Отметим ещё два момента. «Основы православной культуры» Что такое православная культура? Культура, основанная на православии. Соответственно, основы культуры, основанной на православии, и есть

Отметим ещё два момента. «Основы православной культуры»… Что такое православная культура? Культура, основанная на православии. Соответственно, основы культуры, основанной на православии, и есть православие. Честно назвать школьный предмет православием (исламом, иудаизмом или буддизмом) – не в стиле современной власти. Слово «культура», очевидно, призвано напустить тумана на явное нарушение Конституции.

Но это слово наводит на другую мысль. Мы называем некультурными не только тех, кто вытирает нос рукавом или не слышал о Шекспире. Принято говорить и о культуре производства, и даже о культуре паса. Когда сборщик мебели вгоняет шуруп молотком, он идёт против культуры. Точно так же следует воспринимать и школьного учителя, который наперекор важнейшему выработанному культурой принципу будет теперь проводником религии в школе. Увы, это будет школа, разрушающая основы культуры.

* * *

Автор - Куортти Константин Федорович, участник ОГФ Гарри Каспарова, движения «Солидарность» и «Партии 5 декабря».

* * *

Отпечатано …………………………………

В последние несколько лет мы являемся свидетелями энергичной религиозной экспансии в области образования. У несогласных с внедрением в школу религиозных дисциплин имеются самые разные аргументы. Например, такие серьёзные, как несоответствие Конституции (статья 14 провозглашает светскость РФ, статьи 13 и 28 гарантируют свободу совести) или угроза целостности непростой по составу Российской Федерации, что, правда, не мешает власти игнорировать их. Однако есть более фундаментальное соображение, актуальное для любой страны.

Наш главный аргумент таков: опыт развития человеческого общества демонстрирует успешность отделения науки и школы от религии.

РРВпервые такое отделение произошло, по-видимому, в Древней Греции VI века до нашей эры. Тогда в Милете появилась важнейшая для человечества традиция – традиция свободной критики теорий. Люди стали объяснять окружающий их мир, не прибегая только к религиозным доводам. Анаксимандр мог критиковать теорию Фалеса о строении мира и выдвигать собственную. Это время можно считать временем рождения науки. Ведь без свободной критики нельзя представить никакое научное исследование. Конечно, древним грекам не хватало должного эмпиризма. Известно, сколь ошибочны были воззрения на элементарную физику самого Аристотеля. Однако начало было положено, и вышеуказанная традиция стала множить теории и научные школы, отделенные от религиозной сферы. Обусловленный этим рост знания и развитие производства востребовали

Представление о существовании неких особых путей, предопределенных какими-то факторами (география, климат, язык, генотип или еще что-то подобное за исключением сознательного выбора людей), не выглядит убедительно хотя быввиду наличия разделенных стран, таких, как Северная и Южная Корея. Перед нами два «особых пути». Что скажет по этому поводу наш оппонент, любитель всё объяснять посредством особых путей? Если он заявит, что один из них неправильный и потребует встать на настоящий второй путь, то будет выглядеть непоследовательным, продемонстрировав веру в человека, а не в изначальную предопределенность. А если он согласится с такой двойной нормой, то вряд ли сможет объяснить, почему одни и те же факторы приводят к столь разным результатам. Следовательно, такое различие объясняется преимущественно фактором человеческим. Поэтому слова «особый путь» чаще всего означают всего лишь путь, выгодный тому, кто про него настойчиво рассказывает.

Можно всё же упорствовать и искать какое-то иное объяснение. Тогда единственное, что остается нашему оппоненту, это удариться в иррационализм с признанием мистических способностей народов или вождей, с отрицанием единства человеческого рода. Самая яркая разновидность такого подхода – обыкновенный фашизм. Хороша ли такая идеология для принятия решений относительно школы?

Итак, оправдать клерикализацию школы мировым историческим опытом или какими-либо разумными доводами не получается. Просто это нужно власти, которая преследует свои эгоистические цели и только делает вид, что заботится о будущем нашей страны.

также школы образовательной, неразрывно с наукой связанной.

Имея долгий опыт не всегда последовательного, но в целом успешного развития, мы не должны вновь смешивать науку и светскую школу с религией. Как известно, не следует чинить то, что работает. А соединение каких-то вещей, пусть порознь и хороших, очень часто идет не на пользу обеим.

Такова основная мысль в защиту школы от религиозных поползновений. Наш оппонент мог бы задать немало острых вопросов. Попробуем с их помощью рассмотреть проблему со всех сторон.

Понятно, что университет – не школа. Но в некоторых уважаемых европейских университетах сохранились теологические факультеты (Сорбонна). Получается, что религию от образования можно и не отделять. И почему бы тогда не создавать новые богословские факультеты?

В университетах средневековой Европы богословие было вершиной образования, и почти все известные средневековые мыслители являлись теологами. До теологии студенты овладевали латинской грамматикой, риторикой, диалектикой, арифметикой, геометрией, музыкой, астрономией (так называемые семь свободных искусств), плюс местами правом и медициной. Все эти предметы чуть ли не каждым своим выводом обязаны были подкреплять религиозные догматы. Теология не была просто какой-то

религиозные), а также право следовать этим своим убеждениям, что бы ни советовали окружающие. При этом совершенно недопустимо требовать обнародования своих религиозных и философских предпочтений. Даже только это последнее никак не вписывается в схему заявленных нововведений. Реальность же, как и следовало ожидать, ещё хуже прописанной схемы: уже известны случаи, когда в «православные» и «мусульманские» записывают школы целиком.

Наш моральный долг состоит не в построении очередной утопии или навязывании идеалов, а в оказании помощи всем нуждающимся и избавлении от страданий. В демократических странах как раз для осуществления этих функций затачивается подконтрольное обществу государство. Не так у нас. Идеологическая обработка детей в религиозном духе показывает, что госчиновники предпочитают заниматься не своим делом, а «быть выше».

Что же касается конкретных нравственных качеств, которые может воспитать религия в школе, то, как заметил учёный, предприниматель и благотворитель Дмитрий Зимин, скорее всего это будет лицемерие. Ведь теперь материалы разных школьных предметов могут входить в клинч, компромиссы чреваты анекдотами вроде «бог создал человека из обезьяны», а хорошую оценку хочется получать на всех уроках.

Но может быть, у России особый путь, и в этот раз религиозная пропаганда в наших школах скажется благотворно?

областью знания, она являлась главным и в каком-то смысле единственным знанием. Само слово «университет» тогда подразумевало отнюдь не универсальность изучения каких-то различных наук, а совсем другое: просто некий союз или корпорацию студентов и преподавателей. В наше время, когда религия не занимает центральное место в мировоззрении (причем в европейских христианских странах наблюдается тенденция к уменьшению числа верующих), попытка введения теологии в виде нового факультета совсем уже другого, современного университета представляется чем-то вычурным. Вроде сооружения крепостной стены на месте кольцевой дороги. Сохранение довольно изолированных теологических факультетов некоторых старинных университетов объясняется уважением по отношению к традиции и истории, подобно сохранению английской монархии или сохранению тех же доживших до наших дней крепостных стен.

Оторванная от жизни, зато всецело подчинённая теологии, средневековая университетская система образования не смогла воспринять идей эмпиризма (Френсис Бэкон), была даже враждебна опытной науке, не отвечала потребностям мануфактурного производства. Развитие естествознания ХVI – ХVIII веков протекало в основном вне стен старых университетов. Эффективность именно новых академий и научных обществ обусловила расцвет науки и техники. Поэтому исторический опыт средневековых университетов только подтверждает необходимость отделения образования от религии.

Если преподавать будут только историю или основы культур

христианстве, например, важнейшей выступает идея любви бога к человеку. По словам Фомы Аквинского, любить человека – значит желать сделать его счастливым. Теперь будут внедрять «высшие» ценности через школу. Другими словами, нас в очередной раз хотят осчастливить. Но моральный долг государственных институтов, и школы в том числе, не может и не должен заключаться в том, чтобы делать других счастливыми. Наша страна это проходила: своей воспитательной деятельностью школа уже вносила посильный вклад в создание нового и по-новому счастливого человека наряду с деятельностью судебных троек, концлагерей и психушек. Ту главную «высшую» ценность можно было бы условно обозначить словом «коммунизм» с незатейливым моральным кредо, оправдывающим любое деяние, если оно способствует победе пролетариата. К 2010 году свободы стало чуть больше, и вот нам предлагают варианты на выбор: рай, нирвана и, видимо, план Путина. Но суть не меняется.

Надо сказать, что опыт присвоения и монополизации сферы нравственности уже давно себя дискредитировал. К тому же не существует и какой-либо «научной» основы нравственности. Поэтому в эпоху Просвещения сформировался совершенно другой подход. Право заботиться о счастье человека принадлежит лишь его ближайшим друзьям и родственникам. Вторжение государства в область «высших» ценностей недопустимо.

Иначе вместо нравственного воспитания получается вмешательство в личную жизнь с последствиями, негативными не только для нравственности. Для защиты этой сферы в цивилизованном мире провозглашён и соблюдается принцип свободы совести – право личности иметь свои собственные мнения и убеждения (не только

соответствующих религий, что в этом плохого?

В ознакомлении детей с историей мировых религий действительно нет ничего плохого. Однако для этого вполне достаточно уже имеющегося школьного предмета истории. Ведь предназначение школы не заключается в массовом выпуске религиоведов. Что же касается изучения основ иудаизма, буддизма, мусульманской и православной культур, то это, разумеется, обыкновенная пропаганда религиозного мировоззрения в государственной школе среди детей, против чего мы и выступаем.

21.07.2009 Д.А.Медведев огласил свои решения не перед представителями широкой общественности или «светскими педагогами», а перед иерархами «традиционных» религий и парой чиновников, наглядно демонстрируя, для кого все это затеяно. Процедура отбора учебников, и теперь уже известное их содержание не оставляет никаких сомнений. Речь идёт о пропаганде религии. Артур Шопенгауэр много лет назад так сказал об этом: «…никогда не было недостатка в людях, стремившихся построить на этой метафизической потребности человека свое благополучие, по возможности эксплуатируя её, оттого у всех народов и существуют в этой области монополисты и главные откупщики: священнослужители. Их деятельность должна была повсюду гарантироваться правом внедрять свои метафизические догматы в сознание людей очень рано, до того как пробудилась способность суждения…» («Мир как воля и представление», глава 17). Чуть другими словами об этом же говорил Альберт Эйнштейн («…попы наживают на этом капитал…»).

и признания существования бога нет, учёный объяснил свой призыв с помощью понятия «интуитивное суждение», что в данном случае трудно отличить от веры атеиста в атеизм. Возможно, позиция агностицизма была бы более органична и для учёного, и для критика церкви, потому что не требует лишний раз прибегать к вере.

Но на самом деле главная вера учёного - вера в разум. Те, кто не признает ничего, что не обосновывается доказательствами и опытом, сами не смогут обосновать этот свой принцип ни доказательствами, ни опытом. Поэтому, даже если учёный вообще не склонен задумываться над вопросами веры, в упомянутом смысле он – верующий человек.

Может быть, религиозная компонента в школе поможет нравственному воспитанию?

Разговоры о нравственности, как и о патриотизме, зачастую заводятся тогда, когда вообще плохо с аргументацией. Похоже, это тот самый случай. Но претензии клерикалов подвинуть локтем учёных в школе и взять на себя там роль учителей нравственности выглядят довольно сомнительно. Дело не в том, что в сравнении с учёными их репутация серьезно подмочена (учёные никогда не затевали войн и, в частности, войн в научных целях, они не сжигали на кострах книги оппонентов или их самих). Репутация – следствие. Причина – более глубинна.

Религии представляют обществу идеал, некие «высшие» ценности, которые призваны в том или ином виде сделать человека счастливым, спасти его душу. В

Важно отметить, что представление, согласно которому есть какие-то правильные «традиционные» религии, религии второго сорта и совсем уже подозрительные «секты», последовательно навязываемое обществу, в том числе законодательно, не выдерживает критики. У государства нет права на лицензирование вероучений и цензуру молитв. Почему российские католики или протестанты должны ощущать себя бедными родственниками в своей стране? Чем баптисты хуже буддистов? Противоречивость такой конструкции становится очевидной, если вспомнить одну секту первых веков нашей эры, которая привнесла в мир столь мощный гуманистический импульс. К сожалению, результат уже достигнут: любую обособленную религиозную группу легко обозвать сектой, а для обыденного современного российского сознания это уже априори нечто криминальное. Подобное смещение понятий выгодно не только РПЦ, но и властям разных уровней. Клеймо «сектант» – отличное подспорье при незаконных преследованиях по той же модели, что и со словом «экстремист». А в северокавказском варианте это нечто вроде смертного приговора.

Наука не всесильна. Многих верующих не убеждает эволюционная теория, которую преподают в школе. Разве доказана истинность идей Дарвина?

Наука, действительно, не всесильна. Чарльз Дарвин предложил эволюционную теорию, обладающую большой объяснительной силой. По сравнению с другими научными

демократического общества. Ведь общество, в котором решения принимаются на основе разума, представляет для нынешних правителей реальную опасность. Поэтому всячески культивируются такие атрибуты общества закрытого, как иррационализм и неверие в человека. Торжествует политика папы Григория I, заявившего задолго до Петрика и Грызлова, что невежество – мать истинного благочестия.

Однако некоторые учёные –верующие. Не опровергает ли это наш главный тезис?

Религиозные высказывания не связаны с фактами окружающего мира. Поэтому они не могут служить доводами в научных изысканиях. Однако, разумеется, учёный может быть верующим. Наука не стояла на месте и во времена инквизиции, когда в этом отношении не было выбора. Причём отдельные гении сделали себе имя на обоих поприщах. Так в XV веке интереснейший философ, создатель первой карты Европы, зачинатель реформы календаря, предтеча дифференциального исчисления и астроном Николай Кузанский стал кардиналом и папским легатом по Германии. Просто надо понимать, что наука и религия в теоретическом плане взаимно независимы. По замечанию астронома и математика Пьера Лапласа наука не нуждается в такой гипотезе, как наличие бога.

Наука не нуждается и в такой гипотезе, как отсутствие бога. Несмотря на это, наш замечательный физик и обладатель огромного гражданского темперамента Виталий Гинзбург призывал встать на атеистическую позицию. Так как научных аргументов для отрицания существования бога

теориями дарвинизм гораздо лучше согласуется с известными фактами, лучше противостоит критике. Поэтому теория Дарвина и вошла в школьные учебники всего мира. Огромное число людей уверено в её истинности. В то же время далеко не все из них признают принципиальную возможность окончательно доказать какую-либо теорию в естественных науках: учёный не может быть уверен, что новые факты или обсуждения не приведут к её модификации или отбраковке. Такая сократовская скромность в притязаниях на обладание истиной спасает от догматизма в теории и даёт немало чисто практических преимуществ. К примеру, вспомним нашумевший несколько лет назад позорный обезьяний процесс в Петербурге. Основной аргумент истцов состоял в том, что истинность преподаваемой дарвиновской теории не доказана. Но из предыдущего понятна необоснованность подобного упрёка, который просто переводит спор в ложное русло «доказано – не доказано». А он может длиться вечно. Таким образом, скромность не только украшает человека, но и делает защиту школы от невежественных нападок менее уязвимой. Иногда на этих же основаниях предлагают ввести в школу креационизм как альтернативу Дарвину. Однако креационизм – не научная теория, а религиозная концепция сотворения мира и человека. Для верующего человека это истина, ведь так написано в Священном писании. Но для учёных ссылок на такие источники недостаточно, следовательно, и школе это не подходит.

Что же нужно учёным?

водорода. Иными словами, индукция (общие выводы, следующие из какого-то числа частных фактов) может давать сбой и не гарантирует достоверность. Первым это со всей ясностью обнаружил в ХVIII веке Дэвид Юм.

Получается, у нас нет приемлемого критерия истины. Поэтому наверняка можно утверждать лишь то, что в школьные учебники вошли лучшие, наиболее проверенные научные теории.

Раз нет критерия истины, значит, и доказать необходимость отделения школы от религии невозможно!

Действительно, чисто логически это и многое другое не обосновать. И всё же мы можем действовать рационально. Для этого надо лишь иметь склонность выслушивать критику и учиться на ошибках. Практика, опыт – не критерий истины, а основа рационального поведения, которое помогает нам действовать более или менее успешно.

Так и в нашем случае. Мы узнаем, что школьное образование Финляндии, неукоснительно отделенное от религии, считается лучшим в мире. Нам известно, что сугубо светские школы, университеты и колледжи США и Европы пользуются популярностью у состоятельных выходцев из очень религиозных мусульманских стран. Да и вообще, не особо теоретизируя, люди мигрируют в страны с высоким качеством жизни, причём как-то так оказывается, что именно там не смешивают школу и религию. С подобными вещами не поспоришь.

В нашей стране насчёт этого и не спорят, а в едином порыве делают всё наоборот. Ради чего? Думается, это сознательная попытка тормозить развитие открытого,

В науке больше подходит то определение истины, которое дал в 1930-х годахматематик и логик Альфред Тарский. Высказывание тогда и только тогда истинно, если оно соответствует фактам. Если короче, истинность – соответствие фактам. Человек – существо ограниченное и может совершать ошибки. Далеко не всегда он способен учесть все факты окружающего мира, значимые для какого-либо утверждения о нём. Следовательно, в естественных науках, тех, которые описывают окружающий мир, окончательного знания ожидать не приходится. Жизнь подтверждает это. Вспомним хотя бы переворот в физике Альберта Эйнштейна или открытие в 1932 году тяжелого водорода (до этого не сомневались, что атомы водорода сплошь одинаковы, и даже пытались основывать на этом эталонную систему). Философ и ученый Карл Поппер в середине ХХ века предложил отделять научные высказывания от метафизических (религиозных, философских, псевдонаучных) именно по принципиальной возможности опровержения этих высказываний. Почему опровержения? Потому что это означает возможность проверки и подчёркивает критический подход. Например, фраза «существует морской змей» – метафизическая, так как опровергать ее нет никакой возможности, даже если подключить к поиску змея весь существующий флот (всегда можно сказать, что змей просто хорошо прячется). А фраза «существует морской змей в экспозиции Британского музея» – научная, хотя в данном случае и ложная. Научное высказывание и высказывание истинное – совсем не одно и то же. В естественных науках теорию нельзя окончательно доказать, возможно лишь её опровергнуть.

Это же относится, скажем, к науке истории с той только разницей, что в ней не удается открыть сколько-

	нибудь удовлетворительного универсального закона. Предсказывать революции так же, как солнечные затмения, не получается. Карл Маркс в качестве пророка истории довольно быстро сел в лужу. Вместо универсальных (обобщающих) законов естественных наук в исторической науке имеются концепции, которые нельзя проверить экспериментально и которые во многом зависят от подбора и интерпретации фактов. Окончательного знания здесь тоже быть не может. И по-настоящему хороший учебник истории может написать лишь тот, кто признаёт это. Однако в школе есть наука, полноправно оперирующая истинами. Это математика. В ней, как и в логике, истины доказываются и выводятся. Высказывания «дважды два четыре» или «все столы это столы» – истины. Несмотря на это, истинных знаний о мироустройстве математика не дает, потому что она вообще ничего об окружающем мире не говорит, являясь только языком для его описания. Например, когда Пифагор пытался объяснять практически всё в мире с помощью соотношения целых чисел, ему ради сохранения этой своей теории пришлось засекретить открытие иррациональных чисел, то есть пожертвовать самой математикой. Важно, что при всех различиях основных школьных предметов, в них нет места знанию, основанному только на авторитете, будь то Библия, Коран, Тора или слова церковного иерарха. Понятно, что признание религиозных утверждений истинами зависит только от веры человека. Но то, что содержание школьных учебников не		есть стопроцентно доказанные истины, звучит непривычно и отдает каким-то нигилизмом. Чтобы доказать истинность теории или вообще какого-то высказывания, требуется иметь критерий истинности. Если вам кажется, что таким критерием является очевидность, авторитетное заключение, общепризнанность, внутренняя непротиворечивость высказывания, его неопровержимость или что-то ещё, то довольно простые примеры помогут показать ошибочность такого мнения. Рассмотрим, например, утверждение: «если больной человек прокричит некую магическую фразу на латыни под полной луной, все болезни пройдут». Это внутренне непротиворечивое утверждение невозможно опровергнуть наблюдением или экспериментом, но мало кто в здравом уме признает его истинным. Не работает и марксистский лозунг «практика – критерий истины» в силу расплывчатости слова «практика», хотя после банкротства «лагеря социализма» его могли бы поддержать как раз противники марксизма. Многократное повторение какого-то явления тоже не дает надёжного основания для выводов. Классическим стал случай времён Александра Македонского. Путешественник Пифей поведал о «чудесах», в которые не поверили ни современники, ни даже многие потомки. Мол, далеко на севере «туман так густ, что корабль не может идти, а солнце летом не заходит». Если многие тысячи раз видишь ежедневный заход солнца, и такое знакомое море никогда не покрывается льдом, легко ошибочно посчитать это положение вещей всеобщим и универсальным. Если тысяча атомов водорода имеет одинаковый вес, также легко ошибочно распространить это на все остальные атомы

Дата добавления: 2015-08-28