А. В. Петровский индивид и его потребность быть личностью

А.В. ПЕТРОВСКИЙ Индивид и его потребность быть ЛИЧНОСТЬЮ

Проблема соотношения личности и индивида обрела остроту и актуальность в 60-70-е годы в ходе оживленных дискуссий о природе человека. Начиная с этого времени стало очевидно, что природные, органические стороны и черты индивида выступают _в структуре личности как социально обусловленные ее эле­менты. Биологическое существуют в личности в превращенной форме как социальное. Несомненное единство, но не тождество понятий «личность» и «индивид» порождало ряд вопросов и среди них вопрос о том, что представляет собою это особое сис­темное качество индивида, которое обозначается понятием «лич­ность» и которое оказывается несводимым к биологическим предпосылкам, включенным в природу его носителя-индивида. А.Н. Леонтьев писал: «Личность не равна индивиду; это особое качество, которое приобретается индивидом в обществе, в со­вокупности отношений, общественных по своей природе, в кото­рые индивид вовлекается: сущность личности в «эфире» (Маркс) этих отношений... личность есть системное и поэтому «сверхчувственное» качество, хотя носителем этого качества является вполне чувственный телесный индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами». И там же: «С этой точки зрения проблема личности образует новое психоло­гическое измерение: иное, чем измерение, в котором ведутся ис­следования тех или иных психологических процессов, свойств и состояний человека; это исследование его места, позиции в системе, которая есть система общественных связей, общений Werkehr), которые открываются ему; это исследование того, что, Ради чего и как использует человек врожденное ему и приобретенное им...».

Петровский А.В. Индивид и его потребность быть личностью. - М. Вопросы Философии. № 3, 1982.

Дачная работа написана в соавторстве с В. А.Петровским.

Предложенному А.Н. Леонтьевым пониманию соотношения индивида и личности, заключающемуся в «новом психологичес­ком измерении», ином, чем измерение, в котором ведутся иссле­дования психических процессов, свойств и состояний человека (другими словами, за пределами традиционного «индивидуаль­но или дифференциально психологического» раздела общ_е^ психологии), отвечает концепция деятельностного опосредство­вания межличностных отношений». С точки зрения концепции деятельностного опосредствования личность может быть поня­та только в систем устойчивых межличностных связей, которые опосредствуются содержанием, ценностями, смыслом совместной деятельности для каждого из ее участников. Эти межличност­ные связи практически нерасторжимы, они вполне реальны, но по природе своей «сверхчувственны»; они заключены в конк­ретных индивидных свойствах, но к ним несводимы; они даны исследователю в проявлениях личности каждого из членов груп­пы, но вместе с тем образуют особое качество самой групповой деятельности, которое опосредствует эти личностные проявле­ния, определяющие особую позицию каждого в системе межин­дивидных связей, шире - в системе общественных отношений.

Как же можно вычленить собственно личностные характе­ристики субъекта, которые не совпадали бы с общепсихологи­ческой или, точнее говоря, дифференциально-психологической традицией изучения индивида и не растворялись бы без остатка в межсубъектных связях как предмете социально-психологи­ческого исследования?

Важнейшие характеристики личности, которые традиционно пытались усматривать в наборе имманентных качеств индивида, предлагается искать не только в нем самом, но и в других лю­дях. В этой связи примечательна запись, которую сделал А.Н-Леонтьев после беседы с писателем В.Ф. Тендряковым 8 авгус­та 1974 года, до настоящего времени не публиковавшаяся: «Я нахожу, имею свое «Я» не в себе самом (его другие находят во мне!), а в других, в другом, вне меня существующем - в собесед­нике, в любимой, в природе и... в компьютере...».

Итак, прокладывается новый путь интерпретации личности-она выступает как идеальная представленностъ индивида в других людях, как его инобытие в них (и, между прочим, в себе,

_каК «другом»), как его персонализация². Сущность этой идеаль­ной представленности, этих «вкладов» - в тех реальных смысловых преобразованиях, действенных изменениях интеллектуаль­ной ^и эффективно-потребностной сфер личности другого чело­века, которые производит деятельность индивида или его участие в совместной деятельности. Инобытие индивида в других людях-^{это не} статичный отпечаток. Речь идет об активном процессе, о своего рода «продолжении себя в другом».

Здесь схватывается важнейшая особенность личности (если она действительно личность) обрести вторую жизнь в других людях, производить в них долговечные изменения, имеющую свою динамику.

феномен персонализации открывает возможность пояснить всегда волновавшую человечество проблему личного бессмер­тия, если личность человека не сводится к представленности ее в телесном субъекте, а продолжается в других людях, то со смер­тью индивида личность «полностью» не умирает. Вспомним слова А.С. Пушкина: «Нет, весь я не умру... доколь в подлун­ном мире жив будет хоть один пиит» Индивид как носитель личности уходит из жизни, но, персонализированный в других людях, он продолжается, порождая у них тяжелые переживания, объяснимые трагичностью разрыва между идеальной представ-ленностью индивида и его материальным исчезновением. В сло­вах «он живет в нас и после смерти» нет ни мистики, ни чистой метафоричности, это констатация факта разрушения целостной психологической структуры при сохранении одного из ее звеньев.

Следуя логике данного подхода, можно предположить, что если бы мы сумели зафиксировать существенные изменения, ко­торые данный индивид произвел своей реальной предметной Деятельностью и общением в других индивидах и, в частности, в самом себе как «другом», что формирует в других идеальную ^его представленность - его «личность», то мы получили бы наи­более полную его характеристику именно как личности, инди­вид может достигнуть ранга исторической личности в опреде­ленной социально-исторической ситуации только в том случае, ^если эти изменения затрагивают достаточно широкий круг лю-

² См. В.А. Петровский. К пониманию личности в психологии. «Вопросы "сихологии», 1981, №2.

дей, получая оценку не только современников, но и истории, ко­торая имеет возможность на своих весах эти личностные вкла­ды достаточно точно взвесить. Напомним, что, изменяя других личность тем самым изменяет себя и что ее вклады в других есть изменение и преобразование ее собственных личностных характеристик («через других мы становимся самим собой», как об этом писал еще Л.С. Выготский).

Если подлинную личность метафорические можно тракто­вать как источник некой мощной радиации, преобразующей свя­занных с нею в условиях деятельного опосредствования людей (радиация, как известно, может быть полезной и вредоносной, может лечить и калечить, ускорять и замедлять развитие, стано­виться причиной различных мутаций и т.д.), то индивида, обде­ленного личностными характеристиками, можно уподобить ней­трино, гипотетической частице, которая пронизывает любую, сколь угодно плотную среду, не производя в ней никаких - ни полез­ных, ни вредных, - изменений. Безличность - это характеристи­ка индивида, безразличного для других людей, человека, от ко­торого «не жарко и не холодно», чье присутствие или отсут­ствие ничего не меняет в их жизни, не преобразует их поведение, не обогащает и не обездоливает их, и тем самым лишает его самого личности.

Может возникнуть вопрос: если личность и индивид не тож­дественны, то, считая теоретически возможным наличие индиви­да, не осуществившего себя как личность, допустимо ли предпо­ложить существование личности без индивида? Допустимо, но это будет квазиличность. Разве не обрели личностные характе­ристики Козьма Прутков и прописанный на 16-й полосе «Лите­ратурной газеты» «людовед и душелюб» Евгений Сазонов, за которыми нет реальных людей?

Разумеется, индивид «без личности», как и квазиличность «без индивида» - явление исключительное, но обращение к такой гипотетической ситуации как мысленному эксперименту доста­точно показательно для понимания проблемы единства и нетоЖ-дественности личности и индивида.

Быть личностью... Можно предположить, что на опреде­ленном этапе общественного развития личностное как систем­ное качество индивида начинает выступать в виде особой социальной ценности, своеобразного образца для освоения и реализации в индивидуальной деятельности людей. Вероятно, й

специальные исследования историков материальной и духовной культуры, чтобы ту степень развития общества, на которой с не­обходимостью порождается и воспроизводится в деятельности людей ценностность личностного начала в индивиде. Однако уже сейчас можно допустить, что филогенетически появление подобного эталона было связано с общественным разделением труда, с возникновением на этой почве имущественного нера­венства и порождаемым этим неравенством стремлением на од­ном полюсе сохранить и упрочить идеальную представленность свыше, «от бога» поставленных властителей, а на другом полю­се снять собственную обезличенность, что объективно могло быть достигнуто лишь в условиях классовых битв. Таким образом, эталон «быть личностью» должен был выступить в качестве предмета потребности индивида.

Запечатлевая, продолжая себя в других членах своей общно­сти, человек упрочивал в ней свое существование. Обеспечивая посредством активного участия в деятельности свое инобытие в других людях, индивид объективно формирует содержание сво­ей потребности в персонализации, которая субъективно может выступать в мотивации достижения, притязаний на внимание, славу, дружбу, уважение, положение лидера и которая могла быть или не быть отрефлектирована, осознана. Потребность индиви­да быть личностью становится условием формирования у дру­гих людей способности видеть в нем личность, жизненно необ­ходимую для поддержания единства, общности, преемственнос­ти, передачи способов и результатов деятельности и, что особен­но важно, установления доверия друг к другу, без чего трудно надеяться на успех общего дела. Таким образом, выделяя себя как индивидуальность, добиваясь дифференциальной оценки себя как личности, человек полагает себя в общности как необходи­мое условие ее существования, поскольку он производят всеоб­щий результат, что позволяет сохранять ее как целое.

Благодетельный для общества в целом процесс не менее бла­годетелен для каждого индивида. Прибегая к метафоре, можно сказать, что в обществе изначально складывается своеобразная ^сИстема «социального страхования» индивида. Осуществляя Посредством деятельности позитивные вклады в других людей, 'Чедро делясь с ними своим бытием, индивид обеспечивает себе ^на случай старческой беспомощности, болезни, потери трудоспо­собности и т.п. внимание, заботу, любовь, жалость, Не следует

понимать это узкопрагматически. Полагая свое бытие в других людях, человек не обязательно предвкушает будущие дивиден­ды; он действует, имея в виду конкретные цели деятельности, ее предметное содержание, а вовсе не то, что для других индивидов оборачивается его деянием, (хотя не исключена и намеренная осознанная потребность персонализации).

Социогенная потребность быть личностью существует, разу­меется, в конкретно-исторической форме. Действия, которые со­вершали рабы, не выступали как деяния для их господина, они не имели своей жизни в нем, и потому рабы для него не обнару­живали себя как личности. Если персонализация и имела место, то она была лишь идеальной представленностью действующей вещи. Римские матроны, как известно, не испытывали чувства смущения, оставаясь обнаженными перед своими рабами; раб, невольник, не был персонализирован, а перед вещью стыд бес­смыслен...

Гипотетическая «социогенная потребность» быть личностью, очевидно, реализуется в стремлении субъекта быть идеально представленным в других людях, жить в них путем поисков деятельностных средств полагания себя в другого человека. Подобно тому, как индивид стремится продолжить себя в дру­гом человеке чисто физически (продолжить род, произвести потомство), личность индивида стремится продолжить себя, за­ложив идеальную представленность, свое инобытие в других людях. Не в этом ли сущность общения, которое невозможно свести только к обмену информацией, к актам коммуникации, поскольку оно представляет собой процесс, где человек делится своим бытием с другими людьми, запечатлевает, продолжает себя в них и за этот счет выступает для них как личность?

Потребность «быть личностью», потребность в персонализа­ции обеспечивает активность включения индивида в систему социальных связей и вместе с тем оказывается детерминирован­ной этими социальными связями, порождаемыми разделением труда в обществе, общественными отношениями, складывающимся объективно, вне зависимости от воли индивида. Стремясь вклю­чить свое «я» в сознание, чувства и волю других посредством активного участия в совместной деятельности, приобщая их к своим интересам и желаниям, человек, получив в порядке обра?' ной связи информацию об успехе, удовлетворяет тем самым л°'

_тре6ность персонализации. Однако, удовлетворение потребнос-I _тИ, как известно, порождает новую потребность более высокого дорядка, и процесс не является конечным. Он продолжается! дибо в расширении объекта персонализации, в появлении новых и новых индивидов, в которых запечатлевается данный объект, либо в углублении самого процесса, то есть в усилении его при­сутствия в жизни и деятельности других людей.

Реализуя потребность быть личностью и перенося себя в другого, индивид осуществляет эту «транспортировку» отнюдь де в безвоздушной среде «общения душ», а в конкретной дея­тельности, осуществляемой в конкретных социальных общнос­тях. Экспериментальны исследования подтвердили выдвинутую нами гипотезу, что оптимальные условия для персонализации индивида существуют в коллективе. В подлинном коллективе как группе высшего уровня развития персонализация каждого выступает в качестве условия персонализации всех. В группах корпоративного типа каждый стремится быть персонализиро­ван за счет деперсонализации всех остальных. Это следует из основных положений концепции деятельностного опосредство­вания межличностных отношений, направленных на другого. К примеру, альтруистические побуждения, а альтруизм - чистей­ший случай полагания себя в другом, в зависимости от того, опос­редуются они социально ценным содержанием совместной дея­тельности или нет, могут в одном случае выступать в форме коллективистической идентификации, в другом - как всепроще­ние, попустительство и т.д. Русский язык хорошо охватывает различия в личностной представленности инициатора альтруи­стического деяния. В первом случае тот, кому адресован альт­руистический поступок, или сторонний его наблюдатель, харак­теризуя личность, осуществляющую этот поступок, говорит: «добрый человек», во втором: «добренький». Человек, продолжаю­щий сове бытие в другом своим деянием, получает возможность Удовлетворить свою потребность в позитивной персонализации, если это деяние в наибольшей степени соответствует содержанию и ценностям деятельности, объединяющим их обоих, и в конечном счете общественным интересам, отраженным в этой деятельности.

В то случае, когда потребность индивида осуществил» себя в качестве личности дана имплицитно, как скрытая мотивация его Поступков и деяний, а чаще всего это •

так и происходит, она вы-

ступает как сущностная характеристика, феноменологически представленная в многочисленных и хорошо изученных в психологии явлениях мотивации достижений, притязаний, аффидиации, эмпатии и т.п.

Обращение к идеи потребности индивида в персонализации как можно надеяться, позволит понять, реинтерпретировать все эти феномены, ввести их в единый теоретический контекст, увк. деть за конкретными психологическими явлениями их сущность Не следует забывать, что отношения между потребностью и мо­тивами не может быть понято как отношение между членами одного ряда, представленное в потребности зависимость лично­сти от общества проявляется в мотивах е е действий, но сами они выступают как формы кажущейся спонтанности индивида. Если в потребности деятельность человека, по существу, зависи­ма от ее предметно-общественного содержания, то в мотивах эта зависимость проявляется в виде собственной активности субъек­та. Поэтому открывающаяся в поведении личности система мо­тивов - мотивации достижений, дружбы, альтруизма -богаче при­знаками, эластичнее, подвижнее, чем потребность. В данном слу­чае потребность персонализации выступает как составляющая ее сущность.

Потребность быть личностью возникает на основе социаль­но-генерированной возможности осуществления соответствую­щих деяний - способности быть личностью. Эта способность, как можно предположить - а речь здесь пока идет только о гипотезах, которые подлежат в проверке и нуждаются в под­тверждении,- есть индивидуализированное воплощение глубо­ко воспринятых («интериоризированных») индивидом предмет­но-социальных норм, эффектов идеальной представленности в нем других людей, также - его собственных «надситуативных» выходов.

Таким образом, в единстве с потребностью в персонализации, являющейся источником активности субъекта, в качестве ее пред­посылки и результата выступает социально генерированная, соб­ственно человеческая способность быть личностью.

Как и всякая способность, она прежде всего дана субъекту⁸ своей исключительности как индивидуальное, выделяющее ее среда окружающих и в известном смысле противопоставляю щее его другим людям, как возможность передать, адресовать им свою неповторимость, особенность, непохожесть. Очевид^ен

драматизм судьбы человека, который в силу внешних условий и обстоятельств лишен возможности реализовать свою потребность в персонализации. Но бывает и так, что у человека вообще атро­фирована или сведена к минимуму способность быть личнос­тью, либо она приобретает откровенно уродливые формы. Пос­ледовательно придерживаясь принципа «Я сам по себе - я вас не трогаю, вы меня не трогайте, я яркая индивидуальность, и меня с собой не равняйте», такой человек в конечном счете де­персонализируется, перестает быть личностью. Парадокс: чело­век подчеркивает свою «самость», он индивидуалистичен, что называется, «до мозга костей», и он же тем самым лишается в глазах других индивидуальности, теряет «свое лицо», стирается в сознании окружающих, не внеся в них сколько-нибудь значи­мых вкладов.

Но помимо индивидуального, в способности персонализации заключено и всеобщее. Оно проявляется в передачи субъектом элементов социального целого, образцов поведения, норм, психо­логических орудий и вместе с тем его собственной активности, носящей надындивидуальной характер, другими словами, столь же принадлежащей данному представителю социальной общно­сти, как и другим ее представителям.

Таковы в общих чертах характеристики потребности и спо­собности быть личностью, выступающие перед нами в нераз­рывном единстве, анализ способов и особенностей их реализа­ции открывают путь к построению теории личности, несовпада­ющей в своих исходных посылках с концепциями психоанали­тической, персонологической и других ориентации, принцип де­ятельного опосредования, принятый нами, и здесь остается ру­ководящим при теоретической разработке проблемы.

Для становления гипотетико-дедуктивной концепции персо­нализации индивида необходимо определить совокупность ос­новных гипотез, которые могли бы наметить путь конкретного психологического исследования личности. Так, может быть пред­ложен постулат максимизации, то есть стремления индивида к максимальной персонализации с вытекающими из него теорети­ческими гипотезами: 1) Любое переживание, воспринимаемое индивидом как имеющее ценность в плане обозначения его ин­дивидуальности, актуализирует потребность в персонализации ^и определяет поиск значимого другого, в котором индивид мог

бы обрести идеальную представленность; 2) В любой ситуации общения субъект стремится определить и реализовать те сторо­ны своей индивидуальности, которые в данном конкретном слу-чае доступны персонализации. Невозможность ее осуществле­ния ведут к поиску новых возможностей в себе самом или в предметной деятельности; 3) Из двух и более партнеров по об­щению субъект при прочих равных условиях предпочитает того, кто обеспечивает максимально адекватную персоналпзацию. Аналогично - предпочтение будет отдано тому, кто может обес­печить максимально долговечную персонализацию. Валентность другого в плане персонализации монотонно растет с ростом ожидаемой адекватности и долговечности персонализацпи. Тре­тьей переменной здесь является интенсивность потребности в персонализации. проверка эмпирических следствий из этих ги­потез, осуществленная строго экспериментально, поможет очер­тить контуры будущей теории персонализации, выявить круг возможных областей ее применения (воспитание, управление, клиника и т.п.), осуществить поиск и отработку методик иссле­дования с последующей их стандартизацией для нужд приклад­ного значения.

Принятие постулата максимизации и проверка связанных с ним теоретических гипотез позволяют построить широкую про­грамму экспериментальных исследований, а также реинтерпре-тировать значительное число ранее полученных эмпирических данных.

466

' Петровский В.А. Феномены субъектпости в развитии личности. Самара,

"' В «Гранатовом браслете» Куприна читаем: «...Анна... быстро подошла к самому краю обрыва, отвесной стеной падавшего глубоко в море, заглянула ^в"из и вдруг вскрикнула в ужасе и отшатнулась назад с побледневшим лицом. " *. как высоко! - произнесла она ослабевшим и вздрагивающим голосом. -Когда я гляжу с такой высоты, у меня всегда как-то сладко и противно щекочет ^ГРУ.'Ш... и пальцы на ногах щемит... и все-таки тянет., тянет...» А.И.Куприн. ^Яр.соч., Т.4. 1958.

Героям произведений Лермонтова, Гоголя, Достоевского также известно гВство неодолимой тяги к опасности.

Дата добавления: 2015-08-28