанатик, сказал, что вы собираетесь в Святой город.
— И ты проделал столь долгий путь, чтобы найти его?
Джованни медленно кивнул.
Некоторое время человек со шрамом молчал, а потом расхохотался.
— И совершенно напрасно! Хозяин провел здесь несколько месяцев, но давно уже вернулся в Италию!
Джованни едва не поперхнулся от гнева, но сдержался и спокойно произнес:
— Ничего страшного. Я столько ждал минуты, когда смогу заставить его ответить за все преступления, что могу подождать еще немного. Скажи, что было в том письме, как зовут вашего главаря и где он живет.
Человек со шрамом снова посерьезнел.
— Это место — святая святых нашего ордена. Он насчитывает более сотни преданных борцов за дело, с которым не справиться в одиночку: мы сражаемся за восстановление церкви и очищение веры от ересей и отклонений, которые угрожают ей в эти проклятые времена. Среди нас есть кардиналы, монахи, епископы, священники и даже несколько мирян. Но мы поклялись перед Богом никогда, даже под пыткой, не выдавать имен друг друга.
Джованни повернулся к Юссефу и попросил у того ятаган. Юссеф помедлил, но голос Джованни звучал так требовательно, что слуге ничего не оставалось, как протянуть юноше саблю.
— Положи на камень обе руки разбойника и держи его крепче, — скомандовал Джованни, показывая на угловой камень, торчащий из стены прямо за пленником.
Юссеф послушался приказа. Он поместил на камень руки человека со шрамом, а сам крепко схватил его за плечи, не давая пошевелиться.
— В третий раз я спрашивать не буду, — сказал Джованни жестко, но спокойно. — Как зовут твоего хозяина и где он живет? Если не ответишь, я отрублю тебе руки точно так же, как ты искалечил мою собаку.
Пленник ухмыльнулся и с насмешкой ответил:
— Можешь пытать меня и даже убить, но, уверяю тебя, ты ничего не добьешься. Я буду молчать, как молчали твои друзья, когда к чувствительным частям их тел поднесли раскаленный клинок…
Безудержная, дикая ненависть охватила Джованни. Он обеими руками схватил ятаган и занес его над головой пленника.
Юноша уже было опустил саблю, как вдруг ему на ум пришло пророчество Луны:
«Ты убьешь из ревности, страха и гнева. Я вижу, что ты вот-вот отнимешь четвертую жизнь… из ненависти… ничего не ясно… если это произойдет, твоя душа будет потеряна навсегда».
Руки юноши задрожали. Он вспомнил обо всех страданиях, которые перенес за эти годы, и перед его мысленным взором предстали сцены сражений, грабежа, убийств. Слова старца Симеона вспыхнули у него в мозгу:
«С той самой минуты, когда Каин совершил первое убийство, история человечества была кровавой чередой убийств, вызванных страхом, желанием властвовать и жаждой мести. Христос появился, чтобы разорвать этот порочный круг. У Него было всемогущество Бога, но Он избрал путь смиренного слуги. Даже на кресте Он не проклинал своих мучителей, но говорил: „Отче! Прости им, ибо не знают, что делают“. Он пришел, чтобы показать нам силу прощения, победу любви над ненавистью и страхом».
Душа Джованни разрывалась. Ненависть переполняла его сердце, перед мысленным взором промелькнула могила друзей… Однако слова старца, всплывшие в памяти, парализовали юноше руки. Если он убьет этого человека, продолжится вереница убийств из мести… а если пощадит — многовековой цикл насилия прервется. Но разве можно оставить безнаказанным ужасное преступление? Где найти силы противостоять неудержимому желанию отомстить за смерть друзей?
Никогда раньше Джованни не ощущал столь тяжкого гнета свободной воли.
Он с размаху опустил ятаган.
Глава 83
Человек со шрамом недоуменно уставился на юношу. Клинок перерезал веревки на руках пленника, но не только — сердце Джованни тоже освободилось от пут.
— Ступай прочь, — произнес юноша, его голос дрожал.
— Ты даришь мне жизнь?
Джованни кивнул.
— Почему?
— Потому что я человек. А теперь уходи!
Человек со шрамом, не понимая, пристально смотрел на юношу, затем медленно попятился к входной двери, все еще ожидая удара. Не отводя глаз от Джованни и Юссефа, он отодвинул засов, открыл тяжелую дверь и бросился бежать вниз по переулку.
В глазах Джованни стояли слезы, когда он протянул саблю Юссефу.
