Глава 6.
Точечный импульс подпространственного нуль-сигнала за доли секунды пронзил сотни парсеков межзвездного пространства, зацепил полыхающую корону нейтринной звезды, ионизировав участок ее разреженной плазмы, многократно усилился, вновь проколол пространство и на выходе из «кротовой норы» был захвачен комплексом приемных биоустройств имперского военного ретранслятора Мудрый Мбанго, который дрейфовал в двух прыжках от Метрополии, пошевеливая рудиментарными ластами, словно гигантская добродушная черепаха.
– Принят кодированный сигнал с Малышки Эми, – доложил вахтенный связист дежурному офицеру. – Ударная группировка Четвертого флота.
– Сливай напрямую в Адмиралтейство, – распорядился офицер. – Красный приоритет. Говорят, у них там было жарко. – Он покачал головой. – Даже по меркам Звездного Легиона…
Ретранслированный сигнал с одного из крейсеров, участвовавших в операции на Арагоне, поступил в Адмиралтейство в тот момент, когда Фань Юшенг мрачнее тучи заканчивал обед в столовой для высшего офицерского состава. На запястье у полковника настойчиво завибрировал коммуникатор. Отложив серебряный десертный нож, Юшенг принял вызов.
– Гражданин полковник! – на крошечном мониторе возникло перекошенное то ли от волнения, то ли от помех лицо дежурного офицера связи Адмиралтейства. – Срочное донесение! Красный приоритет!..
– Хорошо. Скиньте мне на коммуникатор, – хладнокровно произнес полковник. – Я доложу адмирал-командору.
Монитор погас, и через пару секунд коммуникатор коротким писком сообщил о приеме данных.
На самом деле спокойствие помощника адмирал-командора было показным. Красный приоритет донесениям просто так не назначают. Юшенг сразу заподозрил, что информация может быть связана с пропавшей ударной группировкой Четвертого флота. В Адмиралтействе любых сведений об этом ждали как манны небесной – никто не понимал толком, что произошло на Арагоне. Не обладая достаточными данными о случившемся, адмирал-командор пока воздерживался от каких-либо комментариев и поспешных шагов. Последней поступившей с Арагоны информацией было донесение адмирала Потоцкой о бойне на поверхности планеты и потере десантных кораблей. Никаких других известий не поступало оттуда уже несколько часов. Высшее руководство Адмиралтейства раскололось на два лагеря: одни отстаивали немедленную термоядерную бомбардировку Арагоны, другие предлагали выслать туда дополнительные штурмовые силы, чтобы выяснить, наконец, что же там происходит. Папаша Лювиг не поддержал ни тех, ни других. Он был опытным стратегом и не любил пороть горячку. Многолетняя практика подсказывала ему, что ожидание порой может принести гораздо более ценные плоды, чем активные действия сгоряча. В конце концов, Герой Империи адмирал Гомес однажды тоже забрался со своей флотилией в один глухой угол Галактики, где фоновое реликтовое излучение двойного гиганта не позволяло импульсам нуль-сигнала прокалывать пространство, и его две недели считали погибшим в битве с бекарианами. Пять часов безвестного отсутствия ударной группировки Четвертого флота – не тот срок, чтобы поддаваться панике. Панике не стоит поддаваться в любом случае. Однако, учитывая сопутствующие обстоятельства, беспокоиться уже следовало начинать, и беспокоиться очень серьезно.
Юшенг активировал полученное сообщение, переконверировав его в звуковой файл. Поднес коммуникатор к уху и услышал взволнованный голос капитана боевого космократора Малышка Эми Ивана Мирошника:
– Нахожусь в дрейфе на границе гравитационной зоны Арагоны. По всей видимости, кроме нас не уцелел никто. Десант разгромлен в течение получаса после высадки на планету, затем зенитные силы противника массированным ураганным огнем уничтожили ударную и десантную корабельную группировку. Отступить удалось только Малышке Эми. Мы совершили короткий прыжок и вышли на границе системы Арагона. Чем обусловлена столь неожиданная и сокрушительная огневая мощь отсталой колонии, не установлено. Корабль в режиме поглощающей маскировки, наблюдаю за пространством, жду дальнейших указаний.
«Вот так и становятся героями Империи, – с легкой завистью подумал Фань. – Правда, как правило, посмертно».
Оставив недоеденный десерт и солидными глотками допивая свой эспрессо, он сразу сбросил сообщение адмирал-командору. Тот всегда обедал в своем кабинете, а не в офицерской столовой. Кроме него, Устав не позволял этого никому. У Четвертого Гражданина Империи непременно должны быть всякие мелкие привилегии, отличающие его от основной толпы высщих офицеров, делающие его первым среди равных – даже если эти привилегии лично ему абсолютно не нужны.
