Когда мы допили уже третий стакан без закуски, разговор был уже более развязный. Все же, как свиньи нажрались.
Ты скучаешь по ней? – вдруг спросил он. О ком говорит, и спрашивать не пришлось, все знает чертяка блин.
Скучаю и люблю, но и видеть не хочу. Я и не знаю уже, что чувствую. Ее так долго нет рядом, что мне просто физически ее не хватает. Но куколка ведь уехала, понимаешь, бросила, отступила, даже не написала ни разу, не сказала, что с ней и где она. Моя куколка... наверное, не моя уже. Она красивая и долго такая женщина одна не будет.
Придурок. ТЫ как вообще до этого додумался. Вы столько вместе были, столько пережили и прошли вместе, а ты сомневаешься в ее чувствах. Неужели она просто взяла и уехала, прям так сразу как ты в аварию попал.
Нет, – замялся, не зная как объяснить все. А похер надо кому-то высказаться, – Она три месяца приходила ко мне в больницу, каждый день. Я с ней не разговаривал. Понимаешь ну зачем ей такой как я? У нее еще вся жизнь впереди, а я урод. Да, меня бы собственные дети боялись. Я этого не хотел, просто пытался отдалиться от нее, кричал, что ненавижу. Я и ненавидел ее на тот момент, боялся, что она придет и скажет, что я ей не нужен. Боялся, что бросит, что потеряю ее навсегда. Я заставил ее увидеть себя другого, и почти изменил на ее глазах. Она после этого и уехала. Только я не думал, что куколка бросит все и свалит от меня, я думал, что она будет где-то здесь, рядом, не со мной, но где-то около меня. Я надеялся хотя бы изредка видеть ее... а сейчас и не знаю, что делать. Она уехала, даже не сказала мне куда, а значит и не любит меня больше.
Мудак ты! – после долго молчания сказал Кирилл, – Ты, что Камиллу не знаешь. Она же ради тебя все сделать, готова, а если учесть, что ты орал про ненависть, она просто уехала, что бы ты, сука, жил счастливо, если с ней больше не можешь! – орал Киря. А дальше начался один мат. У меня уши завяли, я и не знал, что человека так назвать можно, но признаю, что заслужил.
В любом случае, Камилла в другой стране и вряд ли вернется, а если и вернется то не ко мне, а поскольку я мазохизмом не страдаю, то нужно ее забыть. Вот только то, что я себе это каждый гребаный день говорю, не помогает ни хрена. Видно из меня плохой психолог. Перед тем как вырубится, мы еще с Киром потрепались, последнее, что помню так это то, как меня Кирилл назвал. П*****мудаеб**е...
Глава 7
камилла
месяцев назад.
Гриш, ты уверен, что нужно делать это именно сейчас?? – в очередной раз с просила я. Дело в том, что мы спорим уже не первый раз за эту неделю, как Гришаня приехал из России. Он летал заключить контракт с клиникой, где будут проводиться испытания препарата на людях, – Ну сам посмотри на меня. Я сейчас как баба Яга выгляжу, только беременная маленько.
Ты замечательно выглядишь, – усмехнулся он, но взгляд по-прежнему не пробиваем. Вот блин, не сдастся зараза, – Как ты себе представляешь презентацию проекта без ее автора и руководителя?
Ой, да что там представлять? Ты выйдешь все расскажешь, а со всеми я познакомлюсь уже по ходу работы! – мило сверкнула зубами.
Давай, вот без этой кровожадной улыбки. Ребята расстроятся. Ты нужна будешь им как поддержка на том вечере. Пойми, они будут для всех какой-то диковинкой, все накинуться с расспросами, а ни и сказать ничего толком и не смогут, не смотря на то, что ты поднатаскала их в русском.
Гад ты! Ведь знаешь, что ребят я не оставлю, черт с тобой, я согласна. Но если наши партнеры будут в шоке от моего вида, все претензии к тебе, понял??
Понял, не дурак, – хмыкнул довольно друг. Ну а то, если бы я тут рядом не стояла, небось, и прыгать от радости начал. Как же уговорил меня на открытие клиники выступить. Это же надо будет по приезду сразу платье искать, макияж, прическа, а так хочется уже зайти в свою новую квартиру и лечь поспать. В последнее время мне это удается все меньше и меньше. Дочка толкается сильно, ну ничего еще четыре месяца и все.
Через месяц презентация препарата, начало испытаний на людях, наш переезд. Вся моя команда на время проведения испытаний переезжает в мой город в России. Я же возвращаюсь насовсем. Квартиру я купила в центре, трехкомнатная, на больше денег не хватило, если учесть, что я после родов буду сидеть практически без работы, то часть заработанного отложила на счет в банке. Ремонт почти закончен, только детскую я буду делать сама. Я очень переживаю, что когда встречу Игната с женщиной, выцарапаю ей глаза и вырву волосы. У всех беременных гормоны то в смех или в слезы выливаются, а у меня в бешеную ревность. Сама ведь понимаю, что права на него уже никакого не имею, что без толку ревновать и изводить себя, только не помогает это все. Я как подумаю, сколько женщин перебывало в его постели за это время, готова убить его и себя за дурость. Нужна ты ему со своей ревностью. Правильно мама когда-то говорила, что, таких как я, жизнь любит учить. Вот я и учусь, контролировать себя, свои желания и порывы. По крайней мере, я стараюсь. Плохо получается правда, хотя я не думаю об Игнате каждую минуту, теперь через каждые две.
Боже кому я вру, сама себе. Мысли о нем это, что-то на уровне сознания, они всегда со мной, и боль всегда со мной, обида, злость... и любовь. Сколько бы, не убеждала себя, сколько бы аргументов не привела, сердце глупое продолжало любить и надеется, что все может наладиться. За что мне все это???
Белка, белка, я тушканчик! Как слышно? – посмотрела на Гришу, – Я до тебя дозваться уже минут пять как не могу! Опять о своем не путевом думаешь?
Вот зря я ему тогда все рассказала. Хотя нет, правильно. Благодаря поддержке друга живу, борюсь с собой за свое будущее и будущее своей малышки.
Дочка как знала, что думаю, о ней начала толкаться. Да так сильно, что больно стало.
Ох... солнышко, не толкайся так, маме больно, – погладила свой огромный живот, вроде успокоилась немного. Гриша положил свои ладони на мой живот, маленькая опять толкнулась. Теперь ворчал уже Гришаня.
Тише, принцесса, мамка у тебя сильная женщина, но не до такой же степени, – я решила, что Гришка будет крестным моей девочки, а крестной Нила, если согласится, про беременность она пока не знает, почему то я боялась сказать ей. Боялась, что она все Игнату скажет, а тот меня не отпустит, если узнает про ребенка. А мне не нужен он только из-за ребенка, я не собираюсь его привязывать к себе дочерью. Лучше я буду одна, чем с ним через силу и обязательства. Так будет лучше.
Как же низко я пала, что мне начинает нравиться вариант с привязывание Игната к себе из-за дочи, хоть так, но некоторое время он будет рядом. А мне так его не хватает. Ненавижу себя, свою любовь, которая все никак не пройдет.
По приезду подам на развод, сразу. Хватит, пора освободить себя и его тоже. Я должна отпустить его ради себя, дочки и его самого.
Слезы отчаянья потекли из глаз. Гриша, молча, прижал меня к себе, начал ждать пока успокоюсь. А я все плакала и плакала. Стало так противно от себя самой и обидно. Вспомнила, как впервые почувствовала, как толкается маленькая.
У нас было совещание, я стояла и объясняла следующий этап исследований, а тут меня как пнуло изнутри, я пополам согнулась. Сразу ко мне подлетел Гриша, обеспокоенный, взволнованный. А я со счастливой улыбкой положила руки на живот и ждала следующий толчок. Гриша сделал то же самое, что и я. Положил свои руки на мой живот. Малышка еще долго не давала нам работать, за это время почти все успели потрогать мой живот, порадоваться за меня, поздравить, поддержать. Когда все разошлись, я расплакалась от обиды и злости. Вот смотрела на Гришку и понимала, что лучше мужчины в мире не найти, почему я его не люблю, а он меня? Ведь все могло получиться, только ничего кроме дружбы мы друг к другу не испытывали.
А потом пришло осознание, что он первый почувствовал моего ребенка, первый сказал ему ” Привет, принцесса”, первый увидел его на снимке узи, услышал сердцебиение, первый купил маленькие розовые пинетки. Это он успокаивал меня во время моих истерик, вытаскивал на прогулки, заставлял, есть, спать, смеется. Все это делал он. Человек, которого я знаю полгода.
Не тот с кем провела всю сознательную жизнь, не тот, кого любила так долго и люблю сейчас, не тот с кем прожила бок о бок шесть лет, не тот за кого замуж вышла. Не Игнат, а совершенно чужой мне человек. Не тот человек, который клялся хранить мне верность и быть в горе и радости, во здравии и болезни. Это не Игнат среди ночи привозил мне консервированные ананасы и курицу-гриль. Не Игнат со мной по врачам ходит, не он волнуется за мое состояние и за малышку. Гриша меня любил, но как сестру и подругу. А Игнат не любил совсем, уже не любил.
От этого стало совсем паршиво. Но я справилась, и дальше справляться буду, если Игната не увижу, потому что не знаю, что сделаю при встрече. Пошлю или обниму и зацелую до потери пульса. Желательней первое, но вероятней второе. А из этого ничего хорошего не выйдет, потому что сама себе подобного не прощу.
Камэла, успокойся, пожалуйста. Тебе нельзя нервничать, – он заглянул мне в глаза, в которых было неподдельное беспокойство, что заставило меня рыдать еще сильней. Это Гриша, а не Игнат сейчас со мной. Не Игнат, не любимый, – Послушай, ты своими истериками не только себе плохо делаешь, на себя плевать, о дочери подумай.
Я стараюсь. Сейчас успокоюсь, – начала вытирать слезы и сопли. Гришка достал носовой платок и начал аккуратно вытирать мое лицо.
Дурак, твой Игнат, такой, что у меня кулаки чешутся ему об этом сказать, – нервно хихикнула. Представила Гришку против Игната. Слон и Моська честное слово, – Ну вот, – он удовлетворенно хмыкнул и улыбнулся, – Алиса, мамка твоя успокоилась, теперь можем дальше танцевать.
Свою дочь решила назвать Алисой. Моя маленькая девочка из страны чудес. Точнее для меня она и есть самое настоящее чудо! Для Гришки она просто ” Моя принцесса”, да и для остальных тоже.
Дочка любит пошалить под музыку у мамы в животе, это наблюдение тоже Гришка сделал. Когда подрастет отдам ее на танцы, сама я тоже очень танцевать люблю, но только в толпе незнакомого народа. Так проще, никто тебя не знает, делай что хочешь. Отрывайся, одним словом. Еще моя девочка любит воду, когда стаю под душ у меня в животе, наверное, соревнование по плаванью начинается. Опять же первым об этом узнал Гриша, а не Игнат. Да, он вообще ничего знать не захочет. А Гришака радуется, как маленький ей богу.
Надо успокаиваться, еще работать и работать. Эта бюрократическая тягомотина с бумажками порядком достает. Но так нужно.
В это же время, молодой человек и друг, смотрел на почти не живую женщину, которая боролась из-зо всех сил за свое счастье, думал о том, что правильно не сказал ей, кто является их партнером в исследовании. Мужчина надеялся, что когда эти два больных нафиг встретятся, смогут быть счастливыми, что хватит мужества принять все и простить. Он очень на это надеялся, потому что ему было физически больно видеть этот фанатический блеск в глазах подруги, когда она думает о своем муже, даже когда... когда злится и проклинает его, все равно этот блеск ни куда не девался. Любовь страшная женщина, незнающая пощады.
Глава 8
Игнат
месяцев назад.
Чувство беспокойства не покидало меня на протяжении всей недели. Может из-за открытия центра, послезавтра. Только я сомневаюсь, что волнение по этой причине. Вот всю неделю хожу и понимаю, что упускаю из своего вида что-то очень важное. Мысли почему-то неслись к Камилле.
Я месяц встречаюсь с очень милой девушкой, молодой для меня, правда. Она мне чем-то напоминает мою куколку. И сам знаю, что козел я полный, но расстаться с Алиной я не могу. Понимаю, что это не моя жена, но когда смотрю в ее карие глаза и вижу в них мольбу, не могу сказать и слова о разрыве. В дверь моего кабинета постучались.
Да, войдите, – заглянул Ганс. Хороший парень, сообразительный, говорит хорошо на русском, да и вообще вся немецкая группа неплохо по нашему шпарит. Работа у них идет продуктивно, помогаем, как можем. Только я до сих пор с их начальством не познакомился, – Ты, что-то хотел?
Привет, – он неуверенно посмотрел на меня, – Мне нужно уехать на пару часов, вы может, присмотрите за ребятами, а то ваши сестрички скоро им крышу проклюют своим вниманием.
Хорошо – я хохотнул. Тут вообще смешная история вышла. Вся группа исследователей парни, причем симпатичные, наши медсестры их охмуряют, как могут, но проблема в том, что почти у всех мужиков есть семьи с детьми, и они их любят. Но наши русские бабы так сказать не сдаются и так далее. Мужиков то кормят, то просто на шею вешаются. Весь персонал клиники уже просто ржет, когда видит затравленный взгляд здоровых мужиков, медсестры их скоро до нервного тика доведут, – А ты куда собрался по середине рабочего дня?
У меня подруга беременная, попросила помочь, в детской кроватку собрать, а я отказать ну ни как не могу, – Дети это святое. Почему-то сразу подумал, что Камиллка тоже могла вот так меня вырвать с работы и попросить ей помочь с детской.
Поздравляю папаша. Иди, конечно.
Да, не с чем поздравить. Ты не понял, это моя подруга, она мне как сестра. Просто ей больше некому помочь. А я крестным буду.
Понятно. В таком случае иди, а я все проконтролирую, – замолчал, но все же решил спросить, – А отец ребенка как же?
Да, с**а он. Мог бы я ему бы оторвал все, что весит. Мудак млять. Он и не знает ничего. А эта дура его любит, вот я никак понять не могу за что? – зло гаркнул он и саданул кулаком по стене.
Тише будь, – сказал я, хотя будь я на его месте тоже спокойным бы не остался. Только мне не по себе стало как-то, Ганс на меня так зло смотрел, как будто это я его подружку обрюхатил, – Иди уже, и свет в глазах потуши, людей напугаешь.
Он, молча, вышел из моего кабинета, а пошел в подвал, где у нас была лаборатория. Ребята шумно над чем-то ржали. Иехан, кажется, что-то сказал в лежачий на столе телефон, а ему ответил веселый, звонкий смех. Сердце пропустило удар и застучало, как бешеное. Мне показалось, что это был голос моей куколки. Не может этого быть, просто невозможно. Она уехала, и никак не могла знать этих ребят. Сомнение закралось в мои мысли. Кэм уехала в Германию, может она там работала, но это же не ее профиль, противоречия боролись. Вскоре разговор закончился. Ребята меня не заметили. Кашлянул.
Страствуйте, Ихнат, – сказал Иехан, все кивнули, – Вы, нам на подмогу?
Да, Ганс попросил, за вами присмотреть, пока он не вернется, – парни понимающе переглянулись. Мне кажется все эту его подружку знали.
Понятно, – что-то он пробурчал себе под нос, затем громче обратился ко всем, – Так мужики, сегодня после работы надо заехать купить цветы и торт в магазин, и едим навещать нашу беременную.
Строй мужских голосов согласился, а я так и не понял что за фигня. Удивленно посмотрел на Иехана.
Это просто наша общая знакомая, да и на...- но его пихнул в бок другой мужик, – Ну в общем подруга наша.
Вы, ее, что все е***те? – недоуменно спросил я. Только потом понял, что сморозил, а в это время к моему лицо хорошо приложился чей-то кулак. Затем послышал немецкий мат, как я понял. Откуда на меня эта злость нашла, да какое мне дело до этой девки, пусть хоть триста таджиков тр***ют мне то, что. Млять, вытер кровоточащую губу.
Иехан глянул так, что захотелось провалиться. Не от страха нет, а от стыда. Да, дела. У меня кажись совесть есть.
Эту женщину можно святой назвать. И если ты не в курсе, кусок дерма, мы свои семьи любим, наши жены Камэлу обожают, и сочувствуют. Мы ее уважаем и любим как сестру. Так что советую воздержаться от неуместных комментариев.
Понял, извини, – поднялся и убрался от них подальше. И, правда, чего это я? Опять чувство, что я упускаю, что-то важное появилось, только сильней. Да пошло оно все. Достал телефон и позвонил Алине.
Дорогая, давай погуляем? – понятное дело, что гулять мы не будем. Тихо сделаем свое дело на заднем сиденье и разбежимся по своим делам.
Давай.
День спустя.
Ганс, я до сих пор не знаю вашего руководителя. Нет, все можно понять, но завтра открытие клиники, мне нужно знать, что говорить гостям и журналистам. Да, вообще хотя бы познакомится с ним.
Завтра познакомитесь. Она сказала, что будет на открытии и речь тоже скажет, – ответил Ганс. Походу, ему сказали, что я вчера брякнул. Млять мне только конфликтов не хватало. А иначе чего пытаться меня взглядом убить.
Что прости? Ты сказал она?? Ваш начальник женщина, – ну прекрасно. Хотя чего кипишевать. Она, похоже, с обязанностями справляется, раз автор проекта. Небось, какая-то брюзжащая бабулька с очками на пол лица.
У тебя с этим проблемы какие-то? Да, она женщина, причем просто замечательная. Хороший начальник и справедливый, – не понял, чего на меня орать.
Пасть закрой, борзый стал что ли? Чего орешь на меня?
А какого хрена ты вчера говорил про нее. Ты ее не знаешь даже, – во дела, это типа я вчера их начальницу опустил. Час от часу не легче.
Слушай, прости. Я не знаю, зачем это сказал. Серьезно мужик я перед ней завтра извинюсь.
Кто бы сомневался, что ты у нее прощения просить будешь, – злорадно усмехнулся он. Встал и вышел из моего кабинета. Я вот сейчас не понял, кто не сомневался и почему мне кажется, что к вчерашнему инциденту это никакого отношения не имеет? Ладно, разберемся. В кабинет зашел Кирилл. Хмурый. Млять, да что за день то такой.
Здоров, чего хмурый такой? – друг плюхнулся на диван.
Ты с Алиной на открытии будешь? – спросил после долго молчания друг.
Да, – что-то я не въезжаю, что к чему.
А я вот буду один, – а вот это уже смешно. У него столько телок есть, а он один будет. А может...
Ты влюбился что ли? – друг так на меня глянул, что я своим кофе поперхнулся. Охренеть.
Правда что ли?
Игнат мать твою за ногу, я с такими вещами шучу? Она меня как наставника своего воспринимает, если мы с ней не поцапаемся.
Она это кто? И почему поцапаетесь?
Наташа интерн наш, она в приемной пока будет работать. А цапаемся, да она здесь почти ночует, хотя работы, по сути, нет, то с учебниками сидит, то еще чего-то, я ее домой отдохнуть отправляю, а на следующий день то же самое. Глупая. Молодая еще, ей бы гулять, веселится, она тут ночами сидит, берется за любую работу, что бы только домой не ходить, – зло рыкнул друг.
Так может проблемы у нее какие-то дома? Или деньги нужны?
Да спрашивал я, на что меня послали на великом и могучем, – я повторяюсь, но охренеть. Это той придурок если косой взгляд в свою сторону заметит может в драку полезть, а тут сидит и в потолок плюет.
А от меня ты чего хочешь?
Просто пришел спросить с кем ты будешь. Я Наташку позвал со мной на открытии быть, на что меня опять послали, – взгляд у Кирилла влюбленный. Попал парень.
Не парься. Я уверен все образуется, – попытался прочитать бумаги у меня на столе.
Как ты понял, что любишь Камиллу? – спросил Кирилл. А я не знал, что ответить, вдруг вспомнил наш первый поцелуй...
Дождь лил как из ведра, а мы в тот день по парку гуляли. Мы бежали до ближайшего укрытия, но по близости ничего подходящего не было. Камилла вдруг остановилась, подняла голову к небу, раскинула руки, начала кружится и смеется. У меня дыхание перехватило от ее красоты. Милая, красивая, вся промокшая и такая моя, родная. Не удержался, обнял, прижал к себе. Моя куколка заглянула мне в глаза, и я пропал, утонул в ее нежности и смущении. Наклонился и поцеловал. Нежно, мягко, пробуя какая она, моя девочка робко ответила, приоткрыла ротик, впуская меня. Она была сладкой, любимой. Этот поцелуй как глоток чистого воздуха, живительной воды. Я не мог остановиться, тогда стоя под дождем в парке, понял, что люблю ее до безумия.
Сердце тревожно сжалось в ожидании чего-то. Блин да что за херня происходит. Кирилл вопросительно смотрел на меня и ждал ответ.
Просто понял, что не смогу без нее, не выдержу без нее и минуты...
А сейчас что?
Не знаю, – соврал. Кабы я не злился на нее за отъезд, за то, что бросила. Я продолжал ее любить.
Глава 9
Камилла
месяцев назад
Мне снился прекрасный сон. Игнат обнимал меня, поглаживал мой живот и шептал, что любит нас дочкой, что больше не отпустит меня никуда и никогда. Вдруг все резко прекратилось. Я открыла глаза. Самолет, двигатели не работают. Сели, значит. Перед глазами маячит лицо Гришки.
Просыпайся, мы уже прилетели, – он мягко улыбнулся, взял мою сумку и помог подняться.
Нас должны встретить Нила с Пашей, я позвонила и предупредила о своем приезде. Она стала для меня почти самой близкой подругой, не считая, мамы, хотя в последнее время мы с мамой плохо ладим. Ей все, почему то не нравится, что не сделаю или скажу, все не так. Ну да ладно. Ладошки вспотели. Семь месяцев я их не видела, соскучилась. И еще я так и не сказала, что беременна. Мы все получили багаж. Я пересчитала всех, десять. Все на месте никто не потерялся. Мы дружно двинулись к залу ожидания, мальчики забрали весь мой багаж, так что когда на меня набросилось нечто, визжащее и подозрительно похожее на мою подругу, я успела ухватиться за стоящего рядом Гришку и не упасть.
Камиллка! – Нила обнимала меня, расцеловала. Она красавица просто, беременность ее красит. Она как будто светится изнутри. Сияет. К нам подошел Паша отцепил свою жену от меня, а сам чмокнул меня в щеку.
С возвращение...- посмотрел на мой живот, – Я его придушу, скотину, – гаркнул он. Нила только сейчас обратила внимание на мое пузо, я интуитивно прикрыла его руками.
Камилла... ты Господи, – приглушенно сказала она и опять меня обняла, – Девочка моя, что же ты раньше не сказала. Как же так? – я не выдержала ее нежного тона и разрыдалась. Она начала меня гладить и успокаивать, – Ну что ты моя хорошая, все будет хорошо. Паша помоги, забери ее багаж, и поехали к нам.
Нет не нужно, – я отстранилась от подруги. Все мои ребята столпились возле нас, – Ребят познакомитесь это лучшие хирурги города Паша и Нила. А это моя команда.
Когда все познакомились, двинулись к выходу. Завтра я покажу ребятам город, а послезавтра они начинают работать. В новой клинике их со всеми познакомят и все покажут. Я пока работать не буду, дел еще с квартирой полно. Надо приходить в себя, определиться с роддомом и так далее по списку.
Ребят забросили в гостиницу и поселили, договорились, что завтра я за ними заеду в двенадцать, и мы пойдем гулять. Паша и Нила отвезли меня домой, и теперь мы решили отметить мое возвращение и новоселье.
Квартира была обставлена, так как нужно, только детская пустая. Агент по недвижимости провела нам экскурсию, отдала ключи и уехала.
Сейчас мы сидели на кухне с Нилой, а Паша пошел в магазин за продуктами. Блин сейчас мне устроят допрос с пристрастием.
И долго ты будешь молча гипнотизировать чашку с чаем? – спросила подруга и села ближе ко мне, – Камилла, почему ты не сказала мне ничего?
А что мне было говорить? Что беременна от мужчины, которому я нафиг не нужна? Я боялась, что ты все расскажешь Игнату.
Дура! Да, да как тебе в голову такое пришло. Мне сейчас Игната твоего удавить хочется, и прикопать под ближайшей елкой! Ты мочала семь месяцев, Господи, как же ты справилась а? – Нила обняла меня. Слезы сами потекли из глаз.
Не знаю, все надеялась, что это кошмарный сон, что проснусь и увижу Игнашку рядышком, милого и сонного, что не было аварии и всего остального тоже не было, – она начала меня укачивать, – Знаешь я все это время и не жила, существовала скорее, только из-за дочки и держалась. В работу ушла с головой, Гришка и парни поддерживали, как могли, жены их тоже. Вот твои звонки помогали.
Я очень рада, что ты вернулась. Столько произошло всего. Мы Пашей уволились, в новой клинике работаем. Я вот беременна, у нас пятый месяц, мы толкаемся уже, только пол не знаем, – зачастила подруга. Я улыбнулась, все-таки здесь лучше, чем в Германии. Здесь есть мои близкие, они помогут, подержат, – А тебя девочка? Как назовете? Толкается?
Именно в этот момент Алиска толкнулась. Я положила Нилины руки на живот.
Ой, силачка она у вас – подруга исправилась, – у тебя. Я так понимаю Игнату ты говорить, не намерена?
Я вообще не хочу, что бы он знал, что я вернулась. Если встречу случайно, тогда скажу, – не зная, что еще сказать, пошла, мыть чашки, – Как он?
Нормально. Не думаю, что тебе нужно слушать, как он с девушками развлекается. А здоровье у него в порядке, шрамы остались, но ты и сама это знаешь.
Ладно, я поняла. Давай не будем больше о нем! – попросила я, но подруга меня не послушала.
Ты ведь любишь его до сих пор?
Люблю, но не прощу, если попросит. Не смогу с ним быть с ним, но и не любить его не могу. Я себя за это ненавижу, мне больно, понимаешь больно от его предательства, больно, что даже не попытался меня найти, что не позвонил, больно и обидно. Но я дура – рыдаю опять, надо прекращать это дело, – Люблюю...
Тише, тише. Все будет хорошо, переживем, все пройдет, – хлопнула входная дверь. На кухню вошел Пашка.
Чего сырость развели, а ну прекратите рыдать дурынды, вам рожать скоро, – проворчал он, – Я вам вкусненького купил, а вы тут рыдаете.
Из пакета начал доставать продукты. Я еле удержалась, чтобы не захохотать. Селедка, соленые огурцы, молоко, пара йогуртов, фрукты, сладости, и еще фиг знает что.
Ну, а что? не хочу бегать по двадцать раз в магазин, – ответил он на мой удивленный взгляд. Подошел, обнял нас с Нилой, – Девчонки, давайте сейчас твои вещи разберем, поедим и будем баиньки, а завтра мы тебе поможем с покупками, хорошо Камилл?
Да я сама справлюсь, – ответила я.
Справится она. У тебя еще детская не готова, так что завтра будем обустраивать твой новый дом, – приказным тоном сказала Нила, а мы с Пашкой заржали как кони. Как же мне хватало этой козявки с ее мужем...
Спустя пару часов, из которых помолчать мне удалось минут пять не больше, я уговорила Пашку и Нилу ехать домой и отдыхать. Хотелось остаться одной, подумать, решить, что делать дальше.
Мы наговорились так, что у меня охрип голос, Паша, видя это дело, погнал жену домой, спать. Они счастливы, рада за них. Мы правду, еще раз погнали Пашку в супермаркет, но уже за постельным бельем, сахаром, кофе, и всем, что еще нужно для завтрака, завтра мы договорились вместе показать город моим балбесам.
Долго говорили о моей работе, как оказалось, что мы будем работать в одной клинике, кстати, ребята в этот момент странно переглянулись, ну да ладно. Паша сказал, что клиника хорошая, персонал нормальный, оборудование высший сорт. Так как дел у меня полно, то мы с Гришаней договорились, что на открытие я приду, и еще с меня речь на банкете. Паша с Нилой тоже там будут, значит, помогут если что.
Прошлась по квартире, выключила везде свет. В спальне застелила постель и попыталась лечь спать. Спина ужасно ныла, ноги устали и отекли, надо растереть, но мне так лень. Напала какая-то апатия. Алиска начала пинаться.
Принцесса моя, давай танцуй потише, а вообще уже спать пора, – начала поглаживать живот, малышка успокоилась, – Мамка у тебя Алиска, дура! Вот чего спрашивается, сейчас реветь собралась?
Спросила сама у себя. Я всегда думала, что когда буду носить нашего с Игнатом ребенка, он будет рядом с нами. Будет растирать мои ножки, сидя на диване в гостиной и обсуждаю прошедший день, что мы будем спорить на счет имени, что он вообще будет возле меня почти все время.
Боролась с желанием взять телефон и набрать заученный наизусть номер. Просто услышать его голос, спросить как дела, как жил все это время, в порядке ли. Только и сама понимала, что не надо этого делать. Хуже сделаю и себе и ему.
И что с того, что хочу это сделать, я сейчас готова выбежать из дома, пойти искать его, что бы увидеть любимое лицо, лично убедится, что жив и здоров.
Сердце разрывалось от боли, от понимания, что я ему не нужна. Что стало с когда-то красивой женщиной. Мне иногда страшно на себя в зеркало смотреть. Худая, бледная, мешки под глазами, волосы посеклись, тусклые, впалые щеки, живот огромный. Кому, такая как я нужна? Никому.
Мой токсикоз хоть и не такой сильный, как был, но ем я не много, а точнее почти не ем. Иногда бывает, жор найдет, тогда могу съесть все, что имеется в холодильнике.
Посмотрела на время, два часа ночи. Пустая, одинокая квартира, не уютная и пока не обжитая.
Я все никак не могла уснуть, думала, что делать с исследованием. Я не смогу пока появится на работе ближайший месяц, значит, остается телефон, скайп и приход ребят ко мне в гости.
Мысли опять вернулись к Игнату. Что делать не знаю. Не хочу ломать ему жизнь, и свою тоже, но и не сказать, не могу, что у него будет дочь. У моей девочки будет папа, нормальный, который будет интересоваться ее жизнью. Пусть Игнату плевать на меня, но если ему будет плевать и на дочь, тогда нам здесь делать нечего, я лучше уеду в Германию, выйду замуж за нелюбимого, но буду уверена, что моего ребенка любят. А если так не выйдет, сама воспитаю, у нас есть Гришка, который уже души в своей принцессе не чает, и все ребята помогут, боюсь, они ее научат ругаться раньше, чем говорить слово ” мама” и разбалуют мужским вниманием. Пусть так, но счастье Алиски важней моих нереализованных чувств к ее отцу. Я обязательно поговорю с Игнатом, выясню все и решу, но только позже.
Сейчас я не готова с ним встретится.
Глава 10
Игнат
месяца назад
Ненавижу эти долбаные костюмы. Я собирался на открытие центра очень злой, а все потому, что Кирилл начал какие-то подозрительные намеки кидать по поводу сегодняшнего вечера, что-то касательно сюрприза в виде начальства наших германских обормотов, сказал: ” Перед выходом валерьянки хряпни!” и заржал козлина. Я теперь хожу по дому и психую. Млять бесит этот галстук! Я одел класический черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком с металлическим отливом, когда-то мне его Камилла купила, давно очень. Посмотрел на часы. Черт мне же еще Алину нужно забрать. Галстук довязывал уже в машине, на вечер мы не опоздали.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |