— Я тут поговорил с твоим сержантом Бракнилом и еще кое с кем. По их словам, ты храбрый командир и хороший боец. Я тобой горжусь.
Бека крепко обняла Микама, почувствовав знакомую шершавость его щеки.
— Ну, мне ведь повезло с учителями, разве не так? Я только хотела бы…
— Чего?
Бека отодвинулась и провела рукой по глазам.
— Я всегда надеялась… ну, что, когда я наберусь немножко опыта, Нисандер найдет мне дело вроде тех, что поручает вам с Серегилом.
— Ну, об этом ты не беспокойся. В мире всегда достаточно тревог, чтобы люди вроде нас не сидели без дела. Смерть Нисандера тут ничего не отменила. Однако, сказать по правде, Серегил меня беспокоит.
Бека кивнула:
— И Алек тоже. Ведь видно же, как бедняга переживает из-за того, что Серегил стал таким молчаливым и нелюдимым. Что произошло между ними?
Микам со вздохом откинулся на подушку.
— Бедный Алек. Он и так не знает, что ему делать со своей любовью к Серегилу, а теперь еще и это. Серегил так ушел в себя, что я ума не приложу, чем кто-нибудь из нас может ему помочь.
— Может быть, он должен помочь себе сам. — Бека неохотно поднялась. — Как доберешься, позови Валериуса взглянуть на твою ногу. Мне все же не нравится, как выглядит рана. И передай маме и девочкам, что я их люблю. Пошли мне весточку, когда родится маленький братец.
— Позаботься о том, чтобы вернуться в целости и сохранности, слышишь!
Бека последний раз поцеловала отца и поспешила на палубу. Там у поручней в одиночестве стоял Серегил.
Они пожали друг другу руки; Серегил повернул ладони девушки к свету и провел пальцем по еще видным на них символам.
— У тебя не только волосы такие же, как у отца, но и сердце, — сказал он с намеком на свою прежнюю улыбку. — Всегда можно положиться на то, что вы явитесь, когда меньше всего ждешь и когда больше всего в вас нуждаешься. Да улыбнется тебе удача в сумерках, Бека Кавиш, и при свете дня тоже.
— И тебе я желаю удачи, Серегил. и да исцелит тебя Создатель, — тепло ответила Бека, испытывая облегчение даже от этого слабого проявления интереса к жизни. Серегил почти не раскрывал рта за все время плавания. — Благополучно доставь отца домой.
Алек ждал ее у лодки. Бека крепко обняла юношу и почувствовала ответную ласку.
— Отвези их обоих в Уотермид, — прошептала она, прижавшись щекой к его щеке. — И оставайся там, сколько сможешь. Бедный Нисандер… Не могу поверить, что он хотел бы, чтобы так все обернулось.
— Я тоже. — Алек сделал шаг назад, не выпуская ее рук.
«Он кажется теперь много старше», — подумала Бека, заметив печаль в глубине его глаз.
Когда Нанта скрылась за горизонтом, Алек спустился в каюту. Серегил сидел на краю койки Микама.
— Я нашел для тебя кое-что в Нанте, пока мы там стояли, — сказал ему Алек, протягивая какой-то завернутый в ткань предмет. Это оказалась маленькая арфа, такая же, как была у Серегила в Вольде. — Она, конечно, не сравнится с твоей, я знаю, — быстро продолжал Алек, когда друг развернул подарок и коснулся струн, — но мне подумалось… Ну, Микам все еще страдает от раны, и если ты будешь ему играть, ему станет полегче.
Это, возможно, была ложь во спасение, но Алек добился желаемого. Микам одобрительно подмигнул юноше, когда Серегил пристроил арфу на колене и взял несколько аккордов.
— Замечательный инструмент. Спасибо, — сказал он, не поднимая глаз. Серегил сыграл еще несколько нот, подбирая мелодию, потом провел пальцами по струнам, заставив их нежно зазвенеть.
Теро пришел, чтобы сменить Микаму повязку, и остался слушать. Серегил не стал петь, но играл одну мелодию за другой — печальные, но смягчающие боль.
Под эту музыку Микам задремал. Алек тихо сидел в углу, следя за лицом Серегила; тот играл почти весь день. Лицо его оставалось бесстрастным. Занавес молчания так и остался между ними.
Настроение Серегила как будто несколько улучшалось по мере приближения к Римини. Он стал чуть более разговорчив. хотя никогда не упоминал ни Нисандера, ни Шлем, гулял по палубе с Алеком или Теро, ел то. что ему подавали, без жалоб, но и без похвал и часами играл на арфе, находя облегчение собственным страданиям в том успокоении, которое музыка приносила Микаму. Микам и Теро радовались этим переменам, но Алек, деливший с Серегилом матрац на полу каюты Раля, видел, как дрожит и стонет во сне его друг каждую ночь. Предчувствие, пугающе похожее на то, что привело его в «Петух» той ужасной ночью, заставляло юношу по возможности не оставлять Серегила одного. Тот человек, которого он узнал за последние месяцы, исчез; на его месте теперь оказался молчаливый незнакомец с отсутствующим взглядом.
На пятый день пути, когда Алек вошел в каюту Микама, тот дремал; его лицо было бледным и осунувшимся. В ногах лежала арфа: Серегил оставил ее там, когда тихая музыка усыпила раненого. Неустанные заботы Теро не давали пока развиться гангрене, но в маленькой каюте было душно, ее наполнял тяжелый запах больной плоти.
Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить спящего, Алек открыл окно и дверь, подперев ее мешком. Как раз когда он уже собрался прокрасться обратно на палубу, Микам открыл глаза.
— Что-то у тебя сегодня унылое лицо, — хрипло прошептал он, жестом приглашая Алека сесть рядом с собой. — Ну-ка выкладывай. В чем дело?
Алек безнадежно пожал плечами:
— Да все Серегил. Он стал похож на тень. Не разговаривает, не улыбается. Такое впечатление, что его здесь нет на самом деле. И я не знаю, чем ему помочь.
— Думаю, ты ведешь себя правильно: просто будь с ним рядом, как тогда, во время его болезни из-за деревянного диска. Это ведь его и спасло. Он сам мне так говорил.
— Тогда дело было в магии, и он боролся с ней. Но убив Нисандера… — Алек начал вертеть в пальцах угол одеяла, не находя нужных слов. — Словно он убил часть самого себя.
— Так и есть. Мы должны дать ему время разобраться с тем, что осталось.
— Наверное. — Но в душе Алек боялся, что чем дольше они будут ждать, тем больше друг погрузится в черную пучину.
Когда «Зеленая дама» вошла в гавань, на причале ждала Магиана. В одиночестве, без слуг стояла она на берегу; ее серебряные волосы были скрыты черным траурным покрывалом.
Серегил протянул ей маленький узелок с личными вещами Нисандера. Когда он попытался заговорить, голос ему изменил.
— Я все знаю, дорогой мой, — прошептала волшебница, обнимая его. — Мы простились с Нисандером в тот день, когда я перенесла его туда к вам. Он подозревал, что не вернется, и просил меня сказать тебе: не печалься о нем, но попробуй его простить, если сможешь.
— Простить его? — ахнул Теро, стоявший рядом с носилками Микама. — Что же нужно ему прощать?
Магиана ничего не ответила и снова взглянула на отвернувшегося Серегила. Алек на мгновение поймал ее взгляд, но этого мгновения им хватило, чтобы почувствовать глубокое взаимное понимание.
— Нисандер также хотел, Теро, — обратилась волшебница к молодому магу,
— чтобы ты закончил свое обучение под моим руководством.
Кровь отхлынула с впалых щек Теро, и он опустился на колени перед старой женщиной.
— Я не могу вернуться в Ореску после всего, что случилось той ночью. Нападение, победа пленимарцев — это все моя вина. Если бы я не рассказал Илинестре о ночных бдениях Нисандера, о его заботах… я же не знал! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, к чему вели все ее вопросы, но тогда… я просто не знал! Совет никогда не позволит мне вернуться. Магиана положила руку на его склоненную голову.
— Ты забываешь, что и я тоже являюсь членом Совета, как был им Нисандер. Он разговаривал с другими магами до того, как отбыл. Нет никаких препятствий для твоего возвращения. Его последние слова, обращенные ко мне, были:
он надеется, я прослежу, чтобы ты успешно завершил так хорошо начатое ученичество.
Коснувшись подбородка Теро, Магиана ласково приподняла его голову; на лице молодого мага было написано страдание.
— Я сочту за честь, если ты примешь меня как свою наставницу, Теро. По правде говоря, для меня станет большим утешением видеть, что образование последнего ученика моего друга должным образом завершено. И это было бы проявлением величайшего уважения к его памяти.
Теро поднялся с колен и поклонился Магиане:
— Я в твоем распоряжении, приказывай, госпожа. Магиана мягко улыбнулась:
— Ты скоро поймешь, что, как и Нисандер, я редко приказываю. Надеюсь, вы все воспользуетесь сегодня моим гостеприимством?
— Благодарю тебя, Магиана, только мне кажется… — начал Серегил, но оборвал себя, не выдержав ее взгляда.
— Я все понимаю. — Она коснулась его щеки. — Что ж, увидимся позднее. Скажи мне, где вы думаете остановиться, и я пришлю Валериуса взглянуть на рану Микама.
— Сегодня мы переночуем на улице Колеса, а завтра отправимся в Уотермид.
— Я позабочусь о том, чтобы Валериус сразу же повидался с вами. Аура Элустри малреис, Серегил тали.
Пожав руку Алеку и попрощавшись с ним, Магиана наклонилась над лежащим на носилках Микамом.
— Послать ли, мне весточку Кари?
Микам пристально взглянул на нее и взял волшебницу за руку.
— Не лучше ли подождать, пока меня осмотрит Валериус, а?
Магиана сжала его пальцы.
— Что ж, хорошо. Да пошлет Дална тебе скорейшее выздоровление и да дарует успокоение вашим сердцам. — В сопровождении Теро она двинулась по набережной к ожидающему их экипажу.
— Если корабль вам больше не нужен, мои люди рвутся снова выйти в море,
— обратился к Серегилу подошедший попрощаться Раль. — Мы сделали уже два рейса с пустыми трюмами, а вражеских кораблей, которыми можно поживиться, в море много.
— «Зеленая дама» в твоем распоряжении, капитан, — ответил Серегил. — И да пошлет Астеллус вам удачу. Думаю, вы скоро наведете ужас на врагов по всем морям.
Алек и Серегил перенесли Микама в нанятую повозку и отправились на улицу Колеса. В доме за время их отсутствия ничего не изменилось. По— видимому, Мардус хорошо знал, где они обычно живут, и не стал тратить время на бесполезное разрушение.
Старый Рансер встретил их, как обычно не выказывая ни малейшего удивления, словно хозяева отсутствовали день или два, а не долгие недели. Белые собаки Серегила, Зир и Мараг, также встретили прибывших с невозмутимостью и спокойно проводили Серегила и Алека, помогавших Микаму подняться в спальню хозяина.
Через несколько минут появился Валериус, как всегда мрачный, но на этот раз не такой шумный. Его лицо стало еще более хмурым, когда он осмотрел рану Микама.
— Тебе повезло, что ты добрался сюда, — воскликнул он, сморщив нос. — Кто за тобой присматривал?
— По большей части Теро, — ответил Алек. — Он был рядом, когда на Микама напала дирмагнос, и он лечил раненого во время плавания.
— Похоже, он спас тебе ногу, Микам. И уж точно спас твою жизнь. Впрочем, заживет рана еще не скоро. — Он повернулся к Серегилу и Алеку. — Мне поможет Рансер. Идите-ка вы оба прогуляйтесь.
— Никуда я не пойду, — возразил Серегил с проблеском своей прежней горячности.
— Ты же слышал, что сказал Валериус, Серегил. Вы тут просто будете мешать. Выметайтесь, — сказал с постели Микам, изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал весело. — Зайдете проведать меня утром.
— Пошли, — обратился к Серегилу Алек и взял его за руку. — Мне хочется размяться после всех этих дней на корабле.
Валериус решительно закрыл за ними дверь. Серегил секунду гневно смотрел на нее, сжав губы, потом, не говоря ни слова, последовал за Алеком.
Со дня смерти Нисандера Серегил не носил рапиры, но Алек поспешно надел перевязь с оружием, прежде чем они вышли в прохладу весеннего вечера. За время их отсутствия литион сменился нитином, и в воздухе плыл аромат цветущих деревьев.
Серегил и Алек все еще были в своей грубой дорожной одежде. Алек слегка забеспокоился, что его рапира, не прикрытая плащом, заставит городских стражников поинтересоваться, что делают двое оборванцев в Квартале Благородных.
Но направление их прогулки определял Серегил, и вскоре они свернули во дворы и переулки кварталов бедняков. Серегил слегка хромал, но, казалось, не замечал этого, молча шагая по улицам. По дороге они миновали «Черное перо» Лазарды. Дверь была распахнута, и Алек, заглянув внутрь, заметил, что деревянный кораблик на камине повернут носом на запад: это означало, что у хозяина есть послание для Кота из Римини. Если Серегил и заметил это тоже, то не счел достойным внимания. Они с Алеком, как призраки, бродили в знакомых тенях своего города.
Тоненький месяц повис высоко в небе над крышами, когда Серегил наконец нарушил молчание. Неожиданно остановившись в каком-то заросшем сорняками дворике, он повернулся к Алеку и сказал, словно продолжая давно начатый разговор:
— Понимаешь, он думает, что может умереть. — Лицо Серегила было почти неразличимо в темноте, но Алек все же разглядел на нем выражение муки.
— Микам? Мне кажется, это ему не грозит, — ответил Алек и добавил без особой уверенности: — Валериус не велел бы нам уйти, если бы ожидал такого.
— Я едва ли перенесу еще и эту потерю, — сказал Серегил, позволив наконец прорваться чувствам, которые он сдерживал все эти дни. Но прежде чем Алек смог что-то ответить, его друг снова зашагал по улице, направляясь на запад.
Они прошли еще несколько кварталов, прежде чем юноша понял, куда они идут.
Единственный закопченный петух охранял проем ворот; лапа его была пуста, фонарь исчез. За низким забором не было ничего, кроме зияющей ямы подвала, заваленной обуглившимися досками. Сгорело все: гостиница, конюшня, ворота, что вели на задний двор. В воздухе висел горький запах политого дождями пепла.
— О Иллиор! — прошептал в ужасе Алек. — Я знал, что тут ничего не осталось, но все же…
Серегил казался пораженным не менее Алека.
— Пожар еще только начинался, когда я ушел… Силле было всего два года, когда я купил гостиницу.
Алек вздрогнул, ненавидя Варгула Ашназаи еще сильнее за те воспоминания, которые сохранились у них о Силле и всех остальных.
— Как ты думаешь, их души все еще здесь? Серегил поддел ногой кусок потрескавшегося камня.
— Если они и бродили тут, ты даровал им покой, когда задушил того подонка.
— А что с Лутасом?
— Думаю, дризиды в храме вырастят его и сделают со временем жрецом…
Серегил умолк, увидев, как из дыры на месте кладовой с громким знакомым мяуканьем к нему метнулась маленькая тень. Радостно мурлыча, Руета стала тереться о хозяйские ноги, выгибая спину в ожидании ласки.
Серегил и Алек ошеломленно смотрели на кошку, потом Серегил дрожащими руками поднял животное и прижал к себе. Руета тут же уткнулась головой ему в подбородок.
— Клянусь богами, Триис ведь всегда жаловалась, что Руета не показывается дома до тех пор, пока я не вернусь. — Погрузив пальцы в покрытый золой мех, Серегил хрипло прошептал: — Ну. старушка, на этот раз тебе лучше уйти вместе с нами. Сюда мы больше не вернемся.
— Никогда. — Алек положил руку на плечо Серегилу и погладил Руету. — Никогда.
Когда через несколько часов они вернулись на улицу Колеса, Валериус как раз заканчивал обильный поздний ужин в столовой.
— Не вешайте головы, вы двое. С Микамом все будет хорошо, — сообщил дризид, стряхивая крошки с бороды.
— А как его нога? — спросил Серегил.
— Пойди посмотри сам.
Рядом со спящим Микамом сидела Элсбет, держа отца за руку. Из-за усталости она казалась старше своих пятнадцати лет; ее густые темные волосы были заплетены в толстую косу, падающую на простое синее платье. Точная копия Кари, когда они еще только познакомились, подумал Серегил.
— С ним все хорошо, — прошептала девушка. Комната была полна свежего воздуха и запаха целебных трав. Серегил с облегчением заметил, что щеки спящего окрасил слабый здоровый румянец. На свежих повязках проступила кровь, но нога была цела.
— Валериус говорит, что со временем отец снова сможет ездить верхом, — сказала Серегилу и Алеку Элсбет. — Я уже велела приготовить повозку, чтобы завтра отвезти его домой. Мама так беспокоится!
— Мы тоже поедем с вами, — ответил ей Серегил, гадая, как встретит их мать Элсбет.
Глава 52. Последние слова
— Ма, мама! Сюда едет повозка! И еще всадники! — закричала Иллия от ворот. — Должно быть, это папа возвращается!
Заслонив глаза от слепящих лучей послеполуденного солнца, Кари встала рядом с дочерью, следя, как на холм медленно поднимается закрытый экипаж. Во всадниках она узнала Серегила и Алека. Микама среди них не было.
Кари, не сознавая этого, прижала руку к животу и поспешила по дороге навстречу повозке. Уловив настроение матери, бежавшая следом Иллия притихла.
Серегил пустил коня галопом, опередив остальных, и ужас Кари еще усилился, когда он приблизился к ней. Она никогда еще не видела его таким бледным и изможденным. В лице его было что-то… словно на нем лежала непроницаемая тень.
— Где папа, дядюшка Серегил? — потребовала ответа Иллия.
— В повозке, — ответил тот, натягивая поводья и спешиваясь. — Он ранен, но идет на поправку. С ним Элсбет и Алек.
— Слава Создателю! — воскликнула Кари, обнимая его. — Ох, Серегил. я знаю насчет «Петуха». Мне так жаль! Эти бедные добрые люди…
Серегил тоже неловко обнял ее, и Кари, почувствовав неладное, отступила на шаг и заглянула ему в лицо.
— В чем дело? Что-то еще случилось?
— Так новости не дошли до тебя?
— На рассвете Магиана сообщила, что вы вернулись, — больше ничего.
Серегил отвернулся от нее; его лицо сделалось пугающе бесстрастным. Мгновение он молча смотрел на покрытые свежей зеленью поля.
— Нисандер мертв.
Кари поднесла руку к губам, слишком пораженная, чтобы что-то сказать.
— Этот славный старичок, который показывал мне волшебные фокусы в День Сакора? — спросила Иллия. Она нетерпеливо приплясывала вокруг взрослых, готовая заплакать. — Как это — он мертв? Его убили плохие люди?
Серегил с трудом сглотнул, лицо его было мрачным.
— Он совершил очень мужественное деяние. Очень трудное и очень мужественное. И он умер.
Остальные подъехали к ним, и Серегил расправил плечи. Лицо его не выдавало теперь никаких чувств, на нем была написана лишь сосредоточенность.
Слишком много самообладания, подумала Кари, торопясь к повозке. Но увидев Микама, она не думала уже ни о ком другом.
Хоть и измученный, он встретил жену лукавой улыбкой. Кари кинулась в его раскрытые объятия.
— На этот раз, похоже, я вернулся домой насовсем, любимая, — сказал он сокрушенно, похлопав по своей вытянутой на сиденье забинтованной ноге.
— Нечего кормить меня несбыточными обещаниями, ты, непоседливый мошенник, — выдохнула Кари, вытирая слезы облегчения. — А где Алек? — Прислонившись к стенке экипажа, она взяла протянутую руку все еще сидящего в седле юноши. — С тобой все в порядке, милый?
— Со мной? Да на мне почти ни единой царапины, — заверил ее Алек, хотя выглядел таким же измученным и озабоченным, как и остальные. Кари на мгновение задержала его руку, увидев в нем то же, что заметила Бека: перед ней был не тот мальчик, каким он был в свой первый приезд в Уотермид. Случившееся с ним за эти недели лишило Алека невинной веселости… и кто знает, чего еще.
Когда экипаж въехал во двор, вокруг запрыгали собаки. На их лай вдруг ответило громкое шипение. Кари посмотрела в глубину экипажа и увидела пару зеленых глаз, сверкающих сквозь прутья корзинки.
— О Создатель, что это?
— Кошка Серегила, — сообщил ей Микам. — Держу пари, многие собачьи носы окажутся поцарапанными, пока она не освоится. Бедное создание, она единственная, кто остался в живых в гостинице.
Кари улыбнулась про себя, но молчала, пока Алек и Серегил помогали Микаму перейти в холл дома. Когда раненый был удобно устроен у огня, Кари отвела в сторонку Элсбет и что-то шепнула Иллии. Девочка побежала в кухню и тут же вернулась с пухленьким кудрявым младенцем на руках.
— Папа, посмотри-ка, кого нам привез Валериус! Такой хорошенький, правда?
Первым опомнился Алек. Вскочив на ноги, он подхватил ребенка, которого Иллия чуть не уронила, и высоко поднял, глядя на малыша со смесью изумления и радости.
— Сын Силлы? — спросил Микам. Кари взяла его за руку.
— Валериус привез его мне через несколько дней после твоего отъезда и спросил, не усыновлю ли я его. Я знаю, Силла хотела бы, чтобы он рос здесь, а не среди чужих людей, ничего не знающих о его близких. Я решила, что ты не будешь возражать.
— Конечно, нет, — ответил Микам, ошарашенно глядя, как малыш дергает Алека за волосы и радостно агукает, узнав знакомое лицо. — Но ведь скоро появится еще один… Ты думаешь, что справишься?
— Справлюсь с тем, чтобы вырастить сиротку, сына Силлы? Ну уж как— нибудь, — фыркнула Кари. — Когда старшие девочки уехали, у меня стало слишком много свободного времени. Да и Иллия обожает его. — Кари посмотрела на Серегила, в одиночестве стоящего у очага. — Когда малыш подрастет, я расскажу ему, как ты его спас.
— Может быть, лучше ему ничего не знать, — ответил Серегил, следя за Алеком и Иллией, забавлявшими ребенка.
— Что ж, это решать тебе, — сказала Кари, снова ощутив в Серегиле то глубокое горе, что заметила в первый момент встречи.
Ночью, лежа рядом с Микамом, Кари молча слушала его медленный рассказ о том, как Нисандер принес себя в жертву и погиб.
— Неудивительно, что Серегил такой потерянный, — прошептала она, поглаживая могучую, покрытую веснушками руку мужа. — Но я и в самом деле думаю: Нисандер был прав, считая, что ни у кого, кроме Серегила, не хватит духа нанести удар, когда придет время. Я не смогла бы этого сделать, да, пожалуй, и Алек тоже.
— Мы иногда забываем, какими жестокими бывают боги, — пробормотал Микам, глядя, как пляшут отблески пламени в камине. — Если бы ты могла видеть лицо Нисандера… Это было не убийство, а проявление милосердия и любви.
За следующие недели приходили разные известия об успехах воюющих: пленимарская армия застряла в восточных районах Майсены. но черные корабли владычествовали на морях, нападая на побережье Скалы и добираясь до самой Цирны, хотя и не сумели захватить канал.
Если не считать отсутствия молодых работников, ушедших воевать, жизнь в Уотермиде текла так же, как и прежде. Нитин сменился горатином, затем шемином, принесшим с собой летнее изобилие. Ласковые утренние дожди поили зреющие хлеба, упитанные ягнята и телята, родившиеся весной, скакали за своими матерями по лужайкам.
Кари расцвела так же, как природа; ее огромный живот гордо колыхался, пока она бодро занималась своими любимыми летними делами. Тревожил ее только Серегил, хотя единственным внешним проявлением неблагополучия была несвойственная ему молчаливость. Кари знала, что Микам и Алек разделяют ее беспокойство, но никто из них не понимал, как помочь другу.
Серегил не искал утешения ни у кого из них, постоянно находя себе занятия по хозяйству. Микам ясно дал понять друзьям, что будет рад их обществу, пока они сами хотят оставаться в Уотермиде, и это, казалось, вполне устраивало Серегила. От Алека Кари узнала, что тот поклялся никогда больше не возвращаться в Римини.
Проявляй Серегил угрюмость или жалость к себе, Кари могла бы попробовать отвлечь его, но ничего такого не было. Когда его об этом просили, он охотно рассказывал свои истории или играл на арфе. Он возился с лошадьми, помогал в строительстве новой конюшни, а вечерами мастерил всякие хитрые механизмы, помогавшие Микаму передвигаться, несмотря на больную ногу. Он даже придумал особое стремя, благодаря чему Микам смог ездить верхом. Через некоторое время Серегил сумел заставить себя играть с Лутасом, но, оставаясь наедине с собой, вновь погружался во внутреннюю пустоту.
Алек, которому пришлось вынести больше, чем остальным, скорее всех пришел в себя. Сельские работы были его любимым занятием, и он быстро обрел коричневый загар и жизнерадостность. Однако Кари часто замечала, как юноша наблюдает за Серегилом, пытаясь найти средство облегчить страдания друга, скрывающиеся за его долгим молчанием и отсутствующим взглядом.
Они по-прежнему делили кровать в комнате для гостей, но Кари была уверена, что и это не приносит им радости.
Однажды в середине шемина Кари проснулась на рассвете, чувствуя себя слишком плохо, чтобы снова уснуть. Как бы она ни поворачивалась, ей не удавалось облегчить боль в спине. Не желая будить Микама, она накинула шаль поверх ночной рубашки, взглянула на Аутаса, который спал в колыбели рядом с их постелью, и отправилась на кухню, чтобы заварить чай. К ее удивлению, чайник уже висел на крюке над пылающим в очаге огнем. Секундой позже в кухню вошел Алек с корзиной груш с дерева, что росло за домом.
— Ты сегодня рано, — сказал юноша, протягивая Кари сочный плод.
— Это все беспокойный малыш. — Она шутливо нахмурилась, растирая поясницу. — Все время брыкается и тычет коленями и локтями в неподходящие места. А тебя что так рано разбудило?
— Серегил опять метался во сне. Вот я и подумал, не отправиться ли мне на охоту.
— Посиди со мной минутку, хорошо? На рассвете все кажется таким мирным.
— Кари опустилась на скамью у очага, глядя, как Алек заваривает чай. — Серегилу так и не становится лучше, да?
— Вы с Микамом тоже замечаете это? — устало спросил Алек, пододвигая ближе свой табурет и показывая ей свои мозолистые загорелые руки. — Он раньше все время твердил мне, что нужно надевать перчатки. Покоя мне с этим не давал. Раньше. — Алек поднял на Кари глаза, и она увидела, каким несчастным стало его лицо. — Ночами он уходит гулять или сидит и пишет. Он почти не спит.
— Что он пишет? Алек пожал плечами:
— Он не желает говорить. Я даже подумывал, не заглянуть ли тайком в его бумаги, но он их куда-то прячет. Он словно тает изнутри, Кари, уходит куда— то, где нам его не догнать. И я все время думаю о том, что он сказал однажды о тех временах, когда его изгнали из Ауренена.
«Неужели он говорил об этом с тобой?» — подумала Кари. Даже Микам почти ничего не знал о тех временах.
— С ним вместе выслали и еще одного парня, но он бросился с корабля в воду и утонул, — продолжал Алек. — Серегил говорил, что большинство ауренфэйе в изгнании кончают с собой, потому что рано или поздно впадают в отчаяние, живя среди тирфэйе. Он сказал тогда, что с ним такого не случилось. Но, судя по его состоянию, я начинаю думать, что теперь дело именно так и обстоит.
Кари смотрела, как сжались пальцы Алека на кружке с чаем. Синие глаза скрывали еще что-то, что-то слишком мучительное, чтобы можно было поделиться. Она протянула руку и коснулась его щеки.
— Тогда присматривай за ним, Алек. Вы с ним одной крови. Может быть. в своей печали он забыл об этом. Алек тяжело вздохнул.
— Он забыл не только об этом. В тот день, когда он нашел меня снова в Пленимаре, кое-что случилось, но теперь он…
Кари внезапно сморщилась: острая боль пронизала одну ее ногу.
— Что с тобой? — озабоченно спросил Алек. Кари втянула воздух сквозь стиснутые зубы, потом схватила Алека за руку, чтобы подняться со скамьи.
— Это всего лишь боли восьмого месяца. Прогулка по лугу должна помочь, да и разговаривать там мы сможем. — Боль отпустила, и Кари ободряюще улыбнулась юноше. — Не смотри на меня с таким испугом. Просто Создатель так готовит меня к родам. Знаешь, мне ужасно хочется того молодого сыра… Сходи в погреб и принеси нам по кусочку, ладно?
— Ты уверена? Мне боязно оставлять тебя без присмотра.
— Да помилует меня Создатель, Алек, я вынашивала детей, когда тебя еще и в проекте не было. Иди, иди. — Прижав руки к животу, Кари вышла из кухни через боковую дверь, чтобы не будить слуг, которые все еще спали на полу холла.
На полпути к погребу Алек сообразил, что не захватил миску для сыра. К тому времени, когда он нашел ее, Кари скрылась за углом дома. Выйдя следом за ней во двор, Алек, однако, увидел, что калитка по-прежнему заперта.
Позади него раздался глухой стон. Юноша обернулся и увидел Кари, привалившуюся к каменной поилке рядом с конюшней. Лицо ее было белым как мел, и перед рубашки мокрым до подола.
— О Дална! — вскрикнул Алек, выпуская из рук миску и бросаясь к Кари. — Это малыш? Роды начались?
— Слишком рано и слишком быстро, — простонала Кари. — Я должна была догадаться… — Кари вцепилась в руку юноши, стиснув ее до боли, когда новый спазм обрушился на нее. Кари была высокая женщина и теперь, на последнем месяце беременности, слишком тяжелая, чтобы Алек мог ее донести до дома. Обхватив ее, Алек помог Кари дойти до передней двери. Дверь была еще на запоре, и Алек принялся колотить в нее, зовя на помощь.
. Наконец дверь открылась. Элсбет и слуги помогли внести Кари внутрь. Из спальни, хромая, вышел Микам.
— Что случилось? — встревоженно спросил он, видя Кари окруженной суетящимися служанками.
— Малыш надумал родиться, — сообщил ему Алек.
— Я съезжу за повитухой, — предложил Серегил, кидаясь к двери.
— На это нет времени, — выдохнула Кари. — Мои женщины мне помогут. Мы ведь нарожали полный дом детей без посторонней помощи. Вы лучше побудьте с Микамом, Серегил и Алек. Прошу вас об этом! Элсбет, Иллия, идите сюда.
Арна и еще одна служанка отвели свою госпожу в ее комнату и решительно закрыли дверь, оставив растерянных мужчин в холле.
— Она уже не так молода, как раньше, — пробормотал Микам, с трудом усаживаясь в кресло у огня. В соседней комнате застонала Кари, и он побледнел.
— С ней все будет в порядке, — успокоил его Серегил, хотя сам был бледен как привидение. — И не так уж рано начались роды. Ее срок подошел бы через пару недель.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |