- Я здесь, Гера, здесь, - раздался из темноты голос Лихачёва. - Как хорошо что ты пришёл! Стряслась беда! - перешагнул порог избушки эвенок.
- Давай, Коля, сюда к столу и рассказывай, - зажёг я керосинку. - Ты же весь мокрый, скидывай с себя всё и садись!
- Я потерял Юрия Петровича! - как маленький заплакал охотник.
- Два дня ищу и не могу его найти! - рухнул, не раздеваясь на лавку эвенок. - Как сквозь землю провалился вместе с собаками!
От слов Лихачёва я опешил: чтобы эвенк-охотник и следопыт не нашёл следы пропавшего человека? Это было слишком!
- Давай по порядку, - стаскивая с Николая промокшую одежду, успокоил я его. - И не рыдай. Может, вместе Сурова мы и найдём? Где-нибудь ногу себе вывихнул и сидит у костра. И собаки с ним, а ты в панику.
- Я почему-то думаю, что Юрия Петровича нет в живых, - вздохнул охотник. - Иначе бы он подал знак выстрелами.
- Как это произошло? - спросил я эвенка.
- Три дня назад мы ночевали в этой избушке, - начал свой рассказ пришедший.
- За каким Дьяволом вы сюда припёрлись? - перебил я его.
- Эти места захотел посмотреть Юрий Петрович.
- Но ведь это ты ему рассказал, что за гарью дичи видимо- невидимо? - начал я свой допрос.
- Я, - согласился эвенк. - Наверное, я во всём и виноват?! - повесил он свою мокрую взлохмаченную голову.
- Ты что его, Юрия Петровича, зажарил и сожрал, да ещё и вместе с собаками? - подступил я к растерявшемуся рассказчику.
- Да нет! Ты говоришь какие-то страшные вещи! - взглянул на меня испуганными глазами охотник.
- Тогда себя не вини. Давай, как всё было.
- Отсюда километрах в двадцати собаки, вернее мой Хедька, остановил старого лося. Мы оба - и я, и Юрий Петрович в него стреляли, - опять приступил к своему повествованию эвенок. - Раненый зверь добежал до озера и упал на его берегу. Когда мы бежали за лосём, то сбросили на землю свои рюкзаки... Я стал разделывать добытого зверя, а Юрий Петрович пошёл за рюкзаками. За ним побежали и его собаки.
- А чем ты лося разделывал? Ты же свой нож забыл в избушке? - показал я на лежащий на столе охотничий нож эвенка.
- Юрий Петрович мне отдал свой.
- Ну, а дальше что? - спросил я.
- Твой друг, Гера, исчез!
- Как исчез?
- Просто исчез и всё. До рюкзаков он не дошёл. Они остались на месте.
- А далеко ему было до них идти?
- Шагов двести, не больше! Завтра пойдём - я тебе всё покажу.
От слов эвенка в душе что-то сжалось. Я понимал, что охотник говорит правду.
«Таёжные люди врать не умеют. Но то, что он рассказал, было выше моего понимания. Просто так исчез человек! Такого не бывает!»
- Да! - почесал я затылок. - Ну и страсти тут у вас были! А зачем лося-то шваркнули? Кто его на такое расстояние таскать будет? «Чу- лукана» нанять хотели?
От слов «чулукан» по-эвенкийски - дикий лесной человек - моего Николая буквально затрясло. Бледный, вытаращенными глазами он смотрел на меня, и мне стало ясно, что эвенк крайне перепуган.
- Ты чего трясёшься? Хоть я и охотовед, но за браконьерство штрафовать тебя не буду. Или ты чулукана так боишься? Они что здесь живут? Давай успокаивайся, садись, ешь и пей чай, - поставил я перед гостем кастрюлю с глухорятиной. - А потом спать! Как говорят, утро вечера мудренее. Завтра пойдём искать пропавшего. Может, и сами заодно пропадём, - успокоил я ещё не пришедшего в себя эвенка.
Проснулись мы, когда совсем рассвело. Решено было перед длительным походом хорошенько выспаться. Более всего в отдыхе нуждался Николай. Оказывается, он две ночи не сомкнул глаз. Всё никак не мог понять, куда мог подеваться его спутник с собаками? Взглянув в окно, я увидел, что наконец-то показалось Солнце! Период непогоды прошёл, и на душе стало немного веселее. Перепрыгнув через спящих собак, я вышел из зимовья и, набрав пригоршнями снег, стал им умываться. Вокруг бело! Снежинки на травинках, хвое и на поверхности снежного покрывала в лучах солнца искрились всеми цветами радуги! Я взглянул на бескрайнее холодное синее небо - ни облачка!
- Потому и приморозило, - рассуждал я.
Но вдруг мои радужные мысли нарушил какой-то посторонний звук. Я быстро обернулся и замер - в двух шагах от меня стоял огромный медведь! Светло-бурой масти, около полутора метров в холке, лобастый, но, по всей видимости, молодой. На его морде было написано любопытство и удивление. Своими пронзительными маленькими глазками, то и дело поворачивая голову, он рассматривал меня как что-то диковинное, чего он ещё не видел. У меня возникло ощущение, что медведю очень хочется подойти и это страшное двуногое понюхать. Но из деликатности на такой шаг он пока ещё не решился.
- Коля, открой дверь, выпусти собак, - тихо сказал я, не делая резких движений.
Услышав мой голос, зверь на шаг отступил. И любопытство на его морде сменилось выражением осторожности.
- Коля, выпусти собак! - сказал я громче.
' - Сейчас! - раздался заспанный голос за дверью зимовья.
Но лайки, почуяв неладное, не дожидаясь эвенка, сами распахнули дверь лапами и тут же сходу вцепились в опешившего лохматого визитёра. Похоже, молодой Михайло Потапыч в своём диком бору никогда не встречал не только людей, но и этих небольших, но таких злобных бестий. Я взглянул на медведя и не поверил своим глазам: под рычание и лай собак огромный зверь взлетел в воздух, левитируя, сделал поворот на 180° и, упав на землю, пулей, что есть силы, бросился бежать от окончательно осатаневших неведомых ему кусающих тварей. Всё это произошло за какие-то две-три секунды!
- Что тут у нас такое? - услышал я рядом с собой голос эвенка.
Он стоял с мало кал иберкой в одних трусах и босиком, в позе попавшего в засаду снайпера.
- Ты в кого собрался стрелять? - расхохотался я, глядя на его живописный вид.
- Так ведь собаки? Они так лают только на амикана... - крутя головой во все стороны, отозвался Коля.
- Этот амикан сейчас от нас за тридевять земель! И потом, ты что всерьёз решил его завалить из тозовки? Не мог взять мой двенадцатый? Ладно медведь оказался покладистый и собаки добрые, иначе была бы у зверюги из нас обоих знатная закуска! - подтолкнул я голого эвенка к входу в избушку.
- Не хватало, чтобы ты ещё заболел! Давай одевайся, поклюём и пойдём. Времени у нас в обрез! До вечера надо успеть добраться до места, где ты потерял Сурова. Поиск начнём оттуда.
Николай не возражал. Он по-быстрому облачился в свой охотничий наряд, пододвинул к себе миску и молча стал есть.
- Ну вот, кажется, и «заморил червячка», - сказал я, подымаясь из- за стола. - Давай заканчивай и вперёд! Чаи будем распивать на месте.
- У тебя там не червячок, а целая змея, - покосился на мою пустую чашку эвенк.
Слова охотника, несмотря на внутреннюю тревогу, меня рассмешили.
- С тобой не соскучишься, Коля. От одного твоего вида медведь дал такого дёру, что придётся теперь идти без собак.
- Они нас догонят. Никуда не денутся, - пробурчал охотник, накидывая на плечи потку.
До тех мест, где Николай потерял Юрия Петровича, мы добрались без приключений. Собаки нас догнали по следу на полпути. По мелкому снегу идти было легко и приятно. Пересекая ягельники, мы набрали для себя немного брусники, выкопали из-под снега несколько мёрзлых белых грибов и, придя на бивак эвенка, тут же стали готовить ужин. Николай нарезал ломтиками лосиное мясо, отогрел его на огне разведённого костра и стал нанизывать на берёзовые шампуры. Я, наблюдая за его суетой, протянул ему нарезанные грибы и наказал будущий шашлык посолить.
- Оленью еду ешь, - взглянул на белые грибы эвенок. - Я такое не кушаю.
- Ты ешь вот такое, - показал я ему на накрытую снятой шкурой груду лосиного мяса. - И мне на вопрос так и не ответил: зачем добыли зверя? Неужели намеревались вдвоём зажевать такую тушу? И запора не побоялись!
- От лосятины запора не бывает, скорее понос, - отвернулся охотник.
- Какая разница? - продолжал наступать я на него. - Ты вот у меня в животе змею обнаружил, а у самого в пузяке крокодил! Здесь килограммов триста, не меньше, - показал я на сложенное мясо.
- Однако, будет больше, чем три центнера...
- Вот видишь! - перебил я охотника. - У кого аппетит: у меня или у тебя? Я вот и грибами наесться могу. А тебе лося подавай, да поздоровее! Наверняка затея добыть зверя была твоя, а не Петровича?
- Моя, - согласно кивнул охотник.
- Я не пойму, зачем?
- Домой хотел отправить, на стойбище...
- Как? - изумился я. - Здесь вертолёт нужен!
- У меня тут недалеко берестянка. Пока речка не замёрзла и мясо можно отвести, и глухарей пол-лодки на ярах настрелять...
- Ах, вот оно что! Тогда всё понятно. Только вот какое дело - про добытого вами лося никому ни слова. Ты ведь знаешь, какие у нас законы. И я его не видел. Просто потерялся человек, а как значения не имеет... Иначе тебя оштрафуют, а Юрию Петровичу прилепят ярлык браконьера. Договорились?
- А с мясом что делать? - спросил эвенк.
- Как что? Вместе дотащим его до твоей лодки. Ты отправишься по воде, а я пешком по борам. Вот и всё. Привезёшь свою добычу своим. Сколько тебе придётся пройти заломов?
- Пять.
- Ничего себе! Пять раз будешь разгружать и снова загружать свою лодку! Если окажусь рядом, то помогу.
- Ты уйдешь вперёд, Гера, речка на одном месте крутит... Пока я доберусь, ты уже будешь пить чай у себя в Центральном. Но всё равно спасибо тебе, что ты отдал мне лося! - с благодарностью посмотрел на меня охотник.
- За что? - опешил я. - За что ты меня благодаришь? Не я же его добыл?! И потом, если бы я его и застрелил, то всё равно отдал бы его тебе. Он мне не нужен.
- Ты совсем другой, - задумчиво проговорил эвенк, глядя на свет пламени. - Все, кто до тебя у нас работал, что бы мы для себя ни добыли, у нас забирали. Говорили, что если мы им добровольно не отдадим, то на нас будет составлен протокол. И нас будут штрафовать, а то и посадят в тюрьму. Тюрьма для эвенка хуже смерти, - вздохнул молодой тунгус.
- Неужели всё, что ты сейчас мне сказал, правда? - спросил я его.
- А зачем мне врать? Ты ведь знаешь, Гера, нашего участкового Клешнёва?
- Как не знать? В одном посёлке живём.
- Он с нас и со староверов дань берёт, - грустно усмехнулся рассказчик.
- Какую ещё дань?! Ты говоришь какие-то странные вещи! - подал я готовый шашлык Николаю. - Ну-ка расскажи поподробнее?
- Только ты никому, что от меня сейчас узнаешь, не рассказывай. Особенно участковому. Иначе он меня посадит.
- Как так посадит?! Да у него и прав-то таких нет! Ты что несёшь? Почему ты его так боишься?
- Его все эвенки боятся. И чудиновские староверы тоже.
- Ты мне про дань расскажи, - напомнил я ему.
- Дань мы ему платим за то, что он знает, какие у кого ружья.
- Но ведь вы охотники, и у вас должно быть оружие. Без него в тайге никак, - недоумевал я.
- С гладкоствольными всё в порядке. К ним Клешнёв не цепляется. Беда от того, что он знает о наших винтовках. Вот она тозовка пром- хозовская. Её выдают только на охотничий сезон, - показал на свою малокалиберку эвенк. - Но у меня есть ещё и своя. За неё мне и приходится платить.
- И сколько с тебя берёт наш участковый? - посмотрел я на Лихачёва, поворачивая над углями шомпол с лосятиной.
- Три хвоста в год, - грустно улыбнулся охотник.
- И сколько же у него таких, как ты?
- Со староверами человек тридцать.
- И с каждого в год по три соболя! Неплохо у него получается, у участкового: около сотни одних только соболей! Плюс ещё мясо!
- За мясом тоже часто наведывается. Ходит, высматривает, что мы едим. Ему ведь не докажешь, что олень домашний. Говорит, бьёте дикарей. Значит, браконьеры... Забирает мясо и уезжает.
- Но вы же на самом деле добываете диких?
- Конечно, - согласился охотник. - Одними домашними нам не выжить. Оленей у нас осталось совсем мало. Раньше было несколько тысяч, - вздохнул он.
- И куда же делись ваши олени? - спросил я Николая.
- В тридцатые годы забрали в колхоз, а потом - война! Мужиков всех на фронт. А что могут бабы? Тогда и потеряли последних оленей. Да и мужики с войны не вернулись...
Я смотрел на погрустневшего эвенка и думал.
«Вот она судьба этого маленького народа. Сначала приложило руку государство, а сейчас, когда вроде бы всё наладилось, на их труде жируют такие вот Клешнёвы. И сколько подобных ему по заброшенным сибирским таёжным посёлкам? Берут дань, вымогают, пользуясь своей властью, последнее. Может, и правы американцы, что создали для своих индейцев резервации? По крайней мере, у них там самоуправление, которое не позволяет шириться таким вот Клешнёвым, - подумал я, доставая из своего рюкзака буханку чёрствого хлеба. - Хотя, возможно, это тоже не выход».
Я смотрел на молодого эвенка и понимал, что жить в вечном страхе, как он, долго невозможно.
- Ты объясни мне, зачем твой отец откочевал с вершины речки на озеро Турэ? Сюда до вас сам чёрт бы не добрался? И дичи здесь... Сам видишь сколько.
Но на мой вопрос Николай не ответил. Он сидел, съёжившись у костра, ел лосятину и молчал.
- Ты что и сам не знаешь? - опять спросил я его.
- Так надо было... - сказал охотник нехотя. - Вообще-то эти места наши. Отсюда недалеко и я родился...
- Ваши места, а вы отсюда ушли? - не понял я его. - Что-то до меня не доходит.
- Я же тебе сказал, - посмотрел на меня эвенк. - Так надо было! Больше я тебе ничего не скажу, не имею права. Если хочешь узнать, спроси моего отца, а лучше его мать, бабушку Нюру.
- Я что-то не припомню такой? - удивился я.
- Бабушка Нюра Тугундина живёт не с нами. Её чум стоит на Чур- биге, - повернулся ко мне эвенк. - После того, как погиб её муж, мой дедушка, она предпочитает жить одна.
- А что случилось с твоим дедом? Ты говоришь, что он погиб... Сколько у вас здесь работаю, о нём никогда ничего не слышал, - задал я новый вопрос Николаю.
- Такие вещи люди рассказывать не любят, глядя в темноту ночи, тихо проговорил эвенк. - Тем более, таким, как ты.
- А что у меня не так? - поинтересовался я.
- Ты добрый и чесгный, и кое-кто в Белом Яру тебя боится. Когда- нибудь ты догадаешься сам, кого я имею в виду, - начал свой рассказ охотник. - Тут вот какое дело, Гера, мой дедушка был сильным шаманом. Поэтому он всю жизнь сохранял законы наших предков. Он никогда не пил водку и даже не курил. Жил он, как и живут шаманы, отдельно от своего рода. Моего деда многие боялись. Боялся его и заготовитель пром- хоза и даже Клешнёв. При нём он к нам за ясаком не ездил.
- Ну и что же произошло? - поторопил я рассказчика.
- Моего деда убили очень злые люди. Говорят, что приехали они из Новосибирска. Останавливались у заготовителя... Думай сам, чьи они друзья...
- А что им от твоего дедушки было надо?
- Они хотели от него узнать месторождение золота...
- Золота? - переспросил я.
- Да, золота. Мой дед знал, где в этих краях можно найти этот металл смерти. Я видел у него в кожаном мешочке самородки... Они такие маленькие с глухариный зрачок, - бросил сухие ветки в догорающий костёр Коля.
- Из твоих слов получается, что твой дед не раскрыл своей тайны.
- Не раскрыл, - кивнул головой эвенок. - Эти люди его страшно пытали. Жгли огнём и ломали кости. А потом, прибив на сорокаградусном морозе гвоздями к сосне, уехали восвояси. Бабушка сняла его с дерева, но было поздно. Дедушка вскоре умер.
- А почему он молчал? Пусть бы подавились этим золотом мерзавцы! - обозлился я. - Не понимаю, ради чего он перенёс такие пытки? Неужели твой дед был фанатом проклятого металла? На эвенка это что-то непохоже.
- Перед смертью дедушка всё объяснил, - тяжело вздохнул охотник. - Он потому не показал новосибирцам, где лежат золотые самородки, чтобы сохранить этот край. Чтобы сюда не пришли машины и люди. Чтобы сохранить жизнь нашему маленькому народу.
После своего грустного рассказа эвенк замолчал. Молчал и я. Спрашивать молодого тунгуса больше ни о чём не хотелось. Чтобы он ни рассказал, всё наводило в душе тоску и боль.
«Вот она закулиса сибирского севера, - думал я. — Настоящее средневековье. И ясак с аборигенов дерут и пытают, и просто так убивают...»
- Моя бабушка тоже немного шаманит, но она ещё очень многое знает. Я поговорю с ней о тебе. Думаю, ты ей понравишься и она ответит на твои вопросы, - повернулся ко мне мой новый друг.
- Спасибо, Николай, если меня с ней познакомишь, - сказал я ему. Завтра у нас трудный день. Давай ложиться.
- Давай, - согласился эвенк.
Назавтра, с раннего утра до позднего вечера, мы колесили по заснеженным борам в поисках пропавшего, как и говорил эвенк, следы человека испарились. Их просто не было. Зная психологию заблудившихся, которые всегда стремятся выйти к реке, мы направили свой поиск вдоль поймы Орловки. За день обошли гигантское расстояние. Но все наши усилия оказались тщетными. Мы пересекали следы диких оленей, лосей, несколько раз натыкались на жирующих в бору медведей. Но ни человеческих следов, ни брошенного бивака так и не встретили. На собак мы уже махнули рукой. Те с остервенением гонялись за зверями, облаивали глухарей, тетеревов. Но нам было не до них. В голове стоял вопрос:
«Куда мог деться Юрий Петрович? Не мог же он провалиться сквозь землю или испариться?»
Переночевав у речки на невысоком, со всех сторон закрытом от ветра яру мы чуть свет двинулись на север к озеру Якынр. По словам эвенка, если дух леса или Хозяин начнёт водить человека, то он обязательно уведёт его подальше от ручья или речки. Либо затащит в болото, либо на берег озера. Я не стал спорить с охотником. Якынр, так Якынр! Тем более мне и самому хотелось увидеть это гигантское озеро.
«А может, Николай, прав: чем чёрт не шутит, вдруг и вправду найдём на водоразделе пропавшего?»
Решено было тем же маршрутом идти вдоль Орловки до самого её истока. Мы двигались по припорошенному осенним снегом бору, изредка посматривая на превратившуюся в ручей речку. Незадолго до заката, пройдя неширокое моховое болото, наконец, увидели Якынр. Огромное озеро, искрясь в лучах заходящего солнца, показалось нам целым морем. Далёкий противоположный берег из-за лёгкого тумана был почти невидим. Над гладью воды кружили стайки серых северных уток, а в метрах двухстах от берега белыми снежными комьями отдыхал на воде табун лебедей. До воды от нас было метров сто, не более, но мы к озеру не пошли. Не хотелось своим присутствием нарушать покой кормящихся на его глади пернатых.
- Красота-то, какая! - не выдержал я. - Аж, глазам не верится! Тишь да благодать!
- Давай лучше уйдём отсюда. Где-нибудь на гриве переночуем, - посмотрел на меня эвенк.
И в его глазах я увидел тревогу.
- Интересно, кого ты боишься? - поинтересовался я, собираясь последовать его совету. - Водяного или русалок?
- У озера ни водяных, ни русалок я не встречал. Может, они в нём и живут... Скорее всего, так оно и есть. Дедушка что-то на эту тему рассказывал, - серьёзно сказал Коля. - Я не их имею в виду.
- А кого же ещё? - спросил я.
- Если я тебе расскажу, ты чего доброго начнёшь смеяться...
- Честное слово, не буду! - заверил я его.
- Тогда послушай, - подошёл ко мне поближе охотник. - Старики рассказывают, что Якынр всего лишь видимое небольшое окно другого озера, которое всё под землёй!
- Ничего себе небольшое! - покачал я головой. - Страшно смотреть!
- Старики правду говорят, Гера. Не сомневайся! Из-под земли к поверхности озера подымается тёплая вода, поэтому на поверхности Якынр даже в самые сильные морозы много проталин. Из-за этого поздно осенью по Орловке в озеро и идёт на зимовку рыба...
- Да ведь здесь же настоящий рай! Не пойму, зачем вы ушли с этих мест? - сбросил я с плеч свой рюкзак, намереваясь начать разбивку лагеря.
- Просто ты многого не знаешь, Гера, - положил на землю свою потку эвенк. - Рыбы в озере видимо-невидимо и своей. Щуки до двух с лишним метров! В некоторых местах неопытная утка не успеет сесть - её уж и нет! Только круги по воде!
- Так вы что, щук боитесь? - засмеялся я.
- Иногда и щуки бывают опасны. У нас были такие случаи. Нападали в воде на людей рыбины. Но я не про щук. Есть кое-что и похуже...
- Что же? - насторожился я.
- Как тебе сказать? Только не смейся...
- Я же сказал, что не буду.
- В Якынр и в других, что вокруг него озёрах, живут водяные звери. Они похожи на ящериц. Но очень большие. По рассказам стариков, в длину достигают четырёх метров! Ящеры живут в воде, но иногда в жаркие дни выходят на берег. Тогда их можно увидеть. И ещё если они захотят, то по земле очень быстро бегают. Догоняют даже оленей! Потому олени к Якынру и к другим близ него озёрам не подходят. Наши шаманы этого зверя изобразили даже на шаманских костюмах. Если бабашка согласится, то она тебе на своём нагруднике его покажет, - закончил свой рассказ о загадке озера охотник.
- Потому ты и ушёл подальше от воды? - с пониманием спросил я
его.
- Как вы русские говорите: «на Бога надейся, а сам не плошай», - улыбнулся Коля.
- В такую холодрыгу зверюга не вылезет, - заверил я его. - Если честно, я сейчас во что угодно поверю. То, что произошло с Юрием Петровичем, тоже ведь чудо! Человек исчез и никаких следов!
- Когда снег растает, может, отец, что заметит, - вздохнул охотник.
- Что же пойдём завтра назад и заберём твоего лося, а то его, пока нас здесь носит, растащат росомахи.
- Там моя нижняя рубаха и гильзы. Побоятся, - буркнул, устраиваясь поближе к костру, эвенк.
«До чего же жизнь интересна! - думал я засыпая. - Вот, пожалуйста, местный Якынрский Несси! И в него верят! И ещё как, если его образ оказался на шаманском костюме. Впрочем, кованое изображение ящера я видел почти на всех шаманских изображениях. И не обязательно на эвенкийских. Что-то здесь не так. Скорее всего, ящер олицетворяет собой дух подземного мира. Но почему именно ящер, а не крот? Или ещё какой зверёк? К тому же живёт он по рассказам стариков эвенков, в подземном озере. И таких озёр по Сибири, наверное, немало...»
Проснулся я затемно от рычания собак. Николай уже не спал. Он сидел, держа в руках свою винтовку, и вглядывался в темноту. Надья всё ещё излучала тепло, но большого костра рядом с нашей лежанкой не было. Не успел я подняться, как собаки с лаем бросились куда-то в ночь и исчезли. Метрах в двухстах раздался их лай, потом всё стихло.
- Что это? - не понял я. - На кого? Похоже, не медведь. Неужели к нам подкрался твой ящер? Наверное, псов он уже проглотил. Теперь очередь за нами. Ты готов к нему на закуску? - взял в руки я свой «за- уэр».
- Не ящер это, - повернул голову в мою сторону Коля.
- Но и не медведь, - прислушался я. - Иначе сейчас там бы, куда убежали собаки, стояла такая какофония!
- Не медведь, - согласился со мной охотник.
- Тогда кто?! Ты же наверняка знаешь, но молчишь! - проворчал я. - Пойду, поищу собак...
- Не ходи, они скоро сами придут... - тихо, глядя куда-то в небо, сказал эвенк.
- Откуда ты знаешь? - тряхнул я его за плечо.
Но тут к костру, как ни в чём не бывало, выбежали обе лайки. Вид У них был весёлый и довольный. Покрутившись вокруг нас, они неспокойно улеглись на подстилку.
«Чудеса продолжаются, - отметил я про себя, укладывая в надью новое бревно. - Интересно, когда они кончатся?»
Наутро мне захотелось по следам посмотреть, куда это ночью наши собаки бегали и на кого они лаяли? Но мой спутник от такой идеи почему-то пришёл в ужас. Он наотрез отказался со мной идти, заявив, что собак позвал к себе Хозяин и что духа леса гневить грех! Видя, что Николай серьёзно относится к духам, я растерялся и удивился.
«Парень воспитывался в интернате, служил в армии. И так боится Хозяина?! А может, дело совсем и не в Хозяине? - закралась мысль. - Ладно, со временем разберусь, - подумал я, забрасывая на плечо ремень своей двустволки. - Когда-нибудь он мне сам всё расскажет».
Теперь к озеру, где лежало мясо и был наш долгосрочный лагерь, мы шли не по берегу речки, а напрямик борами. Шагали налегке, быстро, поэтому ночь нас настигла совсем недалеко от лагеря.
- Что будем делать? - спросил я эвенка. - Ты как считаешь?
- Однако, ночевать надо, - задумавшись сказал он. - В темноте ничего не видно. Завтра до обеда дойдём...
Мы быстро разбили бивак, разожгли жаркий костёр и стали готовить ужин.
- Ты сколько медведей зарезал своим тесаком? - разглядывая слоёное лезвие эвенкийского ножа, спросил я охотника.
- Ни одного, - нехотя ответил Николай. - Я ведь не дикий эвенк, а вполне цивилизованный, с ножом наголо на аминаков не нападаю...
- Но всё равно вид у твоего кинжала свирепый! - не унимался я.
- У него, может, и свирепый, - кивнул охотник на свой нож, - зато я человек спокойный...
- Ещё два - три дня поисков, и мы с тобой озвереем, - заверил я его. - Ты меня научил верить в озёрного ящера...И в Хозяина тоже...
От слова «Хозяин» охотник вздрогнул.
«Что-то за этим понятием у эвенков скрыто? - невольно подумал я. - Вот бы разобраться? Может, и Юрий Петрович исчез не просто так? Неужели его взял в гости Хозяин?»
От такой мысли стало как-то не по себе.
«Ещё немного и я точно сойду с ума! Всерьёз стал думать о Хозяине... Что же будет дальше?»
- Какие у тебя планы? - посмотрел я на притихшего Николая.
- Надо идти на стойбище и звать сюда людей, - коротко сказал он. - Юрия Петровича будем искать, иначе меня могут обвинить в его убийстве...
- Нас обоих... - усмехнулся я. - Но запомни, пока не найден труп, нас не обвинят. Ты прав, надо найти Петровича...
- Значит, всё равно найдём, - пододвинулся к теплу охотник, зевая.
Николай оказался прав. До обеда мы были на месте своего долгосрочного лагеря. Нас обрадовало, что мясо оказалось на месте. Этой ночью у стана кружилась росомаха. Но её, по-видимому, отпугнул запах Колиной рубахи.
- Ты останься, Гера, а я схожу, поищу берестянку. К вечеру вернусь, - сказал эвенк.
- Только не исчезай, - кивнул я ему.
- Если не приду, всё расскажешь нашим, - сказал он серьёзно.
- Ну и шутки у тебя, Коля, - покачал я головой. - Знаешь, оставь свою винтовку со мной и возьми мой «зауэр». Так мне будет за тебя спокойнее.
Немного подумав, эвенк положил к моим ногам свою тозовку, накинул на плечо ремень моей двустволки и, не оглядываясь, пошёл в сторону Орловки. За ним поплёлся его Хедька. Николай появился в лагере поздно ночью. Сначала из темноты подошла к костру его собака, потом появился и он сам.
- Всё, лодку я пригнал, - сказал он, сбрасывая с плеч ружьё. - Ну и тяжёлое же оно у тебя! Как ты с таким ходишь?
- Зато надёжное, - сказал я ему.
- Отсюда до лодки километра три, не меньше, - вздохнул парень. - Так, что нам завтра таскать часа три-четыре!
- Ничего, справимся, - успокоил я его. - Где наша не пропадала! И потом у меня идея, Коля. Скажи, сколько заломов до избушки?
- Один, - не понял меня эвенк.
- Давай так, этот залом пройдём вместе. На нём я тебя дождусь, а потом у избушки разгрузим лодку и сложим мясо в лабаз! Твои всё равно сюда придут. Будет их чем потчевать. А что останется, на оленях борами вывезете. И Клешнёв будет с носом! - засмеялся я.
- Однако, ты прав, - оживился молодой тунгус. - Так и сделаем!
Завтрашний день весь у нас ушёл на перекочёвку. Мы перенесли в
лодку не только мясо, но и камусы, шкуру и даже голову зверя. На заломе я дождался эвенка и помог ему его пройти. А вечером, когда он подплыл к устью ручья, где стояла избушка, мы вместе разгрузили лодку и перенесли его добычу в лабаз.
- Видишь, как славно получилось, - сказал я ему перед сном. - Завтра вместе пойдём на Турэ к твоим. А потом я в посёлок, сообщить о случившемся...
- А вдруг меня обвинят? - вздохнул Коля.
- За что?
- За то, что послал Юрия Петровича к брошенным рюкзакам.
- До которых тот не дошёл и испарился? И расстояние-то всего ничего. Давай спи и о плохом не думай! Так можно и меня обвинить.
Утром мы решили идти не вместе, а на расстоянии друг от друга примерно в километре. Эвенк вдоль речки, а я по гари. Вдруг натолкнёмся на след Юрия? Хотя если бы он был жив, то мимо избушки вряд ли бы прошёл. Но всё равно мы постановили, что если кто-то что-то найдёт, то тут же оповестит другого двумя выстрелами. Но не успел я перейти речку и выйти на гарь, как со стороны Орловки раздались два винтовочных выстрела!
«Николай что-то нашёл!» - взорвалось в сознании, и я бегом бросился в сторону Орловки.
Когда я оказался рядом с эвенком, то парня не узнал. Охотник был так перепуган, что с трудом мог говорить.
- Во...от, посмотри - следы! - показал он рукой на снег. - Тут их нет, а здесь: и следы человека, и собак!
Я взглянул, куда показывал перепуганный Коля. И с трудом поверил своим глазам. Чистый заснеженный берег речки и вдруг рядом с нами след человека! Как будто он спрыгнул с неба или вылез из-под земли!
- Вчера в ста метрах от этого места мы разгружали лодку, - шепотом проговорил охотник.
- Ну, а ты что по этому поводу думаешь? - показал я на чудо.
- И Юрий Петрович и его собаки вышли из мира духов, - с дрожью в голосе сказал Николай.
- Когда? - спросил я его.
- Судя по следам, два дня назад. Когда мы искали Юрия в вершине.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |