- И кто выигрывает?
- Он.
- Интересно.
- Очень. Пойдем.
Мы вошли в «запретную зону». Прошли мимо баков, цистерн и подошли к корпусу старого института. Алексей нажал на кнопку звонка. Дверь открыл дядя Вася, посмотрел на нас поверх очков.
- Ну, проходите, - сказал дядя Вася, улыбаясь. – В шахматишки сыграем?
- Сыграем, - сказал я.
Алексей махнул рукой.
- Делайте что хотите, - сказал он. – Только меня не заставляйте в шахматы играть.
- Ну, никто тебя не заставляет, - сказал дядя Вася. – Садись хоть посмотри.
- Ладно, посмотрю. Все равно делать нечего.
Я сел на стул, пододвинул его к столу, на котором лежала шахматная доска.
- А я пока чай заварю, - сказал Леха.
- Завари, - одобрил я.
Я любил играть на черных шахматах и почти никогда не менял на белые. Дядя Вася сделал первый ход пешкой. Играли без часов. Торопиться некуда. Дядя Вася выиграл два раза. Была одна ничья. Эти три партии играли мы два с половиной часа. Я долго думал, просчитывал шаги и рассматривал вариации развития событий. Дядя Вася тоже думал очень долго. Он никуда не торопился. Было два часа, когда я попросил передохнуть. Мы стали пить чай с сахаром и печеньем. Чай у Алексея получился отличный.
- Ну, как там? – спросил дядя Вася, показывая на корпус нового института.
- Эксперимент пока стоит, - сказал Леха.
- Что же так тяните-то? – укоризненно сказал дядя Вася. – А удобрения?
- Удобрения будут делать на следующей неделе. А насчет эксперимента могу сказать одно: будем делать, когда вернутся парни из командировки. А вернутся они в понедельник или вторник.
- А где они в командировке?
- А где-то под Москвой, - сказал Леха. – В институте местном.
Что за эксперимент стоит, я допытываться не стал. Пока они еще считают меня чужим, и рассказывать о каких-то таинственных экспериментах они мне не собираются. Но я ведь приехал сюда насовсем, и я естественно скоро сам все узнаю, что это за эксперимент, что у них тут лестницы обваливаются, а остальные стены, которые рядом, - целехоньки. Пока пили чай, думал о Сергее – исчезнувшем мастере и о том, куда он мог исчезнуть.
Сегодня было воскресенье, а завтра понедельник. Я каждый день думал: «А как пройдет следующий день? Что он мне принесет? Радость или беду? Счастье или несчастье?»
В общем, играли мы с дядей Васей еще два часа. В 4 часа 30 минут с дядей Васей расстались.
- Заходите еще, - сказал дядя Вася.
- Может быть, даже завтра придем, - сказал я. Все равно делать нечего.
Дело было вечером, делать было нечего, - вспомнил я детское стихотворение.
К институтскому общежитию с Алексеем шли долго. Много раз я останавливался и разглядывал цистерны и емкости для химических веществ. Но у Алексея ничего не спрашивал. Зато Алексей спросил у меня:
- Коля, а ты стихи не пробовал писать?
- Пробовал. А ты?
- Пробовал, но не получается. А у тебя?
- Немного.
- Потом прочитаешь что-нибудь?
- Может быть, только я ведь тоже не силен в этом деле, - ответил я.
Я вспомнил свое стихотворение:
Хожу по осеннему парку,
Где падают листья горой,
Где ветер гудит, завывая
Над старого дома трубой.
Сейчас вам поведаю повесть
Про этот заброшенный парк,
Про этот фонтан у сарая
И дом, что с трубой на холмах.
Но повесть я так и не придумал. И вряд ли когда-нибудь придумаю. Я помолчал… А почему бы и нет? Почему бы не придумать продолжение этого стихотворения?
Здесь жил… - начал я придумывать продолжение. – Здесь жил… Ну, а что дальше? Здесь жили… Когда-то счастливо, печальную учесть неся… Какую к черту участь…
Здесь жили когда-то счастливо,
Печальную участь неся…
Что-то не то получается – жили счастливо, а участь печальная? Я начал снова:
Здесь жили когда-то счастливо
Большая, большая семья.
