В этой таблице приведены примерные даты начала широкого распространения принципиальных культурных новаций в трех евразийских и четырех американских регионах. Датировка начала доместикации животных не учитывает собак, которые были одомашнены раньше всех сельскохозяйственных животных как в Евразии, так и в Америке. Датировка возникновения вождеств опирается на такие археологические свидетельства, как различия в статусе захоронений, особенности архитектуры и иерархия поселений. Таблица в максимально упрощенном виде представляет сложную совокупность исторических фактов: некоторые из многих необходимых оговорок содержатся в тексте.
Доколумбова Америка | |||
Анды | Амазония | Мезоамерика | Восток США |
к 3000 г. до н. э. | 3000 г. до н. э. | к 3000 г. до н. э. | 2500 г. до н. э. |
3500 г. до н. э. | р | 500 г. до н. э. | - |
3100-1800 г. до н. э. | 6000 г. до н. э. | 1500 г. до н. э. | 2500 г. до н. э. |
3100-1800 г. до н. э. | 6000 г. до н. э. | 1500 г. до н. э. | 500 г. до н. э. |
к 1500 г. до н. э. | 1 г. н. э. | 1500 г. до н. э. | 200 г. до н. э. |
1000 г. н. э. | - | - | - |
1 г. до н. э. | - | 300 г. до н. э. | - |
- | - | 600 г. до н. э. | - |
- | - | - | - |
Как мы видели в главах 5 и 10, очаговыми регионами каждого полушария — местами первого появления производства продовольствия и центрами его дальнейшего распространения — была лишь горстка относительно небольших по площади областей. В Евразии ими стали Плодородный полумесяц и Китай, в Америке — Анды с Амазонией, Мезоамерика и восточная часть Соединенных Штатов. С какой скоростью важнейшие новшества распространялись из этих центров, мы лучше всего представляем на примере Европы, благодаря огромному объему работы, проделанной местными археологами. Взяв табличные данные по Англии, мы видим, что, после того как со значительным запозданием (пять тысяч лет) сюда проникают производство продовольствия и оседлость из Плодородного полумесяца, освоение дальнейших новшеств — вождеской и государственной организации, письменности и особенно металлических орудий — происходит намного быстрее: медные и бронзовые орудия широко распространяются в Англии на две тысячи лет позднее, чем на Ближнем Востоке, железные — только на двести пятьдесят. Очевидным образом, «заимствование» одним оседлым сельскохозяйственным обществом у такого же соседнего общества металлургии было намного более простым и быстрым процессом, чем «заимствование» бродячими охотниками-собирателями производства продовольствия у соседей-земледельцев (или чем вытеснение первых вторыми).
Почему в Америке хронология появления всех ключевых новшеств сдвинута к более поздним датам по сравнению с Евразией? Очевидных причин несколько, и их можно разбить на четыре группы: более позднее начало американской хронологии по сравнению с евразийской; более ограниченный набор диких животных и растений, пригодных для доместикации; более серьезные препятствия для распространения; меньшая площадь (и бо§льшая изолированность) густонаселенных территорий.
Что касается опережения во времени, Евразия была населена людьми около миллиона лет — намного дольше, чем Америка. Согласно археологическим данным, приведенным в главе 1, люди проникли в Америку в районе Аляски лишь на рубеже XIII и XII тысячелетий до н. э., впервые появились южнее канадского ледникового щита к концу XII тысячелетия до н. э. (культура кловис) и достигли южной оконечности Южной Америки к концу XI тысячелетия до н. э. Даже если спорные заявления об обнаружении более древних стоянок человека в Америке подтвердятся, ее гипотетические докловисские обитатели по непонятным причинам оставались слишком малочисленны, и ничего подобного плейстоценовому периоду в Старом Свете, то есть умножению охотничье-собирательских обществ с растущим населением и развивающимися искусством и технологией, в Новом Свете мы не наблюдаем. Когда кловисские охотники-собиратели только заселяли юг Южной Америки, в Плодородном полумесяце до возникновения производства продовольствия оставалось каких-то полторы тысячи лет.
Следует остановиться на том, какие последствия могла иметь для Америки ее более поздняя колонизация. Во-первых, не слишком ли большой срок должен был пройти после конца XII тысячелетия до н. э., чтобы территория обеих Американских континентов была полностью заселена? Рассчитав все вероятные показатели, мы поймем, что эта задержка мало чем могла повлиять на пятитысячелетнее отставание Нового Света в аспекте появления первых оседлых сельскохозяйственных популяций. Вычисления, приведенные в главе 1, показывают, что даже если в начале, когда первые коренные американцы двинулись на юг от канадской границы, их было только сто человек и их численность увеличивалась со скоростью не больше одного процента в год, им понадобилось бы тысячелетие, чтобы заселить территорию обеих континентов с оптимальной для охотников-собирателей плотностью. Продвигаясь на юг всего лишь по миле в год, эти первопроходцы достигли бы южной оконечности Южной Америки за каких-то 700 лет после пересечения канадской границы. Надо добавить, что предположительно взятые здесь показатели скорости миграции и роста численности значительно меньше, чем те, о которых мы знаем по историческим примерам заселения прежде необитаемых или малообитаемых земель. Следовательно, обе Америки, скорее всего, были полностью заняты охотниками-собирателями уже через несколько столетий после появления первых колонистов.
Во-вторых, не могла ли значительная часть пятитысячелетнего отставания уйти на то, чтобы первые американцы полностью освоились с местными видами растений и животных, а также обнаружили достаточно источников камня? Если снова опираться на аналогию с новогвинейскими и полинезийскими охотниками-собирателями и земледельцами, которые обживали прежде незнакомые земли — скажем, с маори в Новой Зеландии или с тудавхе на новогвинейском плато Каримуи, — то открыть наилучшие источники камня, узнать все об окружающих животных и научиться отличать полезные растения от ядовитых колонисты должны были меньше чем за столетие.
В-третьих, было ли у населения Евразии преимущество с точки зрения наличия адаптированных к среде обитания технологий? Первые земледельцы Плодородного полумесяца и Китая являлись наследниками технологий, которые люди с современными поведенческими чертами, осваивавшие ресурсы этих регионов, создавали на протяжении десятков тысяч лет. К примеру, в распоряжении первых земледельцев Плодородного полумесяца были каменные серпы, ямы-хранилища и другие приемы и приспособления, которые постепенно возникли у их доаграрных предшественников, занимавшихся сбором урожая диких зерновых. Первые американские поселенцы, напротив, оказались на Аляске с технологическим арсеналом, адаптированным к условиям сибирской арктической тундры, и им самим приходилось изобретать технологии, подходящие к каждой новой среде обитания, в которую они попадали. Такой технологический разрыв мог существенно повлиять на задержку развития важнейших культурных и хозяйственных новшеств у коренных американцев.
Еще более очевидным фактором, обусловившим эту задержку, были ограниченные возможности доместикации, которые предоставляла дикая флора и фауна Америки. Охотники-собиратели, как уже говорилось в главе 6, начинают заниматься производством пищи не потому, что предвидят потенциальную выгоду для потомков, а потому что уже на стадии зарождения такой способ хозяйствования обнаруживает свое превосходство перед охотой и собирательством. Но в Америке конкуренция между ранним производством продовольствия и охотой-собирательством была значительно менее выраженной, чем в Плодородном полумесяце или Китае, в том числе из-за почти полного отсутствия среди ее диких млекопитающих одомашниваемых видов. Первые земледельцы Америки находились, таким образом, в зависимости от дичи как единственного источника животного белка и не могли полностью отказаться от прежних способов добывания пищи. Напротив, в Плодородном полумесяце и Китае, где одомашнивание животных произошло почти сразу после окультуривания растений, сформировавшийся сельскохозяйственный комплекс быстро сделал эти способы ненужными. Кроме того, евразийские домашние животные повышали конкурентоспособность и самого земледелия — служа источником удобрения и позднее тягловой силой для пахотных орудий.
Производство продовольствия, практикуемое коренными американцами, уступало в конкурентоспособности евразийскому и по другой причине, связанной с особенностями местной дикой флоры. В первую очередь это касалось востока Соединенных Штатов, где было выведено меньше дюжины растительных культур, включавших мелкосеменные зерновые, но не включавших ни крупносеменных зерновых, ни бобовых, ни волокнистых культур, ни плодовых или ореховых деревьев. Это также касалось главной зерновой культуры Мезоамерики — кукурузы, которая в результате долгой территориальной диффузии сделалась главной культурой Америки вообще. На фоне ближневосточной дикой пшеницы и ячменя, чья эволюция в культурные растения потребовала минимальных биологических трансформаций и всего нескольких столетий, дикому теосинте, чтобы превратиться в кукурузу, понадобилось, по-видимому, несколько тысячелетий, в течении которых это растение радикально изменило свое репродуктивное поведение, перераспределило энергетические ресурсы в пользу роста семян, утратило твердые как камень семенные оболочки и во много раз увеличило размер початка.
Как следствие, начало доместикации растений в доколумбовой Америке — около 3000–2500 гг. до н. э., согласно гипотезам последних лет — и широкое распространение постоянных оседлых поселений в Мезоамерике, материковой части Анд и восточной части Соединенных Штатов — 1800–500 гг. до н. э. — отстояли друг от друга как минимум на полторы-две тысячи лет. Иными словами, земледелие долгое время служило коренным американцам лишь несущественным дополнением к основному способу добывания пищи, то есть охоте и собирательству, и не могло обеспечить рост их популяционной плотности. Если опираться на более традиционную датировку начала доместикации растений в Америке, то разрыв между этим событием и распространением сельскохозяйственных поселений увеличивается еще больше — с полутора-двух до пяти тысяч лет. Напротив, оседлость и производство продовольствия в Евразии почти нигде не были настолько отдалены во времени. (В некоторых областях обоих полушарий — в Японии и Плодородном полумесяце в Старом Свете, на побережье Эквадора и в бассейне Амазонки в Новом — охотничье-собирательское хозяйство было само по себе достаточно продуктивно, чтобы оседлые поселения возникли здесь еще в доаграрную эпоху.) Ограничения, связанные с особенностями и количеством потенциальных доместикатов в регионах Нового Света, прекрасно иллюстрируются тем, как изменялись сами коренные американские общества в результате импорта доместикатов либо из других американских регионов, либо из Евразии. Среди примеров можно назвать демографические последствия проникновения кукурузы на восток Соединенных Штатов и бассейн Амазонки, начала разведения ламы, южноандского доместиката, в северной части Анд, а также освоения евразийских лошадей, произошедшего во многих частях Северной и Южной Америки.
Помимо хронологической форы евразийцев и помимо доступного им набора диких видов животных и растений, более скорое развитие Евразии обусловливалось еще одним фактором — лучшими по сравнению с Америкой условиями для распространения хозяйственных животных и культур, обмена идеями и технологиями и миграции человеческих популяций. В свою очередь, это преимущество обусловливалось несколькими географическими и экологическими факторами. Во-первых, преобладающая ориентация Евразии вдоль оси восток—запад, в отличие от северо-южной ориентации Америки, создавала условия для диффузии без изменения широты и всех связанных с ней средовых переменных. По контрасту с протяженностью Евразии с востока на запад Новый Свет крайне сужен по всей длине Центральной Америки и особенно в районе Панамы. В не меньшей степени его территориальной раздробленности способствовали регионы, непригодные для производства продовольствия и поддержания высокой плотности человеческих популяций. Такими экологическими барьерами были тропические леса Панамского перешейка, разделявшие мезоамериканские народы и народы Анд и бассейна Амазонки; пустыни северной Мексики, отгораживающие Мезоамерику от обществ юго-запада и юго-востока США, которые сами были отгорожены друг от друга засушливыми территориями Техаса; наконец, пустыни и высокие горы, изолировавшие тихоокеанское побережье США — зону, потенциально благоприятную для сельского хозяйства, — от остального континента. Как следствие, ни домашние животные, ни письменность, ни политические образования не распространялись за пределы каждого из очаговых регионов Нового Света — Мезоамерики, восточной части Соединенных Штатов и Анд с бассейном Амазонки, — а диффузия культурных растений и технологий между ними была незначительной и медленной.
Следует отдельно перечислить некоторые из последствий такой территориальной фрагментации Американских континентов. Производство продовольствия так и не проделало путь с юго-запада США и из долины Миссисипи до нынешних сельскохозяйственных центров Америки, Калифорнии и Орегона, коренное население которых продолжало жить охотничье-собирательским укладом лишь по причине отсутствия подходящих доместикатов. Разводившиеся в Андах лама и морская свинка, как, впрочем, и картофель, так и не проникли на мексиканское возвышенности, из-за чего Мезоамерика и Северная Америка остались без домашних млекопитающих (кроме собак). И наоборот, выращивавшийся на востоке Соединенных Штатов подсолнечник так и не проник в Мезоамерику, а мезоамериканская индейка — в Южную Америку или на восток США. На то, чтобы мезоамериканские кукуруза и фасоль проделали путь в 700 миль, разделявшие земледельцев Мексики и востока США, ушло соответственно три и четыре тысячи лет. Понадобилось еще семь столетий после прибытия кукурузы в долину Миссисипи, чтобы выведение ее разновидности, способной приносить хорошие урожаи в североамериканском климате, наконец спровоцировало культурный и хозяйственный подъем в этом регионе. Миграция кукурузы, фасоли и тыквы из Мезоамерики на восток Соединенных Штатов, возможно, заняла несколько тысяч лет. Наконец, если культуры Плодородного полумесяца распространялись на запад и восток достаточно быстро, упреждая параллельную доместикацию тех же самых или похожих видов, то в Америке, из-за разделявших ее барьеров, такая множественная доместикация была нормой.
Наличие этих барьеров всерьез сказалось не только на распространении культурных растений и домашних животных, но и на других особенностях развития человеческих обществ. В Евразии алфавитные системы письменности, восходящие к единому алфавиту-предку из восточного Средиземноморья, стали принадлежностью всех достаточно сложных обществ от Англии до Индонезии, за исключением тех регионов Восточной Азии, где распространились системы, основанные на китайском иероглифическом письме. Напротив, в Новом Свете единственная система письма, в нескольких разновидностях существовавшая в Мезоамерике, так и не достигла развитых обществ Андского региона или восточной части Соединенных Штатов, которые были вполне в состоянии ее освоить. Колесо, изобретенное в Мезоамерике в качестве элемента детских игрушек, и лама, одомашненная в Андах, так и не встретились, чтобы дать начало колесному транспорту Нового Света. В Старом Свете Македонская и Римская империи каждая простирались на 3000 миль с востока на запад, Монгольская — на 6000 миль. В Новом Свете у империй и государств Мезоамерики не имелось никаких политических и даже, по-видимому, информационных контактов ни с вождествами востока США в 700 милях к северу, ни с империями и государствами Анд в 1200 милях к югу.
Насколько более географически разрозненной была Америка по сравнению с Евразией, можно увидеть и на примере распространения языков. Согласно общепринятой лингвистической классификации, абсолютное большинство языков Евразии относится примерно к дюжине языковых семей, до нескольких сотен членов в каждой. Например, в составе индоевропейской семьи, к которой принадлежит английский, а также французский, русский, греческий и хинди, таких членов около 144. Многие из этих евразийских семей имеют обширные непрерывные области распространения — скажем, ареал индоевропейской семьи охватывает почти всю Европу и простирается на восток, занимая значительную часть территории от Западной Азии до Индии. Данные лингвистики, истории и археологии однозначно сходятся в том, что каждый из таких обширных непрерывных ареалов возникал как результат исторической экспансии языка-предка, последующая локальная дифференциация которого приводила к образованию на занятой территории целой языковой семьи (таблица 18.2). В свою очередь, успех большинства этих экспансий, насколько можно судить, обеспечивался превосходством носителей языка-предка — аграрных обществ — над исконным охотничье-собирательским населением оккупируемых областей. В главах 16 и 17 мы уже познакомились с этим феноменом на примере о сино-тибетской, австронезийской и других языковых семей Восточной Азии. Среди наиболее масштабных примеров последнего тысячелетия можно назвать американскую и австралийскую экспансию индоевропейских языков из Европы, сибирскую экспансию русского языка из Восточной Европы, а также западную экспансию турецкого языка (входящего в алтайскую семью) из Центральной Азии.
Предположительная дата Языковая семья или язык Экспансия Главная движущая сила
6000 или 4000 г. до н. э. Индоевропей Украина или Анатолия ® Европа, Ц. Азия, Индия производство продовольствия или конное пастбищное животноводство
6000–2000 гг. до н. э. Эламско-дравидийская
Иран ® Индия производство продовольствия
4000 г. до н. э. – настоящее время Сино-тибетская Тибетское на- горье, С. Китай ® Ю. Китай, тропическая
Ю.-В. Азия производство продовольствия
3000–1000 гг. до н. э. Австронезийская Ю. Китай ® Индонезия, о-ва Тихого океана производство продовольствия
3000 г. до н. э. – 1000 г. н. э. Банту Нигерия и Камерун ® Ю. Африка производство продовольствия
3000 г. до н. э. – 1 г. н. э. Австроазиатская Ю. Китай ® тропическая Ю.-В. Азия, Индия производство продовольствия
1000 г. до н. э. – 1500 г. н. э. Тай-кайдайская, мяо-яо Ю. Китай ® тропическая Ю.-В. Азия производство продовольствия
892 г. н. э. Венгерский Уральские горы ® Венгрия конное пастбищное животноводство
1000–1300 гг. н. э. Алтайская (монгольский. турецкий) Азиатские степи ® Европа, Турция, Китай, Индия конное пастбищное животноводство
1480–1638 гг. н. э. Русский Европейская часть России ® Сибирь производство продовольствия
Таблица 18.2. Языковые экспансии в Старом Свете
За исключением эскимосско-алеутской семьи, распространенной в американской Арктике, и семьи на-дене, распространенной на Аляске, на северо-западе Канады и на юго-востоке США, Америка не знает общепризнанных примеров крупномасштабной языковой экспансии. Большинство исследователей аборигенных языков Америки не видит оснований для выделения среди них обширных и однозначно идентифицируемых систем родства помимо двух названных. По их мнению, имеющиеся данные в лучшем случае позволяют разбить все остальное множество аборигенных языков Америки (от 600 до 2000, по разным оценкам) на сотню с лишним семей и изолятов. Согласно альтернативной точке зрения, с которой согласны немногие и которая была предложена лингвистом Джозефом Гринбергом, все аборигенные языки Америки, за исключением эскимосско-алеутских и на-дене, объединяются в одну, так называемую америндскую, языковую семью, имеющую около дюжины подсемей.
Вполне вероятно, что некоторые из выделенных Гринбергом подсемей и некоторые группы, признаваемые более традиционными лингвистами, сложились в результате собственных популяционных экспансий Нового Света, движущей силой которых хотя бы отчасти мог быть рост населения в условиях производства продовольствия. Не исключено, например, что подобные экспансии привели к распространению юто-ацтекских языков в Мезоамерике и на западе Соединенных Штатов, отомангских языков в Мезоамерике, натчезо-мускогских языков на юго-востоке США и аравакских языков в Вест-Индии. Как бы то ни было, трудности лингвистов, не способных прийдти к единой классификации аборигенных языков Америки, всего лишь отражают трудности, с которыми сталкивалась любая потенциальная экспансия развитых американских обществ. Если бы нескольким сельскохозяйственным народам доколумбовой Америки удалось каждому вместе со своими культурами и скотом оккупировать обширную территорию, быстро вытеснив ее охотничье-собирательское население, такое событие оставило бы след в истории — как в Евразии, в Америке существовали бы легко классифицируемые лингвистические семьи, и родственные связи между языками коренных американцев не вызывали бы сегодня столько споров.
Итак, мы установили три группы удаленных факторов, которые обусловили успех европейского завоевания Америки: более долгое существование в Евразии человеческих популяций, бо§льшая эффективность евразийского производства продовольствия, вытекавшая из бо§льшего разнообразия евразийских растительных и особенно животных доместикатов, и, наконец, отсутствие столь же серьезных, как в Америке, географических и экологических препятствий на пути внутриконтинентальной культурной и популяционной диффузии. Еще один, четвертый, удаленный фактор имеет более гипотетический характер и связан с некоторыми труднообъяснимыми случаями невозникновения в Америке тех или иных культурных и хозяйственных новшеств. В частности, речь идет о неизобретении письменности и колеса развитыми обществами Андского региона (несмотря на их примерное сходство в возрасте с развитыми мезоамериканскими обществами, у которых такие изобретения появились) и ограниченности применения колеса детскими игрушками и его дальнейшим полным исчезновением в Мезоамерике (несмотря на то, что теоретически, как в Китае, оно могло послужить для изобретения ручных тачек). Эти загадочные примеры напоминают нам о других столь же загадочных неизобретениях или исчезновениях изобретений, характерных для истории небольших изолированных популяций: тасманийских и австралийских аборигенов, островных обществ Японии и Полинезии, обитателей американской Арктики. Разумеется, Американские континенты не назовешь небольшой территорией: их совокупная площадь составляет целых 76% от площади Евразии, а численность населения на 1492 г. тоже наверняка уступала евразийским цифрам не на порядок. Тем не менее, как мы убедились, обжитое пространство Америки было раздроблено на популяционные «острова», общества которых почти не сообщались между собой. Поэтому очень вероятно, что история колеса и письменности в доколумбовой Америке иллюстрирует те же принципы, действие которых в более наглядном виде мы уже имели возможность наблюдать на примере подлинных островных обществ.
Несколько столетий назад, после как минимум тринадцати тысяч лет параллельного существования, передовые общества Америки и Евразии наконец столкнулись между собой. Все предшествующее время единственной точкой соприкосновения обществ Старого и Нового Света был Берингов пролив, на берегах которого жили племена охотников-собирателей.
Коренные американцы не предпринимали попыток колонизировать Евразию, за исключением небольшой популяции эскимосов Аляски, которые переправились через Берингов пролив на противоположный, сибирский берег и заселили близлежащие территории. Первая зафиксированная попытка евразийцев колонизировать Америку была предпринята скандинавами в арктических и субарктических широтах (карта 18.1). Скандинавы-норвежцы колонизировали Исландию в 874 г., затем исландцы колонизировали Гренландию в 986 г., и, наконец, гренландцы начали наносить регулярные визиты на северо-восточное побережье Северной Америки, которые продолжались примерно с 1000 по 1350 г. Хотя единственные археологические следы скандинавских поселений были найдены на Ньюфаундленде, который предположительно соответствует упоминаемой в скандинавских сагах земле Винланд, в тех же письменных источниках говорится и о гораздо более северных высадках скандинавских мореплавателей: на побережье Лабрадора и Баффиновой земли.
Исландский климат позволял заниматься животноводством и в крайне ограниченном объеме земледелием, а площади острова хватало, чтобы прокормить достаточно людей, потомки которых живут на нем и по сей день. Напротив, Гренландия почти целиком покрыта льдами, и даже в районе двух фьордов на юге, где поддерживался наиболее благоприятный климат, скандинавское сельское хозяйство было крайне неэффективным. Население гренландских колоний, никогда не превышавшее нескольких тысяч человек, находилось в постоянной зависимости от поставок продовольствия и железа из Норвегии и строительного леса с побережья Лабрадора. В отличие от острова Пасхи и других изолированных полинезийских островов, Гренландия была не в состоянии прокормить самодостаточное сельскохозяйственное общество, хотя самодостаточные общества инуитских охотников-собирателей существовали на ней до, во время и после скандинавской колонизации. Общества Исландии и Норвегии сами по себе были слишком малочисленны и бедны и поэтому не имели возможности поддерживать колонии в Гренландии на протяжении долгого времени.
В течение малого ледникового периода, который начался в XIII в., похолодание в северной Атлантике еще больше осложнило ведение сельского хозяйства в Гренландии и морскую торговлю с Норвегией и Исландией. Последний зафиксированный контакт гренландцев с европейцами состоялся в 1410 г., когда к берегам Гренландии пристало сбившееся с курса исландское судно. Когда в 1577 г. европейцы снова начали посещать Гренландию, скандинавской колонии на острове больше не существовало — не оставив никаких письменных свидетельств, она исчезла, по-видимому, где-то в течение XV в.
Уровень развития корабельных технологий в 986–1410 гг. фактически оставлял побережье самой Северной Америки недостижимым для скандинавских экспедиций, отправлявшихся из Норвегии. Те, кто все-таки добрались до континента, отправлялись из гренландской колонии — им нужно было преодолеть лишь 200 миль ширины Дейвисова пролива. В любом случае не было никаких шансов на то, что мелкая колония будет способна обеспечить исследование, завоевание и заселение всей Америки. Даже единственная раскопанная скандинавская стоянка на Ньюфаундленде, по-видимому, представляла собой не более чем зимовочный лагерь, в котором на протяжении нескольких лет жили несколько десятков человек. Про винландское поселение в скандинавских хрониках говорится, что оно подвергалось нападениям неких скрэлингов — судя по всему, либо ньюфаундлендских индейцев, либо дорсетских эскимосов.
Судьба гренландской колонии, самого дальнего форпоста средневековой Европы, остается одной из романтических загадок археологии. Умерли ли гренландцы-скандинавы голодной смертью, попытались спастись на кораблях, переженились с эскимосами, пали от неведомого мора или от эскимосских стрел? Эти вопросы касаются непосредственных причин провала скандинавской колонизации Гренландии и Америки и пока остаются без ответа, однако его исходные причины совершенно ясны. Источник (Норвегия), цель (Гренландия и Ньюфаундленд) и время колонизации (984–1410 гг.) были таковы, что у европейцев гарантированно отсутствовала возможность реализовать свои потенциальные преимущества в производстве продовольствия, технологиях и политической организации. В широтах, почти непригодных для производства продовольствия, железные орудия немногочисленных колонистов, опиравшихся на слабую поддержку одного из бедных государств Европы, не могли соперничать с каменными, костяными и деревянными орудиями индейских и эскимосских охотников-собирателей, главных специалистов в мире по выживанию в арктических условиях.
Вторая попытка евразийской колонизации Америки была удачной, потому что ее параметры — источник, цель, географическая широта, историческое время — позволили европейцам на этот раз сполна реализовать свои преимущества. Испания, в отличие от Норвегии, была достаточно богатой и многонаселенной страной, чтобы инициировать первопроходческие экспедиции и обеспечивать существование колоний. Пересекая океан, испанцы высаживались на берег и селились в чрезвычайно благоприятных для ведения сельского хозяйства субтропических широтах. Несмотря на то что долгое время они выращивали преимущественно аборигенные культуры, европейские домашние животные, особенно крупный рогатый скот и лошади, активно использовались ими с самого начала. Трансокеанская колониальная кампания испанцев стартовала в 1492 г., на исходе столетия, ознаменовавшегося стремительным развитием европейского судостроения и мореплавания, которое к тому времени вобрало в себя навигационные, конструктивные и прочие технологические достижения обществ Старого Света, населявших регион Индийского океана (исламских стран, Индии, Китая и Индонезии). Как следствие, морские экспедиции испанцев на кораблях испанской постройки были способны добираться до Вест-Индии прямым маршрутом, то есть не нуждаясь в пересадочном пункте, как в случае с захлебнувшейся скандинавской колонизацией. Став первой метрополией с колониями в Новом Свете, Испания недолго оставалась в одиночестве — вскоре ее примеру последовали еще полдюжины европейских государств.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |