Http://forum. Tokiohotel. Ru/showthread. Php? T=38900

Автор: Cliodna

http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=38900

Название: Non si sa mai - никогда не знаешь

Пейринг: Том/Билл.

Рейтинг: NC-17.

Жанр: AU, Romance, Slash

Размер: миди

Содержание: Измена. Банально, но от этого не менее больно.

Разрешение получено для *TOKIO_HOTEL_SLASH* Размещение на других ресурсах с разрешения автора.

Быстрым шагом пересекая небольшое расстояние от дверей Fiera Milano city, старейшего выставочного центра Милана, до своей машины, молодой мужчина спрятал глаза за темными стеклами очков из последней коллекции Армани. Дверь автомобиля перед ним услужливо распахнулась, и он опустился на широкое сидение из мягчайшей бежевой замши, вдыхая запах дорогих сигарет, царивший в салоне. Поймав взгляд водителя в зеркале, он кивнул и сказал:

- Аэропорт Linate.

Машина мягко тронулась с места, будто скользя по брусчатке исторического центра города, а брюнет равнодушным взглядом проводив потрясающую панораму города, достал сотовый и, отыскав нужный номер, стал ждать ответа.

- Вuona sera, Лоренцо.

- Синьор Каулитц.

- Мне нужен самолет в самое ближайшее время. Готовьтесь к вылету на Крит. Я буду в аэропорту через полчаса.

Отбросив телефон на сидение, молодой человек снял очки и устало помассировал веки кончиками пальцев. Вздрогнув, он отдернул руки и посмотрел на ладони, но облегченно вздохнул, вспомнив, что утром поленился нанести макияж. Достав маленькую пудреницу, парень внимательно вгляделся в зеркало, отмечая, что его глаза все еще красные, а значит нужно не забывать одевать очки, чтобы окружающие ничего не заметили.

Машина еще несколько минут петляла по узким итальянским улочкам, а потом водитель наконец выехал на трассу, и автомобиль увеличил скорость, заставив пассажира откинуться на спинку сидения и закрыть глаза. Бессонная ночь давала о себе знать не только покрасневшими глазами и тусклым цветом лица, но и общей слабостью и головокружением. Прикинув, каково ему будет два часа провести в самолете, мужчина едва не застонал, но сдержался, поскольку не привык показывать своих слабостей.

Машина притормозила возле шлагбаума, который немедленно начал подниматься, пропуская автомобиль на территорию аэропорта. Еще около трех минут понадобилось для того, чтобы добраться до небольшого самолета, стоящего возле взлетной полосы.

Пассажир, не дожидаясь пока водитель откроет ему дверь, вышел из машины и поморщился, почувствовав, как сильный ветер спутывает уложенные черные пряди его волос.

Возле опущенного трапа его ждал итальянец лет сорока, в безупречном черном костюме, с благородной сединой, серебристой паутиной накрывшей иссиня черные волосы.

- Синьор Каулитц, к вылету все готово.

- Хорошо, - брюнет кивнул, чуть улыбнувшись.

- Наш коридор откроется через пятнадцать минут, синьор Ривелли успеет к этому времени, или мне просить отложить вылет?

Молодой мужчина вздрогнул и опустил взгляд, хотя за темными стеклами его очков этого не было видно.

- Синьор Ривелли не полетит на Крит в этот раз, - его голос был вежливо холоден, но Лоренцо, который уже пять лет работал личным пилотом у молодой пары, слишком хорошо знал обоих, чтобы не заметить, как расстроен брюнет.

- Одну секунду, мне нужно связаться с ним, чтобы…

- С каких пор вам нужно разрешение обоих, чтобы совершить полет? – четко очерченная бровь взлетела вверх, показываясь над краем очков. – Я, как мне кажется, ясно выразился. Я лечу на Крит. Один.

- Тогда, добро пожаловать на борт, - пилот махнул рукой в сторону трапа.

Брюнет кивнул и направился к лестнице, а Лоренцо только покачал головой. Он не хотел копаться в личной жизни людей, на которых работал, но итальянская пресса, охочая до «жареных» новостей, обсуждала длительный роман молодых мужчин едва ли не больше, чем похождения премьер-министра. Всем было известно, что Билл Каулитц и Том Ривелли вот уже девять лет как вместе, и их творческий и любовный союз очень долго сравнивали с Дольче и Габана. Для такой аналогии были все причины – молодой немец Вильгельм Каулитц, приехавший учиться дизайну в Милан, и Томаззио Дженерозо Бальдассаре Ривелли, который ненавидел, когда его называли полным именем, наследник небольшого семейного бизнеса, за недолгий срок смогли создать модный дом, вставший наравне с такими признанными монстрами, как Армани и Прада. Казалось, что этим двоим удается все – и бизнес, процветающий и прибыльный, и отношения, ставшие еще одной почти что сказочной историей. Все восхищались необычной парой, а те только отшучивались и не скрывали того, как счастливы вместе.

Но в последнее время Лоренцо все реже видел молодых мужчин вместе, а ведь раньше они летали исключительно вдвоем, а уж свою виллу на Крите эти двое, кажется, считали чем-то вроде убежища, и пилот каждый раз был рад видеть счастливые предвкушающие улыбки на красивых лицах, когда влюбленные поднимались на борт его самолета. Но в этот раз Билл был один, и на его лице Лоренцо точно не видел ни одной положительной эмоции. Высокий брюнет был грустным, и вся его фигура выражала такое запредельное разочарование, что мужчина на секунду решил даже позвонить сеньору Ривелли, но тут же одернул себя, напоминая, что личные проблемы работодателей его не касаются.

Билл зашел в салон самолета и тут же снял длинный вязаный кардиган, бросая его на одно из кресел. Сев подальше от иллюминатора, молодой мужчина вытянул бесконечно длинные ноги вперед, давая им отдохнуть от каблуков.

- Синьор Каулитц? – миловидная девушка в сером деловом костюме подошла к его креслу и улыбнулась, - Желаете чего-нибудь прохладительного? На улице удивительно душно.

- Нет, Сперанцца, спасибо, - слабо улыбнулся брюнет, - Я думаю, что посплю эти два часа, пусть меня не беспокоят.

- Хорошо, - кивнула девушка, заправив за ушко, украшенное скромной серебряной серьгой, золотисто-песочную прядь волос, и Билл мимолетно подумал, что помощница должно быть родом из Флоренции.

Заработали двигатели, самолет тронулся с места, выезжая на взлетную полосу, а Билл только потянулся и закрыл иллюминатор, он ненавидел летать, особенно боясь момента взлета и посадки, и всегда старался отвлечься в этот момент. Обычно Том просто целовал его до того времени, пока самолет не набирал высоту, а Билл в этот момент просто физически ничего не мог чувствовать, кроме мягкости губ любимого.

Воспоминания отозвались горьким комком, застрявшим где-то в горле, и Билл сглотнул, пытаясь отогнать эмоции хотя бы до того момента, пока не останется наедине с собой в тишине виллы. Лежащая на соседнем кресле сумка мелко завибрировала, а потом раздалась знакомая мелодия, заставившая немца вздрогнуть. Протянув руку, он взял телефон и, несколько секунд посмотрев на фото молодого мужчины с волосами, заплетенными в экстравагантные косички, нажал на кнопку отключения. Экран телефона медленно погас.

«Все правильно, на взлете нельзя пользоваться связью», - подумал Билл и невесело усмехнулся. Откинув спинку кресла назад, он невидящим взглядом уставился в пространство, понимая, что его желанию хотя бы чуть-чуть поспать, сбыться не суждено.

Греция встретила его мягким, уже совсем даже не палящим сентябрьским солнцем. Выйдя на трап самолета, Билл запрокинул голову, глядя в бездонную синеву неба, и чуть улыбнулся. Здесь, на Крите прошли лучшие моменты его жизни, здесь он был беспредельно счастлив.

- Синьор Каулитц, машина уже ждет.

Вдохнув чуть соленый воздух, брюнет быстро спустился по ступенькам и практически сразу же нырнул в прохладный кондиционированный воздух салона машины. Водитель тут же тронулся с места, прекрасно зная, куда везти молодого человека, устало хлопающего длинными ресницами.

Дорога до виллы заняла чуть больше часа, и Билл успел заснуть в машине, но едва автомобиль стал притормаживать, аккуратно поднимаясь по серпантину, как карие глаза пассажира распахнулись. Завидев знакомые пейзажи побережья острова, Билл невольно улыбнулся, чувствуя, как пружина, скручивающая его внутренности в узел, чуть ослабла. Последние три дня обернулись для него настоящим кошмаром, казалось, что уже никогда ему не захочется улыбаться. Но солнце, отражающееся бликами на невероятно голубой воде, давало ощущение, что все еще может быть хорошо, и молодой парень позволил себе поверить в это обещание.

Оливковая роща, окружающая кованный забор вокруг дома, расступилась, открывая красивые, почти что воздушные ворота, за которыми виднелось небольшое двухэтажное здание виллы. Белый камень светился на солнце чуть голубоватым сиянием, а цветы, в изобилии усыпающие газон, играли всей палитрой пастельных красок, какую можно было себе представить. Билл вспомнил, что именно это место навеяло ему идею первой коллекции, которая открыла модному дому путь в мир высокой моды и признание не только в Европе, но и в Штатах.

- Остановите здесь, пожалуйста, - Билл окликнул шофера, и тот послушно затормозил у ворот, которые уже открывал пожилой мужчина в широкополой соломенной шляпе.

- Леонцио, - едва ворота открылись, Билл шагнул вперед и заключил старика в объятия, для чего пришлось изрядно наклониться.

- Виллермо, вот уже не ждал, что ты тут появишься, - старый итальянец потрепал молодого парня за щеку, будто тот был трехлетним карапузом.

- Решил отдохнуть.

- Что, этот негодник Томаззито, тебя доконал?

Билл привычно хмыкнул, услышав детское прозвище своего парня, но настроения, как обычно бывало, эта шутка ему не подняла.

- Нет, просто много дел было последний месяц.

- Ну, ладно, - светло-карие глаза, еще не потерявшие под тяжестью прожитых лет свой блеск, недоверчиво прищурились. – А где он вообще?

- На данный момент в Милане должен быть, - Биллу хотелось как можно быстрее прекратить этот разговор, ему и так с трудом удавалось держать себя в руках, стоило только подумать о человеке, с которым прожил почти десять лет.

- Он, что, не собирается прилетать? – густые брови скрылись под краем шляпы.

- Может быть, - соврал Билл, - если успеет решить все свои дела.

Леонцио пожал плечами, понимая, что молодой хозяин что-то недоговаривает. Он знал Тома с пеленок, и мог с уверенностью сказать, что тот иногда мог быть сущим наказанием, а Биллу, по мнению итальянца, пора было прижизненный памятник ставить за долготерпение.

- Лючия все приготовила, пришлось даже позвать помощниц, вы так долго тут не были, что мебель успела пылью зарасти.

- Тогда все же имеет смысл накрывать ее чехлами, - Билл прикусил губу, мысленно делая пометку не забыть отдать соответствующие распоряжения перед отъездом.

Каменные стены дома встретили его прохладой и запахом сухих трав. Оглядевшись, брюнет заметил, что все окна открыты настежь, а легкий бриз, гуляющий по комнатам, легко перебирает складки легких штор, стелящихся по полу.

- Сад привели в порядок, так что в ближайшую можешь не опасаться натолкнуться на кого-то на участке. А, кстати, на сколько ты приехал?

- Не знаю, - Билл подошел к окну и облокотился на широкий деревянный подоконник, смотря на горизонт, где синева неба сливалась в линию с лазурной гладью моря. – У меня сейчас что-то вроде отпуска.

- Понятно, - сказал Леонцио, хотя, на самом деле, ничего ему понятно не было. Если у Билла отпуск, то где же Том? Почему не приехал вместе со своим любимым?

Вильгельм все так же неотрывно наблюдал за тем, как волны с пенными барашками на гребне омывают пустынный песчаный пляж. Старый итальянец буквально чувствовал, что черноволосый парень сейчас где-то очень далеко, и мысли его явно не радужные.

- Ладно, Виллермо, мне пора, у Габби сегодня праздник, шесть лет исполняется, - Леонцио улыбнулся, вспомнив про свою младшую внучку, малышку с густыми каштановыми кудрями.

- Передавай малышке мои поздравления, - Билл обернулся, легко улыбнувшись, - может быть, я зайду к вам через пару дней, я соскучился.

- Будем рады, - искренне отозвался итальянец, подумав, что его жена, настоящая гречанка, непременно приготовит что-нибудь совершенно необычное к приходу гостя. – До встречи.

Билл бродил по пустым комнатам небольшой по здешним меркам виллы, разглядывая ничуть не изменившийся за последние полгода интерьер. Все вещи были на тех же местах, где были оставлены, и даже на небольшом туалетном столике в спальне осталась лежать его заколка и туалетная вода Тома. Мельком глянув на знакомый флакон, Билл отвел взгляд. Даже такая мелочь вызывала в нем шквал эмоций, и парень подумал, что все же зря приехал на Крит, где все напоминает ему о человеке, из-за которого его сердце разрывает на части. Решительно отведя взгляд и приказав себе не думать об этом, Билл быстро скинул с себя всю одежду и открыл большой платяной шкаф, подумав, что даже не взял с собой багаж. Но еще с прошлого их с Томом приезда на вилле остались кое-какие вещи.

Море встретило его мерным шелестом волн и сияющим солнцем, а под босыми ногами рассыпался горячий песок. Брюнет спустился к самой кромке воды, улыбнувшись, когда теплая вода будто погладила ступни. Безмятежная синева моря успокаивала, и даже немного убаюкивала, хотя Билл и успел немного вздремнуть в самолете. Сев на песок, парень обхватил колени руками, продолжая наблюдать за едва заметным движением воды на горизонте. Его мысли, подчиняясь неспешности окружающей природы, из сплетения хаоса превращались в стройный поток, в котором уже куда проще было не утонуть.

Томаззио Дженерозо Бальдассаре Ривелли… Его Том, который только один раз на его памяти добровольно назвал свое полное имя, когда делал ему официальное предложение всю оставшуюся жизнь прожить бок о бок. Его Том, вместе с котором они не спали сутками, работая на каждой новой коллекцией. Его Том, с которым они праздновали свой первый успех на неделе моды, купаясь в фонтане на центральной площади города, о чем потом со смехом читали в утренних газетах. Его Том, который крепко держал его за руку, когда представлял своей большой итальянской семье, как человека, с которым решил связать свою жизнь. Его Том, который почти полгода ждал, когда юный немец решиться на первую близость. Его Том, который набросился на журналиста, посмевшего оскорбить Билла, и получивший за это приговор суда в виде общественных работ в количестве ста двадцати часов. Его Том, который сумел уговорить его на секс прямо в гондоле, плывущей по каналам Венеции. Его Том, который почти каждое утро вот уже девять лет будил парня нежными поцелуями. Его Том, который ему изменил…

Билл никогда не подозревал его в изменах, безоговорочно доверяя словам о том, что для Тома больше никого не существует на свете, что он любит его. Брюнет всегда и во всем верил своему любимому мужчине, не допуская мысли, что тот может его обманывать. Ведь сам Билл за все годы, прожитые с Томом, ни разу даже не подумал о том, чтобы изменить ему, его просто никто не интересовал. Том был первым и единственным мужчиной в его жизни, и Билл даже мысли не предполагал, что кто-то может оказаться лучше него. Умея ценить те отношения, что были между ними, юноша знал, что не променяет их на сиюминутное увлечение. За девять лет они, казалось, вросли друг в друга, достигнув такой степени близости, когда слова для выражения чувств уже не были нужны, понимание просто было на каком-то совершенно тонком, подсознательном уровне, создавая ту самую «гавань», в которую из раза в раз хотелось вернуться.

Они никогда не говорили об этом, но с момента знакомства с ними и между ними произошло столько всего, что их отношения можно было по праву назвать проверенными временем и жизненными испытаниями. Билл бережно хранил каждое мгновение, которое показывало ему, насколько глубока и сильна привязанность Тома к нему, и точно знал, что его мужчина тоже не забыл ни одного дня их совместной жизни. Жизни, которая, не смотря ни на какие трудности, была похожа на сказку.

В свои двадцать лет Билл и не думал, что переезд в Италию перевернет его жизнь. Простой немецкий парень из маленького городка, выигравший грант на обучение в одном из самых престижных университетов дизайна и моды, он считал, что жизнь и так к нему благосклонна сверх меры, и Билл не смел желать большего. Но рог изобилия, казалось, не собирался останавливать поток невероятных происшествий, буквально каждый день обрушивающихся на юного брюнета.

Спустя неделю после приезда в Милан он столкнулся на лестнице старого корпуса учебного здания с молодым парнем, который тут же рассыпался в по-итальянски эмоциональных извинениях, говоря так быстро, что Билл и половины его речи не понял. Однако языковой барьер не помешал мигом смутившемуся под пристальным взглядом карих глаз Биллу увидеть, что итальянец, едва не ставший причиной его падения с лестницы, невероятно хорош собой. Смоляные пряди волос обрамляли загорелое лицо, длинные, как в рекламе туши, ресницы, лениво прикрыли чуть раскосые глаза, оценивающе скользящие по его телу. Отступив на шаг, юноша одним мимолетным взглядом успел оценить высокий рост и широкий разворот плеч незнакомца, а остальное, к его огромному сожалению, скрывали складки широкой одежды явно американского происхождения, что создавало диссонанс с окружающей обстановкой эпохи Борджиа. В тот день Билл не смог устоять перед уговорами Тома, вслушиваясь в специально чуть замедленную речь итальянца, старавшегося говорить понятнее, и свое знакомство молодые люди продолжили в маленьком ресторанчике, затерявшемся на одной из старых улиц города. Билл весь вечер смотрел в темные глаза Тома, недоумевая, почему не находит в себе сил отвести взгляд, а уж то, что он даже не подумал отстраниться, когда итальянец легко коснулся его губ, когда они остановились на пороге студенческого общежития, и вовсе не поддавалось никакому объяснению.

А потом все закрутилось с такой скоростью, что Билл просто не успевал реагировать – учеба, новые друзья, бесконечные задания, заставляющие метаться по городу в поисках идей, победы в университетских конкурсах, практика в одном из старейших домов моды страны, первые утвержденные строгими критиками эскизы, первое предложение работы с условием, что Билл остается в Милане еще как минимум на два года, первая самостоятельная коллекция аксессуаров, выпущенная с одобрения маэстро модного дома и удостоившаяся его отдельной похвалы. Жизнь не просто давала ему возможность делать шаги вверх, казалось, она просто подбрасывает своего любимчика все выше и выше, но Билл не боялся сорваться с этой высоты, ведь все это время Том был рядом, держал его за руку и говорил, что верит в него. Именно поэтому было совсем не сложно отклонить предложение продлить контракт и отказаться от невообразимо высокой для его лет должности ради того, чтобы начать все с нуля. Но начать нужно было вместе с Томом, который заставил Билла поверить в то, что у них получится из маленького ателье на окраине Милана сделать что-то такое, что перевернет мир вокруг, и ради этой мечты Билл готов был рискнуть всем.

Они работали сутками, не щадя себя, но заботясь друг о друге. Том буквально заставлял Билла не забывать про еду, потому что беспокоился за своего любимого, и так имевшего хрустально-хрупкое телосложение, а Билл, когда, после восемнадцатичасового рабочего дня, они без сил падали на постель, ласково перебирал недавно заплетенные косички черных глянцевых волос, и успокаивал своего молодого мужчину, тащившего на себе все финансовые вопросы развивающегося предприятия.

Они все эти годы смотрели друг другу в глаза, видя там свое прошлое, настоящее и будущее, и это было волшебно, давало уверенность в том, что все проблемы мира внешнего не смогут нарушить то единение, которое существовало между ними.

За три года их детище из скромного семейного предприятия превратилось в процветающий модный дом, в котором желали работать самые именитые дизайнеры, а звезды со всего света мечтали получить рекламный контракт на одежду, создаваемую талантливым модельером Вильгельмом Каулитцем. Том же светился от гордости, когда слышал отзывы более старших и опытных коллег-бизнесменов о том, что в его лице Италия обрела очередного финансового гения.

Они ездили по всему миру, среди многочисленных бизнес-встреч находя время и для прогулок по новым городам, и для интимных ужинов в самых романтических местах планеты, бродили по улицам, покупая забавные сувениры и подарки для многочисленной родни Тома, которая со временем приняла в свои сплоченные ряды изначально неугодного иностранца. Том целовал его на виду у всех, не обращая внимания на косые и неодобрительные взгляды, а Билл был безгранично счастлив, видя, что Том совершенно не стесняется их отношений.

А когда они были в Швейцарии на Рождественские каникулы, Том подарил ему большую коробку, в которой оказалась объемная модель острова, на котором располагалась небольшая изящная вилла, похожая на корону, венчающую зеленый холм. Билл удивился необычности подарка, и поблагодарил любимого поцелуем, но тот, поняв, что смысл презента ускользнул от юноши, пояснил, что в подарке имеется секрет. По подсказке итальянца, Билл аккуратно снял миниатюрную крышу с беседки и увидел большой как будто старинный ключ. Пока он недоуменно хлопал глазами, разглядывая находку, Том обнял его со спины и прошептал на ухо: «Это ключ от нашего рая, Билл». Такого подарка юноша не ожидал получить, поэтому дыхание замедлилось, а сердце закололо от невыносимо-сладкого счастья. А Том только улыбался, бережно вытирая с улыбающегося любимого лица прозрачные капли слез.

С каждым годом их жизнь становилась все более публичной, интерес прессы был прямо пропорционален успеху их коллекций, и различные издания просто захлебывались сплетнями и домыслами. По три раза за сезон молодых мужчин «женили» в Голландии, едва ли не каждую неделю писали об их расставании, о ссорах и изменах. Стоило одному из них появиться в компании мужчины от четырнадцати до ста четырнадцати лет, как пресса начинала вопить о новом романе, не обращая внимания на то, что большая часть этих самых «любовников» имели семьи и детей. А уж как Том едва не сорвал совет директоров, мимолетом прочтя в принесенной секретаршей газете о романе Билла с Сильвио Берлускони, юноша вообще предпочитал не вспоминать, потому что его любимый, сидя во главе стола, внезапно расхохотался, едва не падая со стула, и не в состоянии совладать с собой, чтобы пояснить свое вопиющее поведение. Впрочем, когда ситуация стала ясна окружающим, смеховая истерика охватила уже весь конференц-зал. На следующий день Том несколько поутих, когда курьер доставил дорогущий дизайнерский букет огромных кроваво-красных роз от Председателя совета министров Италии, зато Билл, видя напряженность любимого мужчины только нашел повод еще раз доказать, что тот единственный и неповторимый в его жизни.

Какие бы слухи не появлялись в прессе или в их окружении, Билл никогда не верил в досужие сплетни, и совершенно не ревновал Тома ни к кому. Юноше казалось оскорбительным подозревать Тома в предательстве, ведь тем самым он ставил под сомнение существующее между ними доверие, поэтому все домыслы и предположения о возможных романах Тома он воспринимал как плоские шутки, порожденные завистью. Да и сам бизнесмен не давал повода усомниться в своей верности – не было ни подозрительных звонков, ни выключенных телефонов, ни неожиданных встреч. Да и глупо было бы подозревать в изменах мужчину, который при любом удобном и не очень случае пытался уложить его на горизонтальную поверхность, и это после многих лет совместной жизни. Билл не чувствовал ничего, что могло бы насторожить его. Их отношения были все такими же яркими, как будто они встретились вчера, а близость ничуть не менее страстной, чем в первый год совместной жизни. Тем больнее было получить неоспоримые доказательства своей слепоты.

Билл помнил ту жуткую боль, ледяной иглой пробившую сердце, когда перед его глазами оказались выпавшие из конверта фотографии, где Том обнимает и страстно целует какого-то юношу, практически впечатывая его в спинку кресла дорогого автомобиля, припаркованного на набережной. Он бездумно перебирал фото, не желая даже понимать, что видит перед собой, казалось, что все его чувства притупились, а зрение подкидывает несуществующие картины. Но спустя некоторое время пришлось признать правду – его любимый, обладающий бесконечным доверием, мужчина его предал. Хотелось схватить телефон, набрать номер Тома, как раз находящегося в очередной деловой поездке в Лондон, и задать один единственный вопрос, и Билл уже взял сотовый, но спустя секунду пальцы разжались, позволяя дорогой технике упасть на гранитный пол кабинета, а тонкие ладони закрыли побледневшее лицо, скрывая от посторонних глаз бегущие по щекам слезы, черные от потекшей косметики.

Совладать с собой оказалось непросто, а уж сохранить спокойствие не устроить Тому безобразный скандал казалось и вовсе невыполнимой задачей. Билл думал об этом сутками, и не мог назвать ни одной причины, почему вдруг Том решил так поступить. Перебирая в воспоминаниях каждый день их жизни, Билл пытался ответить на вопрос, что было не так? Где они допустили ошибку? Но он не находил ответов. Но боль от сознания того, что Том его больше не любит, что все его прикосновения, слова, улыбки были ложью, горела где-то внутри, заставляя задыхаться от безысходности.

Билл не отвечал на звонки Тома, зная, что не сможет сдержаться, но понимая, что сейчас не сможет сказать ничего, что поможет им разобраться в своих отношениях. Где-то глубоко внутри он надеялся, что все это лишь какая-то ошибка, что на самом деле его Том все так же любит его и никогда не предаст.

Решение поехать на Крит возникло внезапно, когда Билл в пятнадцатый раз сбросил звонок любимого мужчины. Хотелось побыть одному, попытаться разобраться в самом себе и решить, стоит ли бороться за отношения, стоит ли спасать то, что есть между ними. Биллу не хотелось видеть Тома и говорить с ним до тех пор, пока боль от осознания предательства хоть немного не притупится.

Попав в знакомое уютное жилище, где все было пропитано спокойствием и радостью, Билл почувствовал, как на сердце становится чуточку легче, клешни острой боли ослабляют свой захват, и дышать получается свободней. Легкий бриз, казалось, остужает голову, кипящую от хаотичных мыслей, а сердце замедляет свой ритм вслед за мерным шелестом волн.

Солнце клонилось к закату, окрашивая бирюзовый горизонт в оттенки красного, по небу поплыли легкие перистые облака, предвещая ночной шторм. А Билл смотрел на изменения в природе, понимая, как они отражают то, что происходит в их с Томом жизни. Как сейчас синеву неба нарушили облака, так же безмятежность их любви разбили в дребезги сомнения и боль.

Скинув рубашку и закатав легкие брюки до колена, молодой мужчина вошел в нагретую солнцем воду, и чуть улыбнулся ласково-бархатным прикосновениям моря. Закрыв глаза и глубоко вдохнув, брюнет бросился вперед, уходя под воду с головой.

Спустя почти, судя по внутренним ощущениям и холоду, сводящему тело, полчаса, Билл устало поплыл к берегу, и, едва переставляя уставшие ноги, выжимая из волос соленую воду, остановился. Дыхание, и так неровное после долгой физической нагрузки, и вовсе сбилось, когда на расстоянии не больше двадцати метров он увидел до боли знакомую фигуру, которая неспешно приближалась к кромке воды. Взгляды молодых мужчин пересеклись, заставив обоих замереть на мгновение, а потом Билл как в замедленной съемке смотрел, как его Том приближается, заходит в воду, не смотря на намокающую одежду. Только когда знакомые сильные руки сомкнулись на его теле, брюнет очнулся и осмысленно взглянул в глаза мужчины, его предавшего. Наверное, Том увидел что-то в его глазах, потому что красивые черты исказила болезненная гримаса, а в следующий момент итальянец, до боли стиснув худое холодное тело, впился в посиневшие губы жестким, даже болезненным поцелуем. А Билл, сам не зная, почему, ответил.

В каждом движении было столько чувств, столько отчаяния, как будто каждый из них понимал, что эти ласки могут стать последним, что будет между ними. Том буквально кусал дрожащие губы, ощущая, как тело под его руками становится все горячее, а Билл, прижатый к сильному телу своего мужчины, царапал широкие плечи, отчаянно желая, чтобы эти мгновения никогда не кончались. Где-то глубоко внутри росло понимание, что Том знает, почему он уехал, а значит… Значит все это было не ошибкой, не обманом зрения… Боль раздирала брюнета изнутри, соленые слезы смешивались с каплями морской воды, все еще стекающей с волос.

Том сделал несколько шагов назад, буквально силой вытаскивая Билла на берег, но в последний момент оступился и рухнул назад, утягивая дрожащее тело за собой. Брюнет будто обезумел, и даже падение не заставило его оторваться от Тома, Билл отчаянно тянул время, страшась еще раз взглянуть в глаза своего любимого мужчины и увидеть там все горькие ответы.

Чувствуя, что дрожь, бьющая худое тело, вызвана уже не холодом, а практически истерикой, Том попытался успокоить Билла, сменяя требовательные касания на нежные успокаивающие поглаживания, поцелуй из страстного превратился в череду легких неглубоких касаний, и это возымело эффект. Юноша затих, устроив голову на его груди, а Том чувствовал, что кроме холодных капель морской воды по его телу скользят горячие горькие слезы Билла.

Солнце плавно опускалось за горизонт, а его лучи лишь изредка могли пробиться сквозь плотную завесу туч, идущих сто стороны моря. Волны стали выше, предвещая ночной шторм, чайки метались под низким небом, отчаянно крича, а тело в объятиях Тома начала бить легкая дрожь. Проведя рукой по холодной коже тонкой спины, итальянец приподнялся на локтях, заставив Билла отстраниться.

- Ты совсем замерз, пойдем в дом.

Билл будто очнулся, когда услышал тихий голос Тома, и отстранился, сев на песок. Том поднялся на ноги и подобрал брошенную рубашку, осторожно накидывая ее на дрожащие и бледные от холода плечи. Билл с трудом одел ее, тело почти не слушалось, и поднялся, стряхивая с ног налипший песок.

Том смотрел на своего любимого, и не смел подойти ближе, порыв, заставивший не смотря ни на что броситься в воду и сжать стройное тело в объятиях, прошел, и теперь он боялся даже дотронуться до немца. В молчании они дошли до виллы, а за их спинами шторм набирал силу, швыряя соленую воду на берег.

- Иди наверх, тебе сейчас нужен горячий душ, а то заболеешь, - Том плотно закрыл дверь, поглядывая на буквально стучащего зубами от холода молодого мужчину. Билл всегда легко простужался, и Том знал, чем для него может закончиться такое вот купание. Брюнет неловко попытался снять рубашку, и Том шагнул к нему ближе. – Давай, помогу.

Рука итальянца так и не коснулась тонкого тела, Билл отступил на шаг, и не глядя в глаза своему мужчине, покачал головой.

- Не надо.

Рука безвольно опустилась, и итальянцу осталось только наблюдать за тем, как Билл быстро и почти бесшумно поднимается по лестнице на второй этаж. Закусив губу, Том побрел в сторону кухни.

Билл, стараясь просто не пускать мысли в свою голову, скинул одежду и включил обжигающе горячую воду, чувствуя, как проходит озноб, и тело расслабляется. Постояв так под горячими струями около десяти минут, молодой парень вышел из душевой кабинки, не обращая внимания, что стекающая с его волос вода образовывает небольшую лужу на бежевом кафеле. Обернувшись большим полотенцем, заботливо оставленным приходящей горничной, Билл зашел в спальню, стараясь не замечать большой фотографии на стене, где были изображены они с Томом, улыбающиеся и счастливые, и направился к шкафу, в котором должны были быть несколько банных халатов. Достав свой любимый – цвета весеннего неба, брюнет отбросил полотенце в сторону, оставаясь обнаженным.

- Билл, - тихий скрип открываемой двери и легкие шаги заставили Билла вздрогнуть. Быстрым движением он схватил халат и торопливо одел его, отмечая, что впервые за девять лет почувствовал себя неловко, находясь обнаженным рядом с Томом.

- Я пронес имбирный чай, - Том болезненно передернул плечами, заметив, как судорожно Билл прячет его взгляда свое тело. – Выпей, а то опять тебя простуда накроет.

Билл с трудом выдохнул, привычная забота Тома казалась сейчас едва ли не издевательской, но кивнул и сел в плетеное кресло. Том приблизился и подал ему большую чашку, от которой по спальне распространялся пьянящий аромат меда и специй. Молясь, чтобы пальцы прекратили так сильно дрожать, Билл принял из рук Тома напиток и сделал маленький глоток, чувствуя, как тепло медленно распространяется по замерзшему телу.

Том молчал, устроившись в точно таком же кресле напротив, и смотрел куда-то в стену отсутствующим взглядом. Он казался спокойным, но Билл слишком хорошо знал своего любимого, чтобы не заметить маленькую складочку между бровей, которая всегда говорила о том, что итальянец о чем-то напряженно думает, и мысли его отнюдь не приятны. Билл тоже сохранял молчание, не зная, что может сказать своему мужчине, и все еще немного надеясь, что Том сейчас скажет, что все это чушь, что у них все по прежнему хорошо. Поэтому брюнет медленно пил заботливо приготовленный Томом «антипростудный» напиток, и только изредка бросал взгляды на своего мужчину.

Услышав легкий стук, когда Билл поставил пустую чашку на стол, Том очнулся и посмотрел Биллу прямо в глаза, заставив его вздрогнуть.

- Ты получил фотографии?

Билл прикрыл глаза, ощущая, как его сердце словно кипятком ошпарили, и кивнул.

- Я тоже получил такой конверт.

Билл застыл, вскинув глаза на мужчину.

- Я звонил тебе три дня, но ты не брал трубку. Твои помощники отказывались соединять с тобой, придумывая какие-то глупые отговорки. Я пытался узнать, где ты, почему не отвечаешь. И только сегодня, когда мне позвонил Лоренцо и спросил, будет ли нужен самолет в ближайшие двадцать четыре часа, я понял, где ты. Он собирался провести чистку двигателей после полета на Крит, а так я бы и не узнал, куда ты подевался, так?

- Я бы позвонил… Позже.

- Я волновался.

- Это и странно, - заметил Билл, не сумев скрыть горечи.

- Не странно, - покачал головой Том, - Я люблю тебя.

Билл дернулся так, будто Том его ударил. Вскочив на ноги, он подошел к окну, по которому уже скользили первые капли дождя. Шторм набирал силу.

- Любишь? А когда развлекался в машине с тем мальчишкой, тоже меня любил?

Молчание за его спиной длилось слишком долго. Совладав с подкатившими слезами, Билл повернулся, чтобы посмотреть в глаза тому, кого еще несколько суток назад мог назвать центром своей вселенной. Темно-карие глаза Тома горели в полутьме комнаты опасным, жарким огнем.

- Значит, ты поверил.

Итальянец не спрашивал. Он утверждал. А у Билла все внутри оборвалось в этот момент, потому что… Неужели он был не прав? Надежда, лавой поднявшаяся со дна души, перемешалась со страхом и неверием. Слишком уже Билл свыкся с мыслью о том, что Том ему изменил.

- Я…

- Поверил. Я понял это, как только ты перестал отвечать на мои звонки.

В голосе Тома не было осуждения или гнева, только разочарование, которое ранило куда сильнее. Билл ухватился за подоконник, не уверенный в том, что ноги его держат. Все происходящее казалось абсурдом, и молодой парень никак не мог сориентироваться. Том выбил у него почву из под ног.

- Ты хочешь сказать, что ничего не было? – дрожащим голосом спросил Билл.

- Тебе это важно? Ты все уже решил. – Том спокойно сидел в кресле, но это было только внешнее спокойствие. В карих глазах метались самые разные эмоции, который вот-вот могли прорваться наружу.

Билл рвано выдохнул и закрыл лицо ладонями. Это было слишком для него. Уже несколько суток он изводил себя мыслями об измене, стараясь свыкнуться, ища в себе силы простить, размышляя, сможет ли он быть дальше с Томом. А сейчас… Парой фраз Том заставил его чувствовать себя едва ли не предателем, поверившим досужим сплетням.

- Том, но… эти фотографии…

- Качественные, не спорю, - итальянец покачал головой, - Но, сколько уже было таких провокаций, Билл?

- Таких – никогда, - брюнет покачал головой. – Это была твоя машина, Том. Это был ты с этим… блондином.

Том поднялся с кресла, заставив Билла вжаться в подоконник, и стал ходить по комнате, нервно дергая себя за косички. Билл отвел глаза, сколько раз он видел этот смешной, немного детский жест, когда Том нервничал.

- Том…

- Что, Билл? Что ты хочешь услышать? Ты, как мне кажется, уже все для себя решил!

- Том, но…

- Я не ожидал, что ты можешь поступить так, Билл. Я думал, ты веришь мне!

- Я просто…

- Что, просто? – Том подлетел к брюнету, наклонившись вперед и не давая ему сдвинуться с места. – Просто поверил? Просто решил ничего не спрашивать? Ты даже не захотел поговорить, просто трусливо сбежал! Если бы не Лоренцо, ты бы и дальше отсиживался на вилле, лелея свои домыслы?!

Билл содрогался от боли, каждое слово Тома било его, как будто плетью, глаза жгло от непролитых слез, а сердце заходилось стуком.

- А что потом? Уехал бы в Берлин без объяснений? Что дальше, Билл?!

- Прекрати! – Билл оттолкнул от себя сильное тело. – Прекрати, слышишь?! Я не знаю, что было бы дальше! Что я должен был думать, когда увидел эти фотографии?

- Ты должен был спросить у меня! – глаза Тома горели бешенством. – А ты просто трусливо сбежал! А я сходил с ума, не зная, где тебя искать.

- Я думал, что ты меня предал, Том! Мне было больно! – крик Билла потонул в раскате грома.

- А мне было не больно?! – лицо Тома, искаженное яростью, зловеще озарило вспышкой молнии.

- Том, я…

- Мне было не больно?! – молниеносным движением итальянец оказался прямо перед Биллом. – Мне было не больно, когда ты сбежал, даже не усомнившись в том, что я мог так поступить?! Мне было не больно, когда я понял, что ты считаешь меня таким подлецом? Билл, думаешь, мне было не больно?!

Раскат грома сотряс дом до основания, стекла жалобно звякнули, но устояли, в отличие от души Билла, которая, казалось, осыпалась осколками. Горло перехватило спазмом, глаза обожгло, а колени ослабли, и если бы Том не удержал его, молодой мужчина непременно бы упал. Перед глазами замелькали черные пятна, разбавленные вспышками мертвенно белого цвета, словно молнии раскрашивали не только небосвод, но и сознание брюнета. Воздух в легких кончился, а вдохнуть следующую порцию не получалось, тонкие пальцы судорожно впились в шею, заскребли, словно желая разодрать горло, чтобы наконец вдохнуть. Сознание ускользало, сердце, казалось, стало биться со скоростью тысяч ударов в минуту, а тело свело судорогой.

- Билл? – теплые сильные руки удерживали тело, а знакомый голос – сознание. Но воздуха для вдоха все еще не было, поэтому Билл попытался оттолкнуть руку Тома, которые едва справлялся, удерживая пальцы парня подальше от выгнутой шеи. – Билл, ты слышишь меня? Билл!

Ласковые пальцы коснулись шеи, легко помассировав гортань, и воздух, наконец, нашел путь, и брюнет судорожно вдохнул, едва не захлебываясь.

- Ну все, все… Билл, не пугай меня так…

- Том…

- Тише, Bello, тише… Все хорошо.

Билл медленно приходил в себя, цепляясь за сильные плечи Тома, вдыхая такой знакомый запах, чуть приправленный солеными нотками морской воды. Том прижимал его к себе, гладя по спине, успокаивая и что-то шепча. Билл хоть и знал итальянский как родной язык, но сейчас не в состоянии был разобрать, что шепчут любимые губы. Но слова Тома успокаивали разбушевавшееся сердце.

- Том, скажи мне…

- Что, il mio Bello?

Билл улыбнулся дрожащими губами, услышав, как Том ласково зовет его так, как повелось еще в самом начале их отношений.

- Скажи, Том, скажи, что это все неправда.

- Неправда, Bello, - пальцы запутались в еще чуть влажных черных волосах. Билл почувствовал, как с его души буквально схлынуло что-то вязкое, тяжелое и темное, казалось, что теперь он способен взлететь.

- Том, скажи мне…

- Я люблю тебя, Bello, - Том обхватил бледное лицо ладонями и посмотрел прямо в медовые глаза, - Я люблю тебя и всегда буду любить только тебя.

Прикосновение губ Тома заставило огромную глыбу льда, застрявшую где-то в районе сердца, начать таять. Билл прикрыл глаза, чувствуя, как эмоциональный кризис оставил его совершенно без сил, но теплые руки держали крепко, передавая вместе с теплом желание жить дальше.

Том зарылся пальцами в темные волосы, поглаживая прохладную кожу под влажными прядями, поцеловал склоненную голову, скользнув губами по тонкой коже виска, задевая чуть топорщащиеся короткие волоски. Билл мелко подрагивал в его руках, его тело по ощущениям было словно пластилиновое, такое же тяжелое и мягкое.

- Bello…

Слипшиеся в стрелки черные ресницы медленно, будто под тяжестью воды, приподнялись, давая Тому возможность увидеть, наконец, покрасневшие карие глаза, в которых, будто нехотя, разочарование и горечь уступали место привычному мягкому свету.

- Том…

Одними губами произнеся имя любимого мужчины, Билл почувствовал, что комок слез снова подкатывает к горлу, но Том, заметив, как немец судорожно сглатывает, пытаясь удержаться от очередной волны истерики, мягко коснулся дрожащих губ, поцеловал скулы, на которые начала возвращаться краска, ощутил порхание ресниц Билла, стоило ему коснуться прикрытых глаз.

- Том…

Билл буквально выдохнул его имя, и итальянец поймал его своими губами, притягивая стройное тело любимого ближе, скользя руками по тонкой спине, вжимая в себя так, чтобы между телами не осталось ни сантиметра пространства. Билл податливо прильнул к нему, обнимая за шею, и чуть царапая ногтями ткань натянутой на плечах рубашки. Хотелось стать как можно ближе, чтобы все, что разделяло их последние часы, исчезло, растворилось в привычной близости, в которой не было места ничему, кроме любви и желания брать и отдавать в равной степени.

Билл едва не вскрикнул, когда сильные руки почти до боли стиснули его ребра, приподнимая над полом, как невесомую куклу, ноги, чтобы удержать равновесие, обвились вокруг стройной талии итальянца, заставляя полы халата разойтись в стороны. Сделав один лишь шаг вперед, Том усадил Билла на подоконник, не упуская возможности освободившимися руками скользнуть по гладкой коже бедер, пробираясь под ткань. Видя, как сбилось дыхание немца, Том улыбнулся, стаскивая со смуглых плеч ненужную ткань мешающегося халата. Билл не отставал, едва не отрывая пуговицы от рубашки, его пальцы подрагивали от желания как можно скорее коснуться упругой кожи любимого и единственного в его жизни мужчины. Медленно его накрывало осознание, что Том действительно принадлежит ему одному, что никто, кроме него не касался сильных плеч, не скользил кончиками пальцев по четко выраженным кубикам пресса, что только он имел право так резко и даже чуть грубо срывать со стройного тела одежду.

- Том… Томми…

Ласковое прозвище само сорвалось с губ, и Билл чуть испуганно приоткрыл затуманенные глаза, вглядываясь в лицо Тома, не зная, как тот отреагирует. Иногда, когда в коктейль дикого возбуждения, любви и страсти вмешивалась сокрушающая волна нежности, Билл называл так любимого, хотя и знал, как тот ненавидит любое сокращение своего имени. Но сейчас в глазах напротив вспыхнуло пламя, окрашивая радужку в цвет темного золота.

Губы Билла сдались в плен без борьбы, и Том пользовался капитуляцией, врываясь в покорно приоткрытый рот жарким мокрым поцелуем. Удерживая затылок молодого парня в ладони, итальянец не позволял отстраниться, целуя голодно, так, что у Билла скрутило низ живота от возбуждения. Чувствуя дрожь желания, Том притянул Билла к краю подоконника, заставляя шире развести колени и прижаться к твердой плоти, защищенной пока двумя слоями одежды.

Том отстранился, развязывая пояс халата, буквально вытряхивая своего любимого из одежды. Не отрывая взгляда от открывшейся россыпи родиной на тонком боку, итальянец опустился на колени и стянул Билла на пол, заставив снова встать на дрожащие ноги. Обессиленный, немец едва устоял, упираясь локтями в шершавое дерево подоконника, а Том тем временем на контрасте аккуратно отогнул край белья и нежно прикоснулся губами к открывшейся светлой полоске кожи, там, где солнце никогда не касалось излишне стеснительного Билла. Продолжая целовать мелко подрагивающее тело, Том стянул с худых бедер последний предмет гардероба до щиколоток. Взглянув вверх, мужчина улыбнулся, увидев, как судорожно двигается кадык на запрокинутой шее его любимого, и снова вернулся к исследованию более светлой, чем все остальное тело, теплой плоти. Погладив бедро, Том заскользил рукой по бархатистой коже стройной ноги, пока в его ладони не оказалась круглая пяточка. Оторвавшись от исследования бедренной косточки, Том отстранился, чтобы выпутать ступню Билла из плена ткани. Немец не сопротивлялся, потерявшись в потоке ощущений, позволяя мужчине руководить собой, как марионеткой. Том ловко освободил и вторую ногу, поцеловал острую коленку, не забыв погладить чувствительное местечко под ней. Билл всхлипнул, едва не падая, но Том, удержал его, успев подняться на ноги и прижать теперь уже горячее тело к себе. Билл вслепую нашел его губы, впиваясь поцелуем, и едва не кусая тонкую кожу от переизбытка эмоций. Том не возражал, крепче притискивая к себе пылающего желанием молодого мужчину.

Оба точно не вспомнили бы, как оказались на кровати, и только потом, обнаружив маленький порез на ладони, Билл смутился, поняв, насколько лихорадочно пытался избавить любимого мужчину от штанов, что стоило ему пореза от острой кромки пряжки ремня. Ощутив всей кожей обнаженное тело Тома, Билл заскулил от нестерпимого удовольствия, обвивая сильные бедра ногами и царапая смуглые плечи впечатавшего его в кровать мужчины.

- Том, хочу тебя, - обжигая дыханием чуть колючую щеку, прошептал Билл.

Том приподнял голову, отрываясь от соблазнительной шеи брюнета, чтобы встретить взгляд горящих глаз любимого.

- Пожалуйста, Том…

Билл изогнулся, крепче стискивая ногами талию Тома и втягивая его в жадный поцелуй. Тонкие пальцы потянули за косички, заставив итальянца рыкнуть, жестче впиваясь в сладкие губы, пробежались по гибкой линии позвоночника, царапнули чувствительную разгоряченную кожу боков, огладили сокращающиеся мышцы живота, скользнули на грудь и остановились на темных пятнышках сосков, ставших твердыми от мимолетной ласки. Биллу до дрожи хотелось ощутить, как скользящая по его животу влажная головка члена толкнется в него, проникая все глубже, наполняя его до краев, до нестерпимого желания рассыпаться на миллион частиц и влиться в тело, придавливающее его к мягкому матрацу. Опустив руку, Билл соединил их истекающие влагой члены, заставляя Тома задохнуться. Уперевшись лбом в худое плечо немца, мужчина выдохнул сквозь зубы, не в силах совладать с судорогой удовольствия, скручивающей тело. Перед глазами маячила тонкая ключичная косточка, обтянутая мерцающей кожей, и итальянец не удержался от соблазна украсить эту красоту, виденную уже в тысячный раз, багровым пятном обжигающего поцелуя.

- Bello… Подожди…

С трудом заставив себя отказаться от ощущения скользящей по напряженной плоти ладони, Том заставил Билла убрать руку. Тот, впрочем, не сопротивлялся, только откинулся на подушку и шире развел колени, приглашая любимого взять то, что с радостью хотел ему отдать.

- Есть смазка?

Том растерянно огляделся, зная, что в таком состоянии не заметит нужной вещи даже, если она вдруг засветиться в сумраке комнаты.

- Тоооом… К черту ее… - простонал Билл, подаваясь бедрами вверх и беспомощно скребя простыню ногтями. – Давай так.

Резко выдохнув, когда тяжелое тело Тома всем весом навалилось на него, брюнет был пойман ладонями любимого, обхватившего его лицо. Карие глаза смотрели серьезно как никогда.

- Я не хочу делать тебе больно.

Неожиданно слова отозвались щемящей болью в сердце, заставив возбуждение чуть отступить. Билл застыл, вглядываясь в карие глаза Тома, и пытался совладать с желанием разрыдаться от облегчения и нежности, которые смели остатки неуверенности с его души. Том мягко накрыл его губы поцелуем, лаская, успокаивая, возвращая утраченное было желание. Брюнет задышал чаще, извиваясь в крепких объятиях Тома, желая как можно скорее соединиться с ним, стать одним целым телом, как за миг до того произошло с их сердцами.

Том ласкал его исступленно, словно они не были вместе очень давно, и Билл понимал, что в какой-то степени это так и было. Те несколько дней, которые они провели на грани расставания, казались невыносимо огромным сроком для тех, кто привык каждую минуту проводить рядом, дыша одним воздухом и деля все радости и беды. Сейчас казалось необходимостью быть как можно ближе, наверстать упущенное, укрепить то, что существует между ними, чтобы больше ни одна буря не смогла пошатнуть их доверие и любовь.

Мягко оттолкнув разгоряченного итальянца, Билл заставил его лечь на спину, а сам склонился над его бедрами, решая проблему с отсутствием смазки. Но долго Том вытерпеть не мог, слишком сильным было впечатление от каскада черных волос, окутавших его бедра. Усадив легкого Билла себе на бедра, мужчина погладил поясницу, не забыв уделить внимание двум соблазнительным ямочкам, скользнул в жаркую ложбинку, находя колечко мышц, пока еще неготовых

расступиться и пропустить его внутрь желанного тела. Глядя прямо в глаза своего любимого, Том вернул руку к губам и облизал собственные пальцы, увлажняя кожу. Мужчина не понял, чем был вызван стон Билла сейчас – зрелищем скользящих меж губ пальцев или первым прикосновением к пылающему входу, но знал, что он не станет последним этой ночью.

- Тооом, хватит… - Билл облизывал пересохшие губы и пытался глубже насадиться на ласкающие его пальцы. Тело горело от томительного напряжения, хотелось, наконец, почувствовать Тома внутри себя, раствориться в каждом движении, отдать все, что сейчас у него есть.

Легко уложив брюнета на спину, Том всем весом прижал его к кровати, и вошел одним плавным движением, заставив Билла протяжно застонать и содрогнуться от чувства заполненности, завершенности.

- Bello…

Хриплый стон, сорвавшийся с губ Тома, заставил Билла открыть глаза. Итальянец прикусил нижнюю губу, и плотно смежил веки, так же, как и Билл, привыкая к ошеломляющим ощущениям, он лишь легонько гладил раскрытые бедра брюнета, лаская чувствительную влажную кожу.

- Том, пожалуйста, - простонал Билл, понимая, что его мужчина сдерживает себя из последних сил, боясь причинить боль, - Я хочу…

Чуть выгнувшись, чтобы дотянуться до губ любимого, Билл невольно позволил еще глубже проникнуть в свое тело, и Том не выдержал. С хриплым стоном он ответил на поцелуй брюнета, одновременно делая первые движения в тонком горячем теле, заставляя Билла дрожать и вскрикивать от острого удовольствия.

Отпустив измученные покрасневшие губы задыхающегося от каждого толчка немца, Том легонько прикусил нежную шею, оставляя цепочку следов. Билл цеплялся за него, притягивая ближе, ища губы любимого, и итальянец не мог отказать брюнету, раз за разом даря поцелуи, забирающие последний воздух из легких. Впрочем, их это не пугало, ведь сейчас они могли дышать только друг другом.

- Билл, любимый… - шептал Том, прикусывая мочку чуть торчащего забавного по форме ушка своего самого близкого человека на свете.

В том, что сейчас происходило, не было ничего нового для них обоих, такая близость была почти что каждый раз, стоило им остаться ночью вдвоем. Не было ни новых поз, ни необычных ласк, ни незнакомых ощущений. Все было таким родным, привычным и знакомым, что, казалось, можно предсказать, что каждый из них сделает в следующее мгновение. Билл встречал каждое движение Тома, отвечал безошибочно, зная, как лучше всего дотронуться в тот или иной момент. Том целовал запрокинутое лицо, украшенное горячим румянцем, ласкал чувствительные плечи молодого мужчины, то ускорял ритм, срывая с полуоткрытых губ громкие несдержанные стоны, то замедлялся, почти останавливаясь, давая Биллу отдышаться, и снова возвращался к прежнему темпу, заставляя немца кричать. Каждое мгновение их близости было предсказуемым, и это, пожалуй, было самым прекрасным, что могло быть между ними. Именно сейчас оба понимали, насколько они вросли друг в друга, насколько близки, что чужое удовольствие чувствуешь сильнее, чем свое собственное. Они были одним целым в этот момент, словно когда-то родились только для того, чтобы быть вместе.

- Том, Том, Том…

Билл шептал имя любимого, срываясь на всхлипы и крики, а Том только крепче, почти до боли, стискивал тонкое тело в объятиях, желая сделать так, чтобы тот растворился в их страсти без остатка.

- Билл… Bello… Ti amo… piu bella…

- Том, люблю тебя…

Мир закрутился, как в калейдоскопе, а потом цветной витраж разлетелся вдребезги, оставляя перед глазами только любимое лицо. Не чувствуя веса лежащего на нем мужчины, Билл потерся кончиком носа о влажную шею любимого, заставив того завозиться и перевернуться так, чтобы тот оказался лежащим на его груди. Билл сполз чуть вниз, чувствуя, как по коже скользят теплые капли их удовольствия, и устроил голову на смуглом широком плече. Ласковая ладонь опустилась на его спину, мягко пересчитывая по памяти каждую родинку. Говорить не хотелось, ведь минуту назад они сказали друг другу куда больше, чем могли бы, обходясь только словами. Приподняв голову, Билл поцеловал чуть солоноватую кожу, чувствуя, как под ней сильно бьется сердце его любимого. Длинные пальцы вплелись в его волосы, поглаживая затылок, укладывая обратно, укутывая в сильные объятия. Билл расслабился и закрыл глаза, погружаясь в сон. За окном стихла буря, оставив после себя лишь мерный шелест накатывающих на берег волн.

«Завтра будет штиль», - подумал Билл, засыпая.

Почувствовав легкое касание губ к своему плечу, Билл улыбнулся, все еще не понимая, сниться ли ему это, или происходит наяву.

- Вставай, соня, - чуть хриплый со сна голос отозвался приятной волной мурашек, пробежавшейся по позвоночнику.

- Ммм.., - Билл плотнее смежил веки, принимая правила привычной для них обоих игры. И совсем не удивился, когда одеяло, укрывавшее его, поползло вниз, а сильные руки ловко развернули его безвольное тело на спину.

- Bello, ты проспишь все на свете, полдень уже, - прошептали ему на ухо, обжигая горячим дыханием. Не в силах сдержаться, брюнет улыбнулся, и его губ тут же коснулись мягкие губы Тома.

- Проснулся? – спросил итальянец в перерыве между короткими ласковыми касаниями.

- Нет, - прошептал Билл, обнимая любимого за шею, чтобы притянуть еще ближе. А в идеале, уложить обратно в кровать, прижаться поближе и опять погрузиться в сладкий сон. Но его коварный план был разгадан, впрочем, как всегда.

- Нет, Билл, не засыпай! – тихий смешок, и ловкие пальцы, пощекотавшие ребра.

- Ну, Тооом! – возмущение получилось все таким же сонным и ленивым, и, уж конечно, не заставило итальянца остановиться. – Ладно, все, уговорил, я встаю.

- Ты хотя бы глаза открой для начала, - иронично заметил самый любимый на свете голос.

Приоткрыв глаза, Билл встретился взглядом с карими глазами, лукаво и нежно рассматривающими его. Солнечные лучи, залившие комнату, играли на смуглой коже бликами, и немец засмотрелся, не в силах оторвать взгляда от любимого лица.

- Доброе утро.

Том улыбнулся и снова поцеловал его, легко скользя по приглашающее приоткрытым губам. Билл снова попытался утянуть мужчину в постель, но на этот раз спать уже не собирался. Но Том перехватил его руки, и отстранился, чмокнув его в нос напоследок.

- Нет уж, давай поднимайся, нас ждут великие дела, - итальянец поднялся с кровати и заставил Билл сесть, хотя тот норовил забраться обратно в ворох одеял и подушек.

- Какие дела? – Билл зевнул и потер слипающиеся глаза.

- Мы должны навестить Лоренцо, Билл. Я привез Габби целую гору подарков, все-таки, шесть лет – это солидный возраст. Кстати, Лючия оставила просто потрясающий завтрак, его нужно только разогреть, так что отрывай свой очаровательный зад от постели, а то я тебя съем вместо него.

Но Билл не испугался угрозы, так что Том, недолго думая, подхватил не особо сопротивляющегося Билла на руки и отнес в душевую кабинку. Впрочем, он не оставил немца в одиночестве, поэтому на кухню попали только спустя почти час.

- Кофе или чай?

Том деловито заглядывал в кухонные шкафчики, разыскивая турку.

- Кофе, - все еще сонный Билл, которого еще больше разморили горячая вода и ласки Тома, кивнул, - с молоком.

- Вас понял, - Том заглянул в холодильник и достал небольшой глиняный кувшинчик, накрытый белой полотняной салфеткой. – Молока нет, но есть сливки.

- Сливки? Нет, тогда лучше черный.

- С чего это? Ты же терпеть не можешь черный кофе.

- Сливки слишком калорийные.

- Билл, figurati! – Том всплеснул руками от переизбытка чувств, - Ты и так худее многих наших моделей! Тебе ли сидеть на диете?

Билл улыбнулся, и кивнул под суровым взглядом карих глаз.

- Обожаю, когда ты меня слушаешься! – итальянец сыто улыбнулся, вся его фигура буквально светилась самодовольством.

- Том! – скомкав кухонное полотенце, Билл швырнул его в ухмыляющегося итальянца, но тот ловко поймал кусок ткани, нарочито аккуратно расправил его и повесил на дверцу шкафа.

- Я тебе еще сейчас сделаю замечательный бутерброд, - Том взял из корзинки воздушную сдобную булочку, разрезал ее пополам и намазал толстым слоем сливочного масла. Критически оглядев результат своих трудов, итальянец достал из шкафа небольшую баночку клубничного варенья, с легким щелчком открыл крышку и, щедро зачерпнув сладкую массу столовой ложкой, положил на слой масла. – Вот, наслаждайся! - Не обращая внимания на округлившиеся глаза Билла, Том вернулся к плите и начал готовить кофе.

- Томаззито, негодник, все-таки прилетел!

Том согнулся почти вдвое, отвечая на объятия Лоренцо и его сестры Лючии. Билл улыбнулся, наблюдая, как все больше людей, заходивших в комнату, приветствуют Тома, а тот отвечает всем с улыбкой. Немец, хотя вот уже десять лет и прожил среди итальянцев, в такие моменты не мог разобрать, о чем тарахтит многочисленная родня его любимого, и только по бурной жестикуляции и тону разговора понимал, что все просто радуются долгожданному визиту. Впрочем, внимание хозяев дома сразу же переключилось на самого Билла, и тот сосредоточился, пытаясь вслушиваться в громкую речь окружающих, чтобы не отвечать невпопад.

- Так, что тут происходит? – раздался властный женский голос.

- Мария! – Том шагнул вперед и заключил невысокую женщину в объятия. – Я так соскучился!

- Том! – Мария крепко обняла парня, - Ты все-таки приехал! Не смог оставить своего красавчика одного, да? – женщина освободилась от объятий и шагнула к Биллу, лукаво стреляя глазами в сторону итальянца. – Правильно-правильно, а то у нас на Крите найдется немало желающих украсть у тебя такого мальчика. – Билл подпрыгнул от звонкого шлепка по мягкому месту.

Все рассмеялись, и снова загалдели, наперебой спрашивая что-то у новоприбывших гостей. Билл с удовольствием окунулся в семейную атмосферу, он давно уже чувствовал себя частью огромного клана Ривелли, о чем не мог даже мечтать в момент знакомства с Томом.

- Так, мужчины, быстро организуйте нам столы в винограднике! – распорядилась Мария, грозно помахивая полотенцем. – Будем обедать всей семьей!

Никто не рискнул возразить грозной гречанке, так что в следующую минуту в комнате стало малолюдно. Мужчины вышли в сад, дети последовали за ними, а женщины вернулись на кухню, чтобы довести до совершенства праздничный обед.

Билл, отличавшийся высоким ростом, забрался на невысокий табурет, чтобы поправить выбившиеся из общей массы виноградные лозы, а Том вместе с еще несколькими мужчинами переставляли тяжелые деревянные столы и лавки, чтобы получился один длинный стол, за которым сможет разместиться вся семья. Немец наблюдал, как напрягаются сильные запястья, как двигаются под тонкой тканью рубашки развитые мышцы спины, и чувствовал, как становится тепло внизу живота. Отругав себя за неуместные в общественном месте эмоции, Билл отвернулся, сосредоточившись на работе, и не заметил, как его любимый оказался рядом.

- Справляешься, - знакомые руки обхватили его ноги чуть выше коленей, а подбородок уперся в бедро.

- Ага, почти все уже, - Билл посмотрел вниз и улыбнулся. Том выглядел забавно, будто кот, объевшийся сливок.

- Сходим вечером на пляж? – рука Тома незаметно скользнула по внутренней стороне бедра до самого паха, заставив брюнета вздрогнуть. – Искупаемся…

- Угу, - Билл ничего не мог с собой поделать, его щеки стали розоветь, что не укрылось от взгляда Тома, заставив того захихикать.

- Вот все, о чем ты сейчас подумал… - Том увереннее обхватил талию немца и легко снял его с табуретки, - Все так и будет, - прошептал он в самые губы. Пойдем к столу.

Гостеприимные родственники отпустили их только тогда, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, но молодые мужчины нисколько не жалели, что провели столько времени с шумной родней. Медленно они брели по пляжу, держась за руки, и наслаждаясь тишиной, нарушаемой только шумом прибоя.

- Bello, - Том крепче сжал тонкую ладонь, - Я люблю тебя…

Билл остановился и посмотрел на итальянца, чувствуя, как щемит сердце. Он старался гнать от себя разные мысли, да и шумные посиделки с родней Тома не оставляли времени на размышления, но сейчас, когда они с Томом были вдвоем, поговорить было необходимостью.

- Я тоже тебя люблю, Том, - он погладил любимого мужчину по щеке, - Прости меня…

Чувствуя, как к глазам подкатывают слезы, Билл опустил взгляд, но Тома поймал его лицо в плен своих ладоней.

- Тебе не за что просить прощения, - итальянец вглядывался в повлажневшие глаза брюнета.

- Неправда. Я не должен был верить всему этому, а я…

- Билли, не надо, - в голосе Тома слышалась настоящая боль, - Не надо себя в этом обвинять, пожалуйста. Прости меня, что я вчера сказал тебе это…

- Но ты был прав, - Билл грустно шмыгнул носом, - Я должен был поговорить с тобой сначала.

- Брось, Билли, ну кто бы на твоем месте не сорвался, - Том притянул худое тело, обнимая, - За столько лет ты стал настоящим итальянцем, - улыбнулся мужчина, - такой же эмоциональный.

Билл засмеялся, уткнувшись в шею Тома, а тот только крепче стиснул парня в объятиях, радуясь, что удалось отвлечь его от тяжелых мыслей.

- Пойдем скорее домой, - рука итальянца скользнула вниз и сжала маленькую половинку, - У меня на эту ночь большие планы.

Билл отстранился, и тут же ловко вырвался из объятий своего мужчины.

- Планы, говоришь? – он стянул с себя футболку и бросил ее Тому, - Тогда… догоняй!

Они целовались, лежа на остывающем песке, бесстыдно лаская друг друга, укрытые темнотой, задыхались, срываясь на стоны, не боясь быть услышанными. Воздуха было катастрофически мало, но целоваться хотелось больше, чем дышать.

- Тооом… - Билл с трудом заставил себя оторваться от припухших губ любимого, - твоя идея с купанием конечно хороша, но… - он сбился с мысли, когда итальянец начал покусывать его шею, - Но, может быть, мы лучше искупаемся завтра, когда море будет поспокойнее? Пойдем в дом?

Том оторвался от сладкого тела брюнета, и посмотрел на довольно высокие волны, разбивающиеся о берег. Действительно, купание в темноте могло быть опасным.

- Хорошо, но с тебя должок, - он шутливо щелкнул Билла по кончику носа, - Но мы тут пробудем еще неделю, так что ты не отвертишься, - он склонился над парнем и прошептал прямо в губы, - Хочу взять тебя в воде. - Дрожь, прокатившаяся по тонкому телу, была ему лучшим ответом. – Пойдем?

Он поднялся на ноги и помог встать Биллу. Тот все еще был под впечатлением от планов любимого, поэтому выглядел немного растерянным. Том приобнял его, улыбаясь, и немец расслабился, почувствовав себя уютно в родных руках.

До их виллы оставалось не больше двухсот метров, так что через пять минут они уже поднимались на второй этаж, намереваясь продолжить вечер. Том целовал шею Билла, но песок, налипший на кожу, едва не скрипел на зубах.

Дата добавления: 2015-08-28