Как стать писателем (2-е изд.) 16 страница

Потому пора бы перестать идти на поводу самого тупенького братка и выдавать шадевры о герое, который встал вот на путь Зла, такой вон крутой и мочит всяких рыцарей, насилует девственниц, выпускает на волю волков и драконов, поджигает поля, мочится на улице, убегает с уроков, разрисовывает стены матерными словами…

Не перегибайте с этим самым снижением образа! Это может вызвать только кратковременный интерес, потом от вас начнут отворачиваться. Весьма брезгливо.

Что с нашей психикой? Почему такой странный вывих?

Помните, однажды жена парфюмера при появлении мужа спрятала дружка в шкаф. Всю ночь просидел бедняга, окутанный запахами изысканнейших духов… А когда муж утром отбыл на работу, жена отперла шкаф… несчастный слабым голосом попросил: скорее, скорее дай понюхать дерьма!..

У нас литература все семьдесят лет сидела в запертом шкафу, но вот советская власть ушла, а она, переевшая сладкого, перенюхавшая шанели, жадно и самозабвенно ринулась с головой в запретное ранее дерьмо! И чего только не выплеснулось на страницы, на экран, на полотно… Бр-р-р… И все это жадно поглощалось теми, кто доселе сидел на сладком. Жадно и много.

И хотя сейчас всю нашу дурь и все наши промахи принято валить на советскую власть, это так удобно, когда не мы виноваты, а тот, кто даже не в состоянии оправдаться, но, если честно, не советская власть виновата.

Ну не можем сидеть только на сладком! При виде хрустальных дворцов Чернышевского так и хочется «а-ля Достоевский» швырять в их сверкающие стены из грязных подвалов булыжники. И чисто русский характер ни при чем. Это везде. Вот включил телевизор, а там снова показ «Трех мушкетеров», выключил, но успел ощутить симпатию к главному герою, хотя умом понимаю, что вообще-то это бездельник и дурак. Половозрелый дурак с умом десятилетнего мальчишки. Но – сочувствую. Свой. Ну, главному всегда сочувствуешь, так как обычно ассоциируешь себя и свои интересы с ним. Вообще сочувствуешь первому, кто появляется, потому главного надо выводить на сцену всегда раньше его противников. Но здесь не только это…

А вспомните дурацкую сцену, где он вытаскивает шпагу супротив Атоса, Портоса, Арамиса. И если бы не полиция, то эти не признающие законности и порядка люди перебили бы друг друга. Или если бы полиция появилась чуть позже. Ну а так эти люди… у бандитов свой кодекс чести и свои, понятно, интересы – сразу же объединились и дали отпор полиции, убив семерых, если не ошибаюсь. Семерых честных и законопослушных граждан, которые всего лишь выполняли свой долг, охраняли город мирных граждан и их детишек с невинными слезинками. А наш молодой бандит сумел даже серьезно ранить самого крутого ­Уокера!

Трое мушкетеров – братки, бандиты, которые оказали сопротивление полиции и даже не были за это повешены. Все верно. Соглашаясь с этой непривычной, но глубоко верной трактовкой, я должен буду по инерции согласиться и с выводами… Интересно, что дальше.

Ну и где ваши симпатии? На чьей стороне? Увы, наверняка на стороне бандитов. У нас настолько глубоко заложен инстинкт неприятия порядка, законности, дисциплины, учебы, что Робин Гуда всегда считали лучше его противника, шерифа. Пугачев ходил в народных героях, а сейчас, когда пришла свобода от всего, когда на экраны и прилавки книжных магазинов наконец-то выплеснулась вся та грязь из наших душ, которой раньше стеснялись, когда жизнь проституток, мафиози, наемных киллеров стали изображать намного красивее, романтичнее и престижнее, чем жизнь ученых, изобретателей, просто честных и добропорядочных людей, то… мы оказались к этому готовы!

Более того, мы это жадно ждали и, стыдно сказать, желали!.. А какой отклик находит примитивный детский лозунг мушкетеров: «Один за всех – все за одного!» Омерта, так сказать. Не важно, прав этот один из наших или нет, он свой. Дети еще не разбираются в высоких истинах, для них важнее: «Наших бьют!» А что наши не совсем правы, это плевать. Ну, самый типовой признак любой бандитской группировки.

Что же заложено в нашей психике? Вроде бы понятно, что даже эти вот книги и типографии, в которых печатаются наши труды, созданы благодаря ненавистному порядку, дисциплине, учебе, то есть гвардейцам кардинала! Вопреки тянущим назад в анархию и беспредел мушкетерам… однако же сочувствуем этим лихим браткам… правильно я назвал этих бандитов?

Да хоть гангстеры, мораль и законы чести у них одни и те же. И только для своих, в то время как у гвардейцев кардинала – для отечества.

И все же, все же в счет идет, сколько хлеба вырастили, а не сколько съели! Сколько построили, а не разрушили. Сколько супа сварили, а не число тарелок, в которые плюнули. Пик антигероев уже прошел. Человек – то существо, которое, увы, без глотка дерьма жить не может, но ему также надо и глоток чистого воздуха, доброе слово, руку друга.

Кто-то успел сорвать куш на воспевании дерьма, но теперь ситуация обратная: мы все в шкафу с дерьмом. По уши, и некому сказать: не гони волну.

Самое время распахнуть дверь в Доброе, Чистое, Светлое

Вспомнить о Чести, Достоинстве, Любви. Честное слово, ну очень уж хочется глоток чистого воздуха!

А раз хочется, то самое время делать это Доброе-Чистое-Светлое!!! И зарабатывать на этом. А что? Литература в целом делается не подвижниками, а честными, добросовестными профессионалами. Которые, подчеркиваю, честно и добросовестно делают свое дело.

Но если им не платить, основная масса вынуждена будет зарабатывать чем-то другим. Останутся подвижники, которые, недоедая и недосыпая, будут писать безгонорарно. Не стыдясь сидеть на шее родителей, жены, родственников, друзей. Но, как я уже говорил, литература, как и наука, не держится на подвижниках.

Сейчас благоприятное время для тех, кто захочет выбраться из дерьма и писать о Чистом, Светлом, Одухотворенном…

И надеяться, что маятник не качнется в обратную сторону.

Не качнут.

Литература в целом делается не подвижниками, а честными, добросовестными профессионалами. Которые, подчеркиваю, честно и добросовестно делают свое дело.

Неограненный алмаз выглядит хуже ограненного булыжника

Господи, когда же переведутся те идиоты, что заявляют: «Я хочу поделиться с читателем своими мыслями». Только что перестал пачкать пеленки, а уже стремится поделиться своими мыслями!.. Мыслями! Своими!.. И не смешно ему, всерьез уверен, что читатель должен жадно наброситься читать его драгоценные мысли.

Вернее, перелопачивать кучи дерьма в тщетной попытке найти эти громко объявленные мысли.

Ладно, предположим такое чудо, что там мысли в самом деле есть. Но создание литературного произведения сродни рассказыванию анекдота или интересной истории: вы следите за лицом слушающего и стараетесь донести до него всю соль ситуации, подчеркнуть все смешные и комичные ситуации, умело выделить умную мысль и, не давая заскучать, подвести к неожиданному финалу.

Так почему же этого не делаете в литературном произведении? Только потому, что не видите скучающих глаз читателя?

Нельзя жить вдохновением. Пегас чаще идет шагом, чем скачет.

Засилье хеппи-эндов – хорошо или плохо?

Хеппи-энды – чума нашего времени. Сплошь и рядом, везде и всюду торжествуют счастливые концовки фильмов, игр, книг, пьес. Что, собственно, и понятно: везде победила демократия, то есть ма-а-а-аленький меленький человечек, о котором так заботились Достоевский и прочие русские гуманисты. К власти пришел человечек с его меленькими интересиками, запросиками, потребностями.

Трагедии уже ему недоступны, он искренне считает, что в литературе должно все изображаться «как надо». И все должно завершаться счастливой концовкой и нравоучением, что вот, мол, добро побеждает всегда, надо только за него бороться.

Ушли в прошлое античные трагедии и заложенные ими высочайшие нравственные принципы, когда главные герои не могли ради поднятого ныне на пьедестал высшей ценности инстинкта сохранения жизни принести в жертву высшие жизненные принципы. Они гибли, вызывая у зрителей рев, слезы, очищая им души и поднимая самих зрителей до уровня этих героев.

Увы, современный общечеловек с его общечеловеческими принципами от трагедии шарахается. Моя бабушка, добрый и хороший человек, всякий раз зажмуривалась или отворачивалась, когда видела, как на экране один человек целится в другого из пистолета. Дай ей власть, она бы запретила все трагедии.

Сейчас она эту власть получила. Сперва она просто перестала покупать книги, «которые плохо кончаются», потом в литературных и прочих творческих кругах обосновала необходимость оптимистической литературы в противовес упаднической, что сеет неверие в силы человека, упомянула о необходимости воспитания молодежи в нужном русле, так что всякий, кто посмеет написать трагедию, сразу попадет в опасные смутьяны.

Та литература, «старая», не нуждалась ни в назидательных концовках, ни в хеппи-эндах, ни в приглаживании: «Ах, у этого ужасного Юрия Никитина в романах столько крови, жестокости!.. И столько мух!..» Нравственное содержание той литературы, старой, основывалось на полном доверии к нравственному чувству человека, ныне потерянному общечеловеками с их мелкими запросами.

Размывание нравственных чувств, ранее незыблемее горных хребтов, привело к тому, что сперва возникло недоверие, что этот общечеловечек не сумеет сам, без подсказки, отличить добро от зла, белое от черного, правую руку от левой, и пошли косяком хеппи-энды с назиданием… ну прямо церковные «Поучения…»! А потом и вовсе общечеловечек с общемировыми ценностями решил: а на кой ему вообще запоминать, что есть добро, а что зло? Да еще держать себя в каких-то рамках, пусть и оч-ч-ч-чень широких?

Да, сказал, общечеловечек, все дозволено. И добро, и зло. Вернее, нет ни добра, ни зла. Есть только мой желудок, мои гениталии, мой дом и мой огород. И все должно служить им. Наука, техника, искусство, литература.

Современному человеку уже непонятно, зачем древние писали трагедии, когда можно писать комедии, что раньше было «низким жанром» для слуг и рабов.

Напомним?

В литературе тоже есть, к сожалению, стадность

Насчет детских особенностей критикизма в литературе. Это вообще-то присуще не только литературе, а всей русской интеллигенции в целом. В отличие от просто интеллигенции русская интеллигенция так и не сумела выйти из детского возраста, когда ребенок разоблачает взрослых, разоблачает и разоблачает без конца, судит обо всем, всех и вся, но себя требует считать неподсудной. Видимо, из-за своего детства и соответствующей детству недоразвитости ума и неумения отвечать за свои слова и поступки.

Это простой и понятный путь – критиковать и разоблачать, прикалываться, заполнять страницы отборным матом, выказывая этим свою круть и революцьённость, изображать признанных героев подонками, гомосеками, трусами и ворьем, находить во всех великих деяниях – будь это открытие Коперника или атомарной теории – экономические или фрейдистские мотивы, а то и простое желание пограбить.

По этому пути, как стадо леммингов, движется основная масса пишущих. От начинающих и до тех, кто получает смешные букеры или дискредитировавшие себя нобелевки. Но еще большая масса читающих охотно и жадно потребляет эту литературу. Охотно, жадно и с восторгом.

Человечку простому и очень простому, который в прошлом вывозил навоз из конюшен, а теперь избирает президента и влияет на политический курс, культуру и даже искусство, вообще на развитие человечества, – этому человечку жаждется читать, что и так называемые великие такие же твари, как он сам, тоже лгали, воровали, трусили, предавали направо и налево. А раз такие, то и он вроде бы уже не сволочь, а нормальный и даже порядочный представитель современного общества.

Эта сверхтема в искусстве, так сказать, социальный заказ общества. Того самого большинства, что в прошлом, повторяюсь, пахало землю, выращивало скот, вывозило навоз, ловило рыбу, копало канавы, куховарило, а теперь оно, получив право голоса, голосует рублем, что писать и КАК писать.

Конечно же, я не призываю вас всех писать «как надо». Мы все по жизни знаем, как не надо, мы готовы сказать всегда и почти всегда правы, а вот как надо… Потому в литературе столько антиутопий или альтернативных историй, их только полный идиот не напишет, а вот написать, «как надо», как вообще выровнять валютный курс, победить рак, улучшить демографию, – знают только лучшие представители нашей цивилизации, но они, к сожалению, уже работают слесарями, подсобниками, грузчиками, парикмахерами…

Есть тот сверхзаказ общества, который автор ни в коем случае выполнять не должен. Даже если за это обретет золотые горы.

Обычно автор начинает с выбора темы. Но не всякий

Писать, как вы знаете, можно обо всем. А с тех пор как рухнули все нормы, хорошие и нехорошие, писать стало можно и как угодно. Заполняя ли все страницы сплошным матом, смакуя ли некрофилию и копрофагию, рассказывать собственную жисть во всех подробностях – все это мы видим на прилавках, а это значит, что можно и вам.

Более того, все это выдается за многоцветье литературы, за ее богатство и пр., пр.

Но авторы-профи знают, а пора сказать и вам, что сами авторы прекрасно понимают разницу между автором, пишущим, скажем, на серьезные темы, и автором-юмористом. Хотя понятно, что аудитория юмориста, ессно, на порядок шире.

Ну как, к примеру, если человек идет работать не в театр, а в цирк, то хотя оба и люди искусства, но одного называют актером, другого – артистом. Разницу вы, понятно, понимаете:-). Во всяком случае, надеюсь, что понимаете.

Все базируется на естественном развитии человека. Как я уже говорил выше (или повторю ниже), человек сперва считает папу непогрешимым, а в подростковом возрасте начинает делать открытия, что папа, оказывается, не всегда совсем прав и что вообще не прав и ни черта не знает и все говорит неверно…

Беда только в том, что лишь один из тысячи успевает благополучно миновать этот возраст и перейти в следующий стаз, когда начинаешь после бурного критического периода что-то ПРЕДЛАГАТЬ сам. Остальные же остаются в этом счастливом возрасте навсегда. Ну, если бы человек жил двести или триста лет, то, возможно, дорос бы каждый и тоже перешел бы…

Другие же, понимая, что уже засиделись в критиканствующем возрасте, все же остаются в нем из-за великолепнейшей позиции: все можно критиковать, над всем посме­иваться (разве я сказал, что не за дело?), самые талантливые из этих засидевшихся в довзрослом возрасте начинают микрореволюции в литературе: писать матом, шокируя публику и выдавая это за…

Ко всем запахам цветов можно добавить свой запах дерьма и полагать себя новатором, революционером и открывателем. Но все ли темы нужно разрабатывать?

Тупоумие или просто желание срубить капусту?

Конечно же, без смеха нельзя смотреть на серьезность авторов, что выдают такую «научную фантастику», где и через сотни и даже тысячи лет люди передвигаются на звездолетах, где создаются звездные империи, баронства, графства, народ дерется в духе ковбоев на бластерах, а то и вовсе на мечах, пусть даже «световых», где все тот же мир с его дуростью, коррупцией, ворьем, болезнями, смертностью, престолонаследием, подпольной торговлей наркотиками, борделями и пр., пр., пр.

Конечно же, это творят либо самые тупые из авторов, не способные понять, что успехи генетики и нанотехнологии уже через десяток лет так изменят повседневную жизнь, что про звездолеты даже придуркам будет говорить так же неловко, как сейчас писать о таких средствах доставки на Луну и Марс, как телеги и кареты, либо откровенные халтурщики.

Ведь про звездолеты писать намного проще, это те же фургоны переселенцев или каравеллы Дрейка, просто бери любой роман Дрюона и переписывай, заменяя арбалеты на бластеры, а рыцарские доспехи на сервокостюмы. Даже титулы можно оставить прежние, вот так и появляются всякие женские сериалы о звездных династиях, вызывающие восторг у недалеких разумом и только что вылупившихся из яйца личинок.

Так что «science fiction» по инерции пишет о космосе в стиле Циолковского и господина Вальтера Скотта, а отечественная с подачи Стругацких плюс к такому мышлению еще и, к примеру, вовсю высмеивает даже попытки реализовать такую мечту человечества, как бессмертие. У братьев это особенно ярко в «Далекой радуге», где двенадцать человек стали бессмертными, а затем одиннадцать человек покончили с собой, а двенадцатый, последний, бессмертный и настолько неуязвимый, что его и звездные катаклизмы не берут, все как-то не соберется, но жизнь его пуста, бесцельна, уныла, никчемна, бесцветна, отвратительна, гадка, нелепа и т.д.

Конечно, это полнейший бред, но, к сожалению, толпа придурков бросилась по этому пахучему следу, косяком пошли произведения, где герой попадает в автокатастрофу, ему остается жить на операционном столе пять минут, и тут появляется некий гений и предлагает, так как спасти его биологическое тело невозможно, переселить его «я» в механическое тело. Герой после долгих колебаний соглашается, живет некоторое время в могучем бессмертном теле, а затем, опять же после долгих мук, заявляет, что так низзя, и – кончает жизнь самоубийством. Проверьте, эти произведения косяком шли по всем журналам, альманахам, сборникам, входили во все авторские.

Хрень наиполнейшая, ведь бессмертие – извечная мечта человечества, на этой мечте возникли и сейчас кормятся многочисленные религии и секты, всякий хотел бы жить дольше, чтобы реализовать себя без спешки.

Я не понимал сперва, почему все мои рассказы о бессмертии возвращают, не пошел тогда и вариант с «Тремя из Леса», зато анекдоты и афоризмы, которыми я сыпал направо и налево в эру молодости, охотно берут под лейблом юморесок. Увы, я шел против генеральной линии не только коммунистической, но и той, что гордо именовала себя инакомыслящей, хотя печаталась вовсю, избороздила за счет Литфонда весь мир, настроила себе престижных дач в Переделкине и сумела внушить читателям, что вот она, т.е. эта часть интеллигенции, как раз и выразитель всех и всяких чаяний.

Хрен там выразитель, если даже в таком показательном случае, как отношение к бессмертию, выдает несусветную хрень! Причем не как один из вариантов, а как обязательные взгляды интеллигента, а кто думает иначе – тот вовсе не человек, а так, трансгуманист какой-то, постчеловек, зачеловек. Не будет, мол, никакого другого будущего, кроме как прямого продолжения нашего, а разница будет только в том, что ряды наши будут плотнее, а морды ­ширше.

Когда-то будут составлены антологии самых нелепых картинок и предсказаний будущего, так вот туда войдет вся эта дурь, где в космосе летают вполне себе обычные люди на космолетах, звездолетах и прочих кораблях! То, над чем уже сегодня умные люди ржут в три горла, а завтра будут ржать все.

К счастью, при нынешнем устройстве общества засилье чьего-то вкуса в литературе невозможно. Пример – я, замечательный, который очень многим не нравлюсь, ну и пошли они все, спокойно публикуюсь, вызываю бешеный вой противников, ну и что?

Прошло время сталинистов, прошло!

Одно дело – пренебречь техническими данными меча или автомата…

…другое – являть миру некомпетентность в базовых вопросах, которые должны знать в самом деле все, все знают, да и поправить намного легче, чем подробно описывать, чем отличается танк одной модификации от другой.

К примеру, меня всегда умиляет, когда читаю про Атлантиду и приключения ее героев: а откуда атланты знают, что им нужно называться атлантами? Ведь так их назвали совсем недавно. Платон просто сообщал о затонувшем не то острове, не то целом материке посреди океана.

Конечно, вряд ли для написания даже прекраснейшего литературного произведения нужно изучать результаты раскопок, но слова жителя этого загадочного материка: «Мы – атланты!» – вызывают ироническую улыбку. Все равно что, описывая быт Византии, позволять местным жителям называть друг друга византийцами.

Для малограмотных на всякий случай добавлю (грамотные могут это пропустить), что Византией данное образование начали называть совсем недавно, а так оно всегда было восточной половинкой Римской империи, так и называлось Восточно-Римской, а наши предки звали ее жителей ромеями, но никак не византийцами: такого слова до недавнего времени вообще не было.

Но тем не менее по страницам книг всюду эти византийцы, называющие себя византийцами…

Не переходите грань, где пренебрежение техническими данными, вообще-то свойство сильного писателя, становится неграмотностью.

Если язык какого-то писателя темен и труден

Если язык какого-то писателя темен и труден, то это означает, что писатель этот не умеет и ясно мыслить.

Честерфилд

Когда не пишется, а писать бы надо и потому неприлично резаться в баймы или заняться еще чем-то эдаким, я ползаю по литературным форумам и пиратским библиотекам, все-таки нечто близкое к работе.

Наткнулся по адресу http://www.russ.ru/krug/ 20030703…krit.html на такие слова Романа Арбитмана: «…литература – в первую очередь предмет чтения и существует для читателя. Если же автор требует от читателя, чтобы тот совершал над его художественным текстом работу, нечто преодолевал, то скорее всего автор недоработал сам и попросту скрыл за благородной невнятицей, витиеватостью, живописным хаосом, за этакой импрессионистической манерой письма элементарный недостаток таланта и даже мастеровитости…»

То есть критик подробнее расписал краткую формулу Честерфилда для тех, кому надо разжевывать и объяснять на пальцах, а доводы выкрикивать в ухо. И все равно такие слова всегда вызывают раздраженный вой этих самых разоблаченных, коих тьмы и тьмы: да что он себе позволяет! Да у нас, мол, своя самобытная манера, изысканный стиль, постгиперпанк, новое слово в литературе и все такое, а ты просто дурак и ничего не понимаешь в высоком искусстве.

Увы, уже говорил, что в литературе, к сожалению, не так заметны провальные места, грубые ошибки, просто дурость и неумение автора. Такое замечают только профессионалы, для остальных только смутное ощущение некой слабости текста, да еще жалобы, что произведение не зацепило. Это в спорте даже зрители задних рядов сразу видят, кто выше прыгнул, кто штангу толкнул тяжелее, кто кого поборол. Но даже в спорте не везде: недаром же в фигурном катании и в боксе по нескольку судей, разные оценки просто приводят к общему знаменателю!

В литературе же, как в политике и медицине, почему-то все знатоки и специалисты. Все берутся подсказывать, как правильно писать, я об этом уже говорил, но это неистребимо: когда слесарь учит профессора, потому и повторяю: держитесь! Какие бы доводы вам ни приводили, как бы массово ни напирали.

Но опасайтесь не только этих слесарей, не важно, какие у них высокие посты, но и так называемых эстетов, которые создают новую литературу, ультрагиперпанк с кибероттенком и компоориентацией.

Крамольно такое говорить, но литература пока что не создала лучшего жанра, чем реализм. Да, реализм. Это не значит, что вам противопоказаны фантастические романы или ужасники, боевики или триллеры: просто манера подачи должна быть реалистична. То есть если пишете про эльфов и гоблинов, то они должны быть на ваших страницах реальны.

Пишите ясно и просто. У Гомера, Шекспира и всех-всех, кто вошел в классики, – ясный язык, четкая манера изложения, яркие образы и никакой работы «для себя», все – для читателя!

Очень модная вещь – антиутопия. А также – альтернативные истории

Не столько модные, сколько легкие. Потому и ломанулись толпы любителей халявы разрабатывать эту богатейшую ниву. Нет, не совсем халявы, конечно. Немножко поработать придется, но совсем немножко, ведь указывать на что-то плохо помытым пальцем и кричать «Не так!» в десятки, нет, в миллионы раз легче, чем самому сказать, как надо.

Правда, это в антиутопии стоит крик: «Не так!», в альтернативной же идут глубокомысленные рассуждения старушек на лавочке у подъезда: вот если бы да кабы Манька тогда вышла не за Сережку, что оказался потом пьяницей, а за непутевого Ваську, ставшего потом депутатом и отгрохавшего себе особняк за сто миллионов, вот бы…

Ерунда это все, конечно. Настоящие писатели не пишут ни антиутопий, ни альтернативных историй, однако кто стремится по-быстрому срубить капусты, того пусть не останавливает: ведь читают же? И не только старушки на лавочке, но и молодежь, у которых развитие на уровне лавочностарушачьего. А их рубль ничуть не легче рубля высоколобого. Так что можно зарабатывать и на альтернативных историях, но только не стоит забывать, что это не литература и не фантастика в ее высоком виде, а так, халтурка. Подработка, если вежливо.

Потому можно смело говорить, что лучшее пастбище для халтурщиков в жанре фантастики – альтернативная история. Конечно, это не литература, как не искусство, скажем, дурацкие ток-шоу или телеконкурсы типа «Кто дальше плюнет?», но ведь бабки зашибают побольше, чем ведущие писатели? Так почему же не строгать альтернативные истории, ведь пипл же хавает, а то и еще проще, хоть и гаже, – антиутопии! Этот поджанр настолько плотно смыкается с антиутопиями, что нередко их не различить. Но и то и другое идет на ура, писать же их можно левой ногой.

Ведь что может быть проще: придумать, что к власти пришел фашизм (расизм, тоталитаризм, попы, дебил, пожарные, дрессированная обезьяна – нужное подчеркнуть), а затем на протяжении всего романа разоблачать этих гадов, доказывать, что это неверно, что это ошибочно, что вот смотрите, какие катастрофы, смертоубийства и землетрясения получаются!

Конечно же, точно так же можно разоблачать демократов, гомосеков, извращенцев – вот каких они дров наломали… в смысле могли бы наломать, но таких антиутопий что-то не видно, это говорит прежде всего о том, что упомянутая выше категория сама берется писать в этом прибыльном и легком жанре, потому своих не задевает:-).

Повторяю: антиутопии – это взять заведомую нелепость и с энтузиазмом ее разоблачать. Надеюсь, всем понятно, что для написания антиутопий не нужно хотя бы толику ума.

Ум нужен для того, чтобы работать в высшем и труднейшем жанре фантастики – утопии. То есть взять наш мир и написать, каким будет через какое-то количество лет. Обязательно – с другим строем, иной общественной моралью, обычаями, законами. Или еще лучше: каким мир должен быть. Без всякого введения элементов магии, мистики, инопланетян и прочих белых роялей в серых кустах из машины.

Правда, на утопиях богатым не станешь, да и тираж такой книги будет ниже, чем у халтурной антиутопии, альтернативных миров или боевичка в стиле меча и магии, однако вы покажете ваш класс, ваши мускулы, ваш ай-кью. Да и ваша же фигня с колдунами на звездолетах будет приниматься теплее. Мол, мы знаем, этот автор – голова, а сейчас просто хохмит, расслабляется, как вот и мы:-).

Совет: пробуйте сперва штурмовать самую высокую из вершин. Не получится – тогда можно и эти невысокие кочки: антиутопии, альтернативные истории или галактические оперы.

Дело в том, что, когда начнете зашибать хоть малую деньгу на этих простеньких вещицах, и репутацию подпортите, как всякие умельцы, что пишут «продолжения» к великим, и сами расслабитесь, ведь холмики покорять проще, чем Эверест!

Очень серьезная угроза литературному делу – сетевое пиратство

Когда-то в Корчме меня долго доставал сетевой пират, имени называть не стану, не заслуживает подонок такой чести, который обвинял меня в «патологической жадности». То есть, уйдя из Центрполиграфа и еще не заключив договора с ЭКСМО, я выложил в Сеть ВСЕ свои тридцать три книги, но, когда уже начал работать по договору с ЭКСМО, в Сеть новых книг не выкладывал.

Пират их тут же сканировал и помещал на своем сайте, мотивируя… вы знаете, что любое воровство можно обмотивировать какими угодно высокими словами, так что опустим. Я же заметил тогда в дискуссии, что пират избрал для обворовывания и так самую незащищенную категорию людей: писателей, которые и без того едва сводят концы с концами. А то и не сводят, вынуждены где-то работать ради пропитания. А раз восемь часов в сутки занимаются чем-то другим, а писать могут лишь в оставшееся от службы время, то понятно, какие результаты у любителя…

Дата добавления: 2015-08-28