- Все. Готов свеженький, - расстроено сказал Док.

- Все. Готов свеженький, - расстроено сказал Док.

«Стоп, стоп, стоп. Как это – готов? Что значит – готов? Операция завершилась?»

- Вот чёрт! Ну, как это объяснить, скажите мне, Док? Во время простейшей операции по удалению аппендикса у пациента останавливается сердце! – в сердцах сказал ассистент.

- Ммм… да уж. И бывает же такое. Самое интересное, мы то с вами здесь не причем. Просто досадная случайность.

- Случайность? Док, надеюсь, вы понимаете, сколько тяжб нам теперь предстоит из за этой случайности!

«Останавливается сердце? О чём это они? Я здесь, я живой, я всё слышу». Марк попытался сказать им, что с ним всё нормально, но почему то у него не получалось открыть рот. Он попытался шевельнуться, но это ему тоже не удалось. «Наверное, наркоз всё ещё действует», - подумал он, всё ещё не веря в свою гибель.

- Знаете, мне очень жаль его. Такой молодой человек, ему бы ещё жить да жить, а тут такая нелепая смерть на операционном столе – вздохнув, сказал Док.

«Блин, ну сколько можно! Мне не по себе от этих разговоров! Док, не мог бы ты заткнуться? Я был бы тебе очень благодарен за это. Что за врачи такие пошли? Не могут отличить мёртвого человека от живого? И этим людям я доверил резать себя!» - с возмущением рассуждал про себя Марк.

- Себя лучше пожалейте! У вас трое детей! Подумайте, как вы будете их поднимать, если вас посадят! Это вам не шутки. Нам надо вместе как-то вылезать из этого дерьма! – ассистент почти выкрикнул последнюю фразу и покинул операционную, громко хлопнув дверью.

Док не спеша ходил вокруг стола, собирая инструменты, и его шаги раздавались гулким эхом в полнейшей тишине ярко освещённого, холодного помещения.

«Вот был человек. Живой, здоровый человек. Ну, пусть не совсем здоровый» - поправил он сам себя, - «Но тем не менее. Жил себе жил, работал, любил. Ещё два часа назад я навещал его перед операцией. Всё было чудесно, всё было отлично, только живот болел. Вот тебе и живот. Лежит себе сейчас, ему уже по барабану. А проблем то сколько создал. Горя то, сколько от него. Семья, родственники, все в шоке. Затраты на похороны, поминки. Да и стресс, какой» - доктор тяжело вздохнул, подошел к покойнику и накрыл его белой простынею, сквозь которую тут же проступили пятна крови. Потом, шаркая ногами, выключил в операционной свет и, хлопнув дверью, удалился. В пустом коридоре ещё долго были слышны его шаги.

«Уроды. Вот они удивятся, когда я приду в себя. Выскажу им всё, что о них думаю. Самое главное, чтоб семью в заблуждение не ввели. Не представляю состояние Алины, если ей скажут, что я поставил кеды в угол. Слёзы, сопли, истерики это само собой. Как бы чего похуже не было… Ээх, жаль что лежу тут как истукан» - Марк обратил внимание, что он на удивление хорошо себя чувствует, живот не болит, и шов после операции тоже – «Наркоз и обезболивающее. Вот как отпустит, тогда сразу пойму, что к чему» - усмехнулся он – «Ничего, и не из таких передряг выкарабкивались».

Марку вспомнилось. как они ещё мальчишками играли в футбол с друзьями на школьном стадионе, и, сильным пасом местного бугая Пети, ему выбило мячом глаз. Тогда операция была не в пример сложнее, и что? Ничего, всё поставили на место, только вот видеть он чуть хуже стал. С того времени Марк носил очки. Правда, последние три года он перешел на контактные линзы, что гораздо удобнее, считал Марк.

«Скучно… Ни в палату не перевели, ни обслуживания человеческого. И это называется одна из лучших клиник города? В гробу я видел такое обслуживание! Артём, блин, порекомендовал. Друг называется. Оправлюсь, такую взбучку ему устрою, мало не покажется. кстати, мы же через две недели собирались на рыбалку ехать. На озеро. Надеюсь, я буду в форме к тому времени. Очень не хочется пропустить такое мероприятие. Теперь редко бывают свободные дни. Да что там дни! Часик и то выкроить едва удается, чтоб побыть с семьёй. Вон, после рождения дочери только ночевать домой прихожу. Да и то не всегда. Нет, так дело не пойдёт. Надо меньше думать о работе. А то, неровен час, ещё в трудоголика превращусь. У меня же красавица жена, умница дочь. Квартиру недавно приобрели, не без помощи сторонних лиц, разумеется. Ну а кто, скажите мне, может позволить в наше время купить себе вот просто так квартиру? Мало кто. Нет. Не ценю я то, что у меня есть. Сейчас как раз время об этом подумать, времени свободного много.

Марк размышлял о своём прошлом, что он сделал не так, в чём ошибся, как можно было бы поступить иначе, и постепенно приходил к выводу, что, в общем то, хорошо он жил. Грубых ошибок не совершал, поступков, за которые потом было стыдно, тоже небыло. Удача в жизни ему улыбалась, и в свои тридцать лет он добился большего, чем его ровесники.

Его мысли прервали звуки торопливых шагов, которые с каждой секундой всё усиливались, а потом вдруг затихли у самой двери в операционную. Марку стало интересно, кто же это пришел, и почему он не входит. Спустя несколько мгновений палату залило ярким светом и на пороге показались Алина и Артём. Алина рыдая тут же бросилась к нему, а Артём все стоял у двери, как бы не решаясь пройти вглубь помещения.

- Холодный совсем… - неразборчивые слова послышались сквозь истерические рыдания женщины.

«Как холодный? Холодный… не может быть. Это невозможно. Я жив! Я мыслю, следовательно я существую. Постой. Все правильно, холодный! Так и должно быть. В палате то холодно, отопления нет, голый кафель кругом. Вот я и замёрз» - успокоил он сам себя, но сомнения уже начали одолевать его.

«Со мной всё в порядке, я поправлюсь» - хотел сказать он жене, но не смог. И вдруг, словно пуля, его пронзила мысль.

«Как я могу быть холодным, если я не замёрз, если мне не холодно?» - исходя из этого, он начал размышлять о своём состоянии. Как он может так хорошо себя чувствовать на операционном столе, если после операции едва прошел час? Как опытнейший хирург, который сделал сотни таких операций, мог ошибиться в его смерти? И, наконец, каким образом он может наблюдать за всем происходящим с закрытыми глазами?

Марк осторожно прислушался к своему телу, и не обнаружил у себя сердцебиения. Более того, он обнаружил, что вообще не чувствует тела.

«Я умер» - сказал он себе – «Этого не может быть, но это так»

***

«Почему? Почему именно я? Почему так не вовремя? У меня же ещё куча неоконченных дел! Мне же на прошлой неделе исполнилось тридцать лет! У меня старенькие родители, молодая жена и маленькая дочь! В конце концов в гараже стоит не обкатанный «Форд Мустанг»! Я только-только начал входить во вкус жизни! Бизнес стал налаживаться, в личной жизни было всё отлично! И всё! Конец всему! Почему? Почему, чёрт побери, я умер так не вовремя! Я же практически не пил, не курил, занимался спортом, каждые выходные проводил за городом на свежем воздухе. Жрал, наконец, только здоровую пищу! Как это могло произойти со мной? А Алина? Как они с малышкой будут теперь без меня?»

Марк лежал и разговаривал сам с собой, задавая себе вопросы, на которые он не знал ответа, пытаясь найти его путался в собственных мыслях. А вокруг него суетились люди, врачи готовили тело к отправке в морг. Родственники сидели на кушетке в коридоре и обнявшись совместно переживали горе.

В конце концов Марку надоело думать о своей смерти и её последствиях. Ему хотелось уснуть и больше не просыпаться, но, поскольку он был уже мёртв, такие радости как сон и остальные физические удовольствия были ему недоступны, он решил, что пора прекращать мыслить как живой.

Тогда Марк начал размышлять, что будет с ним дальше. В бога он никогда особо не верил, церковь посещал не чаще чем раз в год, да и то, если его туда потащат. Духовной пищи ему хватало и без религии. Глупо и наивно, считал он, верить в какого то дядьку на небесах, которого если не слушаться, то он тебя накажет. Слишком по детски.

«Так может моя смерть это и есть наказание? Нет. Некоторые всю жизнь ни во что не верят и, тем не менее, доживают до глубокой старости. Сам видел кучу таких примеров. А как же рай, ад? Пока ничего не видно. Что ж, подождём. Свободного времени у меня теперь впереди много, целая вечность».

Он обратил внимание, что его уже везут по коридору в сторону выхода из клиники, а сзади плетётся куча родственников.

«Как-то быстро я смирился с мыслью, что меня уже нет, даже странно» - вдруг подумалось ему. И наплевать уже было на семью, что была у него, на друзей, родственников и вообще на всё. Стало любопытно смотреть на всё это со стороны, не принимая участия в этом спектакле.

А потом был путь на катафалке в городской морг, где его тело обмыли в формалине, патологоанатом, заполняющий бумаги и, наконец, тесная и узкая холодильная камера. Марк однажды уже посещал морг, когда несколько лет назад ездил на опознание своего одноклассника, который по пьянке разбился на мотоцикле. Жаль, что после школы они редко виделись, хороший был парень. Ещё тогда ему стало жутко интересно, как это, лежать в холодильнике? Мог ли он предполагать, что в скором времени он лично испытает это сомнительное удовольствие?

Было скучно. Поскольку Марк не мог наблюдать за происходящим, он прислушивался к звукам вокруг себя. Шелест бумаг, звуки закипающей воды. «Всегда удивлялся, как врачи могут пить кофе в таком месте. Кругом трупы в холодильниках, а им, похоже, параллельно. Наверное, дело привычки. Хотя, что там его пить, когда они копаются руками во внутренностях с каменным лицом! Это ж какие нервы нужно иметь! Ну и работка, блин». Скрежет задвигаемого стула, мягкий звук шагов, щелчок выключателя и хлопанье двери. «Рабочий день окончен, значит, сейчас примерно шесть вечера. Ещё всю ночь здесь лежать. Чем бы заняться? Список развлечений в моём состоянии весьма и весьма скромен. Точнее, он вообще отсутствует»

Марк лежал в холодильники находясь в плену собственного тела, и к нему в голову лезли разные, ничего не значащие мысли, хотя, что для него теперь может иметь значение? «А зачем вообще всё это? Зачем я учился сначала десять лет в школе, потом 5 лет в университете, потом два года в армии служил? Посчитаем. В школу я пошел в семь лет. Окончил когда мне было семнадцать. Далее, получил диплом университета в двадцать три. Призвался в вооруженные силы в двадцать четыре, дембельнулся в двадцать шесть. Итого семнадцать. Семнадцать лет я отдал чтоб от меня все отстали и я начал жить как человек. Стоили все эти годы тех трёх с лишним лет, которые длилась моя независимая, взрослая жизнь? Ответ напрашивается сам собой. Я даже не успел пожить для себя. Практически всё время был кому-то что-то должен, и вот только я начал отвыкать от всего этого как «хлоп!» и сыграл в ящик» - ему стало обидно за впустую потраченные годы, за то, что ничего существенного он не успел совершить. «Скоро меня закопают. Потом ещё сорок дней я буду у всех на устах, это, кстати, в лучшем случае, а потом обо мне будут вспоминать раз в год, принося цветы и бухая на моей могиле. следующим этапом будет установка нехилого мемориала над местом моего захоронения, на который мне, по большому счёту, глубоко плевать, так как нужен он не мне, а моим друзьям и родственникам для того, чтоб каждый год гнуть пальцы перед своими знакомыми. На него будут гадить птицы и изредка кто-нибуть будет приезжать и убирать, так сказать облагораживать могилку. И это, надо заметить, не самая плохая перспектива из возможных. Она же самая вероятная. Надо было пить. Обильные возлияния способствуют интересным приключениям на одно место. Тогда хоть весело бы жизнь прошла, было бы что вспомнить. Хотя, если бы я пьянствовал, всю жизнь, сейчас лежал бы и думал практически то же самое, что пить не стоило, что надо было чего-то добиваться и т.д. Особой разницы не было бы».

За подобными раздумьями пролетела ночь, и Марк отвлёкся от своих мыслей, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Пришел патологоанатом и долго разлаживал свои вещи.

- Санитары! – крикнул он, и, спустя несколько секунд в помещение вошли двое здоровых лбов в белых халатах. – Подготовьте жмурика из тринадцатой камеры для вскрытия.

«Оп па! Сейчас будет интересно!» - подумал Марк и почувствовал, как открывается его холодильник – «Двое из ларца одинаковых с лица» - вспомнилась ему фраза из сказки, когда он увидел санитаров – «Они что, братья?» - ему стало любопытно.

Бугаи довольно небрежно положили его на операционный стол, подготовили свежие простыни и полотенца, и удалились, ни произнеся не слова за всё это время.

«А парни профессионалы» - усмехнулся покойник.

Патологоанатом надел очки, и принялся внимательно рассматривать его тело. Он долго ходил вокруг стола, изучая каждый сантиметр мёртвой плоти, попутно делая какие-то записи в блокноте. Марк постоянно наблюдал за выражением лица старика. Сосредоточенно, с разного расстояния, по нескольку раз он рассматривал одно и то же место, переходил дальше, и процедура повторялась. Потом вошли санитары и перевернули труп, и врач начал работать дальше. Покойнику это уже наскучило и он ждал, когда же будет проводится вскрытие. Двое из ларца снова вернули его в прежнее положение и снова покинули комнату. Дед взял в руки скальпель, одним резким движением разрезал живот Марка, принялся вытаскивать потроха и складывать их в тазик.

Марк лежал с выпотрошенным животом и ждал, пока патологоанатом вдоволь насмотрится на его внутренности. Он успел заметить своё сердце, печень и желудок.

После того как этот извращенец насмотрелся на потроха, он взял дремпель, подошел к изголовью мертвеца. Послышался свист работающего инструмента и спустя несколько минут Марк увидел, как его скальп положили ему на грудь. Пока док изучал мозг, покойник смотрел на свою шевелюру. Густые, красивые волосы без намёка на седину.

«Ээх, красавцем был!» - с весёлой обречённостью сказал он

- Хрен его знает… - невнятно пробормотал врач, заканчивая свою работу, и принялся зашивать живот.

Точными, умелыми движениями он направлял толстую иглу, которая проходила сквозь мёртвую плоть и стягивала её.

Мертвец наблюдал за этим диким зрелищем с полным равнодушием. Ему было плевать, он поскорее хотел вернуться домой. Предстояли ещё похороны.

***

Гладко выбритый, одетый в строгий классический костюм, который был куплен незадолго до кончины, в лакированных белых туфлях, Марк лежал в крепком дубовом гробу, стоящем на столе, который служил вместо лафета. О цене ящика можно было только догадываться, ибо бирок на нём не висело, а выглядел он настолько внушительно, что даже сильные мира всего, которые сидят на такой высоте, куда даже птицы не долетают, не побрезговали бы лечь в него. Что уж говорить о смиренном рабе божьем.

Был приглашен специальный человек, который наложил на лицо усопшего тональный крем, придав коже естественный цвет и замазавший трупные пятна, подкрасил губы, и теперь он выглядел как живой, будто уснувший, что добавляло в происходящее ещё больше трагизма.

Марк лежал, и чувствовал свою значимость. Ещё бы, столько людей пришли попрощаться с ним! Не говоря о кучи родственников с обеих сторон, не считая друзей и знакомых, здесь были и те, с кем он давно порвал всяческие отношения, и которые, как ему казалось, давным-давно про него забыли. Ан нет. Любителей пожрать на халяву нашлось предостаточно, хоть отбавляй. Столы ломились от еды. Марк даже удивился, как можно успеть столько приготовить всего за три дня?

Покойник лежал, и с интересом всматривался в лица пришедших, вспоминал кто они, какие дела с ним имели, и, какого чёрта, они вообще сюда пришли.

С родственниками всё понятно. А вон вот рахит, с лицом алкоголика и рыбьими глазами, что здесь забыл? Марк сначала даже не мог вспомнить кто он такой, и, только спустя некоторое время он узнал в этом человеке своего одноклассника.

«Ну и хрен с ними, пусть жрут, мне жалко, да и повод есть» - решил усопший.

Рядом с гробом сидели ближайшие родственники: мать, жена, тёща, и оплакивали тело. Поначалу труп наблюдал за ними, жалел, но потом они ему наскучили. Отец стоял неподалёку и курил одну сигарету за другой.

У всех присутствующих были как будто вылепленные из воска трагично – серьёзные лица, больше похожие на маски. Люди бродили, общались друг с другом на одну и ту же тему, жрали, пили. Кто-то не рассчитал свои силы и мирно спал, тихо похрапывая. На столе стоял стакан водки, накрытый куском чёрного хлеба.

«Для меня» - подумал Марк – «Эх, влил бы я сейчас в себя двести грамм и не поморщился бы даже. Хоть я и не особый фанат алкоголя, всё же на свои собственных поминках не грех. Но не судьба. Лежи тут, как дурак, трезвый, и смотри, как все напиваются, поминая тебя. Скучно, друзья мои, скучно. Интересно, а куда они дели дочку? За всё время нахождения здесь я ни разу её не видел. Жаль, так и не попрощался со своей малышкой. А погода то какая на улице! Нет, вот в такую погоду нельзя умирать. Солнце, лёгкий ветерок, деревья кругом зелёные. Весна, одним словом. А я ещё на море хотел своих отвезти этим летом. Вот и съездили. Вот и приехали»

Неожиданно четыре человека подхватили гроб, положили его себе на плечи и куда то понесли. Задумавшись, Марк даже не заметил, как они к нему подошли.

«Куда это меня? Всё, цирк окончен?»

Цирк продолжался. Гроб с телом вынесли на улицу и поставили в центре двора. Все присутствующие окружили покойника, и каждый подходил, для того чтобы попрощаться с ним. Марк тоже прощался. Он вглядывался в лицо каждому подошедшему и видел то гримасу брезгливости и отвращения, страх перед мертвецом, то скорбную, а то и просто ничего не выражающую маску. Кто-то, проходя ложил руку ему на лоб, кто-то просто проходил мимо, кто-то пристально смотрел в его лицо, а кто-то, метнув беглый взгляд, торопливо отходил в сторону.

Марк понимал, что всё это видит он в последний раз, но, ему как-то в это не верилось. Он не мог представить, хотя и чётко осознавал, что никогда больше не увидит этот двор, этих людей вокруг, что мир и дальше будет жить без него.

Ящик с телом погрузили в автомобиль, и повезли на кладбище. Процессия медленно двигалась по дороге, образовав пробку. По традиции автомобили не обгоняли колонну, а пристраивались и плелись следом. Когда машина свернула с гладкого шоссе на грунтовую дорогу, он почувствовал что уже скоро. И как будто какой то червячок поселился в его душе, и начал выедать её. Марку стало невообразимо тоскливо. Он потихоньку начал осознавать, что это конец. Рядом с телом в машине сидели жена и мать. Похоже, что слёзы уже кончились, и они просто смотрели на усопшего с опухшим от плача лицом и редко всхлипывали. Рядом с гробом лежал крест. На фотографии был улыбающийся молодой человек, а ниже – годы жизни.

Машина резко остановилась.

«Всё. Приехали» - подумал Марк и оказался прав. Гроб аккуратно вытащили и понесли к месту погребения. Несущие осторожно обходили могилы, боясь упустить ящик. Наконец гроб поставили на лафет из стульев рядом с ямой.

Небо уже затянуло тучами, и резкие порывы ветра сдували редкие капли срывающегося дождя. Все понимали, что церемонию нужно поскорее завершать, но никто не мог найти в себе силы поторопить процесс. Желающие подходили по одному и долго прощались с усопшим, пристально смотря в лицо и целуя его лоб через платок.

Марк только сейчас осознал, что больше не увидит он этих лиц, этого пасмурного неба и вообще ничего, кроме кромешной тьмы Ему было необычайно грустно и тоскливо.

«И что же теперь?» - думал он – «Вечно лежать под землёй в темноте и думать, не имея возможности сойти с ума, или отключится? Ад. Вот это и есть Ад».

Последнее что он увидел перед тем, как гроб накрыли крышкой, было опухшее от слёз лицо жены, которая уже равнодушно смотрела на него. А потом был мрак. Вечный мрак.

Дата добавления: 2015-08-28