Казалось, этого не может быть. Опершись о старое дерево, Виктор вглядывался в даль. Через поле, то тут, то там виднелись отдельные косые хатки. Это была Витькина деревня, его родная земля. Четыре

Через поле

Казалось, этого не может быть. Опершись о старое дерево, Виктор вглядывался в даль. Через поле, то тут, то там виднелись отдельные косые хатки. Это была Витькина деревня, его родная земля. Четыре долгих года превратили это место даже не в прошлое: несбыточной придуманной страной казалось ему это поле, запах примятой травы под ногами и до боли знакомые домики.

Виктор. Боевые товарищы называли его только полным именем. Рожденный и названный победителем, спокойный и уверенный в себе человек, он каждый день вел вперед людей, игнорируя погодные условия и количество бессонных ночей.

Отпив из фляги, Виктор сделал несколько шагов в сторону от леса. Война приучила его к тому, что открытая местность равнозначна для простого солдата смерти. Но война кончилась. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что опасность ему не угрожает, Виктор тихонько выдохнул. Ему не терпелось добраться до деревни, но неизвестность пугала его. Уходя на фронт, он оставил здесь семью, но, найдет ли он их дома, Виктор не знал.

Прохладный ветерок заглядывал в лицо. Впереди раскинулось широкое русское поле. Полевые маки казались каплями крови. Их поникшие головки покачивались в такт ветру. Виктор легонько обхватил цветок рукой, и его лепестки, тут же отделившись от стебля, плавно приземлились на траву. Такие красивые и такие хрупкие. Одно неверное движение перечеркивает настоящее и будущее. Совсем как у людей.

Если маки будили тревогу, то васильки и ромашки, расположившиеся неподалёку, дарили надежду. На то, что всё будет хорошо. Виктор отвык от таких полей. В отличие от выжженных, вытоптанных, измученных фашистами земель, оно выглядело живым и свободным, дарило тепло.

Виктор вспоминал своё детство. Здесь он делал первые шаги. Ножки не слушались, и он неуклюже садился на мягкие колоски. Мама, широко улыбаясь, протягивала ему руки и крепко обнимала. От неё пахло молоком и свежим сеном. Тогда он был ещё просто Витей, иногда Витенькой. Это был возраст, когда поле казалось густым лесом, а потря мамы из виду — законным поводом дать волю слезам.

Но Виктор не помнил за собой слез. На фронте он проводил носом по рукаву гимнастёрки, глубоко дышал и закрывал глаза. Большего позволить было нельзя.

Когда он уходил, Маша с Анечкой на руках долго смотрели ему вслед. Он не оборачивался, только крепче сжимал в руке Машин платочек.

Успели сделать совместную фотографию. Анечка беззубо улыбается, Маша и Виктор с тревогой смотрят в объектив. Эта фотография четыре года прожила в нагрудном кармане, покидая своё пристанище только в вечерние часы, когда Виктор подолгу разглядывал её, сидя у костра.

...Солнце садилось за горизонт. Миновав поле, Виктор обернулся. Он оставлял позади мрак и боль, он возвращался домой.

Виктор шёл по центральной улице, но не видел людей. Он не видел ничего, знал, что ноги приведут его сами. Девочка у дома рисовала на земле. Виктор замер. Это его дочь! Он не знал наверняка, но был абсолютно уверен. На пороге появилась женщина; уставшими глазами вгляделась она в лицо стоящего перед ней мужчины. Женщина пошатнулась и упала бы, но Виктор подхватил её. Впервые в жизни он плакал. Беззащитним воробушком притаилась Маша рядом с мужем, а девочка озадаченно смотрела на свою воссоединившуюся семью. Она привыкнет...

Виктору не спалось. Зажав в зубах сигарету, он стоял на улице и думал. Немцы не дошли до деревни, но разрушили её изнутри, отобрав у многих навсегда солнце, ветер, поле и возможность обнять близкого человека. Но каждую ночь люди возвращаются звёздами к своим близким и охраняют их сон.

Виктор смотрел в небо.

Дата добавления: 2015-08-27