- знаю, я не успел, что ты с ней сделала?
- вытянула столько Силы, сколько смогла и шмякнула об стену. Проснулись соседи, и она сбежала. Думаю, скоро вернется.
- молодец. Извини Пелагею. Она истеричка. Страдает манией величия и паранойей.
- я бы тоже страдала, если бы меня так звали. Трудное у нее наверно было детство
- в 17 веке это было обычное имя. И детства у нее не было, она была дочерью крепостной крестьянки
- а я то здесь вообще причем? Что у вас за инквизиция, бред какой-то
- видишь ли, очень сложно быть бессмертным, убивать людей каждый месяц, и чтобы никто об этом ничего не подозревал. Отсюда контроль численности. Наш город слишком мал, и население его неуклонно сокращается. А в других городах свои семьи. Недавно один из нас покончил с собой
- как? И зачем?
- сказал, что ему все надоело. Облил себя бензином и поджег. С тех пор мы спорим, стоит обращать еще одного человека или нет. Пелагея против. А Николаю плевать
- так вас только трое?
- в этом городе да. Было больше. Но сей час двадцать первый век. Трудно прятать трупы так, чтобы их не нашли и не опознали. А главное не узнали, как именно они были убиты. Да и вообще неприятностей куча. Смена паспортов, покупка акций, постоянно какой – нибудь талантливый следователь или журналист пытается на нас выйти. Со всем этим приходится мириться. Как видишь, не очень приятно. Ну а если мы начнем еще и убивать друг друга, оставлять трупы или превышать численность, то точно станем заметными. Поэтому если кто-то нарушает законы, остальные собираются и уничтожают его. Инквизиция. У нас что-то вроде эмпатии друг с другом. Поэтому о твоих грехах сразу все узнают.
- а что значит быть твоей жертвой?
- это древний кодекс чести. Люди в равной степени принадлежат всем нам, выбирай на обед любого на своей территории. Но если ты кого-то укусил, то он только твой.
- а разве от этого не сразу умирают?
- если пить не всю кровь, то нет. Правда остановиться довольно трудно. А в упыря ты превратишься только если сам выпьешь крови бессмертного. И то не сразу и не обязательно. Можешь просто умереть.
- да, симпатичный у вас социум.
- у вас тоже не оплот дружелюбия. Мы хотя бы за мелочь в кармане никому голову арматурой не проламываем.
- а вы специально едите разных отщепенцев?
- чаще всего. Их проще поймать в малолюдном месте, да и искать их особо никто не будет. К тому же нужен человечеству хоть какой-нибудь фактор эволюции. Мы не заинтересованы, чтобы вы сами перебили друг друга.
-какие вы заботливые.
Света нервно докуривала четвертую сигарету подряд. Новый, открывшийся ей мир был не на много приятней обычного. Зато она теперь знала, чего ожидать. И была готова.
- а почему ты меня не укусил? Избавил бы нас обоих от кучи проблем
- я же сказал, я боялся, что не смогу остановиться. А потом буду скучать по тебе
- я в любом случае скоро умру
Саша надолго задумался, глядя в ночь за окном
- скоро и прямо сейчас очень разные вещи. После второго столетия жизни начинаешь это понимать.
Они долго смотрели друг на друга. Было жутко понимать, что все закончится, так и не начавшись. Впрочем, только это может заставить любое существо по особенному ценить отношения.
- я не боюсь смерти. Это первое правило людей моей профессии. Зачем бояться неизбежного.
- мне все равно придется тебя укусить. Теперь ты притягиваешь моих родственников как магнит, многие не поленятся проделать долгий путь, чтобы с тобой познакомиться. И большинство из них редкостные зануды.
- и что со мной будет?
- я постараюсь, чтобы тебе не было больно – он внезапно оказался за ее спиной. В его глазах появилось хищное выражение. – не бойся, тебе должно это понравится
- если я это переживу
- обещаю себя сдерживать. Я буду нежен и очень очень осторожен. Ты слишком хороша, чтобы умереть сейчас.
- ей, ты что, пытаешься меня гипнотизировать? Вот это уже страшновато
- ничего не могу поделать, это естественное свойство всех бессмертных. Тише, все будет хорошо. – его мраморные руки заскользили по ее телу. Света забыла кто она, где и зачем живет. Только эти холодные прикосновения, сводящие с ума.
- ты что, издеваешься? Я между прочим некрофил. Ну а твое сердце не бьется.
- а мне все равно. Веками я не прикасался ни к чему живому не для того, чтобы прекратить его существование. Ты прекрасна. И ты не оставишь меня снова наедине со своим одиночеством
- когда я перестану дышать, то стану такой же мертвой, как ты, и все закончится – холод его тела лишали воли, мыслей. Хотелось только, чтобы это никогда не кончалось
- ты…ты…зачем
Он взял ее на руки и осторожно отнес на диван в спальне. Голова кружилась и было уже совершенно наплевать, что будет дальше. Саша поцеловал ее в губы и она ощутила привкус собственной крови во рту, потом спустился ниже… боли Света почти не почувствовала. Только холод, растекающийся по всему телу. Потом мир перевернулся и перестал существовать.
Когда Света очнулась, он сидел рядом держа ее за руку. За окном занимался рассвет. Все тело болело и голова кружилась, словно она попала под асфальтоукладывающий каток.
- я начал боялся, что ты уже не придешь в себя. Воды?
- да…ты что, ждал здесь всю ночь?
- ага, посмотрел твои картины. Красиво, очень похоже на то, как мы видим мир
- это уже вторжение в личную жизнь – она протянула трясущуюся руку за стаканом и закурила
- а тоесть вчера это было не вторжение? И тебе оно кажется понравилось
- и какова я на вкус?
- никогда никого чудеснее не пробовал
- это потому, что питаешься подвыпившими гопниками. Так и до язвы желудка не далеко.
- так мы сможем когда-нибудь продолжить?
- я же теперь «твоя жертва». Вроде раньше ты никогда не спрашивал разрешения перед тем, как кого-нибудь укусить
- не обижайся, это же просто традиция. Я не причиню тебе вреда. И не хочу, чтобы тебя убил кто-нибудь из моих родственников
- лучше уж ты, чем рак или автокатастрофа. Мне хотя бы будет приятно
- если ты захочешь, то сможешь жить вечно
- и мне потом придется сжечь себя, чтобы уйти. Для нас самоубийство это верный способ испоганить всю свою загробную жизнь. Неприятно. Я подумаю.
Глава 3
Он ушел на рассвете, словно растворившись в утреннем воздухе, оставив после себя ощущение нереальности. Света очень любила раннее утро, в это время город затихает, пустеет и показывает свое истинное лицо тем немногим, кому это интересно. У него беззубый, пахнущий острым гастритом рот, подернутые дымкой безумия глаза. Нос переломан в нескольких местах и сросся неправильно. А волосы подобны серым клочьям паутины, висящим под потолком в старых подъездах. Город пахнет кошками и прокисшим пивом.
И тем не менее именно таким он нравился Свете. Потому что это было честно. Она впервые за несколько месяцев взяла в руки кисть, налила трехлитровую банку воды и села рисовать. Наконец ей было, что сказать окружающим своим творчеством. Хотя врятли хоть кто-нибудь был способен это услышать.
Ощущение реальности вернулось только тогда, когда в 7 зазвонил будильник. Она с раздражением бросила его об стену, но настрой уже был испорчен. Все ночь казалась нереальным сном, из тех, что часто снятся под утро людям либо очень талантливым, либо очень несчастным. Только следы на шее напоминали о том, что все это на самом деле было. Две аккуратные точки, покрытые коркой спекшейся крови с венчиком воспаления вокруг. Видны даже под тремя слоями тонального крема. В институт пришлось одевать рубашку с высоким воротом и старый ошейник в клепках. Получилось конечно чересчур вызывающе, зато проще будет объяснить любопытным. Хотя зачем теперь весь этот театр. Все равно карьера, выгодные связи, социализация не имеют больше никакого смысла. Мало вероятно, что она хотя бы успеет получить диплом. Это придавало спокойствия. Теперь ведь можно заниматься чем угодно. Света задумалась. Как и у большинства людей, этого чего угодно не оказалось. К своему совершеннолетию она успела попробовать все, чего хочется подростку. Секс, наркотики и рок-н-ролл не приносили больше радости. Она и сама не поняла, как так вышло. Если позволять себе все, что хочется, то однажды приходит момент, когда не хочется уже больше вообще ничего. Она осталась наедине с тем, к чему всегда стремилась, смотрела вперед и видела только конец своей жизни. Но теперь ей хотя бы было с кем об этом поговорить.
Стены квартиры давили на нее все сильнее. Она чувствовала необходимость что-то делать, но этого чего-то давно не осталось в ее жизни. Света вспомнила свою первую депрессию. Ей было 12. Она поняла, что все, чему учили ее взрослые, что говорили одноклассники – ложь от первого и до последнего слова. Они даже сами не верят во все это. Учеба-работа-карьера-замуж-семья-дети. Пиво-телки-тачки-футбол. Духовное просвещение-добро-чистота-свет-церковь. Героин. Не счесть всех путей вникуда. Тогда она уходила куда глаза глядят, находила уединенное место и, чтобы хоть как-то заглушить тоску, доставала макетный нож и резала свои руки. Порезы параллельными рядами, скрип ножа, отрезвляющая боль. Потом слизывала кровь, закрывала порезы напульсником и шла домой. К родителям. Улыбаться. Говорить, что все отлично. Учить уроки. И всю ночь потом смотреть в потолок без сна. Теперь боли не было, но идти все так же было некуда. Ее самые смелые мечты осуществились. Все.
Она не заметила, как забрела на окраину, где покосившиеся одноэтажные дома тонули в грязных посадниках и прелые старухи гнили под солнцем на поребриках. «Ей, ты чо, ебанутая?» - донеслось из-за поворота. Пацан был лет пятнадцати, в кепке и с гнилыми зубами. «слышь, ты, я с тобой говорю!». Света спокойно посмотрела в его глаза. Казалось, сквозь глазницы просвечивают синеватые вены затылка. Почувствовала биение его сердца. Парень зашевелился и, явно нервничая, полез за чем-то в карман. Жертве положено либо бежать, либо просить пощады. Она не смотрит в глаза. Тук-тук-тук…тук…Света вспомнила тот холод и неподвижность, что исходили от ее новых друзей…тук…холод…тук-тук…тук… сердце парня встало. Он сполз по скамейке, жадно хватая ртом последний вздох. Воздух пах сиренью и влагой. Темнело. На горизонте собиралась гроза. Света машинально закрыла его глаза, пожелала счастливого пути в лучший мир и только тогда ощутила волну адреналина. Нет, кажется этот свет еще приберег ей пару сюрпризов напоследок. Она направилась к центру города. Нужно найти какую-нибудь кафешку до дождя и успокоится.
Первые капли намочили волосы, но до начала грозы она успела. Гром грохотал так, что казалось, небо разорвется. Люди ежились за столиками и нервно поглядывали в ее сторону. Они, цивилизованные и беззащитные, почти утратили все инстинкты. Но даже у них бледная девушка в черном вызывала безотчетный страх. Света сама удивилась тому, как ей это понравилось.
Такие пивные есть в каждом городе Н. Полуподвальный этаж, стены обшиты деревянной рейкой. Покоробившиеся пластиковые столы. Официантка одна, да и та похожа на вешалку с вещевого рынка. В такие места утром ходят похмеляться, вечером смотреть футбол. В них нет ни надежды, ни радости. Только разведенное пиво с привкусом манной каши и пересушенные кальмары из мятых пластиковых пакетиков. Таких забегаловок все меньше. Будет жаль, когда все они станут достоянием истории.
Света заказала пива и только тогда заметила, что руки у нее трясутся. Все в порядке, все нормально, просто закончилась еще одна жизнь. В ней не было ни смысла, ни красоты. Она сильнее, значит имеет полное право при необходимости эту самую жизнь забрать. Все просто. Ни атомная бомба, ни сотовые телефоны, ни полеты в космос ничего не изменили внутри людей. Даже непонятно, для чего была все эта суета. Парни за соседним столиком опасливо косились на Свету и шептались. Она только сейчас подумала о том, что никакого предчувствия неприятностей у нее не было перед встречей с невежливым подростком с окраины, и сейчас тоже нет. Значит нет больше никаких опасностей? Или это она, наконец-то получив силу, отрывается на окружающих за все те годы, что она прожила в роли беззащитной жертвы. Конечно, с социальной точки зрения гораздо правильней было бы отдать подростку сумочку, позволить себя избить или изнасиловать или чего он там хотел. А потом пойти в милицию. Впрочем плевать. Только старушки на лавочках да зрители ток шоу знают, что правильно и справедливо, а что нет. Остальные всегда сомневаются и никогда не находят ответа.
Внезапно Света почувствовала присутствие Силы. Заскрипела за спиной отворившаяся дверь. Послышались приближающиеся шаги. Интересно, когда это все чувства успели на столько обостриться. Света мысленно отругала себя за расслабленность и взяла на заметку всегда садится к входу лицом. Это не Он. Так. Не поворачиваться, не нервничать. Упырь слышит биение твоего сердца. На тебя смотрят люди. Нет необходимости выяснять отношения. По крайней мере прямо здесь и сейчас. Она отвернула ворот рубашки и сказала шепотом:
- отвали. Ты уже опоздал.
Бессмертный вышел из-за спины и сел напротив. Сначала она не поверила своим глазам. А потом еле сдержала нервный смех. Перед ней был парень лет четырнадцати на вид. С дредами, в разноцветной футболке и широких штанах. От него пахло сандалом и ароматическими палочками. Уж если и воображать себе вечного ночного охотника, то это самое последнее, что приходит в голову.
- привет, я тоже рад познакомиться.
- ты Николай?
- ну да.
- не удивительно, что ты единственный, кому проблемы вашей семьи параллельны
- ты что, купилась на прикид трудного подростка? Спасибо, это почти комплимент. Я самый старший из них. После пятиста лет жизни уже как-то не хочется в чужие отношения вмешиваться
- у вас же вроде чисто практический вопрос
- это моя семья так думает – он хихикнул – на самом деле это Пелагея обращала Сашу, а потом, прямо после того, как он остыл, потеряла к нему всякий интерес. Он долго страдал, наговорил ей всякого. А теперь она похоже решила мстить. Прямо как дети, даром что сотни лет прожили. Я стараюсь в эти игры в песочнице не лезть.
- вживаешься в образ трудного подростка. Это ты так развлекаешься?
- нет, развлекаюсь я с людьми. Их я не изучал столетиями и не знаю каждую их фразу наперед
- забавно. А почему именно клубные психонавты?
- панком я уже был. Готы скучные. Эмо мамы не пускают гулять после шести вечера. А на скейте я моментально выдам себя, ведь скорость и реакцию не скроешь.
- а обычные подростки?
- надоели. Я все советы был обычным подростком. Даже в школу поступал. Редкая кстати скука. Как вы можете тратить на это десять лет жизни из пятидесяти.
- тебе хотелось бы быль человеком?
- с чего ты взяла? У человека только одна жизнь. А я могу начинать новую хоть каждый год. А в интернете хоть каждый час. Я изучаю людей. Это не надоедает.
- я тоже так развлекалась. Мне быстро стало скучно
- просто у тебя было меньше возможностей.
- например я не пробовала их на вкус?
- кто бы тут еще иронизировал на тему морали. Твой первый покойничек еще остыть не успел
- вы что, следите за мной?
- нет, я так, мимо проходил, смотрю, кто-то магию смерти использует, да такой силы, что аж реальность по швам трещит, ну решил заглянуть на огонек
- здорово. Теперь буду по сторонам чаще смотреть. А вы на каком расстоянии меня чувствуете?
- чем старше, тем лучше. Я про тебя еще со времен пробуждения знаю. Просто не хотел Саше сюрприз портить
- ей, я же могла умереть думая, что чудес не бывает
- не могла. Ты еще где-то пол года проживешь
- я думала год
- ну, может быть тебе это время и годом покажется, и двумя. Время субъективно.
- а ты видел когда-нибудь таких, как я?
- двоих. Они были по настоящему сильны. Могли поднять целое кладбище, могли не пошевелив рукой уничтожить деревню. Их боготворили. Их имена боялись произносить в слух. Раньше мир четко делился на черное и белое, в нем было место для чудес, было за что жить и за что умереть. А теперь осталась одна серость. Мне жаль, твое время истекло за века до твоего рождения.
- и что мне делать?
- если бы я знал, давно бы с тобой познакомился
- я умру и буду сниться живым, которые никогда не поймут, что я говорю. Без смысла, без цели и без конца
- мир развивается циклично. Ваша цивилизация скоро придет к своему логическому концу. А потом все начнется заново. Энергия миллионов погибших воплотится в то, что издавна называли магией. Реальность перестанет быть стабильной. На пару веков. Я лично очень этого жду. Как развивается все с нуля, я еще не видел. Это наверняка очень забавно. Можешь подождать и посмотреть вместе с нами.
- а как же моя смерть? Я не хочу остаться запертой в этом теле на века
- ну, это твой выбор. Можешь у своих мертвых предшественников спросить.
- они со мной не хотят разговаривать. Я слишком слаба, чтобы меня заметили. Но мне кажется, ни один некромант никогда не стал бы бессмертным.
- ни один и не согласился. Но ты действительно готова хранить верность тем, кто тебя даже слышать не хочет?
- я не знаю. Не могу предать то, во что верила всю жизнь, благодаря чему я не покончила с собой и не оказалась в аду.
- ты бы могла ходить в церковь и тоже оставаться живой. Может даже была бы счастливой.
- я же понимаю, что это все ложь
- а твое теперешнее мировоззрение не ложь, потому что дало тебе силу. Но, как ты помнишь, настоящую силу дали тебе именно мы. А боги всегда были глухи к просьбам смертных
- видимо я просто была недостойна
- ты говоришь, как фанатик. Наверное ты просто родилась на несколько веков позже, чем следовало бы.
- я не знаю, что мне делать
- у тебя есть еще время подумать. И если тебе не суждено, то никакая кровь упыря тебя не поднимет. Это будет не самоубийство, а эвтаназия.
- я что, должна умереть в муках?
- не хочу тебя пугать, но я вижу тебя насквозь. Это приходит со временем. У тебя уже неоперабельный рак легких. Ты ведь боишься медленно задыхаться несколько суток, правда?
- вот… черт… я надеялась хотя бы на нож в спину в темной подворотне
- какой нож, ты уже способна убить любого, кто к тебе приблизится. Человека или не совсем. И ты это сделаешь. Я же знаю, как тебе это нравится. Чувствовать, как чужое сердце перестает биться. Как жизнь по капле вытекает, и как вся сущность жертвы, избавившись от страха, боли и сомнений ликуя разворачивается над тобой, подобно бабочке. Только дай тебе повод, и ты не удержишься
- да. Но я им завидую в этот момент.
- ты же сильная, ты сделаешь правильный выбор. Каким бы он не был. Столик слева от стойки уже пол часа смотрит на нас, как на лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Не хотелось бы их всех убивать, может пойдем уже отсюда. Дождь кончился.
- а куда?
- тут неподалеку мои клиенты живут, можно вписаться – Николай снова нацепил образ трудного подростка. Просто не верилось, что это же существо на полном серьезе только что обсуждало строение вселенной
- клиенты?
- я работаю дракдиллером. Так проще с молодежью. К тому же на меня ничего при традиционном способе употребления не действует, а вот кровь торчков вполне себе кроет.
- упыри же против вымирания человечества
- так я же не цыганским героином снабжаю. Стимуляторы, галлюциногены, эйфоретики. Все экологично и с пользой для духовного развития. А ты не употребляешь?
- я ну… было пару раз, меня не вставляет
- значит говно тебе продавали. Сейчас мы это быстренько исправим. Заодно и с проблемами духовными своими разберешься.
Дождь действительно кончился. На улице пахло сыростью и березовыми листьями. Наступал вечер. Света думала о том, что мама кажется один раз все-таки была права. Если потерять цель в жизни, то моментально станешь отвратительным отбросом общества, может даже наркоманом. Ей было смешно и грустно одновременно. А Николай тем временем планировал дальнейшие тактические действия. Ему конечно было жаль эту девочку, но больше всего ему не хотелось пятьдесят лет слушать Сашино нытье, если она умрет и оставит его в одиночестве. В конце концов, если человек не может сам выбрать, что ему делать, то кто угодно имеет право выбрать за него.
Глава 4
Клиенты жили в глубине стремного района одинаковых панельных многоэтажек. Несколько подвыпивших компаний шарахнулась от странной пары. Некоторые здоровались с Николаем, как с лучшим другом. Видимо, многие тут пользовались его услугами. Он сделал несколько звонков по дорогому телефону, в которых фигурировали «шалфей», «финны», «шала», «спайс» и «ацетонка». Света пробовала марихуану в старшей школе, и особого эффекта на нее это не произвело. Честно говоря, как и большинство подростков, которым рассказывали про галлюцинации, счастье и позитив, она была разочарована. Чтобы достать другие психотропные вещества нужно было долго вращаться в среде интересующихся, втираться к ним в доверие. Она решила, что эффект не стоит затраченных усилий и предпочитала пить. Так что ей было интересно слушать попутные рассказы Николая про то, чем «спайс» отличается от «зохая» или «шалфея». Оказалось, что многие посвящают кучу времени исследованию своего подсознания и души при помощи всевозможных веществ. На вопрос: почему бы им просто не сесть и не помедитировать Николай ответил, что некоторые хотят всего и сразу.
На двенадцатый этаж пришлось идти пешком. Лифт не работал, и из шахты доносилось редкое постукивание. Видимо, кто-то уже несколько часов ждал лифтера. К шестому этажу Света еле дышала. На десятом начала кашлять, и не могла остановиться минут пять. Когда она наконец смогла достать из сумки упаковку бумажных платков Николай, отойдя на пару шагов, еле слышно сказал: - кажется, я ошибся с прогнозом. У тебя уже кровохаркание. Света с тоской посмотрела на платок, по которому расползалось алое пятно. Страшно не было. Просто грустно.
Но к двенадцатому этажу они, понимающе гладя друг на друга, надели свои маски. Она невинная наивная студентка, только что вырвавшаяся из-под чуткой опеки родителей. Он самоуверенный продавец счастья. Улыбайся, и никто не узнает, что у тебя внутри.
Дверь открыл парень лет двадцати, с длинной челкой и наипошлейшим мелированием. Он попробовал приобнять Николая за плечи, а тот в картинном ужасе отстранился
- ей, Ден, не стоит, ты же знаешь, я не по твоей части
- не волнуйся, у меня теперь стабильные отношения. Даже не мечтай, сладенький. А кто эта прекрасная дама?
- это новая девушка Санька, Света. Я тут, пока его нет в городе, решил приобщить ее к культуре. Она почти не в теме, так что в программе вечера много интересного.
- прелесть, прелесть, обожаю новеньких, ведь ты не боишься потерять голову да, зайка?
- ну, я наверное уже ничего не боюсь
- ну конечно, если ты с Саньком, то ты храбрая барышня. Кстати, как он в постели?
Света покраснела, а Николай начал отчитывать Дена за неуместный интерес. Видимо в этих кругах были неприлично близкие и не совсем традиционные отношения.
- пойдемте же, пойдемте, я сейчас вас со всеми познакомлю.
Квартира была однокомнатной, заваленной дисками, пластиковыми бутылками и коробками из-под пиццы. С Денном жил его парень, Алекс, длинноволосый с огромными ярко синими глазами и его подруга Кэт, хрупкая эмо девочка лет пятнадцати. Свете объяснили, что Кет выгнал из дома отец алкоголик. Правда это или нет выяснять не хотелось. Торчки оказались на удивление общительными и открытыми, уже через пятнадцать минут нашлись общие темы для разговора. Эмо, узнав что Света дизайнер, показывала ей свои наивные полудетские картинки, которые она рисовала на полях школьных тетрадей, а Алекс рассказывал о своем первом знакомстве с шалфеем, цитируя Кастанеду. Света расслабилась и позволила беседе свободно течь. Она уже не помнила, когда ее последний раз не тяготило человеческое общество. Ден и Колян (забавно было называть так существо с полувековым опытом пребывания на земле) делали на кухне сложную конструкцию из ведра, пластиковой бутылки и фольги, споря о достоинствах разных способов курения. На столе появился пластиковый пакетик с темно-зеленой субстанцией. Ничто не предвещала беды.
Единогласно решили покурить шалфея, а потом забить негативы травой. Выяснилось, что его курят по очереди, так как употребивший абсолютно невменяем минут двадцать и за ним нужно следить. Первым курил Алекс. Ушел из реальности, один раз опустив наполненную клубящимся дымом бутылку без дна в ведро с водой. Он глубоко вдохнул, затем, не выдыхая, упал на ковер. Глаза его подернулись дымкой отсутствия мозга, и он медленно пополз в сторону ванной. Посередине дороги сел и, глядя в потолок, задумчиво сказал: «будет дождь. И мир падет под его неисчислимыми хлопьями». Потом пополз дальше, но на середине дороги очнулся. Несколько минут он, трясясь мелкой дрожью, запивал свой психоделический трип чаем. Потом, вновь обретя дар речи, рассказал, что вся комната вокруг сначала стала плоской, потом по не пошли трещины и она рассыпалась. Он как бы увидел себя со стороны в пустоте под грозовым небом и пополз, спасаясь от ядовитых капель, которые вскоре должны были упасть из клубящихся облаков. Больше он ничего не помнил. Тридцатый экстракт – сказал он с легким презрением. Под сороковым бывает целые миры видишь, а этот лишь запирает тебя внутри собственной головы. Видимо он вынес какие-то важные выводы о строении своей души из этого опыта, но с окружающими не поделился.
Потом курила Кет. Она, опустив пол бутылки, все двадцать минут сидела неподвижно, улыбаясь и что-то невнятно бормоча. По ее подбородку стекала струйка слюны и выглядела она абсолютно счастливой. Потом рассказала, что висела в клубистой темноте и полностью утратила собственную личность. С ней общалось какое-то существо, такое же бесплотное и невыразимо далекое. Сначала ей было страшно, но существо успокоило ее без слов, потом дало понять, что все будет хорошо. Оно еще много чего ей передало, но Кет объяснила, что человеческий язык не приспособлен для разговоров о таких вещах.
Ден отказался курить. В прошлый раз он словил бэд трип, тоесть видел, как его тело будто бы разрывают изнутри миллиарды острых шипов, и каждый отрезанный кусочек обретал собственную жизнь и продолжал резать его и реальность вокруг. С тех пор он решил временно приостановить опыты с экстримальнымы галлюциногенами. Николай сказал, что курил уже сегодня и больше не стоит. Пришла очередь Светы. После всего увиденного употреблять было жутковато, она всегда боялась терять контроль над собственным разумом. Но в конце концов решила, что что-то страшное врятли узнает. Внутри нее все гармонично, так она наивно думала. Николай посоветовал перед затяжкой четко сформулировать, что она хочет увидеть. Света точно знала, что спрашивать у шалфея. Она уверенно опустила бутылку до самого дна и приготовилась встретить тех, кого безуспешно звала всю свою разумную жизнь.
Сначала ее будто клещами вырвало из собственного тела, а потом и сама душа распалась на несколько отдельных кусков. Каждый из них стал самостоятельным разумным существом, при этом все это была Света. Это сводило с ума. Она перестала понимать, кто она и почему существует. А потом она заметила, что весь мир вокруг тоже живой. Он шевелился, сжимался и разжимался в собственном ритме, и каждая ее часть воспринимала это по-своему. Будто невидимые нити тянулись к небу от каждого кусочка вверх и вверх. Одна из ее частей попробовала посмотреть туда, где все они сливались в единое, и Света потеряла в ней связь, остро чувствуя потерю и то, как ужас расползается по всем остальным частям. Еще одна из ее частей посмотрела вверх и тоже исчезла. Потом еще одна. Свете начало казаться, что ее разрывает изнутри. Ее оставалось все меньше. Вот уже она только одна, беззащитная и неспособная не смотреть. Света устремилась вверх и увидела ИХ. Это были бесплотные тени, просто источающие ужас. Это было гораздо страшнее мертвых, живых и вообще самого понятия страха. Она чувствовала, как ее засасывает и растворяет в этом сосредоточении ужаса. Ей нечем больше было бояться. Она больше ничего не видела. Постепенно из небытия начали появляться сначала плоские тени, потом они обрели объем. Она узнала в них бутылку из-под колы и пакет с бытовым мусором. Ее наполняло чувство ненависти к собственному телу и факту своего существования. Во рту был отвратительный привкус жженых тряпок, пропитанных благовониями. Она с трудом встала и, выпив воды, сфокусировала взгляд. Вся компания с тревогой смотрела на нее. Ей рассказали, что она сначала громко материлась а потом, уставившись в одну точку, так и просидела с перекошенным от страха лицом пока не пришла в себя. Света начала описывать то, что видела и, отчаявшись, махнула рукой.
- ты кажется спрашивала, как устроен мир и какое место занимают в нем твои усопшие братья? Ну как, нравится? Поняла, почему они не приходят к тебе в гости. Ты просто сойдешь от этого с ума: - сказал Николай, когда они вышли вдвоем на кухню покурить
- тогда получается, что я просто жалкий некрофил и ничего больше?
- нет, ты просто пока не готова к такому. Вопрос в том, успеешь ли ты подготовиться за оставшееся тебе время.
- но это же несправедливо. У меня нет ни единого шанса даже приблизится к НИМ
- а кто тебе, детка, говорил, что вселенная добрая и славная?
- знаю. Но говорить одно. А вот увидеть – это вообще совсем другое.
Потом они, сидя на кухне, до утра курили траву. Каждый по очереди опускал полную терпким дымом бутылку в ведро и вдыхал обжигающий воздух до самой диафрагмы. После первой затяжки Света почувствовала, как ужас и отвращение к самой себе постепенно отступают, сменяясь легкостью и спокойствием. После второй она уже неудержимо смеялась над каким-то пошлым анекдотом и не могла остановиться. Третья уверила ее в том, что все проблемы сами разрешаться и ничего страшного в сущности не произошло. Четвертую она пропустила. Пятая заставила почувствовать необыкновенный прилив Силы, она подняла руки вверх, и ей показалось, что на пальцах пляшут зеленоватые искры. Николай осторожно взял ее за плечо и сказал: «ей, потише, сейчас еще всю округу поднимешь». Вся тусовка весело рассмеялась. К сожалению, он не шутил. Шестая бутылка заставила ее окончательно поверить в то, что мир не такое уж плохое место. Седьмую она не помнила.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |