Главная » Книги » Гипноз и преступления (fb2) 3 страница

81.

Из автореферата диссертации, однако, нельзя сделать вывод, что автор лично опросил определенное количество респондентов, или проводил сам эксперименты по ГРО (гипнорепродуктивному опросу), поэтому данные утверждения диссертанта оставим на его совести. Нет в автореферате и ссылок на российское законодательство, регулирующее применение гипноза в нашей стране. Впрочем, такое умолчание о юридических основаниях использования гипнорепродуктивного метода в МВД РФ вполне понятно - закон содержит прямое запрещение использования гипноза в любых целях, кроме медицинских. Автор диссертации, по всей видимости, это понимает, отчего делает вынужденное признание: «Необходимо регламентировать специальным нормативным актом (инструкцией) «гипнорепродукционный опрос граждан» как оперативно-розыскное мероприятие, осуществляемое с участием специалиста-гипнооператора, который имеет соответствующую подготовку и допуск на право использования данного метода в органах внутренних дел».

Использование гипноза для активизации памяти опрашиваемых лиц при раскрытии и расследовании тяжких преступлений (убийств, изнасилований, разбоев, грабежей, похищения людей, вымогательства) имеет место в некоторых странах (США, Новая Зеландия, Австралия, Израиль). Зарубежная полиция использует своих сотрудников в качестве специалистов-гипнооператоров, а также представляет в качестве судебных доказательств данные, полученные в результате «следственного гипноза»

82.

В НИИ МВД РФ с 1992 г. существовал отдел, где проходило изучение нетрадиционных психологических приемов раскрытия преступлений. Возглавлял отдел кандидат медицинских наук А. И. Скрыпников, активно пропагандировавший гипнорепродукционный опрос, как метод повышения эффективности работы органов МВД

83. Главным научным сотрудником в этом отделе являлся доктор медицинских наук Л. П. Гримак, ранее длительное время применявший гипнотерапию в среде летчиков и космонавтов

84. В своих интервью Л. П. Гримак охотно рассказывал журналистам о «больших успехах» в применении «криминалистического гипноза», а также заявил: «Есть приказ министра внутренних дел, которым разрешено использовать гипноз при допросе свидетелей или пострадавших. Очень часто потерпевшие забывают приметы преступника, и мы помогаем им их вспомнить. Обвиняемый тоже может попасть под гипноз, но только по личной просьбе»

85.

Нужно заметить, что именно профессор Л. П. Гримак был научным руководителем упоминавшегося выше кандидата психологических наук В. Д. Хабалева. Но в своей объемистой книге, содержащей более 300 страниц, Л. П. Гримак приводит лишь один пример сеанса гипнорепродуктивного опроса свидетеля С., который должен был вспомнить сведения о поисковых признаках автомобиля ВАЗ 2106 (практика современного «следственного гипноза» в России)

86. При этом автор почему-то не сообщает о результатах использования полученной информации, отчего создается впечатление, что гипноз ничем не помог. Более того, Л. П. Гримак вообще не делает ссылки на источник (уголовное дело №…, архив суда или органа милиции за соответствующий год), что вызывает обоснованное недоверие к этому единственному отечественному примеру гипнорепродукции.

Небезынтересно привести результаты расследования, проведенного губернским еженедельником «Родная земля» (г. Иркутск) в 2004 году. Журналисты получили письмо от начальника ВНИИ МВД РФ, из которого следует, что МВД России никаких приказов о проведении опроса под гипнозом не издавало, а Л. П. Гримак в этом институте уже не работает

87.

Сотрудников «Родной земли» также заинтересовала книга «Расследование многоэпизодных убийств, совершенных на сексуальной почве», изданная в 2003 году. Недоумение вызвал шестой раздел книги, посвященный получению оперативной информации под гипнозом. Автор раздела - упоминавшийся выше А. И. Скрыпников. Он рекомендует применять гипноз при опросе граждан «после того, как бывают исчерпаны возможности всех остальных методов получения информации о деталях преступления»

88. Данный специалист утверждает, что в ходе опроса под гипнозом опрашиваемый «остается субъектом уголовного процесса, а не объектом исследования или эксперимента, в связи с чем обладает всеми правами и обязанностями, предусмотренными законом»

89.

Если же раскрыть учебники по психотерапии, то можно убедиться в полной несостоятельности заверений А. И. Скрыпникова, ибо человек в состоянии гипноза способен перевоплотиться в иную личность (многолетние опыты гипнолога В. Л. Райкова доказали это), а также может фантазировать и выказывать полную подчиняемость командам гипнотизера. Как же тут оставаться «субъектом уголовного процесса», обладая при этом «всеми правами и обязанностями, предусмотренными законом»?!

Точку зрения А. И. Скрыпникова разделяет и дополняет доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического института Чувашского государственного университета Л. И. Сироткин, который пишет: «Является ли информация, полученная в результате применения гипноза, доказательством по уголовному делу? Что из себя представляет такая информация с точки зрения требований уголовно-процессуального законодательства? В ходе проведения гипнотического сеанса происходит процесс получения следователем информации от допрашиваемого лица об обстоятельствах расследуемого события. Причем сведения, полученные под гипнозом, восстанавливаются, уточняются и конкретизируются, так как в обычном состоянии обычными приемами допроса они восстановлены быть не могут. Информация, полученная под гипнозом, является разновидностью показаний, в зависимости от того, кто подвергается гипнозу; это могут быть показания потерпевшего, показания подозреваемого или обвиняемого, возможно, и показания свидетеля. А такие доказательства, как показания различных субъектов уголовного процесса, законом предусмотрены, и они являются основным видом доказательств по большинству уголовных дел. Гипнорепродукция не является каким-то новым видом доказательств в сфере доказательственной деятельности, а является разновидностью допроса, поэтому вполне вписывается в рамки действующего уголовно-процессуального законодательства»

90. В. Н. Исаенко также утверждает, что репродукционный гипноз соответствует «всем критериям допустимости, предъявляемым к средствам получения доказательств в уголовном судопроизводстве»

91. Аналогичной позиции придерживается и Н. А. Селиванов

92, который, как и предыдущий автор, не делает никаких ссылок на конкретные архивные уголовные дела, что лишает исследователей возможности проверить объективность фактов.

Вполне понято стремление Л. И. Сироткина, А. И. Скрыпникова и других приверженцев данного «нетрадиционного» приема представить гипноз последней надеждой отчаявшихся оперативных работников и следователей, когда «бывают исчерпаны» все остальные возможности профессионалов. Но только такие рекомендации противоречат российскому законодательству. Заметим, что Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» не содержит упоминаний об использовании состояний измененного сознания человека (а гипноз относится к таковым) для оперативно-розыскных целей. Иначе правомочным выглядело бы и применение, например, наркотиков для получения нужных показаний, т.к. наркотическое опьянение также относится к состоянию измененного сознания субъекта. Здесь уместно привести авторитетное мнение проф. А. М. Ларина: «Нет никакой логики в том, чтобы, подчиняясь закону, признавать недопустимым допрос человека, который в силу ненормального болезненного состояния психики не может участвовать в следственных действиях, и в то же время искусственно приводить в подобное состояние другого человека для получения от него сведений, которые он не дал бы в обычных условиях»

93.

Нужно отметить, что предложения о применении гипноза и наркотических средств к допрашиваемым лицам начинают появляться в защищенных диссертациях по криминалистике, где авторы относят подобные приемы в раздел «нетрадиционных методов». Так, И. И. Тимошенко в четвертом параграфе второй главы своей диссертации называет «метод опроса с использованием гипноза, наркоза…», а также пропагандирует применение данных методов «с учетом зарубежного опыта»

94.

