- Только не говори, что ты будешь хранить девственность до свадьбы, – смеётся он.
- Пф, - фыркаю я. – С тобой сохранишь…
Наша шутливая перепалка доставляла удовольствие обоим, но меня вдруг стало клонить в сон. Странно, учитывая, что я только что выпил кофе. Кофе…
- Ян! – вскрикиваю я. – Что ты подсыпал в кофе?
- Кофе лучше всего маскирует запахи, - смеётся он.- Ничего особенного, малыш.
- Но зачем?
- Просто хотел, чтобы ты подольше остался со мной. Ложись, котёнок, теперь ты никуда от меня не денешься.
Дальше моими действиями управляет он. Снимает с меня махровый халат, подкладывает подушку под голову, целомудренно накрывает простынёй моё тело. Мазь, которую он держал в руках, оказывается где-то на полу. Его нежные губы, касающиеся моей кожи, самое лучшее лекарство. Он покрывает поцелуями мою грудь, затем поднимается выше, по своему обыкновению прикусывает нежную кожу на шее, специально оставляя следы. Я возмущённо бурчу нечто протестующее, но мне закрывают рот поцелуем. Немного удивляюсь, он такой настойчивый, такой распалённый. Он долго целует меня, доминирует, делает своим языком всё, что только хочет. Плыву от приятнейших ощущений, стараюсь не выражать свой восторг от происходящего слишком бурно, проще говоря, прикусываю губу, чтобы не стонать. Ян снова опускается вниз с одной чётко определённой целью. У меня пылают щёки, когда я понимаю зачем. Он откидывает простыню, облизывает мой член, и через моё тело будто проходит молния. Я так сильно вздрагиваю, что моё сердце буквально на мгновение перестаёт биться. Он осторожно ласкает головку круговыми движениями языка, очень настойчиво раздвигая мне ноги. Голову я потерял давно, так что просто отдаюсь ему. Когда он успел достать смазку? Как же здорово он это делает…
В комнате слышны лишь мои стоны, переходящие во всхлипы. Я мечусь по кровати, забыв обо всём. На этот раз мне не приходится упрашивать Яна, он и сам на пределе. Он проникает в меня без ложной деликатности. Мне остаётся только шумно выдохнуть, привыкая к ощущению заполненности. Он сгибает мои ноги в коленях, заставляя обхватить его бёдра, а сам наклоняется ко мне и снова целует. Перед глазами давно уже всё плывёт, с каждым его неспешным движением накатывает эйфория, словно большая и тёплая волна. Мои руки скользят по его телу, вспоминая каждый его изгиб. Чёрт возьми, я так истосковался.
Ян не ускоряет темп, продолжая так же, и постепенно к наслаждению примешивается раздражение.
- Эм, Ян? – зову его я.
Он отрывается от моей шеи (секунду назад он ставил там особо красочный засос):
- М?
- Может, приблизимся к кульминации?
Он кивает, начинает двигаться бёдрами чуть быстрей, но я чувствую, что что-то не так.
- Ян, что такое?
Блин, очень сложно разговаривать, когда твой любимый в тебе, ты на высшей точке возбуждения и ничего никогда не хотел так сильно в этой жизни, как в данную секунду кончить.
- Почему ты медлишь?
- Тебе может быть больно, если я увеличу темп.
И он останавливается. Меня вдруг распирает смех:
- Как здорово, что ты об этом подумал именно сейчас.
- Тём…
- Блять, Ян, если ты сейчас не дашь мне кончить, то я… я… тебя укушу!
Он смеётся, касаясь лбом моего плеча. Кончики его волос щекочут кожу. Жар возбуждения понижается, но это только радует, так как придётся достигать пика снова, а это одно из самых приятных занятий в мире.
Кажется, Ян понял суть и больше себя не сдерживал. Он вколачивался в меня, будто сумасшедший, заставляя кричать, заставляя умирать и в следующую секунду возрождаться от блаженства. И не было больно, ни на секунду. Я крепко обхватил его и зажмурился, когда испытывал самый сильный в мире оргазм. Ему потребовалось чуть больше времени. Он совершил ещё несколько глубоких фрикций и замер. Я чувствовал, как внутри меня вздрагивает его член. Почему-то это заставило меня улыбаться. В довершение всего я глубоко зевнул. Стоп. Ян же подсыпал мне что-то… Меня клонило в сон. Почему же я не сплю?
Услышав мой вопрос, Ян рассмеялся:
- Тём, за кого ты меня держишь? Это был обычный кофе. Просто у тебя было такое выражение лица, когда ты говорил о том, что я мог что-то подсыпать, что я не мог тебе не подыграть.
Поняв, что меня провели, я с чувством произнёс:
- Балбес, - и стукнул его подушкой по макушке.
В ответ он притянул меня к себе. Осторожно и ласково, помня о трещине в ребре. Интересно, что у меня ничего не болело, когда мы занимались любовью. Почему так? Нужно будет погуглить, что ли…
- Тём, я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что.
- Всё, что угодно, - вырывается у меня.
- Никогда, слышишь, никогда больше не садись за руль.
- Но… - я как бы представлял в мечтах, что когда я вырасту и буду зарабатывать много денег, куплю жёлтую гоночную тачку и буду лихачить по всем улицам города.
- Пообещай.
Я так понимаю, возражения не принимаются? Нехотя говорю:
- Ладно.
- Хороший мальчик, - шепчет он куда-то в район моей ключицы.
Против воли у меня вырвался зевок.
- Спать…
- Да…
19 марта
Мы провалялись в постели весь вчерашний день и половину сегодняшнего. Удивительно, но когда Ян был рядом, меня не беспокоили ни рёбра, ни синяки. Я даже подшучивал над ним по этому поводу, советуя делать карьеру в области целительства.
Было здорово никуда не спешить, ни о чём не думать. Будто и нет проблем. Но, к моему великому сожалению, они были, да ещё какие.
Пока Ян готовил нам ужин, я набрал Ваську. Конечно же, друг не мог отказать себе в удовольствии поподкалывать меня, когда узнал, что я у Яна. Произнеся пафосно: «Совет да любовь», он отключился. От верной смерти Ваську спас вовремя появившийся Ян с аппетитно пахнущим ужином. Остаток вечера мы занимались любовью. Три раза.
20 марта
Сегодня реальность настигла меня самым жестоким образом – Ян заявил, что у него дела и ему нужно уйти. На полдня, не меньше, но, быть может, он вернётся раньше. Не подав виду, что меня это огорчило, я продолжал читать книгу, потому что в этой дурацкой квартире не было телевизора.
Без хозяина квартира была не такой уж и привлекательной. Поскучав в постели, я встал, честно попытался себя предостеречь, но таки облазил все ящички. Однако самое интересное обнаружилось под кроватью – разбитый сотовый. Надо же, я и не заметил, что у Яна другой телефон. Хотя мог бы и догадаться по изменившейся мелодии звонка.
Как телефон оказался разбитым? Я повертел в руках гаджет, казавшийся из-за большой трещины по периметру жалким. Что, если его включить? Подумано – сделано. Нехотя экран засветился белым, а затем появился логотип компании, создавшей телефон. Минуты три сотовый думал, а потом оповестил, что сети нет. Ну надо же, какое открытие. На дисплее была странная картинка, что меня совсем не удивило – это же Ян. На фоне ночного, чёрного неба возвышалось какое-то строение, то ли замок, то ли церковь, будто бы сделанная из песка. Я щёлкнул на меню и провалился в смски. Одна. Зато какая: «Тебе некуда деваться». Тупо вспомнилась старая песня: «Ты в ритме танца, тебе некуда деваться». Я нервно хихикнул. Сообщение напоминало послание маньяка. А если так и есть? Если его популярность сыграла с ним шутку? У меня тут же вспотели ладони. Клааасс. От одних дурацких мыслей. А это может быть и его любовник. Тут я разозлился. Гадать можно бесконечно.
Хватит секретов. Больше я не буду молчать. Решил что-то менять, значит, буду.
Я дождался Яна. Его улыбка сползла, когда перед его лицом помахали сломанным телефоном.
- Кто автор смс, ты знаешь?
После секундного колебания он отвечает:
- Да.
- И кто же?
Молчание красноречивее слов.
- Ладно, - я встаю, стараюсь казаться как можно более беззаботным. – Мне пора.
- Тём, - произносит он сквозь зубы, всё верно понимая. – Тебе не стоит в это влезать.
- А тебе не кажется, что я уже влез? Хватит этих недомолвок, Ян. Ты весь состоишь из секретов. Мне надоело.
- Котёнок, - примирительно говорит он, - кое-что тебе лучше не знать.
Моё серьёзнейшее выражение лица говорит лучше всего о том, что я думаю об этом. Я поставил его перед выбором: или он говорит, или я ухожу. Мне было немного страшновато от собственной смелости и реакции Яна, но иначе нельзя.
- Ладно. Я скажу тебе, кто это и отвечу на любой твой вопрос, не касающийся данной темы. Это мой отец.
- Что? Но ты же не общаешься с ним.
- Я и не общаюсь. А он вот очень хочет.
- Скажи…
- Малыш, пожалуйста, не нужно затрагивать эту тему. Я обещаю тебе всё рассказать, но позже. Нужно… немного потерпеть.
- Потерпеть? Ян! – я едва не взвыл. От его признания стало лишь хуже.
- А ты думал о том, что будет теперь с тобой? – виртуозно переводит тему он.
Думал, конечно. Всё собирался позвонить Артуру. Сколько я должен, могу только гадать. Вообще, чем больше я размышлял, тем больше понимал, что всё это было подстроено, чтобы держать меня на крючке. Только зачем?
- Звони сейчас Артуру, - Ян протягивает свой сотовый, потому что мой разрядился.
- Не сейчас, я просто… А, давай. Только ты не мог бы подождать на кухне?
- Конечно.
Он выдержанно кивает, и мне так и не понятно, задела его моя просьба или нет. Выдохнув, я нахожу номер продюсера в записной книжке и щёлкаю на нём. Два гудка и деловое: «Слушаю, Ян».
- Это Артём.
- А, наш Шумахер. Оклемался?
Теперь, когда я был в его руках, он даже не старался быть любезным. Говорил отрывисто, недовольно, словно я отвлекал его от крайне важных дел.
- Сколько я тебе должен? – стараюсь уравнять нас, обращаясь к нему на «ты», однако это лишь бравада.
- Больше, чем ты можешь себе представить, котёнок, - довольно, очень довольно смеётся он.
- Не называй меня так. Сколько?
- Ну, миллионов пять точно.
- Сколько?!
- А как ты думал? Машина новая, сорвавшиеся контракты, твоё отсутствие, мы снимать не можем. Опять же, кто твоё лечение оплатил?
Мне хотелось смеяться:
- Я пролежал в больнице два дня.
- Ха, и что?
- Это нереальная сумма.
- Ты должен её мне, - безжалостно говорит мужчина. Я слышу, что он щёлкает зажигалкой. – Теперь ты мой. Все вы такие, молодые, наивные, глупые. Читать нужно то, что подписываешь. Не садиться за руль, не имея прав. И ты подумал о больничном? Или ты думал, что просто так пропускаешь работу?
Мои ошибки слишком дороги. Я пытаюсь переварить услышанное, найти компромисс.
- Послушай, Артур, мы же можем договориться?
- Конечно. Чем скорей ты выходишь, тем скорее начнёшь выплачивать мне долг.
На заднем плане слышится шум.
- Сейчас, - говорит он кому-то. – Я занят. До встречи. Котёнок.
Я некоторое время слушал короткие гудки, а потом сел и обхватил голову руками. Потрясающе, великолепно, замечательно. Такой суммы я и представить не мог. Мне теперь всю жизнь на этого мудака работать. Блин, Тём, когда ты будешь думать головой? Я понимаю, что виноват во всём сам. Лишь я. Хочется куда-нибудь убежать, запереться в дальний уголок, спрятаться от всего мира. Внутри лишь глухая злость и безысходность.
Диван прогибается под весом Яна, и меня притягивают к себе. Тихий голос:
- Ну и сколько он сказал?
Ян сообразительный. Конечно же.
- Пять миллионов.
Он думает.
- Машина застрахована, он получит за неё деньги. Это миллиона два с половиной, три.
- Правда? – я в надежде поднимаю на него глаза.
- Конечно.
- Но останется ещё.
- Тём, я сейчас скажу нечто такое, что покажется тебе забавным – подумаем об этом завтра. Мне нужно время, чтобы завершить свои дела. Не знаю сколько… Где-то до июня.
- А потом что?
- Уедем.
- Уедем? - тупо переспрашиваю я.
- Да, - по интонации понимаю, что он думал об этом не раз и не два. И я присутствовал в его планах. Это так меня радует, что все проблемы отступают на второй план. А Ян подхватывает мой подбородок, приподнимает лицо и чмокает в нос. – Потерпи чуть-чуть. Просто работай, будто ничего не случилось. Ты же понимаешь, что мы сбежим? И об этом никто не должен знать.
Перспектива сумасшедшая. Но такая соблазнительная. Я и Ян. Вдвоём. В тот момент я не подумал об отце, Ваське, о своей квартире, об институте, в конце концов. Главное, что Ян будет рядом. Всегда. Киваю.
- Умничка, - он снова чмокает меня, но уже в губы. – Немного, Тём.
- Что за дела?
Ян тяжело вздыхает:
- Я всё тебе расскажу потом. Обещаю.
Очередной чмок переходит в более длительный поцелуй, который отметает всё назад, оставляя нас двоих в этой комнате.
***
Поздно вечером, засыпая, я вдруг понял, что не являлся единственной причиной, по которой Ян пил в течение долгого времени.
30 марта
Мне удалось разжиться больничным. Конечно, помог тот самый врач из больницы. По нему я мог спокойно «лечиться» до апреля. Чем я и воспользовался. Погостив у Яна ещё пару дней, я переместился к себе. Васька тут же атаковал меня тысячей смсок с расспросами о «том самом». Я послал его. Это чудо не успокоилось и припёрлось. Мы от души подурачились, Васька был в хорошем настроении, потому что Мишка сходил с ним на свидание. Как мало человеку нужно для счастья.
Чувствовал я себя всё лучше и лучше. Ничего не беспокоило. Ян приходил по вечерам, иногда оставался на ночь. Когда я спросил, где он пропадает, то он с удивлением ответил, что вообще-то работает за нас обоих, шоу никто не останавливал. Блин, значит, Артур соврал. И на этой лжи его можно будет подловить. Вот только как доказать…
Я позвонил Данилу, который, судя по голосу без привычной наглости, всё ещё чувствовал свою вину. Мы разговаривали несколько часов, два из которых я убеждал его повесить вину в аварии на меня. Он говорил, что это невозможно, дело уже закрыто, да и зачем, но я добился своего и не отстал, пока «помощничек» не пообещал, что дело не будет пересмотрено. Под конец он спросил, нужно ли мне что-нибудь, и прибавил, что я всегда могу к нему обращаться. Едва не послав его, я подчёркнуто вежливо попрощался с ним.
Ещё объявлялся батя. Встречаться с ним не хотелось. Хоть он и не упоминал в разговоре со мной аварию, но чувствовалось, что он знал. Я заверил, что со мной всё в порядке, и перенёс нашу ежемесячную встречу на следующий месяц.
Последнюю неделю я занимался любимым делом – писал. Предполагалось, что это будут статьи для Маши, но получались они ну очень большими. Наверное, их придётся сокращать. Ну, зато будет чем заняться. Я рассказал немного о славе, о популярности, поразмышлял на тему студенчества (которое проходит мимо меня). Как-то среди ночи меня озарило (Ян демонстративно возмущался, хотя я видел, как он прячет улыбку), и я набросал прекрасный сценарий для скетча. Возможно, для нашей команды КВНовской подойдёт.
Когда я занимался этим, то чувствовал, что отдаю всего себя. Пусть иногда не получалось, пусть порой я не мог красиво выразить мысли, пусть путался, пусть корректор бы мне не помешал, зато я делал что-то важное и мне от этого было хорошо. Внутри меня больше не было пусто.
Апрель
1 апреля
- Ты прикольнулся или работать пришёл? – поинтересовался Данил, вальяжно развалившись в папашином кресле.
- У тебя спина белая, - без эмоций шучу я и сажусь в кресло напротив. – Где Артур?
Приступая к работе, я хотел с ним всё прояснить и расставить точки над «и», но наткнулся на «помощничка».
- Папа в Лондоне. Подписывает контракт с одной известной звукозаписывающей фирмой, - Данил смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, - а что, котёнок?
- Не называй меня так, - я начинаю закипать.
Этот Данил почти мой ровесник, а ведёт себя так, будто я его прислуга и обязан ему по гроб. Конечно, я задолжал его придурку-папаше не слабую сумму, но не ему же.
- А то что? Выпустишь коготочки? – он провоцирует меня.
Блин, да что они все меня котёнком называют? Я про себя вздыхаю. День однозначно не задался. С утра Васька тупо пошутил. Этот гадёныш вызвал бригаду промышленных альпинистов, и они замазали мои окна (которых всего-то три) чем-то, не пропускающим свет. Я валялся в кровати, радуясь, что проснулся затемно и у меня есть время перед работой, которое я потрачу на написание новой истории. И мне не пришло в голову глянуть на будильник! Я выпил кофе, принял душ, вспоминая о Яне, который вчера не смог прийти. Стоило мне подумать о любимом, в голову приходит одно такое замечательное решение – наведаться к нему. Я быстро собираюсь и вызываю такси (чего шарахаться по ночному городу?). В подъезде я понимаю – что-то не так. Не могло за минуту встать солнце. Мои опасения подтверждает таксист:
- Сейчас восемь утра.
Я хватаюсь за сотовый, и тут же звонит будильник на нём. Убью его. Это не смешно!
К Яну мы добираемся целых сорок минут: пробки. Быстрей дойти было. Я расплачиваюсь с таксистом и встречаю предмет моих мыслей. Ян в светлом пальто, из-под воротника выглядывает белоснежный шарф.
- Привет, - стараюсь вложить в это слово все свои чувства.
Но он даже не улыбается:
- Через минуту за мной приедут со студии. Ты подставляешь меня.
Становится обидно от такого резкого ответа. Блин, я его не видел два дня, а он за старое. Как-то я забыл, что мы всё ещё «шифруемся». Я произношу короткое «извини» и быстро-быстро ухожу от его дома. За мной никто не идёт, и никто меня не окликивает.
Ноги сами приносят меня к кафе, в котором мы когда-то бывали. Я замёрз и ведь даже не позавтракал, а на работу к двенадцати. Надеюсь, этой ужасной официантки нет.
Сегодня не мой день. Та самая Рита криво улыбается при виде меня, швыряет меню и говорит:
- Чего один?
- А тебе какое дело?
- Да никакого, - она пристально смотрит на меня. – А ты в курсе, что у тебя лицо испачкано?
- Что? – и я так ходил с самого утра? И таксист меня видел, и Ян, и не сказали?
- Хах, с первым апреля!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Хоть она и девушка, но такая противная.
- Ладно, что будешь?
- А чем тут можно отравиться? – совершенно серьёзно задаю вопрос я.
Девушка хмыкает и уходит. Занятно. А заказ принять? Блин, что вообще сегодня за день? Мне уйти, или как? Чувствую себя придурком. Ладно, посидим, делать всё равно нечего. Набираю Ваське смску: «Спасибо, друг, офигеть как смешно». Секунд через десять получаю ответ, искренний такой: «Тебе, правда, понравилось?». Идиот! Ты мне личную жизнь разрушил, можно сказать. Ну, если преувеличить немного. Посылаю Ваську в огород, тут как раз эта нелюбезная Рита ставит передо мной тарелку с горячими бутербродами и омлет, покрытый расплавленным сыром.
- Спасибо.
- Не за что, - и, прежде чем уйти, она бросает:
- Он всегда так завтракает.
Блин. Ну спасибо. Подняла аппетит. Злость просто вырывается из меня. Наверное, уже и щёки красные. Поковырявшись в омлете, я кладу на стол пару сотен и ухожу. И зачем я только пришёл сюда?
До двенадцати ещё много времени. Я решаю зайти к Артуру, всё равно нужно. А чтобы не припереться намного раньше, иду на автобусную остановку и выбираю лишь пятый автобус. Мы тянемся, словно черепахи в бесконечном потоке машин, и это даёт мне возможность обдумать ситуацию. Я перекрутил в голове встречу с Яном утром и подумал, что слишком всё близко воспринимаю к сердцу. Мало ли что могло у него случиться с утра. Гладил свою безупречную рубашку и обжёгся. Да и потом, быть может, он просто встал не с той ноги. Ему же сложней, он не хочет афишировать отношения – и ладно. Наверное, он прав, мы же теперь публичные люди.
С такими мыслями я подъехал к студии, не спеша дошёл до неё и несколько минут ждал лифт. Едва створки стали закрываться, как кто-то поставил ногу, и они снова распахнулись. Ну, надо же, Ян. Все мои рассуждения испарились. Самое забавное – стоило так «шифроваться», чтобы потом оказаться в одном лифте. Я сделал каменное лицо и отодвинулся к стенке. Не разговаривать с ним. Не смотреть на него, Тём. Ты сможешь. Но кто-то вредный и коварный внутри дёргает мой язык и у меня вырывается:
- Вам на какой этаж?
Вот Ян всегда мог прекрасно выразить одним лишь взглядом всё, что он думает о человеке.
- Понятно, - я нажимаю нужный нам «четвёртый» и снова отхожу к стеночке. – А ничего, что мы в одном лифте едем? Может, мне выйти на третьем?
Он раздражённо выдыхает, смотрит на табло сверху, показывающее сколько мы этажей проехали. Блин, ну что за дебил создал скоростные лифты? Едва створки расползаются в стороны, как Ян, бросая на меня очередной злобный взгляд, выскакивает из лифта. Хочется крикнуть ему что-то саркастическое и колкое, но как назло ничего не приходит в голову. И это я, человек, возомнивший себя писателем.
Секунд тридцать я думал, идти ли к Артуру, но, решив, что мироздание не может постоянно стоять ко мне задом, решил проверить удачу ещё один раз. Наткнулся на Данила. Который уже не был таким виноватым, как тогда по телефону. Так вот, вернёмся к теме про «коготочки». Понятно теперь, что бушевало внутри меня? Ровно произнося все слова, я выговариваю:
- Если ты ещё раз назовёшь меня «котёнком» или намекнёшь на слово «котёнок», то пожалеешь.
- Правда? – он растягивает первую букву «а».
- Не сомневайся.
Складываю руки на груди. Надеюсь, что я выгляжу грозно.
- А я вот сомневаюсь. Котёнок.
Меня переклинило. Это как замыкание в цепи. Щёлк, и я встаю. Щёлк, и я держу этого ублюдка за грудки. Ещё одно переключение, и я заваливаю его на стол. Щелчок, и теперь я прижат к столу. И, конечно, естественно, это просто вселенский закон подлости, который не может не сбыться – входит Ян. Его взгляд выражает отвращение, и в нём явно полыхает ярость. Я уже говорил про его офигительную способность одним лишь взглядом выражать целую гамму эмоций? Хлопает дверь, и я с силой вмазываю Данилу по челюсти. Его ведёт от удара, и он лишь в последнюю секунду до падения цепляется за стол.
- Так понятно?
Парень кивает, прижимая руки к лицу.
- Если я услышу ещё хоть раз…
- Да понял я, - рычит Данил. – Вали уже, пока я не разукрасил тебя! Тебе ещё сниматься!
- Козёл, - бросаю я и со всей силы хлопаю дверью кабинета. Так, что слетает со стены картина, и стекло на ней разбивается.
Вот только зря я решил, что на этом все злоключения кончились. Решив выпить кофе, я заскакиваю на кухню, и тут же появляется Ян. Злющий-презлющий.
- Это не то, что ты подумал, - почему мой голос сразу становится таким тонким?
- Откуда тебе знать, что я подумал?
- У тебя на лице написано.
- Да? – он забирает из моих ни капельки не дрожащих рук чашку и ставит её на стол. Затем упирается руками в стену, к которой я припадаю спиной в качестве опоры, по обе стороны от меня. – А там написано, что ты сейчас огребёшь неслабых пиздюлей?
Я прыснул со смеху от ругательства, произнесённого Яном. Это нервное. Такой правильный мальчик, блин, и такое словечко.
- Тём, ну как ты умудряешься вляпаться в неприятности за пару часов, что меня нет рядом? – его губы скользят от уха, в которое он шептал последние слова, к моим ключицам, которые ему особо нравится прикусывать.
- Я ему чуть челюсть не сломал, - гордо заявляю я, стараясь не закрывать глаза, потому что голова уже кружится от одного присутствия Яна.
- До или после того, как лежал под ним в весьма пикантной позе?
- После.
- Тёмка, - он подхватывает меня и усаживает на рабочую поверхность кухни. Его руки пробираются под свитер, ногти чуть царапают спину. – Мне тебя наручниками приковать к себе?
- Было бы неплохо, - сразу соглашаюсь я. - Только как в туалет? По очереди?
Мой любимый, хохочет:
- Ты невыносим.
- О, да, я такой. Э… Ян, извини, конечно, но мы на кухне. Это, знаешь, такое место, где люди едят. Или готовят есть. Зачем ты стащил джинсы с меня?!
- Малыш, - его голос такой тихий и такой низкий, что мне приходится напрячь слух, - открою тебе большой секрет: стол также можно использовать для всяких непотребств.
- Ян! Ян…
И пусть мою задницу колют крошки, пусть вместо смазки чьё-то оливковое масло, пусть мне приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать ни звука – этот раз был одним из самых запоминающихся в моей жизни. То ли настроение, то ли Ян, казалось, что мы делаем это бесконечно. Я вспотел, Ян тоже, мы сорвали друг с друга одежду, буквально искусали все части тел, до которых удалось дотянуться. Затем, когда он двигался во мне, на глазах против воли выступили слёзы, и мне пришлось прижать его к себе сильней, чтобы он не заметил их.
Несколько минут после мы восстанавливали дыхание, всё ещё держа друг друга в объятиях. Затем я отстранился:
- Ты же закрыл дверь?
- Нет, - но, увидев, как я побледнел, он быстро успокаивает: - Конечно, котёнок.
Из его уст это уже прозвище звучит прекрасно. Надеюсь, неприятности кончились.
***
Нет, конечно. Стоило так подумать, как началось. Под софитами я непривычно щурился, и на лбу выступал пот. Съемки приходилось останавливать каждые двадцать минут, чтобы поправить грим. После пятого раза я заметил, как пальцы Яна раздражённо выстукивают по подлокотнику кресла. Режиссёр орал на меня, что заставляло меня переставлять местами и путать реплики, так же я несколько раз заикнулся, произнося длинные слова.
Данил с приклеенной улыбкой поманил меня к себе:
- Ты издеваешься?
Качаю головой. Тихо радуясь, что на его подбородке проступает синяк.
- Тогда соберись и работай!
Этот кошмар длился несколько часов, кажется, я достал всех на съемочной площадке. После долгожданного рыка режиссёра, что я его задолбал и на сегодня хватит, несусь на всех парах в гримёрку, но меня перехватывает Данил:
- Далеко собрался?
- Вообще-то, я собирался домой.
- Вообще-то, у тебя вечеринка ещё. Так что переодевайся, и поехали.
Ищу глазами Яна, но его нет.
- Но…
- Тём, напомнить про условия контракта?
- Не нужно, буду минут через пять.
В гримёрке я умываюсь и переодеваюсь, надеясь, что Ян зайдёт, но его всё нет. Через десять минут у меня нет выхода, потому что «помощник» орёт что-то с той стороны двери. Я злюсь и выхожу. Вот всё сегодня не так! Мой возлюбленный преспокойно обсуждает что-то с кем-то из персонала, совершенно забыв обо мне. Ну и фиг с ним.
В машине мы с Данилом не перекинулись и парой фраз. Он привёз меня в один из клубов нашего города, возле входа собралась большая толпа. Знаменитости, заходя в клуб, останавливались, фотографировались. По ходу и мне придётся. Странное чувство – незнакомые тебе люди называют тебя по имени, заискивают, просят улыбнуться. Засветившись буквально на трёх фото, я прошмыгнул внутрь. Сдал верхнюю одежду в гардероб, прошёл к бару и заказал минеральной воды.
- Ты б ещё молока попросил, - Данил материализуется рядом. – Ребёнок что ли?
Не обращаю на него внимания. Пусть говорит, что хочет, я не собираюсь напиваться и через час уйду.
- Тёмка, я подумал, что, возможно, был неправ. Давай жить дружно?
Было странно слышать это от парня. Я прекрасно помнил последний разговор с его отцом, самодовольные нотки в нахальном голосе и ощущение, что попал в западню. Как там в пословице? Яблоко от яблони. Не зря Данила приставили ко мне. Он здорово «помог». Но для меня полезней держать его в союзниках. Немного напрягало одно: неужели он не злится из-за произошедшего утром? Так и подмывает спросить: «Челюсть не болит?», однако я сдерживаюсь. Внимательно гляжу в его карие глаза. Ничего опасного в них не нахожу.
- Давай, - сдаюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.
- Эй, бармен, давай свой знаменитый коктейль, - Данил подмигивает мужчине за стойкой.
Пытаюсь возразить, что я не хочу спиртного, но меня не слушают. Начиная с «ты меня уважаешь» и заканчивая «за дружбу грех не выпить», Данил пытается уговорить меня. Чёрт, он и мёртвого уговорит. Ладно, пусть только отстанет. Тем более, от одного коктейля ничего не будет.
Мы, несколько лживо улыбаясь друг другу, пьем эту сладкую бурду малинового цвета. Сверху коктейль украшен синей вишенкой, что несколько отталкивает, если быть откровенным.
Вскоре мир меняется. Краем сознания я понимаю: во всём происходящем есть нечто неправильное, но эта мысль не находит выхода и оказывается похороненной где-то среди миллиарда нейронных клеток. Сначала хочется танцевать, потом - петь. Я не понял как, но уже оказался на сцене и во всё горло орал «Всё могут короли». Получив свою долю оваций, я вернулся к бару и выпил протянутый Данилом коктейль пугающе чёрного цвета. Внутри заговорил голос разума: я же обещал себе не пить, но его отмели остальные, обострённые чувства: да что может случиться? Чувствовал я себя прекрасно. Это чудесное место. Все такие добрые, дружелюбные, такие очаровашки. Я закружился в танце с одной девушкой, потом с другой. Стало очень жарко. Два стакана минералки немного остудили, но жажда становилась сильней с каждой минутой. Я стянул свитер, остался в одной лишь «алкоголичке». Девчонки окружили меня, словно белочки в парке, которым на ладони протянули уже освобождённые от скорлупы орешки. Мы болтали, смеялись. Данил не казался таким уж и козлом, как раньше, о чём я ему сообщил. И тут я заметил в толпе светлую макушку. Это же Ян!
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |