Оля нагло воззрилась на Нину:
– Чего приперлась? Я в гости никого не звала.
– Как это? – возмутилась тетка. – На могилу надо сходить, Сергея помянуть.
– Ты ему кто? – скривилась Оля. – Мать родная? Или жена? И чего сюда, в дом, прикатила? Гроб не в гостиной стоит, он, если забыла, на кладбище зарыт, вот туда и отправляйся.
Нина задохнулась от негодования, но потом решила свести дело к миру и, стараясь успокоиться, сказала:
– Нехорошо в такой день ссориться, собирайся, я тебя подожду.
– Мне никуда ехать неохота, – пожала плечами Оля, – сейчас ванну приму и спать лягу.
– А Сергей? – изумилась тетка. – Надо же его помянуть.
– Он ведь умер, – издевательски ухмыльнулась племянница, – ему все равно, а я живая, молодая, хочу счастья.
– У тебя каменное сердце! – воскликнула Нина.
– Да что ты знаешь? – вышла из себя Ольга. – Я мужа терпеть не могла! Отец заставил, вот и вышла замуж! Денег у Сергея не было. Жил на мою зарплату и папины сбережения. Хорош супруг… Со всех сторон пустое место! И как мужчина абсолютный ноль, два раза в неделю, да и то с трудом меня радовал. Я другого люблю. Уже давно. И мы будем вместе! Мы столько вытерпели! Да знаешь, что мы сделали, чтобы быть рядом?
– Что? – похолодела Нина.
– Ничего, – опомнилась Оля. – Уезжай и больше здесь не показывайся. Хочу жить самостоятельно. Слишком долго вы мною командовали, теперь конец. Я сама хозяйка своей судьбы! Навсегда!
Нина перевела дух, потом с возмущением заявила:
– Вот ты какая! С детства все по-своему! Уж отец воспитывал тебя, воспитывал, а толку… Прикидывалась послушной, а на самом деле хитрая, себе на уме!
Тараканова оборвала рассказ и замолчала на минуту. А потом, посмотрев на меня, спросила:
– Ну вот в кого она такая получилась?
Я уставилась на Нину. Интересно, она всерьез ждет ответа на поставленный вопрос? Мне что, напомнить владелице деревенского магазина про двух девчонок, Муну и Фиа, которые удрали из общины монгутов? Генетика непобедима, от вишни не родится капуста, Олечка удалась в свою бесшабашную родню.
Ох, как часто родители говорят своим детям:
«Я в твоем возрасте учился на пятерки, помогал родителям, в девять вечера мирно спал в кровати». Взрослые врут, или они на самом деле забывают о своем подростковом периоде?
Лично я в тринадцать лет была невыносима. Остается лишь удивляться терпению воспитавшей меня Раисы. Но я помню о собственных шалостях и подчас опасных проделках. А Нина сейчас совершенно искренне возмущается желанию Оли сбросить ярмо опеки.
Вам поведение почти тридцатилетней женщины, продемонстрировавшей нрав тинейджера, кажется странным? А мне нет. В юности Олег подавил дочь, но не исправил ее характер, просто научил притворству. Ольга прикидывалась паинькой и мечтала о том дне, когда скинет маску. После смерти Олега Ефремовича необходимость изображать из себя скромную гимназистку отпала, и Олечка развернулась вовсю.
Надо признать, у моей тезки были замечательные актерские данные. Я сама приняла ее за милую стеснительную особу. Но зачем Ольга рассказывала мне о своем одиночестве? С какой стати она врала случайной знакомой? По детской привычке? Отец привил дочери некие стандарты поведения, и Оля придерживалась их при общении с посторонними людьми?
– Значит, у вашей племянницы был любовник? – спросила я у Нины.
– Полагаю, не один, – мрачно согласилась Тараканова.
– Оля назвала его имя? – не успокаивалась я.
– Нет, – сухо ответила Нина, – она меня тогда вон выставила. Я решила больше с ней не общаться, подумала: буду доживать жизнь в одиночестве. Но неожиданно пришло письмо от Фиа, то есть от Лены. Столько лет прошло, нам теперь надо держаться вместе, забыть прежние обиды.
Плахтина кивнула и вытерла глаза.
– У вас еще остались драгоценные камни? – спросила я.
Нина нахмурилась.
– А тебе зачем?
Я усмехнулась.
– Мне ваше богатство не нужно, но если в квартире Ольги были припрятанны сокровища, то, вероятно, основной мотив преступления – грабеж.
Нина стала с хрустом ломать пальцы.
– Нашей казной Олег распоряжался, – решилась она наконец на откровенность. – Он очень умным был и осторожным, понимал, что не следует достаток демонстрировать, тратил средства экономно, не по-купечески. Дом в Клязине приобрел, себе квартиру, взятку дал, когда Оля в институт поступала. Потом решил мне магазин купить. Если кто интересовался, почему простой лифтер не нуждается в средствах, Олег мог ответить: «У моей сестры прибыльный бизнес. Своей семьи у нее нет, вот она нам с дочерью и помогает». На мелочи он запас не тратил, питались они с дочкой скромно, одевались просто.
– Значит, камни остались, – резюмировала я. – И где они?
– В квартире, – растерянно ответила Нина, – в тайнике.
– Вы знаете, где он находится?
– Да, конечно, – кивнула Нина.
Я встала с табуретки.
– Думаю, вам надо съездить в квартиру брата и посмотреть, на месте ли «алмазный фонд». Вот вам моя визитка, если понадоблюсь – звоните. И последний вопрос: как я поняла, ни вы, ни Олег не рассказали Ольге правды о ее происхождении? Но она знала про сокровища?
Нина сунула карточку в карман кофты.
– Да. Только Олег придумал байку про очень богатых родителей, которые оставили ему наследство.
– Кто убил мою девочку? – отмерла Елена.
Я посмотрела на Плахтину.
– Может быть, до внучки добрался Ив, мечтавший наказать беглую родню, либо Олю лишила жизни ревнивая женщина. Некоторые жены ни с кем не хотят делить своих мужей. Вероятна и другая версия: один из любовников Оли, узнав о камнях, решил их украсть и схватился за палку для занавесок.
Глава 23
Выйдя из квартиры Плахтиной, я вынула телефон, дозвонилась до Плотникова и велела ему:
– Немедленно выясни, жив ли некий Ив.
– Давай паспортные данные, – деловито потребовал Роман.
– Он просто Ив!
– Без фамилии?
– Да.
– Так не бывает, – безапелляционно заявил Роман.
– Ив – предводитель общины монгутов, они не пользуются документами, вроде сожгли паспорта.
– Ясно… – протянул Плотников. – Заедем с другой стороны. Где он живет?
– В деревне Пауково. Это на Урале, недалеко от города Насеть.
– Понял, – кратко ответил Рома и отсоединился.
Я глянула на часы и покатила в ресторан, где мы с приятелями отмечали «не наше Рождество».
Зал был забит людьми, между столиками туда-сюда сновали официанты с бледными лицами и приклеенными улыбками, на небольшой эстраде играл оркестрик. Я подобралась к сцене и поманила пальцем длинноволосого дядьку, сидевшего за ударной установкой. Барабанщик нагнулся и проорал:
– Чего хотите?
– Кто у вас главный?
– Музыку заказать?
– Да.
– Давайте деньги и называйте мелодию, – закричал ударник.
– Любую можете исполнить? – спросила я.
– Желание клиента для нас закон, – закивал барабанщик.
Я раскрыла кошелек, вытащила пару купюр и спросила:
– Хватит?
Мужчина тряхнул сальными прядями.
– Вполне. А че лабать?
– «Ты скоро подохнешь», – сказала я. – Знаете такую песню?
– Жесть! – оценил мой выбор музыкант. – Репертуар Ники Пиплз. Я думал, народ давно о певичке и о песне забыл, но иногда все же заказывают!
– Часто? – завопила я.
Грохот на сцене стих, члены группы схватились за бутылки с минералкой, предусмотрительно поставленные на рояле.
– Не очень, – ответил барабанщик, бросив ассигнации в железную коробку, возле своих медных тарелок. – Вроде на днях мы ее играли. Хорошо, Коля слова помнил, я-то текстуху забыл напрочь.
– Ой, наверное, ее мой брат попросил, – я изобразила бурную радость, – он тут совсем недавно гулял. Мы от этой песни вдвоем тащимся.
– Не знаю, кто заказал, – зевнул барабанщик, – Никита бабки принес.
– Никита? – переспросила я. – В смысле, гость?
– Официант, – равнодушно пояснил музыкант. – Посетителям иногда лень по залу расхаживать, вот и отправляют халдея с купюрой.
– Понятно, – кивнула я.
– Ща мы «Траву у дома» забацаем, – деловито доложил барабанщик, – третий столик оплатил, а потом твою жесть.
– Спасибо, – поблагодарила я, отошла в глубь зала и остановила хорошенькую девушку с подносом, заставленным грязной посудой.
– Простите, где можно найти Никиту?
– Он тут, – устало ответила официантка.
Я стала озираться.
– Где? Не вижу!
– Может, на кухне? – предположила девушка. – Сейчас придет.
Я села за пустой столик и оперлась на него локтями.
Шли минуты, а Никита не появлялся. Зато около меня притормозил рыжеволосый юноша и вежливо сказал:
– Извините, этот столик временно не обслуживается. Вас не затруднит пересесть к окну? Если не хотите, я накрою вам тут, но прежде спрошу разрешения у метра. У нас за каждым официантом закреплены определенные места.
– Все в порядке, – остановила я заботливого паренька, – я не хочу ни есть, ни пить, жду Никиту.
– Он здесь, – кивнул рыжий, – я его минут десять назад видел.
– Где? – обрадовалась я.
Официант замялся.
– На заднем дворе, возле служебного входа. Он такой бледный был, прямо синий. Я его спросил: «Тебе плохо?» А Никитка ответил: «Баба толкнула, а потом голова от духоты и дыма закружилась, выйду на воздух».
Я встала.
– Спасибо. А как пройти к служебной двери?
– По коридору, мимо пищеблока, до самого конца, – пояснил собеседник.
Я поторопилась в указанном направлении, толкнула железную створку, увидела небольшой заасфальтированный дворик, железные мусорные баки и темную фигуру, сидящую прямо в грязи.
– Никита, вам плохо? – крикнула я и бросилась к официанту.
Парень не отвечал, его голова безвольно висела, глаза были полузакрыты. Я попыталась поднять юношу, но потерпела неудачу и кинулась назад в ресторан.
Через час приехавшая «Скорая» забрала Никиту.
– Что с ним? – попыталась я выяснить у врача.
– Гипертонический криз, – с легким сомнением сообщил доктор.
– Никита по возрасту студент! – воскликнула я.
– И что? – нахмурился врач.
– Разве у молодых бывают резкие скачки давления? – поразилась я.
Терапевт поправил сползшие на кончик носа очки.
– Женщина! Нынешнее юное поколение насквозь гнилое. Остеохондроз с пяти лет. Камни в желчном пузыре у первоклассников, в третьем классе они уже сердечники, в пятом – инвалиды. А все почему? Курят, пьют энергетические напитки, по клубам носятся!
– Петр Сергеевич, можно ехать, – крикнул шофер.
Доктор нырнул в микроавтобус, и машина, надсадно завывая сиреной, унеслась прочь.
– Он на Никиту напраслину возвел, – запоздало возмутился рыжий официант, молча наблюдавший, как я беседовала с эскулапом.
– Тебя как зовут? – поинтересовалась я.
– Федор, – ответил парень.
– Вы с Никитой дружите?
– Общаемся. Он учится на кинооператора, – быстро заговорил Федор, – а вечером тут пашет. Стипендия маленькая, родители помогать не могут, надо самому крутиться. Никита не курит, не колется, энергетики не глушит, он положительный! Врач полную чушь нес.
– Наверное, он устал, поэтому и начал раздражаться, – защитила я эскулапа. – Никита жаловался на давление?
– Не-а, – отозвался Федор, – он здоровый. Вот у меня к часу ночи ноги отваливаются, хожу как на баллонах с водой, а Никитке все нипочем.
– Что он тебе сказал, направляясь во двор?
– Ну, голова заболела, душно очень и накурено, – протянул рыжий. – В декабре у нас всегда народу лом. Зато до пятнадцатого января затишье наступит, будем в потолок плевать.
– В первый раз, сказав мне, где Никита, ты упомянул какую-то женщину, – напомнила я.
– Ах да! – воскликнул Федя. – Я видел, как Никитку клиентка толкнула. Выпила, похоже, здорово, вот ее и мотнуло. Здоровенная бабища, блондинка в зеленом платье. Прямо на Никитоса ее занесло, он в плечо ей лицом ткнулся. Хорошо, он с пустым подносом был, а то бы все тарелки растерял. Я еще к нему подошел и пошутил: «Че, приятно за грудь подержался?» А Кит не ответил, лоб вытирает и говорит: «Что-то меня в пот бросило… Она мне больно сделала, вот дура!» И минут через десять подышать вышел.
– Незнакомка причинила официанту боль?
– Он так сказал, – кивнул Федор.
– Что же она могла ему сделать?
Федор пожал плечами.
– Наверное, на ногу наступила или под ребра локтем ткнула.
– Доктор сказал, что Никиту повезли в Боткинскую больницу, надо бы завтра позвонить и спросить, как он себя чувствует.
– Угу, – буркнул Федор и вознамерился убежать.
– Послушай, – спросила я, – а где твой бейджик?
Федор заморгал.
Решив, что парень не знает заковыристое слово, я решила упростить вопрос.
– Куда ты подевал свой значок с именем?
– Мы не носим бейджи, – удивленно сообщил Федор.
– Почему?
– Не знаю. Видно, хозяину не нравится.
– Вам запрещено сообщать гостям свое имя?
– Конечно, нет! Если кто-то спрашивает, мы всегда отвечаем. Разве это секрет? – удивился официант. – Девчонки, правда, если видят, что пьяный приклеиться хочет, всегда врут, называются Машей или Таней.
– Ясно, спасибо за помощь. Вот моя визитка, позвони, когда выяснишь, что с Никитой.
– Чаевые не включены в стоимость заказа, но они приветствуются, – пробасил вдруг Федя.
Я вытащила кошелек:
– Сколько с меня за беседу?
– Как совесть велит, – весело заявил официант, не слишком опечаленный неприятностью с коллегой.
Расплатившись за крохи информации, я вернулась в машину и поехала домой. В голове царила мешанина. Надо сосредоточиться. Итак…
Ольга была неразборчива в связях, заводила интриги с женатыми мужчинами и легко могла стать жертвой чьей-нибудь ревнивой супруги. Нина уверена, что у племянницы имелся партнер, в которого Оля была страстно влюблена. Оля не испытывала любви к мужу, Сергея ей подобрал отец, желавший связать брачными путами слишком сексуально активную девушку. Может, поискать обиженную жену? Вполне перспективная идея. А если учесть, что кто-то заказал в ресторане песенку с угрожающим названием «Ты скоро подохнешь», то версия о ревнивой убийце выходит на первый план. Но! Еще есть Ив, мечтавший во что бы то ни стало наказать непослушных дочек.
Хоть его жена и постаралась всех убедить, что Муну и Фиа слопал медведь, у Ани это не получилось. Представляю, как взбесился отец общины: его обдурили две свиристелки! Не только удрали вместе с малышкой Яки, но еще и унесли хороший куш из казны. Сразу найти беглянок ему не удалось, но монгут в конце концов напал на след и расправился с Ольгой. Вот еще одна хорошая версия. Плюс к тому я пока не знаю, на месте ли камни. Возможно, произошло банальное ограбление. Но нельзя же бежать одновременно во всех направлениях!
Ладно, теперь рассмотрим некоторые вопросы. Кто заказал песню в ресторане? Может, убийца? Дала Никите деньги и велела ему договориться с оркестрантами. Кстати, то, что у официанта Никиты произошел гипертонический криз, случайность или…
От внезапно пришедшей в голову мысли у меня затряслись руки. Минуточку! Мне давно ясно, что Евгения подставили, Растов невиновен, его на роль козла отпущения выбрал человек, хорошо знавший Женю и ни секунды не сомневавшийся: алкоголик наклюкается и упадет лицом в тарелку. План преступника был прост: Оля привозит к себе ничего не соображающего Женю, укладывает его в кровать, мирно засыпает, и тогда в квартиру входит киллер. Но в этом случае получается, что убийца хорошо знал и Олю, раз предполагал, что она прихватит с собой Растова. Однако моя тезка оказалась на вечеринке совершенно случайно, еще утром я даже не слышала о женщине по имени Виола Тараканова…
Нет, дело обстояло иначе. Когда Оля неожиданно появилась за столиком, ее узнал кто-то из посетителей ресторана. Жена любовника! У ревнивицы в душе вспыхнул пожар, и она заказала песню. Но Оля не поняла, что слова «Ты скоро подохнешь» обращены к ней, и пошла весело отплясывать с Леней Мартыновым, чем вызвала новый припадок злобы у оскорбленной бабы. А потом ревнивица обратила внимание на опьяневшего Женю, услышала наш спор о том, кто повезет Растова, и поняла: вот он, ее шанс. Естественно, преступница ничего не знала о прошлом Жени, то, что он в молодости случайно убил первую жену, послужило приятным бонусом.
Ну и что дальше? Если я принимаю последнюю версию, тогда надо возвращаться в трактир. Сейчас предпраздничные дни, самое время корпоративных вечеринок, одновременно с нами в зале гудело несколько компаний. Ясное дело, столики они заказывали заранее. Мне надо взять у метра список клиентов, обзвонить всех, выяснить, кто присутствовал на ужине в тот самый вечер, поговорить с каждой дамой, попытаться установить ее связь с Олей…
О боже! Жизни не хватит, чтобы провернуть такую работу. И потом, почему я решила, что убийца женского пола? Ведь вполне вероятно, что Олю забил до смерти любовник. Может, он не хотел терять семью? Боялся шантажа со стороны моей тезки?
Я потерла глаза рукой и снова вцепилась в руль. Все! На сегодня хватит, нужно отдохнуть. Мозги кипят, им требуется покой. Сейчас приеду домой, налью себе ванну, лягу в пену и постараюсь расслабиться…
Предвкушая удовольствие, я подошла к своей квартире и с удивлением заметила, что входная дверь чуть отошла от косяка. Мой вам совет: если вы точно помните, что перед уходом несколько раз повернули ключ в скважине, а, вернувшись домой, нашли замок открытым, не суйтесь в квартиру. Лучше быстро захлопнуть створку, подпереть ее тяжелым предметом и немедленно позвонить в милицию. С большой долей вероятности можно утверждать: грабитель еще находится в комнатах!
Я отлично знаю, как нужно поступать, и очень люблю раздавать ценные советы. В теории я хладнокровна, умна и умею управлять своими нервами. На практике же часто получается иначе.
Осторожно юркнув в холл, я увидела, что в гостиной горит свет, услышала доносящиеся оттуда громкие женские голоса и возмутилась до глубины души. Нет, нынче люди окончательно потеряли стыд! Раньше домушники действовали молча, пользовались маломощным фонариком, опасаясь привлечь к себе внимание, убегали при малейшем намеке на опасность. А тут пришли целой компанией! Они что, не знают про статью Уголовного кодекса, которая сурово гласит: за преступление, совершенное группой лиц, грозит гораздо больший срок? Включили многорожковую люстру, да еще спорят практически во весь голос! Ну-ка, о чем идет речь? Я обратилась в слух.
– Глупо не использовать середину комнаты, – сказало визгливое сопрано.
– Можно тут поставить обеденный стол, – согласилось томное контральто.
– И дверь в кухню лучше снять.
– Нет, будет готовкой пахнуть.
– И чего?
– Неприятно. Надо закрыть вход.
– Ты не права!
– Эй, чья квартира? Моя!
– Еще неизвестно, может, моя.
– Тебе на Песчаной понравилось. Значит, здесь жить Фетковым!
– Не уверена. Забирай себе первый вариант.
– Нашла дуру, там последний этаж!
– Зато можно на чердаке белье вешать. Круто!
– Вот и займись постирушками.
– Я здесь хочу остаться.
– И я.
– Это моя хата!
– Нет, моя!
Обалдев от подслушанного разговора, я, крепко сжимая в руках снятый с вешалки зонт-трость, вошла в гостиную и с возмущением заорала:
– Эта квартира моя!
Глава 24
Тетки, нагло впершиеся грязными сапогами на мой бежево-серый ковер, разом обернулись. Две пары густо подведенных глаз уставились на меня, веки, намазанные ярко-голубыми тенями, синхронно моргнули, красные губы приоткрылись.
– Идите, гражданочка, здесь уже занято, – сообщило сопрано.
– Алла охамела! – возмутилось контральто. – Бабки у нас взяла, а сама еще одну сюда направила. Ну, блин, ваще!
– Вы кто? – каменным голосом спросила я. – Покажите паспорта.
– Вот нахалка! – заявило сопрано.
– Сказано, проваливай, – дополнило контральто. – Квадратные метры наши!
– Мы первые пришли.
– Ищи другой вариант!
– Всем квартирку подешевле хочется.
– Катись отсюда.
– Предъявите документы, или я вызову милицию! – обозлилась я. – Вы вломились без спроса на чужую территорию! Это преступление.
– Ваще, хамло, – подбоченилось сопрано.
– Может, ей более доходчиво объяснить? – нахмурилось контральто.
Я посильнее сжала зонт, одна из нахалок шагнула вперед…
– Ну, девочки, осмотрелись? – защебетал из передней знакомый голос нашей домоуправши Аллочки. – Квартирка шикарная, цена приемлемая. Все есть. Только, чур, плату сразу за полгода вперед. Не себе беру, надо народ подмазать. Я-то вас, по доброте душевной, даром пустить готова, но наш участковый, вот уж урод косорылый, морж пятнистый, долю требует. Пенки слизывает! Мне сегодня к маме улетать, времени мало, не волыньте!
Продолжая болтать, Аллочка зарулила в гостиную и, не заметив меня, стоявшую сбоку у книжных полок, спросила у теток:
– Так как?
– Никак! – гаркнуло сопрано. – Ты ваще сука!
– Эй, эй, Лариса, поосторожнее в выражениях, – насупилась Аллочка, – за оскорбление и огрести можно!
– Мы тебе за просмотр пятихатку дали, – заревело контральто, – и че?
– Лара, Таня, давайте спокойно, – деловито остановила хамок домоуправ. – Что случилось? Не понравилось?
– Какого хрена ты сюда еще одну клиентку прислала? – побагровела Лариса.
– Девочки, что за глупость? – удивилась Аллочка. – Я только вас впустила, так что определяйтесь. Конкурентов нету.
– А она кто? – ткнула в меня толстым пальцем Лариса. – Привидение?
Аллочка всем телом повернулась в мою сторону, и в ту же секунду ее нижняя челюсть начала медленно уползать в бок, глаза округлились, а щеки обвисли.
– Приветик! – помахала я Алле зонтиком. – Давно не виделись. Как дела?
Аллочка истерически взвизгнула и присела за кресло. Я над ней нагнулась:
– Можешь объяснить, что здесь происходит?
– Ты же умерла… – сдавленно прошептала домоуправша.
– Да ну? – удивилась я. – Когда?
– Газеты сообщили, – плаксиво протянула Алла.
– Какие?
– «Желтуха», «Треп», «Сплетник», – перечислила домоуправ. – Я, кстати, плакала.
– Спасибо, – кивнула я, – очень мило с твоей стороны.
– По-настоящему рыдала, – приободрилась она, – от души! Не знала, что ты настолько великая писательница.
– Очень лестно, но я не заслуживаю такого эпитета.
– Так в «Желтухе» написали: «Умерла великая детективщица России», – пояснила Алла.
– В нашей стране, чтобы стать гениальным, надо скончаться, – вздохнула я. – Пресса ошиблась! Моему здоровью можно позавидовать.
– Все сразу не могли обмануться, – возразила Алла, по-прежнему сидя за креслом.
– Хочешь сказать, что сейчас перед тобой разглагольствует труп Виолы Таракановой? – стала медленно закипать я.
Лариса и Таня, притихнув, пятились к окну.
– Стойте на месте, не пачкайте ковер! – приказала я.
Тетки замерли.
– Этта кто? – прошептала первая.
– Ну, блин, ваще… – добавила вторая.
– Перед вами законная хозяйка квартиры, – представилась я.
– Она умерла, – брякнула Лара.
– А мы фатерку на полгода снимаем, – забулькала Таня. – Тута никого прописанных, кроме трупа. Значитца, шесть месяцев у комнат хозяина нет. Очень удобно и недорого.
– Ясно, – засмеялась я. – Аллочка, ты пускаешь на чужую площадь гостей Москвы, пользуясь тем, что наследство можно получить только через определенное время после смерти владельца? Если подобрать апартаменты, где жил одинокий хозяин, ну такой, как я, незамужняя и бездетная, получается отлично. Доходный бизнес. Но вышел косяк – я живая!
– Газеты написали другое, – упорствовала Алла.
– Эй, посмотри на меня! – приказала я. – А хочешь – потрогай.
Алла встала и навалилась грудью на спинку кресла.
– Журналюги сообщили про похороны, – жалостливо протянула она. – Ты мертвая! И вообще, покажи паспорт!
– С ума сошла? – возмутилась я.
– Фильм недавно по телику крутили, – прошептала Аллочка, – про Гаити. Там тело зароют, потом поколдуют, и оно снова, как живое, ходит. Газеты зря не напишут!
Лариса и Таня, хором взвизгнув, слаженно присели за другое кресло. Их туши не уместились за спинкой, тетки походили на перепуганных страусов – голова в укрытии, все остальное снаружи. Внезапно мне стало смешно.
– Мы не на Гаити, и я не зомби!
– А веночек? – не успокаивалась Алла. – Он на лестнице стоит!
– Его прислали в качестве подарка, – сказала я чистую правду.
– Похоронную икебану? – округлила глаза Алла. – Ну это уж ни в какие ворота не лезет. Дай все-таки на паспорт поглядеть!
Чеканя шаг, я сходила в спальню, принесла документ и сунула Алле в нос.
– Вот!
– Не похож на настоящий, – засомневалась домоуправша.
Я взяла телефон.
– Эй, чего делать хочешь? – забеспокоилась Аллочка.
– В милицию позвонить, – нежно проворковала я. – Квартира-то вскрыта! Кстати, откуда у тебя ключи?
– Сами на собрании решение приняли: дополнительные ключи в ДЭЗе хранить на предмет затопления соседей, – зашмыгала носом Алла. – Я тут ни при чем! Они без спроса в твою квартиру вперлись!
– Я? – ахнула Лара.
– Ну, блин, ваще… – прогудела Таня.
– Вот пусть милиция и разбирается, – твердо сказала я, делая вид, что нажимаю на кнопки.
Лариса и Татьяна кинулись на лестницу.
– Вилочка, – сладким тоном Лисы Патрикеевны запела Алла, – давай договоримся…
– Начинай, – предложила я.
– Ошибочка вышла! – закатила глаза домоуправша. – Это наш участковый придумал, я здесь страдательная часть. Чуть с ума не сошла, когда тебя увидела! А потом так обрадовалась, что едва чувств не лишилась. Ой, я тебя до жути люблю! Ты шикарные книги пишешь! Лучшие! Ну прямо, как… как этот… ну… Чайковский!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |