James Swallow DEUS ENCARMINE Blood Angels Omnibus 8 страница

СЕЙЧАС великий зал был темен, каждый биолюмин и жаровня, которые полыхали во время церемонии воспоминаний, теперь были погашены. Единственным освещением были нечастые свечи, утыканные тут и там внутри сваренных железных рамок религиозных вспомогательных святилищ. Проходя мимо них, Рафен наслаждался запахом горячего воска, острый запах масла Колла вызывал чувственные воспоминания о долинах Ваал Примус.
Пока он приближался к началу зала, эти мысли ушли, его ботинки стучали по каменному полу. Круг молчащих Десантников пропустил его внутрь и там, на полу перед алтарем на коленях стоял его брат. Аркио произнес несколько последних слов молитвы Алому Граалю и поднял взор. Рафена поразила внезапная отстраненность в глазах Аркио.
- Брат, - сказал тот. - Ты все еще обеспокоен.
Рафен встал рядом с ним на колени и сотворил знак аквилы.
- Очень многими вещами.
- И я одна из них? - Когда Рафен замешкался, Аркио продолжил. - Не волнуйся, родичь. Я не боюсь и ты не должен.
- Я.... Видел что-то, свет, когда ты коснулся святого копья...
Аркио кивнул и поднял взгляд к стеклянному портрету Сангвиния.
- Это было его благословением, Рафен. Для меня... Для всех нас. Ты помнишь уроки, когда Корис рассказывал нам о божественном оружии Императора? Разве мы когда-либо могли мечтать, что наступит такой день, когда мы увидим его?
Рафен медленно кивнул. О легендарном вооружении времен расцвета Империума говорили с приглушенным почтением. Оружие типа Копья Телесто и его кузенов: Инеистый клинок Мьольнир и Копье Душ, великий Обагренный Клинок и Черный Меч Храмовников, все они были выкованы в огнях праведного гнева Императора. Каждый из этих клинков вознес бы человека к славе, если бы он смог управится с ним.
Старший брат Аркио пытался подобрать правильные слова, но каждое предложение, которое приходило ему на ум, было неуклюжим. Эмоции и мысли бились внутри Рафена. Куда подевался радостный, бесстрашный молодой новичок Десантник, которого он помнил со времен их тренировок на Ваале? Как его родной брат превратился в молчаливого и замкнутого человека, погребенного под весом догм?
- Это чудо, - сказал он, тщательно подбирая слова, - оно изменило тебя…
С лица Аркио исчезла улыбка.
- Разве возможно другое, Рафен? Я почувствовал его прикосновение, брат, я чувствовал руку примарха у себя на лбу и посмертный дар его наследства.
Он отвернулся.
- Я изменился, в этом нет сомнений. Мальчик, который присоединился к тебе у Места Падения Ангела, теперь исчез.
Рафен внезапно почувствовал себя одиноким.
- И все же, я помню то время, как будто бы это было вчера.

В ТОТ день, когда они прибыли, кроваво-красное солнце было в зените, освещая каменный пол амфитеатра у Места Падения Ангела. Красный гигант карал обжигающим жаром всю арену, сваливая с ног толпу собранных там кандидатов. Как и все прошлые испытания, с которыми они столкнулись, это было еще одним тестом, чтоб отсеять слабых сердцем и нечистых душой. Они были жесткими и жилистыми, с мышцами, отточенными жестоким образом жизни, который миры Ваала навязали своим жителям. Никто из них не был старше четырнадцати лет, но назвать их незрелыми было бы смертельной ошибкой. Там не было детей.
Вне стен этого естественного стадиона, они несли вымпелы и цвета своего племени - и некоторые готовы были из-за этого вцепиться друг другу в глотки - но здесь, внутри этих стен поля испытаний они больше не были сынами своего рода по Крови: они были послушниками, требующие своего шанса подняться почти до божественных Адептус Астартес. С каменного гребня вокруг, за ними наблюдали фигуры в капюшонах с пращами и длинными ножами. Эти люди не были избранными, это были воины, которые поклялись, пока не придет смерть, охранять это место. Они смотрели в небеса и ждали; вскоре должны были прибыть сыновья Сангвиния.
За несколько недель до вызова, Рафен и Аркио вместе еще с тремя юношами покинули земли клана Ломанного Плоскогорья. Они были самыми лучшими из племени, каждый из них был смертоносным бойцом, укрепленным прожитыми годами в самом враждебном регионе планеты. Они были идеальными кандидатами к возвышению, так говорили главы клана. Рафен думал иначе. Он был вспыльчивым юнцом, недисциплинированным и диким, совершенно не похожим на того человека, которым он однажды станет. Некоторые из племени говорили, что его послали на испытание не потому что он был способен победить, но в надежде что он умрет. Ходил слух, что таким образом избавлялись от него и его безрассудства.
Рафен намеревался доказать им, что они ошибались, даже если его долгом чести было защищать своего младшего брата Аркио. Со своей стороны, сердце Аркио было сильным и открытым. Он всегда хотел увидеть чудеса вселенной, получить новый опыт, но он был бесхитростным и доверчивым, слишком наивным для жестокого будущего, которые ожидало их как Космодесантников. По пути остальные трое умерли: один превратился в сухую шелуху, погибнув от жажды, другой разбился в скалах, когда его ангельские крылья - примитивный планер, использующий ветра каньона - разорвало песчаной бурей. Рафен был вынужден сломать шею последнему, когда тот стал жертвой неизлечимого яда панцирной змеи.
И затем начались испытания. Опустились небесные колесницы; машины, как они позже узнают "Громовые ястребы", приземлились в вопящем порыве пламени. Оттуда появились мужчины в блестящих красных наручах и наголенниках и со шлемами, украшенными самым святым символом чистого. Кровавые Ангелы ходили среди них подобно воплощению какого-то фантастического сна, выбраковывая кандидатов, которые несли скверну мутации или, отклоняя тех, кто не достаточно подходил. Один Десантник приблизился к Рафену и Аркио, его шлем был зажат под рукой.
- Вы, щенки, смете безрассудно думать, что сможете служить моему любимому Ордену?
Его седое и суровое лицо было сталью. Аркио был должным образом почтителен в своем ответе, но не Рафен.
- Проверь меня, и мы увидим, у кого есть храбрость, старик.
Десантник сделал то, что никак от него не ожидал Рафен: он улыбнулся.
- В самом деле, проверим. Я Корис, брат-сержант Кровавых Ангелов Пятой Роты. Порази меня, если сможешь, парень.
Они заставили их драться на копьях и палках, ножах и коротких мечах, посохах и орудиях, сделанных из цепей с утяжелителями. Корис погнал их в лабиринт, где стены были утыканы ножами и электрическими дугами; он заставил их бежать с тяжелыми рюкзаками и оружием, пока другие Кровавые Ангелы обстреливали их. Они тренировались и дрались, и многие из них погибли. Рафен мимоходом видел Аркио, когда они шли на бой или возвращались с гладиаторских боев; они обменивались кивками или махали заляпанными кровью руками. Каждый раз их оставалось меньше и меньше, и когда турнир растянулся на дни, число кандидатов уменьшилось еще сильнее. Из выживших будут отобраны пятьдесят, которые полетят на небесной колеснице в Ваал, родительский мир луны Секундус, который висел в ночи подобно мрачному оку. Рафен превзошел даже свои собственные высокомерные стандарты, выбивая каждого претендента до тех пор, пока не очутился перед Корисом еще раз. Сержант ветеран был судьей турнира и отобранные им присоединяться к Космодесантникам.
При Корисе и его аудитории, Рафен крепко избил своего противника - Тофа, щенка из народа мусорных охотников великой суши - не понимая, что сержант расценивает его дерзость как семена того, что его уничтожит.
- Ты веришь, что сможешь сразиться со всеми своими врагами в одиночку? - Спросил его Корис. Рафен усмехнулся. Нелепый вопрос.
- Конечно.
- Ни один Кровавый Ангел не дерется в одиночку, - ответил сержант. - Все Кровавые Ангелы дерутся как один, как братство во имя Императора. Если ты не можешь этого понять, тогда ты уже проиграл.
Возможно, Корис верил, что Рафена можно научить, что он сможет разрушить его самодовольное поведение. В любом случае он позволил мальчику остаться на испытаниях и в следующем тесте он столкнулся с юнцом по имени Сахиил.
- Ты готов встретить поражение? - Спросил его Корис.
- Я никогда не буду готов к поражению! - Горячо парировал он. Сахиил был полной противоположностью Рафена: он слишком много говорил, он казался мягким, почти привлекательным по сравнению с суровым внешним видом других кандидатов. Но он был спокойным и умелым в бойцовской яме. Сахиил срубил Рафена и за это насмехался над ним.
- Готов к этому, а? - Глумился он. - Рафен Готовый, готов проиграть?
Аркио как только мог, помог ему залатать раны и в промежутки между схватками умолял своего старшего брата обуздать свою сущность.
- Рафен, ты и я сможем пережить турнир, только если будем горой друг за друга. Наше кровное родство отражает суть Кровавых Ангелов. Вместе, мы непобедимы.
Рафен отмахнулся от него.
- Ты слишком доверчив, мальчик. Мужчины дерутся в одиночку; они умирают в одиночку. Только так.
Аркио больше ничего не сказал. Рафена поглотила свирепая решимость стать послушником Кровавых Ангелов. Это родилось из поглощающего желания доказать свою значимость Аксану, их отцу и боевому вождю клана Ломанного плоскогорья. Если Аркио вернется с поражением, это будет ожидаемо и приемлемо, потому что он второй сын, но если его старший брат опозорится, это будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. В следующий день они бежали по меняющемуся лабиринту, неся электрическую эстафетную палочку к финишу и Рафен - высокомерный, целеустремленный Рафен - пробежал в одиночку, оставив позади свою команду, для того чтоб Сахиил занял второе место. Он горел от своего неистового неповиновения.
- Любого! - Рычал он. - Я могу победить любого!
- Можешь? - Корис вышел вперед и начал снимать с себя броню, пока не разделся догола. - Пришло время дать наглядный урок твоим притязаниям, парень.
Он бросил Рафену болт пистолет.
- Меня не защищает броня, ничто не увеличивает мою силу. Попади в меня из пистолета, один раз и я объявлю тебя победителем состязания... Но если я дотронусь до тебя, ты проиграл.
Игнорируя просьбы Аркио, Рафен поднял пистолет и выстрелил, жужжащие пули прорезали воздух и понеслись в Кровавого Ангела. Но Кориса уже не было на месте, он двигался как ястреб, неуловимо быстро. Рафен едва успел почувствовать отдачу от первых выстрелов, когда сержант пнул его по ногам снизу и уложил лицом в грязь.
- Чтоб стать Кровавым Ангелом, мужчина должен иметь гордость великого Сангвиния, но так же и его смирение. - Сказал ему Корис. - Ты погряз в первом и не проявил последнего. Ты можешь быть свободен.
Сержант оставил его в песке и на коленях, он наблюдал, как старый ветеран одобряет Сахиила и Аркио в послушники Ордена. Неспособный встретиться взглядом с окружающими, Рафен призвал все свои оставшиеся силы и покинул Место Падения Ангела. Разбитый и подавленный, он бесцельно брел по пустыне, попав в колоссальную песчаную бурю. Там, под бритвенно-острыми ветрами он ожидал своей смерти, слишком поздно осознав, чего ему стоила его дерзость.