В ноябре 2003 г. в Воронежском государственном университете была защищена кандидатская диссертация Е. О. Москвина, который утверждал: «Использование гипноза следует признать эффективным средством получения оперативно-розыскных данных в ходе опроса с целью актуализации забытого, в случае если при этом будут соблюдены следующие требования: 1) добровольное предварительное согласие испытуемого (что подтверждается письменным заявлением) на опрос с использованием гипноза; 2) специалист, который проводит опрос при помощи гипноза, должен быть высшей квалификации и обладать знаниями не только в области медицины, гипнологии, но и в области юриспруденции; 3) сведения, полученные под гипнозом, не могут быть признаны доказательствами по делу, а выступают лишь как ориентирующая информация; 4) ход опроса с применением гипноза должен фиксироваться посредством видеозаписи; 5) применение гипноза в ходе опроса может касаться только психически здоровых лиц, и методы гипноза не должны ставить под угрозу жизнь и здоровье опрашиваемого; 6) применение гипноза должно носить исключительный характер (например, применяться только при расследовании особо тяжких преступлений)»

95. Нетрудно убедиться, что здесь имеет место пересказывание тезисов, касающихся гипнорепродуктивного опроса, изложенных А. И. Скрыпниковым в книге, изданной в первой половине 2003 года - «Расследование многоэпизодных убийств, совершенных на сексуальной почве» (стр.203-212), а ранее - в другой коллективной работе, изданной ничтожным тиражом в 150 экземпляров

96.

Заслуживает интереса эксперимент, проведенный журналистами «Родной земли», которые ксерокопировали шестой раздел упомянутой книги, написанный А. И. Скрыпниковым, и направили данный текст для разъяснения в Генеральную прокуратуру РФ. В своем ответе заместитель Генерального прокурора РФ С. Г. Кехлеров заявил: «…В данном пособии речь идет о возможности опроса под гипнозом, как о психологическом методе исключительно добровольного получения информации по уголовным делам путем активизации процессов припоминания ранее воспринятой информации…, а не о способе принудительного получения и закрепления доказательств… Данная процедура вполне обоснованно рассматривается авторами пособия вне сферы уголовного судопроизводства и в силу этого обстоятельства не может противоречить его нормам и принципам…»

Иными словами, один из руководителей Генеральной прокуратуры РФ одобряет использование состояния измененного сознания человека в оперативно-розыскной деятельности.

Аналогичную точку зрения высказывают Б. П. Целинский и В. В. Бородулин: «В случаях, когда для раскрытия серийного убийства нужно получить информацию от лиц, в отношении которых есть основания полагать, что они стали свидетелями преступления, но по тем или иным причинам затрудняются вспомнить то или иное событие, достаточно эффективным может быть использование метода гипнорепродукции - стимулирования возможностей памяти человека в особых состояниях сознания (гипнотических или им подобных). Для этого следует привлекать специалистов в данной области»

98. Комментируя данные рекомендации, редакционная коллегия «Следственной практики» - издания ВНИИ Генеральной прокуратуры РФ, не усматривает в таком применении гипноза каких-либо нарушений, а лишь отмечает: «…Использование гипноза может дать важную ориентирующую информацию для раскрытия преступлений, однако полученные при этом сведения не являются уголовно-процессуальными доказательствами»

99.

Прежде чем дать оценку такой позиции, обратимся к фактам, содержащимся в различных источниках, в том числе - малоизвестных. Г. Шнейкерт, выпустивший в 1924 году в Берлине оригинальный труд, посвященный техническим приемам получения признания от обвиняемого, писал: «Обвиняемые сами неоднократно изъявляли готовность подвергнуться гипнотизированию и быть допрошенными в состоянии гипноза, желая этим создать доказательство того, что у них на душе нет ничего затаенного. Но и такой прием едва ли мог бы быть признан допустимым с юридической точки зрения, не только потому, что трудно установить, не было ли симуляции гипнотического состояния, но и потому, что лицо, лишенное свободного волеопределения, хотя бы искусственным путем, не может рассматриваться как допустимый свидетель на суде»

100.

Профессор Лаппони, являвшийся лейб-медиком у римских пап Льва ХIII и Пия Х, после изучения большого количества специальной литературы высказался так: «Много говорилось о желательности применения гипнотизма на суде и в юридической практике… Гипнотизм мог бы применяться без большого затруднения, хотя бы, как средство для устранения некоторых препятствий, мешающих правильному ходу правосудия. Действительно, в случаях этого рода судья пользуется гипнотизмом не ради того, чтобы исторгнуть у подсудимого признания против его воли, и не ради того, чтобы добиться показаний, которые могли бы служить доказательствами, - но для того лишь, чтобы парализовать предполагаемое внушение, мешающее данному субъекту рассказать о том, о чем бы он сказал при других условиях; или для того, чтобы получить некоторые сведения, могущие помочь правосудию найти более веские и ценные доказательства.

В таких пределах гипнотизм с успехом может применяться в юридической практике; поэтому было бы неправильным, как это иногда делают, отвергать его применение целиком, без всякого ограничения.

Но, с другой стороны, гипнотизм, конечно, не должен применяться на суде ради исторжения от подсудимого против его воли признаний и объяснений, так как это, во первых, являлось бы посягательством на волю и свободу личности, а, во вторых, часто основывалось бы на ложных показаниях. Точно так же гипнотизм не должен применяться для раскрытия тайн, неизвестных проступков загипнотизированного, для отыскания затерянных или похищенных предметов…»

В 1923 году доктор медицины Вальтер Якоби (Германия) опубликовал статью, где приводил доводы против воззрений судьи Бруно Ферста, считавшего гипноз «отличным средством, при помощи которого имеется возможность добиться правильных показаний»

102. Якоби отмечал, что в большинстве случаев применение гипноза с этой целью является бесполезным, так как загипнотизированные могут лгать столь же целесообразно, как и в бодрствующем состоянии. «Известные защитные механизмы индивидуума, обнимающие самое сокровенное ядро его личности, не могут быть разрушены подобным путем»

103.

В период с 3 по 7 сентября 1923 г. в Вене заседал Международный полицейский конгресс, в одной из резолюций которого признавалось недопустимым применение гипноза в целях расследования уголовных дел

104.

В 1951 г. ООН провела в Брюсселе семинар, решения которого гласили: «Абсолютно необходимо, чтобы во всех системах права закон предусматривал, что органы, производящие расследование, не должны прибегать к каким бы то ни было методам, могущим ослабить волю преступника или его способность разбираться в происходящем, как например, обману или гипнозу, применяемым хотя бы с согласия испытуемого…»

105. Аналогичные выводы содержат решения двух других семинаров, созванных ООН в 1958 и 1960 годах.

В СССР применение гипноза регламентировалось тремя нормативными актами. Так, в ст.18 Постановления ВЦИК и СТО РСФСР от 1 декабря 1924 г. «О профессиональной работе и правах медицинских работников» указывалось: «Применение гипноза разрешается только врачам и в соответствующих государственных лечебных и научных учреждениях…, на основании особой инструкции, издаваемой Народным Комиссариатом Здравоохранения по соглашению с Народным Комиссариатом Юстиции»

106.

«Инструкция по применению гипноза», утвержденная НКЗ и НКЮ РСФСР от 30 декабря 1924 года, разрешает гипнотизирование только с лечебной целью и только врачам-специалистам, с подробным отражением в истории болезни пациента и в специальной книге сведений о сеансе. При гипнотизировании на дому обязательно присутствие второго медицинского работника, либо близкого родственника больного. Последнее требование обусловлено целью оградить врача от последующих возможных инсинуаций некоторых больных (обвинение гипнолога в сексуальных домогательствах и т.п.).

Циркуляр НКЗ РСФСР № 90 от 19 апреля 1923 года «О запрещении публичных демонстраций гипнотических сеансов» предусматривал: «Нельзя публично гипнотизировать больных и еще менее позволительно производство эксперимента на здоровых людях без врачебных к тому показаний…Публичные демонстрации явлений гипнотизма никому не должны быть разрешаемы; чтение же популярных лекций по гипнозу может быть дозволено лишь врачам-специалистам, посвятившим себя изучению и работе в области психотерапии вообще»

107.

Автором в 2001 г. был сделан официальный запрос в Министерство здравоохранения РФ с просьбой сообщить - какими действующими нормативными актами регулируется ныне в России применение гипноза. Заместитель начальника департамента организации медицинской помощи населению и профилактики неинфекционных заболеваний А. С. Юрьев в своем ответе сослался на вышеназванное постановление 1924 года «О профессиональной работе и правах медицинских работников», как нормативный документ, определяющий до сих пор порядок применения гипноза в Российской Федерации

108.

Можно напомнить, как Министерство здравоохранения СССР в 1989 г., нарушив эти нормы, дало согласие на проведение психотерапевтом А. М. Кашпировским психопрофилактических бесед по телевидению. Однако через год эти сеансы были запрещены, поскольку фактически являлись гипнотическим внушением на огромную аудиторию, в которой присутствовали лица с противопоказаниями к гипносуггестии

109. «По материалам обследования пациентов на Украине на ноябрь 1989 г. общее число осложнений после телесеансов равнялось 115, в том числе отмечались возникновение и обострение психических заболеваний, соматоневрологические осложнения, состояние транса некоторых больных после телесеансов, из которого их удавалось вывести лишь после телефонного звонка Кашпировского»

110.

Министр здравоохранения и медицинской промышленности РФ А. Д. Царегородцев издал 13 июня 1996 г. приказ № 245 «Об упорядочении применения методов психологического и психотерапевтического воздействия», действующий до сих пор. Вот содержание этого документа:

«1. Руководителям органов здравоохранения субъектов Российской Федерации, руководителям учреждений здравоохранения федерального подчинения, включая научно-исследовательские, лечебно-профилактические и образовательные, не допускать пропаганды и использования в целях оздоровления, профилактики, лечения и реабилитации:

1) не разрешенных Министерством здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации методов и методик психологического и психотерапевтического воздействия;

2) методов и средств оккультно-мистического и религиозного происхождения.

2. Руководителям органов здравоохранения субъектов Российской Федерации обеспечить строгий контроль за соблюдением части шестой статьи 57 Основ законодательства об охране здоровья граждан о запрещении проведения сеансов массового целительства, в том числе с использованием средств массовой информации; принимать все предусмотренные законом меры при выявлении нарушителей.

3. Применение разрешенных Министерством здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации методов и методик психологического и психотерапевтического воздействия допускается только при наличии лицензии на данный вид деятельности в учреждениях здравоохранения, при условии тщательного отбора пациентов на индивидуальном приеме.

4. К работе по указанным методам и методикам допускаются специалисты, имеющие соответствующую подготовку по психиатрии, наркологии, психотерапии, медицинской психологии и получившие в установленном порядке сертификат специалиста по указанным специальностям»

111.

Иными словами, применение гипноза в современной России разрешается только специально подготовленным врачам, исключительно в медицинских целях, в учреждениях здравоохранения.

Отечественная судебная практика имеет прецедент, когда энтузиаст внедрения «следственного гипноза» сам попал на скамью подсудимых. Речь идет о следователе 12 участка военного трибунала Южного округа путей сообщения Л. И. Захарове, который вел дело о получении угля посредством подложных чеков в г. Екатеринославле (нынешний Днепропетровск)

112.

Л. И. Захаров «с целью всестороннего исследования дела и ввиду того, что обвиняемые отказывались назвать своих соучастников», подверг гипнотическому усыплению обвиняемых Максима Похалюка и Александра Ходушкина в сентябре 1923 года. В приговоре Екатеринославского окружного суда картина события отражена так: «Следователь Захаров, пригласив для производства гипнотического усыпления гастролировавшего в то время в Екатеринославе специалиста по гипнотизму врача Котковского, предложил следователю Павловскому и врачу Михштейнштейну быть понятыми при гипнотическом сеансе. При этом врач Котковский перед началом сеанса предупредил обвиняемых, что усыпление возможно лишь при условии их полного согласия, которое они дали. Когда обвиняемый Похалюк стал впадать в сонное состояние, с ним произошел истерический припадок, выразившийся в сильном душевном волнении и сопровождавшийся отдельными выкриками: «я не виноват», «губят мою молодость и честь»…При этом Похалюк судорожно бился всем телом о нары, на которых он лежал во время сеанса».

Далее был составлен акт о том, что «явления эти вызваны действием гипноза на психику Похалюка, действовавшего в силу отсутствия внутренней воли при даче согласия подвергнуться гипнотическому усыплению, и так как продолжение сеанса усыпления могло отразиться и в его дальнейшей жизни тяжелыми психическими осложнениями, сеанс был прерван, и Похалюк был приведен в нормальное состояние». Аналогичные явления стали происходить и при усыплении обвиняемого Ходушкина, чья гипнотизация была немедленно прервана.

Суд, «имея в виду, что такое применение способа допроса подследственных является явно незаконным и противоречащим нашим уголовно-процессуальным нормам и всей нашей уголовной политике, признал Льва Иосифовича Захарова виновным в том, что, будучи следователем, допустил незаконный допрос подследственных путем их гипнотического усыпления, чем причинил им душевную и физическую боль, то есть виновным в преступлении, предусмотренном 112 ст. УК» (принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер - авт.). Захаров был осужден к одному году лишения свободы условно.

Небезынтересно в связи с этим примером упомянуть деятельность проф. М. В. Гаккебуша, который в 20-х годах минувшего столетия возглавлял секцию криминально-психологических и психопатологических исследований Киевского Института научно-судебной экспертизы. Этот ученый вместе со своими сотрудниками - врачами В. Г. Грабовой, Д. И. Полинковским, Н. Д. Шпаковским проводил экспериментальные исследования над пациентами, результаты которых опубликовал, как в СССР, так и за рубежом. М. В. Гаккебуш утверждал: «Наши эксперименты не являются новыми. Литература весьма богата подобными опытами. Но я считаю необходимым вновь вернуться к ним, так как мы в настоящее время подходим вплотную к вопросу о применении гипноза в следствии для обнаружения истины. Я лично считаю возможным утвердительно отвечать на данный вопрос»

113.

Данный автор описывает несколько случаев получения анамнестических сведений от пациентов, погруженных в глубокий гипноз, когда врачи смогли получить от больных информацию, компрометирующую их (признание в гомосексуальных наклонностях, указание фамилий тех, кто нарушал режим в больнице, определение вымышленных героических эпизодов в биографии и т.п.). Вот какие доводы в пользу применения «гипнотического допроса» приводит В. М. Гаккебуш: «Выдвигавшиеся некоторыми принципиальные возражения против применения гипноза в целях следствия по мотивам будто бы неэтичности такого применения едва ли заслуживают внимания. Почему этично определить наличность, допустим, в легком или мышце потерпевшего пули, всаженной ему туда напавшим бандитом, и неэтично прибегать к гипнозу для того, чтобы помочь выяснению вопроса, кто из двух подозреваемых совершил то или иное убийство?

Говорят, что гипноз недопустим, потому что, допрашивая человека в гипнотическом состоянии, мы лишаем его права не отвечать вовсе на задаваемые ему вопросы (право, даваемое судом). Полагаю, что и с этим едва ли можно согласиться. Нельзя же ставить в зависимость от желания или нежелания правонарушителя самую возможность открытия истины. Наконец, возьмем тот перекрестный допрос, которым подвергают следователи, а потом и стороны подозреваемого, допрос, во время которого нередко удается уличить во лжи обвиняемого или свидетеля. Ведь если бы было возможно прислушиваться к желанию допрашиваемого, то нет никакого сомнения, что это согласие ведущий следствие получал бы очень редко. Тут невольно напрашивается сравнение с мастерским изображением следствия, данным Достоевским в «Преступлении и наказании». Вспомните Порфирия, этого талантливейшего следователя. Его манера доискиваться правды, вызывающая у нас восхищение, едва ли свободна от тех упреков, которые, как я только что указал, высказываются в отношении гипноза»

114.

Полагаем, порочность этих доводов настолько очевидна, что нет смысла доказывать их незаконность и неэтичность. В. М. Гаккебуш также рекомендовал использовать зашифрованно гипнотизацию лиц в целях раскрытия преступлений: «Конечно здесь не должно и не может быть еще никакого подозрения у испытуемых, что такое исследование может послужить материалом для следствия»

115.

Критика данных рекомендаций, немедленно появившаяся в отечественной и зарубежной научной литературе, привела к тому, что уже в 1928 году В. М. Гаккебуш изменил свои взгляды. В учебнике, предназначенном для медицинских и социально-экономических вузов, он признал: «Возникает вопрос - можно ли полагаться на показания в состоянии гипноза и стоит ли прибегать к гипнозу в тех случаях, когда нужные показания нельзя получить другим путем?…Полагаться на такого рода показания нельзя. В некоторых случаях они могут быть более или менее вероятными, но и только. Нам кажется, что как общее правило, им нельзя придавать большего значения, чем показаниям человека, находящегося в состоянии сумеречного помрачения сознания.

Расстройство сознания, в сущности говоря, во всех этих случаях чрезвычайно сходно, в той же мере нарушена критика, ослаблена способность суждения. Восприятия окружающего теряют свой характер реальности. Даваемые в таком состоянии показания лишены всякой или значительной доли достоверности. Индивидуум за них не ответствен, - потому, что он их дал в состоянии, в котором не мог отдавать себе отчета в своих действиях, когда действительность он принимал за сон, а сон за действительность. Нужно при этом помнить, что среди впадающих в состояние глубокого гипноза имеются много истериков, склонных к фантастическим вымыслам и лжи. Эта склонность в состоянии гипноза не только не уменьшается, но приобретает особую интенсивность и выливается в самые чудовищные, хотя не всегда неправдоподобные формы»

116.

Резюмируя эти факты, В. М. Гаккебуш заключил: «Из вышеизложенных соображений мы должны прийти к выводу, что…применение гипноза в целях установления судебной истины практически мало применимо. Там, где оно и осуществимо, оно дает результаты сомнительные, в смысле своей достоверности»

117.

В том же 1928 году, когда появилось в печати это мнение В. М. Гаккебуша, юрист Л. Волож сравнил применение гипноза в уголовном судопроизводстве со средневековыми ордалиями: «Испытания кипящей водой, раскаленным железом, погружением в воду и в… гипнотический сон есть звенья одного ряда явлений. Мы устанавливаем этот ряд и полностью его отвергаем»

118.

В 20-х годах минувшего столетия в СССР выступал с сеансами эстрадного массового гипноза московский врач Н.А.Смирнов, избравший себе сценический псевдоним «Орнальдо». Писатель и философ Варлам Шаламов, проведший немало лет в сталинских лагерях, сообщает об утверждении одного осведомленного сокамерника: «С начала тридцатых годов «Орнальдо» - на секретной работе в НКВД»

119. Известно, что дочь этого гипнотизера была замужем за Виктором Абакумовым, возглавлявшим министерство государственной безопасности СССР, однако когда велось следствие по делу Абакумова, то ни одного факта использования гипноза в системе МГБ установлено не было

Дата добавления: 2015-08-28