— В маггловской части Лондона ей больше негде жить, — устало ответил Дамблдор.
Драко поймал себя на том, что до боли в пальцах стискивает подлокотники кресла.
«Она была его другом много лет. Она до сих пор дорога ему, он будет только рад возрождению старой дружбы».
«Он просто чертов благородный Гриффиндорец. Даже если он согласится, он никому не позволит помешать вам».
Выбери, что тебе ближе, Малфой.
Гарри долго и пристально изучал взглядом лицо директора.
— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Правила поведения я объясню ей дома. А вы сейчас объясните ей, что она вылетит за дверь в три минуты, если попробует начать психовать или показывать характер.
Дамблдор грустно улыбнулся.
— Думаю, Гермиона и так тебя хорошо услышала, — мягко сказал он.
Драко медленно выдохнул сквозь сцепленные зубы. Это не было похоже на воссоединение старых друзей… но все же. Все же. Черт…
— Мы свяжемся с вами, если вы нам потребуетесь, — подводя итоги, сообщил директор, откидываясь на спинку кресла. — Что касается оплаты…
— Я сообщу вам наши банковские реквизиты, — как можно любезнее улыбнулся Драко, снова влезая в маску вежливой холодности. — И учтите, мы предпочли бы работать по предоплате. Полагаю, о любой стычке вам почти наверняка известно заранее. Так что — для всех будет только лучше, если между нами не будет недоговоренностей в финансовых вопросах.
Дамблдор бросил на него быстрый взгляд, умело маскируя неприязнь под усталостью.
— Раз уж мы теперь деловые партнеры, думаю, вам следует знать следующее, — продолжил Драко. — На нашем доме стоит барьер для сов. Камин пропускает меня, Гарри и профессора Снейпа, всех остальных просто вышвырнет по сети обратно. Я посмотрю на поведение Грэйнджер — возможно, она тоже получит допуск. Аппарация прямо в поместье доступна только мне и Гарри. Все остальные могут попробовать войти через дверь, если знают пароль. Во всех прочих случаях — добро пожаловать поболтать через каминную сеть, и не больше. Это простые требования безопасности, так что изыскивайте способы связываться с нами, исходя из имеющихся в вашем распоряжении вариантов.
Он встал, отмечая, как почти одновременно с ним поднялся Гарри.
— Приятно было снова увидеть вас, профессор, — сказал Поттер, впиваясь в Дамблдора пронзительно-горьким взглядом. — Вы даже не представляете, как многое вы помогли мне понять этой встречей. Так что — спасибо вам.
Директор долго молчал, не сводя с него блеклых старческих глаз. Наконец, он вздохнул и отвернулся.
— Всего хорошего, — невыразительно сказал он. — Гермиона, ты можешь идти с ними, Добби заберет твои вещи.
Девушка встала, по-прежнему стискивая зубы и сосредоточенно глядя перед собой. Драко мог с уверенностью сказать, что о переезде она узнала только что, и эта новость совершенно ее не обрадовала.
Уходя, Драко и Гарри чувствовали, как бьется в их спины откровенная, чистая неприязнь, смешанная с отвращением. Они были почти благодарны бывшим учителям за эту невольную искренность.
* * *
— Добби! — крикнул Гарри, как только они вошли в гостиную.
Эльф мгновенно материализовался, с радостным обожанием заглядывая в глаза хозяину снизу вверх.
— Гермиона будет жить здесь, — спокойно сказал Гарри. — Покажи ей комнату для гостей, прямо сейчас.
— Я… — начала было девушка.
— Обед через полчаса, — холодно перебил ее Гарри, глядя в сторону. — Понадобится что-нибудь — зови Добби. А теперь оставь нас одних, пожалуйста.
Гермиона, с обидой закусив губу, быстрыми шагами вышла из гостиной. Эльф исчез следом за ней.
Шумно выдохнув, Гарри опустил лицо в ладони и замер, прислонившись к шкафу. Драко молчал, не находя слов.
«Сейчас он скажет, что больше не нуждается в твоем обществе».
«Он ждет, что ты поможешь ему пережить ее присутствие».
Выбери, Малфой.
Почему-то на этот раз выбор оказался намного труднее.
Поколебавшись, Драко сделал шаг и, подняв руку, осторожно прикоснулся к напряженному плечу. Тонкие пальцы запутались в непослушных волосах, поглаживая затылок, нерешительно опускаясь к шее… Гарри не отстранялся. Черт, это же Гарри! — подумал Драко. Выдохнув, он одним рывком прижал его к себе, только сейчас осознав, как отвык, что их кто-то разделяет… Что рядом чужие люди, не способные понять их. Люди, от которых нужно защищаться. Вместе.
Зажмурившись и стиснув зубы, Драко зарылся лицом в темные волосы, изо всех сил обнимая Гарри, вдыхая знакомый запах его тела. Руки в ответ осторожно сомкнулись на спине слизеринца.
— Не уходи… — прошептал Гарри, пряча лицо у него на груди. — Только не сейчас, Драко…
— Никогда… — улыбнулся тот, целуя его макушку.
Гарри прерывисто вздохнул, прижимая его к себе, замирая в кольце рук.
Гермиона, стоя за полуоткрытой дверью, вглядывалась в две застывшие фигуры. Она пыталась понять, действительно ли они черпают силы в объятиях друг друга, или ей только кажется, что воздух слегка искрится, когда они стоят рядом.
Обед прошел в гробовом молчании. Гарри сосредоточенно жевал, держа на сгибе левой руки раскрытую книгу и почти не отрывая глаз от пергаментных страниц. Драко хмуро ковырялся в тарелке, поглядывая на Гермиону с таким видом, словно не мог решить, как от нее избавиться. Девушка мрачно кромсала ножом бифштекс, не поднимая головы.
— Ха! — вдруг выкрикнул Гарри, выпрямляясь на стуле и торжествующе бухая кулаком об стол. — Так я и знал!
Гермиона чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Что на этот раз вычитал? — спокойно осведомился Драко.
Гарри бросил на него быстрый взгляд, едва сдерживая прорывающуюся улыбку.
— «Лишь истинная страсть сродни неистовству пламени. Лишь глубина ума подобна незыблемости твердыни. Лишь полнота души сравнима с бездонностью водной глади. Лишь чуткость к сущему схожа с легкостью ветра. Не все для всех, но каждому — свое, и справедливость выбора есть предопределенность. Лишь глядя в самого себя, постигнешь ты, какой великой силы приобщишься», — нараспев прочитал Гарри и поднял на Драко смеющиеся глаза. — Ты ощущаешь в себе чуткость к сущему, Малфой?
Тот презрительно фыркнул.
— А что, ты ощущаешь в себе истинную страсть? — ухмыльнулся он, приподнимая бровь.
Гарри рассмеялся, захлопывая книгу.
— Это смотря к кому, — пожал он плечами, поднося к губам бокал.
Драко закусил губу, внимательно глядя на него.
— Поттер, — тихо проговорил он. — А ведь это правда. Ты, если во что впутываешься, то с головой, и тебя уже за уши не оттащишь. Так ведь всегда было, верно? И до посвящения тоже?
Гарри снова пожал плечами.
— Герм, так всегда было? — спросил он, поворачиваясь к девушке.
Та нервно вздохнула и, подумав, молча кивнула.
— Точно? — задумался Драко. — Слушай, ну тогда, значит, стихия выбирает не случайным образом — и не по выбросу сил…
— Значит, это определяется качествами самого человека, — ухмыльнулся Гарри. — И все кодексы взаимодействия, про которые ты говорил, это простой принцип совместимости.
— А что за кодексы? — не удержалась Гермиона.
Драко вздохнул.
— Общаться могут только маги родственной стихии, — монотонно сказал он, глядя в тарелку. — Маги антагонистических стихий склонны к противостоянию. Маги неродственных стихий вообще не находят общего языка. А маги одной стихии…
-… Слишком похожи, — закончил за него Гарри. — Слушай, вот ведь никогда бы не подумал, что Снейпа можно назвать страстным человеком…
Гермиона задумчиво комкала скатерть.
— Зря ты так, — негромко обронила она. — Снейп сдержанный, он многое в себе давит. Это называется «взрослость», я думаю — умение контролировать свои порывы.
Гарри торжествующе хлопнул ладонью по столу.
— Помнишь, ты говорил? — глаза его блестели, как всегда, когда он загорался идеей. — Еще тогда, в башне? Что с возрастом маг начинает выглядеть, как стихия противостояния?
— Ну…— неуверенно кивнул Драко.
— Земные маги ведь такие? Сдержанные? Для Огня же Земля — стихия противостояния?
— Поттер, они — сухари, — поморщился Драко. — Только это настоящая сухость, не как у взрослых Огненных. Те просто давят все в себе, а эти на самом деле ни черта не испытывают… Дольше всех живут, заразы, кстати.
— А кто меньше всех? — тут же спросила Гермиона.
Драко молча посмотрел на Гарри долгим тяжелым взглядом. Тот криво улыбнулся, опуская глаза.
— Ладно тебе, — проворчал он. — У меня ты есть. Мне до факела теперь вся эта сдержанность вообще.
— Поттер, тебе всю дорогу все до факела, — устало проговорил Драко. — Кроме твоих идей бесконечных…
Гермиона молчала, задумчиво поглядывая на них.
— Что ты читал, Гарри? — спросила она, наконец. — Если не секрет.
— «Сказания о повелителях стихий», — вздохнул Гарри, демонстрируя обложку. — Чуть не рехнулся, пока нашел это в нашей библиотеке…
— А зачем это тебе? — поинтересовалась она.
— Хочу все знать, — улыбнулся Гарри, пожимая плечами. — Будешь докладывать Дамблдору, чем мы тут занимаемся, так и передай — самообразованием.
Гермиона вспыхнула, в ее глазах мгновенно появилась жгучая обида.
— Он не просил меня шпионить за вами! — выкрикнула она, швыряя вилку на стол.
— Не просил — так попросит еще, — успокоил ее Драко. — Что ты бесишься, это же очевидно. Зачем ему еще тебя сюда впихивать надо было?
Гермиона вскочила, отшвырнув стул.
— Что вы о себе думаете? — выпалила она. — Что вы теперь пуп земли, да? И все только вокруг вас вертится? Мне действительно некуда было идти!
— Что ж он тебя в Хогвартсе не оставил? — спокойно спросил Гарри.
— Там небезопасно, — отрезала девушка. — После того, как на выпускном вечере…
Ее голос опасно задрожал.
— А, ну да, — отозвался Драко. — Ни переставить защиту, ни вычислить того, кто смастерил портключи, Дамблдор так и не удосужился. Считай, что я поверил, Грэйнджер.
— Вы — мерзкие, бесчувственные твари! — дрожащим голосом произнесла она, делая шаг к двери. — Только такие сволочи, как вы, могли потребовать денег за то, чтобы помогать людям! Вам на все наплевать, закрылись тут и радуетесь, думаете, до вас никогда никто не доберется.
В глазах Гарри загорелся нехороший огонек.
— Если мы такие сволочи, какого черта вам от нас нужно? — с холодной яростью поинтересовался он. — Что ж вы до сих пор не можете оставить нас в покое? И обойтись не способны, и уважать в себе сил найти не можете?
— Уважать за что? — выкрикнула Гермиона. — Вам плевать на то, что там гибнут люди!
— А я думал, имеет значение только то, что хотя бы твоя шкура вчера осталась цела исключительно благодаря нам, — усмехнулся Гарри. — Впрочем, и не только твоя… Что важнее, Герм, — то, какие рожицы мы корчим, или то, что мы способны защитить вас? И защитили — вчера, в Министерстве? И согласились защищать и дальше?
— Потребовав кучу денег за это!
— А что тебя так смущает? — поднял голову Драко. — Это общепризнанная форма благодарности. Другой от вас и не дождешься.
— Благодарности?! — взвилась Гермиона.
— О! — поднял палец вверх Гарри. — Видишь, Малфой, их возмущает даже сам факт, что нас нужно благодарить за то, что мы рискуем им на пользу своими жизнями. И ладно бы — только жизнями…
— Не смей делать вид, Гарри Поттер, что ты меня понимаешь! — перебила его Гермиона. — Может, вы и впрямь уже больше не люди, только я все еще — человек, и мы с тобой теперь принадлежим к разным видам!
— Не думай, что это меня огорчает, — бросил Гарри. — После того, как я получил возможность посмотреть на людей со стороны, я больше не хочу быть человеком. Мне вообще стыдно, что я им был.
Гермиона задохнулась от возмущения.
— Ты слишком привык быть в центре внимания, — отчеканила она. — Вы оба привыкли. Вас избаловали тем, что носились вокруг столько лет, и теперь вы не в состоянии понять, что мир — это не отражение в кривом зеркале, и, сколько бы вы его не отрицали, вам все равно придется жить в нем. И это вряд ли получится сделать, если вы так и будете противопоставлять себя всему…
— Мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое, — заметил Драко. — Грэйнджер, мы с самого начала только этого и хотели. Но мы нужны вам, и вы сами не даете нам уйти в тень. А потом еще и дергаетесь, что мы этому не рады.
— Дергаемся! — фыркнула Гермиона. — Ты не способен даже представить себе, Малфой, что я чувствую сейчас, даже если ты и впрямь читаешь мои мысли. Твоя душонка не может вместить нормальные человеческие переживания.
— Я этим горжусь, — скромно парировал Драко.
— Черт возьми, мне пришлось хоронить моих родителей! — она почти плакала от бессильного гнева. — Как вы можете понимать это? Или то, что случилось на выпускном балу? Вас там не было, вы просто сбежали, потому что знали, что они придут!
— Вообще-то, не знали, — уточнил Гарри. — А насчет родителей — лучше просто заткнись, ты пришла не по адресу, чтобы поучать и рассказывать, как это бывает. И на выпускном балу вряд ли было что-то, чего я в своей жизни не видел. Думаю, Тремудрый Турнир закончился достаточно элегантно, чтобы я навсегда перестал удивляться чужим смертям.
Гермиона обернулась к нему с таким изумлением в глазах, словно только сейчас вспомнила о Турнире.
— Мне было четырнадцать лет, Герм, — устало сказал Гарри. — Четырнадцать, черт тебя побери, когда на моих глазах убивали Седрика! И все последующие годы я жил среди вас с этим знанием, а вы заставляли меня делать вид, что это ничего не изменило. Поэтому не смей даже заикаться о том, что я чего-то не понимаю!
Девушка всхлипнула и вцепилась в спинку стула, сдерживая слезы.
— Это так… ужасно… — пробормотала она. — Как вы можете так спокойно… После всего, что случилось…
— До тебя дошло, что окружающий мир ужасен, Герм? — спросил Гарри. — Добро пожаловать в клуб. Мы все живем в ужасном мире, просто не желаем по этому поводу плакать.
Покачав головой, Гермиона развернулась и быстрыми шагами вышла из столовой. Драко вздохнул и опустил голову на руки.
— Если бы она была магом, Поттер — точно была бы Земным, — утомленно произнес он. — Одни мозги, причем набекрень…
— Магом? Упаси Мерлин… — рассеянно отозвался Гарри. — Я и так-то уже с трудом ее выношу.
Драко молча скрипнул зубами. И как мы собираемся жить с ней под одной крышей? — мрачно подумал он.
— Я пойду наверх, почитаю еще, — сказал Гарри, вставая и забирая книгу. — Ты со мной?
— Нет, — покачал головой Драко. — Там из Гринготтса бумаги пришли, мне надо…
— Все, стоп! — поднял руки вверх Гарри, улыбаясь. — Ничего не хочу об этом слышать, Малфой, пожалей мою психику.
Драко невольно усмехнулся, провожая его взглядом.
Мы справимся, почти с отчаянием подумал он. Нельзя принимать эту девицу всерьез, Поттер же ясно дает понять — не нужна она ему, он не хочет обратно, не хочет к ней… У него есть я. Это важно. Никто не сможет нас разделить…
За спиной внезапно вспыхнуло ярко-зеленое пламя камина. Обернувшись, Драко остолбенел, на мгновение забыв, как дышать. В обрамлении огненного вихря гордо красовалась рыжеволосая голова Джинни Уизли.
— Малфой? — усмехнулась она, окидывая его оценивающим взглядом. — Мне нужна моя подруга. Дамблдор сказал, она теперь, вроде, здесь живет. Могу я с ней поговорить?
* * *
Гарри хмуро слонялся по комнате, не находя себе места. Ну, что могло опять случиться? Он был уверен, что Гермиона весь день не выходила из своей комнаты, а Драко туда не заходил. Они совершенно точно больше не разговаривали… Тогда что опять? Почему Малфой заперся в кабинете, зарывшись в кипу бумаг, и снова игнорирует любые попытки вытащить его оттуда? Гарри слишком хорошо знал слизеринца, чтобы поверить во внезапно накатившую увлеченность делами. Боится, с тоской кусал он губы, едва сдерживаясь, чтобы не пинать подворачивающуюся под ноги мебель. Снова чего-то боится… Снова ледяной непроницаемый призрак вместо теплого, родного Драко. Черт, черт и еще раз черт…
Из ванной донесся шум льющейся воды. Надо же, пришел, с облегчением выдохнул Гарри, быстрыми шагами направляясь в спальню. Упаси его Мерлин попробовать теперь отвертеться от объяснений… Почти не думая о том, что он делает, Гарри распахнул дверь ванной и замер на пороге.
Ну, нельзя же так, с какой-то жалобной тоской тут же подумал он, чувствуя, как накатывает предательская дрожь в коленях, с оцепенелой жадностью глядя на стройное белокожее тело, вытянувшееся под душем. Драко стоял, закрыв глаза, запрокинув голову и обхватив шею; струйки воды стекали по мраморной коже, обрисовывая тонкую фигуру. Он был невозможно, невыразимо прекрасен, настолько, что перехватывало дыхание, и — ни одной мысли в голове, их вытеснило желание смотреть, не отрываясь, поглощая взглядом каждую черточку знакомого силуэта…
А потом Гарри прикрыл глаза, прислушиваясь к Малфою, и чуть не покачнулся от потока горького, безнадежного отчаяния. Боль хлестала из него, словно фонтан; казалось, если ее облечь в звук, она станет оглушающим криком. Не выдержав, Гарри перешагнул через порог и прикрыл за собой дверь, как завороженный, расстегивая рубашку, не отводя взгляда от застывшего под душем Драко.
Тот упорно продолжал делать вид, что не замечает Поттера. И это давало надежду. Как и незапертая дверь в ванную.
«Если бы он знал, что Джинни уже обивает пороги, его бы здесь не было. Скажи ему, и время жалости тут же закончится».
«Ты только сделаешь ему больно, если напомнишь о ней сейчас. Ему нужен ты».
Малфой едва дышал, пытаясь выбрать — и отчаянно запутываясь…
Ладони Гарри неуверенно легли на его плечи.
— Я же просил тебя не ломиться сюда, когда я принимаю душ, — сквозь зубы процедил Драко, не оборачиваясь, разрываясь от болезненного понимания, что, кажется, предпочел не самый верный вариант — и все еще не находя в себе сил решиться на другой.
— Ты просил меня делать только то, что я хочу, — прошептал Гарри ему на ухо. — И эту просьбу ты высказал раньше. Следовательно, ее приоритет выше. Я хочу, чтобы мы были здесь вместе… хотя бы иногда. Значит, так и будет.
— Поттер… — Драко устало попытался отстраниться. — Не сейчас. Я не твоя кукла, давай учитывать и мои желания тоже.
— А я и не собираюсь приставать к тебе, — спокойно ответил Гарри, беря в руки мыло. — Обещаю.
На мгновение Драко задохнулся от поглотившей его обиды и одновременно — от удивления, что эти слова так сильно его задели. Действительно, с чего я взял, что он пришел сюда за этим? — горько усмехнулся он.
Скользкие, влажные ладони легли на шею, массируя напряженные мышцы, растворяя мысли… Драко с трудом сдержал стон, наклоняя голову, подставляя спину рукам Гарри. Тот мимоходом отвел в сторону душ.
— Давно хотел потереть тебе спинку, — охрипшим голосом проговорил он. — Это же допустимо? Ты разрешишь?
Медленные, осторожные движения — по лопаткам, по позвоночнику…
Драко неуверенно кивнул. Ладони скользнули к груди, пальцы обрисовали ключицы, снова обхватили шею… Драко покачнулся, едва удерживаясь на ногах.
«Он не гей. А в отсутствие подружки сгодишься и ты».
«Ты тоже не гей — разве это мешает тебе хотеть только его?»
Выбери снова, Малфой.
Он запрокинул голову, опираясь руками о стену перед собой, чувствуя чужое дыхание в мокрых волосах, тепло чужих рук, жар чужого тела. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, что Гарри стоит сейчас, крепко зажмурившись — он почти всегда закрывал глаза, когда был без очков. Драко знал, что Поттер уверен, будто выглядит потерянным и беззащитным без них, и никогда не говорил ему, что это по-своему прекрасно — видеть его таким. Видеть его глаза, когда их не прячут привычные стекла.
Мыльные руки медленно исследовали тело Драко, успокаивая, согревая — где-то внутри, как будто добирались до самой души. Голова кружилась все сильнее, и хотелось одновременно и обернуться, прижаться к Поттеру, и не шевелиться, замерев под его прикосновениями… Ладони, погладив живот, опустились к бедрам, и Гарри развернул Драко к себе, почти касаясь губами его лица.
Прерывистое дыхание опаляло щеки. Руки снова вернулись к плечам, бережно поглаживая их. Драко почти сходил с ума.
«Скажи ему. Если это что-то изменит между вами, пусть это произойдет сейчас».
«Молчи. Ты просто причинишь ему боль, если снова заявишь о своей неуверенности».
Выбери что-нибудь, Малфой.
— Расслабься, — тихий шепот, как шелест ветра. Руки, поддерживающие спину, обнимающие, притягивающие. — Не бойся, Драко… Ничего не бойся…
— Я и не боюсь, — выдохнул он, прислоняясь к стене, стараясь не смотреть на губы Гарри. Такие близкие, совсем рядом…
— Я слышу, — возразил Гарри, лаская его шею. — Я не передумаю, Драко… Никогда. Что бы ни случилось.
Малфой едва заметно вздрогнул, и Гарри понял, что попал в точку.
— Я люблю тебя… — отчаянно выдохнул он, накрывая губами его губы, не давая ему увернуться.
Драко тяжело дышал, закрыв глаза, то отвечая на поцелуй, то вновь замирая.
— Ты обещал… не приставать… — прошептал он, запрокидывая голову.
— Я соврал, — со шкодливой улыбкой признался Гарри и опустился на пол, поглаживая его лодыжки, колени, скользя ладонями по внутренней стороне бедер, снова поднимаясь к животу.
— Нехорошо… врать… — простонал Драко, невольно подаваясь ему навстречу.
— Не смог удержаться, — прошептал Гарри, глядя на него снизу вверх. — Ты такой… красивый… Не могу… хочу тебя…
Скользкие пальцы, погладив ягодицы, нежно ласкали вход. Драко кусал губы, давя хриплые стоны, отчаянно цепляясь за стену.
— Да… — выдохнул он, зажмуриваясь, прижимаясь разгоряченной щекой к мокрому кафелю.
Пальцы тут же проникли внутрь, и одновременно горячие, нестерпимо горячие губы обхватили член, принимая его почти до основания. Драко закричал, чуть не падая от накатившей дрожи.
Рука Гарри, крепко держащая его бедро, прижимающая его к стене… Язык, вытворяющий черт-те что, пальцы, уверенно и нежно ласкающие, раскрывающие его… Ноги не держали, и Драко вцепился в темные волосы, в смуглое плечо, опираясь на него. Пелена в глазах застилает взгляд, чей-то умоляющий крик, мечущийся между стен — его? — и жаркие губы Гарри, все быстрее скользящие, все сильнее сжимающиеся…
— Да!.. — яростно стонал Драко, двигаясь ему навстречу. — Да, Гарри… Еще!.. вот так… о, боже… да…
Синяк, на бедре точно будет синяк, он так впился ногтями, что даже больно, черт, это боль? — боли нет, боли не существует… Третий палец проник внутрь, и Драко охватил такой оргазм, что зазвенело в ушах, словно мир лопнул, взорвавшись вместе с ним.
Почти не чувствуя ног под собой, он со стоном сполз по стене на пол. Его била дрожь, и у губ Гарри был странный вкус — Драко почувствовал, что снова сходит с ума, когда понял, что это — его собственный…
— Люблю тебя… — прошептал Гарри, жадно целуя податливые губы, сгребая Малфоя в объятия.
Драко запрокинул голову, отдаваясь его поцелуям, с трудом восстанавливая дыхание.
— Черт… — выдохнул он, зарываясь пальцами в темные волосы. — Гарри, ты… ну ты даешь…
Поттер поднял голову, горящим, почти безумным взглядом впиваясь в тонкое лицо.
— Сам дойдешь до кровати, или мне тебя отнести? — чуть слышно прошептал он, и Драко провалился в его глаза, дрожа, замирая от сладкого ожидания.
Он был яростным, бешеным, горячим, обезумевшим — и до умопомрачения нежным. Он управлял телом Драко, он вытворял с ним такое, что Малфою не привиделось бы в самом сюрреалистическом сне. Он вырывал из него стоны, крики, мольбы, и Драко казалось, что он умирает, задыхаясь, разрываясь от счастья — словно эта ночь, как сладкая, непостижимая временная петля, выдернула их из привычной реальности, на время погрузив в иной мир. Мир, живущий по другим законам. Мир, в котором не было страхов, неуверенности — или даже просто мыслей. Только отчаянные, сумасшедшие желания, только смуглый темноволосый демон с горящим взглядом и покорный, томительный, податливый, грешный белокурый ангел с мольбой в голосе.
Ночь застывала в сознании Драко, как вспышки — картин, ощущений, звуков. Влажный, настойчивый язык Гарри, ласкающий вход в его тело, проникающий в него. Тяжесть, от которой неистовой истомой наливались мышцы, когда Гарри вошел в него в первый раз. Задыхающийся, отчаянный крик Драко, когда он подавался навстречу его напору. Бешеный, дикий ритм, в котором Гарри брал мечущегося по постели Малфоя, шепча — мой, только мой… И этот шепот сводил с ума, заставляя Драко изо всех сил вцепляться в смуглое тело, притягивая его к себе, отдаваясь ему, словно он боялся оторваться от него — от Гарри…
Минуты передышек, наполненные упоительными, нежными поцелуями, ладонями, ласкающими разгоряченные лица. Запах неистовой страсти, кружащий голову даже в мгновения отдыха. Вкус друг друга на губах, опьяняющий, запретный, желанный. Жадные руки, снова и снова тянущиеся — переплестись, сказать, почувствовать…
Признания — отчаянные, сбивчивые, искренние. Слова — слишком обнажающие, слишком постыдные, чтобы произнести их даже мысленно при свете дня. Просьбы — как распахнутые двери в душу, без стыда и страха, без опасений. Дрожащая, нерешительная, но как будто наконец-то правильная — открытость.
И нежность, нежность — такая всепоглощающая, такая непостижимо огромная нежность, что они тонули, задыхаясь, захлебываясь в ней, боясь вынырнуть, как безумные, отдаваясь ей целиком. Смех — то тихий, счастливый, спрятанный в поцелуях, то резкий и радостный, переходящий в потасовки, неизменно снова заканчивающиеся поцелуями…
Я никогда не знал его раньше, подумал Драко, с ленивым утомлением отдаваясь тягучим предутренним ласкам, ероша темные волосы. Я только думал, что знаю его… только мечтал узнать. Только ждал, даже не веря никогда, что это возможно. Что он — такой.
— Уже светает… — неслышно вздохнул Драко. — Так быстро…
Гарри поднял голову и подпер ее рукой, глядя затуманенными глазами.
— Ты когда-нибудь занимался любовью до утра? — спросил он.
Драко медленно покачал головой.
— Я вообще никогда раньше не занимался любовью, — прошептал он, притягивая к себе Гарри. — Я занимался сексом. Это… совсем другое.
Гарри долго молчал, глядя на него своими непостижимо теплыми глазами цвета весенней листвы, кончиками пальцев обрисовывая контуры его лица.
— Мой… — одними губами прошептал он, бережно целуя Драко.
За окном всходило солнце.
Глава 17. Жертвы.
Драко лежал, свернувшись калачиком, и, жмурясь от яркого солнца, лениво водил указательным пальцем по груди раскинувшегося на кровати Поттера. Хотелось, не отрываясь, смотреть на Гарри, смотреть целую вечность, как он спит. На темные волосы, растрепанными прядями спадающие на лоб и почти скрывающие шрам, на слегка подрагивающие ресницы, на хмурую складку, появляющуюся каждый раз, когда прикосновения тревожили чуткий утренний сон.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |