--------------------------------
<*> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 337 - 338.
Против такой широкой трактовки категории безденежности займа (а вернее сказать, самого понятия займа) выступал Г.Ф. Шершеневич, который подчеркивал, что "там, где закон не опасается злого умысла со стороны должника, он оставляет теоретическую точку зрения и допускает действительность и возможность займа, основанного на пользовании трудом или услугами кредитора, на передаче товаров и изделий или вообще на поступлении какой-либо ценности от кредитора к должнику... Может быть, с точки зрения экономической подобный взгляд и верен, но в юридических понятиях он способен произвести полное смешение, потому что понятие о займе охватит собою все другие договоры: куплю-продажу, личный или имущественный наем, доверенность, комиссию и пр. Следуя по намеченному законом пути, практика наша дошла до заключения, что заемное обязательство, данное вследствие дара, т.е. выражающее собою обязательство дарителя передать подаренную, но при самом совершении дара не переданную сумму, не может быть признано безденежным... Таким образом, оказывается возможным заем, т.е. обязанность возвратить то, что никогда не было получено" <*>.
--------------------------------
<*> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 483 - 484.
Особое внимание обращалось российскими правоведами на случаи, когда безденежные заемные письма выдавались неплатежеспособными должниками в преддверии банкротства. Видимо, подобные ситуации имели в ту пору широкое распространение. Вот как об этом пишет Д.И. Мейер: "Наконец, считаются недействительными заемные письма, выданные несостоятельным должником подложно, в ущерб верителям, для возвращения ему имущества, которое должно бы идти на удовлетворение кредиторов. В действительности операция эта обрабатывается так: лицо видит, что дела его идут плохо; ему хочется обмануть кредиторов, не заплатить им долги не только из всего своего имущества, но и из того, которое он объявит при несостоятельности; и вот он безденежно выдает заемные письма своим приятелям с тем, чтобы они с получением по таким заемным письмам удовлетворения из конкурсной массы возвратили ему полученное - все или за вычетом некоторой части в собственную пользу". В подобных случаях "заемные письма выдаются безденежно, следовательно, они ничтожны уже по своей безденежности" <*>.
--------------------------------
<*> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 608.
К.П. Победоносцев акцентирует внимание на законодательной оценке подобных действий должника: "Закон указывает на другой случай безденежности, соединенный с подлогом, т.е. со злостным намерением сторон обмануть третье лицо, в договоре не участвовавшее. Этот случай может быть при несостоятельности, когда неоплатный должник, желая присвоить себе часть массы имущества, составляющей достояние кредиторов, соглашается с посторонним лицом - выдать ему безденежно, т.е. подложно, земельные акты дутые, с тем чтобы они могли быть представлены в конкурсе наравне с актами подлинных кредиторов. Так образуется мнимая и притом лживая ценность, которую закон отвергает. Такой лживый займодавец не только лишается права на удовлетворение из массы, но подвергается еще ответственности по законам уголовным..." <*>.
--------------------------------
<*> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 338.
Опровержение заемных писем несостоятельного должника обеспечивалось (пусть и с использованием положений о безденежном займе) благодаря специальному конкурсному законодательству. Во многих же других случаях признанию займа недействительным по безденежности препятствовало действовавшее тогда правило о недопустимости спора о безденежности займа, оформленного крепостным заемным письмом. Кстати сказать, российские правоведы пытались устранить данное препятствие при подготовке проекта Гражданского уложения, который, как отмечалось ранее, не придавал особого значения крепостному заемному письму, не имевшему никаких преимуществ перед любой иной письменной формой договора займа.
Содержавшаяся в проекте ГУ норма о недействительности займа по безденежности выглядела следующим образом: "Заемщик вправе доказывать безденежность займа, то есть что деньги не переданы или переданы в меньшем количестве против показанного в акте займа" (ст. 1897). В материалах Редакционной комиссии подчеркивается, что в проект не были включены какие-либо положения о доказательственной силе различных заемных актов по той причине, что "вопрос этот должен подлежать общим правилам о силе письменных доказательств. Возможное несоответствие содержания заемного акта в момент его написания с действительностью и подтвержденное опытом предположение, что это несоответствие может иногда продолжаться и существовать как при вручении акта противной стороне, так и при предъявлении его ко взысканию, побуждает... к принятию мер, которые ограждали бы лиц, выдавших безденежные заемные акты..." <*>.
--------------------------------
<*> Гражданское уложение. Проект. С. 463.
Интересно отметить, что в первой редакции проекта ГУ приведенная статья включала в себя норму, не допускающую спора о безденежности заемного акта, удостоверенного нотариусом, но при последующих обсуждениях проекта данная норма была исключена <*>.
--------------------------------
<*> См.: Там же.
Проект ГУ так и не стал действующим законом, а действовавшее правило о недопустимости спора о безденежности крепостного заемного письма не исключало возможности признания договора займа недействительным по иным основаниям (помимо безденежности). Об этом хорошо сказано у Д.И. Мейера: "Припомним, что спор о безденежности крепостного заемного письма не допускается; следовательно, стоило бы только для прикрытия лихоимственных изворотов или к ущербу кредиторов выдать крепостное заемное письмо, и цель была бы достигнута. Но при существовании особого закона о недействительности заемных писем, выданных для прикрытия взяточничества или в ущерб кредиторам, цель еще не будет достигнута выдачей крепостного заемного письма. Если спор о его безденежности не допускается, то можно опорочить заемное письмо по другому основанию: по прикрытии им взяточничества, по выдаче в ущерб кредиторам, - результат в гражданском отношении будет один и тот же: заемное письмо будет признано не подлежащим удовлетворению, ничтожным" <*>.
--------------------------------
<*> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 608.
Законодательство, действовавшее в ту пору, особым образом относилось к займам, которые делались лицами, участвовавшими в азартных играх. В частности, закон не признавал правового значения займа, когда он заключался по игре и для игры с ведома о том кредитора. Под займом по игре понимался долг проигравшего, оформленный заемным письмом. По закону уплата такого долга составляла дело чести проигравшего, а отсутствие ее правового обеспечения восполнялось нравственной защитой. Заем по игре признавался недействительным, во всяком случае, в том числе и тогда, когда обе стороны были согласны на установление заемного обязательства.
Считалось, что заем для игры имел место тогда, когда проигравший занимал денежную сумму у третьего лица в целях платежа проигрыша выигравшему игроку. Заем для игры признавался недействительным только в том случае, если займодавцу (третьему лицу) было известно об этих целях заемщика. Если же заемщик, получая от займодавца денежную сумму, не сообщал ему о своих целях, о которых займодавцу не могло быть известно также из других источников, заемное обязательство сохраняло свою силу.
Следует отметить, что российские правоведы неоднозначно и по-разному подходили к законоположениям о недействительности займа по игре и займа для игры. Например, Г.Ф. Шершеневич полагал, что в этом случае "закон преследует мотив, по которому заключается заем, признавая безнравственность и вредность для частного хозяйства таких договоров" <*>, в то же время он подчеркивал, что "закон говорит только о долгах по игре и для игры, а не о самой игре, и потому расплата по игре сохраняет полную юридическую силу, так что не может быть и речи о требовании назад уплаченного после игры проигрыша. Если произошел платеж по долговому обязательству, основанному на игре, то для уплатившего не закрывается возможность требовать обратно уплаченного, так как исполнение по недействительному обязательству не может иметь силы, а так называемых натуральных обязательств, которые охраняются не иском, а возражением, наше законодательство не знает" <**>.
--------------------------------
<*> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 484.
<**> Там же. С. 485.
Д.И. Мейер указывал, что "нравственное чувство порядочного человека запрещает основывать долговые претензии на игре - самом праздном и дешевом способе приобретения имущественных средств, осуждает расчеты на средства играющего, когда в наличности у него их нет. И вот по всем этим соображениям законодательство отказывает в охранении долговым обязательствам, возникшим по игре. Другое дело, что в действительности эти обязательства исполняются, и исполняются, быть может, добросовестнее, чем другие обязательства, именно потому, что законодательство отказывает им в охранении, следовательно, исполнение их составляет дело совести и чести... Но, естественно, законодательство не разделяет такого взгляда и остается при своем отказе в охранении долговым обязательствам, возникшим по игре" <*>.
--------------------------------
<*> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 607.
Наиболее категоричным образом выразил свое отношение к законоположениям о недействительности займа, оформляющего игорный долг, К.П. Победоносцев, который пришел к следующему выводу: "Этот закон принадлежит к числу мертвых или непрактических постановлений. Пользы от него не может быть и нравственной, ибо никого не в силах удержать ни от игры, ни от сделки по игре; доказать происхождение долга от игры крайне затруднительно, и потому закон приносит только вред, указывая недобросовестным должникам способ уклоняться от взыскания и тянуть дело. Притом не всякая игра признается незаконною и безнравственною: сам закон допускает дозволенные игры, следовательно, не имеет повода отвергать и ценность, из такой игры образовавшуюся" <*>.
--------------------------------
<*> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 338.
Тем не менее при подготовке проекта Гражданского уложения возобладала тенденция к ужесточению правового регулирования долговых обязательств, возникших из игры. В проект ГУ была включена норма, согласно которой из игры и пари не возникает обязательств, пользующихся судебной защитой. Долг, происшедший по игре или пари, хотя бы облеченный в форму долгового акта, не подлежит ни взысканию, ни зачету (ст. 2539). В соответствии с другой нормой добровольно уплаченный проигрыш по игре или пари может быть требуем обратно в том лишь случае, если выигравшая сторона действовала недобросовестно (ст. 2542).
Как видно из материалов Редакционной комиссии, последняя провела глубокий сравнительно-правовой анализ этого вопроса и пришла к следующим выводам. Для того чтобы требование, возникающее из договора (в данном случае речь идет о договоре из игры), пользовалось защитой закона, необходимо, чтобы договор удовлетворял существенные потребности не только тех лиц, которые вступают в соглашение между собой, а тем более не одного из них в ущерб другому, но и потребности общества или государства; "необходимо, чтобы договор делал возможным достижение общеполезных целей, а не вызывался желанием удовлетворить личной прихоти, капризу. Вот почему покровительством закона обыкновенно пользуются лишь те договоры, которые отвечают требованиям народного благосостояния" <*>.
--------------------------------
<*> Гражданское уложение. Проект. С. 1165.
Далее Комиссия отмечает, что "в практической жизни нередко высказывается мнение, будто правило о ничтожности возникающих из игры требований оказывает деморализирующее влияние, поощряя игроков не платить своих проигрышей". "Против этого следует заметить, - указывается в ее материалах, - что долги по игре, принадлежащие к числу так называемых долгов чести, охраняются общественным мнением, обычаем, наконец, теми дисциплинарными мерами, которые практикуются в общественных собраниях против неисправных плательщиков... Игра на деньги может иметь лишь развращающее влияние, которое значительно возросло бы, если бы суд принял под свою защиту возникающие из таких игр требования, хотя бы игры эти велись добросовестно и не были запрещены правительством. Но не следует забывать, что при игре на деньги происходят сплошь и рядом весьма неблаговидные проделки, шулерство, вовлечение в азарт... Возникшие при таких условиях обязательства, хотя облеченные в форму долговых актов, не могут и не должны пользоваться защитой закона, так как это было бы противно добрым нравам и деморализовало бы общество". Поэтому Комиссия не сочла возможным "обременять суды разбирательством споров по удовлетворению требований" <*>, возникающих из игр.
--------------------------------
<*> Гражданское уложение. Проект. С. 1166.
2. Договор займа по советскому гражданскому праву
Правовое регулирование договора займа
В советское время развитие правового регулирования договора займа прошло четыре различных этапа, три из которых можно "привязать" к трем проводившимся кодификациям гражданского законодательства.
Первый этап правового регулирования отношений займа наступил с момента принятия и введения в действие (с 1 января 1923 г.) первого Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. (далее - ГК 1922 г.). ГК 1922 г. посвятил договору займа отдельную главу (гл. VI "Заем", ст. ст. 208 - 219), расположенную в тексте Кодекса после соответствующих глав о договорах имущественного найма, купли-продажи и мены и перед главой о договоре подряда.
Договор займа рассматривался в качестве самостоятельного гражданско-правового договора, по которому одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или определенные родовыми признаками вещи, а заемщик обязуется возвратить займодавцу полученную сумму денег или равное взятому взаймы количество вещей того же рода и качества с процентами или без процентов (ст. 208 ГК 1922 г.) <*>.
--------------------------------
<*> Гражданский кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 июля 1950 г. и с приложением постатейно-систематизированных материалов / Министерство юстиции РСФСР. М., 1950. С. 91.
Из приведенного определения договора займа видно, что он конструировался как договор реальный, который вступает в силу в момент передачи займодавцем заемщику соответствующей денежной суммы или количества вещей, определяемых родовыми признаками (т.е. заменимых). Реальным характером договора займа предопределялся односторонний характер вытекающего из него обязательства: обязанности (по возврату займа и в соответствующих случаях уплате процентов) возлагались только на заемщика, а у займодавца имелось лишь право требовать от заемщика исполнения указанных обязанностей. Договор займа мог быть как возмездным, так и безвозмездным в зависимости от наличия или отсутствия в договоре условия о процентах, подлежащих уплате заемщиком.
В целом нормы, направленные на правовое регулирование договора займа, весьма сильно напоминали соответствующие положения о займе, содержавшиеся в дореволюционном проекте Гражданского уложения, за исключением лишь отдельных правил, имевших определенные отличия непринципиального характера.
По сфере своего применения нормы ГК 1922 г. охватывали все соответствующие правоотношения с участием как граждан, так и организаций, в том числе и те отношения, по которым в роли займодавца или заемщика выступал государственный банк. Более того, так же как и в проекте ГУ, в ГК 1922 г. имелась норма, согласно которой стороны могли облечь в форму заемного обязательства всякий долг, возникающий из купли-продажи, найма имущества или другого основания; в таком случае подлежали применению правила о займе (ст. 209). Речь идет по сути о возможности новации любого долгового обязательства, из какого бы договора оно ни возникло, в заемное обязательство.
Так же как и в проекте Гражданского уложения, в ГК 1922 г. положительным образом решался вопрос о возможности заключения предварительного договора займа, с тем лишь уточнением, что ГК 1922 г. прямо говорит о "предварительном договоре о заключении в будущем займа", в принципе устраняя необходимость какого-либо толкования этого договора в том смысле, что он никак не может быть признан консенсуальной моделью самого договора займа, как это сделано в материалах Редакционной комиссии, подготовившей дореволюционный проект ГУ.
В положительном же смысле норма о предварительном договоре, содержащаяся в ГК 1922 г., определяет, что такой договор должен быть совершен в письменной форме, независимо от суммы займа (ст. 218). Другое правило, касающееся предварительного договора о заключении в будущем договора займа, состоит в том, что лицо, обязавшееся по предварительному договору дать другому взаймы, может требовать расторжения предварительного договора, если впоследствии имущественное положение контрагента значительно ухудшится, в частности, если он будет признан несостоятельным или приостановит платежи (ст. 219). И здесь мы обнаруживаем значительное, если не сказать определяющее, влияние проекта ГУ.
Что касается формы самого договора займа, то на этот счет в ГК 1922 г. имелось положение, в соответствии с которым договор займа на сумму свыше 50 рублей должен быть совершен в письменной форме. Несоблюдение данного требования влекло то последствие, что стороны лишались права в случае спора ссылаться в подтверждение заключения договора займа на свидетельские показания, но сохраняли право приводить письменные доказательства (ст. 211).
Как отмечалось, ГК 1922 г. допускалась возможность заключения как возмездного, так и безвозмездного договора займа. Особенность правового регулирования, предлагаемого ГК 1922 г. (ст. 212), состояла лишь в том, что в отношении любого договора займа (без их дифференциации на обычные и торговые) вводилась единая презумпция безвозмездности займа, о чем свидетельствует норма, в соответствии с которой займодавец может требовать проценты по займу лишь тогда, когда они назначены в договоре.
Так же как и в проекте ГУ, в ГК 1922 г. имелось положение о том, что проценты подлежат начислению только на капитальную сумму долга, а начисление процентов на проценты (сложные проценты) воспрещается. Правда, действие данного запрета не распространялось на сделки, совершаемые законно существующими кредитными установлениями (ст. 213). На тот случай, если в возмездном договоре займа стороны не определили порядок уплаты процентов, предусматривалось, что проценты выплачиваются ежемесячно.
Аналогично проекту ГУ, ГК 1922 г. наделял заемщика по договору беспроцентного займа правом досрочного исполнения обязательства; в подобных случаях займодавец обязывался принимать платеж, произведенный заемщиком до наступления предусмотренного договором срока (ст. 215). Что же касается возмездного договора займа, то по общему правилу займодавец мог отказаться от принятия досрочного платежа заемщика, однако по договору займа, предусматривающему размер процентов свыше 6% годовых, наделялся правом досрочно освободиться от обязательства путем возврата полученной суммы при условии предупреждения займодавца за три месяца или уплаты последнему процентов за месяц вперед (ст. 216 ГК 1922 г.).
Весьма похожи на соответствующие положения проекта ГУ и правила ГК 1922 г. о недействительности займа по безденежности: в соответствии со ст. 217 ГК 1922 г. заемщик вправе оспаривать действительность договора займа полностью или в части по его безденежности (безвалютности), доказывая, что деньги, вещи или их имущественный эквивалент (в случае новации долгового обязательства) в действительности или совсем не были им получены от займодавца, или получены в количестве меньшем, чем показано в договоре. В тех случаях, когда договор займа должен быть совершен в письменной форме, оспаривание его по безденежности не допускалось, за исключением случаев уголовно-наказуемых деяний.
Начало второму этапу развития правового регулирования договора займа положила так называемая кредитная реформа, проведенная в 1930 - 1931 гг. Законодательством о кредитной реформе, включавшем в себя ряд постановлений СНК СССР <*>, был введен запрет для социалистических организаций вступать друг с другом в заемные отношения. При этом законодательство исходило из несовместимости взаимного кредитования предприятий и организаций с хозрасчетными принципами социалистического хозяйствования. Эта мысль законодателя объяснялась в юридической литературе по-разному. Например, О.С. Иоффе по этому поводу писал: "Одно из основных назначений хозрасчета состоит в обеспечении контроля рублем за деятельностью предприятий: чем хуже предприятие работает, чем чаще срывает выполнение плана, тем большую потребность в деньгах оно испытывает. Но, удовлетворив свою потребность за счет кредитов, полученных от других организаций, можно было бы избежать выявления недостатков в работе контролирующими органами. Чтобы этого не случилось, одновременно с мероприятиями, проведенными в начале 30-х годов с целью укрепления хозрасчета, было запрещено взаимное кредитование социалистических организаций. Поскольку, однако, потребность в кредитах не исключается и при самых высоких экономических показателях, законодательство о кредитной реформе вместо отмененного им взаимного кредитования ввело прямое банковское кредитование социалистических организаций" <**>.
--------------------------------
<*> СЗ СССР. 1930. N 8. Ст. 98; 1931. N 4. Ст. 52, N 18. Ст. 166.
<**> Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 647 - 648.
Представляется, однако, что гораздо ближе к истине те авторы, которые объясняли замену так называемого коммерческого кредитования одной организации другой прямым банковским кредитованием, осуществленную в ходе кредитной реформы, не заботой о развитии хозрасчета, а необходимостью обеспечения развернутого полного планирования народного хозяйства <*>.
--------------------------------
<*> См., например: Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик / Под ред. проф. С.Н. Братуся и проф. Е.А. Флейшиц. М., 1962. С. 316 (автор соответствующего раздела - С.В. Поленина).
Для договора займа кредитная реформа имела то последствие, что значительно сузила сферу его действия. И дело здесь не только в том, что данным договором более не охватывались отношения коммерческого кредита, которые ранее возникали между юридическими лицами (так называемыми социалистическими организациями), но в силу запрета должны были исчезнуть из имущественного оборота. Наряду с угасающими отношениями займа (результат кредитной реформы) стали развиваться отношения банковского кредитования, которые оказались довольно удобным объектом централизованного планирования, что предопределило необходимость их регулирования самостоятельным договором, который имел бы такой же плановый характер.
В итоге нормы о договоре займа, содержавшиеся в ГК 1922 г., сохранили свое значение (за редкими исключениями) лишь для регулирования заемных обязательств, возникающих между гражданами. Что касается отношений, связанных с банковским кредитованием как организаций, так и граждан, то они были выведены из-под действия указанных норм о договоре займа и регулировались отдельными нормативными правовыми актами: постановлениями правительства, банковскими инструкциями и правилами.
Третий этап развития правового регулирования договора займа связан со второй кодификацией гражданского законодательства, имевшей место в начале 60-х гг. XX в. Результатом указанной кодификации явилось принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик <*> (далее - Основы гражданского законодательства 1961 г., Основы 1961 г.) и Гражданского кодекса РСФСР <**> (далее - ГК 1964 г.).
--------------------------------
<*> См.: Закон СССР "Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик" от 8 декабря 1961 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. N 50. Ст. 525.
<**> Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1964. N 24. Ст. 406.
В Основах гражданского законодательства 1961 г. отсутствуют какие-либо нормы о договоре займа, поскольку в силу Конституции СССР и в соответствии с самими Основами (ст. 3) регулирование указанных отношений не было отнесено к ведению Союза ССР и, стало быть, входило в компетенцию союзных республик. Вместе с тем в Основы гражданского законодательства 1961 г. была включена гл. 11 "Расчетные и кредитные отношения", в состав которой входили в том числе статьи, содержавшие правила о банковском кредитовании: ст. 85 "Кредитование организаций"; ст. 86 "Банковские ссуды гражданам", ст. 87 "Вклады граждан в кредитных учреждениях".
В ГК 1964 г. также имелась соответствующая глава (гл. 34 "Расчетные и кредитные отношения"), включавшая в свой состав аналогичные статьи: ст. 393 "Кредитование организаций"; ст. 394 "Банковские ссуды гражданам"; ст. 395 "Вклады граждан в кредитных учреждениях", удел которых составило повторение норм, содержащихся в ст. ст. 85 - 87 Основ гражданского законодательства 1961 г. Дело в том, что в соответствии со ст. 3 Основ по отношениям, регулирование которых было отнесено к ведению Союза ССР, законодательством союзных республик могли разрешаться лишь те вопросы, которые отнесены к их ведению законодательством Союза ССР.
В то же время регулирование отношений по договору займа входило в компетенцию союзных республик, поэтому ГК 1964 г. включал в себя гл. 26 "Заем" (ст. ст. 269 - 274), где были сосредоточены как общие правила о договоре займа, так и специальные правила об отдельных его разновидностях.
Определение договора займа, содержавшееся в ГК 1964 г. (ст. 269), выглядело следующим образом: по договору займа одна сторона (займодавец) передает другой стороне (заемщику) в собственность или оперативное управление деньги или вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег или равное количество вещей того же рода и качества. В ст. 269 содержались нормы о том, что договор займа на сумму свыше 50 руб. должен быть совершен в письменной форме, а также о том, что договор займа считается заключенным с момента передачи денег или вещей.
Имелось в ГК 1964 г. и правило о процентах по договору займа, согласно которому взимание процентов по договору займа допускалось только в случаях, установленных законодательством Союза ССР, а также по заемным операциям касс общественной взаимопомощи и городских ломбардов (ст. 270).
Предусматривалось также право заемщика оспаривать договор займа по его безденежности, доказывая, что деньги или вещи в действительности не получены им от займодавца или получены в меньшем количестве, чем указано в договоре. В тех случаях, когда договор займа должен был совершаться в письменной форме, оспаривание его по безденежности с привлечением свидетельских показаний не допускалось, за исключением случаев уголовно-наказуемых деяний (ст. 271 ГК 1964 г.).
Остальные статьи, содержавшиеся в гл. 26 ГК 1964 г. (ст. ст. 272 - 274), включали в себя правила об отдельных разновидностях займа: о заемных операциях банков и государственных трудовых сберегательных касс, ломбардов, касс общественной взаимопомощи и фондов творческих союзов.
Очевидно, что правовое регулирование договора займа, предложенное ГК 1922 г., существенным образом отличалось от того, которое содержалось в ГК 1964 г. Само определение договора займа (ст. 269), сохранявшее в основном традиционные черты этого договора, допускало передачу предмета займа: денежных средств или вещей, определяемых родовыми признаками, не только в собственность, но и в оперативное управление заемщика. Имелись в виду, конечно же, государственные предприятия и организации, за которыми государственное имущество закреплялось на этом ограниченном вещном праве.
Из определения договора займа, содержавшегося в ст. 269 ГК 1964 г., следует, что обязательство заемщика ограничено лишь возвратом займодавцу такой же суммы денег или равного количества вещей, которые были переданы заемщику, и не включает в себя обязанность уплаты процентов. Более того, по общему правилу взимание процентов не предусматривалось, за исключением отдельных случаев, определенных законодательством (ст. 270). Данное обстоятельство сделало возможным значительно сократить число норм, регулирующих договор займа (для сравнения: ГК 1922 г. включал в себя шесть статей - ст. ст. 212 - 216, в которых разрешались различные вопросы, связанные с уплатой процентов по займу).
В ГК 1964 г. не нашлось места норме, предоставляющей сторонам право облечь в форму займа всякое долговое обязательство, возникшее из купли-продажи, имущественного найма или другого основания, с распространением на эти отношения правил о займе (в ГК 1922 г. - ст. 209). Это объяснялось в юридической литературе изменившимися экономическими условиями. Например, в одной из работ тех лет, посвященной сравнительно-правовому анализу ГК 1922 г. и ГК 1964 г., по этому поводу сказано следующее: "Но дело в том, что в отношениях между социалистическими организациями, которым запрещено взаимное кредитование, замена любого другого обязательства договором займа была бы признана противоправной, а в отношениях между гражданами, где такая замена осуществима, она вполне может быть произведена по правилам... о новации, ввиду чего нет необходимости вновь приводить аналогичное правило в главе о договоре займа" <*>.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |