http://ficbook.net/readfic/1940121 4 страница

Я знаю, что во многом виноват именно я, и если бы я только мог вернуться в прошлое, я бы вел себя иначе, но, к сожалению, это невозможно. Есть только здесь и сейчас, и теперь я просто обязан сделать все, что от меня зависит для того, чтобы что-то исправить. Ведь еще не все потеряно. Ведь между нами еще есть что-то, что держит нас вместе, еще не все перегорело и превратилось в пепел. Нам все еще есть, что спасать.

Я снял кофе с конфорки, разливая его по чашкам, в одну из которых добавил немного сливок – Фрэнк никогда не пьет кофе без сливок, в то время как я не люблю искажать его вкус ни сливками, ни сахаром. Я поставил обе чашки на поднос и шумно выдохнул перед тем, как отправиться обратно в спальню. Я почему-то начал переживать, но изо всех сил пытаюсь подавить это неприятное чувство, стараясь думать только о хорошем.

Когда я вернулся в комнату, Фрэнк лежал на спине, подняв руки и подложив ладони под голову. Он задумчиво смотрел в потолок, но, увидев меня, сразу же перевел взгляд в мою сторону и немного приподнялся.

Я замечаю, как он следит за каждым моим движением, как он смотрит на меня, когда я ставлю поднос на тумбочку рядом с ним, но при этом ничего не говорит. И только тогда, когда я уже хочу обойти кровать, чтоб лечь обратно, его пальцы мягко касаются моей руки.

- Прости, - тихо говорит он, и я, должно быть, выгляжу совершенно обескураженным и удивленным, поначалу даже не понимая о чем идет речь. Но очень быстро все встало на свои места, я вспомнил о синяках, которые показал Фрэнку, синяках, о которых предпочитаю и не думать вовсе.

- Все в порядке, - произношу я, садясь на край кровати и держа Фрэнка за руку.

- Я так много раз делал тебе больно, - он покачал головой, а затем горестно улыбнулся. – И знаешь, что еще страшно? Я не помню даже половины из того, что делал. Я не могу вспомнить. Я думаю об этом, и не могу представить, сколько же боли я тебе причинил...

Он выглядит измученным и отчаянным, а в его взгляде читается сожаление и щемящая грусть. В его взгляде есть то, что он не в силах выразить словами. Все его исповеди, тысячи несказанных извинений и признаний. У него взгляд утопающего. Он напуган, он понимает, что тонет, и если кто-то не поможет ему выплыть на берег, мутные и темные воды поглотят его, затянут на самое дно и больше никогда не отпустят. Он и сам не заметил, как заплыл настолько далеко, как потерялся в открытом море.

Фрэнк сильнее сжимает мою руку. Он знает, что я – тот, кто сможет вытащить его на сушу, правда, перед этим нам обоим придется наглотаться соленой воды.

- Теперь это все в прошлом, - говорю я, и медленно Фрэнк кивает. – Ты знаешь, что должен сделать. И другого выхода нет. Ты же понимаешь? – спрашиваю я, и он молча кивает снова.

- Я попробую, - выдыхает Фрэнк, и его взгляд приобретает былую холодную серьезность.

Он не хочет выглядеть беззащитным и нуждающимся в помощи. Он сильный и гордый. Но на этот раз я не позволю ему справляться со всем самому. Мы справимся с этим вместе.

Впереди долгий и нелегкий путь. Впереди будущее. И лишь от нас зависит, каким именно оно будет.

========== 3 ==========

<b>POV Gerard</b>

Нам нужно больше понимания. Больше чувств. Больше любви. Больше прикосновений. Больше эмоций. Больше всего того, от чего мы отвыкли.

Кажется, мы забыли, что на самом деле значит быть вместе. Не просто вдвоем в одной квартире, не просто спинами друг к другу в одной постели, а вместе.

Оглохшие от собственных мыслей, мы разучились слышать. Ослепленные собственными недовольствами, мы разучились видеть и замечать все самое прекрасное друг в друге. Мы убили в себе это сами, и не важно, при помощи каких посторонних факторов, не важно, что стало причиной: алкогольная зависимость или что-нибудь еще. Мы сами позволили себе многое потерять, мы будто бы выкинули все самое ценное, приняв это за мусор только из-за того, что оно покрылось тоненьким слоем пыли.

Мы думаем, что знаем, что такое любовь. Мы думаем, что умеем любить. Но на деле мы совершаем глупые ошибки, мы только и можем, что винить, мы виним что угодно и кого угодно, и лишь в последнюю очередь пытаемся что-то исправить.

Мы слишком много говорим и слишком мало делаем. Говорить всегда легче, чем действовать. Отстраивать всегда сложнее, чем разрушать.

Я думал обо всем этом, и мысли роились, словно пчелы, в моей голове, я думал и думал, пока мы с Фрэнком лежали в кровати абсолютно голые, укрытые одним одеялом на двоих. Мы пили кофе и снова вспоминали прошлое, события пятилетней давности, и, наверное, прошлое – это единственное, о чем мы можем говорить так легко и беззаботно.

Иногда мне кажется, что мы до сих пор не можем перестроиться на реальность, на настоящее, то, чем мы живем сейчас, всё думая, что это – лишь страшный сон, который скоро закончится. Мы все еще слишком многого боимся и слишком многое не можем принять в самих себе. Но теперь нам нужно бороться не за то, что уже давно прошло, а за будущее, нам пора идти вперед. Нам нужно меньше бояться думать о том, что делать дальше, и больше говорить об этом. Мы и так чересчур долго молчали. Непозволительно долго молчали.

И я думал обо всем этом, я продолжал думать между шутками Фрэнка и собственным смехом, мысли вспыхивали и пылали, не давая мне избавиться от них. И я чувствовал себя расслабленным, даже счастливым, но в то же время слегка взволнованным неразрешенными вопросами, беспокоящими меня.

Мы пролежали в кровати до полудня, курили прямо в постели, стряхивая пепел в кофейные чашки. Вся комната, постельное белье и мы сами пропитались едким запахом сигаретного дыма после трех выкуренных сигарет, и ни я, ни Фрэнк не хотели подниматься, чтоб открыть окно и проветрить помещение. Нам было уютно и тепло, нам было действительно хорошо в тот момент в нашей хрупкой реальности. Нам не хотелось никуда не спешить, нам не хотелось думать ни о чем серьезном, нам хотелось верить в нашу идиллию, хотя, думаю, мы оба понимали, что в нашем случае это более чем неправильно.

И день плавно переходил в вечер, постепенно уплывал прочь, вместе с солнцем поднимаясь высоко над горизонтом, чтобы потом спуститься вниз, увядая и становясь очередным воспоминанием. Я чувствовал, что мы опять что-то упускаем, что наступит ночь, а самое важное так и останется несказанным и нерешенным. А потом наступит завтра, и это завтра пугало меня, потому что я не знал, чего от него ждать. Уверенность в том, что завтра обязательно будет лучше, у меня не появилась только из-за того, что мы с Фрэнком пообещали это друг другу. Мы оба толком не понимали, что именно собираемся делать, но почему-то искренне верили, что что-то точно должно измениться, и совершенно не спешили углубляться в обсуждение наших планов на будущее. Все обсуждение так и ограничилось довольно поверхностными фразами и моими призывами справляться с нашими проблемами вместе, бороться за наше счастье вдвоем, но конкретных решений мы так и не нашли. Да мы и не искали. И я понимал, что если все так и оставить, то наша идея, скорее всего, закончится провалом. Конечно, намного приятней лежать на кровати в обнимку, не утруждая себя лишними мыслями, но в то же время я прекрасно осознавал, что кто-то из нас должен снова начать нелегкий и, может, не совсем приятный разговор.

Мы вылезли из кровати только к часу дня, а возможно, и позже. Я сходил в душ первым и, когда туда пошел Фрэнк, я поплелся на кухню делать завтрак нам обоим. Завтрак, который по идее должен был бы быть обедом. Я не стал готовить ничего особенного, решив, что обыкновенного омлета будет вполне достаточно, и справился со своей задачей довольно быстро, так что Фрэнку даже не пришлось долго ждать, сидя за столом.

- Может, тебе чем-то помочь? – спросил Фрэнк скорее для приличия, потому что к тому моменту, когда прозвучал его вопрос, я уже начал выкладывать омлет на тарелки.

- Можешь разве что достать вишневый сок из холодильника, - сказал я, пожимая плечами, и Фрэнк тут же принялся выполнять мою просьбу. – И заодно захвати стаканы, - добавил я, ставя тарелки на стол и кладя рядом с ними столовые приборы.

Фрэнк особо не суетился, делая все достаточно медленно, еще какое-то время разглядывая содержимое холодильника перед тем, как взять оттуда пакет с соком. Затем зазвенели стеклянные стаканы, и, хотя я сижу спиной к подвесным шкафчикам, в которых они находятся, мне не надо смотреть, чтобы знать, что Фрэнк слегка приподнялся на носочки, доставая их с верхней полки.

- Черт, эти гребаные стаканы давно пора переставить куда-нибудь в другое место, - недовольно пробурчал он, возвращаясь к столу. Я лишь еле заметно улыбнулся, наблюдая за тем, как Фрэнк хмурится, садясь на стул напротив меня, а затем достает из кармана пачку красных Мальборо, положив их с краю, рядом со своей тарелкой.

- Иногда мне кажется, что ты специально хотел поиздеваться надо мной, когда поставил стаканы так высоко, - все еще не унимался Фрэнк.

- Их просто больше некуда поставить, тем более я не намного выше тебя, - ответил я. – Если ты найдешь для них более подходящее место, то я не против, чтобы ты их переставил, - добавил я, после чего получил скептический взгляд Фрэнка в ответ.

Он никогда в жизни не стал бы заниматься подобными вещами, да и вообще такого рода домашние хлопоты никогда его не интересовали. Ему проще лишний раз повозмущаться, чем переставить эти несчастные стаканы туда, куда ему за ними будет удобно тянуться.

И порой такие мелочи действительно раздражают, особенно, когда сталкиваешься с ними довольно часто, но сегодня у меня достаточно хорошее настроение, чтоб заострять на этом свое внимание. Сегодня я не собираюсь принимать какую-то ерунду близко к сердцу и уж тем более беситься из-за нее. На повестке дня есть дела поважнее, вещи, которые меня и правда сильно волнуют, о которых я больше не хочу молчать.

Я опустил взгляд в свою тарелку после того, как мы с Фрэнком пожелали друг другу приятного аппетита. Послышался звон приборов о тарелку, бульканье наливающегося в стаканы вишневого сока, пока я просто пялюсь на омлет, лежащий передо мной, и сжимаю в пальцах вилку и нож.

- Джерард? – я поднимаю отрешенный взгляд. – Все в порядке? Почему ты не ешь? Кстати, получилось очень вкусно, - Фрэнк одобряюще закивал головой, а я провел языком по пересохшей нижней губе.

Я вколол вилку в омлет, а затем провел вертикальную линию ножом, желая отрезать небольшой кусочек, но надавил на него слишком сильно, и раздался неприятный скрежет. Я сжал зубы и прищурился, после чего глубоко вздохнул. Фрэнк кинул на меня подозрительный взгляд, но ничего не сказал на этот раз, возвращаясь к еде, а я почему-то с каждой секундой чувствовал себя все более и более угнетенным молчанием и тишиной. Угнетенным тем, что мы оба притворяемся, будто у нас все хорошо, а наши проблемы решатся без нашего вмешательства, будто мы не боимся будущего. Мы делаем вид, что все под контролем, что мы выяснили все, что было нужно, но на самом деле под напускной уверенностью и спокойствием прячутся страх и сомнения.

Мы привыкли плыть по течению, пусть даже ударяясь о каждый камень на своем пути, но не привыкли прикладывать усилия, чтоб что-то изменить, преодолевая преграды, а не позволяя им постепенно убивать нас.

Нам нужно избавиться от равнодушия, от слабости и безучастности. Нам многое нужно исправить. Многому надо научиться заново.

- Знаешь, о чем я думаю все это время? – вдруг спросил я, откладывая столовые приборы на стол по обеим сторонам тарелки. Фрэнк вопросительно посмотрел на меня, и я вижу, что он насторожен. Он молчит, но его взгляд задает мне немой вопрос. – Я думаю о том, что мы собираемся делать завтра. В смысле, у нас с тобой такие грандиозные планы, мы хотим изменить нашу жизнь... Это ведь все не шутки, это серьезно, правда?

- Я думал, мы уже обо всем с тобой договорились. Я не понимаю, о чем еще тут можно говорить, что еще тебе нужно знать? – непонимающе спросил Фрэнк, слегка сдвинув брови.

- Например, я хочу знать, не вернешься ли ты пьяным завтра после работы.

- О боже, я же пообещал тебе, что не буду больше напиваться. Тебе так сложно доверять мне? – я услышал в его голосе упрек, укол обиды, но я был готов к этому.

- Фрэнк, дело не в доверии, а в том, насколько серьезна твоя проблема, и что, возможно, сейчас ты немного недооцениваешь ее масштабы, - я сделал короткую паузу, устанавливая с Фрэнком зрительный контакт, убеждаясь в том, что он внимает каждое мое слово, что он впитывает все то, что я ему говорю. – Понимаешь, нельзя бороться в полную силу с тем, что ты не можешь признать, - осторожно сказал я, стараясь придать моему голосу серьезное, но достаточно мягкое звучание.

- И что ты хочешь, чтоб я признал? Что я алкоголик? – язвительно спросил он и криво усмехнулся.

- Фрэнк... – начал я, еще толком не зная, что собираюсь сказать. Я не хочу давить на него или обвинять, не хочу вешать ярлыки, но, возможно, все же стоит начать называть вещи своими именами?

Тем ни менее я замолчал, и кроме воздуха с моих губ так и не сорвалось ни единого слова. Я лишь нелепо приподнял плечи и приоткрыл рот, будто вот-вот продолжу говорить, а Фрэнк покачал головой, приглушенно посмеиваясь.

- Боже мой, ты действительно считаешь меня алкоголиком! – произнес он и потер пальцами глаза, все еще беззвучно смеясь.

Он сказал то, что я ни в коем случае не хотел говорить. И мне захотелось ответить, что он ошибается, что он неправильно меня понял, но я не стал этого делать, зная, что в таком случае поступил бы нечестно и по отношению к Фрэнку, и по отношению к себе.

Правда не всегда бывает приятной, она не обязательно должна нравиться, но лгать я не собираюсь. Ложь ни к чему не приведет, а лишь отдалит нас от цели.

- Я считаю, что у тебя алкогольная зависимость, - твердо сказал я, когда наши с Фрэнком взгляды снова встретились.

Я знаю, что он начнет спорить. Я знаю, что он снова рассмеется мне в лицо и не согласится со мной, но я не собираюсь уступать.

Я знаю, что завтра после работы он купит себе пива, потому что это всего лишь пиво, ничего серьезного, и знаю, что одного лишь пива ему покажется недостаточно.

Я знаю, что обычно случается дальше. Я переживал это слишком много раз, чтобы не знать.

Все повторится снова. И будет повторяться до тех пор, пока Фрэнк не осознает, насколько далеко он зашел.

- Ты же понимаешь, что, когда я говорил, что ты должен бросить пить, я имел в виду то, что ты должен полностью завязать с алкоголем. Полностью, - я говорил уверенно и четко, давая понять, что настроен серьезно.

- Ты шутишь, да? – Фрэнк откинулся на спинку стула, недовольно хмурясь, но я отрицательно покачал головой. – К чему вообще это? Все не настолько плохо, как ты это представляешь.

- Ты не знаешь меры, Фрэнк, и я уже говорил тебе об этом, - вздохнул я. – Я не знаю, что я должен сделать, чтоб до тебя дошли мои слова. Что для этого должно произойти? Когда ты поймешь, что нужно остановиться? Может, когда дойдет до того, что убьешь меня в очередном приступе ярости, будучи пьяным? – я резко замолчал, пристально смотря в глаза Фрэнка, чувствуя собственное сердцебиение каждой клеточкой своего тела.

Отчаяние выводит меня из состояния равновесия, оно заставляет меня кипеть изнутри. Я сжимаю кулаки, держа их перед собой на столе, и сдерживаюсь, чтобы не вскочить со стула и не закричать.

<i>Ну скажи мне что-нибудь! Разве тебе нечего сказать мне! Разве я не прав?</i>

Мои нервы далеко не железные, и меня разрывает на части от желания наконец-то быть услышанным. Мне надоело кричать в пустоту, а в ответ слышать лишь эхо. Я устал от непонимания, я чертовски устал.

- Ты боишься меня? – тихо спросил Фрэнк, и это последнее, что я ожидал от него услышать, но над ответом мне не пришлось долго думать.

- Иногда ты пугаешь меня, - я заговорил мягче, но мои кулаки все еще крепко сжаты. – Иногда мне страшно находиться рядом с тобой, - сказал я, и Фрэнк кивнул, опуская голову.

Любить тебя стало больно, но что-то не позволяет мне остановиться. Что-то не позволяет мне просто развернуться и уйти. Я не могу бросить тебя, не могу оставить тебя одного.

- Извини, - говорит Фрэнк.

И я уже слышал это. Я слышал это уже тысячу раз.

Былое утреннее спокойствие сошло на нет под давлением проблем и гнетущей меня несправедливости. Иллюзорное умиротворение распалось на миллиарды атомов, а воздух потяжелел и сгустился. Стены сжались вокруг меня.

- Ты уже извинялся, - раздраженно выдыхаю я. – Но ты замечаешь, что от твоих извинений нет никакого толку? Это все похоже на бесконечное хождение по кругу - ничего не меняется. А ты готов извиняться вечно и давать пустые обещания. Я вообще не понимаю, как я до сих пор умудряюсь в них верить! Но я просто не могу по-другому. Я хочу помочь тебе, я хочу, чтоб у нас все наладилось, и мне почему-то постоянно кажется, что ты тоже этого искренне хочешь. Но, может быть, я идиот? Слепой и наивный идиот, - и я не захотел продолжать свою речь дальше, я просто закрыл лицо руками, облокотившись на стол.

Если сейчас Фрэнк опять будет стоять на своем, то есть ли вообще смысл в том, что я делаю? Есть ли вообще надежда? Может быть, я зря стараюсь. Может быть, я принимаю неправильные решения, совершаю неправильные поступки и строю неправильные планы. Но даже в таком случае я не могу так просто отказаться от всего этого. От своей неправильной жизни.

Я все еще молчу, не находя в себе сил, чтобы сказать еще что-нибудь. Я будто бы полностью опустошил себя, до самого дна, вывернул себя наизнанку. Возможно, я сказал недостаточно, но я сказал все, что мог на этот момент.

Меня оглушает тишина, она пульсирует в моих висках, сводя меня с ума, но вдруг ее разрушает голос Фрэнка, звуча так кристально чисто и заполняя собой все помещение. Заполняя собой все мое сознание и весь мир.

- Ты нужен мне, - слышу я, и мои веки подрагивают под закрывающими их ладонями. Я медленно убираю руки от лица, и темнота уходит прочь, окрашиваясь в пастельные тона. – Я ведь потеряю тебя, если не брошу пить? – и я не понял, то ли Фрэнк спрашивал это, то ли утверждал, то ли раздумывал вслух.

- Не только меня, - спокойно ответил я. – Ты потеряешь все.

Но, прежде всего, ты потеряешь себя.

Он кивнул, но я чувствую, что он все еще не до конца согласен со мной. Я вижу, как много в нем противоречий, и как они борются внутри него. Я знаю, как ему тяжело сейчас. Как ему сложно справляться со своими собственными мыслями и мириться с правдой.

- Хорошо, - произносит Фрэнк, обреченно вздыхая. – Я сделаю то, что ты просишь. Я полностью завяжу с алкоголем. Больше никакого спиртного. Хорошо, - в его голосе не было никакого энтузиазма, но я и не ожидал от Фрэнка бурной реакции. Я знаю, что моя идея ему все еще не нравится, но, по крайней мере, он перестал со мной спорить по этому поводу.

- Мы сходим к врачу завтра же, - с непоколебимой уверенностью и строгостью сказал я.

После этой фразы Фрэнк недовольно скривился, но его неудовольствие меня нисколько не удивило. Наоборот, меня бы скорее поразило, если бы он сразу же покорно согласился на поход к врачу без всяких претензий и возражений.

- Это обязательно? – с надеждой спросил Фрэнк.

- Да, это обязательно. И это не обсуждается.

Фрэнк достал из пачки сигарету, сразу же зажав ее между губами, а затем выудил оттуда же дешевую пластмассовую зажигалку. Он чиркнул ей дважды, прежде чем появился огонек, поджигая сигарету.

Он сделал первую затяжку, прикрывая глаза, и выпустил в воздух бело-серый дым.

- Возьми пепельницу на подоконнике, а то опять будешь портить стаканы, - сказал я, и Фрэнк тут же поднялся со своего места, направляясь к окну.

- Как мы завтра пойдем к врачу, если я даже не записан на прием? – спросил Фрэнк, когда вернулся обратно.

- Значит, завтра сходим и запишемся, - пожав плечами, ответил я, и Фрэнк закатил глаза. – Я знаю, что ты не в восторге от этой идеи, но это необходимо. Тем более что это не так уж и сложно – сходить к врачу. Я ведь не требую от тебя ничего сверхъестественного.

- Я не знаю, Джерард, завтра рабочий день... Я не уверен, что у меня будет свободное время. Да и у тебя завтра наверняка тоже есть много дел. Может быть, не будем так спешить? Продумаем все это, найдем наиболее подходящий для нас обоих день?

Еще одна затяжка и протяжный выдох.

- Разве у тебя нет такого ощущения, что мы потеряли слишком много времени? – спросил я. – Что мы потратили его впустую и столько всего упустили...

Фрэнк грустно усмехнулся и пожал плечами. Он понимает, о чем я говорю. Он чувствует то же самое, что и я. Мы потратили так много времени, позволяя себе медленно загнивать, загоняя себя в тупик.

Напряжение смешались с меланхоличностью, отдаленно напоминающей ностальгию. Дышать стало немного легче.

- Ничего уже не вернешь, - проговорил Фрэнк. И тут он прав. Прошлое навсегда останется в прошлом вместе со всеми ошибками, вместе со всеми взлетами и падениями.

Вместе с тобой и мной, какими мы были когда-то, когда любовь казалась счастьем, а не вредной привычкой.

Многое безвозвратно изменилось, но мы можем продолжить меняться в лучшую или худшую сторону. Мы можем меняться, но мы уже никогда не будем теми, кем были раньше. Но кто сказал, что это плохо?

- Нам не нужно ничего возвращать, - вдруг сказал я. – Мы все еще в состоянии создать что-то новое.

- Предлагаешь начать новую жизнь? – ухмыльнулся Фрэнк, будто бы не воспринимая мои слова всерьез. Но вот только я даже не собирался шутить.

Разочарование смешалось с надеждой, одерживающей верх и поглощающей тьму.

Дышать стало приятней.

- Ага, все с чистого листа, - теперь я тоже улыбнулся, и Фрэнк вопросительно посмотрел на меня, туша сигарету, докуренную практически до самого фильтра, в пепельнице.

Может быть, сейчас самое время для кардинальных изменений. Может быть, сейчас самое время изменить направление и сменить обстановку.

Нам нужно больше жить, а не существовать. Нам нужно движение. Нам нужно наконец-то вдохнуть на полную грудь. Нам нужно освободиться.

- Давай уедем отсюда, - слова будто бы сами рвутся из меня наружу. – Куда угодно. Просто бросим все, что у нас тут есть. Продадим эту квартиру и уедем. К черту этот город! - я махнул рукой, переводя взгляд к окну.

Возможно, это глупо – думать, что если мы уедем, то станем счастливее, но ведь это может помочь. Пусть это будет символом начала нового этапа нашей жизни.

Я резко поднялся, а затем медленно обошел стол, становясь рядом с Фрэнком.

- Это все уж очень неожиданно. Джерард, такие решения не принимаются так спонтанно... – начал он, но я тут же перебил его, касаясь рукой его плеча и сжимая его пальцами, сминая тонкую ткань футболки.

- Почему нет? Разве тебя самого не тошнит от этих мест? Давай уедем, куда захочешь, оставим тут наше прошлое, наконец-то перестанем хвататься за него.

Давай оставим в этом городе всех наших призраков, все, что мешает нам. Давай забудем об этом городе.

- Но как мы... Тут работа... тут все, - сказал Фрэнк, но я не счел его слова за аргументы.

Мы можем оставить все позади. Нам больше не нужен этот город. Он больше ничего не может нам дать.

- Нас ничего тут не держит, - практически шепотом сказал я, наклоняясь к Фрэнку. – Ты сможешь точно так же, как тут, работать в любой местной газете. Или найдешь что-нибудь получше. Ты же знаешь, что ты достоин большего, ты же знаешь, что можешь больше.

- А как же ты?

- Я что-нибудь придумаю, - тут же ответил я.

Мои глаза горят жаждой изменений. Во мне слишком много отчаяния и слишком много надежды, а это – взрывная смесь.

Давай рискнем, давай попробуем. Давай убежим в неизвестность, чтобы выстроить новую жизнь, чтобы начать заново. Давай отбросим все сомнения.

- Соглашайся, - говорю я.

Разве нам не надоело бояться, топчась на одном месте? Разве нам не надоело бояться вырваться вперед, бояться взлететь?

- Доверься мне, - говорю я.

Просто возьми меня за руку, и мы пройдем этот путь вместе. Мы пройдем через все, не оглядываясь назад.

Просто скажи мне «да» или кивни, и этого будет достаточно.

Дата добавления: 2015-08-28