Он хотел быть нужным и благодаря этому суровому уроку Рафен понял, что растратил впустую свой шанс добиться славы. Он нашел немного горького утешения в том, что Аркио сможет дальше пойти с Астартес. Но для него жизнь была окончена. В центре неистовой бури, Рафен потерялся на территории огненных скорпионов, самых опасных хищников Ваала. Вскоре его стал преследовать самец-воин, с его зазубренного хвоста в предвкушении капал кислотный, огненный яд. Ростом с взрослого человека, зверь шел за мальчиком, в ярости от вторжения в свои владения. Рафен был настолько поглощен отчаяньем, что почти желал, чтоб зверь оборвал его жизнь, но затем в грозовых тучах он увидел образ чего-то невозможно яркого и могущественного. Возможно, это была всего лишь уловка разума, какая-то галлюцинация, вызванная печалью и усталостью, но в тот момент Рафен видел смотрящее на него лицо Сангвиния. Чистейший осуждал мальчика и Рафен осознал, что это и было настоящим тестом его характера: если он умрет здесь, одинокий и потерянный в глуши, то он действительно предаст все принципы племени Крови и Адептус Астартес по которым они жили.
В наполненного откровением парня вернулась решимость и со свирепостью, которую он показал на арене, Рафен пробил каменным ножом панцирь насекомого и убил его, точно так же, как сделал это их ангельский правитель в легендах о его детстве.
И только тогда Рафен догадался, что огни, которые он видел в небе, были от падающего на землю "Громового ястреба". Поврежденный разрушительным взрывом молнии как будто с орбиты, один из кораблей Кровавых Ангелов разбился в паре километров от него, в самом центре охотничьих угодий скорпионов. Рафен поспешил на помощь выжившим и обнаружил среди горстки кандидатов Аркио, Тофа и Сахиила. Старый воин Корис лежал окровавленный и без сознания, остальные Кровавые Ангелы на борту были мертвы. Сахиил вышел вперед, приняв командование, и потребовал, чтоб Рафен ушел; проигравшим нет места среди настоящих сыновей Сангвиния.
От такого оскорбления, кровь Рафена обычно закипала, но урок сержанта запал ему в душу и он остался непреклонен. Он охотился в этих землях с тех пор, как смог держать в руках копье и знал повадки огненных скорпионов. Из-за такого открытого вторжения в их территорию, звери взбесятся от феромонового запаха и атакуют в огромных количествах. Устояв перед желанием воевать в одиночку, Рафен сплотил кандидатов в команду, которая сдерживала воинов-скорпионов, пока среди роя не показалась гигантская королева насекомых. Юнцы дрались как львы, и даже когда храбрый Тоф погиб в клешнях королевы, Рафен убил ее и тем самым привел свору скорпионов в смятение. Когда буря успокоилась, и прибыл спасательный корабль, они нашли все еще живого Кориса и десяток юнцов посреди океана мертвых зверей.
Когда ветеран вышел из своего исцеляющего сна, Аркио поведал историю о руководящей роли Рафена и просил за него, вплоть до отказа от своего собственного возвышения, если победа его брата не будет признана. Со своей стороны Рафен предлагал ему принять его уход и желал Аркио доброго пути, веря, что он никогда не увидит снова своего родного брата. Но Корис рассудил иначе.
- Завеса спала с твоих глаз, мальчик, - сказал старый воин, - ты наконец-то понял то, что так долго ускользало от тебя.
- Да. - Признал Рафен. - Тот, кто дерется в одиночку, умирает одиноким, но те, кто дерутся как братья, будут жить вечно.
Ветеран опять улыбнулся.
- Ты искупил, Рафен из Ломанного плоскогорья и со смертью кандидата Тофа я нуждаюсь в храбром человека, готовом занять его место.
Он протянул руку юнцу.
- Последуешь ли ты за мной Рафен? Пойдешь ли ты путем примарха и вступишь ли в братство Кровавых Ангелов?
С его губ сорвались слова.
- Да. В этот день я клянусь стать Кровавым Ангелом, достойным самого Лорда Сангвиния.

И ТАК в первый раз, сыны Аксана покинули свою родную колыбель и пересекли пропасть космоса между Ваал Секундус и родительским миром. Они думали что познали лишения, затем Рафену и Аркио доказали, что они ошибались, когда они пересекали бесплодные пустоши огромного мира-пустыни. Там они видели крошащиеся останки некогда великолепных городов. Там, среди прорезавших небо бритвенно-острых горных пиков, стояла крепость-монастырь Кровавых Ангелов. Никто из кандидатов никогда не видел в жизни такого огромного строения, не говоря уже об изваянии Сангвиния, вырезанного из обнаженной скалы горы Сераф. Это их в равной степени пугало и волновало.
Корис провел их в кельи монастыря, по дороге они шли среди братьев Кровавых Ангелов, широко открытыми глазами отмечая их неземное благородство и красоту воинов. Как их примарх, полноценный Кровавый Ангел нес в себе генетическую печать Сангвиния и тень его возвеличенного облика проявлялась во всех аспектах. По сравнению с ними, плохо питающиеся и потрепанные юнцы с лун Ваала были слабыми бродягами.
Сангвинарные жрецы в своей белой с темно-красным броне вышли к кандидатам и отвели пятьдесят новичков в великую часовню, где их заперли на три дня и три ночи. Они отстояли бдение без сна, еды и воды. В одиночку Рафен не прошел бы тест, и пока ползли часы, он видел, как некоторые валились от истощения. Их уносили жрецы и об их дальнейших судьбах ничего не говорили, но рядом с Аркио, рядом друг с другом, братья становились сильнее. Когда, на четвертый день, наконец, рассвело, они все еще стояли, чтоб встретить несущих Алый Грааль, когда те раскололи святую печать на дверях часовни.
Горстка оставшихся испила из священной чаши, и утомленный разум Рафена ожил, когда жидкость коснулась его губ. Густая, с медным привкусом, жидкость в чаше бралась из вен самых старших Сангвинарных жрецов - и в их телах текла малая толика той самой крови, самого лорда-ангела. По телу Рафена побежали энергии и мысли, чужеродные и свои, прикосновение к жидкости раскрыло его голую душу для изучения братством Ордена. Рафен принял это и порвал последнюю связь со своей старой жизнью. Теперь молодой воин из клана Ломанного плоскогорья исчез и его место занял мужчина, чье будущее простиралось вдаль золотой дорогой славы и приключений. Темнота, тепло и спокойствие окутало кандидатов, и их накрыл сон перемен.

РАФЕН абсолютно ясно помнил момент, когда открыли саркофаг и его измененные, улучшенные глаза увидели в первый раз свет. Возможно, подобным образом вел себя и Аркио. Его брат стоял в немом шоке из-за произошедших в нем перемен и изучал пальцы на своей руке, как будто они принадлежали кому-то другому. Рафен видел перед собой лицо Десантника - он был уже не просто человеком - и он знал, что это его родной брат, несмотря на то, что новый Аркио стал в два раза выше, широким от мускулов и его лицо, которое по очереди отражало его собственное, его отца и Сангвиния.
Взгляды двух братьев обратились к сервиторам крови, которые удаляли зонды и трубочки из их тел. Они как один засмеялись от облегчения, пораженные и удивленные уготованной им судьбой.
Рафен не был уверен, сколько прошло времени. Позднее он узнал, что их забрали из часовни после бдения и заперли в зале саркофагов под песнопения "Символа Жизни". И там, они спали год, пока по их системам струился мощный коктейль питательных веществ, модифицирующих настоек и крови из Алого Грааля. За эти месяца, сервиторы имплантировали им освященное геносемя Ордена и наблюдали, как оно преображает их.
Пока Рафен, Аркио и другие кандидаты видели кроваво-теплые сны, разожженные генетической памятью примарха, их тела приняли могущественные новые органы, которые и делали их Космодесантниками - второе сердце, каталептический узел, чтоб не нуждаться во сне, мультилегкие, оккулобы, омофагию, оссмодулу и другие. Они вышли на свет как живые воплощения богов, которым они когда-то поклонялись, но это был только первый шаг из многих. Ни один человек не смог бы выстоять в их тренировках, невозможные тяготы и экстремальные физические нагрузки, к которым принуждали инструктора. Все это время с ними был Корис, выталкивая каждого за собственные пределы, чтоб добиться большего, лучше понимать, лучше драться. Во время каждого испытания Аркио и Рафен поддерживали друг друга, родственники по крови и боевые братья, получали силу из их нерушимой связи. И, несмотря на все эти изменения, их сердца оставались прежними. Непоколебимая сила духа и неустанная храбрость Рафена возросла десятикратно, в то время как Аркио хранил свою храбрость и неутомимую тягу к путешествиям.
Так было до сих пор.

ВОСПОМИНАНИЯ Рафена ушли так же быстро, как и пришли и он возвратился в настоящее. Под тусклым светом свечей великого зала, пристальный взгляд его брата был твердым и невозмутимым. Он мог прочитать это в глаза Аркио так же четко, как будто это было высечено подобно священному писанию на каменных стенах. Некогда скромный солдат исчез, превратившись в мужчину перед ним, так же как жилистый мальчик клана из молодости трансформировался внутри зала саркофагов.
С усилием Рафен заставил вопрос слететь с губ.
- Я не верю, что ты... что ты уподобляешь себя нашему примарху? Ни один человек даже не смеет сравнивать себя с ним...
Пока он говорил, его губы дрожали.
Аркио улыбнулся и сделал жест, который заставил сердце Рафена замереть в груди.
- Но я не человек, брат. Я Кровавый Ангел.
Он не мог произнести ни слова. Затем в поле зрения появились очертания угольно-черной брони, украшенной костяными, белыми черепами и колеблющимися печатями чистоты.
- Брат Аркио, - сказал Капеллан, - не сопроводите меня? Появились... вопросы.
Десантник кивнул и поднялся на ноги.
- Не бойся, Рафен, - прошептал он, - верь в меня.
Рафен не ответил. Он был заперт в кругу страхов того, что значили слова его брата. Он потерян. Эта мысль шокировала его. Мой брат потерян для меня и пойман между кровным родством моей семьи и долгом перед орденом...

Глава девятая.

Минное поле Шенлонга было зоной смерти. Пока "Беллус" продвигался по наиболее удаленной амплитуде от пояса боеголовок, Брат-Капитан Идеон регистрировал очертания обломков металлических корпусов и раздробленные скалы. Как объяснил ему Технодесантник, мины были сложным и мудреным устройством; они обладали логическим разумом, способным различить разницу между инертными формами, такими как астероиды и активными сооружениями, как боевой корабль с командой. Разбросанными останками вокруг боевой баржи, были капитаны, которые не обладали подобной информацией и которые слепо рванули в эту зону, доверяя свои судьбы шансу проскочить блокаду мира-кузницы. Он заметил куски орчьей "булыги" и другие останки, которые могли принадлежать грабителям или возможно Имперскому судну, пойманному Несущими Слово, когда они забирали планету себе. Шенлонг превратился во вражескую территорию, огромная ловушка для неосторожных.
"Беллус" теперь был исключительно под его личной ответственностью, и он протянулся в системы корабля. Его разум охватил дух машины боевого корабля, как надежный боевой товарищ.
Изначальный дух "Беллуса" хорошо знал Идеона и поприветствовал его, позволяя Кровавому Ангелу передвинуть свое сознание из плоти, подсоединенной к престолу на мостике, внутрь к командным каналам баржи. Душа Идеона послала нервные импульсы, которые в нормальном состоянии мягко согнули бы пальцы рук; вместо этого переключились эфирные рули и в готовности зажглись ретророкеты. С огромной дистанции он услышал свой собственный синтетический голос, раздающий приказы через горловой вокскодер.
- Установить специальный тревожный статус номер один по всему кораблю. Погасить все внешние огни. Запечатать все люки. Обесточить все системы нулевой критичности.
- Подтверждаю, - Идеон узнал голос сбоку, когда Десантник прочитал статус корабля с пикт-планшета, сержант-ветеран Солус.
- Бесшумный ход.
Раздражение сквозило в словах Солуса и Идеон почувствовал прилив симпатии. Как каждый Кровавый Ангел на борту, Идеон всем сердцем стремился к бою и тайное, медленное приближение вынуждало их впасть в раздражение. В каждом укоренилось желание драться - вести боевые действия не на расстоянии, а в в гуще непосредственного столкновения. Кровавые Ангелы жили ароматом вскрытых вен врага, криками умирающего противника и ярким порывом силы, которая приходила когда они наблюдали за их гибелью, чувствуя их предсмертный выдох. Идеон знал, что некоторые из братства жалеют его. Они видели искалеченную старую боевую лошадь, запертую в командном кресле, которая никогда снова не встанет или не разорвет врага голыми руками. Но здесь, в священном симбиозе с "Беллусом" Идеон все еще чувствовал безумную, легкомысленную ярость жажды крови - только теперь его руками были энергетические лансы и его клыками были термоядерные торпеды в пусковых шахтах, полные страстного желания. Когда "Беллус" убивал вражеское судно, Идеон чувствовал это как, будто он сам вскрывал корпуса и высасывал жизнь противника в космос.
Почувствовав себя в его мыслях, дух машины боевой баржи мягко зарычал на краю разума капитана. Он тоже был слишком нетерпелив из-за такого медленного продвижения. Идеон успокоил его так же, как успокаивал собственный гнев: он выдавил из себя эту потребность. Сотнями глаз сервиторов "Беллуса" он наблюдал за проплывающим мимо разбитым фюзеляжем фрегата, лишенного жизни по милости какого-то неблагоразумного офицера, который позволил рвению возобладать над интеллектом. Такая же судьба может постичь "Беллус" если Идеон даже на мгновение потеряет контроль.
Мины никогда не оставались на месте. Как один, огромное скопление сфер день и ночь вращалось вокруг Шенлонга, постепенно сдвигаясь, чтоб остаться равноудаленными друг от друга. Искусно сделанный когнитивный механизм на планете ниже постоянно отслеживал мины, как и говорил Штель, и случайным образом создавал каналы внутри поля, чтоб позволить кораблям безопасно попасть с орбиты на поверхность, забрать вклад Шенлонга в войны Империума. Но грузовые лихтеры, которые несли тонны крак-ракет, термоядерных зарядов и гигантские боеголовки класса "Атлас" или "Протеус" были или спущены на землю или уничтожены и могущественные машины мануфакторий теперь были остановлены. Возможно, Предатели намеревались обчистить Шенлонг и забрать все бомбы и патроны, или, возможно, желали запустить мир-кузницу для себя; это не заботило Идеона. На данный момент его разум был поглощен исключительной задачей, вывести "Беллус" на оперативную дистанцию от поверхности. То, что этот мир когда-то был сияющей драгоценностью в индустриальной короне Империума не беспокоило; Шенлонг теперь принадлежал Несущим Слово и они запятнали его своим оскверняющим присутствием.
Он смутно осознал, что кто-то вошел в командное святилище и "Беллус" покорно показал ему картинку верхнего яруса. Он увидел там свое собственное тело, покоящееся на престоле как бы в легкой дремоте, Солус стоял справа. В поле зрения появился инквизитор Штель в компании своего лексмеханика и извечной троицы сервочерепов.
- Плохие новости, брат-капитан, - начал Штель, его лицо было мрачным, - мы потеряли астропата Хорина. Он отошел от света Императора и вынудил убить его.
- Хорин? - Проскрежетал Солус. - Он служил на этом корабле три столетия!
- Как это произошло? - Спросил Идеон. Его лицо оставалось неподвижным, но внутренне он нахмурился. Это не было вопросом, на который он хотел обратить внимание, пока мягко направлял рулевых сервиторов по курсу вперед. Он вернул толику своего внимания на мостик от управления кораблем.
Штель описал, как Хорин фальсифицировал сигнал с Ваала в качестве оправдания, чтоб получить доступ к инквизитору. Он рассказал о внезапной атаке и о смерти астропата от рук Десантников.
- Я взял на себя смелость осмотреть тело, - закончил он, - и нашел это.
Штель показал стеклянный цилиндр, внутри которого плавали жирные личинки, гнездящиеся внутри пораженного черного органа.
- В его сердце видоизмененная куколка какого-то отвратительного демона. Я полагаю, что она формировалась внутри него на протяжении долгого времени.
Он держал сосуд близко к лицу. По правде говоря, испорченная плоть внутри никогда не принадлежала Хорину, она была собрана из тела мертвого Десантника Хаоса Норо. Это маленькое театральное представление позволило Штелю подтвердить убийство астропата.
- Надо было сразу уничтожить этот зараженный объект. - Голос Идеона щелкал статикой. - Выкиньте это в космос, я не желаю иметь на борту "Беллуса" такую скверну.
- Как пожелаете, брат-капитан, - согласился Штель, - я намеревался так поступить.
Едва с губ инквизитора сорвались эти слова, как один из сервиторов прогудел предупреждение.
- Опасность столкновения. Приближение к левому борту, верхняя палуба.
Идеон подавил желание проклясть свою удачу и резко повернул рулем. "Беллус" показал ему объект, одинокую мину, бесшумно дрейфующую к носу боевой баржи. Прихода инквизитора было достаточно, чтоб отвлечь его внимание в критическую секунду.
Теперь боевой корабль был в зоне досягаемости мины.
- В сторону! - Закричал Солус, предвосхищая следующую команду капитана, и Штель подчинился. Хотя инквизитор имел влияние во время миссии "Беллуса", Идеон все же был командующим офицером корабля и в таких вопросах, имел решающий голос. Такой огромной, какой она была, и даже с полным задним ходом, боевой барже потребуются долгие минуты свести на нет движение вперед и остановиться - и такое действие будет подобно маяку для сенсорной сети других мин. Его строго лицо не изменилось, Идеон приказал рулевым сервиторам изменить курс и повернуть "Беллус" к приближающейся мине. Дух машины корабля ругался и брюзжал, сетовал на Идеона за такие самоубийственные действия. Сейчас мина была в секундах от столкновения с корпусом, и ничто не могло остановить ее. Капитан видел, как вцепившись в поручень, побелели суставы Солуса. Бездумные сервиторы подчинялись и "Беллус" подставил свой молотоподобный нос бомбе. Был момент, когда, казалось, Штель был готов что-то сказать; затем Идеон почувствовал глухой удар по внешнему корпусу корабля.
- Столкновение, - безучастно рапортовал сервитор.
- Взрыва не будет.
- Откуда вы узнали? - Спросил Штель, на его губах играла улыбочка.
Тело Идеона не двинулось, но суррогат голоса из вокскодера разоблачал его облегчение.
- Я служил на борту ударного крейсера Фиделис на Армагеддоне. Среди прочего, он был миноукладчиком, и в моих обязанностях было изучить ограничения такого оружия. Он активировал голосферу, изображающую схему мины.
- Как я понял, боеголовки образца Шенлонга имеют механизмы запала с замедлением. Я сблизился, чтоб убедиться, что у мины не будет времени взвестись до удара с кораблем, так что она не взорвалась.
Послышался звук, похожий на вздох.
- Хотя такая тактика не сработает дважды. Нам повезло... Я рассчитал шанс на успех как один к десяти.
- Сангвиний защищает, - сказал Штель.
Сержант Солус изучил новый данные, пробегающие по его пикт-планшету тонкими строчками высокого готика.
- Брат-капитан, мина... не разрушилась когда ударилась. Устройство застряло во внешнем корпусе.
- Отправьте техноадепта, чтоб установить состояние мины. - Ответил Идеон. - Хорин и это существо... На сегодня достаточно не приятных сюрпризов. Я не вынесу еще одного.
Солус кивнул.
- Я пошлю брата Люцио.
- Ему понадобится помощь, - вклинился инквизитор, - может Брат Рафен составит ему компанию?
Солус посмотрел на Идеона и голос капитана прошипел через спикер на глотке.
- Так и приказываю.

Дата добавления: 2015-08-29