Шарль (Карл Иванович) Потье – один из четырех политехников, присланных по просьбе Александра I Наполеоном в Россию в 1810 году. Трое других – А. Фабр, П.Д. Базен и М. Дестрем. Со временем они

Шарль (Карл Иванович) Потье – один из четырех политехников, присланных по просьбе Александра I Наполеоном в Россию в 1810 году. Трое других – А. Фабр, П.Д. Базен и М. Дестрем. Со временем они оказались в центре настоящей французской инженерной колонии, группировавшейся вокруг Августина Бетанкура и Института Корпуса инженеров путей сообщения (ИКИПС). Она играла важную роль не только в технической, но и в культурной жизни страны.

Известны, как минимум, четыре салона, действовавшие в их среде. Первый – литературный, где рождались французские переводы русских произведений (антология де Сен-Мора) и где начинал свою литературную деятельность Ф. Булгарин. Второй – музыкальный у Базена в Юсуповском дворце, где играл Михаил Глинка и который посещали Лев Пушкин и Анна Керн. Третий – философский и экономический у Б.П. Анфантена. Наконец, научный у Габриэля Ламе. Почти все эти лица участвовали во Французском благотворительном обществе, членом которого был и А.С. Пушкин. В 1829 и 1830 годах подписи Пушкина и Потье оказывались рядом в списке донаторов: Потье вносил по 50 руб., Пушкин – по 25.

Особое внимание в книге уделено роли Потье и других французских инженеров в общественной и культурной жизни России. Опубликованы редкие и/или ранее не публиковавшиеся документы: автобиографии Фабра, Базена, Потье и Дестрема при их приеме на российскую службу; их рассказ о ссылке в Сибирь в 1812-1815 гг.; доклад Бетанкура о путешествии по России в 1820 г.; меморандум Антуана Рокура о КИПС (1827), проливающий свет на «подковерную борьбу» в путейском ведомстве.

Ряд публикаций посвящен двум крымским имениям: Ласпи, которое принадлежало Потье, и расположенному рядом Форосу, которым владели братья Комперы. Мало известна война, которую повел против братьев за часть этого имения Н.Н. Раевский-сын, близкий знакомый А.С. Пушкина. Из имеющихся документов следует вывод, что генерал Н.Н. Раевский, мальчиком участвовавший в войне с французами, свою главную победу одержал в сражении за дровяной лес с инженером-политехником и натуралистом, французом Тома Компером. Впрочем, лавров ему эта победа не доставила. Компера разорили, довели почти что до сумасшествия, и в 1846 г. он покончил с собой.

Женившись на дочери Жозефа Рувье, Потье оказался наследником настоящей сельскохозяйственной империи в Северном Причерноморье. Имение составляло около 50 тыс. гектар; десятки тысяч тонкорунных испанских овец и заводы по переработке шерсти; огромные виноградники. Потье сделал очень много для развития края. Способствовал развитию археологических раскопок в Крыму. Его коллекции вместе с коллекциями Дюбрюкса, де Скасии и Бларамберга легли в основу Керченского музея, открытого в 1826 г.

Как директор I отделения IV округа путей сообщения, охватывавшего Новороссию и Крым, Потье со своими подчиненными вступил в десятилетний (1824-34) конфликт с новороссийским генерал-губернатором и наместником Бессарабии графом Воронцовым. На французском его ранг определяется точнее: «vice-roi» = «вице-король», каковым он и был на юге.

Главное управление путей сообщения начало контролировать строительство в империи, требуя от проектировщиков высшего или среднего технического образования, вводя обязательную экспертизу проектов и смет, устанавливая контроль инженеров над работами. Это свело число строительных катастроф в стране почти к нулю. Однако эти изменения местные подрядчики и строительные элиты встречали в штыки, ибо понижались завышенные ставки подрядов, уменьшались коррупционные доходы, снижались возможности для казнокрадства.

Предшественник Воронцова, А.Ф. Ланжерон (в 1815-1822) и одесский градоначальник граф А.Д. Гурьев (в 1823-1825) прекрасно понимали значение инженеров для развития Одессы и в союзе с ними боролись против произвола подрядчиков. Позиция Воронцова была иной. Человек фантастически властный и честолюбивый, он вдруг обнаружил, что в его крае есть чиновники, которые ему не подчиняются – инженеры путей сообщения. Почувствовав явную нелюбовь Воронцова к независимым инженерам, к генерал-губернатору стали тянуться подрядчики, обиженные путейцами, не дававшими им наживаться на государственных заказах. Путейские инженеры, сберегая казну, часто вели работы более дешевым хозяйственным способом, не соглашаясь на явно завышенные цены подрядов. В результате в Новороссии и Крыму цены на подряды упали на 35-40%, а купцы лишались лакомых кусков «путейского пирога». Поэтому там возникло довольно мощное антипутейское лобби, которое нашло путь к сердцу Воронцова.

Он начал настоящую войну, обвиняя путейцев в некомпетентности и технических ошибках, но не в казнокрадстве и не в коррупции. Если бы у Воронцова был хоть малейший повод для таковых обвинений, он бы его использовал. Авторы книги изучили переписку и судебные документы за 10 лет конфликта, и пришли к выводу о предельной ангажированности Воронцова, моральными запретами особо не стесненного. Очевидны факты подлогов, лжи, сознательной махинации с документами с единственной целью: выиграть тяжбу. Причем выступает неприкрытая направленность его атак именно против Потье.

Итог этого сражения оказался удивителен. С одной стороны – аристократ, граф, генерал-от-инфантерии, полновластный хозяин областей, по территории вполне сравнимых с крупнейшими европейскими странами. С другой – три мелких по сравнению с «vice-roi» технических чиновника: инженер-полковник (позднее генерал-майор), просто инженер-майор, да еще капитан. И генерал-губернатор оказался бессилен, ибо чиновники эти были безукоризненно честны, действовали в интересах казны и государства, проявили мужество в борьбе, понятие чести – и личной, и профессиональной – для них не было пустым звуком. Ради ее сохранения они готовы были пожертвовать карьерой (как произошло с Гаюи), и состоянием (как чуть не произошло с Потье). Конечно, Воронцов защитил свое всевластие и своих клевретов, однако с моральной точки зрения он проиграл самим решением суда, оправдавшего инженеров от его наветов.

Здесь на память приходит эпиграмма А.С. Пушкина на графа М.С. Воронцова:

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть надежда,

Что будет полным наконец.

Историки юга России и биографы Воронцова уже добрых полтора века настаивают на несправедливости этих строк в отношении известного государственного деятеля, героя Бородино, полководца, администратора, призывают не верить в этом вопросе пушкинистам. Однако изучая историю деятельности инженеров в Северном Причерноморье и Крыму, авторы книги вынуждены признать не только справедливость, но и психологическую точность пушкинских строк. Они далеко не случайны, и в сумме отражают характер генерал-губернатора.

Остается добавить, что Потье в мае 1835 г. в качестве директора ИКИПС произнесет публичную речь о «полу-ученых», которые опаснее невежд, особенно если они активны. Похоже, что она напрямую относится к Воронцову и является аллюзией к эпиграмме Пушкина, которую Потье должен был прекрасно знать. Выйдя победителем из схватки с генерал-губернатором, он, хотя и был «затянут в мундир», но позволил себе то, что на современном жаргоне называется «оттянуться». Те, кому надо, его должны были понять, ибо за май 1835 г. его речь была опубликована в петербургской прессе не менее трех раз: один – на русском, два – на французском (но прошла мимо внимания исследователей, изучавших и Пушкина, и Воронцова).

Дата добавления: 2015-08-29