Мой вес исчезает. 97 89 страница

Я сидел не двигаясь.

"Послушайте, - повторил он, - Вы позорите Ваш собственный здравый смысл, когда ставите мёртвую материю выше духа материи. В своих непрекращающихся трансмиграциях атомы приходят и уходят, миры движутся, вселенные вращаются не потому, что они являются материальными телами, а потому, что в качестве точек материи в потоке силы они подчиняются духу, который в состоянии вычеркнуть солнце или растворить Землю так же легко, как рассоединить два атома. Материя есть иллюзия, а дух - реальность".

Я чувствовал, что он успокоил меня против моей воли, и хотя я не мог опровергнуть его утверждения, я решил изучить как следует на досуге эту тему.

"Как Вам будет угодно, - вошёл он в мои размышления - но поскольку Вы столь решительны, то Вам лучше читать книги, написанные теми, кто знает, о чём пишет, и кто не обязан теоретизировать над умозрительными заключениями в отношении внутриструктурного слоя Земли".

"Но где же я найду такие труды? Я не знаю ни одного".

"В таком случае, - сказал он - вероятно, было бы лучше прекратить сомневаться в словах того, кто достиг знания, чтобы написать такую книгу, и кто не намерен вводить Вас в заблуждение".

"Возникают ещё другие вопросы" - сказал я.

"Ну?"

"Я полагаю, что рассказ об опьяняющем напитке подземного гриба- фунгу выходит за грань действительности".

"В каком смысле?"

"Совершенная потеря самого себя, произошедшая немедленно, за один миг, после проглатывания сока плода фунгу так, что Вы не могли отличить вашего гида от фантома, внезапно появившегося, невероятна. Элемент времени есть движущийся фактор нервных впечатлений"*

(* Хорошо, что в этом месте была сделана сноска. Немногие читатели, вероятно, заметили, что глава 36 начиналась наркотической галлюцинацией. Дж. Ллойд)

"Вы изучили все возможные анестетики? " - спросил он.

"Конечно же нет".

"Или все возможные наркотики?"

"Нет".

"Сколько потребуется времени для чистой синильной кислоты, чтобы произвести физиологическое действие?"

"Не знаю".

Он проигнорировал мой ответ и продолжил:

"Поскольку существует относительная разница между временем, необходимым для эфира и хлороформа для создания нечувствительности, и действиями и последующими эффектами всех известных анестетиков, наркотиков, и алкогольных напитков, то я считаю, что Вы чересчур критичны. Некоторые нервные возбуждающие вещества, известные Вам, действуют медленно, другие быстро, почему же некоторые другие не могут действовать ещё более молниеносно? Если в Вашем утверждении Вы можете опираться хоть на какой-нибудь базис, то я с радостью выслушаю Ваши сомнения, но я не принимаю такие заявления, которые Вы высказали, и не буду утруждать себя спорами по обоим положениям".

Я снова становился раздражённым, ибо не был удовлетворён манерой, с которой он отстаивает свою часть спора, и естественно, как в случае проигравшей стороны, я приходил в ярость от моего непобедимого противника.

"Ладно, - сказал я - я критикую Вашу доверчивость. Пьяницы из пещеры были за гранью всего мыслимого. Я не могу себе представить такие ненормальные создания даже в фантазиях. Если бы я пережил Ваш опыт, то ни на миг не предположил, что такие фантастические формы могли бы оказаться чем-то больше, чем сон или следствием галлюцинации, хотя, вне всякого сомнения, Вы считали их настоящими".

"Определённо, Вы в неудобном положении от предметов, на которые сетуете, когда прибегаете к критике возможностей разума под воздействием более мощного опьяняющего напитка, чем те, что известны на земной поверхности - заметил он, - Тем не менее, я докажу Вам, что природа создаёт животные формы более фантастические, чем я видел, и даже эти формы не были преувеличены".

Не обращая внимания на его замечание, я перебил его речь, решив высказать свою:

"Кроме того, я сомневаюсь в существовании того грубого персонажа, которого Вы обрисовали в качестве своего спутника. Вы хотите заставить меня поверить, такое существо живёт вне всякого мыслетворчества?"

"Вы хорошо потрудились, - отозвался он - чтобы поочередно задать эти два вопроса, ибо позволяете мне сразу же на них ответить. Слушайте же: из всех животных обезьяна как будто по форме является более близкой человеку. Сиамский гиббон Азии, лысоголовый саки Южной Америки со своим отростком хвоста - они самые ближайшие. Из этих типов у нас получаются большие ответвления, как странник из Индии с усатым лицом, чёрная макака острова Селебес со своим волосяным хохолком и безволосым хвостовым отростком, паутиновая обезьяна без большого пальца из Южной Америки. Между этими видами, существующими среди обезьян, есть все оттенки радуги, в почти каждом мыслимом очертании конечностей и фигуры и в цвете их лиц и тел.

Некоторые белки прыгают, а затем плывут по воздуху. Муравьи вообще не имеют зубов, в то время как медведь гризли может своими коренными зубами сокрушить оружейную бочку.

Утконос Южной Австралии имеет тело крота, хвост енота, плоский клюв утки, плавник морского котика в сочетании с лапами крысы. Он, как и птицы, откладывает яйца, но кормит, как другие млекопитающие, своих детей грудью. У сумчатой крысы имеется хватательный хвост, как у некоторых обезьян, в добавление к живому мешку или карману, в котором самка носит своего крошечного малыша. Потомство вида древесной лягушки дышит через специальный орган своего хвоста. Детёныши большой южноамериканской жабы зарываются под кожу матери, а другой их вид с Чили при рождении заползает в глотку лягушки-отца, и под низом челюсти у отверстия фальшивой мембраны, покрывающей всё брюшко, и находится там в безопасности. Три разновидности лягушек и жаб вообще не имеют языка, в то время как у всех остальных язык прикреплён верхней частью к концу рта и свободен за его пределами. Ординарная лягушка-бык имеет бросающиеся в глаза большие лапы, а её родственница, так же, как и остальные, имеет голову, напоминающую лягушачью, но ни хвост, ни лапы не напоминают лягушку, а тело растягивается, как будто это червяк. Длинные худые пальцы летучей мыши соединены мембраной, которая способствует тому, что она летает, как птица, хотя в противоположность этому пальцы крота, её близкого родственника, короткие и небольшие, но массивные по сравнению со своим скелетом. Первая летает по воздуху, а последний - роется (почти летает) сквозь землю. Большой муравьед имеет искривлённую голову, которая втянута в тонкую сопатку, он не имеет зубов, у него тонкий и длинный язык, большой пушистый хвост, а клешни, которые не дают этому созданию зарываться в землю или взбираться на деревья, восхитительно адаптированы для того, чтобы разрывать на кусочки муравьиные кучи. Его близкие родственники - броненосец и трёхпоясный шаровой броненосец - имеют круглые тела, покрытые костистыми пластинами, и короткий, роговой и кривой хвост. А другой его родственник - длиннохвостый ящер - имеет хвост, как у аллигатора, который вместе с телом покрыт роговыми, покрывающими друг друга чешуями.

Дата добавления: 2015-08-28