Автор: fluke название:ты ответишь. . Статус: закончено категория/жанр: slash/не определилась между romance и pwp рейтинг: nc-17 персонажи: том/билл

АВТОР: fluke
НАЗВАНИЕ:Ты ответишь..
СТАТУС: закончено
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash/не определилась между Romance и PWP
РЕЙТИНГ: NC-17
ПЕРСОНАЖИ: Том/Билл

– Сволочь!
– Сука!
– Истеричка!
– Мудак!
– Идиот! – уже представляю как в мелодрамах обычно такая перепалка заканчивается страстным поцелуем героев и не менее страстным сексом, наверняка у нас все будет еще круче. Звенит в левом ухе и начинает гореть щека, по коже будто иглы прыгают – Билл мне влепил пощечину и пока я тут перевариваю неожиданную крутизну развязки, он быстро идет к двери и хлопает ею. Не так я себе представлял исход, тем более, что ситуация меня на самом деле завела. Да...Теперь либо старая добрая правая рука, либо холодный душ. Чего-то я в каком-то слишком правильном настроении сегодня, значит – душ. И освежиться бы не мешало действительно. После этих съемок весь потный какой-то. Нет чтоб мы просто стали, нас клацнули и все довольные разошлись – все равно же потом эта ретушь, цифровые обработки – я иногда в журналах своей идеальной коже сам завидую, шрамики от порезов во время бритья исчезают магическим образом, покрасневшие от нескольких часов постоянных вспышек и яркого света всяческих осветительных приборов белки глаз как по волшебству становятся белоснежными, даже не вовремя вылезшая из под повязки прядь отросших волос испаряется с лица. Зачем тогда нас столько мучить – если они и так все могут сделать сами, если им нужны не настоящие мы, а подчищенный вариант? Что-то много думаешь, Том. Подмигиваю себе в зеркале, сбрасываю одежду и лезу под душ. Вода прям ледяная, высоко взвизгиваю и отскакиваю из под душа. Стало как-то стыдно. Но никто же не слышал. Мужественно продвигаюсь назад под душ, вода уже более сносная. Холодные струйки быстро справились с моей проблемой. Вылажу, сразу же набрасываю халат – как приятно с холода оказаться в теплом мягком халате. Захватываю лосьон для тела и выхожу из ванной. А что такого – мне тоже нравится, когда у меня кожа мягкая, и еще мне нравится когда ему нравится, что у меня такая кожа. Стук в дверь. Горничная что-ли? Накидываю халат заново. Или может снять? Хочу похвастаться телом! Я его люблю и второе почти такое же – тоже люблю. Ладно, не буду страдать эксгибиоционизмом. Иду к двери, открываю. Билл.
– Я ключ забыл.
С размаха вручаю ему пощечину и хлопаю дверью. Иду за его карточкой от номера. Неожиданно – да. Я тоже от него не ожидал. Вот такой синхрон вышел. Открываю дверь, он все еще стоит и держится за щеку, глаза выпучил. Вручаю карточку и еще раз захлопываю дверь.
Уже сам открывает. Идет своей царственной походкой на средину номера.
– Мы квиты.
Подходит к окну. Начинает на свету рассматривать свои ногти.
– И все равно ты неправ.
– Это почему? Ты же сам меня спросил: “Томми, у меня что правда кривые зубы?” Мне врать надо было?
– Врать не надо никогда, но правильный ответ был “Я все в тебе люблю”
– Я все в тебе люблю...
– Ответ правильный, но не своевременный
– Билл, может ты выдашь мне сразу свои правильные ответы и подходящее для них время?
– Может и выдам, – протягивает слова и садится на кровать, – Томмм, – растягивает еще сильнее, как в замедленной съемке, продолжает тянуть “м” в следующее слово, – ты такой свежий, ммм... – запускает руку в мой халат, подушечки пальцев начинают бегать по позвонкам между лопаток, –...и гладкий, – втягивает носом воздух, – и вкусно пахнешь, ммм... – начинает идти пальчиками другой руки по грудной клетке к шее
– Я знаю, – отодвигаюсь и сильнее запахиваю халат.
Придвигается снова, облизывает губы так, что нижний шарик пирсинга бежит по губе справа налево и снова тонет во рту.
– Неправильный ответ, надо было сказать “Это все для тебя, Билли”
– Это все для тебя, Билли, – отодвигаюсь еще дальше и добавляю – но ты этого не получишь...
– Том, – продолжает с придыханием и хрипом, – Томми, ммм... – снова перебирается ближе ко мне, –..ммм, я хочу в тебя, – снова пробирается руками в халат, прижимает ладони к моему животу, ведет вверх и продолжает уже совсем бл*дским тоном, – у меня стоит с тех пор как мы ругались, я хочу...
Отодвигаюсь назад, уже упираясь в изголовье кровати, закрываю халат, еще плотнее – до шеи, чтоб и щели не было, подгибаю ноги и обхватываю их руками, из под халата торчат только ступни,
– А я уже не хочу, – показываю язык и довольно улыбаюсь, – тем более сегодня не твоя очередь быть сверху, так что сь*бись с моей кровати, – и тычу ему под нос средний палец
– Ты – неизлечимый онанист. Когда уже успел? – ржет, играя бровями
– Сам ты онанист, я, между прочим, только что холодный душ принял – так что эти твои “ммм, Томми”, хрипота и облизывания нужного эффекта не воспроизвели, в общем ванная свободна – и это твои проблемы как ты справишься, – указываю рукой на дверь ванной
Он резко хватает меня за щиколотки и дергает меня на себя, я оказываюсь на лопатках и хохочу во весь голос,
– Сейчас еще смешнее будет, когда я войду в тебя без подготовки, – злится Билл и все еще держа за щиколотки разводит мои ноги в стороны – он не посмеет! Или посмеет?.. перестаю смеяться, тяну ноги назад на себя пытаюсь вырваться из хватки Билла, крепко же он уцепился, все-таки выдергиваю одну – этого достаточно, чтоб предотвратить несанкционированный вход в мое тело,
– Хрен тебе!
– Томми, ну я же пошутил, – подносит к своему лицу мою ногу, которая все еще в его руках, и проводит языком про средине стопы, – ну не ломайся, давай уже!
– Я же сказал – нет! И очередь сегодня не твоя!
– А когда моя очередь наконец придет? Каждый раз когда она должна наступить – ты или напиваешься с ребятами в их номере и остаешься там ночевать, или до утра тусишь в клубе, или переубеждаешь меня, что мне самому будет приятнее если ты меня возьмешь! – тянет меня к себе за одну ногу, а ладошку кладет на мой пах, – и то, что ты не хочешь сейчас тоже можно легко исправить...
Что-то мне не нравится его решительность. Выдергиваю вторую ногу, убираю его руки от себя. Думаю как-бы открутиться и его не обидеть. Повисает молчание. Мои глаза бегают по комнате – как застопорило, не могу ничего придумать. Думай, Том, думай – у тебя же всегда выкручиваться хорошо получалось...

Точно! Нахожу глазами будильник на тумбочке – пол седьмого. Ха-ха. В без четверти семь мы внизу уже быть должны – у нас эфир на шоу в пол девятого, полезно хоть иногда быть в курсе расписания. Тут уж Давид позаботится, чтоб мы не опаздывали. Можно тогда согласится, пусть думает, что он меня уломал. Все равно за эти 15 минут мы ничего не успеем, зато я буду хороший. И отвянет, что мол я отлыниваю. Ха-ха. Том, какой же ты сообразительный. Я даже инициативу возьму на себя и припомню ему потом это как должок. Расслабляю лицо, облизываюсь,
– Ну ладно, – распахиваю халат, – иди сюда
Смотрит на меня, не верит своим глазам, что таки уломал меня. Щурится, но придвигается ко мне. Приобнимает, а я накрываю нас халатом. Я определенно смогу рассчитывать на что-то хорошее за такое поведение, я ведь сейчас сама нежность и покорность.
– Томми, ты действительно такой мягкий, – мягко губами целует в шею, – и я сейчас действительно очень тебя хочу, – трется щекой о мою щеку
Обнимаю его ногами – определенно набираю дополнительные очки и стаскиваю с него футболку, а он целует ключицу и вот-вот заурчит. Целую его, все глубже, притягиваю голову ближе, а сам скашиваю глаза на будильник. Да вот так такая я сволочь, такой момент, а я минуты до конца считаю. 18.38. Так – еще 7 минут, надо бы подольше затянуть поцелуй. Всасываю его язык, обвожу своим, пальцами массирую кожу головы – он это так любит. Начинаю втягиваться, его пирсинг скользит по небу. Целуемся закрыв глаза. Чуть отстраняюсь, прикусываю губу – опять на часы, 18.43. Почти. Еще совсем немного. Начинаю целовать шею, он скользит руками по спине, перебирает позвонки, прикусывает мочку уха и руки уже опускаются на мой зад. Решаю выдерживать роль до конца, совсем немного осталось. 18.45. Мы уже должны быть внизу, сейчас нас хватятся и я свободен. Раздвигает мою задницу и пытается протолкнуть палец. Ой. Вот на это я совершенно не настроен. Облизывает мою челюсть и щеку и шепчет,
– Впусти...
Вот так сразу взял и впустил! Я вообще сейчас как комок нервов, даже если бы хотел – вряд ли впустить бы вышло. 18.47 Ну почему не замечают, что нас нет! Начинает звонить телефон Билла, наконец-то! Звонит, и звонит, и звонит...
– Ты ответишь?
– Нет
– Билл, у тебя этот звонок на Давида
– Я знаю – пусть идет на хрен
– Я уверен, что это что-то важное
– У него всегда, что-то важное
Еще раз пытается протолкнуть в меня палец. Я зажался и чуть ли не трясусь.
– Расслабься, – выдыхает слова в ухо, – ну же, Томми, не напрягайся так...
Звонит уже мой телефон,
– А вот я – отвечу, – радостно хватаю телефон с тумбочки
Не успеваю нажать прием, Билл выхватывает телефон и бросает куда-то назад на пол.
– Я же сказал, – шипит, – пусть идут все на хрен, – и уже проталкивает в меня палец
Вот он п*здец. Хочется звать на помощь. Спасите – меня сейчас трахнут! Не верю происходящему – сам это и заварил. Его видно все это только раздразнило и он жадно засасывает кожу на шее, выгибает палец внутри. Очередной стопор. Что делать? Либо дать Биллу, что явно не входило в мои планы на вечер, либо обломить его и тогда такой скандал будет, что я буду жалеть, что все-таки не дал. Оба варианта хреновы. Отпускает – лезет за смазкой. Так – если я и дальше тормозить буду – то и выбирать будет не из чего. Хоть сесть и заплакать.
Громкий стук в двери,
– Каулитцы, вы что – совсем охренели? Вам когда было сказано внизу быть? Уже семь! Не хватало нам на эфир опоздать из-за того что вы – два пустоголовых идиота!
Внутри начинает летать миллион бабочек. Как же я рад тебя слышать, Давид! Как откроем – прям задушу на радостях!! Билл, удивленно моргает и подходит к двери, но не открывает,
– А что такое?
– Только не надо говорить, что вы про шоу вообще забыли. Открывайте немедленно! – и заново колотит в дверь, тут уже вклиниваюсь я,
– Нет, конечно, я просто в душе задержался, – и сразу же быстро Биллу на ухо,
– Блин, у нас же сегодня съемка на каком-то ток-шоу в пол-девятого, вот чего он названивал
– И что теперь? – так же шепотом
– Выкрутимся,
И теперь уже в полный голос отвечаю Давиду,
– а Билл – готов, сейчас он выйдет. Если уже сильно опаздываем, едьте без меня – просто кого-то из охраны оставьте, я буду минут через пять – мы в студию сами доберемся, мне все-таки много грима не надо, так что как-нибудь успею. – Заодно и от Билла избавлюсь, а то если он останется – уже тут точно изнасилует. Он все еще ошарашенно смотрит – не переварит никак, что происходит, я даю ему футболку и опять шепчусь,
– Быстро одевай и выходи, а то нам неслабо влетит, – вид, конечно, у него не безупречный, но и так сойдет – тем более на студии уже все поправят. Одевается и идет к двери, замечаю, как понятно от чего у него выпирает в джинсах,
– и Билл – думай о чем-то плохом и противном, если не хочешь, чтобы все видели в каком ты сегодня хорошем “расположении духа”, пока куртку возьми в руки и прикройся. Берет и закатывает глаза,
– Ну пока, по приезде продолжим? – так умоляюще смотрит, что аж жаль его становится, но себя еще жальче, потому ответ на этот вопрос у меня есть – но даже заранее знаю, что неправильный..

Натягиваю быстренько белье и джинсы, выбираю футболку и кепку. Пронесло – а как до этого близко было даже думать не хочется. Мой план дал сбой. Я хоть и смекалистый, но не всесильный, кто же знал, что он телефонами разбрасываться начнет? Ну миновало и хорошо. До того как назад вернемся – еще придумаю чтоб такого сделать, чтоб не дать. Я его в таком шоковом состоянии из номера вытолкал, что он тут и телефон, и сумку со своими вещичками забыл. Захвачу с собой – я же хороший брат. Охранник даже не ждет меня внизу, а просто стучится в номер, а когда я открываю чуть не силой выталкивает в коридор. Видно Давид его накрутил, что нам опаздывать нельзя и чтобы любой ценой доставил меня вовремя. Пока мы едем на студию, надо продумать поведение заранее – чтоб не было такого тормоза как сегодня, значит про напиться и остаться у ребят он уже раскусил, и про клубы тоже. А если его споить? Так чтоб не встало! Нет, даже так, чтоб он вырубился и вообще не лез. Все-таки котелок у тебя, Том, варит потрясающе. Ну и вправду – многие спаивают как раз для того, чтоб трахнуться, а я хочу наоборот – вот в этом моя гениальность, буду обороняться собственной непредсказуемостью. Вижу в зеркало заднего вида свою довольную рожу и тут же принимаю серьезный вид. Приопускаю кепку, да – я крут! Ну вот мы и на месте, меня подтаскивают до студии – видно охранник относительно новенький и не в курсе какой я ценный товар и что меня категорически нельзя кантовать. В гримерке сидят ребята, Билл, Давид, Саки, еще какие-то люди – видно координаторы шоу – ну и народу то, шумят, напихались в эту комнатку – зато могу не опасаться домогательств. Надо во всем видеть хорошую сторону. Наша гримерша возится с Биллом, ко мне подходит студийная гримерша, отодвигает повязку выше на лоб, ну не наглость ли, так просто взять и хозяйничать с чужим лицом,
– Меня не надо сильно красить
– Конечно-конечно, – кивает, люблю когда не болтают много и делают все как положено
Продолжает наносить на меня тон, и я ни за что никому не признаюсь, что мне нравится – так кожа ровнее и свежее выглядит. Я делаю вид, что страдаю только из-за того, что перед телекамерами без грима лучше не находиться, но на самом деле я иногда беру тон Билла, когда прыщи уж очень заметны. Но даже Билл этого не знает.
– Готово, – еще раз смотрит на меня под разными углами и отходит
– Том, чтобы больше такого не повторялось, – серьезно говорит Давид, – понял?
– Да, обещаю, – за его своевременный приход я даже сейчас ругаться с ним не буду
– Делать мне нечего – вашим с братом обещаниям верить, но твоя готовность радует, – прямо на глазах добреет, я сегодня перед всеми хорошим буду.
Координаторы начинают суетится и мы выходим на площадку, визги публики, остроумный ведущий, Билл кокетничает на камеру. Георг с Густавом умно кивают на реплики ведущего. Да-да, наша музыка несет очень много смысла для всех нас и нашего поколения; мы любим наших фанатов и жить без них не можем; мы, конечно, очень устали, но это как раз то чего мы добивались – включаем с Биллом на повтор типичные ответы. Приятно было пообщаться и опять все дружно идем в гримерку.
– Отлично справились, ребята – теперь свободны, в отель или приставить к вам охрану и в клуб? – Давид мне нравится все больше, в клубе споить Билла должно быть легче.
– Едем в клуб! – за всех расписываюсь я, Билл смотрит на меня взглядом “Офигел что-ли?”, – давайте хоть на часик, будет весело!
– Ну ладно, – складывает на груди руки Билл, – но только на час, а потом, – проходится по мне взглядом с ног до головы, – сразу в отель.
И вот уже музыка в клубе резонирует в грудной клетке, я несу третью порцию коктейлей Биллу, себе беру их безалкогольную версию – не хватало сегодня напиться и пасть жертвой его похоти. Лежит на диванчике уже весь развеселый такой. Еще один коктейль внутри. Четвертый уже должен полностью обезвредить противника. Не хочет пить. Что за новости?
– Ну попробуй – этот такой вкусный!
– Не могу, я так спать хочу, в глазах все эти огоньки мельтешат и еще, – несколько раз силой раскрывает глаза – я ничего не слышу из-за этой музыки, в голове только этот шум и сидит. И еще – я съел весь блеск с губ, а накрасить заново нечем.. – Какой же он глупый как выпьет, такой милый. Не могу удержаться, чтоб не обнять его. Такой теплый, алкоголь ему точно на пользу. – Томми, поехали в отель. – да он готов еще раньше чем я думал, не выносливый совсем. Или... может он притворяется, чтобы затащить меня в номер и поиметь? Мысль достойная меня! Хотя это уж вряд ли – он явно навеселе – сейчас вот ногтями схватил шарик от штанги и смотрит на свой язык. Пора забирать его. Нахожу полюбившегося за сегодня мне охранника и едем в отель. Начинает засыпать по пути, по приезде расталкиваю его, смотрит рассеянным взглядом и веду такого вот почти бессознательного его в номер.Садится на кровати, улыбается до боли мило,
– Томми, я тебя так люблю! – очерчивает руками шар, – вот так – люблю! Очень-очень люблю! Ты такой хороший! Мне так повезло! Больше всего люблю вообще! Если бы у меня тебя не было – я бы все отдал за тебя.. Я и сейчас за тебя все отдать готов! Я бы вообще тебя не отпускал. Я тебя так сильно люблю... – скручивается калачиком и вырубается. Мне сейчас так совестно. Ведь я его тоже – так сильно люблю, а такое с ним сделал – взял и споил, чтобы лишних проблем избежать. Если бы он не вырубился, после таких слов я бы ему сразу уступил. Приподнимаю его и еще одетого укрываю одеялом. Он что-то ворчит, а ему на ушко говорю, что тоже очень-очень его люблю...

– Как! Ты! Мог!?
Ммм? Что такое? Глаза даже не открываются. Я так спать хочу – оставьте меня в покое! Начинаю опять тонуть в усталости. Меня трясут за плечи.
– Да как ты мог? – уже орет в уши, кто же как не Билл
Отмахиваюсь рукой,
– Уйди, я сплю
– Просыпайся немедленно, – начинает тянуть за дреды – использует запрещенный прием, продираю глаза. Черт, так светло, аж режет, а в кровати так тепло и хорошо, и сон еще не совсем отошел.
– Ну что же ты за гад? – уже сквозь туман начинаю видеть – трет ваткой один глаз
– Ну что опять?
– Как ты мог мне позволить заснуть с косметикой? Я еще пока не вижу наверняка, но точно чувствую, что все опухло и раздражилось! Ты же знаешь, что такое бывает!
– Подумаешь, – натаскиваю на голову одеяло, уже даже показалось, что злится из-за того, что я его вчера споил, а раз это очередной психоз на почве внешности – можно еще поспать
– Не смей засыпать обратно! Вот когда ты упиваешься – я тебе дреды развязываю, чтоб голова не болела, перетаскиваю с кресла если там засыпаешь, чтоб наутро не позатекало все, что только можно..
– Угу, – я уже привык под такой фон засыпать, резко обдает холодным воздухом – одеяло сдернул
– Не смей спать! Можешь хоть раз нормально выслушать?
Переворачиваюсь на живот, скручиваюсь калачиком, чтоб так холодно не было и накрываю голову подушкой. Но он сбрасывает и ее.
– Ты же уже проснулся, не будь сволочью и обрати на меня внимание
– Ну хорошо, – потягиваюсь, спалось так сладко, неужели ему именно сейчас надо выбить из меня извинения? – Прости, что не подумал, – смотрю на него – один глаз уже стер, тон местами вытерся – ну чуть припух, подумаешь, белки глаз в красную сеточку, а в целом очень даже неплохо, еще раз потягиваюсь и улыбаюсь ему – ты все равно – самый красивый!
– Что – практикуешься в правильных ответах? – начинает тоже улыбаться, – ну что мне теперь делать?
– Вытри все, ну и холодной водой что-ли умойся – может пройдет, а капли у меня в сумке есть – поройся сам
Уходит в ванную с бутылочкой, которую в руках держал, я разваливаюсь опять – может еще выйдет заснуть, накрываюсь одеялом. Опять веки приятно тяжелеют... Ай! Садится прямо мне на ноги. Нет, поспать он мне уже не даст! Сажусь и облокачиваюсь на изголовье кровати. Он открыл и закрыл рот, видно что-то хотел сказать и передумал.
– Я уже не сплю – доволен? – бурчу, растирая глаза, пытаясь окончательно избавиться ото сна
– Доволен, – придвигается, целует меня в щеку и отодвигается назад
Сегодня особо ничего вроде не было запланировано, только перелет во Францию что-ли, и то во второй половине дня – можно было нормально отоспаться. Размечтался. У Билла лицо слегка красное, но уже почти не припухшее – ну и стоило меня будить? Придвигается и нежно целует – видно вину заглаживает, наклоняюсь вперед целуя его сильнее, видно слишком сильно подался вперед и я придавливаю его к кровати. Ну может и не так плохо, что он меня разбудил – с утра его поцелуи такие бодрящие. Его рука начинает мять мою ягодицу. Опять он за свое! Подаюсь назад и сажусь на ноги.
– Нет, Билл
– Ну почему?
– Сегодня не твоя очередь
– Нууу
– Вчера была твоя очередь и ты ею не воспользовался
– Вчера ты тоже говорил, что очередь не моя, а теперь и сегодня не моя
– Но я же вчера согласился
– Так и сегодня согласись
– Нет
– Ну почему? Почему ты все время увиливаешь?
– Потому что ты меня два раза порвал, а остальные разы когда я тебя в себя пускал – у меня так зад болел, что я неделю сесть не мог...
– Первый раз не считается! В первый раз почти всех рвут!
– Ну я же в первый раз тебя не порвал?
– Это потому, что у тебя член меньше! – Чтооооооо? Так бы и врезал ему!
– Ты охренел? А ну быстро снимай штаны!
– Чего это?
– Мериться будем, проверим сейчас у кого меньше!
– Хорошо, – спускает спортивные штаны, я опускаю боксеры и стаю рядом с ним – даже сходу видно, что они почти одинаковы, но мой чуть-чуть длиннее
– Ну и у кого меньше? – ехидничаю
– У меня в возбужденном состоянии – больше! – прибить бы его, да вчера ночью он такой милый был, что решаю, пропустить это мимо ушей
– Я в душ
– Что – проверять не будем у кого в возбужденном больше? – таким противным тоном говорит мне в след – я уже дохожу до ванной, разминаю шею, не оборачиваясь показываю ему фак и закрываю за собой дверь.

Как же все-таки хочется спать! Хоть выйти и придушить его! Связать руки ему за спиной и в этом же самом номере подушкой придушить! Хотя если уж связывать, то можно и не душить – можно кое-что поинтересней придумать, что с ним сделать. А потом уже придушить! Все – стоит теперь мне проснуться раньше – буду будить его с предельной жестокостью. И красить его ночью буду специально – пусть каждое утро ему будет добрым с опухшим лицом! Мало, что разбудил с утра пораньше – так еще трахнуть меня полусонного решил. Хрен ему. А я еще вчера поплыл – растрогался так, еще чуть-чуть и сам бы подставился. Вот бывает же, что появляются угрызения совести – уступаю ему, а потом присесть не могу. Если бы он как-то по-человечески делал – я бы что отказывался? Но он же каждый раз, как неопытный подросток в первый раз, терзает меня, и не достучишься до него – пока не кончит вообще не реагирует. Потом, конечно, “Извини, Томми, что так вышло – я в следующий раз буду аккуратнее”, но моя больная задница этих извинений не понимает и я каждый раз зарекаюсь, что этот следующий раз, в который он будет аккуратнее – не настанет, но все равно рано или поздно сдаюсь. Иногда “угрызает” меня то, что я его в пассив загоняю, иногда вот как вчера он умеет задеть в душе правильные струнки, а иногда я все-таки наивно верю, что он действительно постарается быть нежнее. Но теперь нет и нет! Сколько я шансов ему давал доказать, что он понял, что мне больно и исправиться – и все равно одно и тоже. Теперь мой зад он будет иметь только во сне. Или в мечтах. От теплой воды и круговорота мыслей я кажется начал засыпать под душем. А может налить ванную с пузырьками и поспать в ней – пока этот черт на свободе? Выключаю душ и начинаю набирать ванную – так люблю пену, особенно набирать в руки огромный ком и дуть, чтоб ошметки разлетались, она же как снег, только не холодная.
– Открой, мне нужно в туалет! – покоя нигде не даст
– Я принимаю ванну, потерпи
– Терпеть вредно для потенции
– Ну что я тебе скажу – тогда быть тебе импотентом, потому что я тебе сейчас не открою
– Том, я серьезно хочу в туалет и клянусь, что не буду приставать к тебе с просьбами дать
– Сходи в номер Георга и Густава, или к Давиду – у них тоже туалеты есть, обещаю
– Открывай сейчас же, а то пойду и на твои шмотки все это сделаю
– Ладно, подожди я полотенце найду
– Открывай уже, у меня мочевой пузырь сейчас лопнет, да и что я могу такого увидеть чего я раньше не видел?
– Ничего нового, но все давно знакомое надо бы прикрыть, чтобы не искушать тебя нарушать клятву, – обматываю полотенцем бедра, и открываю
Проносится, что аж ветер подымает, выхожу в комнату. Звонит Давид. Из-за погодных условий рейс отменили на неопределенное время. Мне аж в пятках закололо – на целый день один на один застрять с Биллом, у которого так некстати тестостерон разыгрался. Что-то говорит путанно – но понимаю, что они все переиграли и теперь мы летим в Берлин на какое-то благотворительное собрание и что мы должны поторопиться так как на Берлин рейс в три часа и уже в пол первого он нас будет ждать внизу. Мало, что понял, переспрашиваю время к которому надо собраться; ну в пол первого, так в пол первого – благодаря побудке Билла времени на сборы у нас достаточно.
Выходит. Довольный – будто ему там в туалете вторую ЕМА выдали.
– Давид звонил, наш рейс отменили из-за погодных условий, – а сейчас еще и Оскара вручили, от радости у него аж слезы на глаза накатываются, – но мы теперь летим в Берлин и в пол первого должны быть внизу, – лицо перекашивает разными эмоциями – отобрали Оскара и ЕМА назад и ко всему прочему дисквалифицировали с Олимпийских Игр
– Я тебе не верю, – берет мобильный и набирает Давида. Окончательно расстроен – я еще и не соврал.
– Что поник? У нас еще два часа, чтоб собраться, я такой голодный – закажу обслуживание в номер, ты что будешь?
– Я не голоден, спасибо, – грустный такой, обреченно вздыхает, губы трясутся
– Ну что такое?
Дрожащим голосом на грани плача,
– Да я просто думал, что до вечера как-то тебя умаслить смогу – я бы тебе массажик сделал, ступни бы размял как ты любишь, может решился бы тебе стриптиз станцевать на который ты меня долго уговаривал, еще что-то приятное придумал бы, а теперь все обломилось.
Вот чем он берет – этой своей искренностью, непосредственностью, какой-то непонятной бесхитростностью и ранимостью. Но раз решил, что нет – то нет, поддаваться не буду. Тем более просто так, вот он уже сколько всего придумал взамен.
– А что тебе мешает сделать это все в ближайший выходной?
– Я сейчас хотел, а потом уже не буду; да и свой план я тебе уже раскрыл
– И мне этот план очень понравился, – зачем я это несу, все равно что бы он не делал – я же решил, что не дам. Я все-таки законченный эгоист хочу получить все хорошее, но даже и не намекну ему, что это “умасливание” тоже закончится ничем.
– Но теперь это будет не просто приятная неожиданность, а как-будто я тебя покупаю. Я так не хочу. – Глубоко вдыхает и абсолютно спокойным тоном продолжает, – Давай собираться, а то мы постоянными опозданиями и так играем с терпением Давида. Вчера мне за нас даже стыдно было, что мы забыли про шоу, о котором он раз по десять на дню повторял.
Мне бы расстроится, что он так подразнил и отступает, но я рад. Я рад тому, что не придется, получив желаемое, обманывать его; я поначалу был бы, конечно, доволен, но потом меня бы совесть замучила, что я его так использовал.
– Ты же знаешь, что я тебя все равно люблю
Он улыбнулся грустно-грустно, но не ответил...

Он просто обнял меня и потерся головой о мое плечо. Совершенно не обязательно слышать “Я тебя, люблю”, чтобы знать, что тебя любят. Сейчас эти наши склоки такими мелочами кажутся. Неужели я и вправду нетерпим к боли, что не могу осчастливить самого мне дорого человека на свете?
– Билл
– Ммм?
– Не нужно меня никак умасливать
– Да ты мне уже неоднократно давал понять, что мне ничего не светит
– Я не о том
– А о чем?
– Я и так согласен
Я ждал, что он мне в глаза посмотрит, переспросит “Правда?”, что немедленно приступит к тому, чего добивался, а он так и остался стоять, ерзая головой по моему плечу и сбивчиво дыша мне в шею. Стук и дверь открывается. Неужели вчера за тем как волок Билла, забыл номер закрыть? Густав, какой-то нервный.
– Вам Давид звонил?
– Да, мы в курсе, что теперь летим в Берлин и сбор в пол первого
– Нет, он мне только что звонил опять – сам тому не верит – перепутал время разных рейсов на Берлин и наш раньше, потому собирайте вещи как получится и как можно быстрее спускайтесь – минут через пятнадцать за нами уже заезжают.
– Хорошо – мы будем
Уходит. Тут звонит Давид, убеждается, что мы в курсе очередных изменений.
– Опять, как ты соглашаешься – нам надо идти, – снова эта грустная улыбка
– Да уж, – и только я знаю, что на самом деле согласился по-настоящему я только сейчас
Собираем вещи. Едем в аэропорт. Багаж-контроль-посадка. Билл рядом в кресле учит речь на эту благотворительную вечеринку. А я завороженно на него смотрю. Такой красивый – даже без своего любимого раскраса, с морщинкой на лбу, пытается запомнить какое-то длинное предложение, губы шевелятся помогая памяти задержать очередную бессмыслицу. Сегодня мне он как-то особо дорог. Это один из таких дней, когда я сдаюсь – это потом я буду жалеть, жаловаться на то как мне плохо, а сейчас я хочу отдать ему всего себя. И мне безумно хочется плакать, потому что я знаю, что это у меня временно – что скоро мы опять будем ругаться по мелочам, а я приму очередное твердое решение не давать Биллу больше никогда. Я даже как-то по-особому храню у себя в сердце такие моменты слабости, а сейчас мне горько, что я сдался и ничего не произошло, как будто из моей сокровищницы таких моментов что-то украли...

– Билл, – подбородком опираюсь о его плечо, – поговори со мной...
– Не мешай, – стряхивает плечом мою голову, – мне надо эту дурацкую речь выучить, а Давид как назло туда столько сложных слов прописал – он же знает, что мне они тяжело даются. Еще и то, что так сразу все выучить надо – так внезапно это сборище нарисовалось...
Он прав – занят, а я лезу. Чего он должен страдать из-за того, что я расчувствовался. Встаю и перехожу на свободное возле Давида место.
– Что – прогнал тебя?
– Да, вот все никак не выучит, что ты ему написал – жалуется, что слова слишком сложные, – иронично закатываю глаза
– А какие ему слова вообще не сложные? – помигивает, подносит указательный палец ко рту, – только ему не говори
– Конечно, – киваю, а он кладет свою руку на мою
– Не расстраивайся, сейчас, ему надоест – он ведь почти никогда не доучивал до конца то, что я пишу, ну если не брать в расчет текстов песен, вот увидишь через пару минут он уже будет ныть, требуя тебя вернуться назад, – от слов Давида мне становится определенно легче, и почему он не наш отец?
– Ну знаешь, Давид, если “symptomatisch” я еще могу произнести, то “soziale Stratifikation” сам произноси, кроме того, что проговорить трудно, так я еще и не понимаю о чем речь, – на ходу выражает свое недовольство Билл
– Нормальные слова, Билл, отнюдь не самые сложные в немецком, – влезаю я на защиту Давида
– Умный такой, да? Сговорились тут уже, тебя и на пять минут оставить нельзя, чтоб против меня заговоры не начал плести. Вот сам и произноси эту речь, – бросает в меня бумажками, Давид вздыхает,
– Я сейчас все улажу
Встает и идет за Биллом. Ну умеет же испортить и без того плохое настроение. Да хоть скотчем ему рот заклеивать, пока ведь молчит – воплощение нежности и уязвимости, а как проедется по тем, кто под руку попал – так будто грязью облили.
Возвращаюсь на свое место – все равно где скучать. Идет сюда, узнаю уже это его противное выражение лица, не сулящее ничего хорошего,
– Давид сказал, что половину речи будешь произносить ты! Ха!, – тычет мне вторую бумажку, которую ему вернул Давид, в нос – На! Учи, предатель! – беру листик
– И с чего это я предатель?
– А потому что ты всегда из меня плохо сделать пытаешься
– А по-моему ты сам неплохо справляешься с тем, чтобы выглядеть плохим
– Ах ты сволочь, – хватает меня за горло, – скажи, что ты этого не имел ввиду
– Именно это я и имел ввиду, – сдавленным голосом отвечаю ему, душит сильнее
– Нет – скажи, что ты пошутил
– Не скажу, – уже аж хриплю, перелазит мне на колени и сдавливает горло, что воздух перестает попадать вообще
– Билл, ты палку перегибаешь, я дышать не могу, – тихо прохрипываю
– Что – тебе приятно? – и начинает поерзывать у меня на коленях, но хватку ослабляет и я опять дышу почти нормально, кашляю и все еще хриплым голосом
– Ты в последнее время так себя ведешь, что у меня на тебя не встает
– Неужели? – начинает активнее ерзать и стонать
– Ааа, Томмиии, – закусывает губу и прикрывает глаза, – ммм, ммммм, ммм...., – дышит громко, – ааа, – облизывается, – аааааааа....
– Прекрати этот фарс, – сталкиваю его с колен, – и заткнись сейчас же
– Так уж и не встает? – опять этот противный тон, – лжец и предатель, – показывает мне язык
Встаю и иду обратно к Давиду. Ну Билл и сволочь иногда, неужели я пол часа назад решил осчастливить его, уступив. Ни за что! У него явно раздвоение личности: то милый до боли, то редкая сука.
– Билла тошнит? – Давид кивает в сторону наших мест, сам того не зная, настроение он мне уже поправил – вот бы увидеть лицо Билла если бы он слышал, что эти его “стоны страсти” Давид принял за звуки, издаваемые тем, кого тошнит
– Скорее это меня тошнит от него
Билл идет к нам, да что же это за траектория: я от него к Давиду, он к нам – ссора, я назад, он ко мне – ссора, я опять к Давиду и он опять идет к нам – по идее сейчас должна быть очередная ссора.
– Билл, тебе плохо? – спрашивает Давид
– Нет, а что? – удивленно
Я улыбаюсь, но внутри даже хохочу.
– Извини, Томми, я действительно перегнул палку – я просто заигрался, извини меня, пожалуйста
– Хорошо, уже забыли, – ну как можно не простить, когда он так просит
Мы идем обратно на наши места. Садимся, он поворачивается ко мне и с очень озадаченным видом говорит,
– Томми, у меня к тебе серьезный разговор...

– Я много думал... – уже интересное начало, Билл и много думал – не к добру это, разве что он долго думал почему лак в бутылочке квадратный, а на ногте плоский. Мостится удобней,
– Так вот я много думал и пришел к решению, что нам пора прекратить все это. Все было очень хорошо и я люблю тебя, но дело в другом. Рано или поздно придет время думать о семье. Не о такой семье как мы с тобой – мы всегда будем братьями, а о своей собственной. Я уже думаю. Знаешь, я хочу дочку – хочу водить ее по магазинам, делать ей прически, чтоб все подружки завидовали, а мальчишки толпами ходили, хочу возить ее по выходным на уроки игры на фортепиано, ты же знаешь – я всегда хотел научиться играть, – что ж за бред он несет, может скурил что-то неправильное? – хочу, чтобы жена по утрам варила настоящий крепкий кофе, а не ту дрянь, что мы обычно пьем; хочу снимать домашнее видео как мы готовимся к Рождеству и наряжаться Сантой для дочурки, удивлять жену незапланированными поездками в самые романтические уголочки мира, – ну серьезно, пусть скажет, что за дрянь он курит, может и я нафантазирую себе такой же кукольный домик, – хочу, чтобы мы втроем были лучшими друзьями, перемазывались мороженным в зоопарке и по-идиотски выглядели на семейных фотографиях, – выжидает паузу, смотрит на меня и прыскает смехом – он так истерично смеется, поджав колени к груди, вытирает слезы и никак не может прекратить этот припадок хохота.
– Знаешь, а ты – прав, – моментально приходит в себя,
– Томми, я – пошутил
– Может быть, но пока ты этого не озвучил – я даже не задумывался. Но ты сказал весьма правильные вещи...
– Томми, это – шутка. Ты чего? – берет меня за плечо и заглядывает в глаза
– Нет, ты – прав, семья – это прекрасно, и я тоже хочу, пусть не сейчас, обзавестись своей. И не хочу с первой попавшейся пустышкой, хочу чтобы она для меня много значила. А потому – такую надо искать...
– Томми, нет – не надо, пожалуйста, это все глупости – мне нужен только ты, – уже блестят слезы в его глазах
– Да, та, которая бы смогла быть моей женой – далеко не на каждом шагу и придется приложить усилия, чтобы найти. А если придется ее искать, то твои слова весьма уместны – чтобы найти, надо уже начинать искать. И потому все это пора прекращать...
Уже струйки потекли у него из обеих глаз, я больше не могу удерживать это серьезное выражение лица и тоже прыскаю смехом.
– Ты – идиот! Это не смешно!! – бьется кулаками по плечам
– Такой же идиот как и ты, – смеюсь, пытаясь укрыться руками от его ударов, – и ровно настолько же не смешно как и то, что сделал ты, – показываю ему язык и перехватываю его запястья, пусть удары несильные, но частые и попадания в одну точку все-таки весьма неприятны. Он прислоняется ко мне и ревет уже мне в шею.
– Я как подумал, что такое может быть – у меня сердце в маленький орешек сжалось, – рыдает, пуская мокрые струйки по моей шее мне же за шиворот
– Ну, ты чего? Оба по-дурацки пошутили и хватит, успокойся, Билли. Мы же не одни в самолете, – отодвигаю его за плечи, смотрю в лицо и губами беззвучно проговариваю “Я люблю тебя”, он вытирает глаза и так же губами “Я тебя тоже”,
– А про переодевание в Санта Клауса я запомню и повод найду. Никто тебя за язык не тянул, – закусываю губу и смотрю на него самым похотливым из своих взглядов.
– Пошляк, – отталкивает меня и усаживается ровно в своем кресле. Подбирает свои листочки, отдает один мне и с умным видом, закрыв ладонями уши, учит речь. Раз мне тоже из-за него отдуваться придется, решаю не тянуть до последнего, а приняться за это тоже. “...и каждый из нас несет на себе эту социальную ответственность... ”, ну кто бы мог подумать, что Давид такой умный. Надо просто очистить мозг и зазубрить.
Билл сверкал и поражал зал речью, я пару раз забывал начало предложений и потому говорил, как понял. Даже на благотворительной вечеринке у нас вышло неслабо напиться. Пока шли к номерам – ржали, как сумасшедшие, Густав время от времени “шикал” и показывал на часы. Я так люблю это состояние легкого опьянения – в голову не лезут никакие лишние мысли, все кажется забавней, какое-то легкое ощущение отстраненности, что можешь позволить себе то, чего на трезвую голову и не сделал бы. Ребята с хохотом вваливаются в свой номер, а мы с Биллом начинаем целоваться еще в коридоре, открыв дверь – продолжаем: то я притискиваю его к стенке не прекращая поцелуя, то он толкает меня всем своим телом к противоположной стенке – таким образом продвигаемся к кроватям и падаем туда с высоты усталости и воздействия алкоголя. Стаскиваем футболки и продолжаем целоваться. Разгоряченная кожа прямо липнет – моя к его. Он опускает мне руку на талию и у меня кожа волной покрывается мурашками, которая не останавливается и прокатывает такой же волной по его коже. Я спускаюсь, начинаю целовать его шею и вожусь руками с пряжкой его ремня, а он откидывает голову назад и на ощупь пытается открыть мой ремень. Как ни странно, но он справляется первым и засовывает мне руку под боксеры назад. Осознаю к чему идет дело, но видно выпивка дает о себе знать и вместо того, чтобы оттолкнуть его и пресечь все на корню – я наконец справляюсь с пряжкой его ремня и тоже засовываю свою руку в его боксеры. В эту игру можно играть вдвоем. Пока я возился, он уже подобрался моему входу и легко вошел туда пальчиком из-за моей “пьяной” расслабленности. Я не отстаю и проникаю пальцем в него – посмотрим чья возьмет. Пока идет туго, но как ни крути – я в этом деле более опытный, вот палец внутри и я быстро нахожу эту его точку и надавливаю, он стонет и блуждая пальчиком во мне пытается найти мою заветную точку. Я еще раз сильнее надавливаю туда, он вскрикивает, я сгибаю-разгибаю палец и уже запускаю второй. Билл все никак не найдет, значит я его опережаю. Уже двумя пальцами нахожу эту точку и провожу,
– Нееет...
– Нет? – рука начинает затекать ведь на ней боком лежит Билл, надо действовать быстрей и я опять надавливаю на простату
– Даааа
– Да? – уже трахаю его пальцами довольно сильно
– Дааа, – он дергается и случайно задевает своим пальцем мою простату, я закусив губу мычу – не надо подавать вида, что он нашел мое уязвимое место. Продолжаю работать пальцами внутри него, вырывая с него эти стоны, а второй рукой вслепую пытаюсь найти какой-то крем, лосьон – да что угодно. Но это его тумбочка и я не знаю где искать тем более просто нащупывая все рукой. Сбиваю сверху всякие предметы, на ощупь не похожие на то, что я ищу и открываю ящик. Проталкиваю третий палец и опять провожу по простате – нельзя его терять пока я ищу что-то для смазки. Роюсь второй рукой в ящике – сколько же хлама, наконец какой-то тюбик, я хватаю его и подношу рассмотреть за головой Билла. Что за крем? Присматриваюсь – неужели смазка, ишь какой запасливый – изрядно подготовился меня поиметь. Последний раз провожу по его простате, вынимаю пальцы, стягиваю с него джинсы с боксерами до колен и поднимаю за бедра,
– Нееет
– Нет? – беру в кулак его член и делаю пару быстрых движений,
– Дааа, дааа..
Намазываю свой член смазкой и вхожу в него, ммм – так туго, толчками продвигаюсь до конца. Как же все-таки жарко, хватаюсь за его косточки и начинаю двигаться. Так приятно – по стопам аж бегают иголки, мышцы рук слегка дрожат – чувствую, что продлится это недолго, но надо позаботиться, чтобы и ему это принесло удовольствие – снова обхватываю кулаком его член и начинаю двигать. Он стонет – этот его стон отзывается во мне теплом внизу живота, я двигаюсь быстрее, пытаясь удержать ритм с рукой. Так хорошо – тесно, жарко, громко... Он кричит – значит я толкаюсь о его простату, продолжаю двигаться и толкаться туда еще, и еще, и еще... Он гортанно кричит, в мою руку выплескивается жидкость и его тело сжимается – это доводит и меня, я кончаю – делаю еще пару толчков и падаю ему на спину.
Просыпаюсь от того, что меня толкают – голова болит, как-то прохладно.
– Слезь, – такой же похмельный Билл, я откатываюсь и вижу, что мы раздеты – начинаю улыбаться, вспоминая ночь, он видно тоже вспоминает, сначала улыбается, а потом неожиданно нахмуривает брови и орет,
– Том Каулитц! – голова и без этого ора болела, а теперь вообще напополам раскалывается, – ты за это еще ответишь!!!
– Что?
Он показывает взглядом на засохшую сперму на простынях.
– За это!
– Почему? Ты ведешь себя сейчас будто я тебя изнасиловал
– Так и есть – ты изнасиловал мою силу воли!
– Как это?
– Просто взял и сделал со мной что хотел, потому что знаешь за какие ниточки дергать! Но теперь – все! Я тебе не дам – пока ты мне не дашь!

– Билл, ну чего ты? Тебе ведь вчера хорошо было
– Нет
– Нет? Так чего же ты так стонал и кричал?
– Я симулировал
– Билл, ну вот не надо мне сейчас рассказывать, как ты боялся уязвить мое самолюбие и потому наигранно стонал. Кончил ты тоже из сострадания, да?
– Ну ладно, мне было – хорошо
– Просто хорошо?
– Ладно, мне было очень хорошо. Но сейчас мне хреново.
– Это все похмелье
– Нет, это не из-за похмелья, а из-за того, что ты мною крутишь как тебе нравится, а когда я раз в кои-то веки прошу тебя – то выворачиваешься всеми правдами и неправдами.
– Эти кои-то веки были в прошлом месяце, я еще потом в автобусе весь следующий у себя на полке на животе пролежал, потому что присесть было невозможно
– Это ты опять к тому ведешь, что я неумело это делаю
– Да именно к этому и веду, мало что неумело, так еще неосторожно
– А ты не подумал, что это все из-за того, что у меня опыта маловато – вот давал бы мне почаще, я бы и научился нормально
– Если бы я тебе почаще давал – меня бы госпитализировали
– Если не заткнешься, то тебя и сейчас госпитализируют
– А что ты мне сделаешь? Зацарапаешь ногтями до смерти?
– Нет, задушу тебя твоими же дредами
– Билли блещет остроумием – где же камеры, такой момент и потерян для общественности
– Том, можешь дразнить меня сколько влезет. Я тебе больше не дам.
– А если сам попросишь?
– Пока ты мне не дашь – не попрошу.
– Ну и ладно, посмотрим насколько тебя хватит
– Это насколько тебя хватит
– И никаких девиц
– Что?
– Что слышал. Глаза нахер выцарапаю, если с какой-то девкой увижу! – и таки выцарапает, раз сказал, что если я буду девок клеить – яйца оторвет, а когда меня одна девушка приобняла, он меня так потом в лифте за яйца схватил, что чуть действительно не оторвал. – А дрочить можешь хоть до полировки кожи на ладошках
– Ты сам первый не выдержишь, придешь просить тебе вставить
– Ах ты ж сволочь! – царапает ногтями по животу, – Идиот бессердечный! Нет, чтоб раскаяться и дать брату – ты меня еще и выводишь. Ну, Том, ты напросился – теперь когда ты мне дашь, я тебя так отымею – чтоб ты не день, а месяц на животе лежал
– Ну и ты нормальный? И после этого я, конечно, должен тебе дать? Грозишь мой зад в клочья разорвать, а потом удивляешься, почему я отказываюсь его подставлять
– Нарываешься, чтоб я нечестными методами действовал – вот подсыплю тебе каких-то таблеточек и отдеру бессознательного
– Ну и много ты удовольствия получишь? Это уже сродни некрофилии – трахать человека без сознания
– Какой же ты все-таки гад! – встает с кровати и идет в ванную, захлопывает громко дверь, потом выглядывает оттуда,
– Ты понял? Пока не дашь – не дам!
– Понял-понял, – растягиваю на лице наглую улыбку, хлопает дверью и продолжает ругаться уже там. А голова-то все равно болит... Встаю, ищу в тумбочке аспирин, проглатываю без воды – лишь бы быстрее эта головная боль прошла. Он это несерьезно. Просто со злости – чтоб меня достать. Ну куда он денется? Я то ему не дам – я уже наверняка решил, так что – нам теперь вообще не трахаться? Работать в кулачок? Ну может сегодня мне он и не даст – раз так распсиховался, но потом то нам все равно захочется. Не думаю, что он такой ярый сторонник воздержания, чтобы про него не писала пресса. Все равно надо будет как-то замять. Он когда злой, то по мелочам срывается и вообще мне будет даже как-то неприятно, что я его так разозлил. Вот доведу его, а потом совесть просыпается! Где же ты была, тварь ленивая? Просыпаться надо было когда я в азарт вошел, раздразнивая его, а не когда уже все сделано. Извиниться что-ли? А вообще, думаю, если я правильно себя вести буду, может даже и сегодня его на секс разведу. Дерзко! Вот такой вот я. Сегодня он обещает не давать – и сегодня же я его раскручу на то, чтобы дал!

Одеваться пока не буду – пусть видит, что он отвергает. Выходит. Сволочь! Даже полотенцем не обернулся – видно мыслит как и я. Прохожу мимо него в ванную и хлопаю по голому заду. Звонко вышло! Отскакивает и смотрит на меня возмущенным взглядом,
– Что? Что-то не так? Или трогать мне тебя уже тоже нельзя
– Пока можно, но смотри доиграешься
– А что тут такого? Любимого голого братца по заднице похлопать?
– Вот об этом и расскажешь в следующем интервью, что тут не так
– Я лучше покажу
– Я уже сказал, что ты сейчас доиграешься
– Ну извини, и вообще я хотел извиниться, что так тебя доставал
– Ничего страшного
– Правда?
– Да
– Так ты уже не сердишься и это твое “я не дам” прошло?
– Я не сержусь. Но не дам
– Значит сердишься
– Нет, не сержусь. Просто намерен хоть раз проявить принципиальность.
– Ах вот как принципиальность проявляется
– Том, ты чего добиваешься? То извиняешься, то заново задираешься
– Извини, бывает
– Ладно, иди уже в ванную, а то ведь тебе так и хочется меня как-то зацепить
– Мне всегда тебя хочется, и не только зацепить
– Иди уже и не подлизывайся
– А я и не подлизываюсь, я правду говорю
– Ты только определись когда правда, которую ты говоришь, “правдее” – а то я запутался, то у тебя на меня не стоит, то тебе всегда меня хочется
– Всегда правда! Представь себе, – ржу, – хочется и не встает!
– Да я уже видел как у тебя не встал вчера
– Это он случайно
– От таких случайностей дети рождаются
– Билл, я тебя, конечно, сильно огорчу – но ты родить не сможешь, – делаю грустное лицо, – как бы я не старался
– Может плохо стараешься?
– Проверим?
– А может на тебе проверим?
– Ну я точно родить не могу – я то 100% парень
– В этом я как раз и не уверен
– Что?
– Ты так избегаешь того, чтоб дать, будто боишься залететь
– Билл, от того, что ты со мной делаешь – не залетают, за такое скорее в тюрьму без права переписки сажают
– А ты б и рад, чтоб посадили. Пусть садят близнеца, лишь бы свой зад уберечь.
– Он того стоит! Или ты не согласен?
– Ты наконец пойдешь в ванную или нет?
– А, да – точно! – что-то я совсем заговорился
Закрываю дверь, лезу под душ – не даст, значит, говорит. Ну не сердится и уже хорошо. Как бы его уломать? Пить он со мной уже не будет. По крайней мере напиваться. Уговаривать – себе хуже делать, он же назло будет сопротивляться. Силой брать его я себе никогда не позволю. Остается завести его, при чем до такого состояния, чтоб он трезво мыслить не смог – чтоб хотел только одного – кончить и все равно каким способом. Но как? Вряд ли он меня подпустит так себя лапать, после того, как его вчерашнее наступление обернулось контратакой. Хотя я знаю один способ...

Да, не хочется, конечно, прибегать к этому – это на экстренные случаи, но похоже один из них наступил. Пригодился мне не раз – однажды, я обозвал Билла трансвеститом – он со мной неделю не разговаривал и всячески игнорировал, еще – когда я приревновал его к Андреасу и сказал, что между нами все кончено – простым извинением такое не обошлось, и после того, когда он впервые сказал, что любит меня, а я, как дурак, вместо того, чтоб сказать, что люблю его тоже, постеснялся выразить свои чувства и сказал “Спасибо, я польщен”, а еще – когда он впервые раз согласился дать мне – я тогда вообще самым счастливым человеком на свете был. Вот такой я приземленный и бесчувственный – когда он сказал, что любит – меня всего внутри сковало, а когда он сказал, что даст мне – у меня будто крылья выросли. Мне иногда так страшно, что я настолько ограниченный – когда он раскрыл мне душу этим своим признанием, я не думал о его чувствах и каково ему будет в ответ на признание услышать “Я польщен”, я думал о себе и своих чувствах, я замкнулся на том, что мне было стыдно сказать ему, что я его люблю – но это ведь не то, чего стыдятся! Я себя так корю, за то что сразу не сказал, что люблю его. Ведь не говорят “Я тебя люблю”, боясь быть отвергнутыми или не услышать в ответ такого же – мне ни первого, ни второго бояться было незачем, а Билл рискнув и сказав это, как раз и нарвался на второе. Я сразу осознал, что что-то делаю не так, но только к вечеру до меня тогда дошло что и какой же я трусливый ублюдок – я пришел признаться ему и вымолить прощение. Вот я мысленно пересчитывал случаи, когда я к этому прибегал – и еще больше убедился, что я далеко не хороший человек, а список ведь тоже далеко не полный. Почему я постоянно делаю глупости или гадости? Я ведь не хочу причинять зла, я не хочу приносить боль и тем не менее я не могу сказать, что делал это не намеренно. Когда я совершаю какой-то мерзкий поступок – я делаю это абсолютно намеренно. Но только потом осознаю его разрушительную силу и последствия. И жалею. Зачем резать, а потом зашивать, если можно вообще не резать? Но я так не умею. Иногда так хочется выйти из своего тела и дать себе же в рожу, чтобы, наконец, включился какой-то нужный механизм и я бы больше не причинял боли, хотя бы Биллу. Ведь я его так люблю – с пор того признания, я уже не боюсь говорить ему эти слова, наоборот, я готов говорить их как можно чаще, лишь бы он не забывал об этом. Каким бы я не был – грустным и растрогавшимся, или противным и вечно его достающим – я всегда его люблю. Пусть показать это я не всегда могу. Зато сказать я уже могу всегда. Я сначала боялся обесценить эти слова, произнося их часто. А потом понял, что как бы часто я их не произносил, пока я это чувствую, они не становятся менее ценными. Почти всегда, делая минет Биллу, я таким образом извинялся и только тогда, когда он сказал, что отдает мне себя – я так сказал спасибо. Я это делаю минет редко. Ведь должен быть какой-то способ исправить положение, когда я что-то сильно подпорчу. Я не беру в рот часто и это даже не обсуждается, что-то меня останавливает – может я боюсь потерять свое наиболее действенное “Извини”, а может с детства вдолбленное, что берут в рот только шалавы – я в это, конечно же, не верю, но все равно некий осадок мог остаться, нет – мне не неприятно, можно сказать, что я даже получаю удовольствие – иногда, кажется, можно кончить от одно вида Билла, когда я это делаю – как он закрывает глаза, как дрожат губы, как движутся его мышцы, как вздымается от дыхания живот, иногда чего-то очень развратным кажется само мое положение – на коленях, с его членом во рту – я бы сам себя трахнул после такой картинки, и тем не менее – минет в наших отношениях отнюдь не частый гость. И я в нем отнюдь не силен, как выразился недавно Билл про себя и мою задницу – мало опыта, я ведь никому кроме него минет и не делал и слава Богу, что ему кроме меня – тоже, соответственно и сравнивать ему не с чем. Иначе бы он понял, насколько я в этом плох. Но каждый раз я стараюсь – пытаюсь заглотить поглубже, двигаться чаще, языком работать активнее – я очень стараюсь сделать ему приятно, особенно если учесть, что обычно минет я делаю, провинившись. Сегодня это будет не “Извини” или “Спасибо”, а “Пожалуйста”. Вот такое у меня универсальное волшебное слово.
Я возвращаюсь в реальность уже перед зеркалом с бритвой в руках. Еще раз себя осматриваю – принял душ и уже половину лица побрил – надо же до какого автоматизма выработалось – я был весь в своих мыслях, и тем не менее тело выполняло обычный утренний ритуал. Добриваю вторую часть лица, мажусь кремом, набрасываю полотенце – буду брать не телом, а старанием. Выхожу – он уже одет и даже накрашен.
– Я буду со всеми тебя ждать внизу, – неужели все-таки сердится?
– Хорошо, я скоро буду
– Давай, – чуть не пританцовывая выходит из номера
Казалось мы в Берлине оказались как скороспешно и чуть ли не случайно, но сегодня у нас тут уже эфир на двух радиостанция – потому можно и не стараться выглядеть особо хорошо, хотя фотографировать нас там все равно будут. Одеваюсь, спускаюсь – ждем Давида, он отошел и говорит по телефону и бурно жестикулирует. Заканчивает, что-то говорит охране и мы выезжаем.
Два интервью позади, практически идентичных. Давид предлагает позависать по берлинским клубам, но у меня другие планы на вечер. Билл без меня все равно не пойдет. А что будут делать Давид с ребятами меня как-то мало волнует.
– Спасибо, но я пожалуй – пас, я в последнее время рано встаю, – смотрю на Билла, – и не высыпаюсь, надо хотя бы пораньше ложиться
– Ну как знаешь, чтоб потом не жаловался, что мы совсем не развлекаемся
– А я высыпаюсь и наверное пойду, – видно Билл решил против меня взбунтоваться, я топаю ему на ногу, – хотя все-таки сон красоты никогда не будет лишним
– Вам решать, если потом надумаете – наберите меня, я сообщу вам в каком мы клубе на тот момент
Мы возвращаемся в отель и в номере я приступаю к осуществлению задуманного.

– Билл... – хитро смотрю на него
– Том... – складывает руки на груди
– Билл...– закусываю губу и закатываю глаза
– Том... – делает шаг назад, хотя мы и стоим довольно далеко друг от друга. Подхожу к нему близко и на ухо,
– Билл...
Он отрицательно качает головой и ладонями чуть меня отодвигает,
– Том...
Разворачиваю его за плечи и толкаю на кровать – он садится,
– Билл...
Он облизывается,
– Том, я же сказал, что не дам,
Я становлюсь на колени, показывая, что все идет отнюдь не к тому, что он подумал. По крайней мере сначала. Расстегиваю его ремень, тяну молнию вниз, кладу руку на ткань боксеров, чуть придавливаю и глажу,
– Билл... – смотрю снизу ему в глаза, там уже начинают бегать чертики. Нащупываю его член сквозь ткань трусов и провожу двумя пальцами по всей длине туда-обратно.
– Том... – чуть срывается голос
Продолжаю так двигать пальцами, а второй рукой забираюсь под футболку и начинаю гладить живот.
– Билл... – ныряю рукой в боксеры и уже прикасаюсь к плоти, мягко глажу и чувствую рукой, как с каждым касанием член твердеет. Он уже не отвечает моим именем. А тяжело дышит и жадно смотрит на меня. Я наклоняюсь лицом и дышу горячим воздухом сквозь боксеры на его член и отодвигаюсь. Он задерживает дыхание, я еще раз так делаю,
– Не дразни, – сбрасывает мою кепку и стягивает повязку с моей головы, я хватаюсь за края боксеров и джинсов, он привстает и я стягиваю их до колен. Он очень глубоко дышит, а член затвердел, налившись кровью. Я еще раз пододвигаюсь и дышу на него,
– Ну не дразни же! – берет меня за затылок и притягивает, я выкручиваюсь и облизываю губы
– Возьми уже в рот, – умоляюще смотрит, – пожалуйста
Я приближаюсь опять, провожу языком по головке, он начинает всхлипывать, открываю широко рот, прячу зубы и заглатываю,
– Бл*******дь, – откидывает голову назад, почти сразу же наклоняет обратно
Начинаю медленно скользить по длине настолько глубоко, насколько получается,
– Даааааа, – опять кладет руку мне на затылок
Хватаюсь рукой у основания и начинаю двигать в одном ритме со ртом,
– Глубже, Томми, возьми глубже, – пытаюсь расслабить мышцы и протолкнуть его член глубже, выходит не так уж сильно, но он все равно громко стонет, меня это подбадривает и я ускоряю темп
– Дааа, вот так, Томми, вот так, – начинает подаваться мне бедрами навстречу, – еще, Томмии, ммммммм
Второй рукой начинаю играть его яичками,
– Ааааа, я так умру, не останавливайся, пожалуйстаааа, – у меня уже челюсть слегка сводит, но я все еще продолжаю двигаться вверх-вниз, помогая рукой. – Дааа, мне так хорошо, бл******дь, – если я не отстранюсь челюсть так и заклинит, выпускаю член изо рта, звучит тихий “чпок”, я улыбаюсь, еще раз облизываю губы, смотрю на Билла – он обиженно смотрит, провожу языком по всей длине, спускаюсь таким же образом и засасываю яички, откидывается опять и полухрипом,
– Как же ты хорошо сосешь, Томми, – опять заглатываю член, начинаю гладить рукой по внутренней стороне бедра, – бл****дь, я сейчас, кончу, – так, этого я и добивался, теперь из него хоть веревки вить – отстраняюсь, облизываюсь, он возмущенно смотрит на меня,
– Томми, продолжай...
– Так что – точно не дашь?
– Бл*дь, ты из-за этого в рот взял?
– Да, может станешь на четвереньки или как тебе удобней и мы продолжим – таким способом ты тоже можешь кончить, – нагло улыбаюсь
– Бл*дь, ну ты и урод – я же сказал, что не дам
– Ну давай же – я же вижу, что ты хочешь кончить
– Ну ты и сука, Том, – привстает, начинает одеваться обратно. Да что же я такое делаю? Опять себя веду как последний ублюдок. Хоть дошло быстрее чем обычно. Хватаю его за ноги,
– Билли, нет! Прости меня! – толкаю его обратно на кровать, снова расстегиваю ремень и молнию, пытаюсь стащить вниз джинсы, но он не привстает на этот раз, – Билл, я знаю, я поступил хреново, извини меня пожалуйста, – он все равно сидит, – Билл, да – я дурак, неужели ты не знаешь какой я дурак? Забудь, что я только что говорил – я хочу сделать тебе приятно и все – мне больше ничего не надо! – он на меня смотрит,
– Конечно, знаю, Томми. Не надо продолжать, я все равно тебе не дам – ты же знаешь мое условие.
– Да я уже и не прошу, я просто закончу начатое – я кретин, что додумался такое сделать, Билли, мне приятно – когда тебе приятно, – тащу джинсы вниз опять, привстает, ну и слава Богу, не успел окончательно испортить ситуацию значит. Рывком заглатываю его член, так глубоко как могу, даже как не могу – давлюсь, слезы накатывают на глаза, нет – теперь я этого не испорчу, двигаю головой быстро, работаю языком, приобнимаю его рукой за талию, он так приятно стонет, уже ничего не говорит, а просто хрипло стонет, отстраняюсь, он смотрит на меня таким взглядом, что мне внутри холодно становится,
– Нет, ты ничего не подумай, я просто сказать, что если я что-то не так делаю – помогай мне своей рукой, – кладу его руку себе на затылок и опять заглатываю, он стонет, но рукой не давит, я поднимаю на него глаза, кладу свою руку на его руку, закрываю и открываю глаза, подавая знак, что я не против. Опять беру в одну руку яички и перекатываю их, другой рукой двигаю его членом, он охает,
– Томми, я сейчас кончу, – я заглатываю опять до слез и, сделав пару движений, мне в горло бьет струя, он прижимает меня за затылок и делает пару движений бедрами навстречу мне. Он выходит, я чуть кашляю, по губам течет сперма, я улыбаюсь – вот хоть теперь все не испортил.

Он сияет. Над ним действительно ореол света. Это стоило сделать, даже просто чтобы увидеть его таким. Кожа блестит, на нем играют блики, эта улыбка. Может я наконец правильно сделал минет? Если он будет таким всегда после этого, то я готов начать искать себе новый способ извиняться. А это буду делать просто так. Лишь бы он так сидел и не двигался – насмотреться на него не могу... он прекрасен... Сглатывает, осматривается, видно приходит в себя после оргазма и встает. Стягивает футболку и залезает коленями на кровать, что он делает? Становится на четвереньки, чуть прогибается,
– Билл, ты чего?
– Томми, ты заслужил...
– Билл, не надо – ты же сказал, что не дашь, пока я не дам
– Я передумал...
– Билли, но не так, – подхожу к нему со стороны головы, беру лицо в руки, – это же был шантаж, если я тебя сейчас возьму, я навсегда ублюдком для себя стану
– Томми, мне так хорошо было, я и сейчас как на облаках качаюсь – пусть ты начал это не из лучших побуждений, но мне все равно так хорошо
– Вот и хорошо, что тебе хорошо, так и должно было быть, – чуть отталкиваю его за плечи и он садится себе на ноги
– Ты уже меня не хочешь? – смотрит очень серьезно
– Конечно, же хочу – но я мошенничал, и не хочу выигрывать у тебя таким способом, давай завтра по-честному продолжим. Победит сильнейший. Точнее тот, у кого выдержка больше.
– Я рад, что ты так сказал, – обнимает меня, – но как же ты сейчас? – и опять становится на руки и колени, даже что же это такое – зачем он меня так мучает, я тут благородство проявляю, но его при таких вот позах надолго не хватит,
– А я сейчас. Ты пока ложись и нагрей нам кровать.
– Мы вместе будем спать?
– Да, как в детстве
– Просто спать? – вопросительно на меня смотрит, поднимает боксерки с пола, одевает и залезает под одеяло
– Да, просто спать – но чтобы это просто спать получилось, мне надо кое-что сделать
– Дай-ка подумаю – содержательная беседа с правой рукой?
– Ехидничай побольше, она между прочим как раз тебе на выручку и пришла, а то бы ты сейчас стонал на четвереньках
– Спасибо, о правая рука Тома, – так издевательски пропевает
– Она тебе тоже кое-что хочет сказать, – загибаю пальцы на правой руке в фак
– Она вся в тебя, такая же невыдержанная грубиянка
– И пусть, я к ней привык – он столько умеет, да и выручала меня не раз
– Мне кажется, что этом треугольнике лишний я, у вас с ней полная гармония, а со мной ты постоянно ссоришься и задираешься
– Потому, что она знает кто тут главный и всегда делает все как я хочу, и играет так как надо, и в теле правильные струны задевает
– Так уж и настолько лучше меня?
– А ты как думал – никогда мне давать не отказывалась, вот бы ты брал пример
– Том, я хоть понимаю, что ты о руке так в шутку говоришь, но мне все равно обидно
– Ну что ты как маленький, ни то что какая-то отдельная часть тела, пусть целый человек или целая их толпа с тобой не сравнится и близко
– Правда? – улыбается
– Правда, – киваю и улыбаюсь, – но сейчас все равно пойду изменять тебе с этой, – поднимаю правую руку, – красавицей
– Иди, только эту тебе и прощаю
Закрываюсь в ванной, приспускаю штаны с трусами. Обдает холодным воздухом, член стоит и уже болит. Надо по-быстрее с этим закончить, беру его в кулак и начинаю быстро двигать. Представляю себе как я трахаю Билла в этом же номере, в той же позе в которую он пару минут назад становился. Я или умнею, или совершенно отупел, чтобы вместо того, чтоб так его трахать, дрочу, представляя себе это. Делаю это быстро, резко, жестко – я не хочу растягивать удовольствие, просто хочу кончить и пойти спать. Представляю как Билл подо мной орет, как в нем узко и кончаю, еще пару движений, пока вся сперма не выльется. Присаживаюсь на ванну, по телу пробегает легкая дрожь и слабость, вытираюсь и выхожу.
– А ты быстро
– А чего тянуть, когда ты тут такой теплый, – мило улыбается и откидывает одеяло. Я сбрасываю одежду, лезу в кровать, накрываю нас обратно и прижимаюсь к нему. Такой родной. Улыбается и обнимает. Такой любимый. Выравниваю свою голову на подушке и смотрю ему в глаза. Такой мой...

Дата добавления: 2015-08-28