Опять не то. Какое-то грузинское стихотворение – «жили семья». Если семья – то жила, а не жили.
Здесь жили когда-то счастливо,
Печальную участь храня,
Отец мой и я…
Опять что-то не то. Стихотворение какое-то короткое получается. В общем, не выйдет из меня поэта хорошего никогда. Нечего и мучиться.
А вот и другое стихотворение. Тоже мое:
Иду по осеннему лесу.
Туман над болотом стоит.
Иду через эту завесу
И мох под ногами шуршит.
Тут дождик покрапывать начал
И листья с деревьев сбивать.
А я и забыл тут про дачу,
Под дождиком стал я гулять.
И еще одно стихотворение:
Осень, осень. Цвет печальный
Ты раскинула кругом.
Льют дожди, трава завяла
И грохочет в небе гром.
Листья все попадали,
Пар клубится над землей.
Небо серое печали,
До него подать рукой.
Ветер воет, завывает,
Гнет деревья у болот.
А закат все тает, тает
Тихо вечер настает.
Ветер больше уж не воет.
Над рекой встает туман.
А на небе на печальном
Виден уток караван.
Вот какие стихотворения я писал в детстве, а вот сейчас ничего не получается. Правильно говорят, что люди с трех лет тупеют. А мне уже девятнадцать…
Алексей разглядывал окна института, когда на улице показалась секретарь Мария Ивановна с ребенком. Они вышли из первого подъезда. Ребенок был одет в синюю курточку и синюю же шапочку. На ногах у него были одеты маленькие сапожки тоже синего цвета. Но в ребенке было что-то особенное, то-то такое, чего не бывает у других детей. Голова какая-то большая, неестественная. Алексей перехватил мой взгляд и сказал:
- Это внук секретаря директора. Его зовут Игорек. Он болен. У него болезнь неизлечимая. Он даун.
- Ясно.
- Они выходят гулять только по воскресеньям, в основном, да и то, когда людей нет.
- Он хоть разговаривает?
- Немного, - ответил Алексей.
- Учится? – спросил я.
- Нет, конечно, - ответил Алексей. – Чему его научишь?
- А что, они гуляют по воскресеньям вечером, чтобы его не увидел никто?
- Конечно.
- Ну и что будет, если его увидят?
- Некоторые над ним смеются и дразнят его.
- А что, есть у вас в институте такие люди?
- Представь себе – есть.
- И кто же это?
- Увидишь в понедельник.
Я задумался: это каким же уродом надо быть, чтобы дразнить больного ребенка и смеяться над ним? Хотя, что я удивляюсь? Наш мир очень жесток. Вот я, например, несколько раз лежал в больнице. Там лежат все больные. Но и там люди обижают друг друга. Меня даже обижали. Один урод меня несколько раз пинал, другой обзывал матом. Но я-то могу за себя постоять немного, как говорится. Например, когда я лежал последний раз, в первый же день меня отматерили. Сперва я пришел в больницу в хорошем настроении. Дома я себя чувствовал очень плохо и обрадовался, когда оказался в больнице. Там в отделении недавно был сделан ремонт. Все очень красиво. Поступил я днем в два или три часа – не помню. Помню, что ходил по больнице, радовался, любовался туалетом – там сделали три дополнительных унитаза. Познакомился я там с Колей. Он играл в рок-группе на ударных инструментах. Целый день разговаривали о музыке, а вечером один парень меня отматерил. Я очень расстроился. Но я не стал терпеть. Подошел к медсестре и рассказал. В общем, этот парень получил по мозгам. Ему сестра такую промывку мозгов устроила, что он ко мне вообще больше не подходил. Можете меня, конечно, стукачом назвать, но это уже ваша проблема. В общем, в больнице было не сладко. Сейчас у меня нету ни малейшего желания попадать в больницу больше никогда. Но от сумы и от тюрьмы не зарекайся. И от больницы тоже. Здесь то же самое.
Не случится ли здесь так же, как и в больнице? Днем мне было хорошо, я любовался ремонтом. А вечером? Вечером меня оскорбят, унизят и выгонят. Вспоминаю один случай. Еду с удостоверением, показал его кондуктору, а удостоверение не убрал. Зашли молодые, увидели у меня пенсионный билет и говорят между собой: «Смотри, едет бесплатно, да еще место занимает». Вот такое отношение к больным.
Обо всем этом я думал, пока мы с Алексеем стояли у двери с надписью «запретная зона». Я украдкой разглядывал Игорька и его бабушку. За что Господь наказал этого ребенка? Я слышал, что дети страдают за грехи своих родителей, но это мне кажется несправедливым. Я вот тоже больной, и почему я должен расплачиваться за грехи, скажем, моего отца? Пусть сам расплачивается за свои ошибки и поступки! Я-то здесь причем?! Его проблема.
Так мы с Алексеем простояли еще полчаса. Было уже четыре часа вечера. Скоро будет темнеть. Не знаю, чем займусь вечером. Наверное, буду работать над своим пятым эпохальным альбомом. Компьютер есть, диктофон тоже. Буду записывать разговоры между работниками института, диалоги, смех Светы, шумы. Действительно, надо бы записать Светин голос, буду его слушать, когда буду скучать. Самое главное, чтобы меня не выгнали. Потом все эти шумы, нойз, наложу на музыку – будет вкусный эмбиент с примесью «нойза». Все равно делать нечего. Потом я втянусь в работу и буду помогать делать эксперименты со временем.
Расстались с Алексеем мы в пять часов вечера. Было уже темно. Я поднялся к себе в комнату. Мысли мои были заняты сегодняшними знакомствами. Вспомнил, как познакомился с Юрием Юрьевичем. Очень поразило меня знакомство с Игорьком. Хотя это было не совсем знакомство. Я даже не подходил к ним. Но я уже знаю этого человека и скоро я узнаю всех, кто здесь живет. Мне очень было жалко мальчика, и я хотел сделать для него что-нибудь хорошее. Наверное, я подарю ему какую-нибудь игрушку. Правда, у меня их нет. Ну, ничего, мама пришлет. Я попрошу. А сейчас я вспоминал про другое. Я обожал электронику, и поэтому мама обещала мне каждую неделю присылать компакт-диск с электрической музыкой. К этой посылке будет прикреплено письмо для меня и для дяди. Пока я от мамы ничего не получал. Ну, не беда. Звонить друг другу не будем – слишком дорого. Хватит и письма.
На часах уже шесть часов вечера. Чем заняться? Выхожу на балкон, включаю радио и слышу в наушниках песню «Дом восходящего солнца» в исполнении «Энималз». Плеер был настроен на «Наше радио», но, видимо, сбилась настройка. На «Нашем радио» не бывает иностранных песен. Интересно, что это за волна? После «Солнца» заиграла песня группы «Пинк Флойд». Какая-то рок-н-рольная станция. Слышу рекламу. Это оказывается радио «Ностальжи». Потом включают «Металлику», песню «Nothing Else Matters». Песня классная. Жаль, что не по-русски поют. Английский я не знаю. Ладно, не важно. Музыку я слушаю очень тихо, не люблю, когда громко играет. Послушать бы сейчас Демиса Руссоса и «Арабесок». Когда их слушаю – плачу. Я стал вспоминать музыку, которая вызывает у меня слезы. Во-первых, «Чернобровая дивчина» «Веселых ребят». Далее в списке идут «Moody Blues» с их «Forever Autumn», Лидия Русланова «Липа вековая, меж высоких хлебов затерялся», Нечаев с его «Не слышно шума городского», «Ноль» «Человек и кошка», «Солдатская печаль» «Кукрыниксов», «Time» группы «Alan Parsons Project», многие песни «Beatles», «Сентиментальная прогулка» Давида Тухманова, грустные песни Жанны Бичевской и многие другие. Между тем, в наушниках играла Сандра с ее «Сердцебиением». Странно, обычно ставят сандринскую «Марию Магдалену». Сейчас бы все сандринские песни послушать неплохо.
Мои мысли опять вернулись к больному мальчику. Я думал о нем весь вечер. Лег спать в десять часов вечера. Перед сном записал сегодняшние события в ежедневник, который буду вести, вернее уже веду. Сон навалился как-то быстро.
Сон видел такой. В деревне Троица на нашем участке очень много качелей, и там дети качаются. Дедушка ходит рядом. Потом я иду под черемуху, а это не черемуха совсем, а яблоня. Время года, наверное, осень, потому что яблоки лежат на земле. За забором кто-то ходит у стога сена, но непонятно – мужчина или женщина. Вроде одет по мужскому, а голос женский. Я проснулся.
Сон был абсолютно не страшным, спокойным. На часах три часа ночи. За окном светит фонарь. Я подошел к окну. Посмотрел на небо. На небе мерцают звезды. Пахнет осенью. Темное небо видно отовсюду. Огни домов освещают деревья. Луна то прячется в облаках, то выходит и освещает крыши домов. Звезды мерцают высоко над домом. Луна отбрасывает на гладкую стену дома ровный свет. Огни дома мерцают, они то зажигаются, то гаснут, и поэтому кажется, что дом мерцает каким-то неестественным блеском.
До утра еще долго, поэтому ложусь спать дальше. Опять вижу сон. На помойке нашел грампластинки, большие. Достал из конверта, поставил на свой старенький проигрыватель. На пластинке написано «Manfred Mann». Включил. Но заиграла песня не «Manfred Mann», а совсем другая, группы «Mathews Comfort». После этого я проснулся.
На часах было восемь часов утра. За окном еще темно. Сегодня последний понедельник месяца, поэтому день нерабочий. Торопиться некуда. Интересно, куда сегодня пойду? Может быть, Алексей мне еще что-нибудь покажет. Ну, например, я не был на втором этаже старого института. Что там за работы идут? Там тоже есть музей. Что там за экспонаты? Хочется посмотреть. Сегодня столовая, наверное, не работает. На ум пришли строки:
С Новым годом, с новым счастьем
Поздравляет нас страна,
А в лесу под хрупкой чащей
Разрезвился сатана.
Рядом с ним его подруга
И танцует, и поет.
Поднялася снежна вьюга,
Освежая хоровод.
Тут и звери прибежали,
Веселятся и шумят.
Веселятся все вокруг:
Пляшут, пляшут и поют.
Да, это стихотворение мы сочиняли вместе с бабушкой. Я вспоминаю ее. Я тогда учился в школе. Тогда я учился не то в первом, не то во втором классе, а вполне возможно и в третьем. Хотя вряд ли.
А вот еще одно стихотворение:
Я влюблен, я влюблен,
Но тобою огорчен,
Потому что очень зря
Презираешь ты меня.
Вижу сны, вижу сны
Снятся ночью мне
Какие-то миры.
Я вспоминаю сны мои,
Я вспоминаю сны мои,
Леса, моря и поля.
Но я борюсь, я борюсь,
И тебя я добьюсь,
Все равно добьюсь,
Ведь я тебя не боюсь.
Вижу я, вижу я
Каждый раз во сне тебя
И мечтаю день и ночь
О тебе…
Я сижу и лежу
Все равно я на тебя гляжу.
Припев: Чтоб ни делал я,
Все равно, звезда моя,
Я добьюсь тебя,
И ты будешь со мной,
Звезда моя,
Звезда моя.
Стихотворение это я тоже писал в детстве. Оно не очень складное. Написано про одну девочку, которая училась со мной в одном классе. Имя ее называть не буду. Она была красивая и к тому же отличница. А сейчас я отличник, в том смысле, что я сейчас отличаюсь ото всех – грязная старая курточка, трико поношенное синего цвета и валенки. На голове шапка-ушанка. Вот все, что у меня было на зиму носить! Конечно, я взял с собой еще один костюм – новый клетчатый пиджак и брюки. Но в нем я буду ходить на работу. Жалко, что галстука нет. Все-таки я сейчас научный работник. Как-никак надо держать марку, как говорится. Все-таки здесь общество, ну, может, не высшее, но среднее-то это точно. Все-таки надо будет пододеться.
Одежда – это для тела, а я считал, что в первую очередь надо заботиться о душе. О духовном. Например, я никогда не жалел денег на музыку – покупал много кассет и пластинок. И сейчас покупаю и буду покупать.
ХХХ
Крыша у меня едет, но совсем еще не уехала.
Хорошая крыша летает сама
То в самый низ, то в самые верха.
Хали-гали Кришна,
Хали-гали Рама,
Трали-вали крыша,
Где ты будешь завтра?
Да где ты будешь завтра?
Тута или тама?
Хали-гали Кришна,
Хали-гали Рама,
вспомнил я ни с того, ни с сего песенку «Агаты Кристи». С «Агатой Кристи» у меня была даже связана целая история. И не очень счастливая. Шел сентябрь 1997 года. Я учился в 15-м лицее. Одна девочка, Наташа, мне дала послушать кассету с «Агатой Кристи». В общем, наслушался я этой «Агаты Кристи», и у меня крыша-то и поехала. У них ведь все песни про смерть:
Умирает капитан
И уходит в океан,
Оставляя за собой
Розовую нить.
Он раздавлен и распят,
А корабли в порту стоят… и т.д. и т.п.
Вторая песня:
Куда бы ни уплыл моряк,
От смерти не уплыть ему.
И ждет его зеленый мрак,
Когда моряк на берегу…
Третья песня:
Ветер свистит атональный мотив,
Ветер назойлив, ветер игрив.
Он целует меня, он кусает меня.
А тем, кто сам добровольно падает в ад…
Четвертая песня:
Клоун не зря помнит эти лица,
Вечером шут, а теперь убийца…
Пятая песня:
Кровь падает на снег,
Завтра будет елочка…
А по лесам ходят санитары,
Они нас будут подбирать.
Эй, сестра, лезь ко мне на нары
И будем воевать, будем воевать…
И у меня такая депрессия началась, что вспоминать страшно. На учебу ездить не хотелось, вернее было все равно – учиться или не учиться. Если раньше боялся один из дому выходить, то сейчас было абсолютно наплевать, что со мной может случиться. Есть в эти дни не хотелось абсолютно, только воду пил с вареньем облепиховым. Плакал часто. Слава Господу, это состояние длилось недолго – дня три-четыре. Потом все прошло. «Агату» больше слушать не буду.
А вот группа «Сплин» мне очень нравилась, хотя у них песни тоже какие-то мрачные:
Скоро рассвет,
Выхода нет.
Ключ поверни и полетели.
Нужно писать кровью в тетрадь…
Или:
Звезда рок-н-ролла должна умереть очень скоро,
Замьютить свой голос, расплавиться, перегореть.
Сегодня так ярко светит луна над балконом,
Что больно смотреть.
Разобьется фонарь, в глубине стадиона
Будет долго сирена реветь,
Потому что звезда рок-н-ролла должна умереть…
Или:
И дело вовсе не в примете,
Только мертвый не боится смерти…
Мои мысли прервал телефонный звонок. Я подошел:
- Да, слушаю.
Это был Алексей.
- Как дела, - спросил он. – Привет!
- Привет!- ответил я. – Нормально.
- Я тебя не разбудил? – спросил Алексей.
- Нет, я уже целый час мечтаю, сижу, - ответил я.
- У меня есть новость для тебя, - сказал Алексей.
- Какая?
- Вчера слышал мельком, что тебе хотят поручить ремонт старых русских компьютеров, которые лежат на «чердаке». Их хотят раздать «особо умным» работникам института, чтобы те могли дома заниматься научной деятельностью, раз на работе у них ничего не получается. Так что готовься.
В старых русских компьютерах я понимал очень мало, а если честно сказать, то вообще ничего не понимал. Как же я их чинить буду? Ну ладно, что-нибудь придумаем! Где наша не пропадала.
- А можно на них сегодня посмотреть? – спросил я.
- Вот это действительно патриот, - улыбнулся Алексей. – Сегодня же выходной день!
- Ну, я же не собираюсь их сегодня ремонтировать. Просто хочу посмотреть, в каком они состоянии.
- Ну, «посмотреть» это можно, - сказал Алексей. – Пойдем в институт. Встретимся во дворе через полчаса.
- Хорошо, - сказал я. – До встречи.
- До встречи, - сказал Алексей.
Я положил трубку. На кухне поставил воду в маленькой кастрюльке и спустил туда бульонный кубик «Маги». Ел я в последние дни очень мало. Хотел сбросить живот, хотя бы уменьшить. Похлебал бульон. Надо у дяди попросить картошечки, с килограмм хотя бы, а то питаюсь одной водой. И еще бы лука с чесночком. Люблю острое. Соль есть.
Через полчаса был уже во дворе. Курточку одевать не стал – не очень холодно. Да и добежать до института недалеко. Дворник почистил двор очень хорошо, валенки одевать не надо. Прошмыгнул без одежды и в туфлях. У института уже стоял Алексей. Снова поздоровались и вошли в институт. Компьютеры на десятом этаже. Поднимались пешком.
- Когда лифт починишь? – спросил Алексей.
- Ну, я же не лифтер.
- Лифтер болеет.
- Вот выздоровеет и починит.
- Но он в компьютерах не разбирается.
- А я в лифтах.
- Но старый мастер подключил компьютер к лифту. Надо его отключить.
- Вот выздоровеет, и починим: я – компьютер, а он – лифт. И вообще не понимаю – здесь столько изобретателей, а в компьютерах никто не понимает. Что там сложного? Взял книгу и почитал. Ты, конечно, Алексей, не обижайся, но я ведь правильно говорю?
- Правильно говоришь, правильно, - сказал Алексей. – И я совсем не обижаюсь, но надо тебе ведь чем-нибудь заняться. Не будешь ведь ты всю зиму поливать каток. Вот и хотят тебя занять делом. Так что и ты не обижайся.
- Я не обижаюсь, - сказал я. – А что еще делал исчезнувший мастер Сергей в свободное время. Я имею в виду, когда компьютеры были в порядке, и не надо было их чинить.
- Он был ведущий нашей институтской радиостанции, - сказал Алексей.
- Что еще за радиостанция?
- Ты же знаешь, что у нас институт не богатый, и не у каждого человека есть телевизор и музыкальный центр. А проводное радио есть у всех.
- Это динамик за шкафом, который всех будит?
- Да, но у тебя он за шкафом, а у меня на кухне. Его можно включить, а можно выключить. В институте такие динамики повсюду. Но они сейчас молчат, а раньше пели. Сейчас они только будят. А раньше Сергей работал на этой «Станции». Рассказывал местные новости, поздравлял людей с днем рождения, читал газету, включал музыку. Людям нравилось.
- Вот бы мне тоже разрешили работать на этой станции, - с восхищением сказал я. – Я ведь всю жизнь, ну или почти всю, мечтал работать на радиостанции ди-джеем или в музыкальном магазине.
- Это мы тебе устроим. Я имею в виду работу на радиостанции. Можешь не волноваться.
- Честно?
- Честно!
Между тем, я уже был на десятом этаже. Мы прошли мимо комнаты, где я чинил новые 386-е компьютеры. А несколько дальше была комната, в которой лежали старые русские компьютеры 80-х годов.
У Алексея был ключ от комнаты с компьютерами. Он открыл дверь. Комната была в два раза больше той, в которой лежали 386-е. Окно такое же, на потолке две лампы. Компьютеры лежали на столах под пудовым слоем пыли. Компьютеров было шесть штук. Я не знал, как называются эти компьютеры. Наверное, «Электроника» или еще как-нибудь. Рядом с компьютерами лежали огромные дискеты.
- А что, все компьютеры сломаны?
- Да нет, не все. Просто их надо наладить. Вот и все.
Я посмотрел в окно. Во двор института въехала белая автомашина. В ней играла музыка, но не очень громко. Из автомашины вышло четыре молодых человека. Я плохо видел, но разглядел, что они примерно моего возраста.
- А вот и наши из командировки вернулись, - радостно сказал Алексей. – Мы их ждали, чтобы начать новый эксперимент. Сейчас можно будет начать. Ты не обидишься, если я тебя оставлю?
- Нет, конечно.
Алексей ушел. Я еще раз оглядел компьютеры. Они явно были старше 386-х собратьев. Ну, ничего, главное, чтобы работали. Ладно, больше мне здесь делать нечего, на компьютеры я поглядел. Пойду за Алексеем. Я захлопнул дверь в комнату, где стояли компьютеры.
Я спустился на третий этаж. Пошел в правое крыло института. Правое оно было, если из лифта выходишь, а если стоишь перед институтом, то крыло вовсе не правое, а левое. Ну да ладно. Не буду заниматься философствованием и приводить закон относительности. Я пошел по длинному коридору. Где-то в дальней комнате я услышал смех. Интересно, кто там так радуется? Я подошел к комнате. Дверь была приоткрыта. Заглянул. В комнате сидела Света на скамейке. Справа от нее – Алексей. Слева скамейка была свободна. А перед скамейкой сидели на корточках четыре парня – как раз те, которые сейчас приехали из командировки. Всего в комнате было шесть человек. Я никогда не ходил ни на какие молодежные мероприятия, потому что боялся эту самую молодежь. Никогда не посещал дискотеки. Не был ни одного раза. Никогда не ездил в лагеря. Потому что молодежь сейчас дикая и невоспитанная. Все курят, пьют и ругаются. А из молодежи я дружил только с Андреем, Юлей и Олесей. Неожиданно Света посмотрела в мою сторону. Она увидела меня.
- Привет, Коля. Заходи к нам, я тебя с мальчиками познакомлю, - сказала Света.
Я постоял в нерешительности на пороге несколько секунд и вошел. Света пригласила меня сесть рядом с ней на скамейку. Я сел слева от нее.
- Вот, это наш новый мастер по компьютерам, - сказала Света, как-то по-доброму улыбаясь. – Его зовут Коля. Вот, Коля, знакомься – это Алексей, Стас, Дима, Женя.
ХХХ
Мы сидели и разговаривали вот так около получаса. Точнее сказать, я сидел и слушал, о чем говорили Света и ребята. Буду больше молчать и меньше говорить, тогда они не догадаются, что я больной. Света улыбалась как-то по чистому и по доброму. У нее был чистый и добрый взгляд, что не всегда бывает у современных девушек. Она действительно хорошо воспитана. Парни с первого взгляда тоже неплохие, ну, посмотрим, какие они в жизни. Они, наверное, все бегают за Светой в свободное от работы время. Более всего из ребят не приглянулся Дима. Взгляд у него какой-то волчий, недобрый. Ну, не знаю, может, это мое первое мнение о нем неправильное. В общем, посмотрим, что это за люди. А пока я даже немного ревновал. Хотя Света одинаково со всеми общалась и никого из нашей компании не выделяла. Может быть, действительно у нее здесь никого нет? Может быть, нет, а может быть и есть. Все возможно.
В дверях показался мужчина лет 30-35 и позвал всех, кто приехал из командировки, к Дмитрию Ивановичу. Все ушли, остался я один. Посидел немного на скамейке и пошел дальше разглядывать институт. Сегодня у меня был насыщенный событиями день:
1. Пообщался со Светой;
2. Посидел рядом с ней;
3. Она ко мне хорошо отнеслась;
4. Познакомился с ребятами.
Да, в этот день случилось много хороших событий.
Этот день нам вспомнится не раз.
Я его так ждал.
Даже целый день вдвоем с тобой
Мне наверно мал,
вспомнилась мне песенка Юрия Антонова. Вот эта песенка как раз про меня. Было одиннадцать часов утра, когда я закончил ходить по институту. Спустился на первый этаж. Пробежал через двор и через минуту был уже у себя дома.
Я хотел вкратце записать, о чем разговаривали парни, в свой ежедневник. Открыл его и наткнулся на такую вот запись: «Сегодня 15 августа 1996 года. Ко мне возвращается старое чувство, то есть можно сказать – вспоминаю старое. Сегодня под вечер вспомнил первое сентября 1995 года. Вспомнил, как пошел в школу в 1995 году в девятый класс. По дороге встретил несколько девочек из своего класса. Пришел в новом костюме. Когда готовились к выходу в актовый зал, меня увидела Настя Рассанова и даже открыла рот от удивления. Думала, что я опять приду в кофте-самовязке, а я вот взял да и пришел в костюме, да еще и в новом. Потом дома бабушке рассказывал, все смеялись. Это было первого сентября, а за день до этого – тридцатого или тридцать первого августа – я починил дедов радиоприемник. Пришел первого сентября домой, включил радио «Медиана», слушал песни и думал о линейке, которая была в школе».
Да, это было безоблачное детство. Тогда я не болел, а если и болел, то совсем немного. Я вообще любил перечитывать свой дневник от нечего делать, также мог разглядывать старые фотографии часами. Я выглянул в окно. У ворот стоял и курил охранник. Во дворе бегали трое детей, но бедного Игорька не было видно. Бабушка его одного не отпускает. Я вспомнил, что у нас в Перми во дворе тоже был психически больной человек – Володя. Его тоже все обижали. Мне его очень жалко. Однажды был такой случай. Володя подошел к ребятам, которые играли в песочнице. Они с ним разговаривать не хотели. Тут к песочнице подошла злая соседка, которая не любила больных людей.
ХХХ
И эта сучка кричит: «Да дайте вы ему по роже, чтобы он ушел». Вот такое у нас отношение к больным и инвалидам. Я же наоборот любил больных людей и всегда им сочувствовал. Здоровым же завидовал. «Хорошо быть здоровым», - подумал я.
Я здоров, я здоров,
Я забыл про докторов.
* * *
Около часа услышал звонок в дверь. Посмотрел в глазок – это был Алексей. Я открыл дверь.
- Можешь прыгать до потолка.
- Почему? – спросил я у Алексея.
- Тебе посылка от мамы, - сказал он и передал мне ее.
Это, естественно, был диск с электроникой. Я распаковал его. Это был диск неизвестной мне группы «Kraftwerk». Альбом назывался «Tour de France Soundtracks». Я показал его Алексею. На обложке диска нарисованы четыре велосипедиста. Интересно, про что этот диск? Интересный он или не интересный?
- Обязательно вечером мы его послушаем, - сказал я Алексею. Приходи. А сейчас, если хочешь, пойдем к дяде Владику. Сейчас время обеда.
Мы спустились вниз и зашли в подъезд, где жил мой дядя. Но дяди дома не оказалось. Тогда Алексей предложил:
- Пойдем ко мне обедать, у меня есть вчерашний суп из консервов.
Я согласился. Пообедали у Алексея. Вкусно. А дядя, наверное, в институте. Разговариваем с приехавшими из командировки ребятами. И Света, наверное, там же.
К маминой посылке было приложено письмо! Я развернул его и прочитал:
«Привет, Коля. У меня все нормально. Как и прежде работаю на фабрике «Пермодежда». Сейчас выполняю заказ для армии. Шьем форму. Бабушки на улице спрашивают, почему ты не выходишь. Я сказала, что ты уехал к дяде. Они очень скучают и передают тебе привет. Желают, чтобы ты там себе подружку нашел хорошую, непьющую. Если найдешь кого-то, то напиши мне сразу. Может быть, даже приеду посмотреть на нее. Письмо это обязательно покажи дяде Владику. Пусть тоже его прочитает. Ему наказ: чтобы заботился о тебе. Ну, все. Больше писать нечего. Пока. Целую. Мама.»
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |