«Фашистский меч ковался в СССР» – так называется популярная историческая фальшивка, авторов Дьякова и Бушуевой, посвященная военному сотрудничеству СССР и Веймарской Республики, накануне прихода к

Администратор

Зарегистрирован:: 1 год

Сообщений: 60

«Фашистский меч ковался в СССР» – так называется популярная историческая фальшивка, авторов Дьякова и Бушуевой, посвященная военному сотрудничеству СССР и Веймарской Республики, накануне прихода к власти Адольфа Гитлера. Не смотря на очевидный подлог – речь идет о событиях конца 20-х, упомянутая книга заняла прочное место пост-советской мифологии, и наряду с Суворовским «Ледоколом» упоминается и цитируется в статьях и политических ток-шоу.

Между тем, никому не приходит в голову оценить роль СССР и пост-советского пространства, в формировании «либерального фашизма» -- идеологического тренда, выкристаллизовавшегося в споре западных неолибералов с неоконскрваторами, и ставшего доминирующим в ХХI-м веке интеллектуальным трендом. На пост-советском пространстве этот термин был озвучен еще во время НАТОвской кампании в Югославии, однако, четкого определения «либерального фашизма» дал, как ни странно, американский консервативный политолог Иона Голдберг, во время президентской кампании 2008.

Эссе «Либеральный фашизм. Тайная история американских левых» на протяжении несколько месяцев лидировала в рейтингах бестселлеров, хотя, на тот момент его рассматривали исключительно в качестве личной атаки на Хиллари Клинтон. Впрочем, дальнейшее развитие событий, открыло в ней совершенно иную глубину.

Так, ливйская военная кампания, начатая под предлогом защиты гражданского население Ливии, его прав и свобод, обернулась для последнего не только гражданской войной и иностранными бомбардировками, но по сути, уничтожила ливийское государство, а вместе с ним денонсировала всю существующую систему международного права, подменив ее правом сильного. Именно так, развивались события накануне Второй Мировой, когда политическая воля и уверенность в собственной безнаказанности, подменили решения международных инствнций, вроде Лиги Наций, а судьбы территорий и целых государств стали решаться согласно праву силы.

Прокатившаясяпо странам третьего мира волна твиттер-революций с непосредственным участием заадных спецслужб и гуманитарных фондов, свидетельствуют об обкатке некой технологии вмешательства дела иностранных государств, вероятно, в целях их дальнейшей реколонизации. А победоносное шествие по материкам и весям либеральной идеи, в сочетание с охотой на неугодных лидеров и их семьи, все больше смахивает на обновленную парадигму арийского порядка.

Иона Голдберг рассматривал «либеральный фашизм» как явление сугубо англо-саксонское, эдакое порождение американской политической мысли и политической культуры. Между тем, «либеральный фашизм» возник совсем в другом месте, где превратился в основную политическую доктрину. Речь идет об СССР эпохи Перестройки. Но давайте по поорядку: исследуя «либеральный фашизм», г-н Голдберг сосредоточился на термине “progressive” -- базовом для современного американского либерализма. Между тем, напоминает г-н Голдберг, этот имеет никакого отношения ни к либеральному, ни тем более, левому дискурсу. Наоборот, его ввел в обиход президент Вудро Вильсон -- историк и политический теоретик, возглавлявший Белый Дом в 1913-1921гг. На посту главы государства, он прославился преследованием пацифистов и рабочих активистов, что, впрочем, не помешало ему стать лауреатом Нобелевской премии мира. Позднее, термин «прогрессивизм» был подхвачен фашистским диктатором Муссолини.

Но, является ли актуализация «прогрессивизма» политологическим ноу-хау администраций Клинтона – разумеется, нет. Нам, помнящим зажигательные выступления Гайдара и Явлинского, это должно быть очевидно. Позднесоветские «левые» (именно так, в полном соответствии концепции г-на Голдберга себя именовали радикальные реформаторы), видели преимущество рыночной модели, в ее «прогрессивности». И это отнюдь не случайность – позднесоветское общество было больно прогрессивизмом давно и безнадежно, потому, незначительное отставание в производстве автомобилей и бытовой электроники, увы, служило для нас очевидным доказательством ущербности всей системы.

Противостояли либеральному фашизму позднесоветские консерваторы. К ним относились не только коммунисты, но также, монархисты, русские националисты, и многие из носителей не коммунистических, но ставящих во главу угла идеи и ценности, не имеющие отношения к прогрессивизму. Рассуждая об опасности возрождения фашизма в США, Голдберг видит носителей обновленного фашизма, опять-таки не в среде консерваторов, националистов, и гегемонистов, а на условно левом фланге – в НГО, гуманитарных фондах, среди инвайронменталистов, борцов за права животных, прочих идейных вегетарианцев из числа радикальных приверженцев прав и свобод ООН.

Напомню, позднесоветские радикальные реформаторы, как и их американские коллеги-прогрессивисты, именовали себя «левыми» и действовали под руководством фондов и НГО. Это потом, когда социальное и мультикультурное советское государство оказалось разрушено, перестройщики стали именовать себя «правыми», обретая консервативные идеи и ценности.

Или другой пример – межэтнические конфликты в позднем СССР. Как известно, фашизм предлагает деление людей и народов по сортам. Фашизм либеральный – использует аналогичный принцип, но, вместо гитлеровской формулы: «народы-администраторы и народы-рабы», он использует более «прогрессивный» подход -- двойные стандарты. И пионерами такого либерального, основанного на двойных стандартах, апартеида, стали опять-таки позднесоветские сторонники либеральных реформ. Так, в армяно-азербайджанском конфликте, советское гражданское общество однозначно определилось с поиском правых и виноватых. Карабах должен стать армянским – утверждал со страниц «Огонька», очередной московский интеллигент – безапелляционно, как президент Обама, произносящий сакраментальное: «Каддафи должен уйти».

Критерием правоты, в тот момент, служила конфессиональная принадлежность, кстати, весьма условная в нерелигиозном СССР. Исламский мир, рассматривался советскими западниками, как явление чуждое «прогрессу» – а посему, советские «прогрессивисты» обрушили весь свой «прогрессивный» пафос на головы руководителей Азербайджанской ССР, а заодно и азербайджанского народа.

Или конфликты в Прибалтике... Прибалтийские республики, как известно, были очень западническими, а значит «прогрессивными». Эта прогрессивность оправдывала многое. Так, к закрытию русскоязычных групп в местных ВУЗах следовало относиться с пониманием -- эти люди давно живут в Прибалтике, могли бы язык выучить – отмахивалась «прогрессивная» интеллигенция, от сетований студентов и преподавателей, оставленных за заборами своих университетов.

«Прогрессивные» двойные стандарты, в свою очередь, распространялись не только на проблему межнациональных отношений. Перестройка, и ее «прогрессивистское» мышление, нарушили баланс в отношениях советских классов. Так, потребности «Ускорения», естественным образом повышали роль служащих в советском обществе. Гражданское общество – авангард советских служащих, в свою очередь отреагировало на этот социальный заказ дискредитации образа рабочего на страницах позднесоветской прессы, и в массовой культуре того времени.

Разумеется, гражданское общество искренне умилялось, например, забастовкам воркутинских шахтеров. Но делало это, лишь до тех пор, пока шахтерские протесты были направлены против партийной бюрократии-номенклотуры. Между тем, реакция гражданского общества на конфликт в Литве, оказалась совсем другой. Так, реформа «прогрессивного» премьера Казимиры Прунскине, ко всему прочему предлагала повышение цен на продукты питания, и одновременно, отмену «унизтельных» продуктовых таллонов. Эта реформа была призвана решить актуальную для служащих проблему дефицита. Между тем, в эпоху Ускорения, доход служащнго выросли, и к концу 80-х стал превосходить, а нередко существенно превосходить доход рабочего. Таким образом, литовская реформа подразумевала решение проблем служащих за счет рабочих, что вызвало недовольствв в рабочей среде, вылившееся в забастовки и массовые протесты у здания парламента, с требованиями отставки правительства. Конфликт достиг точки кипения в день исторического штурма вильнюсского телецентра, совпавшего с демонстрацией и контрдемонстрацией у здания ВС Литовской ССР. Генерал Владимир Усхопчик, руководивший штурмом, неоднократно заявлял – обе стороны готовили массовое побоище, наподобие бакинских и ферганских событий. Штурм вильнюсского ТЦ начался за час до начала столкновений, дата и время начала которых были известны заранее. Местное телевидение было выбрано в качестве объекта для штурма, исключительно потому, что целью организаторов столкновений была их трансляция в прямом эфире.

Тогда заявления генерала звучали абсурдно. Сегодня, в эпоху глобального «либерального фашизма», такое развитие событий выглядит вполне правдоподобным. Но, ни тогда, ни сегодня, никто, так и не взглянул на ситуацию глазами рабочего. «Прогрессивные» СМИ освещали ее с позиций либерального московского интеллигента-западника, Александр Невзоров – сделал это с позиций генерала Усхопчика, но, никто не вспомнил об интересах вильнюсского рабочего, игнорируемых «прогрессивистской» реформой.

Аналогичные, либеральные формы классизма, или «классзм слева», пускай пока и не в столь острой форме, мы наблюдаем в эпоху «либерального фашизма» и на западе. Образ непрерывно склоняемого, в ходе последних президентских дебатов, сантехника Джо – существа, не способного глядеть дальше ежегодного заполнения декларации о налогах, сменил в качестве всенародного козла отпущения, лишенный классовых признаков, образ человека-гамбургера. До кучи, сантехнику были приписаны и многие другие «грехи», традиционные для рабочего человека: расизм, гомофобия, мужской шовинизм, и консервативные ценности. Вероятно, справедливо – стремление открыть малый бизнес, высказанное Джо, свидетельствует о его консервативном стремлении кормить семью, а не участвовать, например, в гей-параде. Но, это вовсе не означает, что «непродвинутые» интересы и ценности Джо-гомофоба должны игнорироваться во имя «прогрессивных» экономических и социальных реформ. Впрочем, схема сантехника Джо, тоже не уникальна – в Перестройку, служащих и их детей пугали т.н. «люберами» -- детьми рабочих из неблагополучных подмосковных городков. 2004-м году она применялась на Украине, для дискредитации сторонников кандидата Януковича, с целью лишения последних, права на победу, независимо от результатов голосования.

Впрочем, пока мы говорим не столько о мече «либерального фашизма», сколько о его боевом духе. Меч – это орудие войны, и в эпоху информатизации, его функцию выполняют гуманитарные технологии. И тут страны пост-советского пространства, определенно, впереди планеты всей. Так, с приходом к власти Михаила Горбачева, в СССР стали случаться разнообразные техногенные и транспортные катастрофы: Чернобыль, Спитак, Генерал Нахимов, катастрофы поменьше – вроде обрушения крыши киевского Главпочтампта.

Все эти события убеждали консервативное, вовсе не жаждущее перемен, советское общество (не путать с советским гражданским обществом), в невозможности жить по-старому, а посему – в необходимости кардинального пересмотра советского образа жизни. Достигалось это посредством особой интонации звучащей во время обнародования информации о катастрофах, а также нарративами приглашенных в студию представителей гражданского общества. Именно в этом ключе, сегодня, подается информация о катастрофах глобальными СМИ. При этом, глобальность информационных структур позволяет без труда доставить в каждый европейский и американский дом мирный японский атом, или заставить оператора беспилотых дронов, дистанционно бомбящего афганские деревни, искренне сочувствовать жертвам землетрясения на Гаити.

Ни для кого не является секретом, что меч «либерального фашизма» направлен на восток. Именно там, окопался его непримиримый враг – традиционалистское общество, с мощным институтом церкви, гомофобией, женщинами в паранже, и бессменными национальными лидерами. Но, и в выборе врага, запад оказался отнюдь не первопроходцем. Советское гражданское общество сделало свой выбор еще в эпоху карабахских событий, и с тех пор, от этого выбора не отступало. И произошло это еще в те далекие времена, когда запад все еще искал баланс между интересами Израиля, и стремлением установить мир и стабильность в регионе. Сегодня, мир и стабильность оказались не нужны, а пост-советскому обществу они оказались не нужны еще двадцать лет назад.

Поводом для начала первой чеченской войны, стало отключение центральных российских каналов. По мнению чеченского правительства, их контент оскорблял национальные традиции кавказских республик, а взгляд на международную политику (в частности, в освещении арабо-израильского конфликта) – чувство исламской солидарности. То есть, война была объявлена не во имя территориальной целостности России, а затем, чтобы навязать погрязшим в косности упрямцам, либеральный культ певца-гомосексуалиста Шуры, политического обозревателя Леонида Парфенова, и водки «Зверь», от которой, как известно, не бывает похмелья. Ради этого, «либеральный фашист» Борис Немцов предлагал даже сбросить на Грозный атомную бомбу.

Разумеется, запад еще не готов к столь радикальной реакции на отказ от потребления своего информационного продукта. Однако, определенные тенденции все же просматриваются. Например, лидеры, отключившие в связи с массовыми протестами, социальные сети в интернете – рискуют получить ярлык диктатора, со всеми, вытекающими из этого последствиями. Иран и КНР, регулярно подвергают критике из-за несоблюдения, принципа анонимности в национальном сегменте мировой паутины. При этом, право на анонимность, каким-то немыслимым образом, оказывается увязана с проблемой свободы слова.

Впрочем, чеченская война, наряду с цветными революциями, оказалась полигоном для обкатки технологий манипуляции сознанием. Так, образы Усамы Бен Ладена и Шамиля Басаева, если не тождественны, то по крайней мере гомотетичны. То есть масштаб взрыва ВТЦ и взрыва жилых домов в Москве – несопоставимы, но во всех прочих аспектах они абсолютно одинаковы. В обеих случаях, теракты спровоцировали многолетние и одобренные обществом, военные кампании. При этом, в обеих случаях, причастность к терактам основных обвиняемых, так и не была доказана. Но, это оказалось совсем не важно -- россияне не сомневается в вине Шамиля Басаева точно также, как большинство америкацев не имеют сомнений относительно Усамы. Шамиль Басаев и Усама Бен Ладен разыскивались всеми спецслужбами мира, при этом, сообщения о их появлении в Москве, или Лондоне регулярно появлялись в прессе, чуть-ли не в разделе светской хроники. Там же сообщались всевозможные подробности из жизни и быта антигероев нашего времени: сколько километров проходит в день Шамиль, за какую футбольную команду болеет Усама, Басаев даже умудрился опубликовать книгу «Записки Муджахеда».

Погибли они тоже похоже – после того как были признаны неуловимыми. Более того, в обоих случаях, идентификация и утилизация трупов вызывает сомнения. Так, Басаев был опознан по фрагменту протеза, а каким образом производилась идентификация тела Бен Ладена – доподлинно не известно. Рук, как Че Геваре, ему не отрезали, даже фотографий не предъявили, а тело – по-скорому утопили в океане.

Отчего люди, верят этим очевидным небылицам? Вероятно, дело вовсе не в особой российской и американской «тупости», а в технологиях убеждения. Технологиях, испытанных сперва в России, а затем, реализованных в США. Ведь, действительно, глупо сомневаться в подлинности трупа Бен Ладена, если чудак-дессидент Майкл Мур уже получил «Оскар» за сомнения в причастности Бен Ладена к атакам 911. Не менее глупо впадать в конспирологию, когда «Господин Гексоген» уже сорвал свой Нацбест.

Меч «либерального фашизма», воистину, куется на пространствах бывшего СССР. И если в мире возникает какой-нибудь тренд, ограничивающий человеческие права и свободы во имя прогресса и торжества либеральных ценностей – он обязательно будет апробирован где-нибудь на пост-советском пространстве. Даже запрет на ношение хиджаба, принятый «либеральным фашистом» Николя Саркози, и признанный излишне радикальным в Еврпарламенте, был без шума и пыли принят в Узбекистане еще в 2009-м году. Впрочем, одновременно с хиджабом, Узбекские власти запретили носить и миниюбки, но введение дресс-кода, в обеих случаях мотивировалось заботой о здоровье узбекской женщины, то есть с «прогрессивистских» позиций.

Итогом 25-ти летия «прогрессививного» правления «либеральных фашистов» на постсоветском пространстве стали гражданские, междоусобные и внутренние войны, расстрелы социальных протестов, и крах социального государства, как такового. Едва-ли запад, избрав аналогичный путь, может рассчитывать на иной результат. «Прогрессивистское» стремление к реформированию и оптимизации, неизбежно производит новых и новых маргиналов – тех, кому по тем или иным причинам не удалось вписаться в обновленную и ускоренную «прогрессивную» модель. Рано или поздно, численность таких граждан достигает критических размеров, и сведет на нет дальнейшие попытки поддержания видимости благополучия. Таким образом всякое, избравшее путь «либерального фашизма» государство, попросту обречено на распасться как СССР, или превратиться в эдакое полицейское государство -- с немногочисленным и эффективном чиновничьим аппаратом, технологизированными делопроизводством и бухучетом, высокотехнологичной армией, вышколенной полицией, побежденной коррупцией, и... массовой безработицей. И такая страна на постсоветском пространстве уже существует – это Грузия, где, согласно социологии, работой обеспечены лишь 15% граждан.

Дата добавления: 2015-08-27