Историко-географический очерк

ПУТЕШЕСТВИЯ СТОЛИЦ

Историко-географический очерк

Мировой опыт – за и против

Перенос столицы – довольно обычная практика, как в прошлом, так и сейчас. Образованного человека этим не удивишь, особенно русского, да и любого постсоветского. Российская история сопровождалась перемещением столицы страны почти на каждом большом этапе – из Киева в Москву, потом в Санкт-Петербург, потом снова в Москву. Русские консерваторы прошлого века мечтали о Константинополе как о столице всех славян. Про Никиту Хрущева можно даже сказать, что он страдал “зудом переноса”: столицу России хотел перенести в Екатеринбург, Казахстана – в Целиноград и т.д., и лишь преждевременная политическая кончина помешала ему осуществить эти планы.

Много примеров такого рода дает и мировой опыт – начиная, наверное, с переноса столицы Римской империи в заштатный Византий при императоре Константине. Наиболее яркие примеры недавнего прошлого – это искусственная столица Вашингтон, созданная в безлюдной местности по указанию президента США, и “восточная столица” Эдо (потом Токио) в Японии. В нынешнем веке таких переносов было особенно много – из Стамбула в Анкару (Турция), из Лагоса в Адиджу (Нигерия), из Рио-де-Жанейро в Бразилиа (Бразилия), из Карачи в Исламабад (Пакистан).

Каждый такой перенос давал огромный эффект, поражал воображение современников, становился первостепенным историческим событием для страны. Чаще всего он знаменовал собою демонстративный разрыв с прошлым, провозвещение нового будущего страны. В подобных случаях столичные функции уходили из исторического центра государства, который почти всегда был крупнейшим его городом, средоточием общественной жизни на том этапе истории, который заканчивался на глазах современников. Уход из такого центра помогал новым силам, оседлавшим историю страны, освободиться от чрезмерного влияния сил прошлого. Именно таков был смысл переноса столицы из громадного Стамбула в провинциальную Анкару. Во многих случаях новая столица появлялась как компромисс между противоречивыми интересами разных территориальных частей государства. Классический пример – Вашингтон, который возник по воле первого американского президента ровно на стыке Севера и Юга, но не менее показательны в этом отношении как Бразилиа, так и Адиджа. Были примеры переноса и по другим причинам – дать людям работу на строительстве, решить специфические внутренние проблемы, уйти вглубь страны подальше от границ, а то и просто поразить современников и мир политической волей главы государства.

Знакомство с мировым опытом в этой области дает немало поводов для недоумений. Ведь во многих случаях выбор места для новой столицы казался крайне неудачным. Вашингтон, например, был размещен в болотистой, жаркой местности, члены правительства и конгресса долгое время избегали жить в нем, и еще в двадцатых годах нынешнего века столица самого могучего в мире государства была невелика и выглядела весьма непрезентабельно. Анкара и Бразилиа разместились далеко не в лучших местностях своих стран, среди безлесных жарких степей. Что же касается Санкт-Петербурга, то здесь вспоминается исторический анекдот, который любил рассказывать Виктор Шкловский. Когда Петр Великий осматривал устье Невы, размышляя о будущей столице, местные чухонцы пытались отговорить его от того, чтобы размещать город именно здесь, и показывали березу, на которой они делали зарубки в годы больших наводнений; самая высокая зарубка была выше Петра. Государь поступил вполне в духе времени. Он повелел: срубить березу.

Еще больше удивляет и то, что практически во всех случаях неудачное, на первый взгляд, расположение не помешало новым столицам превратиться во вполне жизнеспособные города, к тому же, как правило, очень большие – даже в том случае, если они, как Санкт-Петербург или Бразилиа, строились на пустом месте. Получалось что-то вроде торжества политической воли над географической и исторической стихией, вроде памятника в честь государственной прозорливости Петра Великого или Ататюрка. Срубленная береза – это символ, который призывает “государей” к решительности, а заодно и к пренебрежению мнениями своих современников, которым природа отказала в даре исторического предвидения.

Однако более внимательный анализ этих случаев говорит зачастую о совсем другом – о провале задуманного, о крайне нежелательных последствиях содеянного. Развитие Византия, превращение его в Константинополь привело к распаду империи на две половины. Размещение Вашингтона на стыке Севера и Юга не уберегло страну от ужасной гражданской войны между ними. Кстати, мало кто знает, что президент Вашингтон и архитектор Ланфан надеялись, что столица станет заодно и самым крупным в стране экономическим центром; увы, провалились и эти планы. Бразилиа строилась далеко на запад от прошлой столицы в надежде на то, что это даст стимул освоению внутренних частей страны; увы, за пределы самой столицы “стимул” так и не пошел. Анкара осталась в своей пустынной Анатолии в гордом, что называется, одиночестве.

Но дело не только в том, что провалились планы. Со временем оказывалось, что создание новой столицы обходилось современникам в непомерную цену. И здесь самым трагический, пожалуй, пример дает Россия с ее Санкт-Петербургом. Строительство этой столицы стоило не просто тонны золота и миллионы рублей, но и сотни тысяч русских жизней. Целые губернии, особенно из числа примыкавших к северо-западному краю империи, были буквально обезлюжены, и недаром Павел Николаевич Милюков, оценивая деятельность Петра Великого, подчеркивал, что за время его правления население России сократилось примерно на четверть.

Уроки эти пошли многим впрок. Сегодня во многих государствах стали весьма настороженно относиться к проектам переноса столиц – даже там, где этот перенос, казалось бы, напрашивается. Напрашивается же перенос германской столицы из Бонна в исторический центр единой страны Берлин. Ведь Бонн стал столицей ФРГ не от хорошей, что называется, жизни, а прежде всего потому, что Берлин оказался в другом государстве, да еще разделенным надвое. И теперь, после воссоединения двух Германий, перенос столицы в Берлин выглядел бы простым возвращением. Так нет же, немцы не спешат. Они тщательно подсчитывают связанные с этим расходы и неудобства, изыскивают все пути для их минимизации, для возмещения потерь тем центрам страны, откуда уйдут федеральные учреждения. По общему мнению, период перевода столицы в Берлин растянется примерно на двадцать лет.

Итак, на сегодняшний день сложилась традиция подходить к проблеме переноса столиц весьма осторожно. Авторам подобных предложений предстоит ответить на три главных вопроса: во-первых, зачем это нужно, во-вторых – куда переносить и в-третьих – во что это обойдется стране. Если доводы в пользу переноса оказываются неосновательными, власти неминуемо попадают под подозрение в том, что они строят хеопсову пирамиду в свою честь, жертвуют общественными ресурсами ради увековечения имен политических лидеров и т.д.

Зачем это нужно?

Как в этом свете выглядит решение Н.Назарбаева о переносе столицы в Акмолу? Если само по себе оно вовсе не кажется каким-то чудачеством, причудой всесильного политического лидера, то как насчет ответа на два “пароклятых” вопроса” – зачем это нужно и во что это обойдется?

Сам президент Н.Назарбаев и сторонники его идеи переноса не раз приводили аргументы в пользу такого решения. Их оппоненты тоже немало потрудились в этом направлении, выискивая в намерениях президента скрытые от общественности причины. Стоит проверить, насколько исполнимы задуманные цели, насколько соответствует им выбор Акмолы. Рассмотрим один за другим все эти аргументы – как декларированные, так и скрытые.

Центр страны?

Чаще всего сторонники Акмолы ссылаются на географию. Алма-Ата находится-де на самом краю страны, совсем рядом с границей, Акмола же находится в центре Казахстана, нередко говорят даже – “в центре Евразии”. Расположение столицы в геометрических недрах державы всегда считалось большим плюсом, и этому доводу сторонники Акмолы придают первостепенное значение – тем более что звучит он очень объективно, в нем нет и намеков на политические или иные пристрастия. Главное в этом плюсе – удаленность “сердца государства” от границы и удобство связей со всеми частями страны благодаря расположению в фокусе связей между ними.

Увы. Несмотря на свою кажущуюся очевидность, довод этот совершенно нелеп. Спору нет, Акмола лежит дальше от государственных границ Казахстана, чем Алма-Ата, однако вовсе не в середине страны. До ближайшей северной границы Казахстана от Акмолы примерно втрое ближе, чем до южной. Налицо, таким образом, очень существенный эксцентриситет.

Эта нелепость наводит профессионального географа на грустные мысли. Трудно поверить, что властители постсоветского пространства вовсе не глядят на географическую карту: ведь такая карта (страны, области, района или города) – непременный атрибут любого начальника с большим кабинетом, символ государственности его мышления. Значит, глядят, но не видят. Дело тут уже не просто в географической малограмотности, дело в настоящем невежестве. Хуже того, подобный порок они разделяют и со своими согражданами. Ведь если такой довод воспринимается общественностью безо всяких протестов, то и общественность, значит, понимает в карте ровно столько же, сколько и начальник. А это уже повод не для печали – для уныния.

На той же карте легко увидеть, что Акмола вовсе не является и фокусом казахстанских связей. Да, она лежит на стыке нескольких транспортных магистралей, являясь настоящим железнодорожными узлом. Но из четырех лучей, ведущих из Акмолы, только один – южный – направлен на казахстанскую Караганду и ведет вглубь страны, остальные же направлены на русские центры – Барнаул, Тюмень, Оренбург.

Словом, довод насчет центральности Акмолы не проходит. Хуже того, он лишь компрометирует тех, кто с ним выступает.

Хорошее место?

Не менее важными считается и такой аргумент: Алма-Ата лежит в котловине, ресурсы роста тут исчерпаны, безветрие не дает городу проветриваться, избавляться от автомобильных выхлопов, к тому же это зона сейсмической активности, а вот Акмола расположена на плоской равнине, на берегу большой реки Ишим, где гуляют степные ветры. Здесь для строительства города открываются безграничные возможности. Этот довод тоже выглядит политически нейтральным, поэтому к нему особенно охотно прибегают сторонники переноса.

Увы, и этот довод оказывается на поверку не менее нелепым. Полоса, в которой расположена Акмола, отличается крайне суровым климатом, очень неблагоприятным для проживания человека. Зимы тут очень холодные, нередки морозы в 30 градусов днем, а лето очень жаркое. Ветры настолько сильные, что о “проветривании” не приходится и вспоминать. Отсутствие деревьев придает местности особенно унылый вид.

Много лет назад, когда развертывалось освоение Экибастуза (он лежит неподалеку от Акмолы), не раз отмечалось, что переработку его ресурсов надо бы организовывать примерно на 200-300 км южнее или севернее – настолько низкой была оценка пригодности этой полосы для создания крупного сгустка населения. На юге зимы не такие жестокие, на севере начинается лесостепь. Освоение пошло по более простому пути, и “трудовые ресурсы” ответили огромной текучестью кадров – под 100%, потому что вытерпеть местный климат было дано не каждому.

Пример с Экибастузом извинителен – ведь Природе не прикажешь, чтобы она разместила угольную сокровищницу в более удобном для человека месте. Но строиться здесь без особых на то природных императивов – это выглядит по меньшей мере странным.

Невольно приходят на память сталинские концлагеря. В них сажали не просто для того, чтобы изолировать миллионы “врагов народа” от остальных, а чтобы истребить этих врагов. И для этого североказахстанские степи оказались как нельзя более подходящими. Недаром название Акмолинска закрепилось в советской истории в виде пресловутого АЛЖИРа – “Акмолинского лагеря жен изменников родины”.

Еще хуже микрогеографические условия Акмолы, инженерные качества площадки для строительства. Левый берег, на который уповают проектировщики, заболочен, грунты крайне неустойчивы не только тут, но и на правом берегу. Недаром нынешний город обезображен трубами коммунальных коммуникаций, которые приходится прокладывать на поверхности. Ишим маловоден, его ресурсов едва хватит для питья. Вода в водопроводе нынешнего города на редкость отвратительна, и мало кто отваживается пить ее прямо из-под крана.

Судя по всем этим данным, место для новой столицы выбрано крайне неудачно. Даже если смириться с ее переносом в северную часть страны, то можно было бы, наверное, сыскать в этой огромной по территории стране площадку, более удобную для строительства и проживания.

Общественные работы?

Оппоненты Н.Назарбаева чаще всего критикуют его за то, что он затеял это грандиозное строительство в разгар экономического кризиса. На это сторонники президента обычно отвечают, что строительство даст работу тысячам людей, которые не имеют ее сегодня. Такой довод выглядит вполне разумным, к подобному приему не раз прибегали в других странах. Достаточно вспомнить Франклина Рузвельта, который в годы страшной депрессии 30-х годов боролся с безработицей именно развертыванием общественных работ вроде знаменитого проекта “долины реки Теннесси”.

Однако сегодня такой довод звучит куда менее убедительно, чем полвека назад. Современное строительство уже далеко не так трудоемко, как прежде, особенно если речь идет о таких сложных объектах, как столица государства, долженствующая прославлять страну своим великолепием. Меньше нужно рабочих, но квалификация у них должна быть гораздо выше. Поэтому нельзя сегодня всерьез рассчитывать на общественные работы как на меру борьбы с безработицей, как на способ занять хоть чем-то огромные массы неквалифицированных мигрантов из села.

Акмола – хороший тому пример. Ради того, чтобы построить первоклассные здания, притом в сжатые сроки, пришлось приглашать иностранных (в основном турецких) рабочих. Местные рабочие, как выяснилось, годятся только бетон мешать. Пресса живописует угрюмых небритых мужиков из окрестных сел, которые толпятся у ворот новостроек в надежде, что турецкий подрядчик выйдет из ворот и позовет несколько человек на подсобные работы. Правда, в Акмоле уровень безработицы вдвое ниже, чем в среднем по Казахстану, но ведь в городе, который охвачен строительным бумом, безработных вообще не должно быть. Увы, они есть, и не только среди рабочих. Столичные функции должны были принести в город огромный спрос на конторских служащих, на чиновничьи навыки. Не тут-то было. Алма-атинские чиновники приезжают со своим персоналом, местными администраторами они как бы гнушаются. Последние, правда, сами признают, что для чиновничества столичного уровня им не хватает не только известного лоска, но и простых навыков.

Одним словом, общественных работ не получилось и не получится, и надеяться на это было наивно.

Борьба с обрусением?

Н.Назарбаему приписывают и такие цели, о которых он никогда напрямую не высказывался. Главная среди них – это борьба с русским влиянием в северном Казахстане. Здесь огромная русская “диаспора”, которая, как правило, по численности превосходит казахов. В самой Акмоле 46% русских и только 25% казахов (плюс 8% украинцев и 6% немцев, которые тяготеют гораздо скорее к русским, чем к казахам). Если вспомнить, как хотел обустроить Россию А.И.Солженицын (в том числе с помощью присоединения к ней северного Казахстана), то легко себе представить, что руководство этой страны и вправду испытывает тревогу на сей счет и готово принимать меры не только к повышению доли казахов в этой части страны, но и в демонстрации своего суверенитета над нею – в том числе и с помощью перенесения сюда столицы.

Если это так, если Н.Назарбаев действительно имел в виду подобные аргументы, то возникают сильные сомнения в том, что эти планы удастся воплотить. Вот несколько чисто географических соображений на этот счет.

Эксцентриситет главного города происходит, как правило, в ту сторону, к которой тяготеет территория, обслуживаемая этим городом. Это хорошо видно, например, во многих областях, окружающих Москву. Тверь, Иваново, Владимир, Рязань, Тула, Калуга – все они сильно сдвинуты к той границе своей области, которая отделяет ее от Московской. В Смоленской области такого эксцентриситета нет, и поделом: город и вправду тяготеет больше к Белоруссии, чем к Москве (помнится, в голодные недавние годы смоляне ездили за продуктами не в Москву, а в белорусские Оршу или Бобруйск).

В этом свете близость Алма-Аты к южным границам как бы обозначала принадлежность Казахстана к среднеазиатскому региону мира. И точно таким же образом перенос столицы к северным границам будет обозначать тяготение Казахстана к российской ойкумене.

И дело не только в формальном “обозначении”. Акмола расположена слишком близко к крупным российским городам, чтобы остаться вне мощного влияния Сибири. Особенно грозно выглядит Омск, который многие считают неофициальной столицей всей юго-западной Сибири и северного Казахстана. Сможет ли противостоять этому какой-нибудь соседствующий казахстанский город? Разве что Караганда, но вряд ли, уж очень разительно уступает она российским городам по численности жителей, по культурному потенциалу. Стоит напомнить, что в Россию ведут два из четырех железнодорожных лучей, выходящих из Акмолы, третий ведет в нее сквозь северный Казахстан к Оренбургу и лишь один направлен вглубь своей страны.

Скорее всего, географическое положение окажется сильнее политических замыслов, и оно “переварит” подобный наскок на русскоязычие северного Казахстана. В этом свете перенос выглядит вполне “прорусским” шагом, демонстративным шагом из Средней Азии в сторону России. Так или иначе, но “борцы с обрусением” играют, что называется, с огнем, погружая свою столицу в толщу русского ареала и подставляя ее под потоки мощного влияния близлежащих российских городов. Подобный риск чреват для них не просто тем, что надежды их не оправдаются, а тем, что влияние России в Казахстане сильно возрастет. Вряд ли это входит в их планы.

Культурное единение?

Много разговоров идет о том, что перенос столицы тесно связан со взаимоотношениями казахских жузов. Картина описывается по-разному. Чаще всего говорят об экспансии Старшего жуза в исконный ареал Среднего жуза, чтобы с помощью своего верного союзника Младшего жуза окончательно обыграть соперника на его же, так сказать, поле. Иногда в переносе видят, наоборот, попытку примирить жузы, заставить их сотрудничать.

В любом случае перенос столицы должен иметь для Казахстана большое культурное значение, но оно будет весьма противоречивым. Недаром некоторые сторонники Среднего жуза жалуются на то, что с переносом столицы к ним, в ареал незыблемых традиций, хлынут наркотики, столичная распущенность и т.п. Подобное смешение поможет, наверное, сделать культурную среду в стране более однородной, но можно ожидать и вспышки трений между жузами. Так что последствия переноса в этом аспекте весьма туманны, и вряд ли ими стоит обосновывать нужду в переносе. По крайней мере, ради одного этого нелепо затевать такое дорогое и сложное дело.

Несомненны и тревожны культурные последствия переноса для самой Акмолы. Прежде всего, это неизбежный в подобном случае конфликт между “местными” и “приезжими”. Дело усугубляется тем, что большинство приезжих воспринимают переезд как своего рода ссылку, как личное бедствие и видят город в черном цвете, а “местные” часто раздражены тем, что плоды переноса предназначены прежде всего “приезжим”, тогда как им не находится достойного места в новой жизни города по причине их малой пригодности для участия в государственных делах.

Некоторые из тех, кто размышлял над последствиями переноса, отмечают и чисто политическую сторону дела. Власти как бы удалились из крупнейшего города страны в свою специальную “резиденцию”, где им удастся изолировать себя от всякого давления или контроля общественности. Невозможно представить себе, чтобы в Акмоле разразилось что-нибудь похожее на те студенческие волнения, которые оказали такое глубокое воздействие на казахстанские власти и на всю казахстанскую политическую культуру. Словом, по мнению таких аналитиков, перенос столицы из крупнейшего города страны в провинциальный город будет способствовать развитию авторитаристских тенденций в казахстанской политике.

Есть в этом еще один аспект, который хорошо знаком тем, кто пожил в российских городах, где есть всего один или два главных работодателя – будь то завод-гигант, Минобороны или Академия наук. Вся социальная жизнь в таких городах жестко зависит от головного предприятия, а точнее – от его руководства. Недовольные им не имеют никаких альтернатив в трудоустройстве (кроме выезда из города) и поэтому вынуждены подчиняться начальству безропотно. То же ждет и чиновников Акмолы. Пока здесь не появится достаточно широкий спектр учреждений с рабочими местами для “белых воротничков”, государственные власти окажутся для них единоличными “хозяевами”. Так что покорность чиновников может быть гарантирована. Надо ли добавлять, что это окажется еще одним стимулом для развития авторитаризма.

Словом, от культурных последствий переноса предстоит, по-видимому, ждать в основном негативных последствий.

Во что это обойдется?

Этот вопрос крайне запутан. Чем больше публикаций и выступлений на этот счет, тем больше путаницы. То появляются сведения, будто на строительство получен японский кредит под небывало низкий процент – 0,75%. То президент заявляет, что на строительство не пойдет ни одного (!?) тенге из госбюджета. То ширятся публикации насчет того, что у правительства отбоя нет от иностранных фирм, готовых на гигантские инвестиции, то информация уточняется в том смысле, что пока есть пара кредитов на мясоперерабатывающий завод да на закупку автобусов.

Такая путаница крайне досадна. Ведь вопрос о том, стоило ли переносить столицу или нет, во многом зависит от того, во что это обойдется.

Большинство наблюдателей сходятся в следующем: в строительство вложено уже около 1 млрд. долл., все строительство обойдется не менее чем в 10 млрд. долл., основная часть денег идет из госбюджета. На фоне тяжелейшего экономического положения страны, особенно в ее глубинных районах, эта цифра кажется огромной, но она наверняка занижена – уж очень помпезно выглядят проекты, уж очень решительную ставку на высшее качество сделал президент. Оппоненты Н.Назарбаева не устают отмечать, как свертываются многие социальные программы государства вроде поддержки малого бизнеса, и все потому, что деньги нужны на Акмолу.

Трудно сказать, по плечу эта ноша современному Казахстану или отвлечение средств от социальных нужд населения чрезмерно велико. Однако вполне очевидно, что строительство новой столицы потребует от всех граждан страны весьма существенных жертв в виде недополученных социальных услуг, от больниц и общественного транспорта до пособий по безработице.

Что из этого получится?

Если быть уверенным, что подобные жертвы принесут по-настоящему весомые плоды, на них можно и пойти. Но уверенности такой нет. Идея переноса возникла у Н.Назарбаева в 1993 году, парламент одобрил ее в 1994 году, так что у общественности есть немало материала для того, чтобы судить, что получится изо всей этой затеи.

Суждения получаются весьма неутешительные. Все идет пока что по стандартной “совковой” дорожке. Начать хотя бы с самого появления идеи. Она обрушилась на казахстанское общество как снег на голову. В официальном документе было немало слов вроде “идя навстречу чаяниям общественности”, но это лишь подчеркнуло совковую стилистику всей идеи. Не было и общественного обсуждения. Президент сразу взял быка за рога и принялся нещадно форсировать события. Виданное ли дело: на составление проекта было отведено всего около одного (!?) месяца, и неудивительно, что год спустя после того, как его одобрило правительство и президент, последний назвал его “бредовым”, увидев на деле, во что этот план воплощается. На конкурсе было 17 проектов, но победитель был известен всем заранее. Согласно проекту-победителю, на левом берегу Ишима предстояло создать “северную Венецию”, но вскоре выяснилось, что для этого не хватит всей воды Ишима…

Бесхозяйственность, показуха, воровство – все эти родимые пятна “совка” уже сегодня представлены здесь в изобилии, и нет никаких оснований полагать, что дело вдруг переменится к лучшему. Чего стоит пластиковая облицовка, которой попытались прикрыть убогость хрущоб: ураганные ветры, обычные в этих местах, ободрали облицовку, и в городе долго шел “листопад” из облицовочных плиточек…

Это, пожалуй, самое горестное в оценках казахстанского опыта переноса столиц: огромные жертвы будут затрачены впустую, и место “северной Венеции” займут здания-уродцы с переломанными лифтами, облетевшей облицовкой, вспученной мостовой и окружением из безобразного “самостроя”.

Пирамида Хеопса

Что же получается: ни одна из целей, ради которых стоило затевать перенос, достигнута не будет, расходы наверняка окажутся грандиозными. Значит, все зазря? Нет, вовсе не обязательно. Вполне может случиться, что все эти трудности окажутся временными, что энтузиазм сторонников переноса и воля президента Назарбаева превозмогут все трудности и через полвека или через век Акмола и впрямь составит славу Казахстана, превратившись в живой и нарядный мегаполис. К тому времени все позабудут о лишениях строителей, чиновников и остальных казахстанцев, пожертвовавших ради столицы добрым куском своего небогатого состояния. Ведь не вспоминаем же мы сегодня загубленных двести лет назад архангелогородцев да вологжан, когда любуемся Санкт-Петербургом, и редко кто вспоминает о гибели десятков тысяч рабов, когда с почтением взирает на пирамиду Хеопса.

Наверное, именно это имеет в виду президент Назарбаев, когда говорит, что потомки оценят содеянное по его указам. Как в таких случаях говорят, он окажется, может быть, исторически прав – как прав оказался Петр Великий, не раздумывая пожертвовавший тысячами жизней для строительства Санкт-Петербурга.

Так что окончательная оценка переноса казахстанской столицы зависит, по-видимому, от того, как соотнести судьбу современников и благодарность потомков. Похоже, лидеру страны благодарность потомков гораздо важнее, и он, образно говоря, готов без колебаний срубить свою “чухонскую березу”. Однако петровские времена давно прошли, и мнение современников весит сегодня несопоставимо больше, чем президентские желания. Это мнение современникам предстоит выразить на президентских выборах, которые уже не за горами, и если оно разойдется с президентским, то судьбу Акмолы будет решать уже не Назарбаев. И вряд ли кто удивится, если новый президент немедленно вернет столицу в любимый всеми казахстанцами Алматы.

Далее

Дата добавления: 2015-08-28