У Джессики засосало под ложечкой.
— О чем вы?
Кристофер широко улыбнулся. Глаза его горели воодушевлением.
— Сегодня я позвонил с работы и обо всем договорился.
— Вы имеете в виду…
— Ну да, место няни. Конечно, они хотят побеседовать с тобой, но я думаю, это простая формальность.
— Как вы их нашли?
— Это мои друзья. Майкл и Дора Липтон. У них двое детей, мальчик и девочка. — Он умолк и с прищуром посмотрел на Джессику. — В чем дело? Похоже, ты не рада?
Джессика прижала к губам дрожащую руку.
— Да я просто ошеломлена. Это как «американские горки»: то вверх, то вниз… Подождите, сейчас я приду в себя. А как же моя учеба?
— Ну, если диплом для тебя так много значит…
— Да, очень много.
— Тогда учись. Откладывай деньги, которые заработаешь у Липтонов, и поступай. Конечно, я понимаю, это не Манхэттен, и тебе не придется возить коляску по Пятой авеню, как ты мечтала, но я и не собираюсь уговаривать тебя забыть эту мечту. Просто мне кажется, эта работа приблизит тебя к осуществлению мечты куда быстрее, чем беготня с тарелкам в. каком-то паршивом ресторане. У тебя будет настоящая практика; кроме того, она позволит тебе накопить ценный опыт. А если ты все же захочешь вернуться в Нью-Йорк, у Лип-тонов там есть большие связи…
Джессика провела ладонями по лицу и тихонько засмеялась. Правда, смех был немного нервный.
— Но это очень страшно… Откуда у вас такая уверенность, что я справлюсь?
— Не беспокойся. У тебя все получится.
Он придвинулся ближе и погладил девушку по спине. Джессика закрыла глаза, чувствуя, как в нее вливаются его тепло и нежность. Боже, как было бы чудесно, если бы Кристофер позволил этой дружеской близости перерасти в то, что было у них во время уик-энда…
— Итак, — сказала она, чинно сложив руки на коленях, — теперь рассказывайте подробно обо всем.
— Подробно… Сначала о доме. Он тебе очень понравится. У них один из самых больших домов в городе. Места в нем столько, что у тебя будут отдельные апартаменты. Прапрадед Майкла был владельцем горно-обогатительных заводов еще во время…
— Постойте… Ну-ка, еще раз… — Она была в панике. — Я что, буду жить у них?
— Ну конечно. Разве это не одно из твоих условий?
— Совсем не обязательно. Иногда няня приходит на день.
— Но Дора ясно дала понять, что ей нужна няня, которая бы постоянно жила в доме.
Джессика сидела тихо, переваривая ужасную новость.
— Ох, Кристофер…
— Я понимаю, — негромко ответил он. — Но ведь ты всегда говорила, что хочешь жить самостоятельно. Разве не так?
Конечно так. Почему же мысль о том, что ей придется уехать отсюда, приводила ее в ужас? Она должна радоваться, а не думать о том, как ей будет не хватать Кристофера. Рассыпаться в благодарностях, а не глотать слезы.
— Это всего в четырех кварталах отсюда, котенок. Если тебе что-нибудь понадобится, я буду тут как тут.
Джессике очень хотелось верить ему. Боже, каким счастьем было бы рассчитывать на поддержку такого надежного человека, как Кристофер… Но у нее слишком печальный опыт. На самом деле это было началом конца. Люди входят в твою жизнь, и потом исчезают. Это так же естественно, как морской прибой. Все уходят. Даже тот, кто любит тебя. А у Кристофера для этого больше причин, чем у всех, вместе взятых…
— Ну что ж, спасибо, — неуверенно ответила Джессика. — Спасибо за все — за гостеприимство, за новую одежду, за поездку в горы… — У нее прервался голос.
Удивленный, Кристофер повернулся к Джессике, взял ее лицо в ладони и взглянул в глаза.
— Спасибо за уик-энд…
У Джессики, которая всегда гордилась выдержкой, комок подступил к горлу. Взгляд синих глаз Кристофера словно проникал ей в душу, устремляясь все глубже и глубже.
Джессика кончиками пальцев дотронулась до его подбородка. Боже, как она любила этого человека! Она не хотела этого и была уверена, что Кристофер рассердится, если узнает правду. Но когда-то где-то она совершила ошибку, попала в ловушку и теперь погибала от любви.
— Кристофер…
Она не слышала собственного голоса, но зато Кристофер слышал все. Его губы приникли к ее рту. Поцелуй был тихим и нежным — как раз таким, какого она жаждала в эту минуту.
— Мы с тобой очень плохо поступаем, и ты знаешь это, правда? — шептала она, не отнимая губ от его рта.
— Хуже не бывает, — шептал он в ответ.
— Мы же решили больше никогда этого не делать, — виновато произнесла Джессика.
— Я помню, — отозвался Кристофер.
Но уже мгновение спустя они забыли обо всем, слившись в крепком, страстном поцелуе. Джессика никогда не испытывала ничего подобного. И в эту минуту ей нужен был именно такой поцелуй.
Джессика приникла к Кристоферу с отчаянием человека, которого никогда не любили, словно из отчаяния разгорелся огонь страсти, которого она была лишена в прошлом и не надеялась испытать в будущем. Пылавший в обоих костер бросил влюбленных на диванные подушки, и Джессика впервые почувствовала на себе тяжесть сильного мужского тела. Но она забыла обо всех страхах и целовала Кристофера со все возраставшим пылом. Губы девушки раскрылись, уступая настойчивому языку, и Кристофер не смог сдержать стона.
— Джессика, ты сводишь меня с ума, — шептал он, судорожно хватая ртом воздух.
Джессика возликовала, чувствуя свою власть над мужчиной. Как легко она добилась победы! Она улыбнулась, глядя в его глаза, затуманенные желанием.
— Черт возьми, не делай этого… — взмолился Кристофер.
— Чего?
— Не улыбайся. Я не могу… о… — И он снова целовал ее горячо и сильно. — Я не могу устоять перед твоей улыбкой, — хрипло закончил Синглтон.
Они скатились с дивана на пол, и Кристофер ударился локтем о журнальный столик, но даже не заметил этого.
Джессика упала на Кристофера, юбка на ней задралась, волосы растрепались…
— Тебе только разбитого локтя не хватало.
Он усмехнулся, не отрываясь от ее губ.
— Сейчас меня беспокоит совсем другая часть тела.
И без того раскрасневшиеся щеки Джессики заполыхали еще сильнее.
— Извини. Я не хотел смутить тебя. — Он пригладил ее волосы.
Джессика соскользнула с него и теперь лежала рядом, положив руку ему на грудь.
— Это я должна извиняться. Я не… — Она не сводила глаз с потолка. — У меня нет опыта в таких делах.
Кристофер приподнялся, опираясь на локоть.
— О каком опыте идет речь? — спросил он, внимательно глядя на девушку.
— Нет опыта… совсем… — Она подумала, что если сию минуту не умрет от стыда, то сможет это пережить. Джессика выросла среди девчонок, которые приобретают первый сексуальный опыт в четырнадцать, беременеют в шестнадцать, а в восемнадцать становятся проститутками. И хотя ей исполнилось двадцать два года, девушка оставалась невинной.
Кристофер сел, облокотившись на диван, с которого они только что скатились.
— И тебя это смущает?
— Да. Я видела женщин, с которыми ты встречаешься. Могу себе представить, к чему ты привык.
— Нет, не можешь. — Синглтон едва коснулся пальцами стройной девичьей щиколотки. — Котенок, если считать по десятибалльной шкале, где десять означает самое бурное свидание в моей жизни, то сегодняшнее надо оценить примерно в девять.
Джессика опустила голову, пряча глаза. Ей хотелось смеяться от счастья.
— И это судя по твоим поцелуям. Я даже представить себе не могу, что будет, если… — У Кристофера светились глаза.
Джессика порывисто прильнула к нему, не в силах устоять перед этим манящим шепотом и огнем, горевшим в глазах. Дыхание их смешалось, и они приникли друг к другу в поцелуе, от которого Джессика едва не потеряла сознание.
Когда Кристофер оторвался от нее, Джессика не чувствовала собственного тела. Она медленно открыла глаза и улыбнулась. Но Кристофер не ответил ей улыбкой. Наоборот, он был очень расстроен.
— Ах, Джессика… Теперь ты понимаешь, что мы не можем жить под одной крышей? — И хотя голос его осип от испепеляющей страсти, в нем слышались гневные нотки и нескрываемое недовольство собой. Кристофер поднялся на ноги и отошел в сторону.
Сидя на полу, Джессика чувствовала, как в ее сердце зарождается смутная тревога.
— Н-нет, не понимаю…
Кристофер обеими руками пригладил волосы. Взгляд его стал каким-то затравленным.
— Джессика, то, что происходит между нами, никуда не годится. Предполагалось, что я буду опекать тебя, а не пользоваться твоим положением.
— Чем же ты пользуешься, если я сама…
— Я так и знал, что ты не поймешь.
— Не пойму чего? — У нее сорвался голос.
Кристофер оперся на спинку стула.
— Ты сейчас ужасно беззащитна. Возможно, твое чувство ко мне родилось случайно, во мне ты нашла воплощение тех, в ком так отчаянно нуждалась: отца, друга, возлюбленного…
Джессика хватала воздух открытым ртом.
— Но это неправда!
— Разве? Боюсь, ты не можешь здраво рассуждать. А я не хочу, чтобы ситуация усугублялась, не хочу брать на себя ответственность и чувствовать себя виноватым.
— Может, я и не слишком хорошо соображаю, но мне кажется, ты сам запутался. Ведь я вижу, как тебя тянет ко мне!
— Да, конечно, и это тоже. Ты вызываешь желание, Джессика. Ты относишься к тому типу женщин, которым мужчина не может сопротивляться. Любого, кто оказался бы на моем месте, потянуло бы к тебе. Вот что я пытаюсь объяснить.
Сначала Джессика услышала только одно: «вызываешь желание». Но постепенно до нее начал доходить смысл его слов. За откровенной лестью скрывалось признание в том, что он не придает своему влечению к Джессике никакого значения. Обычная реакция нормального мужчины, только и всего…
— Вы совершенно правы, — произнесла она, стараясь не выдать невыносимую боль, пронзившую сердце. И когда только жизнь чему-нибудь научит ее? Ведь он то же самое проделал с ней в горах, а она все забыла и повторила ошибку. Только на сей раз это было непростительно.
— Да, я абсолютно прав, Джессика, нам лучше держаться друг от друга подальше.
Боль становилась невыносимой. Что он там говорил о том, будто не хочет навредить ей, будто она слишком чувствительная и уязвимая? На самом деле все очень просто: Кристофер так же не хочет, чтобы она жила с ним рядом, как и его обожаемая сестрица. Как все на свете…
— Давайте ужинать, — предложила она, — а потом я позвоню Липтонам и договорюсь о встрече.
Настало время покинуть этот дом.
Два дня спустя Кристофер вставил в рамку выпрошенную у Джессики фотографию, где она снялась со своим классом после окончания школы, и поставил ее на стол.
Он оперся подбородком о ладонь и грустно улыбнулся. На фотографии она выглядела моложе, волосы у нее были короче, но даже в семнадцать лет Джессика была очаровательна.
Он откинулся на спинку кожаного кресла, сцепил ладони на затылке и прислушался. В доме стояла мертвая тишина. Джессика переехала сегодня утром, когда он был на работе, и Кристофер в душе порадовался, что не присутствовал при этом.
В десятый раз за вечер он напомнил себе, что сделал это для ее же блага. Их физическое влечение друг к другу оказалось слишком сильным. Временами он даже страшился своего чувства к Джессике. В ее присутствии он не мог здраво рассуждать, не мог ничего делать: его просто переполняло желание, разливавшее по жилам волны огня.
Это грозило катастрофой. Джессика не должна ждать от него большего, чем он может ей дать.
По правде говоря, была еще одна причина, которая заставила его настаивать на отъезде Джессики. Думать об этом не хотелось, потому что тут была замешана Глэдис. Кристофер мечтал любить их обеих, но чем больше он узнавал о жизни этой девочки, тем труднее ему было сберечь привязанность к Глэдис. Он не хотел разрыва с сестрой: ведь она у него одна в целом свете, их связывали детские воспоминания. Но, черт возьми, ее последняя выходка не укладывалась ни в какие рамки. Конечно, поступок Глэдис был вопиющей несправедливостью по отношению к Джессике, но ведь сестра и его использовала в своих гнусных целях. Обманула с такой легкостью, будто он ей никто, и это было хуже всего…
Кристофер вернулся к столу взял фотографию, сделанную на выпускном вечере в юридическом колледже, и почувствовал режущую боль в сердце. Как могла Глэдис бесстыдно солгать, говоря, что хочет переехать поближе к нему? Теперь он прекрасно понимал Джессику: его ведь тоже бросили.
Кристофер отставил фотографию. У него начинала болеть голова. Нет, никакой вины Джессики в том, что его отношение к сестре изменилось, не было. И все же… Если бы девушка не вскинула дом, ее присутствие ежесекундно напоминало бы Кристоферу о предательстве Глэдис. Это и было тайной причиной, побудившей его подыскать Джессике место няни.
Надо принять аспирин — голова просто раскалывалась… Но не успел он подняться со стула, как зазвонил телефон.
— Да?
— Привет, дружище!
— Билл? Привет, как дела?
Сегодня вечером у Билла Роджерса было полно новостей. Накануне он нанес визит супругам, купившим дом Глэдис и обнаружившим, что прежняя хозяйка оставила в кладовке несколько готовых к отправке коробок. Не зная, что это за коробки, новые жильцы открыли их.
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: содержимое принадлежит молодой девушке, — сказал Билл. — Все коробки находятся у меня дома. Тебе их прислать?
— Что ж, пожалуй. Думаю, Джессика обрадуется.
— Угу. Там все ее вещи: одежда, бижутерия, старые куклы и дневники…
В воздухе повисла пауза. Наконец Кристофер проговорил:
— О'кей. Говори, что ты в них нашел.
— Мать малышки сбежала, когда той было три года.
— Это я знаю. Дальше.
— Ладно. А знаешь ли ты, что девчонка работает с одиннадцати лет?
— Ого… Нет.
— А когда ей было двенадцать, ее чуть не зарезали за какие-то паршивые восемь долларов.
Кристофер отбросил ручку и разразился проклятиями.
— Где в это время был ее отец, чертов пьяница?
— Как всегда, в баре «У Сэнди». А как тебе понравится вот это: малышка набрала на устном опросе шестьсот сорок баллов!
Кристофер смотрел на фотографию Джессики и с возрастающим гневом думал о том, почему никто не удосужился обратить внимание на способного ребенка…
— Очевидно, она хотела учиться дальше, — продолжал Билл. — Но ты уже извини, дружище, — похоже, твоя сестрица изрядная ведьма. Не то чтобы малышка жаловалась на это прямо, но я давно научился читать между строк. Создается впечатление, что твоя сестра считала учебу пустой тратой времени. Она заставляла девочку работать и выжимала из нее все соки.
Кристофер встал и начал расхаживать по кабинету, насколько позволял телефонный провод.
— Ну хорошо, хорошо, высылай вещи. — Он уже достаточно наслушался за вечер.
— Можешь быть спокоен… О, еще одно. Твоя сестра во Флориде. Я раскопал ее адрес. Продиктовать?
— Да. Как тебе удалось?
— Элементарно. По путевому листу. Помнишь, я говорил тебе, что видел, как они грузились в трейлер?
Кристофер поднял с пола ручку и записал адрес, а Билл тем временем продолжал:
— Если позвонишь, и тебе ответит мужчина, знай, что это ее новый муж.
Кристофер закрыл глаза. Он не должен сердиться: Глэдис уже четырежды выходила замуж, пора было привыкнуть. Но он не мог сдержать гнев. Черт возьми, разве такое возможно? Эта женщина не думала ни о ком на свете, кроме самой себя. Синглтон опустился в кожаное кресло и провел ладонью по лбу. Он не хотел больше думать о Глэдис. И о Джессике тоже. Он сделал для этой вздорной маленькой злюки больше, чем собирался. Он достаточно нянчился с ней, а теперь отпустил на свободу и больше не несет за нее никакой ответственности.
— Послушай, Билл… У меня есть для тебя еще работа. Родная мать Джессики… Как ты думаешь, можно ее разыскать? Девушка осталась совсем одна, вдруг мать захочет увидеть ее, а то и помочь?
— Ого! Это долгая история…
— Меня не волнует, сколько времени и денег на это потребуется.
— Понял. Попробую.
Кристофер повесил трубку, убеждая себя, что теперь-то его совесть чиста. Никто не сможет его упрекнуть в безответственности, раз он решил разыскать мать Джессики.
После минутного размышления он набрал номер Эмили и пригласил ее на завтрашний обед. Пока Джессика жила в его доме, они с Эмили виделись только на работе. Эмили приглашение приняла.
Покончив с личной жизнью, Кристофер надел очки и открыл кейс. Настало время заняться делами.
Но прошло пять минут, а Синглтон так и не принялся за работу. Он смотрел на фотографию Джессики и прислушивался к царившей в доме тишине.
Липтонам было лет по тридцать пять. Майклу принадлежала брокерская фирма, а Дора не работала: ей нравилась роль домашней хозяйки.
— Я обожаю готовить, — щебетала хрупкая блондинка, показывая Джессике кухню, — но только иногда. — Поэтому у нее была кухарка — «в помощь». Дора и садом обожала заниматься. Правда, тоже не каждый день, для этого имелся садовник. По той же причине приходила женщина помогать с уборкой дома, а теперь вот и Джессика будет помогать возиться с детьми.
Джессика поняла, что Дора не была самой прилежной хозяйкой на свете, но так ли уж непростителен этот грех? Она знала людей с куда более серьезными недостатками. Зато Дора любила болтать и смеяться, и никто не осмелился бы назвать ее занудой. Прожив у Липтонов неделю, Джессика совершенно искренне призналась себе, что эта женщина ей нравится.
И детей она полюбила всем сердцем, хотя с ними было немало забот. Малышка Пегги совершенно не хотела спать днем, хотя ей всего тринадцать месяцев. Поэтому половину дня она была очаровательным младенцем, но зато после обеда становилась маленьким капризным чудовищем. А четырехлетний Артур днями напролет занимался тем, что изображал суперменов из любимых боевиков: для этого у него имелся целый арсенал соответствующих игрушек.
И все же они были только детьми, причем пока еще очень маленькими, и Джессика окружила их такой любовью и заботой, о которых Дора говорила, как о чем-то сверхъестественном.
Джессика быстро поняла, что к чему. Если у детей возникали какие-то проблемы, то только от перевозбуждения. Жизнь в доме била ключом. Слишком много людей, слишком много игрушек, слишком энергичная мама… А им нужны были спокойные игры и тот, кто, уютно устроившись на диване, рассказывал бы им сказки о Братце Кролике. С ними нужно ходить на задний двор, где так интересно наблюдать за муравьями, червяками и другими таинственными существами, выползающими погреться на весеннем солнышке. На ночь им надо давать теплое молоко вместо содовой воды, а иногда спеть колыбельную песенку или просто погладить по головке…
Неделя кончилась тем, что Пегги впервые за несколько месяцев уснула днем, а в конце второй недели Артуру стало интересней построить игрушечную крепость для своих солдатиков, чем разбомбить ее. Для Джессики не могло быть ничего приятнее. Дети были прелестны. Она прекрасно ладила с их родителями. В ее распоряжении оказались три чудесные комнаты, два выходных в неделю (по средам и воскресеньям) и очень приличное жалованье. Это именно то, к чему Джессика всегда стремилась, а ведь она еще не получила диплома…
Но почему же я так несчастна? — размышляла Джессика, когда к концу подошла третья неделя.
— Совершенно абсурдная мысль, — говорила Джессика, когда «мерседес» Липтонов парковался у ночного заведения под названием «Золотая звезда», — нанимать студентку сидеть с детьми, чтобы развлечь их няню.
— Только не тогда, когда у этой няни день рождения, — парировал Майкл. — Кроме того, вы нигде не были с тех самых пор, как поступили к нам. Работа без отдыха…
— …Превращает няню в шикарно одетую леди, — закончила фразу Джессика, снимая с себя жакет от брючного костюма, который она купила совсем недавно, решив сменить гардероб.
Зал был переполнен, и им пришлось немного подождать в вестибюле. Когда они сидели в мягких креслах, Джессика наконец заметила, что к ним присоединились Кристофер и Эмили. Она не заметила этого раньше, увлеченная музыкой.
Джессика медленно поднялась с кресла, застигнутая врасплох, не способная сразу разобраться в нахлынувших на нее чувствах. Кристофер навестил ее за это время только два раза. И оба визита были деловыми и очень короткими. Во время первого он сообщил, что Глэдис вышла замуж, а во второй раз привез вещи Джессики, прибывшие из Нью-Йорка. У нее складывалось впечатление, что они все больше отдаляются друг от друга.
— Как поживаешь, Джессика? — бесстрастно спросил Синглтон.
От девушки не ускользнула холодность его тона.
— Хорошо, — нарочито равнодушно ответила она. — Привет, Эмили.
Эмили вцепилась в руку Кристофера и самодовольно улыбнулась. Очевидно, это должно было значить, что она чувствует себя победительницей. Наверно, так оно и есть, уныло думала Джессика.
— Мы пригласили Кристофера присоединиться к нам, потому что в следующий вторник у него тоже день рождения, — объяснил Майкл. — Мы подумали, что будет чудесно устроить двойной праздник.
— Как здорово… — Джессика улыбнулась, думая о том, хватит ли у нее сил не показаться всем присутствующим влюбленной идиоткой.
В этот момент швейцар пригласил их в зал. Они уселись за столик. Майкл и Дора, Кристофер и Эмили. И Джессика.
Опустившись в кресло, Джессика напомнила себе, что за много лет привыкла к одиночеству. Сегодня ее день рождения, и, несмотря на то что она по-прежнему одна, нужно постараться развеселиться. Забыть о том, что она несчастна. Забыть, что человек, с которым ей так хотелось увидеться, здесь с другой.
К счастью, Липтоны очень удачно выбрали место. «Золотая звезда» была чем-то средним между ирландским «пабом» — то есть пивной, средневековой таверной и старым добрым салуном Дикого Запада, и вскоре Джессика весело распевала вместе со всеми, размахивая кружкой чудесного эля.
Но ее веселье было наигранным. Временами ей становилось совсем плохо. И единственной причиной ее страданий был Синглтон. Он избегал ее взгляда, сосредоточив все внимание на Эмили. Видно, ему удалось вычеркнуть Джессику из своей жизни и не хочется ворошить прошлое.
Но дважды она все же ловила на себе его взгляд. Кристофер быстро отворачивался, но Джессика все же успевала заметить странное, какое-то задумчивое выражение его глаз.
А вечер между тем продолжался. Они ели вкусную еду, пели, смеялись над теми, кто заказал эль в длинных, узких кубках и теперь не мог его выпить. А в конце вечера был сюрприз: официант принес большой торт с двумя свечами, и под аккомпанемент пианино все запели «Счастливого дня рождения». Джессика улыбалась и закатывала глаза, веселя всех притворно смущенным видом.
Но у нее в горле стоял ком. Она не могла понять, почему чувствует себя такой несчастной среди всеобщего веселья.
Подняв глаза, она встретила взгляд Кристофера. В спокойной лазурной глубине его глаз отражалось пламя свечей, напоминая ей о похожей сцене в горах, когда между ними так же горели свечи, и было это всего три недели назад. Воспоминание болью отозвалось в ее душе. Теперь она твердо знала, что не найдет счастья ни в жизни, ни в работе. Прозрение осенило ее, словно удар молнии.
— Итак, виновники торжества, — сказала Дора, когда смолкли аплодисменты, — а теперь загадывайте желание и задувайте ваши свечи.
Кристофер и Джессика склонились над тортом, не отрывая глаз друг от друга. Нет, это было невыносимо! Джессика хорошо знала, чего хотела бы больше всего на свете, но еще лучше понимала то, что никогда этого не получит…
Дым все еще висел над столом, когда она извинилась и вышла, боясь, что не сможет сдержать слез.
— Джессика…
Она застыла на полпути к дамской комнате.
— Джессика, что-нибудь случилось?
Девушка медленно обернулась, выдавливая из себя еще одну улыбку.
— Нет. А что могло случиться?
Кристофер недоверчиво оглядел девушку.
— Ну, я бы не сказал, чтобы ты сияла от счастья.
— А вам-то что до этого? — Но вызывающий тон ей не удался. Наоборот, голос звучал печально.
Кристофер повернул Джессику спиной к стене, уперся в эту стену обеими руками и загородил ее от всего мира, создав ощущение близости. Она никак не ожидала этого. Особенно после страданий, которые вынесла за этот вечер.
— Рассказывай: что у тебя не так?
Все, подумала Джессика, каждой клеточкой ощущая тепло, исходившее от Кристофера.
— Ничего, — сказала она. — Послушайте, Кристофер, наши пути разошлись. И вам совсем не нужно ни о чем беспокоиться. — Она сделала попытку освободиться, но Кристофер не уступал.
— Я не беспокоюсь. Просто хочу знать, что происходит. Тебе не нравится у Липтонов?
Его проницательность обезоружила Джессику.
— Да все в порядке! Очень нравится! — Господи, хоть бы он не смотрел так пристально…
— Если тебе там плохо, только скажи. Ведь именно я тебя к ним устроил. Я чувствую себя в ответе за это.
Она хотела возразить, но поняла, что спорить бесполезно. Можно подумать, то он читает ее мысли. И она сдалась.
— Понятия не имею, что со мной происходит. Ведь я мечтала стать няней с пятнадцати лет. — Она немного подумала. — Нет, не так. Я поняла. Я уже не пятнадцатилетняя девочка. Тогда те девушки на Пятой авеню казались мне принцессами. У меня было так мало жизненного опыта, а сейчас я понимаю, что это не то. Этого… недостаточно.
— Ну что ж… Просто ты переросла свою мечту. Что в этом странного? — У него приподнялся уголок рта.
Джессика вглядывалась в его красивое лицо. Кристофер вел себя поразительно. Вычеркнул Джессику из своей жизни, но все еще делал вид, будто ее судьба ему небезразлична.
— Кристофер, но я понятия не имею, что делать дальше. Весь мой мир рухнул.
— Ничего подобного. — Он улыбнулся, уперся локтем в стену и положил голову на ладонь. Хотя Кристофер и отпустил ее, Джессика все еще чувствовала себя в кольце его рук. — Может быть, он только сейчас раскрывается перед тобой, Джессика.
Девушка недоверчиво смотрела на него.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ты никогда не думала о педагогическом колледже?
Джессика резко вскинула голову и стукнулась о стену.
— Нет!
— А следовало бы. Хотя, пожалуй, тебе будет там скучновато. Ведь ты уже прочла массу литературы.
— Кристофер, не надо шутить…
— Котенок, если услышишь, что я стал серьезным, это будет означать, что меня нет в живых.
У Джессики подогнулись колени. Она никак не ожидала, что услышит сегодня это ласковое прозвище. Весь вечер ей не хватало тепла и нежности. На минутку у Джессики разыгралось воображение, но она очень быстро спустилась на землю с небес. Разве она могла позволить себе учиться в колледже? Кроме того, по возрасту она уже должна была бы заканчивать его.
— Нет. Давайте забудем об этом. Мне хорошо на своем месте. Это правда. Я не вру.
И она действительно не врала. Сейчас ей уже было все равно где работать, потому что, пока Джессика смотрела на горевшие между ними свечи, она поняла, что ее зависть к молодым няням в тот далекий день была вызвана тоской по собственной семье. И все эти годы, когда она мечтала стать няней, на самом деле ей хотелось обрести место, где ее будут любить, где она найдет человека, которому будет принадлежать ее сердце. Встреча с Кристофером, жизнь в его доме, любовь к нему перевернули ее мир. Теперь девушка понимала, что семья, которую она мечтала найти, была ее собственной семьей. И создать ее она хотела только с Кристофером. Без Кристофера жизнь была пустой, и все остальное — школы, колледжи, университеты — теряло всякий смысл…
Джессика увидела, что его лицо потемнело.
— Тебя беспокоит что-то другое? — спросил Кристофер, наклоняясь к Джессике так близко, что она могла пересчитать его ресницы.
— Нет, нет, — поспешно ответила Джессика.
Кристофер вздохнул и отошел от стены.
— Прежде чем мы вернемся за стол… — Он поднял руку и легонько провел пальцем по ее подбородку. Джессика вздрогнула, проклиная власть, которую имел над ней этот человек. Разве он не понимал, как больно ранит ее такая мимолетная близость? — Я хочу пожелать тебе счастливого двадцатитрехлетия, котенок.
Пальцы Джессики вцепились в мягкую шерсть его свитера. Она испугалась, что не справится с желанием прильнуть к его губам.
— А тебе — счастливого тридцатитрехлетия…
— Жаль, что я не принес тебе никакого подарка. О, Джессика… — В его голосе слышалась искренняя боль.
— Кристофер!
Джессика вздрогнула, услышав голос Эмили. Кристофер тоже обернулся, и очарование близости исчезло.
— Что это вы тут делаете? — Ни один из них не произнес ни слова. Красивое лицо Эмили словно окаменело. — Торт ждет вас.
Джессика чуть не застонала, представив, как они с Кристофером выглядят со стороны. Еще раз она навлекла на него неприятности.
— Пойдем, Эмили. Мы с Джессикой обсуждали наши семейные дела.
Джессика следила за тем, как Кристофер отошел от нее и взял Эмили за руку.
— Пошли, Джессика? — спросил он. Тон его был почти равнодушным.
У Джессики защемило сердце. Когда же она наконец поймет, что нет на свете никакого тепла и никакой заботы и все это не больше, чем иллюзия?
Кристофер сунул в микроволновку свежезамороженный обед и включил таймер. Затем с кофейной чашкой в руке уселся за кухонный стол, чтобы просмотреть дневную почту. Увидев почерк Джессики, он затаил дыхание. Сегодня был день его рождения, и она не забыла этого.
Кристофер вскрыл конверт и вынул оттуда открытку. Обычную детскую открытку. Паучок Банни. Он вспомнил смешную ночную рубашку Джессики и улыбнулся печальной улыбкой одинокого человека.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |