— А почему нельзя? Почему? — закричал Павлик и стал крепко держаться за Диму. — Не слезем! Это наш с Димой дракон!
— Ваш? — Антон усмехнулся криво, как умеют усмехаться совсем большие мальчики. — Вы его купили, что ли? Купили, да?
— Наш, и всё! — кричал Павлик.
— Я его первый увидел, этого дракона, — сказал Дима.
— Я тоже первый увидел, — сказал Павлик, — мы с Димой первые увидели. Правда, Дима?
Антон покосился на Димину бабушку, но она не смотрела в их сторону, считала, что сами разберутся. Тогда Антон дал подзатыльник Диме, а потом Павлику. Дима стерпел и не заревел, а Павлик заревел сразу очень громко, чтобы услышала его бабушка в квартире.
— Дима не плачет, — пропела Катя весело, — а Павлик плачет.
— Я никогда не плачу! — стал кричать Павлик. — Сама ты, Катька, плакса! И бояка!
— Вон слёзы по всему лицу льются! — Катя показала пальцем.
Крик стоял во дворе. Даже воробьи сорвались с забора и улетели туда, где потише.
Бабушка Павлика опять показалась на балконе.
— Павел, запру, в последний раз предупреждаю.
— А что же они, — всхлипнул Павлик, — Дима толкается, Антон дерётся, Катя дразнится!
— Не смей ябедничать! — сказала бабушка и ушла с балкона.
Крик стал ещё громче.
Наконец не выдержала хладнокровная бабушка Димы. Она подошла к дракону, и все перестали орать.
— Вы же взрослые люди, — сказала бабушка, — разве для склок и скандалов появился здесь этот дракон?
— А что же они? — заныл Павлик.
— Сели и сидят, хитренькие, — заворчал Антон. — Всем хочется.
— Так в чём же дело? — Бабушка Димы удивлённо подняла брови и на всех по очереди посмотрела. — Хочешь — садись и ты. Места всем хватит, и никого не надо стаскивать.
Антон посмотрел — и правда. Дракон длинный, всем можно кататься. Он быстро вскарабкался и уселся на спине дракона. И ещё много места осталось, до хвоста ещё далеко.
— А мне тоже можно? — спросила Катя.
— Кто дразнится, того не принимаем, — быстро ответил Павлик.
— Пускай садится, — разрешил Антон, он теперь был добрый.
— Вот как хорошо, — похвалила их бабушка, — держитесь крепко, играйте дружно. Самим же интереснее.
Антон закричал:
— Я главный капитан! Поехали! Вперёд!
Но тут получился спор.
Дима спросил:
— А куда мы поедем?
Он сразу загорелся: вперёд! В дальние странствия!
— Поехали! Там разберёмся! — кричал Антон. — В Африку! На Северный полюс! Вперёд!
— В космос! — завопил Павлик.
— В Антарктиду! — перекричал всех Дима. — Там пингвины!
— Лучше к Чёрному морю! К Чёрному! Морю! — надрывалась Катя.
Её мама уехала отдыхать в южный город, и Катя сильно скучала по маме. Она тихо повторила:
— Поедем в южный город, он называется Ялта.
Когда все шумят, тихий голос вдруг становится слышным, даже слышнее, чем громкие голоса. И мальчики услышали Катю.
— В южный город Ялту! — согласился Дима.
— Сначала в Антарктиду, потом на Чёрное море в южную Ялту! — сказал Антон. — Я капитан! На драконе можно куда хочешь.
Все опять раскричались, заспорили, такой уж это был день. Димина бабушка отложила вязание, схватилась за виски и закричала громче всех:
— Тише! Кто додумался поставить в тихом дворе это чудовище? Шум, грызня, три головы!
— Ура! В дальние края! — вопил Антон и лупил дракона каблуками по бокам.
— К Чёрному морю, в Ялту! — Катя тоже лупила дракона кулаками и пятками.
— В космос! В Африку! На Северный полюс! — упрямо твердил Павлик, он заткнул уши пальцами, чтобы слышать только себя.
И тут с Димой что-то случилось. Он перестал шуметь и перестал спорить. Он задумался и притих. Глаза у него стали большие и тихие. Как будто это не он, а совсем другой человек недавно толкался, дрался, орал не своим голосом. Таким тихим Дима становится тогда, когда к нему приходит большое размышление. Так он сидел молча некоторое время и смотрел перед собой, а потом вдруг стал слезать со спины дракона. Он слез медленно, ему очень хотелось ещё покататься, ведь путешествие только начиналось. Но Дима уже стоял на земле. Он погладил дракона по длинной шее и отошёл в сторону. Стал копать совком влажный песок в песочнице. Пересыпал песок с места на место, а может быть, что-то строил.
— Дим, ты чего? — спросил Антон. — Ты чего, Дим?
И тогда Дима тихо ответил:
— Мне его что-то жалко стало, дракона. Тяжело ему возить столько людей сразу.
Павлик захохотал.
— Да ты что? Жалко! Дракона! Ты совсем!
Антон тоже смеялся:
— Пожалел! Он во какой сильный!
И Катя смеялась:
— Он дракон! Он сильнее даже слона!
Дима ответил твёрдо:
— Сильных тоже надо жалеть. — Он быстро кидал песок в сторону: неприятно, когда все над тобой смеются. Но Дима не поддался. — Их тоже надо жалеть, сильных, — повторил он ещё раз.
Ребята его не понимали и продолжали хохотать. Им было весело. А бабушка вдруг перестала вязать, подошла и положила руку Диме на плечо.
— Ты молодец, вот что я тебе скажу. Настоящий молодец, смелый и добрый.
Ребята перестали хохотать, задумались. А бабушка увела Диму домой, потому что пора было обедать.
Человек под подушкой
Каждый человек чего-нибудь не любит. Дима не любит оставаться один в квартире. Не потому что боится, он вовсе не трус. Просто не любит, и всё.
Однажды утром бабушка сказала:
— Ты, Дима, поиграй, а я схожу в булочную. Только в булочную и сразу назад. И нечего, нечего на меня так смотреть.
— Бабушка, а ты возьми меня с собой. Я тебе сумку понесу. От самого дома до самой булочной, а потом от самой булочной до самого дома. Возьми, а?
— Ты вчера чихал, а сегодня ветер. Посиди денёчек дома.
Бабушка ушла, а Дима стал смотреть в окно. Но за окном было скучно — никто не гулял во дворе, даже собаки Крошки не было видно, а уж она-то всегда там, шатается между скамейками, нюхает землю и подметает мусор своей серой бородой. Крошка хорошая собака, наполовину Васина, наполовину ничья. Гуляет одна, и никто ей не кричит: «Крошка, на место!» Она у всех берёт угощение и за каждым готова ходить следом. А сейчас и Крошки не видно, пустой двор.
Чтобы не тянулось время, лучше всего заняться делом. И Дима стал строить башню из кубиков. Один кубик на другой — низенькая башенка. Ещё один кубик — башенка повыше. Ещё один — ещё повыше. Дима кладёт и кладёт кубики, вот уж башня поднялась до подоконника. А может быть, она постепенно поднимется до самого потолка? Надо только класть кубики ровно-ровно, аккуратно-аккуратно. Тогда башня не наклонится вбок, не качнётся. Вот тихонько ещё один кубик уложен, вот осторожно — ещё один. Теперь только бы локтем не задеть, не вздохнуть слишком сильно. А бабушка, наверное, скоро уже придёт. Булочная совсем близко — аптека, фотография и сразу булочная.
Но почему-то башню до потолка достроить никому никогда не удаётся. Дима нечаянно взглянул в окно, рука у него, дрогнула, башня плавно выгнулась в одну сторону, потом медленно качнулась в другую и с грохотом рухнула. Застучали, посыпались кубики, раскатились по всей комнате — под кресло, под стол, под тахту.
Но Дима больше не думал о башне. Потому что за окном, на дереве, совсем близко от себя, он увидел огромную серую ворону. Она сидела на толстой ветке, вертела чёрной головой и пристально смотрела на Диму круглым глазом. Она была совсем такой, как в сказке, — неприступной и сердитой. Она была недовольна чем-то. Может быть, мальчиком Димой, который стоял у окна? Почему она смотрит так зло? Зачем сидит здесь, у самого окна? Разве мало других мест? Разве нет других окон? Летела бы и смотрела в них. Или слетала бы к мусорным бакам, там всегда найдутся для неё яблочные огрызки, разные корки. Вороны даже селёдочные хвосты едят, Дима сам видел.
— Кыш, кыш! — кричит Дима очень смело. Стекло всё-таки двойное, чего бояться? — Улетай сейчас же!
Но она всё сидит, смотрит ехидно, огромная. И голову задумчиво набок склонила.
Дима взял и отошёл от окна. Совсем подальше. Пусть ворона думает, что он и внимания на неё не обращает. Пусть ворона сидит у себя на старом дереве, а Дима сидит у себя дома. И бабушка обязательно скоро придёт. А сейчас — чем бы заняться? Сейчас Дима будет рисовать. Рисовать гораздо интереснее, чем ворон рассматривать.
Дима достал из коробки цветные карандаши, раскрыл альбом. Чистая гладенькая страница — что хочешь, то и рисуй. Что бы такое захотеть? Хорошо бы всадника на коне, вот это была бы картинка! Но ни всадников, ни коней Дима рисовать не умеет. Ну и что ж? Можно нарисовать длинный корабль в синем море. Но корабль Дима тоже пока не умеет. Можно нарисовать птицу в синем небе, пусть это будет, например, павлин. Это не какая-то ворона с чёрной головой, а настоящий красавец павлин с зелёным переливчатым хвостом, а на хвосте голубые пятна. Но всё дело в том, что и павлина Дима рисовать пока ещё не умеет. Он обязательно научится, а теперь… Он рисует ровный кружочек, в кружочке две точечки, потом чёрточку и ещё одну чёрточку — поперёк. Что же получилось? Весёлое лукавое лицо, круглое и смешное. Здрасьте! Потом Дима нарисовал туловище — огуречик. Осталось только приделать ручки-ножки. Дима рисовал, а сам приговаривал, как полагается:
— Точка, точка, два крючочка, ручки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек.
Человечек стоял на странице и улыбался Диме, Дима сразу повеселел. Взял синий карандаш, нарядил человечка в синие штаны. Взял красный карандаш, надел на человечка красную рубаху. На голове оранжевые волосы торчат. В руке жёлтый тугой лук, а в другой — зелёные острые стрелы. Красота. Сейчас человечек приложит лёгкую стрелу к тугому луку, натянет тетиву — и полетит стрела в самую дальнюю даль. Меткий стрелок, отважный рыжий человек. А рядом с метким стрелком Дима нарисовал дерево — листья ярко-зелёные и трава ярко-зелёная, а над травой летает оранжевая бабочка в синий горошек. Жёлтое солнце светит всеми своими лучами во все стороны, всем тепло. На картинке лето, Дима больше всего любит весну и лето. И ещё зиму, когда санки и горки. А осень — за что её любить? То ветер, то дождь, то холод, то кашель. И ещё — вон она сидит, серая, на чёрном дереве. Не улетает. Дима быстро взглянул на ворону и сразу отвернулся, но она успела заметить его взгляд и громко, очень отчётливо произнесла: «Крах!»
Ну и пускай говорит что хочет. Теперь уж бабушка вот-вот придёт.
Только очень уж тихо в квартире. Бабушка любит тишину, а Дима не очень любит. Ему больше нравится, когда бабушка ходит, звенит посудой или открывает кран в кухне, и вода льётся с весёлым шумом. Или бабушка включает пылесос, и он гудит, гудит, а Диме кажется, что это ракета собирается взлететь и умчаться в космос.
Нет, Дима совсем не ищет покоя и тишины, в тишине ему как-то скучновато. Конечно, он ничего не боится, смешно бояться. И окно закрыто, и форточка, и дверь крепко заперта.
— Я смелый и бесстрашный! Я очень храбрый парень! — Дима громко запел и затопал по комнате. — Я всех побеждаю и предупреждаю!
Это было похоже на храбрую отважную песню.
— Всех побеждаю и предупреждаю! Пиф-паф, ой-ой-ой!
Дальше никак не сочинялось, но Дима ещё некоторое время помаршировал по комнате.
В окно он больше не смотрел, а после его песни тишина в квартире стала ещё глубже. Ну что ж, можно включить радио. На самую полную громкость. Пойти в кухню и включить, это совсем просто. Заиграет музыка, полетят весёлые облака, покатятся звонкие стеклянные шарики. А может быть, как раз идёт детская передача? И там читают стихи или рассказывают сказки?
Дима побежал в кухню. Если влезть на табуретку коленями, до маленького коричневого ящика дотянуться нетрудно.
В кухне тихонько гудит холодильник, из-за окна слышен треск мотоцикла. Это, наверное, Вадим из голубого флигеля носится вокруг двора на своём новом красном мотоцикле. Вадим взрослый, он уже учится в ПТУ и называет себя студентом, Вадим очень нравится Диме, вот бы пришёл Вадим в гости прямо сейчас. Но студенты к дошкольникам не ходят… Мотоцикл затих: наверное, Вадим выехал со двора на улицу, он уже хорошо катается, его скоро в армию возьмут, он сам говорил.
Тихо в кухне, вещи на своих привычных местах, только без бабушки всё кажется каким-то большим. Стол, сахарница и белая плита. Дима протягивает руку к репродуктору, но не успевает дотронуться до него — сразу слетает с табуретки, несётся в комнату и крепко зажмуривает глаза. И мороз пробегает по Диминой спине. Потому что ни с того ни с сего в квартире раздаётся страшный злобный вой. Очень громкий, очень тягучий — совершенно волчий. Злой голодный голос тянет свою тоскливую песню. Ну как это перенести? Дима кидается к тахте и суёт голову под подушку. Только бы не слышать. Но всё равно слышно, как воет голодный волк. Прямо здесь, в квартире. Скорее всего, он прячется в ванной комнате или в кухне за плитой. А может, за холодильником. Дима лежит с подушкой на голове, но весь под подушку не влезешь, синие штанишки и ноги в тапочках торчат наружу. А тогда какой толк в том, что остальной Дима ёжится под подушкой? Страшно человеку, очень страшно.
А вой не прекращается ни на секунду: «У-у-у-у! Ы-ы-ы-ы!» Ну что делать? Как спасаться? Вспомнилась Красная Шапочка и её несчастная бабушка, которых волк проглотил целиком и даже не поперхнулся. Конечно, в конце концов охотники их спасли. Но откуда в городе, да ещё недалеко от центра, возьмутся охотники? Охотники-то по лесам ходят, а не по городам. Такие мысли приходили к Диме, хотя в тот момент было ему не до размышлений. Но так уж устроена голова — что бы ни происходило, она думает.
«Ы-ы-ы!» — раздавалось на всю квартиру. Наверное, и на других этажах был слышен этот жуткий вой. Там, наверху, как раз квартира Светы, но оттуда не придёт спасение — взрослые на работе, а Света в саду. Ну почему так долго не идёт бабушка! И тут Диме приходит в голову, что опасность угрожает не только ему. Бабушке тоже! А как же? Вот она, ничего не зная, приходит из булочной, а тут что? Голодный волк! У неё ни ружья, ничего, только сумка, с батоном. Чем она защитится? Надо что-то придумать! Надо защитить бабушку!
Да, но для этого надо вылезти из-под толстой подушки и пойти туда, где притаился голодный зверь. И Дима выбирается из-под подушки. Он хватает из ящика с игрушками своё ружьё. Вой несётся из кухни. Как войти туда? Самое трудное — решиться. И Дима заставил себя. На цыпочках он вышел в коридор, резким движением вскинул ружьё и направился прямо к двери на кухню, туда, где прятался нахальный страшный зверь. Если волк увидит ружьё, он сразу дрогнет. А вдруг не дрогнет?
Вой стал громче, наверное, волк разозлился. У Димы задрожали колени, но он не позволил себе убежать. Ведь он защищает не только себя, а ещё и безоружную бабушку, совсем беззащитную.
На самом деле, если говорить честно, Димина бабушка не такая уж беззащитная — она может прикрикнуть, она настойчивая, у неё твёрдый характер. Но ведь неизвестно, боится ли голодный волк, когда на него прикрикивают. Ружьё гораздо надёжнее.
Дима сунул ружьё в раскрытую дверь кухни. И — вот что значит смелость! — вой сразу прекратился. Оборвался в ту же секунду, внезапно.
— Ага! — крикнул Дима. — Испугался! Смотри у меня! Как бабахну — узнаешь! Только тронь! Я тебе не Красная Шапочка!
Дима кричит очень громко. Надо напугать волка, который хотя и молчит, но всё же он там, за плитой или за холодильником. Конечно, совсем не пустяк — мальчику четырёх лет остаться один на один со свирепым зверем. Но Дима не плачет, не дрожит, а ругает волка, который неизвестно как пролез в мирную квартиру, специально выбрал время, когда Дима остался один.
— Боишься? Боишься? — кричит Дима. — И правильно!
Тихо. Волк притаился. Но что он там делает? А вдруг готовится к нападению? А вдруг уже раскрыл свою огромную зубастую пасть? Вдруг сейчас прыгнет?
Ружьё дрогнуло в Диминых руках. Что теперь будет?
И в эту самую минуту раздаётся — нет, не рычание, не лязганье голодных зубов. Раздаётся позвякивание ключей, дверь раскрывается, входит бабушка. Она улыбается, она довольна.
— Вот я и пришла. Не скучал? А ты хорошо играешь, на лестнице слышно. Не боялся один?
Бабушка вытаскивает из сумки хлеб, сахар, вафли.
— Конечно, не боялся. А чего бояться, правда? И ты, бабушка, не бойся, у меня ружьё вот.
— Конечно, конечно. Я по пути ещё в контору зашла, вызвала слесаря. Пусть придёт, кран починит. А то очень уж он противно воет.
Дима замирает.
— Кран? Воет? Противно? Какой кран, бабушка?
Он уже начинает понимать, но ещё не до конца.
— Какой кран, бабушка?
— Вот этот, на кухне. Он в последние дни завывает, прямо как волк.
Дима опускает ружьё.
Как светло и хорошо в кухне. Как весело блестят бабушкины очки. Ну конечно, это кран — испортился и гудит. А вовсе не волк. Какой может быть волк? В квартире, в городе — и вдруг волк. Ерунда какая.
— Волки в городе не водятся, — объясняет Дима бабушке.
Она почему-то смеётся.
— Придёт мастер, сменит прокладку, вот и всё. Правда, Дима?
Хорошо, когда бабушка дома. Можно играть во что хочешь. А за окном покачивается тихонько ветка старого дерева, и никакой огромной вороны там нет. Да и кто она такая? Обычная серая птица с чёрной головой, с чёрным хвостом и круглыми зоркими глазами.
Твоей помощи прошу
Давно мама не рассказывала сказку, всё некогда и некогда. А Дима каждый день вспоминает мальчика, которого унёс злой ветер. Кто поможет ему? Кто спасёт?
И вот наконец у мамы свободный вечер. Они сидят рядышком, подобрав под себя ноги. Мама подложила под спину подушку, а Дима прислонился щекой к маминому боку.
— Летит мальчик, внизу чистое поле, а на самом краю поля — избушка. Кругом темно, а в избушке светится окно — кто-то там не спит, ждёт чего-то в эту тёмную ночь.
«Спасите! Помогите! — громко кричит мальчик. — Меня ветер тащит!»
И раскрывается в избушке дверь, на пороге появляется девушка с лампой в руке. Глаза синие, коса до пояса.
«Кто шумит, кто кричит, от кого в ушах звенит?» — спрашивает девушка.
«Здравствуйте, спасите меня, пожалуйста», — говорит мальчик.
А ветер хохочет, уносит мальчика дальше.
Красавица подняла голову, посветила своей лампой мальчику вслед и сказала громко, на всё чистое поле:
«Хочу помочь, да не могу. До тебя не добегу. Свет в окне не погашу, твоей помощи прошу!»
Вот такие загадочные слова сказала красавица. А ветер понёс мальчика дальше, за серые горы, за широкие воды. Домик со светлым окошком остался далеко. Только запомнились слова грустной девушки: «Хочу помочь, да не могу. До тебя не добегу. Свет в окне не погашу, твоей помощи прошу».
Мама нараспев произносит эти тревожные слова, а потом говорит:
— А теперь спать, спать.
— Ну, мама, ещё полчасика.
— Никаких полчасиков. Мальчики ночью должны спать в своих кроватях.
— А как же тот мальчик, мама? Он-то летает, а уже ночь. Ему тоже надо спать.
— Да, с тем мальчиком дело особенное. Мне его тоже очень жалко, надо же угодить в такую историю.
— Что же теперь с ним будет? Мама, ну скажи. Кто его спасёт, ну, мама!
— Кто спасёт? Может быть, голубая звезда? Или красавица? Или ещё кто-нибудь? Мы этого не узнаем, пока не кончится сказка. А теперь спи, я хочу посмотреть телевизор, сегодня балет. — Мама поправляет на Диме одеяло.
Хорошо спать у себя дома, и пусть там ветер и ночь, и всё, что угодно. Хорошо, когда мама поправляет на тебе одеяло и целует тебя в макушку.
Приходи ко мне на день рождения!
Света закричала во дворе:
— Дима! Выходи гулять! Я из садика пришла!
Дима к маме:
— Мама, слышишь? Света меня зовёт! Пошли гулять! Там Света! Ну, мама!
А мама готовит ужин, скоро папа придёт. Ну как объяснить маме, что надо всё бросить и идти с Димой гулять, потому что там, во дворе, Света. А Дима так давно её не видел, дня четыре, наверное. Она всё в саду и в саду, а он всё дома и дома.
— Дима! Дима! Выходи гулять!
Дима видит, как в синих сумерках белеет Светина шапка. И он тянет маму:
— Ну, мама, пойдём погуляем!
— Света зовёт? — Мама смотрит очень серьёзно. — Ну уж если Света, сама Света зовёт, тогда конечно.
Вот какая у Димы мама. Она выключила газ, она закутала кастрюли в тёплый платок, сунула под подушку и сказала: «Дойдёт в тепле». Она помогла Диме одеться, и вот они выходят во двор.
Во дворе прохладно, скоро стемнеет. Дима ни разу ещё не выходил гулять так поздно. Из синей темноты к нему вылетает Света.
— Ты будешь салкой! Догоняй меня! Что стоишь на одном месте?
И она мчится в синюю глубину двора, туда, где гаражи. Мелькает белая шапочка, часто-часто топочут Светины ноги, она смеётся. Какой весёлый сегодня вечер!
— Ну что? Поймал? Не поймал!
Дима бежит за ней, он бегает очень быстро — быстрее Павлика, быстрее Кати, иногда даже быстрее Антона. А вот Свету догнать Дима не может. Почти догнал, почти дотянулся рукой, сейчас осалит — но она ловко увернулась и помчалась в сторону, а он так и остался с протянутой рукой. И опять она хохочет и кричит издалека:
— Ну что? Поймал? Не поймал!
Ей весело, Свете почти всегда весело. И Диме всегда радостно, когда он с ней.
Опять она летит вперёд, он за ней. И вот совсем близко белая шапка. Сейчас, сейчас он осалит Свету. Ещё немного! Есть! Осалил! Наконец-то!
— Ага! Теперь ты салка! — кричит он в полном восторге.
— Надоело мне в салки, — сразу говорит Света, — давай лучше знаешь во что? Давай играть в магазин. Чур, я продавщица.
— А я кто? — Дима ни разу не играл в эту игру.
— Как — кто? Ты покупатель, не знаешь разве? Это твои деньги. — Света подбирает с земли какие-то листики, палочки. Как она только разглядела их, во дворе почти совсем темно. Правда, из окна первого этажа на скамейку падает свет, оранжевый и тёплый.
— Вот здесь, на этой лавочке, магазин. Понял?
— Понял.
Она раскладывает на скамейке камешки, достаёт из кармана пёстрые бумажки, приговаривает:
— Это лук, это сосиски, это конфетный отдел.
В желтоватом свете такими красивыми и аппетитными кажутся и сосиски, и конфеты, и даже лук.
— Покупай, что же ты стоишь?
— Я хочу конфетку, — не очень уверенно произносит Дима, — и сосиску тоже.
Света быстренько берёт щепку, фантик, листик, протягивает всё это Диме и громко кричит:
— Вас много, а я одна! Совсем на голову сели!
Дима ничего не понимает. Кого много? Он один покупатель, а Света одна продавщица, очень хороший получился магазин, чего же Света сердится и кричит? Чтобы она не ругалась, он протягивает ей назад щепку, листик, фантик. Тогда она перестаёт шуметь и говорит тихо:
— Ну кто же продавщице отдаёт обратно? В магазине, что ли, никогда не был? Купил и уходи, ну уходи же!
— Почему уходить? Я играть хочу, я уходить не хочу.
— Тогда играй, как положено. — Это она сказала Диме тихо, а потом опять закричала: — Что вам надо, не морочьте мне голову! Конфеты рубль двадцать девять! Сосиски сорок пять копеек! Всё! И не садитесь мне на шею!
Дима наконец понял. Света на него не сердится, просто это такая игра. Света ещё долго шумит, она и ругается весело, с удовольствием. А в стороне стоит Димина мама и почему-то тихо смеётся.
— Мама, ты что смеёшься? — спрашивает Дима.
— Тебе показалось, — отвечает мама сквозь смех и начинает рассматривать верхушку старого дерева, а что там можно увидеть в темноте, чёрное дерево и чёрная верхушка.
— Куда ты лезешь без очереди? — говорит Света-продавщица. — Разве не видишь, люди в очереди стоят.
— Мне конфет и пряников, — говорит Дима, и Света протягивает ему листья и щепочки.
В игру, как и в сказку, надо поверить, и тогда щепки станут яркими конфетами, листья — медовыми пряниками или мятными, кто какие больше любит. А потом эти же листики превратятся в деньги и зазвенят, как самые звонкие монетки.
— Магазин закрывается! Говорите быстрее, что вам нужно, покупайте!
— Пряников и конфет, — опять повторяет Дима. — И ещё изюму и вон ту щепочку.
— Щепочки в нашем магазине не продаются, разве вы не видите? Идите в щепочный магазин.
Света всегда знает, что надо говорить.
А вон папа идёт с работы.
— Папа идёт! — крикнул Дима и бросился навстречу. Папа положил на скамейку портфель, подкинул Диму вверх до самых звёзд. Так они поздоровались.
— А меня? А меня подбросить? — требует Света.
Папа подкидывает и её, Света радостно визжит, она довольна, и Дима доволен.
— Поздновато вы сегодня гуляете, — говорит папа.
— Да, так уж получилось, — отвечает мама. — Пора домой, слышишь, Дима?
— А мне до сколько хочешь разрешают, — хвалится Света. Но тут сердитый голос с седьмого этажа зовёт:
— Света! Домой сейчас же! Где ты ходишь?
— Подумаешь, — негромко отвечает Света. Окно наверху хлопает.
Они все вместе садятся в лифт и едут наверх.
Хорошо играть со Светой, хорошо бегать с ней, сидеть с ней, смеяться, играть в магазин, ехать в лифте. Со Светой всё хорошо. Дима хотел бы ехать так долго, но лифты ходят быстро.
— Приехали, — говорит папа.
И тут Света произносит:
— Дима, приходи завтра ко мне на день рождения. Я тебя приглашаю.
— Приходить? Завтра? На день рождения? К тебе?
Когда Дима волнуется, он всегда переспрашивает. Света смеётся.
— Сколько же тебе лет исполняется? — спрашивает мама.
— Пять, — отвечает Света, — я уже скоро в подготовительную группу перейду.
— Да, ты совсем взрослая, — говорит папа, — поздравляем тебя.
— Поздравлять надо завтра, — отвечает Света.
— Ну, разумеется, разумеется. — Папа смутился.
Света всегда знает все правила.
Они постояли немного на площадке шестого этажа, а потом Света убежала к себе на седьмой. Она бежит со ступеньки на ступеньку, оборачивается и кричит весело:
— Завтра у меня день рождения! А у тебя нет!
Она дразнит Диму, но ему почему-то не обидно.
Глаза у Светы карие и лукавые, блестят и смеются. Светлая чёлка свешивается на лоб. Завтра Дима пойдёт к ней на день рождения. Завтра! А это совсем скоро. Если ложишься спать сегодня, то просыпаешься завтра. И это просто замечательно.
Сто бутылок «Буратино»
Даже на лестнице было празднично оттого, что у Светы сегодня день рождения. Играла за дверью громкая музыка, на весь подъезд пахло пирогами.
Дима ещё не может дотянуться до кнопки звонка, он постучал кулаком в мягкую дверь, обитую клеёнкой. Звук получился какой-то тихий.
«Не услышат, наверное», — подумал Дима и хотел уже повернуться к двери спиной и постучать ногой. Но тут Светина мама Татьяна Сергеевна открыла дверь и крикнула:
— Света! Дима пришёл!
Татьяна Сергеевна была в нарядном розовом фартуке, волосы у неё были пушисто взбиты, она убежала в кухню, а к Диме вышла Света в ослепительном голубом платье и с голубым бантом над ухом. Света была такая красивая, что Дима сразу забыл, какие слова надо сказать, хотя бабушка перед уходом его учила: «Войдёшь — скажи: поздравляю с днём рождения. И отдай подарок».
Он стоял и молчал. Света напомнила:
— Ну что же ты? Надо сказать: «Поздравляю с днём рождения». Не знаешь разве?
— Да, знаю, правда, поздравляю с днём рождения.
Она взяла у него коробку конфет, на коробке были нарисованы три богатыря. Они сидели на толстых конях и сами были очень крепкие, а на головах шлемы. У коней длинные хвосты и волнистые гривы.
— Шоколадные? — спросила Света. — А у Лены от шоколада лицо шелушится, а я могу хоть кило съесть, у меня никогда ничего не шелушится.
В большой комнате за длинным столом, накрытым белой скатертью, сидели взрослые гости. Они пели красивую песню вместе с певицей в телевизоре: «Поговори со мною, мама, о чём-нибудь поговори». Певица пела громко, и гости пели громко. Диме показалось, что они поют даже лучше певицы. Особенно одна тётя, которая не просто пела, а как-то особенно тоненько подвизгивала. Дима решил, что он потом тоже обязательно научится так же подвизгивать, когда поёт. И бабушку свою научит. Тогда любая песня станет намного лучше.
— Ну что же ты стоишь? — Света потянула его в другую комнату.
Там были два мальчика и девочка, они все сидели в ряд на диване и внимательно смотрели на Диму. Девочка спросила:
— Это кто? — и показала на Диму пальцем.
— Это Дима, — ответила Света, — он под нами живёт, мы их один раз залили, смеху было.
— Ты в какой группе? — спросил басовитый мальчик в красной рубашке.
— Он домашний, — сказала Света и развязала золотую ленточку на коробке с богатырями, — он вообще в детский сад не ходит.
— Не ходит? — девочка засмеялась. — Что же ты, такой большой, а в сад не ходишь, как маленький?
— Ко мне бабушка приезжает, — сказал Дима, — она со мной сидит.
Девочка высунула язык и сказала: «А-а-а!», как у врача, когда показывают горло.
— Эх ты, с бабушкой сидит, как маленький.
Дима тоже хотел показать ей язык, — кому приятно, когда дразнят? Но Света предложила:
— Давайте играть, отстань от него, Галя.
— Давайте сначала есть торт, — ответил басовитый мальчик, — сначала торт едят, а потом играют.
Другой мальчик был молчаливым и ничего не говорил, только подвинулся поближе к столику, на котором стояла коробка с тортом, нарезанным на куски.
— Мне с вишенкой! — крикнула девочка Галя и протянула руку к торту. Но Света оттолкнула Галину руку.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |