– И что ты хочешь?
Олег вздохнул, развел руками, снова вздохнул. Видно было, как не хочет говорить неприятное, и видно, что скажет, для того и пришел, только либо хотел как-то оттянуть момент, либо надеялся, что оно само как-то скажется или прояснится в разговоре.
– Не надо возвращаться в мир, – выговорил он с трудом. – Новая вера очень сильна, и люди… уже не поклоняются вам. Время других богов. Этих богов, не обижайтесь, народы приняли.
Один медленно наливался гневом. Массивное строгое лицо исказилось, стало страшным, проступили звериные черты. Глаз налился жутким багровым огнем.
– Это ты говоришь нам? Нам, которые всю жизнь воевали с великанами и победили? Нам, кому предначертано встретиться именно здесь, на земле в долине Вигрид, в последней страшной битве? Мне предстоит первым сразиться с чудовищным волком Фенриром и погибнуть… Мой сын Тор убьет змея Митгарда, но сам, пораженный его ядом, сможет отойти только на десять шагов и падет мертвым! Локи и Хеймдалль убьют друг друга, а пес Гарм бросится на Тюра и погибнет вместе с ним… От меча Сурта падет Фрейр, Сурт убьет всех женщин, которых ты видишь сейчас радостными и смеющимися…
Один на миг умолк, тень печали скользнула по его суровому лицу, но тотчас же он гордо поднял голову и продолжил торжественно:
– Но Видар, молчаливый ас, добьет раненного мною Фенрира, а сыновья Тора, Магни и Моди, подхватив молот своего отца, убьют Сурта, огненного великана… Однако тот, умирая, ударит по ясеню Игразиелю, дерево вспыхнет. Его корни, источенные драконом Нидгегом, не в силах держать ствол, а с ним и небесный свод: тот рухнет, и земля погибнет… Это все увидели в будущем прорицатели! Так суждено, это случится, и я знаю, что мы все достойно встретим свой последний страшный час…
Олег слушал, в зеленых глазах волхва Один видел глубокое сочувствие, что сбивало с толку и не давало сорваться в неистовую слепую ярость берсерка. Тем более страшную, что берсерком может оказаться бог. Верховный бог.
– Этого не случится, – произнес Олег со странной ноткой, Один не смог определить, чего в ней больше: печали или радости. – Все было бы так, как в пророчествах, если бы не… если бы не возникла третья сила. Но она возникла. Впервые народы и весь мир освобождены от фатума. От судьбы. Свобода воли… что-то незнакомое, да? Непонятное даже… Но человек получил эту неведомую раньше свободу воли… и ему это понравилось. Теперь вина не на богах, а целиком на нем, на человеке. Он сам отвечает за свои поступки, судьба ни при чем.
Один прорычал:
– И что же?
– Рагнарека не будет, – пояснил Олег.
– А что будет?
– Град Божий, – ответил Олег. – А может, и не будет, строители все-таки хреновые. Но строят, стараются. А вот Рагнарека уже не будет точно.
Один рыкнул:
– Это твое прорицание? Твое видение?
– Нет, – сказал Олег. – Взгляни на их святых… ну, это тоже боги, только помладше. Посмотри, увидишь разницу.
– Куда смотреть? – спросил Один угрожающе.
– Я укажу путь, – пообещал Олег. – Ты только яви свою мощь… тебе ведь подвластно видеть все на земле? Как и то, что было? Правь конями, а я возьму вожжи…
Один хмуро взмахнул рукой, а Олег вперил напряженный взор в пол. Посреди зала появилось облако, разрослось, стала видна каменистая земля, массивные плиты. С небес опустилась невысокая черноволосая женщина с ребенком на руках. Быстро передав младенца другой женщине, стоявшей на земле, опустившаяся с небес вскинула руки в повелительном жесте. Между ладонями блеснула слепящая молния и мгновенно затвердела, превратившись в узкий длинный рыцарский меч, двуручный, с рукоятью крестом.
Одеяние женщины вспыхнуло жарким огнем и превратилось в блистающий панцирь и доспехи дивной красоты и умелой отделки. Все части подогнаны с изумительным тщанием и умением, на панцире искусными граверами нанесены сцены из жизни плотников. Шлем из голубой стали украшен затейливой насечкой, на гребне пышный плюмаж из длинных разноцветных перьев заморских птиц.
Женщина взглянула сурово куда-то за грань видимого в облаке. Донесся мощный рев, и тогда ее рука, укрытая стальными пластинками от плеча и до кончиков пальцев, решительным жестом опустила забрало.
На локте левой руки возник обратнокаплевидный щит искуснейшей работы: золотые звездочки гвоздиков по краю, а в середине герб – терновый венец на звездном поле, змей и яблоко. Женщина раздвинула ноги в стальных доспехах, даже ступни и пальцы ног укрыты искусно выкованными и загнутыми полосками стали, что образовали обувь из высокосортного железа.
Каменная земля под женщиной выгнулась горбом. В комьях земли поднялся огромный жеребец в полных доспехах, покрытых сверху цветной попоной, голову закрывает стальная пластина, оставив места для глаз, между ушей торчит небольшой плюмаж.
Женщина в блистающих доспехах вскинула меч-молнию…
Уже и прочие боги, прервав пир, вылезли из-за стола и, окружив облако, смотрели во все глаза на дивную всадницу. Один прорычал в гневном изумлении:
– Это… что за валькирия?
– Пресвятая Дева, – ответил Олег. – Ну, она была примерно так же одета, как и вы все… в смысле Фрейя, Идун, Сиф, Лефн, Син, Вар, Фулла… но теперь вот такая, на прекраснейшем из коней, в дивных доспехах искусной работы.
Женщина в облаке занесла меч для удара. В поле зрения вдвинулся исполинский дракон, голова больше всадницы вместе с конем. Распахнул пасть, даже Один охнул: глотка чудовищного Змея показалась входом в преисподнюю, откуда не бывает возврата. А масса зубов, каждый размером с длинный меч, выглядят так, что легко искрошат в пыль даже скалу.
Завязался бой, набежали мужчина и женщина, небесную всадницу Змей выбил из седла, но спас рыцарь, женщина отвлекла дракона на несколько секунд, а всадница, хромая, сорвала с седла длинное копье и, зажав под мышкой, набежала и вонзила дракону в грудь. Тот ревел и пытался ее достать, но добил дракона все-таки рыцарь, а затем сильными ударами разрубил костяной панцирь на шее, перерубил позвоночник, жилы, и голова Змея тяжело рухнула на землю.
Привлеченные видением, боги жадно толпились вокруг и глазели неотрывно. За их спинами хлопнула дверь, в комнату вошли, громко топая, двое смертных героев из Вальгаллы, оставив пиры. Один из них, высокий и красивый воин с жестоким лицом и глазами ястреба, всмотрелся в облако и выкрикнул ликующе:
– Моя кровь!.. Этот парень – мой внук. Он сейчас гостит у южан.
Один бросил на Олега быстрый взгляд:
– Но ведь… этот… Змей… он же?..
Олег кивнул.
– Да. Это и есть Митгардский Змей, которого должен был убить Тор, а затем умереть от его яда.
Во всем зале наступила мертвая тишина. Олег видел по застывшим лицам, что рушится все их мироздание: до этого момента все знали, кому и что предстоит делать в будущем, кому как и в схватке с кем погибнуть.
Один прорычал:
– Но как же… Ведь нам предначертано! Мы все знаем, что нам предстоит!
Олег развел руками.
– Так и было. Вам всем предстояло погибнуть в Рагнареке. Но я уже сказал, что человек получил свободу воли и… все изменил. Мир не погибнет. Мир даже не останется тем же, он начал стремительно меняться.
Глава 14
Боги громко спорили между собой, Олег видел ненавидящие взгляды, чувствовал, что не будь здесь Одина, его бы разорвали на части. Он чувствовал неприязнь верховного бога, наконец Один прорычал зло:
– Это еще ничего не значит! А ну-ка, покажи, как живут эти земляные черви сейчас! Посмотрим, насколько мир начал меняться, да еще стремительно…
Олег устремил взгляд в середину комнаты, вспоминая картину стольного города, тут же из пустоты донеся колокольный звон, начали проступать полупрозрачные здания, задвигались фигурки.
Город наливался красками, становился ярче, а колокольный звон звучал уже с разных концов. Олег напряженно всматривался в город, делая городские кварталы более зримыми, четкими, сейчас ему самому городская жизнь показалась пронизанной этими перезвонами колоколов: свои у каждой церкви, монастыря и даже часовни, да не просто колокола, а целые наборы колоколов, а мастера колокольного звона наигрывают сложные мелодии, и все оповещают о начале или конце работы, о рождении отпрысков знатных семейств, о свадьбах и похоронах, о всех церковных службах, а когда совершаются великие события: объявление войны или мира, приезд короля, – то звонят все колокола, это дивная музыка, когда весь воздух по всему городу звенит и поет, воспламененный музыкой сфер.
Улицы города заполнены разноцветным горластым народом, всадники и телеги протискиваются с трудом. Везде лавки оружейников, ткачей, кожевников, визг напильников врывается в крики водоноса, их покрывает жужжание прялок, из булочных вкусно пахнет свежим хлебом, рослые кони тащат тяжело груженные виноградом телеги, а когда вдвинулось через городские ворота стадо коров и пошло растекаться по улицам, было перекрыто все движение.
Глаз Одина вспыхнул, когда решетка замка поднялась, а мост опустился. Через ров поехал на красиво убранном коне блистающий доспехами рыцарь в сопровождении десятка всадников, тоже в дорогих доспехах, со вскинутыми к небу копьями. У всех подняты забрала, но видно, что достаточно простого движения, чтобы закрыть и тем самым обезопасить лицо.
Под всеми рыцарями великолепнейшие кони, упряжь сияет тщательнейшей отделкой, кони покрыты длинными кольчужными сетями, поверх кольчуг – стальной броней, а поверх металла еще и красочной попоной, где разными цветами расписаны сцены из сражений людей с чудовищами. Народ с ликующими криками сбегается со всех сторон, на всадников смотрят с восторгом, бросают им под ноги цветы, ветки, подбрасывают в воздух шапки.
Вместе с рыцарями ехал и человек с непокрытой головой, макушка выбрита, а вместо стальных доспехов обычная коричневая ряса, подпоясанная веревкой.
Олег пояснил негромко:
– Это и есть самый важный человек.
Один сказал глухо:
– Что? У него даже меча нет.
– Не меч важен в этом мире, – сказал Олег тихо.
– А что?
– Слово, – ответил Олег.
Тор захохотал.
– Что за дурь? Слово может остановить мой кулак?
Олег показал на город, через который медленно двигались великолепные всадники.
– Здесь был твой жертвенник. На каменном алтаре тебе резали пленных мужчин, как на алтаре Фрейи резали женщин. На алтаре Локи резали, как ты помнишь, всех, Локи не перебирал, принимал всех. Так вот, сейчас на том месте, где был твой алтарь, выстроена церковь. Хочешь взглянуть?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к Одину. Тот наклонил голову, видение городской жизни исчезло, взамен появилось суровое и прекрасное здание, строгое, с выверенными пропорциями, устремившее к небу высокие стены, а потом и остроконечный шпиль на высокой башенке. В распахнутые ворота постоянно входит народ, а у почти всех выходящих – просветленные лица.
– В мир пришел новый бог, – сказал Олег, – вы это знаете. Ему не приносят кровавых жертв, но за него умирают… Показать, сколько было казнено, растерзано, брошено в клетки к львам, чтобы заставить их отказаться от приверженности этому богу? Никто из вас не может похвастаться тем, что за него добровольно умер хоть один человек. Никто!
Тор зарычал, в рыжей бороде распахнулся огромный рот, крупные желтые зубы щелкнули с такой силой, что перекусили бы любую кость. Глаза под мохнатыми рыжими бровями вспыхнули.
– Ты хочешь, чтобы мы уступили этому богу?
– Люди ушли от вас к другому богу, – напомнил Олег. – Так что вы уже уступили. Я хочу только, чтобы вы остановили Язву. Она испортила землю на десятки миль…
Тор захохотал.
– Точно! Я сам видел. Болото ширится, людишки бегут в панике. Хорошо!.. пусть видят, кто сильнее: мы или их новый бог.
– Вы их стараетесь запугать, – сказал Олег.
Тор удивился:
– Конечно! Смертные должны ужасаться перед мощью богов.
Олег развел руками.
– Вот ты и ответил. Того бога любят, а вас боятся. Что лучше?
Тор проревел победно:
– Когда боятся!
Несколько голосов радостно закричали в его поддержку, только Один, глянув на Олега с неприязнью, смолчал, продолжал смотреть на выехавших рыцарей.
Смотрели и остальные боги, их злые голоса становились все тише. Олег наконец уловил в их лицах некоторую подвижку. Первым посмотрел на себя Локи, отцепил от мошонки козью бороду и снова начал смотреть. Потом, спохватившись, отбросил клочок шерсти и натянул штаны. Остальные смотрели и смотрели, только Хеймдалл качнул головой, взгляд его запавших глаз пробежал по грязным, лохматым, дурно пахнущим богам. Лицо его дернулось, словно судорога впервые перекосила каменное лицо, он шумно задышал, а кулаки сжались.
Олег не понял, что отразилось в глазе Одина, верховный бог снова повернулся к видению жизни города, где и у него когда-то был жертвенник. Он шумно дышал и пристально всматривался в рыцарей, горожан, торговцев, ремесленников, особенно – в гордых и статных рыцарей на красивых украшенных конях.
Видение медленно гасло, облако съеживалось, а движущиеся внутри него фигурки уменьшались, стали прозрачными, постепенно исчезли. Один хмуро молчал, суровые складки прорезали лоб, мохнатые брови сшиблись с такой силой, что слышался треск, между ними проскакивали искры, словно там били кремнем по огниву.
– Не вините их, – проговорил Олег в тишине. – Они… стали другими. Это уже совсем другие люди.
Один перевел на него суровый обрекающий взгляд.
– А ты?
Голос прогремел, как гром, под сводами коротко блеснула тусклая молния. Олег переступил с ноги на ногу, развел руками.
– Мне хуже всего, – признался он. – Я как раз между ними и вами. Потому я понимаю как их, так и вас… но мне от этого не легче. Я стою на разъезжающихся льдинах: одна нога на одной, другая – на другой. Хреново мне, понятно?
В напряженной тишине раздался голос Англа:
– Ха-ха!.. Надо выбрать между родителями и внуками?.. Не завидую тебе, Олег!
Он смотрел на Олега с насмешкой, но во взгляде голубых, как у Томаса, глаз Олег увидел и молчаливую подсказку.
– Вы все те же, – сказал Олег тяжело. – В этом ваша гордость… в этом и поражение.
Со всех сторон на него смотрели хмурые озлобленные лица. Локи взвизгнул злобно:
– Не слушайте его! Он все врет!
Один громыхнул тяжело, словно раскаты грома прокатились над головами:
– Почему?
Олег сказал горько:
– Вы знаете, кем вас считают?.. Демонами!.. Исчадиями ада!.. Погаными тварями, вырвавшимися из подземелий, чтобы извести весь род людской.
Ошеломленное молчание было ответом, он видел растерянные непонимающие лица. Первым зашевелился и обронил слово Локи, впервые без крика, воплей, яростного напора:
– Мы?.. Демоны? Да кто, как не мы, воевали с великанами, чтобы спасти людей?
– Новая вера, – сказал Олег, – победила еще и тем, что сумела убедить всех, будто вы – демоны, порождения дьявола… это такой противник их главного бога. Народы в это поверили. А это и есть окончательное поражение. Вас даже слушать не будут, что вы – боги, древние боги этой страны. От вас разбегутся с криками: демоны, исчадия ада!.. Умы и души уже заняты новым богом.
Один спросил остро:
– Олег, Олег… Может ли быть такое, чтобы умы и души всех?
Олег прямо посмотрел ему в глаза.
– Ты прав, мудрейший. Но те, кто противится этой вере, тоже не знает о вас. Они либо преступники, либо борются с верой в Христа за… другую ипостась Христа. Но и они считают вас исчадиями ада. И для них признать вас – навеки погубить свою бессмертную душу. Теперь все, что вы делаете, воспримется как приход сил Тьмы и Зла.
Он помолчал, добавил совсем тихо:
– И уже… воспринимается. То, что вам удалось привлечь на свою сторону герцога Гере, совсем не победа!.. Он служил вам в полной уверенности, что продал душу дьяволу! Исчадиям ада. И что за ту власть и наслаждения, которые вы ему обещали, он будет осужден на вечные муки в христианском аду, куда попадет непременно, ибо он… христианин, хоть и очень плохой христианин.
Тор проревел зло:
– Как это? Я же ему все объяснил!
Олег усмехнулся.
– Ты посмотри на себя, Тор. Почему бы тебе не явиться к нему в облике благородного сеньора в дорогих латах? Сбрив бороду, укротив волосы… да и вымыв заодно? И речами, исполненными благородства и достоинства, не склонить его встать за древнюю веру отцов-прадедов?.. А ты посмотри, посмотри на себя! Именно таким люди и представляют дьявола: грязным, лохматым, рыжим, почти животным…
Тор взревел, ощутив оскорбление, полез было в драку, но на нем повисли Браги, Хеймдалль, Тюр и даже Бальдр, удержали, напоминая, что знатные сейчас одеваются очень богато, тем и отличаются от незнатных. А козы и коровы так вообще ходят голыми.
– Все, что делаете, – договорил Олег, – для них – козни дьявола. Пока мы ехали сюда, наслушались всего… Ничего, кроме страха и отвращения. Ваш выход в мир как только не называют! Самые мягкие – Чертова Расщелина, Черная Язва, Адово Урочище… Это ты, светлый Бальдр, живешь в черной язве, понял?
Бальдр содрогнулся, сделал жест, отгоняющий дурные мысли. Олег сказал:
– То, что называете удалью, подстрекая воинов одной усадьбы нападать на соседей и разорять их, – теперь считается великой подлостью и мерзостью, делом рук Врага. Вы считаете доблестью, когда сосед угоняет у другого коней, коров или овец – а в христианском мире это – воровство и преступление. У вас… ну хорошо, у нас пленных приносили в жертву, это было для всех естественно – а как же иначе? – но сейчас в жертву нельзя даже воробья! Да вот такой мир, в котором не осталось для вас места.
Один громыхнул тяжело:
– Но мы – есть. И мы это место добудем силой.
– Вас нет, – возразил Олег. – Вас уже нет на земле. Я сказал, что даже герцог Гере служил не вам, а дьяволу, ибо вы для него – сонм дьяволов. А то, что зрите как вашу овеществленную волю, что победно изливается в мир, для христиан – мерзкое болото из крови и нечистот, грозящее затопить их чистый светлый мир.
Один молчал, Тор вскрикнул страшным голосом:
– Как это… нет? Да я сейчас выйду во всей своей мощи…
Олег прервал:
– И люди увидят сорвавшегося с цепи дьявола. Сейчас мир принадлежит другому богу, кроме него, в этом мире еще пакостит дьявол. Для вас нет места, вас могут считать только демонами. Разве этой участи вы хотели?
Глава 15
Один кивком подозвал к себе Англа. Рослый викинг подошел с гордым достоинством, он воин, а не слуга, слегка склонил голову в приветствии.
– Где, говоришь, твой потомок? Который убил Митгардского Змея?
Англ широко ухмыльнулся.
– Отвел к воротам Восточного дворца. Разузнает, как запирают на ночь ворота, отворит тихонько, а потом ворвемся… Сейчас отдыхает в знойных объятиях роскошных женщин.
– Ого, – сказал Один. На его неподвижном лице впервые проступила хмурая улыбка. – Тогда не так уж и сильны нынешние боги!
Он взглянул на Олега. Тот угрюмо сдвинул плечами.
– В дороге можно чуть больше, – сказал он.
Один прогремел, повышая голос:
– Нет! Законы святы. Если твой друг, который с головы до ног принадлежит тому миру нового бога, сейчас в объятиях… твоя голова украсит самый высокий кол в частоколе!
Олег вздрогнул.
– Почему?
Один ответил жестко:
– По законам мира, который ты защищаешь, он не должен находиться ни в чьих объятиях! Если же преступил, то в мир пришел лживый бог и лживая вера. Как видишь, я суров, но справедлив.
Сердце Олега упало в бездонную пропасть. Боги окружили его, он видел в их глазах смерть. Тор зловеще усмехнулся и начал надевать на огромные лапищи железные рукавицы.
– Не верю, – проговорил Олег с трудом. – Не верю…
– Почему? – спросил Один свирепо. – Тебе же сказали, он в объятиях восточных красавиц.
Олег покачал головой.
– Новый мир отличается от нашего двумя важнейшими вещами.
– Какими?
– Он умеет пользоваться столовыми приборами и… сдерживать позывы плоти.
Боги невольно расступились, когда он двинулся к двери, только Локи крикнул:
– Удерет!
Несколько рук протянулись к Олегу, он прыгнул в дверь головой вперед. За ним метнулись с ревом, он перекатился колобком и скакнул с крыльца.
За спиной шум и крик, донесся грозный окрик Одина. Олег оглянулся, боги нехотя остановились, только своенравный Локи сделал вид, что не расслышал, ринулся за Олегом.
Олег в последний момент избежал кулака Локи, но рухнул от подножки. Удар ногой подбросил его в воздух, с трудом извернулся, перехватил кулак бога огня и рванул на себя, подставив колено.
Челюсти Локи лязгнули, как будто по ним ударили кувалдой. Олег успел ударить еще раз, но Локи двигался немыслимо быстро, кулаки Олега месили воздух, а сам он охнул, когда чудовищный удар выбил весь воздух из груди, а следующий бросил на землю.
Локи с наслаждением попинал его ногами, Олег согнулся в ком и подтянул к груди колени, закрывая живот, Локи бегал вокруг и все старался ударить побольнее, злился, сыпал ругательствами и обидными кличками.
Снова донесся грозный голос Одина, Локи опять сделал вид, что не услышал, и тогда в третий раз Один крикнул так, что загрохотал гром, а рядом с Локи ударила молния, ослепив обоих на пару минут.
Локи отступил, крикнув:
– Мы еще встретимся!
Он исчез, через мгновение Олег увидел гибкую фигуру с красными волосами на крыльце. Хлопнула дверь, у дома все опустело. Олег с трудом поднялся, тело стонет от жестоких ударов, не осталось ни одной целой косточки.
Колени дрожали, он заставил себя бежать, наконец из мрака выступил белоснежный дворец. Ноги подкашивались, Олег с трудом взбежал по широким мраморным ступеням, с золотых ворот сорвался злой лучик и кольнул глаза.
Олег зарычал, каменные львы по обе стороны двери прижали уши и притворились совсем каменными. Он шагнул к запертым воротам, поднял кулак, а двери за всю жизнь второй раз распахнулись не по приказу хозяина, а от страха перед вторгающимся.
Правда, внутри его дважды пытались остановить, а в третий раз перед ним поспешно захлопнули двери. Да еще и стражи бросились с двух сторон.
Когда все было кончено, Олег, хрипя и задыхаясь, кое-как протиснулся через обломки двери. Зал поражает роскошью, с потолка свисают дорогие люстры, стены в золоте, а посреди королевского вида диваны, огромный стол, весь заставлен блюдами с жареной птицей, печеной рыбой, на середине стола поднос из чистого золота, на нем – огромный кабан, зажаренный целиком. По бокам жареные гуси и лебеди, что выглядят комочками, а третий ряд из печенных в сухарях перепелок.
Кувшины из золота, украшенные драгоценными камнями, кубки с вином, от которого запах по всему залу…
На центральном ложе возлежит завернутый в белоснежную тогу рослый мужчина с голубеньким платочком на шее. Две полуголые женщины, стоя на коленях, держат подносы с жареным мясом и кубками, полными вина, третья женщина, зайдя со спины, массирует мужчине шею, а еще две медленно и томно танцуют перед возлежащим. Одежды на них уже почти не осталось, и когда Олег восстановил дыхание, обе сбросили последние ленточки.
Танец еще тот, Олег поморщился, хотя, конечно, при таких тонких талиях и такие мощные задницы… сойдет любой танец, сиськами трясут прямо перед лицом сластолюбца.
Мужчина уловил появление Олега, повернул голову. На Олега взглянули синие глаза. Рыцарь рывком вскочил и, путаясь в белой тоге, бросился к Олегу с радостным воплем:
– Ну, наконец-то!.. Ты где был так долго?.. Я тут весь изождался!
Женщины развернулись и обиженно смотрели вслед, танцующие медленно останавливались, их тела все еще изгибаются плавно и чувственно, крупные груди слегка подкрашены в районе сосков, колени намекающе разведены. Те, что с подносами, развернулись и, не поднимаясь с колен, с надеждой посмотрели на Олега.
– Ах ты ж… – прохрипел Олег, – ждал он меня… вавилонская блудница…
Томас подбежал, подхватил под руку.
– Что с тобой?.. Почему кровь?
– Комары покусали, – ответил Олег и плюнул кровью. – Ну и как тебе… оргия, скотина?
Томас оглянулся.
– Оргия? Олег, ты не так все понял! – начал объяснять он, судорожно пытаясь натянуть доспехи. Олег молча начал помогать. – Эти милые дамы предложили мне отдохнуть. Все очень децентно, это ты со своим нечестивым пониманием такое вот измыслил непотребное! Мы здесь беседовали о разнице в творчестве трубадуров и минезингеров. Во всяком случае, я беседовал, это точно… ну, вообще-то пытался…
Олег посмотрел через его плечо на роскошных женщин с холеными телами. Неизвестно еще, умеют ли вообще разговаривать за ненадобностью, а он о поэзии!
– А непотребством? – потребовал Олег грозно. – Непотребством занимался?
Он потащил рыцаря к выходу, Томас торопливо шел рядом, вскрикнул шокированно:
– Олег, как ты можешь? При женщинах… такое… – возмутился Томас, нахлобучив шлем.
– Могу, – отрезал Олег. – Даже не представляешь, что должно случиться!
– При… не совсем достойных поступках? – спросил Томас и оглянулся на женщин. – Я так тебя понял?..
– Именно!
– И в мыслях не было, – сказал Томас твердо. Олег смотрел пристально, Томас чуть смутился, но взгляд выдержал, ответил с той же твердостью: – Может, что и мелькнуло, но я сразу же отогнал как недостойное рыцаря и христианина. И с этими любезными дамами обращался учтиво и политесно, как и должен обращаться рыцарь…
С любезными дамами, повторил про себя Олег. Это же просто сладкое мясо для утех, какие на хрен дамы, они же не поймут, вообще другого языка не знают, что и не язык вовсе, они созданы, обучены для другого и ничего другого знать не желают. Лучше бы со своим конем говорил о поэзии, тот больше поймет.
Острая мысль кольнула, как шило, прошла по спинному мозгу вверх. Он повернулся и во все глаза посмотрел на Томаса. А ведь именно это и была настоящая битва для Томаса! Он ждал, что придется с копьем и мечом, а ему подсунули нечто потруднее: искушения…
Он оглянулся на оставшихся далеко позади вакханок: с пьяным смехом воздымают кубки и, даже не пытаясь противиться похоти, заползают одна на другую. Похоже, все семь смертных грехов обрушились, как горная лавина, на Томаса.
Он зябко передернул плечами.
– Ну и как ты, – спросил он неверяще, – как избежал…э-э… ну, избег?
На благородном лице рыцаря проступило некоторое недоумение.
– Сэр калика, ты о чем?
– Сам знаешь, – ответил Олег обвиняюще, – не прикидывайся овечкой. Такие бабы трясут выменем! И мертвый восшевелится. Кровь, поди, вскипела?
Томас посмотрел ясным взглядом, как смотрел бы хрустальный человек на выползшего из болота бобра.
– Сэр калика, человек благородного происхождения умеет сдерживать плотские порывы. Поступить иначе – сойти с пути, указанного Господом.
– Ах да, – пробормотал Олег.
– Что «ах да»? – спросил Томас с подозрением.
– И здесь твой Господь…
Томас ответил с достоинством:
– Если уж на то пошло, то Господь, ладно, хрен с ним, поймет и простит, но сама Дева Мария зрит с небес! Под ее взором мужчине постыдно лгать, подличать, трусить… Он уже и не мужчина после этого, а… ну, скажем, язычник какой-нибудь.
– Спасибо, – ответил Олег саркастически.
– На здоровье, – холодно ответил Томас. – Сам напросился.
Олег подумал, кивнул.
– Ну да, перед бабой оно, конечно, надо гонор держать. Хотя, конечно, другой бы нашел оправдание.
– Нет оправданий, – отрезал Томас. – Это вы можете скрыться от своих богов, что живут в болотах, реках, а то и вовсе в хлеву, а наш Господь все-е-е-е-е видит! От его глаза ничто не укроется!
Олег зябко передернул плечами.
– Жуть какая, – пробормотал он. – Никакой свободы личности, везде вторжение в… мою избу. От вашего Бога даже там не скроешься?
– Не скроешься, – сказал Томас победно. – Хоть под кроватью спрячься. Хоть в темный чулан заберись. Это вашего божка можно повернуть задом, чтобы ничего не зрел, и занимайся непотребством вволю, а с нашим такое не пройдет!
Олег вздохнул.
– Что за жизнь, что за жизнь… И вы на такое согласились?
Томас сказал с суровым достоинством:
– А что делать, если человек хочет стать лучше, но у самого нет сил? Только вот так, вручив бразды Господу. И присягнув ему!
Олег вздохнул, Томас не понял, что в тяжком вздохе калики больше: тоски или непонятного облегчения.
– Пойдем, – сказал Олег. – Щас мы им предъявим. Предъявим!
Конь Томаса возлежал, как и его хозяин, на широком, богато убранном ложе, веселые вакханки ему надели венок на голову и угощали сладкими фруктами и поили дорогим вином. Раздавленные гроздья спелого винограда украшали ложе и бока жеребца, а пропитанная вином одежда вакханок прилипла к телам, красиво подчеркивая их прелести.
– Вот я вас! – рявкнул Томас. – Во что превращаете христианского коня?
Женщины засмеялись, одна бросилась ему на шею, две другие начали поспешно сбрасывать намокшую одежду.
– Ах, дорогой герой!.. Он так силен, так красив, так мужественен!.. А посмотри, какая у него стать, у нас уже слюнки текут, сейчас с ним позабавимся… Присоединяйся!
Томас рыкнул, конь вскочил с готовностью и встал врастопырку возле ложа. К счастью, захмелевшие вакханки, расседлав, оставили седло рядом. Томас поспешно затянул подпругу, поставил ногу в стремя, женщины подбежали с кубками вина, однако он поднялся в седло и, разобрав поводья, направил коня к воротам.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 112 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |