Я ничего не помню. Или, вернее, боюсь вспоминать. До сильной дрожи, до потери самого себя. При воспоминаниях, кровь останавливается в венах, перекрывая-закупоривая сосуды и блокируя тело, пытаясь

Я ничего не помню. Или, вернее, боюсь вспоминать. До сильной дрожи, до потери самого себя. При воспоминаниях, кровь останавливается в венах, перекрывая-закупоривая сосуды и блокируя тело, пытаясь остановить неизбежность. Руки начинают трястись. Ужасные судороги проходят по всем мышцам. Мир начинает кружиться, как если бы я сел на карусели. Все выпадает, блекнет, исчезает. Смешивается в единую серую гамму, вертящеюся перед глазами. В ушах звучат крики..

Ведь нельзя, невозможно остановить неизбежность. То, что должно случиться прорвет все стены и совершиться, даже если я буду надежно упрятан в белых комнатах среди врачей. Если с самого начала эта болезнь была внутри меня, то в конце она будет мне смертью. Белая комната блекнет, как будто тает лед. Со стен, сверху вниз медленно начинает стекать черная жижа, и также медленно заполняющая все и перекрашивающая мир.

..Невнятные пульсирующие звуки. Тихие, прерывающиеся отголоски старинной музыки. Белое бесконечное-безумное пространство, с серыми мазками вдали, как будто дым. Бабочки без крыльев. Тщетное шуршание по всюду.. Одинокий фонарь. И вдруг, черная пелена многочисленных мух, закрывающая взор и мешающая дышать. Я тону. Погружаюсь во мрак.

Моё тело резко дернулось вперед, как обычно бывает, когда люди внезапно просыпаются сразу после страшного сна. Но я не сел, как должен был по инерции. Рывок вперед был, но что-то держало мое тело, ограничивая действия и возможность свободного движения.

Быстро открыв глаза, я почувствовал, как веки больно дернулись, как будто они были чем-то залеплены или склеены. Перед моим взором витала бело-мутная пелена. Моргнув, я заметил-ощутил на ресницах серую легкую пыль, похожую на пепел. Моргнув еще несколько раз, чтобы разогнать до конца сон и лучше видеть, я снова попробовал шевельнуться и сесть. Но вновь тщетно. Я остался лежать. Проморгавшись от белой дымки, моё зрение уткнулось резко в черноту, нависающей над кроватью. Этот резкий и быстрый контраст отдался болью в голове.

Вокруг меня была тьма. Она пугала своей неизвестностью и казалось, чем больше всматриваешься в нее, тем отчетливее видишь очертания острых углов, узких лиц, разных форм скрытых в ней. Я с детства боялся и не выносил темные пространства. Всячески избегал их, стараясь быть всегда рядом со светом.

Взгляд уткнулся в темный потолок. На его сероватой поверхности, освещаемой только лишь легкими серебристыми бликами из окна, плясали узкие тени. Ах, я же дома. Значит, нечего пугаться, что я уже начал было делать. Только, что же держит мое тело?

Я вздохнул, вернее попытался сделать вздох. Но в легких словно застыла ртуть. Из горла вырвался тихий хрип, который тут же унеся под потолок, нарушая тишину вокруг. Я заметил её только сейчас, чувствуя, что мой слух ничто не тревожит.

В моей комнате (а я, начиная сомневаться, все же еще надеялся, что это моя комната) висела абсолютная тишина. Зловещая тишина, создающая атмосферу склепа. Она начинала невыносимо давить на уши, словно во время декомпрессии. Повернув голову в сторону, я увидел на подушке, которая чуть-чуть светилась беловатым, неровные темные дорожки. А это что еще?

Понемногу я начал паниковать. Не имея свободы движения, запертый здесь в тишине и мраке, словно в могиле.

Снова попытался подняться. Вновь тщетно, но получилось хотя бы оторвать голову от подушки и с силой согнуть застывшую шею. Видимо, когда пробовал первые разы, я действовал только мышцами тела. Я оглядел свою кровать. Белье, как и подушка, чуть светилось бледным неясным светом. И еще слабые лучи уличного фонаря, пробивавшиеся сквозь прорезь в шторах, немного помогали понять обстановку. Вокруг была такая же темнота, что и под потолком, только у окна, к которому я спал ногами вперед, было небольшое свечение с улицы. А все сзади меня, судя по всему, было скрыто, но я еще не мог повернуться, чтобы проверить это.

Оглядывая себя, я наконец понял, почему терпел крах при попытках подняться. Но это открытие не вселяло никакой надежды и не прояснило обстановку, напротив, оно лишь добавило темного оттенка и дурные предчувствия в клубок мыслей, которые подобно червям ползали и извивались в моей черепной коробке.

Моё тело было кем-то очень заботливо и крепко связано багрово-темно-белыми простынями. Ноги - между собой вместе, лодыжки больно соприкасались друг с другом. А руки, крест накрест плотно прижатые к груди. Еще несколько "веревок" опоясывали и стягивали тело с грудной клеткой, мешая глубоко дышать.

Теперь моя паника уже основательно переросла в страх. Мерзкий страх, который постепенно, глубоко внутри начал расправлять свои колючие ветви, проникая по всем нервам тонкими нитями в венах.

Кто сделал это, кто связал меня? И зачем?! Я точно помню, что ложился спать у себя дома. Где я?

Я надеялся, правда, с каждой минутой моя надежда исчезала и таяла, как утренний туман, что я нахожусь у себя дома, в своей комнате. Шторы, закрывающие окно были темно-зеленые, я приметил это, когда оглядывался. И потолок был таким же, как у меня. Немного левее люстры были темные пятнашки. Они чуть-чуть выделялись на общей серости потолка, это на свой день рождения, я выстрелил хлопушкой вверх и след виднеется там уже несколько лет. Значит, я нахожусь у себя дома!

Что же это тогда все? Меня похитили и подделали все под мою комнату? Но кто, кому я нужен? Да и опять же зачем?

В голове, подобно рою мух, при этой ассоциации я почему-то вздрогнул, беспорядочно летали-метались разнообразные мысли, одна другой мрачнее и страшнее.

Связанное тело забила сильная дрожь. На лбу выступил холодный пот. Я чувствовал как усилило свой темп сердце. Оно громко билось внутри сжатой грудной клетки,вырываясь наружу.

Надо как-то выбираться. Надо что-то делать. В хаос мыслей вдруг вторглись и смешались с ними странные мутные образы, которые, кажется, я видел во сне. Из влитой в уши тишины внезапно зазвучала тихая, такая же смутно знакомая, музыка, отдаваясь внутри размеренным ритмом. Я начал терять контроль над собой и погружаться в полуобморочное состояние. Над потолком тени затанцевали быстрее, превращаясь в лица и маски со стертыми красками..

"Нет! Это надо как-то остановить" - подумал я, ускользающим под холодные воды безумия, сознанием. В голове вспыхнули остатки разума, обжигая огнем. Приложив всю силу воли, я снова вернул контроль над собой, словно как космонавт возвращающийся из невесомости и бескрайности черного космоса во внутрь белого защищенного корабля. Весь приступ длился, наверное, всего около минуты. Но голова и дрожащее тело болели как будто я погружался в железной банке на дно океана в течении нескольких часов, где давление играло со всем живым в игру на выживание.

Посмотрев на потолок я не увидел теней, только ту же серость, а в ушках снова шуршала тишина. Ко мне вернулись обрывки моих разумных мыслей. Надо как-то выбираться. Как-то..

Я как червь, начал извиваться и ёрзать на кровати из стороны в сторону, пытаясь освободиться и понять, что же произошло и происходит. Но все мои попытки были тщетны. Я был слаб. Простыни лишь больней-сильней врезались в кожу. Тишина при каждом движении сильней давила на уши и голову.

Паникуя, я отчаянно громко крикнул. Но снова, мне лишь показалось, что я издал крик. На самом же деле из моего рта вырвались приглушенные невнятные звуки, похожие на стон умирающего маленького животного. Дотронувшись языком до зубов, а потом дальше, пытаясь высунуть его наружу, я с неприятным удивление ощутил-заметил, что мой рот сильно сжат - заклеен. По ощущениям это был картон, обычно используемый детьми для разных поделок и аппликаций. Из-за него первый раз я не смог свободно вздохнуть, как и сейчас не смог крикнуть.

Что это за шутка? Зная, что я все равно не смогу громко крикнуть, я продолжал беззвучно открывать закрытый рот и изо всех сил напрягал голосовые связки, рвя сосуды в голове. Безумно и немо обращался к бездушному потолку..

Когда сбилось дыхание и закружилась голова, я стал медленно дышать носом, пытаясь успокоиться.

Но в голове снова завертелись смерчи страшных мыслей, которые будоражили психику и отсылали по всей нервной системе беспорядочные импульсы. Мои мысли топили меня. Я был маленькой лодочкой, а они - большими черными волнами, обрушивающимися на меня с большой высоты.

Это невыносимо: случившееся со мной. Я не понимал этого, это не укладывалось в моем голове. Черные ртутные волны отчаянья снова и снова обрушивались на меня, затапливая все внутри. Я не мог успокоиться. Снова и снова, обессилевший и раздавленный страхом я немо и яростно рвался вперед, метаясь по кровати, тщетно и глупо пытаясь выбраться. Наверное, я был похож на психически больного,только что привезенного и пытающегося убежать, лежа в смирительной рубашке.

"Выбраться" - отбросив и вытесняя все прочие мысли, в моем мозгу осталась только эта команда. Только она могла спасти.

"Выбраться отсюда!"

И я снова, словно прокаженный, начал ёрзать, извиваясь и тихо мыча. Теперь, я раскачивался из стороны в сторону сильнее, рассчитывая упасть с кровати и таким образом освободиться.

Внезапно, я перестал дергаться. Меня словно ударило током. В сознании, парализовав тело, вспыхнул яркими бликами тот страшный сон, из-за которого я и проснулся здесь..

Темное большое плато, немного похожее на сцену. Я стоял во мраке бесконечной ночи, в которой тонули все краски и звуки. Тонул я сам.

Мне на лицо падали робкие лучи бледного света, сочившиеся из разбитого, высокого и погнутого, старинного фонаря. Это был странный фонарь.. когда мои глаза привыкли к неяркому, но единственному здесь свету, подняв голову, я увидел, что в нем вместо обычной лампы или свечи, сияет сердце. Человеческое, обливающиеся кровью, бьющееся сердце, из которого шли многочисленные тонкие трубки-провода соединяющие его с фонарем, а опоясывала его кромка разбитого стекла. По высокому столбу медленно стекала вниз вязкая, темного цвета сукровица.

Мне было жалко этот фонарь. Я подошел к нему и коснулся темного основания. Оно было холодным и влажным.

Вдруг, из тьмы за моей спиной с тихим шуршанием вынырнули две большие, размером с ладонь, бабочки с синими крыльями. Они немного покружили вокруг меня. Я видел, как желто-бледный свет играет на их синих крыльях в радужную игру. Они подлетели ближе к сердцу фонаря.

Интересно, что они делали здесь? А что я? Но это был сон, я ничего не знал, ничего и не должен был, наверное.

Во снах мы почти всегда делаем что-то бессознательно, а просто - как должно быть, как по сценарию, редко когда выбиваясь за рамки этого "кино".

И сейчас, я просто знал, что мне нужно прогнать их. Я открыл рот(тогда он еще не был заклеен) и хотел криком испугать их, чтобы они улетели. Но вместо звуков из рта с мерзким жужжанием вылетел отвратительный рой пепельных мух. Их становилось больше. Меня начало рвать ими. Я чувствовал, как они мерзко шевелятся внутри меня и прежде чем вылететь царапают своими маленькими крылышками горло, оставляя запах гниения и разложения. Согнувшись, я старался унять этот приступ бессознательно сжимая рот. Между мои зубами и на языке оказалось окало десятка мух и еще несколько застряло в горле, прежде чем я смог закрыть рот и сжать зубы с омерзительным звуком.

Послышались пронзительные тонкие звуки непохожие на человеческие, не на животные. Они издавались не из моего рта, а откуда-то сверху. Я поднял голову, чтобы увидеть или хотя бы понять, что же издает такой, лопающий барабанные перепонки, звук.

Выпущенные мной мухи налетели на бабочек и облепили их, закрывая своими многочисленными тельцами свет фонаря и аккомпанируя резким звукам, которые издавали бабочки.

Мухи безжалостно кусали и отрывали крылья несчастным, вгрызаясь в их тела и швыряя во все стороны рваные клочья. Бабочки начали падать вниз, словно осенние мертвые листья.

Я опустил глаза. Меня тоже наполнило чувство падения. Все внутри сжалось. Бледные лучи света ушли-закатились далеко вверх. Я провалился еще дальше и глубже вниз.

Моргнув, я оказался за длинным столом с праздничной белоснежной скатертью, посреди такого же белого бесконечного пространства. Я посмотрел перед собой. На столе лежала черная тарелка, сильно выделявшиеся большим пятном на белом. На ней лежали две большие израненные бабочки. Они едва шевелили клочьями-обрывками некогда больших, красивых, синих крыльев и чуть подрагивали искусанными тельцами.

Я потянулся к тарелке, еще толком не зная, что собираясь сделать, как вдруг воздух загудел. В нем начала звучать тихая музыкальная мелодия, которая обыкновенно звучит из музыкальной шкатулки. Она медленно и плавно нарастала, звуча повсюду.

Затем, раздался резкий, гулко отдающийся от невидимых стен, хлопок, который завернул белое пространство в занавес непроглядной тьмы.

Вновь темная тишина и давящая бездушная атмосфера.

Я проснулся.

Видение сна наяву закончилось также быстро и резко, как и началось. Мои глаза, в которых изредка еще мелькали отражения увиденных мух, мешающие видеть, снова уткнулись в серость потолка. Я несколько раз, глубоко, на сколько позволяли повязки, вздохнул. Громко дыша носом, почувствовал как воздух холодными струями проникает в сдавленные легкие. Вдруг я обнаружил-почувствовал, что что-то сильно уцепилось мне за ключицу. Опустив голову, я все же не смог ничего разглядеть, это было сложно в моей связанной позе. Но через несколько мгновений я понял, что сжимало меня за ключицу. Это была моя собственная рука. Пальцы сильно уцепились за выпирающую кость. Другая рука, сжимала воротник пижамы и, на сколько ей позволяла ограниченность движений, оттягивала его в сторону. Что все это было? Я пытался задушить себя или сломать кости, а внезапное окончание видения не дало сделать этого? Нет. Это сумасшествие.

Обе руки сильно болели и казались окаменевшими. Я попытался расслабить их и начал разжимать пальцы, пытаясь хоть как-то восстановить правильное кровообращение. Пальцы начали медленно и неуклюже разгибаться и сгибаться. Кровь забежала сильнее и руки начали немного согреваться. Но только руки. Остальное же мое тело все еще находилось под властью тугих простынь и холода.

Чтобы ни означал тот страшный сон, еще более странное воспоминание о нем и то, что я пытался, возможно, убить себя во время видения, сейчас никак не могло помочь мне освободиться. И уж тем более не избавило бы от снова начавших пугать меня, моих же мыслей-червей. Образы из сна смешалась с мыслями о случившемся и о спасении. Команда "выбраться" в этом урагане начала растворяться. Она уже не могла спасти. Да и сам я, уже не мог держаться за неё. Мой впечатлительный, и ставший теперь больным, рассудок полностью погрузился в ту темноту, которую так боялся. Темнота, которая раньше была вокруг меня, была теперь во мне.. В детстве ее боятся многие, но, наверное, у меня, со временем, из глупого детского страха она переросла в уродливую фобию, которая преследует теперь меня. Не отпускает и давит. Заполняет все внутри и топит, как океаны поглощают корабли.

Сильно закружилась голова. Серый потолок, как диск, закрутился из стороны в сторону. К пересохшему горлу подступила тошнота. Меня начало терзать ощущение, что если меня начнет рвать, то из меня снова полезут отвратительные и многочисленные мухи. Но тут же я вспомнил о заклеенном рте, из-за чего стало еще хуже.

Сколько я так лежал, трудно сказать. Бесполезно и не нужно даже. Словно придавленный серым потолком, распластавшийся (на сколько позволяли веревки) на кровати, я уже больше ни о чем не думал. Не мог, казалось это тщетным тогда. В уголке губ, под картоном, скопилась бледно-желтая желчь от рвотных позывов, которые мучили меня. Возникла ассоциация, как если бы меня лизнуло какое-нибудь мерзкое существо из фантастических фильмов. Желчь медленно стекала по скуле вниз, оставляя грязные неровные дорожки. Это было отвратительное-неприятное ощущение от которого, впрочем, я не мог никак избавиться.

Но снова, уже второй раз, что поселило во мне сильное сомнение, случиться ли это в третий, меня спас не разум, а мое слабое связанное тело. Первобытные инстинкты самосохранения, которые сильнее из всех развиты у человека, взяли вверх над моей глупой беспомощностью. Организм снова был поднят по тревоге, чтобы попытаться выбраться. Освободиться.

Медленно и неуклюже, как после тяжелой контузии, смутно отдавая себе отсчет в том, что делаю, я стал раскачиваться из стороны в сторону, как делал уже раньше. Медленно, затем чуть быстрее и еще быстрее, я начал перекатываться от одного края матраса до другого. Когда слетело легкое покрывало, которое до этого укрывало ноги, я боковым зрением, находясь на одной стороне, заметил, что вся поверхность матраса заляпана чем-то черным. Эти пятна выделялись из общего темно-серого цвета комнаты. Каждый раз, когда мое тело перекатывалось, ноги оказывались в этих пятнах. Они были липкие и холодные.

Наконец, последний сильный рывок. Я с глухим стуком упал на холодный пол, больно ударившись. Сильно защемило грудную клетку, а ребра как будто врезались во внутренние органы. В них, от сильного удара уперлись острые кости локтей связанных крест накрест рук, которые я неосознанно попытался развести в стороны. Они не дали разбиться моему лицу. Костяшки пальцев закровоточили и разбухли после соприкосновения с гладким паркетом - на них пришлась вся сила удара.

Я почти беззвучно застонал от боли - картон все также хорошо выполнял свою функцию. Медленно перекатился с живота на бок, прислонившись спиной к кровати. Отдышавшись, с шумом втягивая и выдыхая носом холодный воздух, я стал снова думать, как освободиться от своих уз. При ударе об пол все образы и дурные мысли вылетели, или, по крайне мере затаились на некоторое время. Сейчас моя голова была ясна, стало легче думать. Мешала только боль, но и ее можно было стерпеть. Лежа в темноте, прищуриваясь, пытаясь разглядеть очертания комнаты, я отчаянно пытался собрать свои дальнейшие действия в понятную картину, подбирая разные варианты. Пытаясь их найти.

Что я мог сделать? Здесь, сейчас и в таком положении? Но ведь это вряд ли измениться со временем. Не уйдет. Я почему-то знал, был твердо уверен, что по прошествии нескольких длительных часов, страшных темных дней, даже лет, если я не буду ничего делать, мое положение не измениться. Я знал, что никто не придет, не найдет меня. А следовательно и не спасет. Но в тоже время, что я мог сделать сам? Как мог спасти себя.. какие у меня были возможности, шансы? Я ощущал себя загнанным в угол, скрытым ото всех своим же страхом. Я умру от нехватки еды и воды, невозможности нормально двигаться.. Нет, мне нельзя было так думать. По крайне мере, еще слишком рано.

Но даже то, что я ничего не делал, вызвало ответную реакцию у моего затравленного сознания. Меня начал снова обуревать страх. Мерзкий, тихий, холодный, скользящий по полу невидимыми дуновениями. Он заползал глубоко в меня. Острыми зубами съедал изнутри. Рвал нервы, как бумагу. Сердце снова забилось быстрее, а в ушах эхом отзывались его мучительные удары.

Падая, я случайно задел подушку. Она приземлилась рядом со мной, а чуть в стороне послышался металлический звон, как будто что-то железное упало на пол. Тогда я не обратил внимания на это, боль от падения была сильнее, как и сейчас, ведя борьбу со страхом, я совершенно не думал, что могло издать такой звук. Но мои внешние органы восприятия еще выполняли свою роль. Мой взгляд случайно наткнулся на серебристое пятно света от окна на чернеющем полу. В белых бликах от света, я увидел рядом с пальцами правой ноги длинный узкий предмет, который чуть блестел. Он походил на скальпель или что-то в этом роде. Если это был он или другой острый предмет, я бы смог с его помощью выбраться. Только, откуда это вещь здесь? Видимо, она лежала под подушкой, а я задел её когда упал и от неё услышал звон. Но откуда же тогда этот предмет взялся под подушкой? Кто его подложил? Что..

В этом вопросе, казалось в самой его неправильной сути, был ответ, который я знал. Что-то шевельнулось в моей голове. Что-то, что знал давно. Но вдруг это пропало, исчезло, не оставив ни следа.

Нет. Я не мог ответить и объяснить себе, что делал металлический предмет у меня под подушкой. Не сейчас, не тогда когда это ни было. Да и надо ли вообще? Сейчас мне нужно было только выбраться. Все остальное - потом. Я слишком устал.

С силой сгибая-разгибая затекшие и онемевшие ноги, извиваясь телом, помогая себе работой локтей и плечами, я кое-как развернулся головой вперед к окну. И также медленно, как раздавленная колесом велосипеда улитка, пополз к пятну света, в освещении которого лежал спасительный предмет.

Наверное, прошло не меньше часа, а я только проделал половину пути, хотя скальпель, уже было отчетливо видно, что это он, лежал в относительной близости от маня. Мои ноги и все тело ужасно болели и ныли от непривычно тяжелой работы и слабости. Я в очередной раз остановился, чтобы хоть немного перевести дух. Громко дыша носом я потянулся головой в сторону, чтобы лучше разглядеть то, к чему я так долго и пока безрезультатно полз.

Да, это был в самом деле был скальпель, чему я немало удивился, который обычно используют в больницах при операциях или в моргах при вскрытии. А что он делал у меня в комнате (вновь сомнения, у меня ли?) мне было совершенно не понятно. Дыша и думая, я вновь вернулся к размышлениям о психиатрической больнице. Это бы объяснило нахождения здесь, в палате, а не комнате тогда уже, скальпеля. Который я, если был все же на самом деле болен, мог незаметно от врачей украсть и спрятать у себя. Мой статус пациента, находящегося в больнице, объяснило бы также, почему я был связан и с закрытым ртом. И это мог бы быть не картон, как я определил по ощущениям, а какая-нибудь специальная пленка. Только тогда, почему я был связан простынями, а не ремнями и смирительной рубашкой? Нет.. здесь было что-то не то. Какого-то звена в моих рассуждениях не хватало. Но я не мог понять.. узнать, какого именно.

Нет. Нет. Все это бред. Какой здесь был разумный смысл? Мысли-черви в моей голове, казалось, смешались в клубок, путаясь друг с другом. Если я пациент больницы, то почему? Из-за чего? Я попытался вспомнить свое прошлое, до того, как заснул и проснулся здесь.. Но в голове была только та же серая пустота что у потолка. Я попытался вспомнить хоть какие-нибудь моменты, обрывки ушедших дней, яркие события. Хоть что-нибудь, хоть что-то.. Но нет. Нет.

И тут, казалось, на минуту остановилось даже все время вокруг меня. Я кое-что понял. И это осознание действительности определенно не приблизило меня к спасению. Скорее наоборот, лишь добавило страха и отчаянья в моё положение. Я понял, что не помню абсолютно ничего из своей прошлой жизни. Ничего. Внутри, в той сокровенной коробке, в которой все люди хранят свои воспоминания - было пусто. Лишь Серое Ничто.

Мои расширенные в темноте глаза безумно бегали по темному пространству вокруг, пытаясь извлечь хотя бы тоненькие нити памяти. Взгляд снова обратился к потолку, уткнувшись в маленькие черненькие пятнашки. День рождения! Я помню, что они появились там с того раза! Значит, еще не все забыто, я мог все вернуть.

Так, день рождения.. тогда, сколько мне лет сейчас? Когда это было? В первое, казавшееся счастливое мгновенье, это воспоминание о пятнах на потолке что-то разбудило во мне. Я вспомнил. Но теперь вновь все погасло. Эта мелочь бесполезна. Но это было все, что смог вспомнить. Странно, но теперь нужно было держаться за это. Нужно разжечь надежду.

Так. Мои мысли закружились, заерзали в мозгу, я даже чувствовал это. Мой день рождения, когда?! 9 декабря, 20 июня, 11 сентября, 5 мая..что это за числа? Когда же.. Нет, не вспомнить. Но дальше, моё имя?! А.. м.. о.. к.. буквы-имена. Нет, имени я тоже не помнил. Где жил? Работал, учился? Как же это можно было забыть!. Почему я помню только какие-то пятнашки на потолке?!

Но злиться у меня не было сил. Положив щеку на холодный пол, я все же не мог вспомнить, как бы ни старался. Я безнадежно закрыл глаза и замычал, чувствуя, как трясутся руки и по коже разливается новая волна холода и страха.

Я - подъем. Никто, кроме меня самого не мог спасти меня. Я осознавал это. Поэтому я выберусь. Выберусь и узнаю, что здесь происходит. Выберусь и верну себе свою жизнь!

Вторую половину пути я преодолел-прополз быстрее, почти не обращая внимания на боль и слабость, которая снова мерзкой желчью подходила к горлу. Пока здравый смысл, желание освободиться и все узнать побеждало тело и больной разум.

Скальпель блестел в нескольких миллиметрах от меня. Осталось еще совсем чуть чуть. Перестав ползти, согнувшись и прижав, на сколько возможно, колени к животу, я съежился на полу в позу эмбриона. Вытянул пальцы, мучительно и изо всех сил потянулся к кружочку света, в котором поблескивая лежал скальпель. Через несколько долгих тяжелых минут напряжения, кончики пальцев коснулись холодного лезвия. По телу пробежала радостная дрожь, но еще не все было сделано. Теперь, я аккуратно пытался подвинуть скальпель ближе к себе, чтобы его можно было взять.

Спустя еще несколько долгих минут у меня, наконец, получилось это. Теперь мог взять скальпель, что поспешно и сделал. Но как только мои пальцы сжали за узкий край острый наконечник, на их подушечках выступили большие рубиновые капли. Скальпель был очень острым. Неуклюже, сжимая его четырьмя кровоточащими полусогнутыми пальцами, медленно поднес его к груди. С помощью пальцев второй руки, аккуратно взял его за ручку с другой стороны.

Обрадованный своим скорым и уже вполне возможным освобождением, я стал быстро, но стараясь соблюдать осторожность, разрезать тугие простыни, связывающие руки. Но все же случайно и сильно полоснул по своему запястью, разрезав ткань и кожу. Слабая боль импульсом пронеслась где-то внутри, но почти не почувствовал её. Лишь скорчив гримасу, я упорно продолжал освобождать себя. Туго стянутая и затвердевая ткань поначалу плохо поддавалось. Через пять минут кропотливой и упорной работы я разрезал последние нитки одной из простынь. С тихим выдохом освободил правую руку. Тут же распрямил её, положив на пол. Я испытал огромную радость и облегчение. Кровообращение в руке постепенно восстанавливалось, а мысль, что уже совсем скоро я буду полностью свободен – грела душу и отгоняла холодный страх.

Через несколько минут, я согнул высвобожденную руку снова к груди, чтобы было удобнее освобождать другую. Теперь уже намного быстрее освободив её, сразу же приступил к телу и ногам. Сначала разрезал тугие узлы, которые опоясывали мою грудь. После чего стало намного легче дышать. Потом приступил к простыням, державшие коленки и стопы. С треском рвалась ткань. Я был все ближе к свободе. Последнее движение скальпеля и последняя нитка. Все. Наконец я был свободен. Был свободен! Радость дала силы на подъем. Отложив скальпель, я медленно, даже как-то величественно, поднялся, с хрустом распрямляя уставшие плечи и позвоночник. Распрямившись во весь рост, я почувствовал, как по всему телу забежала теплая кровь. Заструилась словно ручей, она, наполняя все капилляры и сосуды, несла кислород и тепло. Было приятно снова дать затекшим мышцам полную работу. Я словно ныряльщик, который готовиться к прыжку, стал растирать себя, согреваясь и возвращая в чахлое тело жизнь.

Рваные простыни валялись в куче на полу рядом. Они были похожи на скрученных мертвых змей. Но картон, который до сих пор закрывал мой рот, я не решался пока трогать. Сначала нужно было включить свет и отыскать зеркало, чтобы можно было безболезненно снять этот «намордник».

Осматриваясь вокруг себя и все еще растираясь, я гадко улыбнулся. Тот, кто меня похитил и связал, хорошо все продумал. Теорию о больнице я снова отбросил. Освобожденный, я стал думать практичнее и не допускал мысли о том, что мог попасть в психушку. Только, странным был он, мой похититель. Возможно, подумал я, он сам был псих, сбежавший из-под присмотра врачей. Подсунул мне скальпель, продумал что-то. Это напоминало игру. Что-то типы фильма «пилы», только, вряд ли у преступника были какие-либо мотивы. Скорее всего, он – настоящий сумасшедший. То, сто мной играли, вдруг сильно разозлило меня. Страх ушел окончательно, и теперь осталось только жгучее желание разобраться во всем и выяснить, кто стоит за этим.

В любом возможном случае, я еще не исключал и не погасил до конца надежду на то, что нахожусь в своей комнате. Нужно найти включатель света, чтобы понять, что делать дальше.

Теперь я был свободен. Теперь мог по-настоящему действовать. Оглядываясь, начал искать факты, подтверждения, которые убедили бы, что я у себя дома.

Вокруг и всюду был мрак. Обычно ночью городские квартиры заполняет темнота, но она прозрачнее, серее, в ней можно было видеть. Но здесь была не такая. Здесь не было темноты. Тут царил именно Мрак, разбавляемый только в некоторых местах серебристо-серыми робкими лучами бледно-призрачного света из почти полностью занавешенного большого окна. Лучи пробивались сквозь плотные, но почему-то в некоторых местах порванные, чернеющие шторы. Смешиваясь с косыми столбиками света, мрак плавно окрашивался в серый, отдавая на потолке многочисленными серебристыми бликами.

Осмотревшись, я все же пришел к выводу, что это – моя комната. Кровать стояла рядом со мной, у окна, так же она стояла и у меня дома. Письменный стол прямоугольником чернел у дальней боковой стены и полки с книгами висели над дверью, как и в моей квартире.

И снова мои мысли вернулись к свету. Необходимо включить его. Я слишком устал от давящей тьмы, все еще чувствуя себя заживо похороненным. Вспоминая, где должен быть включатель, я медленно побрел вперед к противоположной стене, в которой находилась дверь. По моей памяти, он должен был быть где-то там.

Идя, мне казалось, что мрак, который ближе к середине комнаты становился еще гуще, обволакивал меня, как утренний туман. Своим черным покровом он словно заворачивал меня в удушливое одеяло, сквозь которое я упорно шел вперед.

Расстояние до стены было небольшим, но я не раз останавливался, вздрагивая всем телом и собираясь, каждый раз с духом, чтобы снова продолжить идти. В этой тиши покрытой тьмой, мне чудились другие, непонятные, очень тихие звуки. Похожие на стрекот множества маленьких насекомых. Они почти сливались с шорохом моих шагов. Но все же я слышал их. Как же понять, что это было: мои галлюцинации или же реальные звуки? «Нужно дойти» - твердил я себе, - «нужно.. Все это просто глупый детский страх»

Люди бояться темноты из-за того, что она скрывает неизвестность. Она сама неизвестность. Но что или кто в ней? За ней? А что если она пуста?.. И в ней, и за ней – никого, ничего.. все исчезает, стирается, пропадает. И значит ли это, что вступив в неё, исчезну и я?

Я продолжал медленно, напряженно и осторожно идти, прислушиваясь к звукам. Теперь они стали то затихать, то снова возобновляться, будоража стылый воздух. Снова и снова я пытался убедить себя - бояться нечего. Но как уже и говорил раньше, мой рассудок был сильно поврежден страхом, травмирован тьмой. Думаю, именно из-за этого я слышал разные странные звуки, и всюду мне чудилось что-то.

Не в силах более контролировать себя, я не выдержал и быстро побежал вперед. Я желал лишь одного: скорее покончить с царством мертвого света и озарить комнату светом живым или пусть даже электрическим. Что угодно, но лишь бы пропала тьма.

Мои босые ноги быстро отрывались от холодного паркета и снова соприкасались с ним. Но, не пробежав и трех шагов, моя нога наступила на что-то. Судя по ощущениям, это был какой-то продолговатый твердый предмет. Неожиданность того, что что-то было под моими ногами, испугала меня еще больше. Пронзённый дрожью, словно молнией, я резко отскочил в сторону и сильно ударился об боковую стену. Послышался звон. Что-то разбилось. Еще толком не понимая, что случилось, я, оттолкнувшись от стены, снова побежал вперед, чувствуя, как мои ноги, словно наступая на иглы, бегут по осколкам. Только бы добраться и включить свет! Быстрее!

Это было единственное моё спасение.

До двери, рядом с которой, как я предполагал, находился включатель, оставалось всего лишь несколько шагов. Внезапно я почувствовал, или даже просто ощутил седьмым чувством, потому что теперь, вспоминая, я не могу поклясться, что это был физический контакт, что мои ноги сзади кто-то схватил. Со всего размаху, пролетев еще несколько секунд по воздуху, я упал ничком на пол с приглушенным звуком и мерзким треском. Рот тут же наполнился свинцовым привкусом крови. А её струйки потекли из уголков картона. Кажется, сломал несколько зубов. Болели пальцы и руки. Ныли ребра. Но эти увечья тогда не сильно взволновали меня. Физическую боль глушил вернувшийся первобытный страх. Я снова оказался в его черной яростной власти.

В моей голове повторялся один вопрос, наслаиваясь и звуча все сильнее, громче, страшнее. Что схватило меня сзади за ноги? Я вновь не знал ответа. Не отдавая себе отчёта, страшно боясь узнать, но вместе со спокойной покорностью жертвы, я медленно перевернулся на спину и уставился в непроглядную тьму перед собой. Я не видел даже кончик собственного носа. Мгновенье, и я полностью погрузился в эту страшную стихию немой агонии. Она залепила мне глаза. Запачкав, закрасив расширенные зрачки в самые темные цвета беззвёздной бездны космоса. Я ничего не видел. Казалось даже, перестал воспринимать весь мир. Она затягивала, забирала в себя, растворяя без остатка. Куда-то делись даже просветы окна и свечение потолка.

Больше ничего. Только бешеное биение сердца где-то внутри. Шум прибоя в ушах. Противный привкус во рту и ледяные иглы ужаса, нещадно протыкавшие моё дрожащее тело. Рвались нервы, и их оголенные кончики били меня током, словно оголенные провода. Крепко сжав онемевшие пальцы,я почувствовал, как ногти впились в кожу.

Этот Мрак хотел убить меня! Он начал давить невидимыми пальцами мне на лицо и горло, желая задушить, выдавить глаза, сломать зубы. Заползти в мозг, парализовать и сожрать изнутри.

Вдруг резко, откуда-то издалека, словно прорвав невидимую, но плотную завесу, послышались нарастающие пронзительные звуки, так плохо бывает обычно слышно во снах. Но вот они начали становиться все отчетливее. И вскоре то, что я услышал, повергло меня в еще больший ужас, от которого волосы поднялись дыбом и мурашки с бешеной скоростью покрыли все тело. Этот звук пришпорил меня к полу, заставляя забыть обо всем.

Это был чей-то крик. Яростный крик той самой немой агонии. Он быстро набирал силу, повышаясь, и, подобно рою мерзких насекомых, заползая в уши. А потом, также резко, как и начался, он прервался. Словно кто-то нажал на "стоп". Наступила тишина. Мерзкая, где-то далеко тикающая до чего-то еще более страшного. Мнимое затишье перед новым взрывом. Прошло несколько секунд и.. комнату наполнил, словно разорвал, невыносимо громкий душераздирающий вопль. Это был взрыв всех чувств. Я слышал, как смешались все оттенки самой сильной, способной годами терзать человеческое сердце, боли. Это была ненависть, перемешанная с местью. Это было разочарование и отчаянье. Злость и бессилие. Осознание неизбежности и низвержения на самое дно океана. Услышав его однажды, я до сих пор слышу, как его отголоски затихают в моих, закупоренных засохшей кровью, ушах.

Крик длился лишь две короткие секунды, после чего исчез, как будто и не появляясь. После него осталось лишь призрачное напоминание. Но этого было достаточно, чтобы после его исчезновения, от стен комнаты начало отражаться многократное эхо. Оно породило уродливо-омерзительную иллюзию, словно кричали десятки тысяч истерзанных, разорванных, блюющих кровью ртов. Я словно оказался в аду. В самой середине всех кругов, где умирали-мучились бессмертные души грешников. Как будто я - был одним из них. Мой рот широко открылся и я закричал бы, если бы не картон, плотно сдерживающий все звуки. Все мое естество поднялось против этого ужасающего звука. Я не мог это переносить. Этот крик и его повторяющееся эхо буквально разрывали все изнутри. Уродовали и уничтожали. Внутри меня, словно море в шторм, бушевал великий хаос, из которого был рожден сам Мир.. Разве человек, простой человек, как я, мог противостоять и даже противиться этому?!

Когда же это прекратиться.. этому не было конца. Нет. Нет! Нет! Я заметался по полу, словно умирающая бабочка со сломанными крыльями, тщетно колыша незыблемую тьму и ударяясь локтями об стены и пол. Безумно размахивая во все стороны руками. Пытался как-то защититься и отогнать от себя зло. Пытаясь взлететь, убежать, выбраться из этого Ада. Мои ногти, ломаясь и превращаясь в порошок, заскребли по стене, оставляя на них глубокие борозды и царапины. Я был готов на все, лишь бы то, что было со мной в комнате, пропало. Я был готов умереть сам. Убить других.

Мрак в комнате закружился, задвигался потревоженный невидимым штормовым ветром. Черный воздух вокруг меня закрутился, подобно смерчу или торнадо. Через нарастающий белый шум я услышал те стрекочущие звуки мерзких насекомых, которые мучили меня раньше. Они как будто поднимались вместе с этими черными потоками к верху. Я увидел своими собственными глазами, как серые смазанные краски тьмы собирались вместе и вращались по большим изогнутым спиралям, поднимаясь выше к потолку. Они трещали и потрескивали, увеличивая скорость. Они кружились и кружились, вбирая в себя все пространство. Я почувствовал, как задрожал пол под моими ногами и затрепетали стены, как если бы они были бумажные. Беззвучно крича, я сжался в пол, сгибая руки и ноги, пряча голову. Сильный ветер рвал мои одежду и трепал волосы. Я был песчинкой. Маленькой каплей, среди огромного черного водоворота.

Если это был страшный вечный сон – пусть я проснусь и попаду в реальность, какой она ни была. Если это была моя исковерканная жизнь – пусть я умру и приму смерть как избавление, падая на самое дно бездны. Если это был Ад – то я был готов поверить в то, что где-то на другой стороне есть Рай. Но если я заслужил все это, пускай оно.. я..

Я не видел, но почувствовал, как что-то изменилось. Сквозь общий хаос и шум, прорезался тихий, издаваемый на очень низких частотах, звук. Как будто два железных диска терли между собой. Это новое звучание оставило после себя шлейф, в который как в трубку, завернулись черные спирали поднявшийся к потолку воздуха. Затем послышался длинный и монотонный гул. Он звучал долго и протяжно, вбирая в себя все прочие звуки. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он начал тихо затихать, как будто отдаляясь в сторону от комнаты. И через несколько минут пропал совсем, унеся с собой все звуки. Вновь повисла давящая мертвая тишина, не потревоженная и непоколебимая ни чем. Как снег, она опустилась и покрыла всю комнату.

Прошло еще несколько минут. Я боялся пошевельнуться. Даже дышать. Тихо-тихо лежа свернувшись в комок, я чего-то ждал. Появилась тревожная мысль, что шум и страшные звуки не исчезли, но что я оглох. Ничего не происходило. Отсчитав про себя до 32, я все же решился. Осторожно поднял голову, огляделся и посмотрел перед собой. Все в комнате будто застыло, замерло как камень. Воздух висел темным, плотным, невидимым дымом. Сквозь него снова поблескивало вернувшиеся свечение из прорезь штор.

Я выдохнул сдавленными легкими остатки воздуха, восстанавливая нормальную работу организма. Из носа вырвались белые клубки пара. После ухода Мрака, остался холод. Он лениво, но неуклонно расстилался по полу, все ближе подбираясь ко мне своими ледяными длинными пальцами-сетями.

Я неуверенно, слегка пошатываясь и слабо держась за боковую стену, встал. Меня мутило. Сильно кружилась голова, в ней и перед глазами все еще мелькали спирали закрученной тьмы. В ушах отголоски шума смешались с низкой симфонией гула. Я не знал, не понимал того, что случилось. Это было уже за рамками моего понимания. Стараясь ни о чем не думать, не вспоминать, я развернулся, и все еще опираясь о стену, нетвердо заковылял вперед.

Немного придя в себя, я взглянул туда, куда так долго шел. В нескольких сантиметрах от меня отливая серостью застыла стена. Почти всю её поверхность покрывала темнота, но я все еще наделся. Нет, теперь я даже был уверен: тут должен быть включатель. После всего, что случилось со мной, его просто не могло не быть здесь. Воодушевленный своими мыслями, я протянул вперед руку. Коснулся изломанными ногтями окровавленных пальцев глади стены. Казалось, исчезнувшая радость после освобождения, начала возвращаться ко мне. Мне осталось лишь найти и включить свет. Вера, про которую говорил раньше, не давала мне возможности думать о том, что если я включу свет – может стать еще хуже.

Вся моя радость и надежда на лучшее улетучились, когда я, застыв с вытянутой рукой, услышал тихий, но отчётливо звучавший в тишине, хриплый голос.

Одно единственное слово, которое было произнесено неведомо кем или чем позади меня, как будто начинало страшный, неведомый мне отсчет.

- Один, - тихо, едва тревожа холодный воздух, произнес за моей спиной мрак.

Голос! Я сильно вздрогнул от неожиданности. Колючие волны испуга прошлись по телу, оставляя неприятные, холодные и невидимые следы. Я знал его. Он был знаком мне. Услышанный когда-то очень давно, почти стертый и выветренный из памяти, он подобно старой занозе, снова напомнил о себе. Но я не мог вспомнить. Кто же.. кто произнес его? Внутри меня появилось тревожное, стремительно нарастающее, ощущение, что кто-то сейчас стоит за моей спиной. Совсем рядом.. Этот кто-то, кого я знал? Тот, кого забыл. Вернулся..

Мне казалось даже, что я чувствую холодное дыхание на шее, из-за которого побежали мурашки. Усилилась дрожь. Кого могла скрывать тьма под своим плотным занавесом?

Я растерялся и почти снова подался обездвиживающему страху, забывая, что хотел сделать, опуская вытянутую руку и нелепо замирая на месте. Я ожидал, что пространство комнаты вот - вот разорвет страшный крик. А меня схватят и утащат. Мне снова показалось, что мутный темный воздух по обеим сторонам от меня зашевелился, сгибаясь, словно дым и образуя кольца, завивался к потолку. В страхе я не мог повернуть голову, но боковым зрением отчетливо видел какое-то движение в стороне. Что-то серо-черное. Какая-то бесформенная субстанция. Размытое пятно. Что было там..? Темп сердца снова усилился. Я громче задышал. Воздух вырывался из моего носа с хриплым сопением, которое казалось мне шумом паровоза. Нельзя так громко дышать! Что-то, что сзади - услышит. Я затаил дыхание, пытаясь изо всех сил не произносить ни звука. Но не смог долго сдерживать рвущийся из легких воздух, и стал медленно выдыхать, стараясь не сопеть. Медленно выдохнув и опустив напрягшиеся плечи, я сжал дрожащие и мокрые от пота руки в кулаки. Мои глаза уткнулись в темный пол. Холодные ручейки стекали по щекам. Я немо стоял обездвиженный своим же страхом.

Нужно включить свет! Несколько секунд я боролся с собой, но затем все же судорожно и быстро протянул дрожащую руку вперед в сторону стены. На ощупь, пытаясь найти выключатель, я слепо шарил рукой по темной вертикальной поверхности. Быстрее! Где же он.. Я не слышал ни звука, но то единственное слово, которое было произнесено неведомо кем или чем сзади, многократным эхом повторялось у меня в голове. «Один.. один» Кто же произнес его?.

Где же этот включатель?! Я искренне верил, что со светом все рассеется. Измениться, обретет свой истинный облик. Я смогу спокойно дышать. Это была единственная надежда. Я должен был включить свет. Прогнать страх.

Наконец трясущиеся пальцы нащупали небольшую клавишу в стене чуть выше моей головы. Я тут же со щелчком нажал её. В мозгу мелькнула тревожная мысль, что свет не включиться, и я останусь во тьме. Но к величайшему моему облечению этого не произошло. Свет включился. Словно вырвалась из темной клетки яркая птица, которая расправив белоснежные крылья, начала сиять.

Вдруг стало невыносимо светло и больно. Сильно резало глаза, из-за чего боль передалась в голову. Поспешно закрыл их. Прижал к лицу руки.

Комнату залил, заполняя все от пола до потолка, яркий белый свет. Гнетущая тишина сменилась электрическим напряженным гудением, какое обычно бывает от больших плафонных ламп.

Я прислонился к стене, и все еще зажмуривая глаза и закрывая лицо, напряженно вслушивался и ждал, когда привыкну к свету. Хоть и испытал облегчение, когда зажегся свет, мои страхи еще не исчезли. Я все еще боялся обернуться. Не мог знать, что ожидало меня за моей спиной. Всеми силами пытался убедить себя, что там нет ничего опасного и страшного. Всего лишь комната. Моя комната, со всей привычной обстановкой и уютной мебелью. Комната, в которой я жил уже многие годы. А слово, или вернее даже звуки, что мне послышались, были всего лишь слуховой галлюцинацией. Так бывает, когда эмоциональный фон повышен, а центральная нервная система расшатана, и находиться в сильном возбудимом состоянии. Спирали в воздухе - просто игра теней и страха, с моих затравленным сознанием. Я почти убедил себя в этом. За моей спиной, кроме моей комнаты - ничего нет.

Пора открывать глаза.

Дата добавления: 2015-08-28