— Впервые в жизни я увидел христианина, который поступил так, как велит его религия, — сказал темнокожий великан, обнимая юношу за плечи. — Никогда этого не забуду.
— Давай пойдем туда, куда собирались.
Юссеф и Джованни вернулись в дом Елизара уже после заката солнца. Шаббат завершился, и Есфирь вышла из комнаты поприветствовать жениха. Едва увидев юношу, она замерла и бросила на него пристальный взгляд.
— Что случилось? — спросил Джованни, целуя ее в лоб. — Ты так странно на меня смотришь!
— Ты изменился.
— Что ты имеешь в виду?
— В твоем сердце произошла перемена. Я вижу по твоим глазам.
Слова любимой застали Джованни врасплох.
— Перемена к лучшему или худшему?
— К лучшему. Тень, которая омрачала твою душу с тех пор, как мы повстречались, исчезла.
Джованни взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
— Как хорошо ты меня знаешь!
— Что случилось?
— Я никогда тебе не говорил, но на самом деле я отправился в Иерусалим, чтобы совершить возмездие и убить…
Есфирь испуганно вздрогнула, но выслушала рассказ Джованни о том, что случилось днем. Завершив повествование, юноша произнес:
— Ненависть в моей душе исчезла благодаря силе любви, которую ты во мне пробудила. Я хотел убить мерзавца, но не стал этого делать.
Есфирь погладила любимого по щеке.
— Я заметила это по твоему лицу. Увидела, что ты освободился от страданий, которые до сегодняшнего дня печалили взор твоих сияющих глаз. Это самый лучший свадебный подарок, который ты только мог преподнести мне.
Джованни обнял ее.
— Дар Божий, — пробормотал он, целуя девушку.
Рано утром Джованни вышел из дома и, сопровождаемый Иудой, отправился на гору Елеонскую. К тому времени когда они вернулись, стол для свадебной трапезы уже начали накрывать. Гостей, кроме старого раввина, не ждали, но Елизар хотел, чтобы все слуги отведали праздничного угощения вместе с хозяевами. Появился раввин, который тепло приветствовал Джованни и велел ему готовиться к церемонии, которую собирались провести во внутреннем дворике с небольшим фонтаном.
Через час там собралась дюжина слуг. Один из них держал в руках лютню и начал петь. Джованни ждал рядом с раввином, который объяснял ему порядок церемонии.
Неожиданно появился Елизар, ведя дочь за руку. Лицо Есфирь было закрыто белоснежной полупрозрачной вуалью, спадающей до пояса. Под аккомпанемент лютни слуги-иудеи затянули гимн на древнееврейском. Есфирь подошла и села рядом с Джованни. Раввин знаком велел юноше поднять покрывало. Осторожно он открыл лицо невесты. Ее глаза были скромно опущены. Едва закончилось пение, раввин напомнил молодым людям об обязанностях, которые возлагаются на них с этой минуты, а затем прочитал два благословения на древнееврейском языке: одно — над кубком вина, символом радости и достатка, другое — восхваляя Всевышнего. После этого два свидетеля, Сара и Юссеф, поднялись и накинули большой таллиф, молитвенную шаль с кистями по углам и круглым отверстием посредине, на жениха и невесту, пока те пили вино из одного кубка.
Раввин соединил руки Есфирь и Джованни и произнес несколько молитв на древнееврейском языке. Повернулся к Джованни и уже по-итальянски сказал:
— По желанию Господа, Создателя мира, источника благодати, эти мужчина и женщина хотят друг друга и вступают в союз, чтобы стать единым целым. Господь желает разделить с ними, возлюбленными творениями, таинство своей любви и плодородия. Джованни, соединишься ли ты с Есфирь перед Всевышним, дабы исполнить Божественную волю?
Джованни помедлил несколько секунд, затем ответил по-итальянски и по-еврейски:
— Да.
Раввин повернулся к Есфирь и повторил вопрос. Та тоже ответила на двух языках:
— Да.
— Теперь вы муж и жена перед Богом и людьми. Да пребудет с вами Его милость во все дни вашей жизни, пусть она направляет вас в часы бедствий, и да снизойдет на вас Господня благодать.
Джованни повернулся к Есфирь. Она смотрела на него блестящими от слез глазами. Молодоженам казалось, что этот миг продлится вечно.
Пир длился добрых шесть часов. Зимнее солнце уже садилось, когда все встали из-за стола и раввин покинул гостеприимных хозяев.
Сара тщательно и с любовью приготовила покои для первой брачной ночи. Есфирь попросила Джованни присоединиться к ней чуть позже, и потому он сидел с Елизаром в гостиной, пока за ним не пришла служанка. Затем Сара повела его в спальню. Жених с отчаянно бьющимся от волнения сердцем поднялся по ступеням и медленно вступил в комнату. Все было белым: шелковые простыни, одеяла из верблюжьих шкур, занавеси из хлопчатобумажной ткани. Танцующее пламя свечи с жасминовым ароматом освещало огромную кровать в центре комнаты. Есфирь лежала в постели, опираясь спиной на подушки. Ноги девушки были обнажены. Нижнюю часть живота скрывала набедренная повязка из золотистого шелка, а грудь пряталась под полупрозрачным красновато-желтым покрывалом. Распущенные черные волосы были умащены душистым маслом. Небольшая вуаль прикрывала лоб и глаза девушки. Впервые Джованни мог восхититься красотой ее стройной фигуры во всех деталях. Мерцающее в отблесках свечи тело усыпали драгоценности. На левой лодыжке и правом запястье позвякивали изысканные серебряные браслеты тонкой работы. На правой лодыжке был тонкий красный шнурок из кожи, а шею в три ряда обвивало ожерелье из черного жемчуга. Пупок невесты украшал золотой скарабей, а длинные серьги из серебра с жемчугом касались плеч. Джованни долго смотрел на Есфирь, испытывая страстное желание и эстетическое наслаждение одновременно. Никогда еще его взор и душу не очаровывала столь совершенная красота. Юноша снял сандалии, развязал пояс, снял тунику и набедренную повязку. Обнаженный, он медленно шагнул к кровати. Его тело и волосы, также умащенные душистыми маслами, блестели и издавали дивное благоухание. Аромат роз и сирени от тела Эстер смешивался с запахом мускуса и амбры, который исходил от кожи Джованни. Молодожены долго ласкали друг друга, легкими прикосновениями исследуя каждую частичку тела партнера. Затем Джованни осторожно приподнял вуаль, скрывающую темные миндалевидные глаза возлюбленной. Прекрасные, они казались еще больше, чем обычно. Губы Есфирь были накрашены пунцовой помадой.
Жених и невеста, не произнося ни слова, обменялись долгим радостным и одновременно серьезным взглядом. Их уста слились в поцелуе, и тела наконец встретились.
Рано утром первый луч солнца, сопровождаемый призывом муэдзина, упал на постель, где лежали новобрачные, опустошенные и насытившиеся, утомленные и отдохнувшие.
Они крепко сжимали друг друга в объятиях.
— Странно… — произнесла Есфирь.
— Что, любовь моя?
— У меня такое ощущение, будто я знаю тебя давным-давно. Словно твои ласки пробуждали отдаленные воспоминания, которые хранило мое тело. И когда волна удовольствия накрыла меня, перед моим мысленным взором предстали видения.
— Какие же? — спросил Джованни с любопытством.
— Лица. Я не узнавала их, но понимала, что это лица моих близких. Началось извержение вулкана, и люди в панике побежали. Маленький клочок папируса, который я торопливо засунула в кувшин, и огромная библиотека из тысяч томов.
— Очень странно.
— Знаешь, некоторые мастера каббалы говорят о двух типах человеческих душ. Большинство душ слишком молоды и существуют в первом воплощении. Но есть еще старые души, которые на протяжении многих веков переселяются из тела в тело, выполняя определенную миссию. Они могут встречаться в различных жизнях, в разные периоды истории, если обладают определенным родством. Едва я увидела тебя, Джованни, сразу же поняла — наши души знакомы. А сегодняшней ночью мое тело чувствовало, что мы и раньше любили друг друга.
Джованни сомневался.
— Не знаю, что и сказать. Думаю, истина откроется только после смерти. Может, это просто воспоминания о других людях, живших до нас.
Джованни с нежностью склонился над юной женой, и та крепко обняла его.
— Может, итак, — произнесла она. — Но, что бы там ни было, теперь, когда я снова нашла тебя, никуда не отпущу!
Часть седьмая
Солнце
Глава 84
Джованни стоял, облокотившись о поручни корабля, и радость переполняла его сердце, несмотря на опасение, которое он испытывал теперь каждый раз, когда пускался в плавание. Через несколько месяцев после свадьбы Есфирь забеременела, и с тех пор Джованни не чувствовал ни сожаления о прошлом, ни тревоги о будущем. Он наслаждался жизнью, получая удовольствие от каждого мгновения, проведенного с горячо любимой женой.
До родов оставался примерно месяц, и Есфирь нужно было решить, где появится на свет ее ребенок. После недолгих размышлений она выбрала Аль-Джезаир, что вполне устраивало ее отца, который закончил все дела в Иерусалиме и скучал по своей библиотеке, а также Джованни, мечтавшего вновь оказаться в саду сефиротов. Семейство вместе со слугами поднялось на борт корабля, идущего в Тунис и Алжир.
Прошло двадцать часов с той минуты, как двухмачтовое судно отплыло от Святой земли. Оно шло на запад, двигаясь очень медленно из-за встречного ветра. Есфирь и Елизар отдыхали в каютах, а Джованни большую часть времени проводил на палубе, благо мягкая погода первых дней сентября тому способствовала. Молодому человеку всегда нравилось смотреть вдаль, чувствовать морскую свежесть, любоваться рябью волн. Еще ребенком он часами мог вглядываться в море и мечтать о будущем. Теперь, когда все мечты исполнились, Джованни просто смаковал эмоции, чувства и мысли, которые переполняли сердце и разум, нашедшие наконец покой.
Он вновь обрел веру в Бога. Простую, открывшую сердце Джованни Святому Духу, и в то же время прочувствованную, благодаря которой он признавал присутствие Господа во всем, даже в своих речах и мыслях. Он был рад возвращению веры, но продолжал задаваться философскими и богословскими вопросами и потому жаждал возобновить изыскания в библиотеке Елизара.
Елизар поднялся на палубу.
— Похоже, ты сильно задумался!
Джованни обернулся.
— Как Есфирь?
— Неплохо. К счастью, корабль не качает.
Елизар подошел поближе и оперся на поручни рядом с Джованни.
— И к каким же высотам унесли тебя мысли? — спросил старик.
— Парус на горизонте! — неожиданно закричал впередсмотрящий.
Тяжелое молчание воцарилось на судне, все пассажиры тревожно вглядывались вдаль.
— Трехмачтовик! — вскоре сообщил впередсмотрящий.
— Только бы торговое судно либо османский или берберский корабль! — заметил Елизар.
«Да уж, — подумал Джованни, — наш корабль плывет под алжирским флагом, а все пассажиры — мусульмане или евреи, так что, попади мы в руки к пиратам-христианам, нас либо убьют, либо продадут в рабство».
Незнакомый корабль несся по волнам, подгоняемый попутным ветром, и вскоре оказался в нескольких сотнях метров от торгового судна.
— Христианская галера! Мальтийские рыцари! — раздался крик с мачты.
И правда, уже были видны огромные черные паруса на галере рыцарей-госпитальеров ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Капитан торгового парусника приказал поменять курс, чтобы ветер дул сзади.
— Мы пытаемся оторваться от погони? — спросил Джованни Елизара.
— Да, наше маленькое суденышко намного легче громоздкой галеры. Если там нет гребцов, нас не догонят. Лучше рискнуть и попробовать скрыться, чем попасть к пиратам. Мы-то, может, и спасемся — у меня есть связи на Мальте, — а остальных заберут в рабство и продадут.
Есфирь со служанкой тоже поднялись на палубу и подошли к мужчинам.
— Что происходит? Почему мы поменяли курс?
Джованни обнял жену и все ей объяснил. Пока двухмачтовик разворачивался, пассажиры с тревогой смотрели, как приближается галера. Но едва паруса поймали попутный ветер, расстояние между суденышком и преследователями стало увеличиваться.
Джованни взглянул на Есфирь, поддерживающую обеими руками большой живот, и неожиданно вспомнил первые слова предсказания Луны:
«Женщина… я вижу женщину, окруженную солдатами. Она поддерживает руками большой живот. Думаю, она беременна. Огромная опасность подстерегает ее».
Впервые за долгое время страх охватил его душу, и Джованни крепче прижал к себе Есфирь.
— Мы движемся чуть быстрее, хотя на галере есть гребцы! — произнес Елизар, немного успокоившись. — Может, удастся спастись, если ветер не стихнет.
— Надеюсь, вы правы, — сказал другой пассажир. — Впрочем, не думаю, что они так легко откажутся от добычи.
Действительно, христианская галера продолжала преследовать маленький торговый парусник. Вскоре наступила ночь. На пиратском корабле зажглись огни.
— Мы должны и дальше идти по ветру, — сообщил капитан встревоженным пассажирам. — Если он уляжется, мы попадем в плен к христианам. Если же не утихнет, судно будет двигаться в северо-западном направлении, к несчастью, противоположном нашему первоначальному курсу.
— В таком случае где же мы окажемся завтра? — спросил один из пассажиров.
— Если ветер не ослабнет, еще до рассвета мы доплывем до Кипра.
— Кипр! — воскликнул Елизар. — Тогда мы спасены! Мальтийские рыцари не ладят с венецианцами.
«Кипр, — подумал Джованни, — именно с этого острова, которым правил ее отец, возвращалась Елена, когда на корабль напали пираты».
Глава 85
Попутный ветер дул всю ночь, не давая трехмачтовику приблизиться к торговому судну. Перед самым рассветом впередсмотрящий сообщил радостную весть:
— Эй, на корабле! Земля прямо по курсу!
— Берега Кипра! — закричал капитан. — Мы спасены!
Пассажиры, которые всю ночь провели на палубе, тревожно всматриваясь в пиратский корабль, с радостными криками стали обнимать друг друга.
Вскоре мальтийская галера повернула назад.
— Судя по всему, вы знакомы с островом, — обратился Джованни к Елизару.
— Немного. Был здесь три раза. Так как тебе нравятся иконы, ты найдешь на Кипре немало интересного. Долгое время он принадлежал Византии. Но иконоборчество[40] сюда не дошло, и многие иконописцы приезжали на остров, чтобы найти приют в здешних монастырях. Правда, православной церкви пришлось уступить место римско-католической, после того как Ричард Львиное Сердце захватил Кипр. Затем король отдал его тамплиерам, а те продали остров Ги де Лузиньяну, французскому рыцарю-крестоносцу. Его потомки правили более трех веков, пока лет пятьдесят назад Кипр не перешел под власть Венецианской республики.
Через некоторое время с корабля увидели большой порт.
— Фамагуста, — сообщил Елизар. — Самая крупная гавань на острове.
— Нам действительно нечего бояться? — встревоженно спросил Джованни.
— Конечно. Существует договор между Венецией и Константинополем. Венецианские галеры не трогают османские купеческие суда, которые получили также возможность торговать с банками республики. Жаль, что мы вынуждены задержаться, но по крайней мере передохнем на суше. В Фамагусте есть маленькая еврейская община, и у меня там знакомый.
— Моше бен Саар? — спросила Есфирь.
— Он самый. Тебе было лет шесть, когда вы встречались в последний раз. Ему будет приятно снова увидеть тебя и познакомиться с Джованни.
Елизар повернулся к зятю.
— Но мы не скажем, что ты христианин. Ты будешь Шимоном, сыном Рубена.
Вскоре судно причалило. Венецианские солдаты поднялись на борт, чтобы установить происхождение корабля и проверить груз. Когда Елизар собрался было сойти на берег, Есфирь заметила тревогу Джованни. Она отвела его в сторону.
— Что случилось, любовь моя?
Джованни немного помедлил и признался:
— Не помню, говорил ли я когда-нибудь, что отец Елены был губернатором Кипра. Меня очень беспокоит то, что рок привел нас сюда. И думаю, не из-за воспоминаний о Елене — просто боюсь, что встречу кого-нибудь, кто меня узнает, и случится непоправимое.
Есфирь сжала его руки и ответила:
— Понимаю. Ты прав, лучше не искушать судьбу. Если хочешь, мы останемся на корабле.
— Нет, Есфирь. Тебе нужно отдохнуть, к тому же капитан сказал, что мы сможем спокойно отправиться в путь только через три-четыре дня. Лучше будет, если вы с отцом пойдете в дом его друга. Уверен, он будет рад вас видеть. А я останусь здесь.
Есфирь молча смотрела на мужа, и, когда заговорила вновь, в ее голосе звучала тревога.
— Не хочу, чтобы мы были порознь. Место незнакомое, мало ли что может произойти.
— Все будет в порядке. У твоего отца здесь связи, и он хорошо знает город. А со мной на корабле ничего не случится. Не волнуйся, Есфирь. Поверь, мне будет спокойнее, если ты проведешь эти несколько дней в удобном доме, а не в тесной, душной каюте.
— Давай спросим отца.
Елизар счел предложение Джованни разумным. Однако решил остановиться у друга только на одну ночь, а утром вернуться на корабль. Есфирь пришлось согласиться с мужчинами, но в глубине души она чувствовала, что им с Джованни лучше не разлучаться. Она долго не выпускала мужа из объятий, словно прощалась с ним навсегда, а напоследок произнесла странные слова:
— Если с тобой что-нибудь случится, я дождусь тебя в следующей жизни. Если буду выглядеть по-другому, ты поймешь, что это я, по мелодии, которая зазвучит в твоем сердце, когда мы снова встретимся. Ребе Медия говорит, что именно так мы узнаем тех, кого любили в прежней жизни. Ты услышишь «Гимн рассвету», который больше всего тебе нравится.
— Не глупи, Есфирь! Мы увидимся завтра утром. Я никуда не денусь с корабля, а ты будешь под надежной защитой Малека, Сары и Давида. Позаботься о себе и о малыше, любовь моя.
С болью в сердце Джованни смотрел, как уходит Есфирь. Она обернулась и помахала рукой. Он помахал в ответ, а потом любимая с отцом и тремя слугами скрылась в переулке. Джованни и еще двое слуг остались на корабле. Молодой человек решил не рисковать и ждать отплытия в каюте, как бы ни хотелось прогуляться по порту или просто размять ноги на палубе.
Той ночью он не мог уснуть. И не из-за пьяного пения моряков, а из-за того, что вынужденное пребывание на Кипре возвратило его в прошлое и пробудило горько-сладкие воспоминания о Елене. Он не сомневался в глубине и искренности своих чувств к Есфирь, но все еще любил Елену и хотел бы знать, что с ней стало. Вышла ли она замуж? Где живет? Счастлива ли? Джованни мучили вопросы, на которые, казалось, уже не найти ответа. Еще он думал о предсказании Луны и надеялся, что, укрывшись здесь, избежал опасности и отвел беду от жены.
На рассвете, пока гавань еще спала, Джованни прошелся по набережной, чтобы глотнуть свежего воздуха и успокоиться. Затем вернулся в каюту и стал с нетерпением ждать возвращения Есфирь. К полудню ни она, ни ее отец так и не появились. Джованни удивило, что жена не поспешила к нему с самого утра, ведь он знал, как ей хочется поскорее вернуться на корабль. Не в силах сдерживать волнение, он послал одного из слуг в еврейский квартал по адресу, который оставил Елизар. Аким, урожденный алжирец-мусульманин, говорящий на франко, спросил у кипрского моряка дорогу и отправился на поиски хозяев.
Не прошло и получаса, как он в панике ворвался в каюту Джованни.
— Хозяин, хозяин, произошло ужасное несчастье!
Джованни вскочил на ноги.
— Говори быстрее! Что случилось?
— Я только что из еврейского гетто. Ночью там была резня. Горожане ворвались в квартал и сожгли почти все дома. Убили много мужчин, женщин и детей…
— Есфирь! Елизар! Неужели они…
— Не знаю, хозяин. Там много обгоревших тел, которые невозможно опознать.
— А кто-нибудь остался в живых? Ты видел дом Моше?
— Его спалили, но это не значит, что все погибли. Старуха, которая оплакивала близких, сообщила, что вмешались солдаты, им удалось спасти несколько дюжин евреев от ярости толпы. Их отвели в цитадель. Может, и хозяева там.
Джованни рухнул на постель, обхватил голову руками и в отчаянии безмолвно воззвал к Богу. Затем вновь посмотрел на Акима.
— Идем туда!
Джованни надел плащ с капюшоном, чтобы скрывать лицо при нежелательных встречах. Не прошло и десяти минут, как они с Акимом оказались у подножия цитадели, крепости, которая служила и оборонным сооружением, и тюрьмой.
Заметив венецианского офицера, Джованни подошел к нему и представился:
— Меня зовут Леонелло Бомпиани. Я гражданин Венеции и на Кипре проездом.
Офицер уважительно отдал честь.
— Случилось так, что несколько моих друзей-иудеев оказались прошлой ночью в гетто как раз во время трагических событий. Мне хотелось бы знать, что с ними — погибли они вместе с другими несчастными или спаслись?
— Мы действительно заперли здесь десятка три евреев. Назовите имена ваших друзей, и я скажу, живы ли они.
Джованни торопливо нацарапал на клочке бумаги имена Елизара, Есфирь и трех слуг. Офицер вошел внутрь крепости. Пока его не было, Джованни расспросил стражника о том, что произошло. Тот рассказал, что позапрошлой ночью неподалеку от гетто обнаружили тело трехлетнего мальчика. Сразу же поползли слухи, что бедное дитя пало жертвой ритуального убийства, совершенного евреями. Город словно взорвался. Сотни мужчин и женщин с факелами в руках ворвались в квартал, где жили около тридцати семей, и подожгли дома.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |