Главная редколлегия Р.Б.Рыбаков (председатель), 3 страница

империи, например, это произошло вследствие известного Декрета Кара-каллы (212 г.). Разумеется, реальный процесс был достаточно длительным.

Таким образом, мы исходим из реального существования двух докапиталистических формаций — древнего (гражданского) общества и общества феодального. Для второй из этих формаций характерно исчезновение различий между гражданином и подданным, превращение всех в подданных государства, где сословное деление сохраняется, но уже на совершенно иной основе. Господствующим классом здесь является военно-бюрократическая элита, прямо или косвенно получающая от правителя земельные и денежные пожалования в различных формах. Структура такого общества представляет собой либо пирамиду вассальных отношений, где каждый, кроме самых верхних и самых нижних, является одновременно и сеньором, и вассалом, либо бюрократическую структуру, связанную табелью о рангах. Понятно, что в реальной действительности чистых типов не существует, можно говорить лишь о том, какие структуры преобладают.

Период древности, в свою очередь, должен быть разделен на два подпе-риода: раннюю и позднюю древность. Характерными чертами ранней древности являются:

1. Соседская община, сохраняющая в той или иной мере самоуправление и право собственности на землю, выражающееся в различных формах — от периодических переделов земли до контроля над ее отчуждением.

2. Общинная социальная психология взаимной помощи и коллективной ответственности.

3. Общинные политеистические ритуалистические религии, в которых этика не играет существенной роли. Эти религии можно также назвать «естественными»: они являются прямым продолжением верований и представлений эпохи первобытности.

4. «Номовое», или территориальное, государство. Для поздней древности характерны:

1. Распад общинной земельной собственности и распространение или полное господство частной собственности на землю.

2. Утрата общинами (кроме храмовых городов) самоуправления и превращение их в чисто фискальные единицы.

3. Соответствующие изменения в социальной психологии, рост индивидуализма, новые представления о человеческой личности, находящие выражение, в частности, в праве (концепция индивидуальной ответственности).

4. Возникновение и распространение догматических этических религий, переходящих общинные и этнические границы («мировые» религии). Эти новые религии могут также быть названы «религиями спасения» и «религиями откровения». Первое определение связано с тем, что они ставят во главу угла философскую в сущности проблему личного взаимоотношения человека с миром и божеством, спасение от мирового зла. Второе указывает на то, что новые религиозно- философские движения имеют определенных индивидуальных основоположников, чьи высказывания (более или менее подлинные) превращаются в религиозный канон.

5. Возникновение нового типа государства — мировых держав, империй.

Основным общественным противоречием древнего общества на его первой стадии является противоречие между крупным и мелким землевладением, т.е. между общинной и частной собственностью на землю. Крайним

выражением такого противоречия является обезземеливание рядовых общинников, влекущее за собой, в отличие от древнего Рима, утрату гражданских прав и переход в разряд «царских людей», низшие слои которых на практике мало отличались от рабов, а средние и высшие слои образовали впоследствии господствующий класс-сословие второй стадии древнего общества. Эта борьба определяет собой всю социальную психологию, представления о государстве и власти, мораль и иногда даже политическую структуру общества.

Хронологически эти стадии в разных древних обществах не всегда совпадают. Лишь очень приблизительно можно сказать, что первая стадия древности падает на III—II тысячелетия до х.э., а вторая — на I тысячелетие до х.э., хотя не исключено, что, например, в Китае древность закончилась раньше, чем принято считать.

Признавая единство мирового исторического процесса, нельзя вместе с тем игнорировать и важные особенности его хода на Востоке. В общем и целом, существование таких особенностей признается всеми, но имеются большие расхождения в оценке их роли и определении их причин. В предельных случаях постулируется существование на Востоке некой особой докапиталистической формации либо существование такой формации во всем мире, причем античность рассматривается как некое «уклонение» от магистрального пути, боковая и притом тупиковая ветвь. Все эти концепции, как бы они ни именовались, сводятся к концепции «азиатского способа производства» и, как явствует из сказанного выше, не могут считаться достаточно обоснованными. Противоположной крайностью является концепция, согласно которой какие-либо серьезные различия между Востоком и Западом вообще отсутствуют. Сторонников этой концепции в наше время практически нет. Большинство исследователей сводят указанные различия к различиям в характере и роли общины на Востоке и Западе. Это, по-видимому, справедливо, однако конкретные оценки и определения представляются спорными. Так, практически общепринятой является точка зрения, согласно которой главное отличие Востока от Запада — длительное сохранение на Востоке общины. В действительности дело, видимо, обстоит наоборот: именно античный полис является общиной в «химически чистом» виде, своеобразным «возрождением» первобытнообщинной структуры на новом уровне развития производительных сил, уровне, который, в отличие от первобытнообщинного, допускал и требовал эксплуатации человека человеком. Полис является государством совершенно особого рода, ибо здесь нет власти и войска, отдельных от народа: народ сам есть и власть, и войско. Это община равноправных граждан, и эксплуатировать здесь можно только чужаков — в качестве рабов или илотов. Отсюда четкое противопоставление свободы и несвободы, нашедшее свое многообразное выражение в различных явлениях культуры и даже в лексике. На Востоке же, напротив, произошло «наложение» на общину политических суперструктур в виде централизованного государства, значительно деформировавшее структуры общинные. Степень этой деформации была различной. В Египте, например, следов общины почти не удается отыскать, в Китае она значительно более заметна, в Индии заметна вполне, а в Месопотамии нередко является противовесом царской власти. Так или иначе, наличие над-общинной политической структуры привело к возникновению и стойкому сохранению сложной иерархической структуры общества с возможностью эксплуатации однообщинников и со множеством переходных ступеней от 25

свободы к несвободе, что, в свою очередь, также нашло многообразное выражение в культуре. Такая структура является значительно более инерционной, а ее чрезвычайно длительное существование создает высокоавторитетную традицию, которая, в свою очередь, дополнительно ее укрепляет. Наш том не претендует на исчерпывающую полноту и составлен таким образом, чтобы читатель получил в доступном для неспециалиста виде все важнейшие сведения по истории древнего Востока. Изложение истории конкретных стран и регионов дано с учетом указанного выше разделения древности на два подпериода. Серьезное внимание уделено проблемам этногенеза, взаимоотношений между языками и культурами. Теоретические проблемы во всех случаях занимают центральное место, что и определяет отличие данной работы от предшествующих. Верхней хронологической границей первого тома является рубеж христианской эры — с некоторыми частными отклонениями в ту или иную сторону.

Над первым томом «Истории Востока» работали ученые Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, Института востоковедения РАН (Москва), Государственного Эрмитажа, Московского государственного университета и других научных учреждений. Главы тома написаны: В.К.Афанасьевой (гл. IV «Шумерская культура»), И.П.Вейн-бергом (гл. XX «Палестина в первой половине I тысячелетия до х.э.», гл. XXVI «Предэллинизм на Востоке», разд. 1—2 в гл. XXXII «Восточные провинции Римской империи» — с использованием материалов И.Д.Аму-сина, разд. 5 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении»), А.А.Вигасиным (гл. XXII «Древняя Индия»), И.В.Виноградовым (гл. IX «Раннее и Древнее царства Египта», гл. X «Среднее царство в Египте и нашествие гиксосов», гл. XXI «Новое царство в Египте и поздний Египет» — главы отредактированы

A. О.Большаковым), С.В.Волковым (гл. XXV «Корея в древности»), Г.Г.Гиоргадзе (гл. VII «Ранняя Малая Азия и Хеттское царство»), Э.А.Грантовским (гл. XVI «Страны Иранского нагорья и юга Средней Азии в первой половине I тысячелетия до х.э. Мидийское царство. Авеста. Зороастризм»), М.А.Дандамаевым (гл. XV «Нововавилонская держава», гл. XVII «Ахеменидская держава»), И.М.Дьяконовым (гл. I «Возникновение земледелия, скотоводства и ремесла. Общие черты первого периода истории древнего мира и проблема путей развития», гл. II «Города-государства Шумера», гл. III «Переход к территориальному государству в Месопотамии», гл. VIII «Сирия, Финикия и Палестина в III—II тысячелетиях до х.э.», гл. XIII «Общие черты второго периода древней истории» — в соавторстве с В.А.Якобсоном и Н.Б.Янковской, гл. XVIII «Урарту, Фригия, Лидия», гл. XXIX «Закавказье и сопредельные страны в период эллинизма»), М.М.Дьяконовым (гл. XXVII «Александр и его преемники на Востоке»), Е.В.Зеймалем (гл. XXX «Парфия и Греко-бактрийское царство»),

H. В.Козыревой (разд. 1—3 в гл. V «Старовавилонский период истории Месопотамии»), И.А.Лапис (гл. XI «Культура древнего Египта»), А.В.Парибком (разд. 6 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении»), И.С.Свенцицкой (гл. XXVIII «Эллинистические государства в Передней Азии», гл. XXXI «Эллинистический Египет», разд. 3 в гл. XXXII «Восточные провинции Римской империи», разд. 8 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении»), И.М.Стеблин-Каменским (разд. 4 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении»), Т.В.Степугиной (гл. XII «Древнейший Китай», гл. XXIII «Китай во второй половине I тысячелетия до х.э. — первые века христианской эры», гл. XXIV «Культура древнего Китая»), Е.А.Тор-

чиновым (разд. 7 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении»), Ю.Б.Циркиным (гл. XIX «Финикия и финикийцы в конце II — I тысячелетии до х.э.), В.А.Якобсоном (Предисловие к первому тому, разд. 4 в гл. V «Старовавилонский период истории Месопотамии», гл. VI «Месо­потамия в XVI—XI вв. до х.э.», гл. XIII «Общие черты второго периода древней истории» — в соавторстве с И.М.Дьяконовым и Н.Б.Янковской, гл. XIV «Новоассирийская держава», разд. 1—3 в гл. XXXIII «Коренные перемены в мировоззрении», Заключение), Н.Б.Янковской (гл. XIII «Общие черты второго периода древней истории» — в соавторстве с И.М.Дьяконовым и

B. А.Якобсоном). Библиография составлена авторами глав и разделов, указатели — Г.М.Кузнецовой.

Глава I

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ, СКОТОВОДСТВА И РЕМЕСЛА. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ПЕРВОГО ПЕРИОДА ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО МИРА И ПРОБЛЕМА ПУТЕЙ РАЗВИТИЯ

I. ПРЕДПОСЫЛКИ ОБРАЗОВАНИЯ ПЕРВОГО КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА

Род «Человек» (Homo) выделился из царства животных свыше двух миллионов лет назад, с конца древнекаменного века — сорок тысяч лет — существует вид «Человек разумный» (Homo sapiens sapiens). От своих предков, принадлежавших к более древним человеческим видам, Человек разумный унаследовал умение трудиться и производить для этого простейшие орудия. Однако от конца древнекаменного века — тридцать тысяч лет своей истории — он все еще, так же как и эти его предки, только извлекал для себя дары природы с помощью произведенных им орудий, но не воспроизводил ее плоды снова. Его способы добывания пищи — собирательство дикорастущих растений, охота и рыболовство, — конечно, были трудом; мало того, для поддержания своего существования человеку и тогда уже нужно было не только производство, но и воспроизводство орудий труда; но сами добываемые им продукты природы он воспроизводить не умел. Поэтому жизнь человеческих коллективов (общин, обычно объединявшихся по родству) в огромной степени зависела от внешних природных, даже климатических условий, от обилия или скудости добычи, от случайной удачи; удача же сменялась периодами голода, смертность была очень высока, особенно среди детей и пожилых. На огромных пространствах Земного шара людей было очень мало, и число их почти не увеличивалось или увеличивалось крайне медленно. Положение изменилось, когда 10—12 тыс. лет назад в экологически благоприятных регионах некоторые из человеческих общин научились сеять хлеб, обеспечивавший их пищей круглый год, и разводить скот, что позволило им регулярно питаться мясом, а также молоком и сыром (тво­рогом); скот обеспечивал их шкурами и кожей лучше, чем охотничья добыча, и, кроме того, давал еще и шерсть, которую люди научились прясть и ткать. Вскоре после этого люди смогли сменить пещерное жилище, шалаши из веток и землянки на постоянные дома из глины или обмазанного глиной камня, а затем и из сырцового кирпича. Оседлая жизнь, как полагают, способствовала увеличению рождаемости. Жизнь общины стала более обеспеченной, смертность несколько

снизилась, рост населения от поколения к поколению становился заметным, и первые зем­ледельцы-скотоводы начали расселяться все шире по поверхности Земли.

Впервые люди достигли этих успехов в теплой зоне Восточного полушария. Это была эпоха, когда на севере Европы и Азии еще не полностью исчезли следы Великого оледенения. Значительная часть Европы и Азии была занята тайгой, отделенной от ледяной зоны полосой тундры. Полу­острова Италии, Греции, Малой Азии, Южный Китай и Индокитай покрывали обширные лиственные леса, пространства Северной Африки, Аравии 28

и других районов Ближнего и Среднего Востока вплоть до Северного Китая — где сейчас сухая степь или выжженная пустыня, — были заняты лесостепью. Южнее, в Африке, росли густые тропические леса.

Наиболее благоприятными для жизни человечества были лесостепи, но и здесь не. везде условия были достаточно подходящими для перехода к земледелию и скотоводству. Требовалось, чтобы в той местности росли дикие злаки, годные в пищу и для посева, и жили дикие животные, пригодные для одомашнивания. Первым злаком, который люди стали сначала сжинать в диком виде (с помощью деревянных или костяных серпов со вставленными кремневыми зубьями), а затем и сеять, был ячмень, росший на нагорьях Малой Азии, Палестины, Ирана и Южной Турк­мении, а также в Северной Африке. Позже были окультурены и другие злаки. Где это произошло раньше всего, сказать трудно, во всяком случае в Палестине, Малой Азии и на западных склонах Иранского нагорья хлеб сеяли уже между X и VIII тысячелетиями до х.э., а в Египте, на Дунае и Балканах и в Южной Туркмении его стали сеять не позже VI тысячелетия до х.э. Примерно в ту же эпоху и в тех же местах приручили козу, овцу, осла (собаку приручили гораздо раньше еще охотники древнекаменного века); позже был одомашнен крупный рогатый скот и кое-где — свинья. С VIII—VI тысячелетий до х.э., когда люди научились делать более совершенные шлифованные каменные орудия, плетеные корзины, ткани и обожженную на огне глиняную посуду, что позволило лучше готовить и хранить пищу, жизненный уровень людей еще несколько повысился.

Климат в теплой зоне Северного полушария с исчезновением ледников становился все суше; предгорное земледелие все более основывалось не на дождевом орошении, а на запруживании ручьев и отведении канав на поля. Люди же северной и южной лесных зон, по-прежнему немно­гочисленные, еще долго не могли перенять достижения людей лесостепи и степных нагорий: тогдашними орудиями сводить леса, чтобы обрабатывать землю, было невозможно. Археологи прослеживают значительный технический прогресс от позднего этапа древнекаменного века, когда впервые стал господствовать Homo sapiens sapiens, через промежуточный период мезолита, на который в теплой зоне падает, между прочим, изобретение земледелия и скотоводства, до новокаменного века (неолита) — времени шлифованных каменных орудий и изобретения тканей и глиняной посуды. Но даже наиболее развитые неолитические общины Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока не могли достичь уровня цивилизации. Целью их производства и воспроизводства было по-прежнему простое поддержание существования общины и ее членов, запасы же удавалось накапливать лишь на самые крайние случаи — для спасения от неожиданных природных бедствий и т.п. Обработка земли роговыми и каменными мотыгами даже на самых мягких почвах была тяжелейшим трудом, дававшим хотя и надежное, но очень скудное пропитание. Прирученные дикие козы и овцы давали еще очень мало шерсти, мало молока; молочные продукты и мясо надо было быстро потреблять, потому что долго хранить их не умели. Лишь в Малой Азии, Сирии и Палестине уже в VIII—VI тысячелетиях до х.э. возникали развитые и богатые поселки, иногда даже окруженные стеной (значит, было что похищать и что защищать!), однако это были исключения, и эти древнейшие культуры (Иерихон в Палестине, Чатал-Хююк в Малой Азии) в цивилизации не развились. С ростом земледельческого населения в предгорьях часть его стала ухо- 29

дить все далее в глубь степей. По мере того как подобные родо-племенные группы удалялись от районов более или менее обеспеченного дождевого или ручьевого орошения, в их хозяйстве все большее значение приобретал выпас скота, а посев ячменя и полбы, как экономически менее надежный, играл все более подсобную роль. Однако, не одомашнив еще ни коня, ни верблюда, скотоводы не могли совершать далеких сезонных перекочевок, необходимых для восстановления травяного покрова на пастбищах, и вообще они не могли еще слишком далеко отходить от воды. Да и земледелие они обычно не совсем забрасывали. Когда же в результате хищнического

скармливания овцам и козам скудных южных степных пастбищ или после какого-либо периода катастрофических засух выпас скота в данном районе становился невозможным, скотоводы массами переселялись в другие места. Так в течение VI—III тысячелетий до х.э. совершалось расселение афразийских племен по Северной Африке, а также по степным районам Ближнего Востока (Аравии, Сирии, Месопотамии, где расселялась семитоязычная часть племен афразийской языковой семьи)¹, а начиная с IV тысячелетия до х.э. из своей прародины (которую мы склонны помещать между Балканами и Дунаем, хотя предложены и другие локализации) расселялись на юго-восток, на юг, на восток и на запад племена индоевропейской языковой семьи. При этом надлежит помнить, что население Земли тогда было очень редким, а передвижение племен приводило, по данным исторической лингвистики, не столько к уничтожению или вытеснению коренных племен, сколько к ассимиляции пришлого населения с коренным, так что в этническом (но не в языковом) отношении волна дальнейшего передвижения могла совершенно отличаться от первоначальной. Люди, принесшие в VI—V тысячелетиях до х.э. афразийские (семито-хамитские) языки в глубь Африки, и люди, с которыми во II—I тысячелетиях до х.э. индоевропейские языки пришли к берегам Бенгальского залива (совр. Бангладеш), нисколько не походили по внешнему облику и культуре на тех, которые дали первый толчок распространению земле-дельческо- скотоводческих племен — и вместе с тем их языков — в Африке и Западной Азии (вероятно, в VII—VI тысячелетиях до х.э.) и в Европе (вероятно, в IV—III тысячелетиях до х.э.). Хотя эти относительно подвижные скотоводческо-земледельческие племена еще не были истинными кочевниками, мы вправе все же говорить об отделении земледельцев, сидевших на орошенных землях, от скотоводов-полуземледельцев степей как о первом великом разделении труда. Между земледельцами и скотоводами уже тогда установился обмен; впрочем, он был необходим и раньше — ведь уже в позднекаменном веке ни одна группа людей не могла обеспечить себя всем необходимым ей без обмена, предметом которого был, например, камень, годный для изготовления орудий (кремень, обсидиан). Такой камень на земле относительно редок. С открытием первых металлов (золота, меди, серебра) начался также и обмен металлов на различные ремесленные изделия, например ткани, причем обмен шел из рук в руки на незначительные расстояния.

2. ПЕРВЫЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВ РАННЕЙ ДРЕВНОСТИ

В процессе расселения общин от первоначальных центров земледелия в предгорных районах Ближнего и Среднего Востока незаметно произошли и

Вопрос о прародине афразийских языков остается пока дискуссионным. 30

другие события, имевшие, быть может, еще большее значение для истории всего человечества. Между VI и III тысячелетиями до х.э. земледельцами-скотоводами были освоены долины трех великих рек Африки и Азии: Нила, нижнего Евфрата и Инда, а также рек Карун и Керхе восточнее нынешнего Ирака. По мере того как часть населения земледельческих общин в предгорьях вытеснялась или сама уходила все дальше в степь, некоторые группы были вынуждены отойти на равнины, периодически заливавшиеся водами этих трех рек. Здесь они встретили весьма неблагоприятные условия. Все три реки текут через зону пустыни или очень жарких сухих степей, где хлеб не может расти без искусственного орошения; в то же время все три реки периодически сильно разливаются, надолго наводняя и заболачивая большие пространства. Поэтому посевы либо не вовремя затоплялись разливом, либо сгорали от солнца, когда вода спадала. Вследствие этого земледелие здесь долгое время удавалось много хуже, чем в предгорьях, питание было менее надежно обеспечено. К тому же, например, в долине нижнего Евфрата не было ни строительного леса (а только гигантский тростник), ни такого камня, который был бы годен для изготовления орудий. Не было здесь и металлов, поэтому жители этой долины должны были обходиться тростниковыми и глиняными орудиями или выменивать камень у ближних племен, в то время как их соседи уже давно освоили медь. Конечно, медь была вчуже известна и этим племенам, но выменивать ее им было гораздо труднее. Прошло много десятков поколений, пока обитатели великих речных долин справились с задачей рационального использования разливов для целей земледелия. Это была первая в истории человечества победа над природной стихией, подчинение ее человеку.

Достигнуто это было разными путями. В долине Нила разлив начинается в июне и держится до октября. Люди научились разгораживать заливаемые поля земляными валами; отстаиваясь между ними, нильская вода отлагала плодородный ил, затем воду спускали, а ил между валов сохранял такое количество влаги, что ее хватало не только на период посева, но и на период выращивания злаков; к тому же ил был прекрасным удобрением. В долине нижнего Евфрата река довольно

нерегулярно разливалась весной; воды ее отводили в специальные водохранилища, откуда их можно было несколько раз в течение вегетационного периода подавать на поля. Собственные методы укрощения рек были найдены и для Керхе, Каруна и Инда (для последнего — позже всего, лишь в середине III тысячелетия

ДОХ.Э.).

Не следует думать, что создавалась система ирригации и мелиорации для всей реки: на самом деле возникали только местные системы, какие были под силу объединению немногих общин, но и это было огромным достижением, которым жители долин были обязаны своей организованности и кооперации. Применение в широких масштабах организованного труда многих работников, действующих по единому плану, — одно из важнейших достижений, которые были подарены человечеству первыми цивилизациями. Как именно организовывалась работа, мы не знаем, потому что в то время еще не было письменности и никаких записей до нас не дошло. Но замечено, что там, где для создания продуктивного земледелия требовалась кооперация общин, уже в самые ранние периоды цивилизации выделялись своим могуществом и богатством храмы и культовые вожди, в гораздо большей мере, чем там, где земледелие основывалось на дождевом

или ручьевом орошении и больших общих работ не требовалось. Поэтому предполагают, что организация мелиоративно-ирригационных работ поручалась жрецам. Не случайно на древнейших изобразительных памятниках Египта и Шумера вождь-жрец — предшественник царя — нередко изображался исполняющим земледельческий обряд.

Освоение речной ирригации на том уровне развития производительных сил (медно-каменный век) было возможно только там, где почва была достаточно мягкой, берега рек не слишком круты и каменисты, течение не слишком быстрое. Поэтому даже в пределах субтропической, пустынно- степной, степной и лесостепной зон многие реки, в том числе соседний с Евфратом Тигр, Араке и Кура, Сырдарья и Амударья и др., для создания на их базе ирригационных цивилизаций еще не годились; их воды стали использоваться человеком гораздо позже.

Но там, где организованная речная ирригация оказалась возможна и где почва была образована из плодородного наносного ила, урожаи стали быстро расти, чему способствовало также введение плужной вспашки, наряду с мотыжной (сначала на ослах, а потом и на волах), и общее усовер­шенствование техники обработки земли. Эта техника сохранялась потом почти без изменений тысячелетиями. В Египте и в Шумере уже к концу IV тысячелетия до х.э. посевы легко давали, по- видимому, десятикратные, двадцатикратные и большие урожаи. А это значит, что каждый человек стал производить значительно больше, чем было нужно для его собственного пропитания. Рост урожаев был исключительно благоприятен и для развития скотоводства, а развитое скотоводство способствует еще большему повышению жизненного уровня людей. Община оказалась в состоянии не только прокормить помимо работников нетрудоспособных, т. е. детей и стариков, не только создать надежный продовольственный резерв, но и освободить часть своих работоспособных людей от сельскохозяйственного труда. Это способствовало быстрому росту специализированного ремесла: гончарного, ткацкого, плетельного, кораблестроительного, камнерезного, медницкого и др. Особое значение имело освоение меди, сначала использовавшейся просто как один из видов камня, но вскоре ставшей применяться для ковки, а затем и для литья. Из меди можно было изготовлять множество орудий и оружия, которые нельзя было сделать из камня, дерева или кости и которые к тому же даже в случае поломки могли быть переплавлены и вновь использованы. Отделение ремесла от земледелия было вторым великим разделением труда. Дальнейший рост прибавочного земледельческо-скотоводческого продукта позволил освободить часть членов общины от всякого^А производительного труда. Кто же были те, кто мог освободиться от такого труда и содержать себя за счет труда других? Образование господствующего класса, без сомнения, представляло собой сложный, далеко не прямолинейный процесс. Уже в недрах первобытного общества структура коллектива людей не была однородной. Конечно, там не существовало антагонистических социально-экономических классов, т.е. исторически сложившихся групп людей, противостоящих друг другу в процессе производства и различающихся друг от друга по их отношению к собственности на средства производства и по своим противоположным общественным интересам. Но община могла включать различные возрастные группы, союзы — мужские и культовые; военные вожди могли среди массы общинников иметь группы своих личных вооруженных приверженцев; вероятно, в отдельных случаях оставляли жизнь пленным, захваченным в стычках с соседями, — таких пленных

иноща усыновляли, включая в состав домашней общины на общих основаниях, иногда же держали их в общине в рабском состоянии.

Домашняя община состояла из ее главы — мужчины-патриарха и его сыновей с их женами и детьми; пока патриарх был жив, все члены общины и зависимые от них лица подчинялись его полной, практически неограниченной власти. Если домашняя община после смерти патриарха не разделялась, то могла постепенно включить в себя целый род вместе с женами его членов-мужчин (браки внутри рода чаще всего запрещались во избежание внутренних распрей, и жены, как правило, принадлежали к другим родам). В первобытном обществе род был обыкновенно частью племени, т.е. большого объединения людей, связанных между собой реальным или предполагаемым родством по мужской или по женской линии. Но в условиях земледельческого общества и с усилением роли обмена между общинами стало трудно сохранять тесное организационное и хозяйственное единство очень больших групп исключительно по признаку их родства, и племенные связи стали уступать место связям чисто соседским. Соседи же могли быть родичами и одноплеменниками, но могли ими и не быть. К моменту сложения первого классового общества место племенного объединения заняла территориальная (сельская или городская) община, т. е. группа господствующих и более или менее совместно распоряжающихся землей и водой «домов» (домашних общин). Территориальная община решала свои дела на общей сходке равных между собой воинов. Но столь многочисленное собрание не могло входить в детальное рассмотрение повседневных дел, которое поручалось поэтому совету старейшин — наиболее опытных представителей отдельных «домов», в принципе считавшихся равными между собой (хотя могли различаться общины «старшие» и «младшие» и т.п.). Народная сходка по большей части только одобряла принятое советом решение. Она же — а чаще совет — выбирала вождя (или двух вождей) в качестве командующего на войне и в качестве представителя общины перед непознанными силами мира, персонифицировавшимися в виде богов. Такое устройство общественного управления носит название военной демократии.

Естественно, что при возникновении прибавочного продукта размер его был недостаточен для того, чтобы можно было распределить на всех; в то же время не все в территориальной общине имели одинаковые возможности обеспечить себя за счет других. В наиболее благоприятном положении оказывались, с одной стороны, военный вождь и его приближенные, а с другой — главный жрец (он же, предполагают, был в странах речной ирригации и организатором орошения). Военный вождь и жрец могли совпадать в одном лице. Не в равных условиях по сравнению с массой общинников были, конечно, и члены совета старейшин, да и разные домашние общины могли иметь неодинаковые авторитет и силу.

Дата добавления: 2015-08-28