Заговины. с утра над Дехинским озером перекликаются кукушки. Изредка играет рыба, струится легкий туман. Мюр преклоняет колени и омывает лицо. Быть на родине и не сходить к озеру, значит нигде не

В.И. БУДЬКО

СЕВЕР ГДОВЩИНЫ

ПСКОВСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

Дехино

Заговины. с утра над Дехинским озером перекликаются кукушки. Изредка играет рыба, струится легкий туман. Мюр преклоняет колени и омывает лицо. Быть на родине и не сходить к озеру, значит нигде не побывать.

Каждый год он и его земляки все меньшим и меньшим числом приезжают к отчим гробам и на дедовы хуторища. Быльем все поросло и ольшаником. Шумит над родными камнями извечный березняк. Вот при дороге валун, на котором игрывали брат и сестра Ряни, — Эльфрида и Вольдемар. Они до сих пор вместе. Живут в половинках старого дома, свезенного когда-то с насиженного места. – Кому это было надо?..

***

День поминовения усопших пришёлся на Заговенье перед Петровым постом. В этом году лето выдалось жаркое, с легким дождичком. По всем путям от Блоковской Малафьевки до Тральмановой горки высыпала земляника. Только никто её не собирает. – Да и когда в деревне собирать ягоды? – Баловство одно. Вот позавчера Эльфрида щуку вытащила, на 6 килограммов, — аккурат к празднику, к гостям. Разбойная рыбина, гоняясь за плотками, зацепилась зубами за хитрую китайскую сеть. Та как кисея, а свое дело делает. Ходит хозяйка по озеру на старой лодке камье и ставит сеть. – Представь себе, камья – это долбленка с широкими дощатыми крыльями. Они нужны для остойчивости. Мюр сказывал, как в непогоду их камья перевернулась, — насилу спаслись. Истинная камья – из двух долбуш. Эдакая была у какого-то деда. Восман тоже камью тешет. – Скоро пойдет в озеро.

Владимир Ряни демонстрирует возможности камьи.

Рыба в Дехинском озере есть, но ловят ее экономно. Раньше поставят сеть по ручью, от берега до берега, и ботают по воде. Штук тридцать поймают и идут домой. Восман о себе говорил, что пришед со школы отец каждый день гонял его снасти проверять, аж надоело. В плетёные лучинные морды до десятка щурят набивалось. Карасей тут ловили 7 штук – 7 килограммов. Но самая большая щука на озере была 16 килограммов. Об этом ходят легенды.

Ближе к весне в Дехинском, как и в Самро, иногда бывает задох. Рыбе становится нечем дышать. Тут рубят корыто во льду и черпают саками и ситом. За этой рыбой раз на машинах пробились из Сланцев. Сегодня дехинскими дорогами не ездят. Дороги при хуторах – сказ особый. Каждый эстонец получая земельный надел, понимал, что без трассы ему делать нечего и начинал рыть придорожные канавы. Почва с них, хорошо б песок, шла на отсыпку полотна. Если мимо хутора проезжала телега, то хозяин выходил с лопатой и присыпал след. Когда появились легковушки, старались колею не делать, ездить левей и правей, равномерно. Вчерашние трактористы только в Новоселье за водкой гоняли. Эти-то дорогу и разбили. Поправлять ее стало некому. В яминах теперь утки плавают. Последний шофер в такой машину цемента утопил. Не дорога, а травогной. При советах была у каждого бесплатная гужповинность, — 6 дней. При Николашке Старый Тральман запросто ездил на своём выездном до Нарвы. 75 верст было. Через Подосьё на Долоцкую ярмарку целые гурты скота и птиц гоняли, от самого Чернева. Гонят днем, гонят ночами, спать не дают, блеют и гогочут.

В самом Дехино когда-то при дороге казенка была – магазин. Товары и продукты для неё возили обозом из Понаровья и Гдова. Хозяин казенки получил её за восьмилетнюю службу непосредственно от барина. Стояла казенка на развилье дорог в Новоселье и Малафьевку. Тут сказывают и крест каменный был, кости людские находили.

Дом в деревне Белая.

Район озера Белого (так по карте значится Дехинское озеро) достаточно давно освоен людьми. Археологи знают здесь курганы от Х века и кресты более позднего времени. Волостной старшина Выскатки во второй половине XIX века, Ефим Андреев, отмечает к югу от озера Долгого Бельский погост. От деревни Белой сегодня сохранился один дом, в котором живут какие-то многодетные люди. Детки их купаются голышом, а ходят ли они в школу, никто не ведает.

Дехинское озеро расположено на границе Ленинградской и Псковской областей, к югу от села Новоселье и деревни Малафьевка,

близ которой некогда была усадьба деда и бабки поэта Александра Блока.

В соседней Кареловщине разор и запустение. В одной-двух избах теплится скудная жизнь. Некогда здесь были десятки домов, существовала часовня, «интернациональный отряд молодежи» поочередно гулял то в одной, то во второй, то в третьей деревнях. В Кареловщине праздновали Егория, в Дехино жгли костры на Иванов день. На Заговины плясали под патефон. Иглу точили о напильник. Через дом бывали гармонисты, даже Эльфрида играла. С образованием деревни, когда свели хутора, в Дехино поочередно резали поросят и устраивали род братчин, правда, пива не варили. Пользовали по обычаю самогонку. Вот и сегодня пришлось её отведать изрядно и без запивки. Правда, что тренированным сделается, когда стол полон яств?

Деревня Кареловщина.

Накануне Володя Ряни, сын Эльфриды, стопил баньку, которую самолично рубил совсем недавно. Есть на селе и пара бань по-черному. В них можно за 3 дня свининки скоптить. Так раньше делали.

Не одобряют эстонцы бань у воды, — берегут чистоту среды, ведь не секрет, что вся Кареловщина жила без колодцев. – Воду с озера брали. Восман потчевал нас озерной водой с инвайтом. – Это веление времени. Эльфрида говорит, что вся ее жизнь в колодце прошла, — весной и осенью лично с соседом чистила сруб. С большим знанием дела рассказывала об устройстве его. Низ, что в воде, полагается делать осиновый. Осина воды не боится. Верх делают из березы. Это тоже предписано дедовой технологией. Некто из соседей сделал сруб из ольхи (по-книжному). После этого долго-долго пил жёлто-красную воду. Колодезной воды хватало только на питьё. На полив носили воду озерную.

На родине собираются и стар и млад.

Озеро представляет из себя бессточный водоем, довольно глубокий в юго-восточной части, до 20 метров. Дно озера торфянистое, понижается почти от самого берега. С северо-запада существует примечательная низина, бывшая некогда покосом. Где-то среди нее исток речки Белки, несущей свои воды через Новоселье в реку Рую. Размер озера местники определяют 2 х 0,5 км. Берега сегодня поросли ольшаником и бредом, а раньше поля были на 3 версты от воды. Совхоз имел 600 га пашни. Сегодня на всю волость один пришлый пастух пасет, дай бог, 30 телят. Жизнь в совхозе не была сладкой и добровольной. Власти слепили глаз вольные хутора, на которых всё родилось, на которых блеяли овцы и пели петухи. Мало того, у комуссаров лоскотала лесопилка, — хуторяне часто имели по куску леса. Все добро было заработано у хозяев местных мыз, помещиков. Обычно барин после 1861 года взял моду не жить на земле, — обиделся. Сдавалось всё и вся: лесопилки, винокуренные заводы, мельницы, кузницы, постоялые дворы, переправы, поля, леса, покосы и даже сады. Что-что, а до семнадцатого года деньгу считать умели все. После начали считать друг у друга, делить сообщество на бедных и богатых. «Психология комбеда» дала непутевые всходы. О попытках обобществления скота, семян и инвентаря сегодня конкретно не помнят, но вряд ли хоть один эстонец хотел коллективного труда. Коллективный труд по природе своей бессмысленен. Истинным двигателем прогресса является индивидуализм. Преходящие деятели советского села попросту не знали экономики, не учили они и психологию. В итоге, вековой устой хуторского хозяйства был сломан в угоду молоху коллективизации. При Сталине еще распахивались хуторские участки в 10–15 соток. При Хрущеве их забросили, — за неперспективностью. А между тем, содержатели малых участков, смежных между собой, эффективно поддерживали всю инфраструктуру деревенско-хуторской агломерации, насчитывавшей до времен свода 34 хутора. Вот список Дехинских хуторов, площадью 30-130 га, продиктованный мне Володей Ряни, дядькой:

Крюмберг, Тиген, Мяги (Миксон), Ватсар, Леппик, Роотц, Мяги (Володя), Мяги (брат), Микельсаар, Пир, Сульп (Оскар), Саско, Мяги (Кузьма), Эбер, Сорока, Сульп (Александр), Восман, Нигуль, Эрс, Кернер, Аха, Кузьма (эринк), Ребане, Пир, Дроздов, Каур, Ряни, Комуссар, Тральман, Аниярв, Розе (Август).

На месте родного хутора. Все поросло травой и сорным лесом.

На некоторых хуторах жило по 2 семьи. По взрослении сына отец подумывал прикупить ему участок. Женились поздно, по достижении благосостояния. Невесты бывали на 20 лет моложе женихов. Жили дружно и весело. Детей имели по многу. Одна семья насчитывала 18 детей. Все сызмала трудились. Рассказчики пробовали пахать ещё в начальных классах, лет в 7-8. После войны каждый пацан «подымал колхоз на лопате», — после школы шли в поле и вскапывали по сотке земли. Бабы, оставшиеся без мужиков, со слезами на глазах таскали вшестером плуг, т.к. коней не было. Помнят чудом сохранённого быка, который жил на конюшне и был приучен к конскому труду. Он, бедняга, надорвался, аж с него текло. По старости быка сдали на мясо…

Воспоминания колхозно-совхозной жизни безотрадны. Здесь пресловутые копеечные трудодни (2 копейки на трудодень, который невозможно было выполнить), выплаты натурой, несусветные налоги (80 рублей на год). Не всегда внуки хуторян посещали школу, но с завидным постоянством работали на совхоз.

Встреча земляков на лесном кладбище, которое ранее было хуторское (на хуторах), с воротами и часовней.

Традиционный день встреч – «заговины» - неделя после Троицы (в Православии - заговенье перед постом).

В этот раз приехавшие были из Тарту и Санкт-Петербурга.

Местные прибыли из Гусевой Горы, Новоселья и Сланцев. И так из года в год.

Школа, насчитывавшая в лучшие свои годы до 50 учеников, была выстроена хуторянами. Преподавали до 4-х классов. Припомнили и учительницу, — Кутцар Лидию Петровну. В советское околовоенное время преподавание велось только на русском языке. Эстонский язык не давали, ибо власти считали «вредным существование особых национальных школ (финских, эстонских, немецких, польских, латышских)». Наряду с реорганизацией в 1938 г. национальных школ в советские, власти ликвидировали эстонскую полосу в газете «Гдовский колхозник». Аналогичная акция проводилась в газетах Кингисеппского, Лядского, Струго-Красненского, Волосовского и других районов. В это же время ликвидировали журнал на эстонском языке «Путь к коммунизму», эстонскую газету «Эдази», эстонское отделение в областном педучилище, финско-эстонское отделение в Ленинградской областной сельскохозяйственной школе им. С. М. Кирова, эстонское «издательство иностранных рабочих», эстонские драмколлективы и передвижные театры. В соответствии с решением ЦК ВКП(б) облисполком должен был представить к 25.XII.1937 г. предложения о ликвидации национальных районов и сельсоветов. Предусматривалось реорганизовать их в обычные.

Все мероприятия на хуторах завершились арестом мужского пола. Черный воронок из Ляд увозил одного за другим. Мужики-арестанты были в самом соку, — под сорок лет. Арестовывали и престарелых. Один «дед-шпион» едва сидел под березой, и того взяли. В конце взяли негласного информатора из многодетных.

Со временем открылась страшная судьба арестованных, — сорока человек. – Все были расстреляны в Левашовой пустоши под Ленинградом. В 70-е годы газета «Вечерний Ленинград» давала списки репрессированных, в которых значились и дехинцы. Лектор Аниярв вычитал, что в сентябре 1937 г. в проклятой пустоши расстреляли 4 551 человека. Среди них был даже 73-летний церковный староста. Лектор повторил это более трех раз, — таково великое потрясение. Лично у него расстреляли дядьку. Отца Ряни взяли в рабочее время, на лесопилке. В 1961 году сообщили о реабилитации еще в 1938.

Расстрел Ряни произвели после реабилитационной справки. – Это ли не иезуитство? В довершение расстреляли и следователя, — «за неправильное ведение дела». Таким образом – «концы в воду», спрашивать не с кого, а люди поверили России, планируя обрести тут новую родину. Разве ж следили хуторяне за газетами и политикой?

В 1917 году новости ходили узнавать на железнодорожную станцию (свидетельство А.Ф. Чуркина, д. Ужово). О существовании большевиков в русской деревне не слыхали, не говоря о хуторах. – Люди тихо-мирно пахали, сеяли, рождались и умирали, подсмеивались над русской методой общинного хозяйства, при которой покос отстоял от дома на 5 верст. При советах общинники вообще заладили играть под Малыгинскими дубами в очко. Так и собирались часам к десяти. Между тем, каждый эстонец знал, что лошади требовалось 3 тонны сена, а корове – около 180 пудов. Все косили вручную, до росы, — «Роса долой, — коса домой». Держали по хуторам по 2-3 коровы, да и по паре-одной лошадей. Коров имели отчасти для навоза. Молочное собирали в скоп (сыр, сметану). Кто-то сдавал его за деньги мелким барышникам.

На могилах предков Мюр задумался о былом.

Он рассказывал много интересного,

но не все здесь можно писать.

Пытался выяснить, — кто из хуторян был более зажиточен? – Собеседники не смогли ответить. После уточнили, что крепче всех жил Старый Тральман, приехавший в эти места первым. У него было 29 коров и один бык, 130 гектаров земли. В 1921 году он дал часть земли при дороге под кладбище, на котором вырыли оградительные канавы, возвели ворота и часовню для отпевания и молебнов.

Дождь не помешал встрече.

Кто-то приедет сюда на следующий год?

Вера хуторян зовется эстонской, а по сути – лютеранская. Она им досталась от немцев, которые составляли в России зажиточнейшее сообщество, 1,3% жителей в 1880-е года. В Прибалтийском крае немцы составляли до 10% населения, всего 230 000 дворян и горожан. Многие немцы прибыли в Россию при Екатерине. Она была «основной немкой» и дала возможность нещадно эксплуатировать эстов. Сегодня исследователи одной из причин эстонской миграции в Россию называют «засилие немецких баронов». Другая причина – нехватка земли в Эстляндии и Лифляндии. Наряду с немцами в Эстляндии начала ХХ века было около 9,5 тысяч финских дворян, уроженцев Швеции. «Несмотря на возможность выкупа земли, землевладение прибалтийско-немецких помещиков в Эстляндии преобладало (58% земли). Хутора были обременены огромными долгами помещикам и банкам».

На северной гдовщине по материалам статистики известны эстляндские, остзейские и прочие переселенцы даже в 1880-е годы, после реформы 1861 года. Они были в Ложголовской волости, на землях и лесных островах лесопромышленника из села Скамья, П.К. Громова. Близ бывшей деревни Волчий Остров имеется эстонское кладбище. Такое же кладбище у с. Ложголово застроили дачники. Лютеранское кладбище в д. Большие Поля сегодня смешалось с православным. Английский лесопромышленник В.К. Пальмер сдавал в свое время 500 дес. своего имения 33 поселенцам. Располагалось имение на Долгой Мельнице (бл. с. Ложголово), там, где застроили эстонское кладбище.

Ухаживают за своими и соседними могилами сообща.

В Понаровье эстонские и русские хутора существовали до времен ВОВ, т.к. земли эти отошли в 1920 г. Эстонии. Понаровские эстонцы по русскому берегу предпочитают не жить, — к этому есть причины. Мало того, мигрировала в Эстонию большая часть русских из приречных деревень. Так деревня Скарятина Гора, тянувшаяся по сказам на 3 км, сегодня не существует. На Троицу из Эстонии прибывает на местный погост Ольгин Крест большая группа уроженцев Понаровья. Посещение могил организуется официально, для чего выделяется автобус.

Эстонский храм и участок на кладбище известны в с. Заянье. Когда-то «до тральманова подарка» хуторян хоронили там и в Щепце. Служили при гробах сами верующие, пользуясь церковными книгами. На похороны приходил верующий из д. Лотохово, звали его Вольдемар. Служили и другие. Кстати, Старый Тральман был под Таллинном церковным старостой. Это повлияло на его решение выделить часть своего участка на общие нужды. Статус Тральмана – особый, — род старосты. Сегодня старейшей и активной жительницей Дехинских хуторов является Ряни Эльфрида Александровна. В шутку и ее зовут старостой. Прожив нелёгкую личную жизнь и на простых должностях, она считает Дехино своей истинной родиной с трагичной историей. Планов уезда на историческую родину нет. Отказывалась Эльфрида и от предлагаемых должностей, работая кочегаром. В этом можно усмотреть известный социальный протест. – Разве такую судьбу планировали своей дочери родители? Разве думали в одночасье потерять все? Рассказчица сообщила, что отправить девочку в школу матери одной было не под силу, поэтому приходилось трудиться. Согласно заданию для подростка норма вспашки составляла 60 соток. В компетенцию бригадира не входило требовать обучения. Местники о послевоенном времени говорили: «Без войны войну вернули». Имелось в виду значительное ухудшение уровня жизни. В войну эстонцы-колхозники по распоряжению немецких властей и по собственному соизволению вернулись трудиться на дедовы и отцовы хутора, отказавшись от коллективного труда. Кое-где отказывались коллективно трудиться и русские деревни. Такое случилось в д. Дворище Выскатской волости. Эффективность личного труда была значительно выше. Выращенного за этот период хватало надолго, особенно зерна. Примечательно, что возвратившиеся колхозы брали зерно в долг у эстонцев, работавших на земле в оккупации.

Могила старого Тральмана.

Эльфрида подкрашивает металлический крест, привезенный когда-то кем-то из города.

О Тральмане, как о зачинателе этой хуторской группы, отзываются с уважением до сих пор. Он же дал землю под кладбище. Оно является священным местом встреч бывших хуторян и их потомков.

Период войны был воистину страшен. Сельчане не знали, кто и с какой стороны придет грабить. И немец, и партизан норовили утащить курицу или поросёнка. Немцы тут же разделывали ворованное на мясо.

Партизаны в какой-то период запретили ходить в лес, — боялись эстонцев, сотрудничавших с немцами. Так погибли пара человек, а один был ранен. В погоне за раненым партизаны нагрянули в деревню и убили всю его семью, но самого не нашли. Пришлось ему из деревни уйти. Тем или иным путем он оказался в Швеции. Его зовут – Швед.

Швед в 2001 году приезжал на родные могилы. По рассказам это крепкий мужчина 83 лет. Сам водит Mersedes, свершая путь из Швеции до Новоселья. Шведом составлена рукописная карта Дехинских хуторов. Копию её он передал в Новоселье, — Чачковскому Михаилу, женатому на эстонке. Во многом Швед по мнению местников оказался удачлив. В Швеции он работал инженером. Достаточный заработок дал возможность приобрести недвижимость в Тарту. Лектор работает у него по найму. – Сохраняются своеобразные земляческие отношения. Лектор считает, что российские дачные наделы по 6 соток – «тьфу». – «Надо дать людям землю. Пусть обрабатывают». Впрочем: «Молодежь на пахоту не пойдет». – Это всеобщее мнение. Большинство дехинцев живет сегодня в городах, меньше в деревнях и почти никого в Дехино. Зимует всего 4 семьи. Надо признать, что путем многолетнего насилия над эстонцами была полностью изведена эффективнейшая в наших условиях хуторская сельскохозяйственная система. Большая её целесообразность признавалась специалистами до 1917 года. «Специалисты последующей эпохи» «ничтоже сумняшеся», каждый от себя вносили коррективы в образ чуждой жизни, сложившейся за века. Это больше, чем глупость. – Это реальный геноцид народа, пришедшего к нам за лучшей долей. Трагедия эстонцев – безысходность, безысходность в период, когда начали насильно сводить хутора, когда лихие ватаги мужиков стали крушить печи, трубы и сдергивать крыши с домов у беззащитных баб. Защитники к тому времени безвестно сгинули в Левашовой Пустоши. По сто человек в день стреляли их. Эльфрида сообщила о фактах суицида, вызванных событиями 1937 года.

Дехино. Банька.

Строения с четырехскатными крышами исстари

относили к эстонскому типу строений.

Что самое страшное, — эстонцы в основной массе не ушли в Эстонию. Она была им, крестьянам, мачехой. Деды ушли оттуда. Путем неимоверного труда ушли от гнета и кабалы. Пожили чуток, начался настоящий крах. Крах мыслимой и немыслимой целесообразности. Можно представить каково историческое мнение эстонцев о России. Как поговорка, сарказм, перефразировка ходят у них слова популярной песни:

«Мы старый мир разрушим,

А новый хрен построим!»

Спели мне и политическую частушку. – Она не для газеты.

На историю надо смотреть реально, отбросив идеологические шоры. Безусловно, наследников реальных гектаров земли в реальном месте беспокоит парламентская возня, желание некоторых деятелей поторговать землей, не принадлежащей им. По исторической правде надо вводить закон о реституции. Тогда и прибудут к нам реальные владельцы и реальные капиталы. Чувство родины – великая вещь. Предприимчивость на генетическом уровне у потомков наших земляков никуда не делась. Надо вызывать их. Вероятность того, что малым числом они восстановят всё, но в другой ипостаси, — огромна. В Эстонии хозяев уже вернули и начали привыкать к капитализму. Чем мы хуже? – Зачем нам бесконечные эксперименты над собой, в то время, как земля брошена? Общество должно развиваться естественным путем, ориентируясь на личность и обслуживая её. Только тогда это будет богатое общество.

Банька эта стоит в Кареловщине – в русской деревне,

а потому на берегу.

Дехино, Кареловщина и Белая –

затерянный мир предков на

Дехинском озере.

P.S. Тема эстонского населения в гдовском уезде очень сложна для краеведческого изыскания и требует дальнейшей серьезной работы. Сознавая важность этой работы, надеемся, что нам удастся ее продолжить впоследствии, опираясь на письменные источники и путем опроса оставшихся представителей сведенной диаспоры. – Мы не боимся этого слова. В частности, тема Дехино может быть несказанно расширена. И не только Дехино.

..\ВОВ\Гдов - Сланцы\Эстонцы в годы войны\Расстрелы в деревне Белая Выставка и Селе Рудно. Каратель Г.Р. Карро..doc

..\ВОВ\Гдов - Сланцы\Эстонцы в годы войны\Омакайтсе в Гдовском районе.doc

..\Этнография\Эстонцы\К вопросу об эстонской диаспоре в Ямбургском и Гдовском уездах..doc

..\Этнография\Эстонцы\Эстонцы. Подсосонье..doc

Дата добавления: 2015-08-28