Когда полковник Юшенг поставил кофейную чашечку на стол, пришел вызов от Папаши Людвига. Для того, чтобы ознакомиться с присланным материалом, ему понадобилось ровно четырнадцать секунд.
– Фань, ты далеко? – чужим голосом спросил Рихтер.
– Через десять минут буду у вас в кабинете, – ответил Юшенг.
– Сейчас у нас каждая секунда на счету, – решительно произнес адмирал-командор. – Лишних десяти минут у нас нет. Так что будь любезен ускориться, сынок. Пришло время принять окончательное решение по Арагоне.
«Надо же... – подумал полковник, вскакивая из-за стола и бросаясь к дверям. – Дело, конечно, табак, но не до такой же степени!»
В животе у Юшенга булькало на бегу, он давно отвык от внезапных физических нагрузок. Не рядовой легионер, слава Архитектору. Вначале надо разогреться, поприседать, сделать несколько разминочных упражнений – и тогда он, возможно, будет готов бежать стометровку… Обед всю дорогу до кабинета шефа стремился занять удобное положение в желудке, но так и не преуспел в этом. Все лифты, разумеется, оказались далеко внизу, поэтому полковник кинулся вверх по лестнице. На лбу у него обозначились набухшие вены и выступили крупные капли пота. Ему предстояло преодолеть всего пять этажей, но они были чертовски высокими для его растренированных мышц и более чем зрелого возраста.
Наконец он вывалился на нужном этаже. Штабные офицеры, увидев рысящего по коридору адъютант-референта самого Папаши Людвига, терялись и не знали, как реагировать. Некоторые пытались поспешно отсалютовать ему в спину, не успевая сделать это до того, как гражданин полковник проносился мимо, другие удивленно отшатывались к стене, чтобы не попасть под этот пыхтящий грузовик, третьи – в основном равные ему по званию - пытались сделать вид, что слишком поглощены изучением каких-то распечаток или сообщений на своих коммуникаторах, чтобы замечать катящийся по коридору топот. Лицо Фаня покраснело, и не только от внезапной нагрузки. Ему пришлось бежать, не отрывая ладони от козырька фуражки: завистников у него было предостаточно и кто-нибудь запросто мог накатать рапорт, что полковник Юшенг не ответил имперскому офицеру на приветствие. Хорошо, что навстречу не попалось ни одного генерала или адмирала, потому что в Уставе было строго регламентировано, что старшего по званию необходимо приветствовать, перейдя на четкий строевой шаг – в отличие от салюта младшему или равному по званию, для которых таких сложностей прописано не было, и значит, отдание чести на бегу нарушением не являлось. Что не запрещено, то, как известно¸ разрешено – за исключением тех случаев, когда у Сената и Первого Гражданина другое мнение на этот счет.
Фань Юшенг остановился перед кабинетом адмирал-командора, собрался, втянул пузо, перевел дух. Затем коснулся биосенсора на стене, и дверь, опознав отпечатки пальцев, запах и структуру ДНК гостя, послушно сдвинула в сторону бронированную коралловую створку. Полковник специально не стал вытирать вспотевшие руки, чтобы система опознавания по генетическому коду сработала быстрее.
Войдя, Фань привычно двинулся к своему месту на противоположном конце огромного стола посреди кабинета, но адмирал-командор жестом остановил его и указал на одно из адмиральских кресел возле своего массивного стола красного дерева. Это означало, что предстоит задушевный разговор или мозговой штурм. Исходя из событий последних минут, вероятнее было второе.
– Сигару, полковник? – Людвиг Рихтер протянул помощнику раскрытый сигарный ящик, и это означало, что разговор будет предельно серьезным. Обычно командор не курил и не выносил, когда это в его присутствии делали другие, однако в экстренных ситуациях сигарный дым помогал ему думать.
- Не откажусь. – Сигара после обеда была весьма кстати.
Папаша Людвиг сосредоточенно раскурил свою и придвинул адъютанту серебряную гильотинку и сигарные спички.
- Итак, какие у тебя соображении по поводу произошедшего?
Раскочегарив сигару и собравшись с мыслями, Юшенг глубокомысленно выпустил клуб благовонного дыма.
– Я в некотором затруднении, Папаша, - признался он наконец. - Мы ждали известий и даже подозревали, какого рода известия нас ожидают, но полученное сообщение ясности не внесло. Теперь мы можем быть уверены, что наша ударная группировка разгромлена, но мы по-прежнему в неведении о том, как именно произошло такое чудо.
– Личные предположения есть? – мрачно осведомился гражданин адмирал-командор.
– Они у меня были с самого начала, сразу после доклада о гибели Мистера Мармадьюка.
– И?
– В Адмиралтействе предатель. Возможно, целая группа – иначе невозможно объяснить некоторые весьма странные моменты. Других версий у меня нет.
Верховный командующий имперским флотом помолчал.
– Ты понимаешь, что это невозможно? – глухо поинтересовался он. – Что может заставить группу высших штабных офицеров предать интересы Родины?
– Я не знаю. Мое предположение звучит дико, но иначе я не могу объяснить невероятную военную мощь пиратов, сравнимую с нашей. Если даже не превосходящую нашу – учитывая, как легко и быстро они расправились с ударной и десантной группировкой. – Фань посмотрел на Рихтера. – Ведь ты тоже думал об этом, не правда ли? Именно поэтому ты не передал сообщение с Малышки Эми в аналитический отдел, а сначала вызвал меня?
– Ладно, допустим, – нехотя кивнул адмирал-командор. – Я в самом деле придержал сообщение. Действительно, риск предательства существует, поэтому чем меньше людей участвует в принятии окончательного решения, тем лучше. Но все равно это не объясняет многих моментов. Допустим, по какому-то каналу Адмиралтейства в руки арагонцев попали образцы генома наших боевых биоморфов, включая «любовничков» последней модели. Никакими другими средствами невозможно уничтожить с поверхности пятую часть Четвертого флота. Да и симбиотических артиллерийских систем для этого нужны десятки. Значит, у нищей пиратской республики есть геном, репликаторы, соответствующие специализированные резервуары и программы к ним, подготовленные генные инженеры, специалисты-укротители – и все в больших количествах, чтобы в обозримые сроки вырастить несколько артиллерийских батарей… Бред.
Рихтер покачал головой. Юшенг внимательно слушал его, покручивая тлеющую сигару в пальцах.
– Что касается того, что пираты могли получить от кого-то в таком солидном количестве уже готовые образцы «близнецов» для атаки на наш флот, то это бред в кубе. В этом случае придется допустить предательство целого гарнизона или армейской группировки, от командующего до биомехаников. Причем все предатели должны отдавать себе отчет, что они смертники, потому что первая же проверка обнаружит необъяснимое отсутствие в штате гарнизона большого количества драгоценных симбиотических систем. За подобное – только трибунал, причем с заранее известным результатом. Такое масштабное списание довольно редкой военной техники просто невозможно осуществить незаметно.
Командор стряхнул пепел со своей сигары, сердито нахмурился. Фань вопросительно поднял бровь.
– Но самое главное даже не в этом, – продолжал Папаша Людвиг. – Наша техника запрограммирована на подчинение только имперским специалистам. Варварские эксперименты мятежников над собственными организмами под предлогом «свободы без границ» и столетия существования порознь с нами внесли в их хромосомы разительные изменения. Мы по-прежнему люди, а они – полуживотные с невероятным количеством мусора в ДНК. «Любовнички» просто не будут подчиняться посторонним укротителям и сенситивам, пробы которых разительно отличаются от генетического кода имперцев. А уж стрелять по своим... Это совершенно невероятно. Значит, необходимо допустить также массовый переход на сторону противника наших легионеров и специалистов… Бред, бред и бред. Не говоря уж о том, что о таком сразу стало бы известно.
– А внести в геном изменения при репликации – если уж допустить противника у них генных инженеров высокой квалификации?
– Легче разработать новый. Кому это по силам и средствам, кроме Империи? Мятежные колонии питаются объедками с нашего стола.
- Разве что Черному Доктору… – осторожно проговорил полковник, понимая, что вступает на зыбкую территорию легенд и теории заговора. Однако при мозговом штуре допускались любые, самые фантастические редположения – уже не раз на его памяти бывало, что именно они в результате и оказывались верными.
- О Черном Докторе уже несколько лет никаких сведений, - задумчиво произнес Рихтер. – Мы даже не знаем, жив ли он. В таком преклонном возрасте любой день может стать последним. И самое главное, Доктор перешел на нелегальное положение еще в то время, когда эти артиллерийские системы даже не разрабатывались. Данная версия снова возвращает нас к предположению о массовом предательстве в Адмиралтействе и о передаче противнику стратегической информации – иначе невозможно объяснить, каким образом у этого маньяка получились биоморфы, столь сходные по тактическим характеристикам с нашими.
– Тогда у меня нет объяснений, – признался Юшенг.
– А решение?
– Бомбардировка Арагоны с границы гравитационной зоны. Будь у них хоть сотни симбионтов, оттуда они нас не достанут. А мы их накроем без труда.
– Как ты думаешь, почему я не отдал такой приказ? – спросил адмирал-командор после долгого молчания.
– Видимо, у тебя были какие-то соображения на этот счет? – предположил очевидное помощник.
– Ты удивишься, но я сам не знаю почему, – огорошил его Рихтер. – Попытки выстроить любую стройную картину по событиям на Арагоне неизбежно рушится. Слишком много взаимоисключающих факторов – особенно если прибавить к сегодняшним событиям совершенно немотивированное и бессмысленное нападение на Мистера Мармадьюка… – Командор дотянулся до пульта на своем столе и активизировал нейрокомпьютер. – Позволь, я прокручу тебе свою последнюю беседу с адмиралом Потоцкой.
Кабинет наполнился шумом нуль-помех, затем раздался встревоженный голос командующего флотом:
«Адмирал Потоцкая! Что происходит? Докладывайте о ситуации!»
«Мы несем серьезные потери, – ответила адмирал. – Похоже, мы атакованы регулярными войсками, как минимум равными нам по силе и боевой подготовке…»
«Похоже?! Что это за форма доклада? Нельзя ли поточнее?!»
«Связь с поверхностью полностью утрачена. По орбитальным снимкам понятно лишь одно: на планете идет бойня с применением самых современных армейских биоморфов, в которой стремительно гибнет наш десант. Вражеские комбатанты прямого рукопашного контакта вклинились в ряды имперского десанта и, кажется, одерживают верх».
«Что вы можете доложить без «похоже» и «кажется»?!»
«Совершенно точно могу доложить, что мы теряем десантные корабли. Крейсера на орбите еще держатся, но вражеские тетроидные батареи с поверхности бьют не хуже наших «близнецов». Согласно всем оперативным данным, столь современного оружия в этом захолустье быть не может! Я распорядилась начать орбитальную бомбардировку».
«Бомбардировку подтверждаю! Создайте мощный огонь прикрытия, срочно эвакуируйте десант с поверхности и ждите дальнейших указаний! Повторяю, срочно эвакуируйте десант! Это приказ, слышите?!»
Возникла странная пауза, которая все тянулась и тянулась. Юшенг вскинул на шефа удивленный взгляд.
- Но почему она…
- Тш-ш-ш!
Потоцкая заговорила снова, теперь ее голос был холодным и жестким:
«Гражданин адмирал-командор, внизу наши легионеры и техника. Мы не можем бросать на произвол судьбы столько…»
«Вот именно! - прорычал Рихтер. – Как поняли приказ? Немедленно эвакуировать с поверхности легионеров и технику! Выполняйте приказ, адмирал! Не слышу!»
«Есть, гражданин адмирал-командор. – Повисла очередная томительная пауза, в продолжение которой полковник успел досчитать до пяти, а потом снова раздался голос Потоцкой – на сей раз совершенно тусклый и убитый: - Всем капитанам кораблей ударной и десантной группировки Четвертого флота. Отставить огонь по наземным целям! Занять стационарные орбиты и ожидать дальнейших указаний!..»
- На этом связь прервалась – видимо, прямым попаданием был поврежден флагманский ретранслятор, - проговорил Папаша Людвиг, задумиво пуская дым в потолок. – Либо его просто отключили.
- Ничего не понимаю, - признался Фань. – Это же открытый мятеж! Командующая ударной группировкой демонстративно, под запись отказалась выполнять прямой приказ адмирал-командора!
- Вот именно. При этом других причин подозревать командующую группировкой Потоцкую у меня нет. Она явно обескуражена, и создается впечатление, что ее неподчинение приказу – не продуманный ход, а полная неожиданность для нее самой. Она явно не готова к этому. Отсюда вопрос: что произошло в ходовой рубке флагмана после того, как я подтвердил приказ об орбитальной бомбардировке?
Потрясенный Юшенг держал в руках позабытую сигару и спохватился, только заметив, что внушительный столбик горячего пепла вот-вот упадет на дорогой ковер.
- Ничего не понимаю, - повторил он, поспешно стряхнув пепел.
- Когда компетентный высший офицер Адмиралтейства ничего не понимает, это очень плохой прзинак, - сокрушенно проговорил Рихтер. – Это означает, что мы по уши в дерьме. – Он тяжело вздохнул. – Хорошо, тогда я поделюсь с тобой тем, что понимаю я. Ни предательством, ни хищением генома, ни производством на вражеской планете собственных биоморфов, сопоставимых с нашими «близнецами», произошедшее объяснить невозможно. За последние часы я выдвинул сам для себя примерно пятнадцать разных предположений. И все они, при кажущейся правдоподобности, рассыпаются в прах, стоит приступить к их более подробному рассмотрению, учитывая всю совкупность имеющихся фактов. Знаешь, Фань, – Папаша Людвиг доверительно понизил голос, – я уверен совершенно точно только в одном.
– В чем? – невольно понизил голос и Юшенг.
– В том, что мы столкнулись с чем-то совершенно необъяснимым, совершенно немыслимым, с тем, что выходит за рамки всего нашего предыдущего опыта. С чем-то, что в корне противоречит нашим привычным аксиомам и алгоритмам действий. И это необъяснимое определенно куда ужаснее, чем наши худшие предположения. И гораздо опаснее. Мы привыкли считать мощь Империи незыблемой, а ее флот – непобедимым. Пиратские республики на границах Внешнего круга существуют только потому, что у Империи имеются более насущные проблемы с мощными колониальными союзами, иначе мы давно очистили бы Галактику от этого отребья. Их просто невозможно уничтожить до конца, потому что после массированного удара они разбегаются, как тараканы, чтобы вновь собраться в другом месте. Ни одной отдельно взятой колонии не устоять в прямом противоборстве с нашим флотом. И это святая правда, вот что самое страшное. У меня такое ощущение, что арагонцы каким-то образом используют против нас нашу собственную имперскую спесь, нашу безграничную уверенность в собственной силе. И вот теперь, объясняя тебе свои предчувствия, я, кажется, понял, почему не даю очевидного сигнала к массированной атаке. Только по одной причине. Я уверен: арагонцы как раз и ждут массированной атаки и термоядерной бомбардировки. Ждут с нетерпением. Они ее жаждут. По каким-то причинам она им необходима. Они уверены, что мы поступим именно так, а не иначе. Они готовы к этому, и это вода на их мельницу, а не на нашу.
– Папаша... Откуда такие выводы? – растерялся Юшенг. – Это совсем уж за рамками...
– Я скажу, откуда. – Командор ткнул в сторону референта огрызком сигары. – Спасибо за участие в мозговом штурме, приятель, кажется, в результате я уловил суть проблемы. Пытался донести до тебя свои сомнения и внезапно сам понял их суть. Арагонцы нарываются специально. Понимаешь? Они нагло дергают за усы Первого Гражданина. Нагло, демонстративно, не скрываясь. Вот для чего была нужна безумная и бессмысленная расправа над Мистером Мармадьюком – чтобы в ответ мы прислали карателей. Мы не стали задействовать орбитальные бомбардировщики, ограничившись десантом – и тогда пираты показательно, с размахом уничтожили десант, видимо, надеясь, что уж в этот-то раз космократоры со страшным оружием на борту, способным уничтожать целые планеты, непременно прибудут…
Фань пристально смотрел на шефа, и скулы на его лице обозначались все резче. Позабытая сигара в его руке давно погасла.
– Для чего мышам требуется так настойчиво дергать кота за усы? – риторически вопросил Людвиг Рихтер. – Тем самым мышам, которые живы лишь до тех пор, пока кот спит?
– Это абсолютное безумие с их стороны, – хрипло ответил адъютант.
– А они дергают. В каком единственном случае это возможно?
Полковник отрывисто кашлянул.
– Ты прав, Людвиг. Ты чертовски прав! Бомбить Арагону никак нельзя.
– В каком единственном случае это возможно? – с легким нажимом повторил Рихтер.
– Мыши могут так дерзко дразнить кота, только если... – начал Юшенг. Голос у него сорвался от волнения, и он нервно прочистил горло. – Только если между котом и мышами имеется глубокая замаскированная яма с торчащими на дне кольями. Мыши о ней знают, а кот – нет.
– Ты хотел бы попробовать эти гипотетические колья на остроту и крепость? – невесело усмехнулся Папаша Людвиг. – Я не хочу. Я предпочитаю продолжать лежать на мягкой подстилке, приоткрыв один глаз. А глупые мыши пусть прыгают перед моей мордой и машут уродливыми лапками. Пусть – до поры до времени. Рано или поздно они непременно ошибутся.
И адмирал-командор со скрипом вдавил остатки своей сигары в пискнувшую пепельницу.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |