– Я ее понимаю, – хитро прищурился он. – Мы тоже тогда подумали, что вы погибли. Мы просто забыли, какой вы упрямый и живучий паршивец.
– Сожалею, что разочаровал вас.
– Эй, парень, – ободряюще ухмыльнулся Фальконе, – хочешь получить добрый совет? Человек в инвалидной коляске ни в коем случае не должен опускаться до жалости к себе. Это погубит его.
Ник протянул руку за бутылкой и налил себе полстакана вика.
Фальконе подвинул стул и уселся напротив.
– Если откровенно, Ник, – начал он, – то мы все очень рады, что ты выкарабкался. Однако сейчас ты выглядишь не самым лучшим образом. Такое впечатление, что ты опять умер.
– Кто так говорит? – вяло поинтересовался Ник. – Ты, твои друзья, Ханрахан?
– Нет, только я, – улыбнулся Фальконе. – Никто не знает, что я здесь. Что же касается Ханрахана, то он вернулся в свою Ирландию и не подает никаких признаков жизни. Конечно, рано или поздно он еще даст о себе знать, но пока предпочитает не высовываться. Такие люди, как он, очень нужны Ватикану. К тому же, если хочешь знать, он никогда не был моим другом. Не был и никогда не будет.
Ник задумчиво посмотрел на стройные ряды деревьев в саду. У Фальконе создалось впечатление, что он его не слушает.
– Я слышал по радио, что тебя вызывали на дисциплинарную комиссию и влепили выговор, – тихо сказал Ник, поворачиваясь к собеседнику. – Ты легко отделался, надо сказать. И все вы легко отделались, кроме Джино Фоссе.
– Да, можно и так считать, – согласился с ним Фальконе.
– А как еще можно относиться к этому делу? – возмутился Ник.
Фальконе равнодушно пожал плечами. Он устал от этого разговора и хотел поскорее закончить его.
– Зачем ты приехал? – спросил Ник.
– Не хочу больше жертв. На моей совести и так много человеческих жизней. Ник... – Фальконе замолчал и посмотрел на стакан, как будто в нем мог найти нужные слова. – Я очень сожалею о смерти твоего отца. Я никогда не видел его, но те люди, которые его хорошо знали, говорят, что это был добрый и честный человек. Конечно, ты можешь унаследовать его инвалидную коляску, как унаследовал усадьбу, и даже его личностные качества, но я не думаю, что это лучший выход из положения. Не засиживайся в этом кресле, тебя ждут большие дела.
Ник ничего не ответил и одним глотком выпил оставшееся в стакане вино.
Фальконе пододвинул к нему стул и наклонился вперед.
– Ник, я разговаривал с врачами. Они в один голос утверждают, что это временная неподвижность. Месяца через три, а может, и меньше, ты выздоровеешь, если, конечно, захочешь этого. Тебе нужно собраться с силами и пройти курс интенсивной физиотерапии.
– Убирайся вон! – выпалил Ник.
В этот момент к ним подошла та женщина, которую Фальконе встретил у ворот. Она принесла бутылку минеральной воды и два чистых стакана, затем убрала со стола пустую бутылку из-под вина. Ник отвернулся в сторону, чтобы не смотреть ей в глаза.
– Послушай его, Ник, – сказала она. – Пожалуйста.
– Би, ты не знаешь этого человека, – возразил Ник.
Она бросила на Фальконе холодный взгляд:
– Знаю. Из газет. И тем не менее считаю, что ты должен прислушаться к его совету.
Ник недовольно поморщился и выпил глоток минеральной воды, а Фальконе тем временем неотрывно смотрел на женщину. Затем он благодарно кивнул, и она снова ушла в дом.
– Вот, – сказал Фальконе и, вынув из кармана полицейское удостоверение, которое Ник когда-то швырнул ему, положил на стол. – Я выхожу на работу в понедельник. В участке уже стоит стол с твоим именем. У меня есть для тебя интересная работа.
– Работа? – невольно вырвалось у Ника.
– Да, работа! – громко подтвердил Фальконе. – Хватит бездельничать! Ник, давай посмотрим правде в глаза. Чем еще ты можешь сейчас заниматься? Пьянствовать сутками напролет и звать служанку, чтобы она отвезла тебя пописать?
– Я же инвалид, черт возьми! – проорал в ответ Ник.
– Ну так учись ходить! – в тон ему посоветовал Фальконе. – Господи Иисусе... – Он встал со стула и посмотрел на Ника. – Послушай меня внимательно. Я больше не буду делать тебе подобных предложений. Ты мне нужен, Ник, ты толковый полицейский, мы не можем разбрасываться такими людьми. И еще одно. – Фальконе грустно посмотрел куда-то вдаль. – Ты всегда будешь напоминать мне о том, что произошло, о том, как меня надули в этом деле. В следующий раз, может быть, я десять раз подумаю, прежде чем что-то предпринять.
Ник посмотрел на него с нескрываемым любопытством, и Фальконе понял, что попал в точку.
– Но только не думай, пожалуйста, что я зову тебя из жалости. Я буду относиться к тебе так же строго, как и прежде. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не расстанешься с этим чертовым инвалидным креслом.
– Иди к черту, – безо всякой злости сказал Ник.
Фальконе понимающе улыбнулся. Он знал эту интонацию и понял, что Ник принял его предложение.
– Спасибо, дружище. Кстати, я заходил к начальству несколько недель назад. Мне сказали, что я пришел слишком рано и могу еще отдохнуть.
Ник пристально посмотрел на него и подумал, что в глазах инспектора появилось что-то новое, какое-то сомнение в своей правоте. Глаза были пустыми. Либо бывший шеф действительно страдает от одиночества, либо прекрасно играет свою роль.
– В понедельник я жду тебя, – напомнил Фальконе. – И уясни себе: я не прошу меня любить. Мне просто нужен такой сотрудник, как ты. И постарайся не пить в эти выходные, а то придешь опухшим и неспособным к работе. Вообще надо завязывать с этим делом. А если у тебя есть какие-то вопросы, – Фальконе кивнул на урну с прахом отца, – задавай их ему, а не мне.
Не говоря больше ни слова, Фальконе повернулся и быстро зашагал к своей машине. Ник долго смотрел на его высокую стройную фигуру, облаченную в дорогой черный костюм. Походка у инспектора осталась прежней, твердой, однако в осанке появилось нечто порождающее сомнение в его превосходстве над другими.
С севера подул прохладный ветерок и сорвал желтые листочки со старого дерева у ворот. Они закружились над головой Фальконе. Ник перевел взгляд на сверкающий купол древней церкви, уютно примостившейся у столь же древней Аппиевой дороги. "Камо грядеши, Господи?" – вспомнил он старую, как мир, фразу. Не потому ли Марко решил перестроить ветхий фермерский дом, чтобы превратить его в надежное жилище для всего рода Коста?
Ник в тонком пиджаке поежился от холода. Вино уже не согревало душу. Он огляделся вокруг в поисках Би. Она переселилась в дом незадолго до смерти отца, заботилась о них, а теперь все свое внимание уделяла только ему. Он принял ее как родную и сейчас не представлял, что бы делал без ее помощи и поддержки. Другого выхода у него просто не было.
– Би! – громко позвал он. – Би!
Может быть, в этот момент она наблюдала за ним из окна и размышляла над словами Фальконе. А может быть, думала над тем, почему она, женщина без малого пятидесяти лет, должна ухаживать за молодым мужчиной, прикованным к инвалидной коляске, который отказывается от прекрасной возможности реабилитировать себя, восстановить свое здоровье и начать новую жизнь. Она не любила Фальконе и тем не менее считала, что он прав, предлагая Нику вернуться к привычной деятельности.
– Би! – крикнул Ник громче, но так и не получил ответа.
Солнце скрылось за горизонтом, и стало совсем холодно. Если он выпьет еще немного вина, то все закончится так же, как всегда. Он поднимется наверх, в спальню, и будет там терзаться бессмысленными воспоминаниями о прекрасной ночи, проведенной с Сарой Фарнезе. Не пора ли начать новую жизнь?
Правой рукой Ник взял со стола урну с прахом отца, левой прихватил бутылку с вином и медленно покатил к концу веранды. Превозмогая боль в спине и опираясь на полумертвые ноги, он приподнялся с коляски и посмотрел на раскинувшееся перед ним поле. Оно было безукоризненным. Би пригласила людей, которые за небольшую плату помогли ей возродить эту землю. И сейчас поле поражало своей ухоженностью и вселяло веру в нескончаемость жизненных сил природы.
Дрожащими от напряжения пальцами Ник открыл крышку урны, немного подумал, вытянул руку и перевернул урну вверх дном. Серый пепел, подхваченный свежим ветром, закружился над землей тусклым облаком, унося с собой радость воспоминаний, теплоту любви и горечь утрат. Покружившись, серое облако понеслось над полем и вскоре растаяло в сизой дымке, не оставив ни малейшего следа. Все вышло из праха и все превращается в прах, все возникает из ничего и все превращается в ничто. Все уходит, оставляя на земле только память о прошлом.
Ник прильнул к бутылке и сделал несколько больших глотков. Потом он двинулся назад. Подъезжая к столу, он увидел, как налетевший ветер подхватил белый лист с пятью словами, выведенными аккуратным женским почерком, поднял его высоко в воздух, покружил над крышей дома и погнал прочь. Ник долго смотрел вслед письму, сожалея о том, что не может броситься за ним и поймать его. В этот момент он сам ощущал себя листом писчей бумаги, который оказался во власти сильного ветра и не имеет сил на сопротивление природной стихии. Впрочем, нет. Он все-таки был немного сильнее и умнее глупого листа, что вселяло надежду на будущее.
Примечания
Остия – крупный средиземноморский порт вблизи Рима – Здесь и далее примеч. пер.
Фьюме Морто (ит.) – Мертвая река.
See more books in http://www.e-reading.biz
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |