Жанр:slash,angst/romance/deathfic 1 страница

Покажи миру...

Автор: Eshateile

Жанр:slash,angst/romance/deathfic

Рейтинг: R

миди

Пейринг: Билл/Йост, Том/Билл

Саммари: Покажи миру, насколько ты силен. Покажи, что тебе совсем не страшно. Даже если это и не правда.

Warning: Кауцест, как вы, надеюсь поняли. Смерть персонажа. Плохие слова присутствуют и вообсче)

Статус: закончен

__________________________________________________ ______________________________

Взгляд в зеркало. Размазавшийся макияж, устало опущенные уголки губ, между бровями пролегла горькая складка. Стереть ее пальцем и попытаться улыбнуться – счастливо, вызывающе, так, чтобы весь мир понял, как же замечательно живется Биллу Каулитцу. Улыбка дрожит, будто бы ломается и исчезает с губ.

Остаются только слезы, поблескивающие в глазах. И жжет в груди, сжимаясь в комок нервов, боли, горечи.

Какой же я всё-таки идиот. Глупый ребенок, который не может никак стать взрослым человеком и понять, что жизнь совсем не сказка. Жизнь – это изматывающие репетиции, такая усталость, что подкашиваются ноги, щиплющие от недосыпа глаза, постоянно полуголодное состояние, из-за того, что забываешь поесть или просто не хочешь, думая, что лучше лишний час сна, чем еда.

Жизнь – это горячее тело, прижимающее тебя к стене в темной комнатке, жадные, шарящие по телу руки, которые так хочется оттолкнуть, но нельзя, глубокие поцелуи, от которых так противно и грязно в душе.

«Ты талантливый парень, Билл. Поэтому у нас все получится».

«Ты просто симпатичная мордашка на приемлемом теле и больше ничего. И только потому, что ты сейчас здесь со мной, ты и твой братец здесь. О вас знает весь мир, вы, черт возьми, звезды! За это нужно платить…».

Ложь – всё ложь, все люди – лгуны и я лжец.

Коснуться пальцем черных разводов под глазами и опустить темную линию вниз – по щеке. Будто бы слеза. Будто бы, потому что я умею плакать только на сцене, перед тысячной аудиторией. Ресницы мокрые, но ни одной настоящей слезинки не скатится по щеке, потому что слезы – это на публику. Для людей. Не для меня.

Лжец-лжец-лжец-лжец.

Всё, успокойся.

- Всё нормально,- говорю я зеркалу, – Нормально.

Билл в отражении нежно и грустно улыбается, а я борюсь с желанием разбить чертово зеркало на осколки.

- Билл, ты вчера опять мороженым обожрался!- орет Йост,- я тебе говорил, чтобы ты вообще про него забыл! Сколько можно?! Постоянно не хрена меня не слушаешь! А ты Том, тоже идиот, какого фига ты потащил его в это гребанное кафе и дал столько мороженого съесть?! Блять, будто не знаешь, что ему нельзя!!

- Хватит, Дейв, успокойся, всё с моим голосом в порядке,- успокаивающе проговариваю я,- сейчас распоюсь, и всё будет нормально.

- Ты хрипишь, как заезженная пластинка, придурок! Валите все отсюда к чертовой матери, не хотите работать, так не лезьте в шоу-бизнес! Всё, репетиция закончена,- и разъяренный продюсер вылетает из зала, по пути сбив стул.

- Да-а-а,- тянет Том,- еще одна истерика на почве неразделенной любви к Биллу.

- Заткнулся бы ты, а?- зло кидаю я и распихиваю свои вещи по карманам куртки – сотовый, бумажник, салфетки, ключи,- достал уже.

- Я попал в точку?- невозмутимо интересуется брат, но, поймав мой предупреждающий взгляд, обезоруживающе улыбается: - Всё, всё, я закончил. Просто настроение у него плохое, вот и бесится.

- Оно у него в последнее время постоянно плохое,- недовольно бурчит Густав.

- Забейте. Продолжаем репетицию?- Георга, по-моему, вообще нисколько не задела вспышка ярости Девида. Спокойно улыбается, и вроде как нет ему ни до чего дела. Борюсь с приступом зависти.

- Нет. Он сам сказал, чтобы расходились, так что пусть потом не выступает,- передергиваю я плечами,- а я собираюсь пойти погулять по городу.

- Он потом заставит репетировать в два раза больше.

- Пусть. Вы как хотите, а я иду гулять.

- Я с тобой,- тут же добавляет Том и одевает куртку.

Мы сидим в кафе и уныло ковыряемся вилками в тарелках, лежащих на столе.

- Чего ты сорвался? Остались бы и отрепетировали… ты же знаешь Йоста,- как бы между прочим замечает Том и глотает молочный коктейль из трубочки.

- Пошел он,- недовольно морщусь,- достал. Его истерики у меня уже поперек горла. Он сам решил, что сегодня репетиции не будет.

Том хмыкает. Отставляет пустой стакан в сторону.

- Знаешь, мне не нравятся его взгляды в твою сторону.

- В смысле?- удивляюсь я.

Пальцы Тома нервно барабанят по столу.

- Он странно на тебя смотрит. Как-то… неправильно. Будто бы ты… ему нравишься.

- Ну, я наверняка ему нравлюсь,- улыбаюсь я, ощущая холодок, пробегающий по спине. Нет, он не может догадываться!- иначе он бы со мной не работал. И ты ему нравишься. И Георг с Густавом.

- Да не в том смысле!- отрывисто проговаривает брат,- не просто дружески!

- Да понял я тебя. Всё нормально. Тебе, наверное, показалось.

- Не могло мне показаться!

- Почему?- невозмутимо интересуюсь я, продолжая улыбаться, и молюсь, чтобы улыбка не дрогнула. Чтобы в глазах не появилось это затравленное и уставшее выражение, которым я любуюсь в зеркале каждое утро и ночь.

- Я чувствую такие вещи, Билл! Тебе ли не знать этого!- рявкает брат. На нас уже оборачиваются другие посетители.

- Прекрати орать!- я зло смотрю на него и он отвечает мне не менее разъяренным взглядом,- на нас уже смотрят. Веди себя нормально.

- А ты скажи мне правду.

- Достал уже. Какую правду ты хочешь услышать?

- Просто правду. Что между тобой и Йостом?

Фраза зависает в воздухе, и я будто слышу тихое потрескивание напряжения в воздухе.

- А почему что-то должно быть?

- Не ври мне Билл. Я знаю тебя. И ты знаешь, что пока я не выясню правду, я не успокоюсь.

- Нечего выяснять. Всё, я устал от твоих тупых вопросов,- устало говорю я и поднимаюсь, бросив пару купюр на столик,- встретимся в отеле, если я не приду слишком поздно.

Иду к выходу.

- Куда ты?- спрашивает мне вслед Том.

- Туда, где никто не достает меня глупыми вопросами.

Но я иду в отель. Теперь он вряд ли будет там меня искать.

Говорю секретарю на ресепшен, чтобы всем сообщали, что меня нет в номере.

- Даже вашему брату?

- Особенно ему.

Наушники на уши, сесть на балконе номера, прямо на пол, облокотившись на ограждение. Включить музыку.

Закрыть глаза.

Не думать ни о чем.

Хотя бы пару минут.

Пожалуйста.

Пару минут.

Тошнит – так хочется есть, но для этого нужно идти куда-то. А так хочется покоя. Просто посидеть. Не думать.

Ни о чем.

Звон сотового заглушает звук в наушниках, но я чувствую, как дрожит карман широких джинсов.

Нет, пожалуйста, не надо.

Я так устал.

- Чтобы был на студии через десять минут. Тому я уже позвонил. Если не придешь, то можешь с братом собирать манатки и убираться домой,- я слушаю холодный голос Йоста и не чувствую ничего. Пу-сто-та.

- Хорошо. Я приду.

На следующий день все повторяется.

- Я хочу большего.

- Я не хочу этого!- сдержать истерические нотки в голосе, сжать руки в кулаки.

Молчание – пара секунд.

- А продолжать карьеру хочешь?

Молчание.

- Билл, я делаю всё только ради тебя. Я люблю тебя, малыш,- всё ближе и ближе и остановить это движение не возможно,- ты же знаешь. А ты упрямишься. Ну, не упрямься?- умоляющий шепот прямо в губы, а потом…

И - взрыв. Срыв. Грязь скопилась в душе и ищет выхода.

Со всей силы оттолкнуть и заорать: - Отъебись! Ненавижу, как же я тебя ненавижу!

И – почти слезы на глазах – от злости, ненависти и беспомощности.

Распахнуть дверь и вылететь из комнаты.

Бежать-бежать-бежать по отелю, натыкаясь на персонал и даже не извиняясь.

А потом, уже в номере брата, захлопнув дверь и привалившись к ней спиной, будто бы убежав от чего-то страшного и ненавистного, услышать:

- Билл, ты чего?

- Все нормально!

- А если не орать?

- Том, отвали от меня, пожалуйста!

- Билл. Если бы ты не хотел, чтобы я расспрашивал тебя, ты бы не пришел ко мне в номер.

- Том,- нет сил улыбаться, да и нельзя, потому что, даже сделав попытку растянуть губы в подобии усмешки, Том сразу заметит ВСЁ,- просто… помолчи, ладно? Я не хочу быть один. Я…. Посижу с тобой, хорошо?

Удивленный взгляд брата. Удивленный, но еще какой-то… слишком внимательный. Будто бы Том начинает что-то понимать.

- Ты же вроде бы с Дейвом должен был что-то обсуждать?

- Мы уже закончили.

Молчание. Боже, как же я устал от постоянно напряженного молчания. Всего лишь месяц назад, помнится, я расслаблялся в присутствии Тома, теперь же… Это почти то же самое, что находится в одной комнате с Девидом. Некая недоговоренность, давящая на плечи. Знание, что придется выдержать еще много разговоров… на темы, о которых совсем не хочется думать.

Ну, Том хотя бы ограничивается только словами.

Ни гребанных прикосновений, ни… стоп. Хватит об этом.

Я сажусь на ковер – прямо у двери, привалившись к ней и обнимаю себя за плечи. Потому что под кожей будто бы лед. Сама кожа горячая, а внутри холод. И будто бы дрожь бьет. И тошнит. Истерик я.

Закрываю глаза и прячу лицо в коленях – главное успокоиться и отдохнуть. Поспать бы пару часов. Но через полчаса нужно идти на репетицию, значит, никакого сна, никакой еды и никакой ванной.

Просто посидеть, отдохнуть и вперед – поправить макияж, переодеться и не сдохнуть от усталости. И тошноты. И страха. И боли. И надежды, что Йост закончит это… идиотство.

Легкое дрожание воздуха и Том опускается рядом. Ты не смотришь на него, но чувствуешь тепло его тела рядом – незримые импульсы, которые ослабляют спазмы в груди и почти унимают дрожь. Лед под кожей чуточку подтаивает.

- Ты должен отдохнуть. Давай поедем домой хотя бы на неделю?- тихо просит Том. Именно «просит» и в его голосе почти умоляющие нотки,- поехали, Билл. Мне не нравится, как ты выглядишь. Ты гробишь себя.

- Неужели это говорит мой брат?- давай, Билл, побольше сарказма в голос. Покажи миру, какой ты сильный.

Так.

Подняться. Привычная темнота перед глазами на пару секунд, прыгающие разноцветные мошки, головокружение… темнота рассеивается.

- Помнится, кто-то обвинял меня в лени и называл слабаком, если я сдавался. Сейчас не время. Может быть позже.

- Когда?- требовательно спрашивает брат, глядя на меня снизу вверх. Солнце светит ему прямо в глаза и он щурится – длинные ресницы почти золотые, а в глазах прыгают теплые искры. Дыхание перехватывает, потому что это чертовски красиво.

- Когда-нибудь,- легкомысленно отвечаю я, и отгоняю предательский ком в горле,- еще успеем в своей жизни отдохнуть.

Нужно бороться.

Прикрываю глаза, которые нестерпимо щиплет от недосыпа и сдержанных слез.

Иногда кажется, что убегаешь от своих страхов. Но чаще всего, это просто иллюзия.

Нервно выдыхаю воздух из легких, оказывается, я задерживал дыхание. Адреналин в каждой клеточке тела, напряжение в каждом мускуле – все это пройдет, стоит мне выйти на сцену.

Когда меня подхватит волна бешеной энергетики зала, все исчезнет, и я стану именно тем Биллом, который улыбается так, будто бы весь мир настолько чист и красив, что вызывает не просто восхищение. Страсть. Любовь.

Будто бы я вижу свет в конце тоннеля. Но это лишь лучи прожекторов.

Я вижу этого человека на записях концертов, и свет в его глазах ослепляет. Свет в его глазах – спасение для меня и смерть для него.

Я нервно улыбаюсь охраннику у сцены. Он растерянно улыбается в ответ – у мужчины тридцати лет, живущего в два раза больше меня, нет в глазах безнадежности и пустоты.

Я встряхиваю головой и слушаю вступление. Раз-два-три-четыре.

Вдох, задержка…

Я пою, выбегая на сцену, и мне кажется, что если раскинуть руки в стороны и подпрыгнуть, то я взлечу.

- Билл.

- Что?

Самолет летит так высоко над землей.

Если он упадет, то мы все умрем.

- Все нормально,- то ли спрашивает, то ли утверждает брат.

- Конечно, нормально,- я слабо улыбаюсь и откидываюсь в сидении, закрыв глаза. Внезапно мою руку, лежащую на подлокотнике, сжимает горячая ладонь. Удивленно распахиваю глаза и вижу, как Том ободряюще мне улыбается, но за этой улыбкой скрывается напряжение. Напряжен, ждет, отниму ли я руку, обдам ли холодом… да много каких глупых мыслей может крутиться в голове, мы ведь уже давно не показываем друг-другу братской нежности. Слишком отдалились с этими гастролями…

Хотя причем тут гастроли?... Все Йост. Йост-Йост-Йост.

При этом имени уже не возникает жгучей ненависти в груди, как было неделю назад. Грязно, пусто, тихо… будто бы умерло что-то.

Теперь брат смотрит, недоумевая. Еще бы – я так внимательно вглядываюсь в его глаза, даже не замечая этого. Улыбаюсь и опять прикрываю глаза, облокотившись об спинку сидения.

И мне почему-то становится все равно, произойдет ли какие-нибудь неполадки в самолете или попадем ли в зону сильной турбулентности.

Главное – обжигающе-горячие пальцы, сжимающие мою ладонь и внезапно тепло, которым обдает при мысли, что может быть, эта тупая напряженная тишина пропадет из воздуха навсегда.

Очередной город – последний в этом турне. И, наконец, домой.

Мы едем в машине, везущей нас на репетицию. Том впереди, напротив Йоста, развалился на сидении и жует тянучки из пакетика, что-то напевая под нос.

- Билл, после репетиции останься, нужно обсудить твою новую песню,- внезапно говорит Дэвид, в его голосе абсолютно не чувствуется напряжения, только спокойствие и теплота.

Я непроизвольно вздрагиваю, сердце бьется часто-часто. Тут же кидаю быстрый взгляд на Густава, сидящего рядом – не заметил ли. Нет, слава Богу, он смотрит в окно на мелькающие дома.

- Хорошо,- весело отвечаю я,- она тебе не понравилась?

- Нет, все в порядке,- отвечает продюсер и мне очень хочется увидеть выражение его лица – он такой же хороший актер, как и я, но иногда он все же не может контролировать себя,- просто некоторые строчки напрягают.

Я улыбаюсь, напоминая себе китайского болванчика, сердце сжимает холодным страхом – две недели, целых две недели без всего этого, наполненные надеждой, что ничего больше не будет, и опять.

Внезапно мне в голову приходит мысль, которая пугает своей четкостью и осознанием правдивости.

«Это не прекратится, пока ты не дашь ему то, что он хочет. А если… когда это случится, он может захотеть всего снова…».

И ты никогда не выберешься из этого круга, Билл. Выбор твой – или однажды терпение Йоста кончится вместе с твоей карьерой, но ты избавишься от этого постоянного страха.

Или ты продолжишь карьеру, но грязь и отвращение к себе будут твоими вечными спутниками.

Я вспоминаю ощущение всего мира в руках, когда строчки песни льются из самого сердца в толпу, которая дарит себя мне. Тысячи взглядов, которые наполняют душу ликованием – я делаю все ПРАВИЛЬНО, они понимают меня, они любят меня!

Может быть, отвращение к себе пройдет когда-нибудь. Не может же оно оставаться вечно?..

Со временем превратится в тупой серый фон.

Да, может быть.

Я сжимаю ладонь в кулак и смотрю на серую обивку сидения впереди.

«Когда ты успел убить меня, Дейв? Когда успел растоптать мое я так, что я теперь согласен на все, только чтобы остаться на сцене?».

Я устало разжимаю ладонь и поправляю пряди волос, упавшие на лоб.

И, посмотрев вперед, вижу взгляд Тома, направленный в сторону Йоста. И это похоже на удар под дых – весь воздух исчезает из легких, сердце пропускает удар.

Ненависть, вот что горит в глазах у брата яростным янтарным пламенем.

Он знает. Он все знает.

Тут Том смотрит прямо мне в глаза.

Он презрительно прищуривается на секунду и отводит взгляд.

«Нет. Не нужно, пожалуйста»- умоляю я про себя брата, пристально вглядываясь в черты его лица, на котором написано безразличие,- «только не ты, пожалуйста!»

Он, не отрываясь, смотрит в окно. На глаза наворачиваются слезы и я резко впиваюсь ногтями в ладонь – сильнее, так, чтобы не чувствовать ничего кроме боли, сконцентрированной в ладони. Потом останутся синие полукружья, но кто будет рассматривать мои руки?

Густав перекидывает сумку через плечо, Георг застегивает куртку – репетиция закончена и парни уходят. Только вот мне нужно остаться.

Том не торопясь, одевает толстовку.

Девид развалился на диване и просматривает какие-то бумаги, изображая бурную деятельность, но я знаю, что все его мысли сосредоточенны на мне, чувствую, как краем глаза он наблюдает за мной. Нервно одергиваю футболку, прикрывая открывшуюся полоску кожи.

- Билл, дай, пожалуйста, ключ от своего номера,- внезапно говорит Том. Я удивленно оборачиваюсь.

Спокойный, ничего не выражающий взгляд, расслабленная поза – руки в карманах, плечи немного ссутулены.

- Зачем тебе?

- Я у тебя очки солнечные забыл.

- Возьми другие,- тихо отвечаю я, и отвожу взгляд. Как же, очки он забыл.

- Нет, мне нужны именно эти,- цедит брат и злость в его голосе, наконец, прорывается наружу. Замечаю, как Георг и Густав удивленно переглядываются, Йост отрывает взгляд от бумаг.

Вздыхаю и, пожав плечами, начинаю рыться в сумке. Я знаю, что ключи в кармане куртки, но специально тяну время, отодвигая роковые минуты наедине с Дэвидом как можно дальше.

Нарочито медленно перебираю в руках бумаги, вываливаю на стол фантики от конфет, какие-то записочки с телефонами….

Дейв нетерпеливо хмурится. Пора уже заканчивать спектакль, Билл, а то зрители приходят в бешенство.

Я вскидываю брови и морщусь, натянув улыбку из разряда: «Какой же я идиот», беру в руки куртку и лезу в карман. Ключа в нем нет.

Что за?... Я точно помню, как положил карточку в карман! Начинаю лихорадочно обшаривать другие карманы, пытаясь вспомнить, где я мог уронить карту.

- Ну?- Том выглядит недовольным. Стоп.

Недовольным?

Я удивленно смотрю на него. Застывшая полуулыбка и как бы «удивленное» выражение глаз.

- Я, кажется, их потерял.

Брат вздыхает. Скидывает рюкзак с плеча и бросает в кресло.

- Значит, я дождусь тебя. Тебе то дадут новую карточку, а мне твою нет. Мне нужны мои очки – через пару часов свидание с Эттой, а именно эти очки она любит больше всего.

И, скинув куртку, он плюхается на диван и достает сотовый.

От облегчения у меня чуть не подкашиваются ноги.

Мы задерживаемся совсем недолго – Дейв бросает пару глупых фраз про новую песню, каждым словом вызывая у Тома удивленную улыбку. Воздух в комнате просто густеет от злости продюсера, но меня больше волнует то, что скажет брат, когда мы выйдем отсюда.

И вот мы выходим из дверей здания.

Молча садимся в машину, и когда она трогается, Том достает из кармана тонкую пластиковую карточку и бросает ее мне на колени: - Держи.

Я молчу. Разговор в моей голове проигран тысячу раз, но язык прилипает к небу и я не могу выдавить ни слова.

- Ну что, тебе до сих пор не о чем мне рассказать?

Мне становится страшновато – я чувствую, как Том медленно, но верно приходит в то состояние, которое мама называет «Билл не нервируй брата». Или, как называю его я - «Билл сваливай отсюда, пока жив».

- Не здесь,- быстро выпаливаю я,- когда будем одни.

Он молча отворачивается к окну, а я тупо смотрю на карточку, лежащую у меня на коленях. В голове ни единой мысли.

Что говорить? Правду?

Или очередную ложь?

К глазам покатывают злые слезы. Почему я вообще должен отчитываться?!

Мне и так хреново, еще и он лезет. Не ему ведь приходится все это терпеть!

Машина подъезжает к отелю и я замечаю толпу у дверей.

- Ох, черт,- достаю очки из сумки и цепляю на нос, пытаюсь пальцами привести волосы в более-менее божеский вид. Саки ждет за передним сидением, он знает, что мне нужно еще пару минут. Хотя бы кому-то не нужно от меня никаких объяснений…

Том раздраженно вздыхает и, перегнувшись через меня, распахивает дверь. Чуть ли не выпихивает меня из машины и выходит сам. Папарацци радостно гудят и бросаются в нашу сторону, какие-то девчонки начинают пищать и кричать что-то. Все это сборище кидается к нам, но перед ними тут же вырастает наш телохранитель и еще около восьми охранников из отеля.

- Нет, сегодня никаких интервью, - раздраженно говорит Саки,- никаких автографов, все потом…

Я даже сам не замечаю, как идеальная голливудская улыбка возникает на губах, как я машу кому-то из уже знакомых фотографов рукой, как все-таки расписываюсь на сунутой кем-то в руки бумажке – мое фото пару лет назад, рассеяно пожимаю руку какой-то девчонке, которая чуть ли не падает от этого в обморок.

Как же все лживо. Как все неправильно.

На губах Тома застывает самоуверенная улыбка и в голову приходит мысль, которая заставляет меня покрыться холодным потом – а вдруг и Тому однажды придется также растоптать себя, как растаптываю себя я?

Ведь и он уже научился наигранно улыбаться, хотя раньше вообще этого не умел?

Вдруг и его чувства превратятся вот в такое вот тупое «ничто»?

Вдруг и ему придется по утрам склеивать улыбку из осколков и лепить ее на губы, зная, что однажды она будет сверкать там всегда – холодная и страшная, как у манекенов в витринах?

Я глубоко вздыхаю и, решившись, распахиваю дверь.

Близнец смотрит на меня, глубоко дыша, с занесенной рукой для очередного удара по дереву.

- Ты меня любишь?- спрашиваю я.

Его глаза удивленно распахиваются, рука медленно опускается.

- Что?..

- Ты любишь меня?

- Блять,, Билл, сейчас совсем не время выяснять, кто кого любит! Нужно поговорить.

Я хватаю его за руку и втягиваю в номер.

- Просто ответь,- шепчу я, пристально вглядываясь в темные глаза, которые так критически близко с моими,- просто ответь. Сейчас.

- Ну… да,- осторожно отвечает брат, недоуменно хмурясь.

Не может понять, в чем дело. Я чертов эгоист. Я – эгоист. Я ненавижу себя, я ненавижу.

На глаза опять наворачиваются слезы и я, не раздумывая, прижимаюсь губами к его губам. Нежно провожу языком по деснам, жду ответа, хоть какого-нибудь движения!

Его губы вздрагивают и внезапно он прижимает меня к себе, целует так, будто бы стараясь сделать больно, слегка прикусывает губу, а потом ласково проводит языком по

пораненному месту, поцелуй становится все нежней и я просто умираю, чувствуя эту нежность.

Так давно я не чувствовал, что нужен кому-то так сильно.

Лед под кожей плавится со страшной скоростью, становясь кипящим пламенем.

Том отрывается от моих губ и целует в шею, касаясь горячим языком лихорадочно бьющейся жилки, я задыхаюсь, перед глазами туман, я ничего не понимаю, никогда в жизни так не бывало!

И я думал встретить сопротивление… думал, что он оттолкнет меня, я был готов… не к этому…

Мысли путаются, цепляются друг за друга и растворяются так и не осознанными.

Все просто.

Есть только он и я, а весь мир разрушен.

Одежда летит на пол.

Живи секундой,- кричал я толпе, но как же хочется, чтобы секунда длилась вечно…

Утро.

Открываю глаза. Мыслей нет, я, если честно даже не понимаю толком, где нахожусь. По телу разлита странная умиротворенность, двигаться не хочется вообще. Солнце бьет прямо в глаза, и я морщусь, поворачиваюсь… и едва слышно шиплю от боли. Ох, черт…

- Больно?- раздается тихий голос. Я открываю глаза и смотрю на Тома, лежащего рядом. Он внимательно смотрит мне в лицо, очевидно пытаясь понять что-то по его выражению.

В груди почему-то становится странно тепло. Я хмурюсь и прислушиваюсь к себе.

Нет… ничего. Нет холода, от которого хочется забиться в угол. Ни-че-го.

Я улыбаюсь и понимаю, что нет в моей улыбке больше горечи. И нечего собирать по осколкам.

Удивленно касаюсь своих губ пальцами. Том удивленно вскидывает брови и улыбается в ответ.

- Все в порядке,- я смеюсь, просто потому что мне хочется смеяться,- все просто замечательно.

- Я люблю тебя,- легко говорит Том, будто бы это слово теперь не приобрело совсем другого оттенка.

- Ага. И я тебя,- так же легко отвечаю я, но мне хочется разбить весь мир, лишь бы не рушить свою вселенную.

В зале репетиций уже чувствуется напряжение перед концертом – все на пределе, пусть программа и отработана до механизма. Я весь день, как придурок улыбаюсь, а на губах Тома играет отражение моей улыбки – совершенно по-идиотски счастливой.

- Ребят, что вы такого сделали, что у вас такие рожи шкодливые? Признавайтесь, что успели натворить? – фыркает, наконец, Георг, отпивая из бутылки воду.

Мы с Томом переглядываемся и начинаем ржать.

Густав, улыбаясь, добавляет: - Не хрена не понимаю вас. Вчера на друг друга орать были готовы, сегодня довольные непонятно от чего.

- Психология близнецов необъяснима,- с умным видом заявляет брат и пробегается пальцами по струнам.

- Еще бы,- хмыкаю я, пытаясь не смотреть на Йоста, который просто глаз с меня не спускает,- он меня вчера чуть не убил, вот и радуется.

Я лениво потягиваюсь и замечаю быстрый взгляд Тома на приоткрывшуюся татуировку звезды. Улыбаясь, тяну джинсы немного вниз, хотя они и так на критической линии:

- Том, скажи что-нибудь умное.

- У тебя сейчас джинсы свалятся,- он, не глядя на меня, настраивает гитару.

- Ну, это было бы смешно,- я задумчиво подхожу к зеркалу и смотрю на себя. Внезапно сердце сковывает холодком.

Как можно не понять, что произошло? Я же просто свечусь.

Сияю. Совсем как тот парень на пленках. Или даже больше…

Я знаю, это попахивает нарциссизмом, но таким красивым, как сейчас, я, наверное, никогда не был.

Поправляю прическу и одергиваю рубашку.

Вижу в отражении, как Том смотрит на Густа и, кивнув в мою сторону, закатывает глаза.

- Я все видел,- напускаю в голос строгости, Том прыскает, совсем как мальчишка.

Вот в чем дело. Мы так похожи сейчас на тех близнецов, которые были пару лет назад.

Я думал, что убью в себе прошлого Билла, но как получилось, что я, наоборот, оживил его? МЫ оживили его.

Мы – теперь и в самом деле.

Мы усложнили все. В тысячу раз.

Как теперь, зная, как это может быть с Томом, предать его? Я просто не смогу.

Но я не смогу и без сцены. МЫ не сможем. Тупик. Этот вечный тупик…

- Билл опять загрузился,- вздыхает брат,- не грузись, Билли, это вредно для мозгов. От этого крышу уносит.

- Ну, тебе это не грозит. У тебя, ее сроду не было.

- Кто бы говорил. И вообще хватит со старшими спорить.

- Старшими? А кто у нас с мишкой Тедди спит? Не я же…

- Ну, я вообще много с кем сплю,- от улыбки брата по позвоночнику пробегает сладкая дрожь.

- Так-так,- внезапно вмешивается Георг,- все понятно.

- Что тебе понятно?- сердце предательски сбивается с ритма.

- Здесь пахнет сексом,- многозначительно улыбается Густав.

Руки покрываются холодным потом. Замечаю нервное движение Тома – струна звучит надломлено и скомкано.

- Признавайтесь, кого вчера успели зацепить? Том, ты все-таки объяснил Биллу, что отсутствие девушек вредно для здоровья?- весело осведомляется гитарист и заезжает мне по плечу. Недовольно кривлюсь, но душу захлестывает облегчение. Не поняли ничего. Не заметили.

Улыбаясь так, будто у меня болят все зубы разом, проговариваю: - Он долго мне это внушал и до меня таки дошло. Но это ненадолго, надеюсь.

- О, Билл, ты просто не знаешь, как это затягивает… но поймешь, поверь мне,- тихо смеется Том в ответ.

Я выхожу из ванной, вытирая волосы и слышу, как Том бряцает чем-то в кухне. Иду на звук – брат стоит у плиты и мешает спагетти.

- М-м-м… как вкусно пахнет…- вздыхаю я.

- Ничего тебе не дам, пока ты мне не расскажешь, какого фига Йост так на тебя пялится. И не увиливай. Если между вами ничего нет, то он не смотрел бы так. Сегодня на репетиции мне вообще казалось, что он на тебя набросится и отымет прямо на полу.

- Фу-у-у,- морщусь я,- ты извращенец.

- Я реалист. Он к тебе… приставал?

- Ну приставал,- наигранно равнодушно бормочу я и сую в рот конфету,- и что?

У него чуть не выпадает из рук вилка.

- Приставал?!

- Угу…

- А какого хрена ты молчал?!!

- Таково вот. А чем ты можешь помочь?- слишком уж горькой получается фраза, я пытаюсь добавить в голос веселости, но не выходит: - Он мне ультиматум поставил. Или я… ну, ты понял, или группа расформировывается.

- Знаешь, Билли,- он смотрит мне в глаза и внезапно у него становится такое взрослое лицо. Такое серьезное, как никогда,- если все дойдет до критической точки, то пошел он, этот шоу-бизнесс. Мне дороже ты.

Я молчу. Сглатываю комок в горле, на глаза наворачиваются слезы.

- Но… эти все годы… мы так долго шли к этому… я не могу без сцены, Том,- тихо отвечаю я, отводя взгляд,- ты же знаешь, я просто не смогу. Это как наркотик… да кому я объясняю…

- Билл, не будь идиотом. Мы сейчас на пике популярности. Найдется другой продюсер…

- Это ты не будь идиотом. Йост знает все о группе, с другим продюсером мы просто прогорим! Ты же понимаешь, какой он авторитет теперь имеет! Пара его слов и нас забудут, понимаешь?! Они организуют другую группу, которая быстро заменит нас в чартах…. И что мы будем? Выступать в кабаках? Ведь мы больше ничего не умеем, Том. Мы всю жизнь шли к этой судьбе и другого пути уже нет, понимаешь?

Дата добавления: 2015-08-28