— Он украден.
— Пускай он залеживается. Не сообщай о нем. Я его представил,
потому что Сойер попросил меня об этом. Он представил его в Сенат и
сделал это через свой комитет.
Сойер никогда не упоминал о законопроекте, и инцидент был исчерпан. Однако после такая же история произошла еше с одним законопроектом. И снова мистер Сойер хранил молчание.
Как то раз «Комитет по делам индейцев» зачитывал длинный законопроект, открывавший большую резервацию индейцев в Южной Дакоте. В документе предусматривалась продажа прав на двенадцать миллионов акр земли через центр. В нем говорилось о необходимости измерения самых важных земель Южной Дакоты, и никто не возражал, пока секретарь не пробубнил о том. что необходимо угвердить соглашение между индейцами и некоторыми железнодорожными компаниями по поводу прав на дорогу и прав на часть земельных судов для пограничных с городом участков. Лаффое прервал чтение, и начал говорить о законах Соединенных Штатов, которые не обеспечивают так щедро земельными судами железные дороги. Тогда конгрессмен из соседнего штата наклонился вперед и сказал:
— Боб, разве ты не видишь, что речь идет о ваших корпорациях?
Боб ответил, что видит и готов профинансировать все земли для строительства железных дорог, но не вкладывать деньги в участки внутри города. Когда Комитет закончил чтение, Лаффое вернулся на свое место. На столе лежала записка, в которой сенатор Сойер просил о встрече.
Лаффое вышел из зала.
Отеческий разговор с мистером Сойером длился час. Пока между ними была дистанции, сенатор не упомянул ни слова о сиукском законопроекте. Потом, понизив голос, он сказал:
— Смотри, когда возник сиукский законопроект, в нем было зало
жено небольшое снабжение для нашего народа, я хочу, чтобы ты поза
ботился об этом.
Лаффое ответил, что документ появился незадолго до того, когда уже было утверждено «небольшое снабжение для нашего народа». И он против законопроекта.
— Почему ты так считаешь, — поинтересовался Сойер. — Давай ся
дем и...
Разговор с сенатором длился еще один час. Но все усилия Сойера оказались бесполезны — Лаффое не «хотел консультироваться». Сенатор закончил разговор, однако не отказался от проекта «небольшого
Публицистика США конца XIX века
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
снабжения своего народа». Против Лаффое была применена политическая сила. Правда, исходила она не от сенатора Сойера. У Системы для этих целей был другой человек.
На политической сиене появился Генри К. Пин. Он был председателем Центрального республиканского комитета в Висконсине. По примеру других штатов мы знаем о законодательных функциях этой организации. Пин приехал в Вашингтона через сорок восемь часов после того, как Лаффое «не оправдал надежд политиков*. И сразу направился к нему. Лаффое испытал на себе все виды влияния, но остался верен своей позиции. После разговора с молодым конгрессменом мистер Пин был так зол, что публично выразил свое отношение к неуступчивому Лаффое. На собрании в Ибит-хаусе он заявил:
— Лаффое — треклятый дурак. Если он думает, что сможет отбрык-нуться от железной дороги с пятимильной пограничной линией, то он ошибается. Мы позаботимся о нем, когда придет время.
Государственная машина боролось с конгрессменом в его же собственном округе. Однако Лаффое продолжал настойчиво искать покровительства других членов Конгресса и тем самым усиливал свои позиции.
Лаффое переизбирался в Конгресс три раза. Однако в 1890 году, несмотря на то, что конгрессмен пришел на выборы со своей партией, он потерпел поражение. Этому было две причины. Первая — тариф Мак-Кинли, который Лаффое поддержал на Бюджетной комиссии. Вторая — изменение законодательства относительно государственных школ. Последнее вызвало гнев иностранных и католических избирателей. Сейчас я не хочу разбираться в причинах поражения Лаффое. А действия администрации демократов, которые искусно воспользовались ситуацией, не имеют к этой статье никакого отношения.
Самые крупные взятки в Висконсине (и во многих других штатах) проходили через общественные фонды, охраняемые государственным казначеем. Республиканцы годами вкладывали деньги в банки, принадлежащие Системе, а казначей распределял прибыли. По очереди он выдавал деньги то фондам предвыборных кампаний, то самим партийным лидерам. Демократы пообешали искоренить это зло. Казначеи потеряли свою неприкосновенность, а многие из них оказались на скамье подсудимых. Системой назначения и снятия казначеев руководил сенатор Сойер, который годами переставлял их как пешек в своей шахматной игре. Его буквально подняли по тревоге. Расчеты следователей показали, что в год казначеи получали в виде взяток окаю 30 000 долларов. Министр юстиции нарушал закон двадцать лет, ему было предписано 142
вернуть все причиненные убытки. На карту было поставлено несколько сот тысяч долларов. Судьей по этому делу был назначен Робер Дж. Сей-бекер, шурин и бывший партнер по адвокатской деятельности Роберта
М. Лаффое.
Водин из сентябрьских дней 1891 года Лаффое получил небольшое письмо от мистера Сойера с предложением встретиться в отеле План-гинтон в Милуоки. Бумагу с предложением Лаффое уничтожил — сенатор просил сохранять конспирацию. Ответ конгрессмен передал по телеграфу. Он содержал лишь одно слово — «яа».
Лаффое ответил «дач, и два политика встретились. В отеле План-гинтон пожали друг другу руки люди. которые должны были отвечать за то, что случилось. Сойер начал беседу со слов:
— Никто не знает, что я встречаюсь с тобой сегодня.
Сенатор говорил о деле казначеев, о работе в Сенате и Конгрессе, о
законодательстве и т.д. Итогом его речи было предложение мистеру Лаф
фое повлиять на судью Сейбекера за небольшое вознаграждение...
;■. Теперь, когда сенатор Сойер скончался, не стоит искать правых и
{ виноватых в этом особом деле. Для нас, без сомнения, существует лишь /. одна правда: Филипп Сойер — типичный кукловод в индустрии политики, который деньгами в своем штате развращал чиновников. Лидер республиканцев Кейс тоже не был чист на руку, но для достижения своих целей он использовал больше политические методы: патронирование, компромиссы и т.д. Проще говоря, он создавал правительство, которое представляло особые интересы. А миллионер лесопромышленник Сойер пришел к власти с деньгами. Деньгами он победил Кейса. Деньги для него были главным инструментом ведения политики. С их помощью он вводил свой режим и свои правила.
Известные нам методы не позволили скандалу разрастаться до тех пор, пока не состоялся съезд республиканской партии. Суды Висконсина пользовались большим доверием в штате. Однако потоки денег, которые проходили через залы заседаний, стали раздражать людей. История вышла наружу. Лаффое, после совета со своими друзьями, рассказал судье Сейбекеру. что произошло. И он согласился слушать дело. Сойер в одиночку отрицал все. Такая позиция, по его расчету, должна была вынудить юного адвоката выступить с заявлением. Лаффое так и поступил, но он рассказал свою историю. Сойер ее опроверг, и каждый остался верен своей позиции. Дело отправили в суд. Штат выиграл. А республиканские законодатели, связанные обещанием возместить все убытки, пошли на компромисс. Так Система сохранила своего лидера. И получила достойного врага. Конгрессмен восстал против нее.
Публицистика США конца XIX века
В Висконсине говорят, что Лаффое против железных дорог, что он «ненавидит» корпоративное богатство. Это правда. Самые страшные бои, которые вел Лаффое. были направлены против так называемых законов о железных дорогах. Но в штате забыли о стычке Лаффое с сенатором Сойером. Ведь именно она дала конгрессмену импульс для начала борьбы. Дело казначеев — это не личная обида одного политика на другого. Это нечто большее. Я понимаю душевное состояние Лаффое. До инцидента он думал только о продолжении своей карьеры в Конгрессе. После — он сделал все, чтобы сломать старые политические механизмы сенатора Сойера. Лаффое говорил мне, что после встречи с мистером Сойером он настроил себя на то, чтобы остаться дома и разрушить Систему в Висконсине.
Лаффое пришлось заново создавать все законодательство штата. Коррупция в Висконсине всегда касалась железных дорог. И все самые коррумпированные чиновники вышли из железнодорожных компаний. Главное их стремление всегда заключалось в уходе от налогов. Если я понимаю правильно, некоторые меры, которые позже прозвали «даф-фоизмом», были подсказаны Лаффое одним небогатым и честным вермонтским фермером. Он попал в законодательное собрание от Кнапа, штат Висконсин. И я поехал в Кнап. Это был долгий и тяжелый путь, но он воздался сторицей. Теперь я могу сказать, что знал А. Р. Холла. Это — настоящий человек. В своей жизни я встречал около семнадцати подобных людей. Они намного скромнее, честнее и смелее всех этих экс-лидеров законодательного собрания Висконсина. Никто изнихнежатеет, что в политике им повезло меньше, чем другим.
Холл понимал, что все вокруг контролирует Система. Мне иногда было трудно поверить, но Холл чувствовал ее своим сердцем, добрым и утомленным борьбой. Он пришел в законодательную власть в 1891 году. Жил в Миннесоте и служил там членом местного законодательного собрания. В начале своей политической карьеры Холл получил весьма забавную просьбу от одного из своих избирателей. Человек просил законодателя дать ему несколько бесплатных билетов на проезд по железной дороге. Холл воспринял это с улыбкой и рассказал об этом своим коллегам. Однако каково же было его удивление, когда спикер собрания воспринял рассказ абсолютно без усмешки, как нечто само собой разумеющееся. Холлу посоветовали обратиться с просьбой избирателя к железнодорожным лоббистам.
— Я взял для себя бесплатные билеты до Миннесоты, — рассказывал мне Холл, — я был законодателем.
Небольшое расследование Холла привело его к ошеломляющему выводу: на таможнях в штате Висконсин процветает коррупция. А зло-
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
употребления руководителей железнодорожных компаний — дело обычное. Члены законодательного собрания без всяких проблем брали абонементы на бесплатный проезд для себя, своих семей и избирателей. Получалось, что в штате ни один человек никогда не оплачивал полностью свой проезд.
Холл начал не как реформатор, но я знаю его именно как реформатора. Факты, собранные им, и его предложения дали толчок к огромным изменениям. Холл говорит, что осознал, как законодатели получали голоса (законно), используя систему привилегий. И он выпустил резолюцию о запрете бесплатных перевозок, которая была предложена как поправка к Конституции. Ее отвергли. Против него боролись не только политики, но и железнодорожники. В конце концов, они одержали победу. Однако Холл, мягкий в общении и кроткий, все же был бойцом и не собирался сдаваться.
Однажды он случайно увидел отчет о прибылях железной дороги, адресованный акционерам. Компании в Висконсине платили налоги в виде фиксированного процента на общую прибыль. Лениво листая документ, Холл заметил, что сумма общей прибыли в отчете намного меньше, чем подсчеты казначея штата. Он провел собственное расследование и пришел к заключению, что расчеты компании незаконно занижены. Разница между объявленным доходом и реальным доходом иногда достигала пяти миллионов. Холл обратился к своему комитету с предложением провести расследование и представил законопроект, регулирующий норму выплат для железных дорог. Его обращение отклонил и. А в Чикаго отправили комиссию для расследования обстоятельств. Но этого было недостаточно. Холл был «непокорным» и решил не оставаться в стороне от дел. В 1894 году Система отправила в округ Дани людей и деньги, чтобы не позволить Холлу еще раз выставить свою кандидатуру на выборах. Она натравила против него грузоотправителей (тех самых людей, которые благосклонно относились к железнодорожным компаниям). И один из этих бизнесменов прибрал к рукам «деньги для финансирования кампании», которыми, как сказал сам себе, он «убил сразу двух зайцев». У Холла не было ни денег, ни организации, но он знал, как бороться. Партийные совещания проходили в разных местах в разное время, и Холл распространял листовки, в которых просил избирателей на собрании дать ему один час и выслушать его. На этих встречах он объяснял только, что было сделано и почему; он говорил, что, возможно, поступал неправильно, но доказывал, что был прав. Свои слова он подкреплял конкретными доказательствами. После Холл заявлял, что он не выступает против железнодорожных компаний, а только надеется заставить их выполнять обязательства и не злоупотреблять властью.
10-6763
Публицистика США конца XIX века
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
— Я только честно пытался служить людям, которых я представляю.
Но поступая так, я устал вести борьбу за свою политическую жизнь.
Я преодолел вес трудности. Избиратели приходили на партийные съез
ды своей партии в округе Дани, чтобы бороться со взяточничеством.
А Система потом делала все, чтобы подкупить моих избирателей.
Однако давайте оставим историю и вернемся к моей встрече с Холлом, которая произошла через двенадцать лет после его отставки. Он вспоминал обо всем этом, и его глубокие морщины и влажные глаза заставили меня спросить:
— Это стоило того, мистер Холл?
— Иногда я думаю да, иногда нет. Да, стоило. Округ Дани... — он
остановился. — да, стоило. — И добавил. — Они раньше рисовали кари
катуры на меня. Они писали памфлеты, высмеивали, они оскорбляли и
они поносили и чернили меня. Они называли меня демагогом: говори
ли, что я честолюбив: спрашивали, кем я стал после, также как спраши
вали об этом Лаффое. Но он боец. Он никогда не останавливал борьбы.
И если бы я служил им. то мог бы иметь все что угодно, то. что они име
ют сейчас. Это тяжело и это больно, когда ты просто стараешься испол
нить свои обязанности и быть справедливым. Но это стоит того. Они не
поймут меня, никогда.
Нет, Система никогда не задавала вопросов о причине поведения Холла. И после, когда ее представители начинали горячиться, рассказывая мне о Лаффое, я спрашивал: «Что насчет А.РХолла?» Интонации менялись мгновенно:
Это —ЧЕЛОВЕК, —они отвечали. Так говорил каждый, когда я упоминал имя А. Р. Холла1.
Когда Лаффое начал свою открытую борьбу против Системы п 1894-м, он поднимал вопросы о неравенстве в налогообложении, о политических механизмах и о первичных выборах. Холл и Лаффое были друзьями и часто обсуждали эти проблемы вместе в адвокатской конторе Лаффое в Кадисоне.
В Висконсине говорили, что Лаффое оппортунист. Это правда. Но и Фолк оппортунист, и реформаторы в Чикаго тоже. Так есть же «правильные» политики, которые в Висконсине, например, чуть позже включили в свои политические программы те же вопросы, что поднимал Лаффое. А разница между ними следующая: «правильные» политики желали одного — остаться у власти, чтобы продолжать вести свой доходный бизнес (они представляли во власти железнодорожные компании); Холл
Мистер Холл умер 2 июня 1905 тола. — Прим. Л. Стеффенсона.
И Лаффое хотели искоренить злоупотребления и нарушения законов. Даффое решал и до сих пор решает многие вопросы, которые еще несколько лет назад другие политики только озвучивали.
В 1894 году Лаффое внес свою политическую программу в конвент штата. На пост губернатора в этом году выдвигался Нильсом П. Хуген. американец норвежского происхождения. В Конгрессе он занимался вопросами железных дорог. Лаффое и его сторонники составляли треть конвента. «Правильные» политики, или «стелверсы», как их назвали позже, были разделены. Сенатор Сойер образовал коалицию с лесоторговцем У. X. Афомом. И Хуген со своей политической программой оказался не у дел. Точно так же «правильные» политики поступили с мистером Холлом, который представлял на конвенте программу о бесплатных железнодорожных перевозках.
Соперничество в конвенте послужило образованию демаркационной линии между «гибридами» Лаффое и «стелверсами». Обе фракции работали друг от друга отдельно. Афом был избран губернатором, и «стелверсы», которые имели федеральное покровительство, стачи еще и хозяевами штата. Они перестроили механизмы управления Висконсином. Лаффое остался без всякой поддержки, нему пришлось действовать самостоятельно. Он избрал тот же путь, который ему помог однажды пробиться в Конгресс, — Лаффое направился напрямую к избирателям.
В Висконсине говорят, что Лаффое — демагог. Это правда, если считать демагогией то, что молодой политик шел прямо к избирателям. И мистер Фолк, получается, тоже демагог, и все приходящие реформаторы. Лаффое с самого начала спрашивал не лидеров, а людей — чего они хотят. И после 1894 года он просто расширил поле своей деятельности и удвоил усилия для борьбы. Он ездил по штату и произносил речи, используя для этого любой представившийся случай. Если показателем демагогии служит тон и стиль, с которыми человек говорит, то Лаффое, скорее, находится по другую сторону демагогии, Его ораторский стиль был безличный, жесткий. Несмотря на то что Лаффое сам по себе был человеком страстным и эмоциональным — говорил он умеренно. Его речи были настолько наполнены фактами и так связаны аргументами, что разрушали самое закоренелое предсташ1ение о вешах и очень часто вызывал и угнетение, которое действует весьма и весьма убедительно. Его серьезность убеждала в искренности слов, а искренность — это как раз то, что он хотел донести до людей своего штата. А какие были методы у мистеров Сойера. Пина и Спунера?
В 1896 году был избран следующий губернатор Висконсина. «Стелверсы» не стали снова выдвигать У. X. Афома. Так всегда происходит с
Публицистика США конца XIX века
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
«куклами». Просто Система использовала этого губернатора в своих целях. В штате укрепился прежний политический механизм, было забыто дело казначеев. Теперь должен был прийти кто-то другой. Выбирая его, политические лидеры «стелверсов» организовали встречу в Сент-Луисе, где была назначена дата национального съезда. На нем и огласили имя нового губернатора — У. Скуфелда. И в этом уж точно не было демагогии...
Лаффое хотел занять пост губернатора, пока на политической сцене еще находился сенатор Сойер. Он согласился приехать на национальный съезд. До этого дня он проводил встречи с избирателями и делегатами. Боясь оступиться в политической игре, Лаффое заключил сделку. Он сам признался в этом. До сих пор Лаффое считает ее политическим грехом. И уверен, что кара, постигшая его за этот шаг, была подобна самому тяжелому искуплению. Он вошел в коалицию с Емилем Бинчем. Вдвоем они должны были искать сторонников в штате. Каждый из них понимал, что в одиночку не соберет достаточного количества избирателей. Так что они заключили договор — действовать вдвоем до начала выборов. Потом кто-то один получит все голоса.
Лаффое рассказывал, что он приехал на съезд с достаточным дли победы количеством делегатов. У Бинча их было двадцать семь или около того. Дело было верное, однако на съезде приняли решение отложить выдвижение кандидата на ночь, а утром Лаффое узнал о своем поражении. У него украли часть делегатов, а Бинч перешел к Скуфелду.
Делегаты Лаффое были куплены. Как Бинч сохранил своих делегатов, я не знаю. Однако могу точно сказать, что сам он не был человеком, которого можно купить за деньги. Лаффое сообщили ночью, что Бинч перешел на сторону противника. «Боб» пытался бороться и был уверен, что вернет его, но... Как и раньше, борьба с Лаффое велась старыми проверенными способами, теми способами, которыми привыкло действовать старое окружения Лаффое. Там был мистер Сойер. И там были деньги. Я встречал человека, который видел комнату в отеле Фистер. где на столе лежали пачки денег. В эту комнату периодически заходили делегаты. Вездесущие газетчики рассказали мне эту историю со всеми мельчайшими деталями. Однако были и более веские доказательства, чем те, о которых я писал выше. Люди, которым предлагали взятки в ту ночь, сообщали об этом своим лидерам. Первым о взятках Лаффое рассказал капитан Джона Т. Райе, из Расина:
— Я был с этой старой толпой всю мою жизнь и думал, что знаю самое гадкое о них. но они не имели право просить меня сделать то, что они делали в эту ночь. Я не хочу говорить вам кто, но очень серьезный бизнесмен просил меня назвать цену за то, чтобы я переманил делегацию союза Гров от вас к Скуфелду.
Еше многие рассказывали об этом Лаффое. Некоторые из них называли иену предательства. Им предлагали деньги и политические посты. Лидеры «гибридов» старались поймать за руку взяточников, но эта затея окончилась неудачно. В полночь Чарльз Ф. Фистер. лидер «стелверсов» в Милуоки, позвал к себе Лаффое. «Боб» в то утро услышал от него эти слова:
— Лаффое, мы тебя обставили. Мы забрали твоих делегатов. Ты не можешь больше протестовать, а если будешь вести себя хорошо, мы позаботимся о тебе.
Итак, Лаффое должен был продолжать борьбу. Он не стал «вести себя хорошо». Сторонники Лаффое предложили вести ему борьбу за пост губернатора вне республиканской партии. Однако стать независимым кандидатом «Боб» отказался. Лаффое решил продвигать реформы внутри партии. А горький опыт с подкупом делегатов заставил его еще раз задуматься о стратегии. К этому времени Система принимала угрожающий вид. Растущее корпоративное богатство, круювая порука, коррупция. Уничтожались принципы демократии. Но жители штата еще не понимали этого. Их делегатам давали взятки и распределяли среди них привилегии. Выход из этого был один — отказаться от института представителей (делегатов) и перейти к прямым выборам, т.е. дать возможность избирателям самим решать, кто займет пост губернатора.
В течение двух последующих дет Лаффое вел пропаганду этой идеи. В его предвыборной программе были и другие пункты: вопросы о налогообложении железнодорожных компаний и других крупных корпораций (например, автомобильных), об искоренении коррупции и взяточничества. Он распространял брошюры и книги (некоторые из них были старательно написаны учеными). Но самое большое внимание он уделял выступлениям. Его речи, произносимые на благотворительных встречах, имели громадный успех.
В 1898 году пришло время нового республиканского съезда. Лаффое приехал в Милуоки. Там он встретил около тридцати лидеров республиканской партии. Лаффое подогнал свою предвыборную кампанию под их политическую платформу. События показали, что «стел-версы» не боялись наступающих выборов. Их представители занимали ключевые посты в штате и могли готовить и лоббировать любые законы. Лаффое выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Но его обошли тем же самым способом, что и в 1896 году. По оценке посвя-Щенного в дело человека, это стоило 8000 долларов. Скуфелд был выдвинут снова. Правда, мы не можем сказать, что после национального
Публицистика США конца XIX века
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
съезда Лаффое ост&чся ни с чем. На съезде была принята программа Лаффое—Холла. Она запрещала бесплатные железнодорожные перевозки, вводила ноиые принципы налогообложения корпораций, реформировала правила первичных выборов.
В Висконсине говорят, что Лаффое слишком практичный. В течение 1896, 1897 и 1898 годов они говорили, что он был непрактичный реформатор. При этом применяли его непрактичные теории, а некоторые из его реформ предписывали себе.
Та деятельность, которую вел Лаффое, дала свои результаты. В партии признали, что необходимо считаться с общественным мнением, которое так искусно подготовил своими речами «Маленький Боб». Холл наконец провел свой закон о запрете бесплатных перевозок. Была назначена комиссия по дорогам для определения суммы налогов, которые платили железнодорожные компании. Произошло еще несколько позитивных законодательных изменений.
Политическая жизнь продолжалась. Комиссия по дорогам сообши-ла, что крупнейшие компании Чикаго, Милуоки, Сент-Пола и Северо-Запада не платят пропорциональных долей налогов, и мистер Холл представил законопроект о повышении суммы налогообложения. Его рассмотрели в правительстве и в Сенате. Естественно, документ был зарезан. Лаффое и его сторонники продолжали агитацию. Не дожив нескольких месяцев до следующих выборов, умер сенатор Сойер.
Лаффое набирал очки. Правда, когда пришло время следующих выборов в 1900 году, все были уверены, что он проиграет. Но все обернулось по-другому. За поддержкой к Лаффое стали приходить «стелвер-сы». Одним из первых капитулировал Дж. У. Бэбкок, конфессмен. Другие последовали его примеру. Однако в их число не вошли Спунер, Пин и Фистер. Они предложили своего кандидата — Джона М. Вайтхеда, сенатора штата с чистой репутацией и хорошими рекомендациями. В мае 1900 года Лаффое объявил себя кандидатом на пост губернатора и начал предвыборную кампанию в сильнейшем округе «стелверсов». Ему удалось завоевать сердца своего «старого» окружения — он достаточно много для этого сделал. Другим кандидатам пришлось ретироваться, лишьтоль-ко сенатор Спунер, робкий по натуре человек, выдвинул свою кандидатуру. В письме, распространенном среди членов партии, он заявил, что больше не желает представлять штат в Сенате. Кандидатура Лаффое была выдвинута анонимно. Победа была полная. Хотя неумолимые «стелвер-сы» и поддержали демократического кандидата, Лаффое был избран с перевесом в 102 000 голосов.
Победа ради реформ часто терпит поражение. Триумф Лаффое, очевидно, был началом величайшего из всех сражений в Висконсине, сражения, которое продолжается до сих пор.
7 января 1901 года прошла инаугурация губернатора Лаффое.
Законодательная власть всецело принадлежала республиканцем и. очевидно, наступила пора совершенной гармонии в партии. Губернатор в это верил. Линия «стелверсов»—«гибридов» не была точно очерчена. Гибриды имели большинство, особенно в Сенате, поэтому мистер А. Р Холл был «логичным* кандидатом на должность спикера. Однако сам Холл думал по-другому. Он заявил, что в интересах мира и честной игры кресло спикера должен занять «стелверс». Его предложение приняли.
Губернатор рассказывал, что первый отклик о новом правительстве штата прозвучал из газет. Журналисты писали о том, что «стелверсы» уже были у власти и теперь вряд ли придется ждать реформ. Лаффое разослал циркуляры, в которых требовал исполнения всех программных обещаний. Он объявил, что контроль за всем будут вести партийные лидеры Холл и судья И. Рей Стевенс. Это расшевелило оппозицию. Однако два законопроекта о налогообложении железных дорог, еще олин об установлении ставки налога на другие корпорации и законопроект о первичных выборах так и не были приняты, несмотря на яростную борьбу. Почему?
Я уже достаточно хорошо знаю Систему, чтобы быть уверенным, что это принцип ее работы. Она искусственно создает оппозицию. Кичится словами «партиец» и «диктатор». И восстает против любого губернатора, который старается управлять в интересах людей. Я уверен, что Система сможет отыскать лазейки в любой ачасти и создать наравне с признанным правителем свое, подручное. упраа!ение. В 1900 году Лаффое был всем. Неудивительно, что конфессмен Бэбкок, начальник почтоюго отделения Кейс, генерал Пин и другие пытались построить свою собственную Систему, которая бы обеспечивала их интересы. Им нужен был «ручной» губернатор. Лаффое говорил словами президента Рузвельта:
— Я хочу быть представителем крупных корпораций своего штата, но предста&чять их в такой мере, в какой я представляю другие компании или своих избирателей, не больше.
Из Лаффое не получилось «ручного» губернатора. И тогда Система сказала: «Хорошо, пусть будет так». Это было похоже на случай в Сент-Луисе, когда мистер Фол к крикнул в толпу: «Я буду соблюдать свои обязанности». Толпа ответила: «Конечно, старый человек».
Говорят, что Лаффое пообещал железнодорожным корпорациям провести с ними консультации, прежде чем принимать закон о железныхдо-
Публицистика США конца XIX века
ДЖОЗЕФ ЛИНКОЛЬН СТЕФФЕНС
рогах. Весной 1900 года он написал письмо, адресованное Томасу X. Гил-лу, старому другу губернатора. В то время он курировал в Висконсине деятельность железных дорог. Этот документ был зарегистрирован. Где бы я ни находился, мне все время приходилось слышать о нем. Несмотря на то что письмо произвело столько шумихи (а о нем говорили в штате в течение четырех лет), его так нигде и не опубликовали. Вот оно:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |