Татьяна бросила сумки возле дороги, и кинулась к машине скорой помощи.
- Доктор, как он? - она хотела попасть внутрь реанимационного автомобиля, но ей не открывали. Тогда она подошла к кабине и постучала водителю. Он завел двигатель и уже собирался отъезжать.
- Вам чего, девушка? - хмурый мужчина не был настроен на долгий диалог.
- Он там живой? Что с ним? - Только и успела крикнуть Татьяна, а машина уже поехала, разгоняя всех сиреной и мигалкой. Полицейские продолжали измерять место аварии, в салоне их автомобиля сидела, ожидая следующей скорой, явно нетрезвая женщина, которую извлекли наконец из Мазды.
- Вы не знаете, где больница? Куда поехала та бригада? - Татьяна уже взяла себя в руки и старалась больше не думать о самом плохом.
- В городскую больницу поехали, куда же еще! - ответил ей полицейский, сворачивая ограждение с проезжей части. Ей ничего не оставалось, как вернуться опять на другую улицу и начать ловить такси. Затормозил старый жигуленок с шашешчками на крыше и на дверях, а за рулем, напротив, молодой и жизнерадостный парень.
- В городскую больницу, пожалуйста. - Она села рядом, начала неврно рыться в сумке, разыскивая то ли телефон, то ли кошелек. Руки почти не слушались и только сейчас она ощутила настоящий шок от утраты. Безумная мысль пришла ей тут же в голову, а почему, когда они познакомились, так много всяких неприятностей возникло вокргу них? Может все силы мира против этого были? А как это назвать — союз? Какой уж тут союз? Три дня вместе, а так дорого, все что было вместе. Испытано, пережито, и неужели, это все, о чем останется право вспоминать? Каждый человек, думая об утраченном, в первую очередь жалеет себя. Как только Татьяна подумала, как её плохо, слузы сами навренулись на глаза, и не было никаких сил их удержать в этом водохранилище. Плотину прорвало и она закрыла ладони руками.
- Что с вами? - стараясь не оглядываться в её сторону от дороги, забеспокоился водитель. - Женщина, может вам водички? Вам плохо? Может остановиться? - он был так участлив, что ей даже стало неудюбно за свои ручьи слез. Она еще порылась в сумке и нашла сухие салфетки в пачке. Любые машинальные действия отвлекали от тоски и горя. Но руки не слушались, порвать пачку никак не получалось. Водитель притормозил у обочины и включил аварийные огни.
- Давайте я вам помогу. - Он разорвал пакетик и достал белые сложенные салфетки. - Может все-таки воды? У меня тут есть. Вы немного успокоитесь и поедем. Больница уже недалеко, а то вам там тоже помощь оказывать придется.
- Да, спасибо, большое. Я уже нормально. - Она шмыгала носом, рассматривая на телефоне список контактов. Никто сейчас из всех её знакомых и друзей не мог помочь, только этот заботливый мальчик и, может, самые добрые ангелы или другие небесные силы. У больничных ворот водитель еще немного поспорил с охранником, чтобы его пропустил, и въехал во двор. Довез Татьяну до приемного покоя и протянул свою визитку вместе со сдачей с пятисот рублей.
- Если надо, звоните, быстро приеду, сегодня всю ночь работаю. Все будет хорошо, у нас тут отличные врачи!
Она впервые за последний час улыбнулась, этому добродушному сибиряку, и трясущимися руками открыла пластиковую дверь на крыльце. В премном покое было две женщины, разбиравшие какие-то вещи в пакетах, медсестра за стойкой что-то переписывала в журналах.
- Девушка, здравствуйте, к вам недавно привезли мужчину после ДТП, можно узнать, что с ним?
- Да, что? - девушка подняла усталый взгляд от бумаг. - После ДТП? Да привозили, как ваша фамилия? Вернее, пострадавшего?
- Мечников Игорь Владимирович,
- Прямо как знаменитого микробиолога Мечникова, - вдруг проявила недюжинные познания медсестра. На её столе можно было увидеть несколько потрепанных учебника. И похоже, к своим обязанностям она еще не научились относиться равнодушно. Она порылась в другом журнале, набрала внутренний телефон, долго ожидая ответа.
- Травматология? У вас сейчас после аварии Игорь Мечников? - она слушала, как на том конце провода кто-то тоже ищет ответ на её вопрос, продолжая тем временем заполнять свои журналы какими-то фамилиями и цифрами. Татьяна смотрела на все это и думала, как же это непохоже на фильмы про московские больницы скорой помощи. Сама она очень редко имела дело с нынешней медициной. Девушка выслушала ответ и положила трубку на телефон. Подумала чуть и сказала:
- Вы знаете, сейчас его перевели в реанимацию, там им занимаются врачи. Я позвоню, вы подождите, - она поискала телефон в большом списке под стклом на столе. Татьяна вспомнила как безжизненно свисала рука Игоря с носилок и опять мысль о самом худшем всверлилась ей в мозг. Медсестра набрала наконец номер реанимации. И там сразу же ответили. С каждой секундой всех этих разговоров душа Татьяны наполнялась мраком, холодом, безумной болью. Она чувствовала свое сердце, как оно болит, но думала не о нём. Она уже даже не слышала, что там говорит сестра из приемного покоя.
- Что, говоришь, узи сделали и ничего? - доносились до неё отрывки специальных фраз и терминов. - Ну, я поняла, так и скажу. Пока, до завтра, Любаша. - Лицо медсестры не выражало ни радости, ни сожаления.
- Ваш муж в реанимации, его уже осмотрели врачи, никаких повреждений не обнаружили, в смысле переломов или видимых травм, сделали узи головного мозга, пока всё.
- Что значит, всё? Что с ним? Туда вообще можно пройти?
- Нет, это же реанимация, он в коме и пока ничего больше мне не сказали. Вам бы лучше утром к доктору подойти, может он более подробно расскажет, может что-то изменится в состоянии вашего мужа. - Тон речи медсестры стал более жестким, и она видимо больше не собиралась ничего объяснять. - Выпейте что-нибудь успокоительное и поезжайте домой. Здесь вам сидеть не стоит, врачи заняты, никто к вам сегодня не сможет выйти. Пожалуйста, и вы поезжайте к себе.
Беспомощность угнетала Татьяну, здесь, в этой провинциальной больнице, она чувствовала себя лишней деталью в сложном механизме. Пока единственная хорошая новость — он не умер, как сразу все и подумали. А если бы? Как такое вообще можно представить? Вот он только недавно был рядом такой живой, горячий, любящий, заботливый, однако не забывающий о своей главной задаче на данный день. Эта задача была им выполнена четко и безоглядно. И теперь неизвестно, когда он будет по-настоящему живым. Ничего не оставалось как последовать совету медсестры. Она даже выпила предложенную девушкой белую таблетку, не спрашивая, что это за средство. Позвонила таксисту, который как-будто поджидал где-то рядом, так быстро он появился вновь у больничных ворот. Ночной сибирский воздух сразу же остудил разгоряченное лицо, сырой северный ветер пронизывал до самых костей, пока она шла к машине. Никаких хороших новостей в это вечер она уже не ждала.
В холле отеля сидел Павел Юрьевич Швец, с бокалом охристого напитка, пальто его лежало тут же рядом, на другом кресле, одна ладонь была перебинтована. Он сразу же услышал женские шаги по мраморному полу, отвлекаясь от каких-то своих, не очень веселых мыслей. Татьяна решила подойти к знакомому, хотя приглашения не последовало.
- Танечка, здравствуйте, моя дорогая, - Павел Юрьевич привстал, чтобы протянуть руку даме. - Хотите коньяку? - Бутылка стояла рядом, уже заметно опустошенная.
- Нет, я из больницы, Павел Юрьевич. Там Игорь в коме. Врачи что-то делают, и не говорят ничего. - Она чуть снова не расплакалась, тем более, что рядом был человек, из-за которого всё и случилось, живой, почти невредимый. Но какой-то потерянный, как будто чужая жизнь сейчас всеми годами и тоннами событий навалилась на его постаревшие плечи и эту тяжесть невозможно было вынести.
- Я знаю, я звонил, мне сказали то же самое. Давайте надеяться на лучшее, - он плеснул коньяк в свой бокал, отхлебнул, поморщился.
- По моему, это просто слова. Все эти надежды только для успокоения души и совести. - Она устала и села в кресло рядом, расстегивая пуховик, снимая шарф с запотевшей шеи. - А когда не знаешь чем помочь, хуже ничего нет. Такая беспомощность.
Недавно выпитая таблетка начала действовать и Татьяна немного пришла в спокойное состояние. Ей уже не хотелось удушить или разорвать Павла Юрьевича собственными руками, теперь хотелось думать о надежде, каким бы бессмысленным не казалось сегодня само это понятие. У каждого своё обезболивающее — у кого-то коньяк, у кого-то лекарство, у кого-то время. Она почувствовала безумную усталость и бессилие.
- Я, пожалуй пойду. - Потом она достала из кармана сумки визитку и протянула Павлу Юрьевичу. - Вы мне позвоните, если что-то изменится. Ладно?
- Конечно, голубушка моя, позвоню. Всё будет хорошо. Идите поспите. - Он уже изрядно захмелел и, несмотря на все потрясения и неожиданности прошедшего дня, проводил её плотоядным взглядом. - Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любовь, - вдруг промурлыкал он, но это услышали все вокруг.
- Затем, что просто любим, путь и недолго. Хотя и нам неизвестно, почему. - Это она то ли сказала вслух, то ли подумала, так далеко её мысли сейчас уже были от Павла Юрьевича.
В номере одиннадцатого этажа всё было прибрано до абсолютного порядка. Даже покрывало на кровати натянуто было так, как будто его выравнивали утюгом по линейке. Вот так, наверное, выглядит ткань под гробом, который будет стоять на столе в минуты прощания. Эта картина так явственно предстала перед глазами, что женщина уже не могла сдерживать своё скопившееся горе, смешанное с неизвестностью. А ведь эта постель помнила ещё и их объятия и простынь, вероятно, ещё пахла их любовью. Татьяна достала из сумки телефон, нашла для него зарядное устройство, подключила его в ближайшую розетку. Потом разделась, умылась, глаза были красными и опухшими, выпила воды, упала в кровать. Чтобы поддавшись действию успокоительного, отключиться почти сразу.
Утром сквозь плотно закрытые шторы ни один луч света не проник в комнату. Проснувшись, она ждала, вдруг кто позвонит, постучит, напишет, но настроение было безнадежно серым, как сумрачное низкое небо. Она смотрела в окно, боясь даже взять в руки телефон. Первый же звонок мог внести безоговорочную и бесповоротную ясность. Уж лучше неопределенность, долгая неизвестность и ожидание, путь томительное и медленное, словно песок, крупинками просачивающийся в часах. Потом она вспомнила известную поговорку про плохие вести, что летят быстрее ветра, и решила, что пора что-то делать самой. На душе уже не было того удручающего настроения и тоски, а значит, надо собираться и встречать все новости в месте их рождения. Сначала в больницу, а потом видно, что и как она будет делать в этом городе. Местное телевидение обещало прекрасную погоду, с морозом, но без солнца, поэтому Татьяна решила одеться потеплее. Она спустилась на первый этаж, почти безлюдный, если не считать администраторов, вызвала себе такси. Рабочий день уже давно начался и утренние пробки, уже и здесь растворились, и до больницы она добралась как -то очень быстро. В холле для посетителей и работала уже другая медсестра, как будто только что вышедшая из салона красоты, так ярко она была накрашена. Но весь её профессиональный наряд — голубой блузон и брюки были так тщательно отглажены, что она производила впечатление очень аккуратной и ответственной работницы. Она сразу же нашла в журналах нужные записи и предложила Татьяне самой пройти в отделение реанимации. Назвала лишь имя и фамилию врача, который может дать нужную информацию, когда проведёт обход. Так что опять предстояло ждать, но, по крайней мере, ничего плохого не случилось, здесь же в холле Татьяна купила себе булочку и кофе из автомата и жизнь стала казаться чуть лучше. Она просидела почти час, на планшете проверила почту, последние сообщения от сотрудников и подруг, от Маши, которая даже не знала, где Татьяна сейчас находится. Успела даже ответить на самые срочные письма. Она так увлеклась, что не заметила, как пролетело время. Её позвала медсестра:
- Девушка, вы можете подняться, врач уже освободился, он в ординаторской. Только оденьте бахилы и одежду верхнюю сдайте в гардероб, - она была так мила и предупредительна, что никак не вписывалась в реалии российской медицины. И её улыбка могла стать для любого больного вакциной или лекарством от многих хворей.
- Спасибо, вам, Марина, - ответила Татьяна, прочитав подпись на лацкане блузона. Собрав свои силы, она отправилась наверх. Туда, где уже может быть стало что-то известно о состоянии здоровья Игоря.
Закрытые двери, от надписи над входом «Реанимация» сразу стало опять тревожно на душе, холодно, мрачно. Там было тихо, и никакого движения за застекленными дверями не наблюдалось. Она осторожно открыла дверь в отделение, почти неслышно вошла. Увидела табличку у ординаторской комнаты и, чувствуя как стучит собственное сердце, направилась к ней. Ещё не собравшись духом, услышала внутри громкие мужские голоса.
- Да я тебе говорю, что в такой ситуации любой интерн должен знать, что делать, ну разве так можно! Люди, они же не железные, голова у человека — предмет нелишний, одна, между прочим, в отличие от ног или рук. А он мне — ничего, готов.
- И что?
- И ничего, вывезли и убрали, как обычно. На свалку металлолома. Там таких мотоциклов каждое лето — по десятку прибавляется.
Татьяна подслушала разговор и мысленно перекрестилась, поняв что речь шла о каких-то давних событиях. И решилась постучать. Дверь тут же открылась, видно кто-то собирался как раз выходить.
- Ой, - чуть не налетел на неё лысый, немолодой уже, и сильно пропахший табаком, врач в зеленом хирургическом костюме. - Простите, не заметил. Здрасьте. Вы ко мне? - Он пропустил Татьяну внутрь, сам тоже вернулся в кабинет. За столом сидел ещё один врач, возле монитора, что-то внося в файлы. Кипы карт, снимков, лежали на столе, перед ним. Здесь пахло и едой, и кофе, и дезинфицирующими препаратами.
- Здравствуйте, я хотела бы узнать о состоянии своего родственника. Он вчера попал под машину. Игорь Мечников. Он в реанимации. Мне внизу сказали в справочной, а больше они там не знают ничего. Что с ним? - Она снова почувствовала бешеное волнение, дрожь в руках, в ногах, страх услышать сейчас самую дурную весть. Тот, что собирался выходить, задумался, почесал нос, лоб, поискал что-то на столе в картах, вытащил снимок, посмотрел на него.
- Так, вот так, вчера, говорите, попал под машину. У него, как мы полагаем, закрытая черепно-мозговая травма. Снаружи следов почти нет, так, царапина, зашили ещё вчера, внутричерепное давление в норме почти, внутри тоже нет повреждений, опасных для жизни, но почему он до сих пор без сознания, медицина дать ответ сегодня не может. Другие органы тоже в порядке. Никаих переломов, ушибы только. Больше вам ничего сказать не могу.
- И как он сейчас? Он что, в коме? Вы мне скажите правду, пожалуйтста! - ей хотелось вырвать правду из этого доктора, или понять, что он ничего не приукрашивает.
- Девушка, вы поспокойнее, давайте выйдем в коридор, чтобы никому не мешать. - Врач взял её под руку и уже направился к выходу.
- А можно мне пройти в палату?
- Можно, только что вы там будете делать? Ну, идемте. Покажу вам вашего пострадавшего героя. - Они вышли в коридор. Палата реанимации находилась совсем рядом.
В просторной освещенной палате, напичканной всевозможными аппаратами, датчиками, проводами, было всего две кровати. Обе заняты. Ближе у окна Татьяна увидела Игоря с забинтованной головой, подключенного к монитору. Он как будто спал, почти не дыша. На соседней койке лежал немолодой, весь опутанный проводами, с воткнутой в руку капельницей, с бледным, почти серым лицом мужчина. На успела разглядеть на его табличке только год рождения — 1939. Видно к сохранению жизни людей здесь подходили основательно. Врач пропустил Татьяну вперед, предложил её сесть на стул, сам ещё раз прочитал, то что было написано кем-то на листе, прикрепленном к пластиковому планшету.
- Вот, видите, состояние стабильное, он пока без сознания.
- А разве ничего нельзя сделать? Как-то лечить? Лекарства какие-то вводить? Может у вас не нужных? - Она привыкла конкретно подходить к решению всяких проблем, в первую очередь, с помощью денег. Или давления на нужных людей или специалистов.
- Да, всё у нас есть. Нет надобности пока ни в чём. Это же не ваша Москва. Сейчас мы должны просто ждать. Вот вы не знаете, были ли у вашего мужа раньше похожие травмы?
- Нет, не знаю, мы мало знакомы. Он вообще мне не муж, - от неожиданного вопроса и своего слишком быстрого ответа Татьяна даже покраснела, как будто её застали за чем-то неприличным. - А сколько это может продолжаться? Он вообще будет здоров?
- Этого вам никто не скажет, у каждого человека свои особенности, и как его организм среагирует, мы не знаем.
- Можно мне здесь побыть? - Туманная перспектива нескорого возвращения к жизни Игоря почти подкосила её и она села на предложенный стул.
- Можно, если что — дежурная сестра там, на посту, за дверью. Вот вам моя визитка, лучше звоните. - Доктор вышел, дверь оснащенная доводчиком, мягко закрылась.
Татьяна бросила сумку на пол, придвинула стул поближе к кровати и ещё раз посмотрела на лицо Игоря. Синие плотно сжатые губы, впалые щеки, ссадина на щеке, ещё не успевшая засохнуть, щедро замазанная йодом, забинтованный лоб. Из-под простыни тянулись провода к монитору, на котором бежали галочки и черточки. Она дотронулась до щеки Игоря, на которой уже появилась щетина, погладила родное лицо. - Хоть не холодное, - подумала она с ужасом и с радостью. Несмотря на всю безнадежность положения, ей в это момент так снова захотелось ощутить близость к этому человеку, что она не удержалась и, привстав, поцеловала Игоря в губы. Чуть прикоснувшись к нему, совсем на долю миллиметра, прядью своих волос задев его лицо. Он чихнул и открыл глаза. Она отшатнулась, от неожиданности, и от того, что какие-то датчики свалились его груди. В первую же секунду кинулась было ставить их на место, словно осколки разбитой вазы собирать в музее, но потом поняла: - Он пришел в себя. Вернулся в сознание. Смотрит на неё, не понимая, что происходит.
- Игорь, привет! Как ты? Как ты себя чувствуешь? - она растерянно смотрела на него, а он не мог сказать ни слова, в горле видимо все пересохло, или были какие-то ещё причины. Он озирался вокруг себя, понемногу шевеля руками, ногами, пытаясь поглубже вздохнуть. - Тихо, не двигайся, я сейчас позову врача. Ты в больнице. Дай только я тебя поцелую, сначала! - Она ещё раз наклонилась к нему и ощутила, как его руки обнимают её и прижимают к себе. Слишком сильно, для человека, недавно вышедшего из обморока.
- Ничего себе! - он попытался привстать, но неожиданно поморщился, - Ох, голова-то как болит! И что давно? Как Швец? Ты не знаешь, что с ним?
- Да с ним все хорошо, здоров и жив. Коньяк со вчерашнего вечера. Господи, как же я рада, что ты пришел в себя! Ты даже не представляешь, чего я только не передумала, ужас какой-то. Я сейчас схожу за врачом. Лежи тихо, пожалуйста, тут же ведь ещё больной.
Счастье заполнило всю палату, в душу залетели миллионы бабочек, и они же порхали по всей больнице, коридорам и палатам разноцветными золотыми крыльями. Татьяна выскочила к медсестре на посту и увидела её скучающее выражение лица.
- Там больной пришел в себя, девушка, позовите врача, пожалуйста, - она боялась надолго оставлять Игоря одного, а вдруг с ним случится ещё какая-нибудь неприятность. Сейчас, когда она чуть не потеряла его, все мысли были только с ним. Она вернулась в палату и увидела Игоря стоящим у окна, завернувшимся в простынь, словно римский патриций. Этот силуэт в освещённом окне совсем не был похож на недавно травмированного человека, скорее вызывал одно лишь желание - подойти и обнять за плечи и испытать все чувства блаженства от близости любимого мужчины. Услышав её шаги, он оглянулся, цвет его лица был уже гораздо более живым и здоровым, прислонился к подоконнику, чтобы чувствовать надежную опору. Не в силах сдерживать себя в рамках приличий, соответствующих больнице, она кинулась к нему и прижалась к груди. От него пахло потом, запекшейся кровью, свежими бинтами, дезинфекцией, и всё это смешивалось в такой коктейль, что закружилась голова и у Татьяны. Он гладил её плечи, тали, бедра, забыв обо всем на свете, а она чувствовала, как под простыней нарастает желание и страсть.
- Эй, товарищи, мои дорогие, это же больница! А вы тут что развели? - Услышали они веселый голос хирурга. - Больной может не выдержать такой напор! Игорь Владимирович, вы бы себя поберегли! Ну-ка, прилягте! Я посмотрю на вас в сознании.
Игорь Владимирович, разгоряченный и возбужденный объятиями, присел на кровать и, как провинившийся школьник смотрел на доктора.
- По-моему, я здоров, голова только болит.
- Вот я и посмотрю, а то вам не терпится сбежать отсюда, как я понял. Вы зачем вскочили с койки? Вы когда-нибудь головой также ударялись, не помните? - Доктор разглядывал глаза, зрачки больного, прослушивал его грудную клетку, постукивал по коленям молоточком, вздыхал, причмокивал.
- Да, было дело, падал в армии, так что голова моя тренированная. Ну, и что скажете, можно мне уже вещи собирать?
- Я вам честно скажу, с либидо у вас все нормально, а значит и со здоровьем тоже все в порядке будет. Поверьте моему сорокалетнему опыту работы. Но сегодня не спешите. Пожалейте себя. Организм — штука очень тонкая, тем более в вашем возрасте. Хотите выписаться? Сейчас скажу старшей сестре, она вам все оформит. Вам же для страховки и документов по происшествию все надо сделать правильно. Так что подождать придется. Поспите еще пару часиков.
Татьяна все это время наблюдала за беседой врача и реакцией на его слова у Игоря. Он слушал, а пламенные взгляды то и дело бросал на свою гостью. Они уже знали, что стоит только выбраться из этой больничной палаты, другая постель будет смята их переплетенными сомкнутыми телами. Эта мечта сейчас читалась в их глазах и движениях. Чтобы сохранить какие-то приличия, Татьяна решила выйти из палаты. Она подмигнула Игорю, показала жестом на наручные часы и тихо вышла в коридор. Сердце её трепетало от волн счастья, набегавших с каждым разом на её берега все сильнее. Она улыбалась сама себе, ноги подкашивались в предвкушении близкого жаркого свидания, для котрого она пролетела так много километров, а тут такое приключение они вместе пережили.
В коридор вышел и доктор, Татьяна остановилась, чтобы его подождать.
- Скажите, а он действительно почти здоров? И уже ничего страшного нет?
- Татьяна, ну вам надо сказать спасибо! Я хоть в чудеса и не верю, но вы что-то такое совершили, подняли на ноги. Так что теперь волноваться уже нечего. Все будет хорошо. Крепкий ваш Игорь, мужик. Берегите его.
- Это вам спасибо, доктор, даже и не знаю как вас благодарить. - Она порылась в сумочке и достала свою визитку. - Вот, возьмите, может будете в Москве, мало ли жизнь как повернется. Буду рада вам помочь. Спасибо. - Она протянула карточку врачу и, не зная, куда направить избыток эмоций, поцеловала его в щёку.
- Ну что ж, до свидания, ваш друг освободится часа через два, так что можете погулять. - Он засунул визитку в карман и пошёл в ординаторскую.
Татьяна направилась к лифту.
Чтобы не изображать из себя мать Терезу и других известных добродетелей, Татьяна поехала в гостиницу. Она позвонила Павлу Юрьевичу и сообщила ему новость, о которой он уже тоже всё знал. Он работал, не выходя из своего номера, настроение у него было, судя по тону, веселое. Он пообещал, что Игоря из больницы заберёт служебная машина, как только он будет готов. Татьяна Островская занялась своими делами. Созвонилась с Машей, она рассказала о полученных подарках от своих поклонников в честь вчерашнего Дня Святого Валентина и как много было везде влюбленных пар, начиная от школьников до отважных пенсионеров. Вместе посмеялись над этим, и смех этот был добрый, потому что людям в любом возрасте можно влюбляться. Только Маша этого пока не знает, а убедить её сможет только собственный опыт. А вот собственный опыт Татьяны Островской говорил ей, что сегодня вечером у неё будет свидание, сорванное накануне нетрезвой владелицей Мазды. О причинах этого происшествия она сейчас читала на сайте местных новостей. Оказывается, девушку бросил молодой человек и она с горя села за руль его же автомобиля. И вот что получилось. Теперь у неё долго не будет возможности самой ездить, да ещё компенсации выплачивать всем пострадавшим. Такие пикантные подробности выложили в комментариях добрые анонимные читатели сайта, что стало даже жалко девицу. Хотя она реально могла угробить любого человека, попавшегося на её пути.
Татьяна лежала на кровати и думала, а правильно ли, что она сюда приехала. Зачем она это сделала? Поддавшись проснувшимся чувствам, бросила все свои дела и вот уже третий день занимается судьбой человека. Вспомнила книгу Михаила Шолохова, когда-то давно прочитанную, и фильм, который показывают на каждый День Победы. Почему эта ассоциация возникла у неё сейчас? Может, потому что сплелись два слова — человек, судьба. Стоит ли полагаться сегодня на какие-то знаки, повороты, интуицию, наконец? Или она, человек, слишком много делает сама, слишком сильно вторглась в эту сферу, где не стоит спешить? Но ведь так можно потерять и саму жизнь, уделяя слишком много внимания всяким условностям и стереотипам. На неё вновь нахлынули воспоминания о вчерашней встрече, о прошлогодних приключениях у них в поселке и первой ночи, проведенной с Игорем вместе. Как давно уже это было. По телу пробежала волна от мысли, что сегодня всё вернётся и они будут предаваться любви как в первый раз, но уже зная, как много каждый из них значит друг для друга. Это она прочитала в глазах Игоря, когда встретилась с ним на мосту, и сегодня, когда он пришел в сознание и еле-живой, обнимал её со всей своей силой и страстью.
Но чтобы время не тянулось столь тягостно, нужно было себя чем-то занять. Вчера она пошла в магазин, и вот чем это кончилось. Рок вряд ли будет преследовать её и сегодня, поэтому Татьяна решила пойти поплавать в местном бассейне и, может быть, подарить себе какую-нибудь приятную процедуру по уходу за телом. Она нашла номер телефона в буклете отеля и договорилась о времени. Съела бутерброд из своих привезенных запасов, выпила чашку чая, слегка утолив голод, а на большее организм, в ожидании скорого свидания, был не готов.
Он пришел поздно вечером, когда уже все сроки ожидания давно прошли. Постучал в дверь, Татьяна открыла, впустила, чуть посторонившись и молча села на стул. Она ждала так долго, что уже пережила несколько перемен настроения. Последним чувством было раздражение от собственной наивности и опрометчивости. Сейчас оно сменились радостью. Стоило увидеть, как влюбленно он смотрит на неё, усталый, потрепанный, но счастливый. В первую секунду встречи в номере повисла неудобная тишина, лишь работающий телевизор менял фон стен, отбрасывая блики от изображения. Татьяна была в темном узком платье, босиком. Игорь пришел, видимо из своего номера, тоже без куртки, но с розой в руках. Теперь надо было подумать, да её поставить. Татьяна обрезала цветок на половину длины и принесла из ванной стакан с холодной водой.
- Спасибо тебе, Игорь, - она вытерла руки, - садись, как голова?
- Нормально, вот повязку сняли перед выпиской, так что теперь на человека похож. - На лбу у него осталась лишь небольшая синева. Татьяна машинально дотронулась рукой до его лба, она стояла рядом с Игорем, тренируя собственную волю. От него пахло не только больницей, аромат мужского одеколона, чистого тела, смешивался с его собственными флюидами, которые так волновали стоящую рядом женщину. Он взял её руку со своей головы и уже не отпускал, целуя ладонь, пальцы, запястья, и поднимаясь всё выше. Больше никаких слов они не говорили, отдавшись во власть безмолвия, поцелуев, вздохов, стонов и ласк. Впервые за долгое время можно было никуда спешить, никому не мешать, думать только себе и делать, то что хочется. Игорь посадил Татьяну себе на колени, молча нашел застежку платья, опустил её вниз, проник ладонями под мягкую ткань и начал вспоминать. Её шея, плечи, лопатки, всё тело отзывалось на каждое его движение, на каждый его поцелуй. Он не спеша освобождал её от одежды, наслаждаясь каждой клеточкой кожи, расцеловывая всё, к чему можно было дотянуться, пока держа Татьяну у себя на коленях. Она отдалась его рукам, губам, закрыв глаза и подчиняясь его инициативе. Он снял с неё бюстгальтер, и аккуратно отложил его в сторону. Мурашки побежали по всему телу, когда он нежно прикоснулся к груди, пальцами, губами, ощущая самые тонкие отклики на свои ласки. Татьяна ещё сдерживала себя, чтобы не застонать от удовольствия, от жажды быть вместе с ним, чувствовать его тело, его кожу, его вкус и запах. Она старалась не потревожить его наслаждение собой, не задеть случайно рану, а может быть где-то на теле и ушибы, кто знает. Она слушала его, его предоставляя действовать мужчине самому. Он снял с себя рубашку, и наконец смог ощутить прикосновение к коже любимой женщины. Обнявшись и переплетя руки, они целовались, все глубже проникая языком в друг друга. Через какое-то время от отпускал её губы и снова приникал к груди, еле сдерживая себя и её, чтобы потом захлебнуться в море любви.
- Милый, мой, как же я хочу тебя, - прошептала Татьяна тихо-тихо. Но он услышал. Он слышал не только её слова, он знал, что и как надо делать, куда её вести, чтобы подарить незабываемую любовь, страсть, наслаждение.
- И я тебя хочу, любовь моя, как хорошо, что ты здесь! - и снова целовал и целовал её, опускаясь всё ниже, вслед за платьем, к животу, по спине и бедрам. Он приподнял её и убрал платье вниз, оставив Татьяну лишь в колготках и трусиках. Провел руками снизу от колен, и встал, чтобы уложить её на постель. Едва удержался от соблазна подольше посмотреть на неё, полюбоваться, как она прекрасна, лежащая и ожидающая его. Он разделся, волнуясь, как в первый раз, достал из кармана брюк пачку презервативов и прилёг рядом. Теперь уже ничто не мешало любви взять верх над расстоянием, обстоятельствами, разлукой. Он избавил Татьяну от оставшейся одежды и начал долгий путь к наслаждению. Они оба знали как это бывает, они оба уже переживали это вместе, но теперь, они оба знали, что это не просто секс. Что здесь они встретились потому, что каждый прошел свои километры, свои годы и свои испытания. И здесь они встретились, потому что устали быть одинокими, и любовь эта им дана откуда-то свыше. В это так хотелось верить. Это единение они испытали не раз, стараясь не отпускать своих объятий ни на секунду, постоянно касаясь рук, тела любимого человека. Отдышавшись и выпив воды, они снова отдавались друг другу, словно наполняя себя этой силой, берущей свое начало в душе и в сердце.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |