С э р А г у радостно согласился на это предложение и покинул замок со своей армией и шестью оставшимися лошадьми. Французы попросили англичан продать им лошадей, но те, как говорят, назначили слишком большую цену. Таким образом, Дерби, блефуя, захватил самую сильную крепость на Гаронне даже не осадив ее.
* * *
Осада Эгийона еще короче. Точная дата сдачи неизвестна, – скорее всего, до 10 декабря; есть признаки, что она, возможно, захвачена благодаря действиям тех, кого мы сегодня называем «пятой колонной». Однако не исключено, что лорд Дерби защитил эти два оплота, закрыв подход к Бордо для враждебной армии, или, наоборот, обезопасив эти две дороги, открыл путь к дальнейшим успехам в Аженуа и Креси[71].
Граф Дерби не стал прекращать наступления; похоже, что он не объединил армию и продолжал наступать двумя колоннами: одна продвигалась вверх по Ло, другая – вверх по Гаронне, захватывая или подчиняя последовательно все города до границ Креси.
* * *
Первые две свои кампании Дерби провел так удачно, насколько вообще возможно. Возвратил большую часть захваченной территории, разбил лучшую армию, какую французы против него выставили, и высоко поднял боевой дух англичан. И все это достигнуто с небольшой армией и с незначительными потерями.
Ни Фруассар, ни любой другой летописец не сообщают деталей последней кампании; свидетельства о ней содержатся в местных документах, собранных Бертранди, – подтверждаются они и тремя английскими хрониками: около 50 городов и крепостей попали в английские руки. (Любопытно, однако, что Ажен, вверх по Гаронне, в 15 милях от Эгийона, скорее всего, остался у французов.)
Действия и намерения Иоанна, герцога Нормандского, в течение этих первых кампаний Дерби совершенно неясны. «Большие французские хроники» утверждают, что в ходе кампании он в отчаянии возвратился в Париж, где ему совсем не обрадовался отец, король Франции, и откуда ему пришлось после недолгого пребывания опять возвратиться на юг. Вряд ли эта история из французского источника выдумана (как часто говорят историки), но факт, что Филипп, несмотря на свою неудовлетворенность действиями сына, оставил его командующим огромной армией, с которой ему предстояло отвоевывать потерянную территорию.
Армия эта собиралась несколько месяцев по всей Франции. К Иоанну присоединились герцог Бургундский и герцог Бурбонский, королевский наместник в Ажене. Лебель называет численность армии – 100 тысяч. Фруассар вслепую повторяет эту нелепую цифру (в первой редакции; позже – 60 тысяч; сразу скажем, что цифра 100 тысяч до сих пор признается большинством историков). Трезвый, осторожный Роберт Эйвесбери считает: французы имели 12 тысяч всадников, а общая численность доходила до 40 тысяч, среди них – огромное количество генуэзских арбалетчиков и осадных машин (данные подтверждаются французскими источниками). Все эти цифры указывают, что французская армия для того времени собралась очень большая – примерная ее численность около 20 тысяч. Есть также достоверные свидетельства, что в Каоре для осады Эгийона построили 24 орудия и по крайней мере 5 из них захвачены в ходе ее осады.
Летописцы расходятся также в вопросе, где находилось место сбора армии. Согласно одному отчету, – в Орлеане, откуда она начала наступление на юг, к Эгийону, попутно завоевывая различные города, включая и Ангулем, до того, похоже, захваченный Дерби. Однако, скорее всего, это место – Тулуза, в 80 милях юго-восточнее Эгийона, и армия, отправившись отсюда, без помех достигла Ажена (5 апреля 1346 года). Здесь герцог попробовал завербовать местное ополчение, но его перехитрил губернатор города. Несколько дней спустя армия направилась к Эгийону, очевидно приближаясь к нему с юга.
Эгийон – небольшой городок, с уменьшающимся каждый год населением, красиво расположенный в месте слияния Гаронны и Ло, самых значительных рек в регионе. Замок находится на берегу Ло, невдалеке от Гаронны. Герцог Нормандский справедливо оценил стратегическую важность замка и поэтому не зря выбрал его главной целью. Город охранялся гарнизоном под руководством лорда Стаффорда; помогали ему сэр Уолтер Мэнни и, по некоторым свидетельствам, граф Пемброк. Стаффорд, предвидя подход неприятеля, заготовил в городе запасы провизии и военного снаряжения; таким образом, он не застигнут врасплох противником, встретил осаду во всеоружии. Французы со своей стороны, со своей слишком большой армией, постоянно испытывали недостаток продовольствия. Вскоре после прихода французов прилегающие области оказались полностью опустошенными, и не в последнюю очередь из-за нехватки еды началось повальное дезертирство.
Последовавшая осада стала одной из самых знаменитых в XIV веке, – Фруассар красочно ее описал. Французская армия заняла позицию на южном берегу Гаронны, вдалеке от города и замка. Это описание мною заимствовано у Фруассара; впрочем, трудно понять, почему французы решили наступать не по северному берегу. Ни одного моста через реку поблизости, первая задача – его построить. Дважды англичане совершали вылазку и разрушали мост, но, несмотря на это, в конце концов его возвели. Герцог Нормандский, располагая такими огромными силами, разделил их на четыре части, или «смены»; одна из них всегда бомбардировала, атаковала, угрожала осажденному городу. Англичане, однако, отражали каждое нападение, делали постоянные вылазки, что, видимо, помогло им пополнить свои запасы. В одной смелой вылазке они разрушили две пришедшие из Тулузы баржи, наполненные продовольствием. После этой потери Иоанн ждал из Тулузы восемь больших катапульт вместе с четырьмя судами, специально построенными, чтобы эти осадные машины по возможности подвести к стенам. (В следующем веке эти суда назовут бомбардами, а еще через век – мониторами.) А тогда гарнизон встретил их шквальным «огнем» из своих собственных четырех катапульт; одна из машин нападавших оказалась поврежденной, и атаку прекратили. Этим примером иллюстрируется только один из многочисленных случаев того, что мы называем теперь «контрбатарейной работой» – уничтожением артиллерии противника. Дни шли, но ничто не подавило боевой дух и решительность гарнизона; Иоанн остановил штурм и блокирование замка и поытался взять его измором, что и советовал ему с самого начала Филипп VI. Чтобы исключить любую возможность связи с крепостью Ла-Реоль, он разместил вниз по течению один из своих отрядов.
Все это время Эдуард III готовил большую экспедицию для снятия блокады с Эгийона. Английская экспедиция, сев 11 июля на суда, отправилась в путь с острова Уайт, но не направилась сразу к Бордо, а высадилась в Нормандии и вскоре наводнила всю провинцию. Ситуация внезапно поменялась; лучшее и самое крупное войско Филиппа далеко на юге, увязло в бесконечной осаде; пришлось королю сожалеть о своем неразумном приказе, о том, что послал сына в далекую Гиень. Получив тревожные новости, он тут же отправил войскам приказ возвращаться назад. Узнав о высадке Эдуарда во Франции, Иоанн тотчас запросил англичан о перемирии. Но Дерби, уже осведомленный о прибытии своего короля, на предложение французов ответил высокомерным отказом. Теперь им оставалось только снять осаду и отходить на север. За шесть дней до сражения при Креси, 20 августа, огромная армия герцога Нормандского спешно прекратила осаду и совершила марш далеко на север, оставив на своих позициях палатки и большое количество припасов. В результате отхода французов англичане не потеряли ни одного пункта, которым владели до наступления неприятеля.
Пока продолжалась осада, граф Дерби установил свой штаб в Ла-Реоли. Здесь он собирал запасы продовольствия и оружия и по крайней мере однажды, а именно 16 июня, преуспел в попытке прорвать блокаду и доставить подкрепления и продовольствие в осажденную крепость. Позже, когда блокаду города усилили, помочь осажденным стало невозможно.
За неделю до снятия осады Дерби перебрался на север, к Бержераку, где получил и сразу отклонил предложение о перемирии, – о нем уже упоминалось. А вскоре после этого получил известие, что французы прекратили осаду Эгийона.
Результаты успешной обороны Эгийона лишь немного менее значительны, чем победы при Обероше. Всей Франции известно, что король предпринимает все возможные попытки столкнуть англичан в море. Но храбрые защитники Эгийона, гасконские жители и английские солдаты, приняли на себя главный удар и благодаря своему мужеству отбили его. Герцог Нормандский, самый, наверно, неудачливый французский генерал, провалил всю кампанию. Располагая такой огромной армией, французы могли намного успешнее провести блокаду Эгийона и к тому же наступать на других участках незанятыми осадой силами. «Горстка войск, – по словам одного французского историка, – выдержала все усилия целой великой армии»; другой французский историк заявляет, что «оборона Эгийона покрыла славой сэра Уолтера Мэнни и графа Пемброка».
Когда новости о снятии осады с Эгийона достигли графа Дерби, он с небольшим отрядом находился в Бержераке и потому немедленно помчался в Эгийон, 40 милями южнее. Однако решил двигаться не прямой дорогой, а через Вильреаль, что на 25 миль юго-восточнее, – его он по пути захватил. Вероятно, надеялся тем самым отрезать отступление отдельных частей французской армии, отходивших на север; но об этом мы ничего не знаем. Достиг он Вильреаля 27 августа, через семь дней после отъезда отсюда герцога Нормандского, и на следующий день подошел к Эгийону, – как можно легко вообразить, его с нескрываемой радостью встретил ликующий гарнизон. Здесь Дерби оставался пять дней; за этот срок ему многое удалось сделать: восстановить укрепления, пополнить запасы, переправить больных и раненых, отослать отряды для преследования отступающего противника и восстановления власти в захваченных герцогом Иоанном городах.
ТРЕТЬЯ КАМПАНИЯ ДЕРБИ
Генрих Ланкастер, как стали теперь называть графа Дерби, не имел намерений просто так отпускать от себя противника: кампания англичан на севере Франции в разгаре, – следует постоянно тревожить врага на юге, чтобы задержать его здесь насколько возможно; наступление развивать на всех возможных направлениях, пусть для него не хватает солдат. Граф решил предпринять три кампании: две основные, в направлении Эгийона, с тем чтобы продолжить английские завоевания в Аженуа и Базадуа; третья, под его личным руководством, – в Пуату и Сентонже. Образовал три армии и, что самое существенное, передал командование над ними, за исключением своей, не англичанам, а гасконцам, хорошо знакомым с местностью (ко всему прочему старой английской провинцией Аквитанией) и к тому же вассалам Эдуарда. Задача их: восстановить английскую власть над потерянными территориями не силой оружия, а скорее мирными способами. С графом в Пуату направилась очень небольшая армия: при ней, как сообщает сам Дерби, только тысяча всадников. Невероятно, но граф не взял с собой лучников, – говоря о «тяжеловооруженных всадниках», он, видимо, подразумевал «копье»; это меняет ситуацию: в таком случае на каждого всадника приходится еще по одному-два лучника. Фруассар называет цифры 1200 всадников и 2 тысячи лучников (что, как нам кажется, недалеко от истины); упоминает также о 3 тысячах пехотинцев, – о них сообщает и сам Дерби в связи с последним сражением кампании при Сен-Жан-д'Анжели. Возможно, эта пехота и существовала, но двигалась не вместе с основной армией, а вслед, догоняя ее при крупных остановках в городах. Фруассар (в римском издании) также упоминает, что лучники использовались при захвате Пуатье.
Дерби находился в Ла-Реоли с 4 по 12 сентября, готовясь к третьей, последней кампании. В то же время две другие армии отправились в противоположных направлениях. Движение армий в разные стороны задумывалось специально, поскольку предполагалось, что Иоанну придется рассредоточивать силы. Его французский противник, несмотря ни на что, держал вместе целую армию перед Эгийоном. Принцип экономии сил подразумевает, что для данной задачи используется минимальное количество войск и они так распределяются, чтобы достичь максимального эффекта. Судя по результатам, правильного распределения достиг только Дерби. Летописцы очень мало говорили о действиях на юге и востоке, но известно, что для этих армий все кончилось хорошо – английские войска проникли далеко в глубь провинции Креси и почти к стенам Тулузы; ужас охватил даже берега Средиземноморья.
Собственную кампанию Генриха мы рассмотрим подробнее, не обращаясь к свидетельствам Фруассара, ненадежным и часто недостоверным, – к счастью, мы располагаем отчетом, написанным Дерби к концу кампании (точность его несомненна).
Пуату, со столицей Пуатье, не принадлежала англичанам, с тех пор как ее потерял Генрих III, но Сентонж на севере Жиронды имел более пеструю историю и мог, как ожидалось, снова вернуться в английские руки. И небольшая армия Дерби, полная надежд, 12 сентября выступила в поход. Пройдя 9 миль на север, она остановилась на ночевку в Советере. Следующие восемь дней продолжала двигаться прямой дорогой к Шатонефу, на Шаранте, на расстоянии 75 миль, и прибыла к нему 20 сентября. Жители закрыли перед ней ворота; город на северной стороне реки, непроходимой вброд (единственный мост поврежден), чувствовал себя в полной безопасности. Но Дерби не собирался отступать; солдаты быстро починили мост, и на следующий день вся армия переправилась через него и приступила к штурму; но вдруг пришли неожиданные для Дерби новости. Прежде чем продолжить повествование, вернемся немного назад.
Во время снятия осады с Эгийона сэр Уолтер Мэнни умолял своего господина, английского короля, о разрешении присоединиться к нему в Нормандии. Поведение средневековых рыцарей, похоже, никогда не перестанет нас удивлять. Этот отважный рыцарь – он часто спутывал все карты французам и постоянно мешал им – получил от них не только для себя, но и для своей свиты охранную грамоту, позволяющую свободно пересекать территорию Франции. Получив это свидетельство, он сразу отправился в путь, – после этого мы о нем долго ничего не слышали. Когда Дерби собрался напасть на Шатонеф, ему привезли сообщение: сэр Уолтер Мэнни и его спутники, несмотря на охранную грамоту, схвачены и заключены в тюрьму Сен-Жан-д'Анжели. Мэнни и двум его товарищам «великими усилиями» удалось бежать, но все остальные томятся в плену. Услышь Фруассар об этом приключении своего героя, какую историю он сочинил бы про эти его «великие усилия»! Сен-Жан в 40 милях северо-западнее Шатонефа, который вот-вот начнут штурмовать; но неожиданными новостями спутаны все карты. Дерби сразу принял решение: все отправляются вызволять из неволи товарищей сэра Уолтера Мэнни. Приказ об осаде отменен; в тот же день армия совершила марш к Сен-Жану, – прибыли на следующее утро и приступили к штурму. «Мы подошли прямо к городу и осадили его; взяли силой, спасибо Всевышнему, и освободили людей из тюрьмы», – писал граф лаконичным военным языком.
Возможно, Дерби намеревался отомстить городу за такое предательство, но, поняв, очевидно, что это ошибка кого-то одного, а не целого города, покидая его, обошелся с ним снисходительно, как и подобает государственному деятелю. Приведем опять-таки его собственные слова: «И мы оставались там восемь дней и укрепили город, а они, жители города, дали присягу и стали англичанами, обязавшись, пока длится война, за свой счет выставить 200 тяжеловооруженных всадников и 600 пехотинцев для гарнизона упомянутого города...»
Вот как комментирует этот эпизод французский историк Анри Бертранди: «Этот поступок, кажется мне, наиболее благородный среди всех совершенных Дерби и Уолтером Мэнни. Не знаю ничего более прекрасного во время войны в Гиени. Нельзя защитить Англию более поразительно, эффективно, справедливо и счастливо. Поступок Дерби – акт честного человека, храброго солдата и опытного дипломата».
Генрих Ланкастер провел в Сен-Жан-д'Анжели девять дней, занимаясь скорее дипломатическими, чем чисто военными делами. Стали появляться плоды его действий; в последний день сентября он вышел в поход, устремив взор к Пуатье. Столица Пуату в 70 милях к северо-востоку, на пути его армии немного препятствий, и три дня спустя он прибыл в Лузиньян; Дерби назвал его «сильным городом», но взял его Ланкастер за очень короткое время и на следующее утро, 4 октября, продолжил наступление. Достигнув города слишком рано для атаки, Дерби спросил у гарнизона, не хочет ли тот сдаться без осады, на что немедленно получил отказ. После этого оставалось только начать штурм, который и последовал незамедлительно. К сожалению, первая попытка окончилась для англичан неудачей, и Дерби решил подготовиться ко второй более основательно.
Город Пуатье, давший название трем известным сражениям, расположен на имеющем форму полумесяца холме, в излучине реки Клен, которая окаймляет его с востока. Таким образом, самый легкий подход к нему находился на противоположной от англичан стороне, на западе, и, вероятно, потому они туда и переправились. (Если они подошли с юго-востока, то, должно быть, пересекли нагорье, на котором почти десять лет спустя другой английской армии предстояло повторить победу при Креси.)
Дерби действовал с удивительной скоростью; в тот день его войска совершили уже 15-мильный марш и потерпели неудачу в первой попытке захватить сильный, окруженный стеной город. Можно предположить, что командующий проведет остающиеся дневные часы в разведке и приготовлениях к нападению на следующий день. Но это не входило в планы Генриха Ланкастера: разведка, планирование и приготовления; выполнение всего этого включено в программу оставшихся часов. Разведка показала, что в защите имеется три слабых пункта; Дерби решил напасть на все три одновременно. Разделив свою незначительную армию на три части (маловероятно, что его пехота подошла к тому времени), он приказал начать атаку против намеченных целей. Сигнал отдан – под прикрытием «огня» лучников кавалерия помчалась на штурм; в тот день он увенчался для англичан успехом. Французские командиры сумели убежать (вероятно, по реке), но б'oльшая часть гарнизона окружена внутри города. Исходя из традиций того времени, городу, отказавшемуся сдаться, не приходилось надеяться ни на какую пощаду; Дерби в своем отчете пишет: «Все, кто в городе, захвачены или убиты». Фруассар утверждает, что «люди графа закололи мечами всех: мужчин, женщин и маленьких детей». Французские историки одобрили и повторили это утверждение Фруассара, но это неправда – такие поступки чужды природе Дерби. С самого прибытия в эту страну он всегда поступал с жителями по-доброму; даже когда Сен-Жан-д'Анжели нанес ему обиду, он не стал расправляться с его обитателями. Кроме того, сам Фруассар заявляет, что граф запретил сжигать церкви и здания «под страхом смерти». Но, как часто бывает, грабеж, обычно сопровождающий упоение победой, приводит иной раз к непреднамеренным убийствам жителей, которые сопротивляются разбою победителей. (Последующий анализ утверждения Фруассара читатель найдет в приложении к этой главе.) Но есть документальные доказательства, что Дерби, несомненно, строго обошелся со столицей Пуату, которую расценивал как фактически иностранное государство, поскольку она давно не принадлежала англичанам; что касается Сен-Жан-д'Анжели, то он находился в Сентонже, который незадолго до того признал английского короля своим сюзереном.
Армия 13 октября покинула Пуатье и направилась в обратный путь. Главные силы возвратились в Сен-Жан-д'Анжели, а небольшие отряды следующие две недели подчиняли или осаждали города по всему Сентонжу. Скорее всего, города, о которых упоминает Фруассар в связи с наступлением на Пуатье, захвачены в эти две недели. Тем временем Генрих сделал своей штаб-квартирой понравившийся ему Сен-Жан-д'Анжели. Его дипломатия и выдержка принесли богатые плоды: по прибытии в Сентонж его встречали как народного героя. Будучи в превосходном настроении, он развлекался по-королевски, отнюдь не забывая о местных леди, приглашавшихся на его банкеты. Естественно, он доволен тем, что назвал «belle chevauchue»; историки неправильно перевели это выражение как «набег»; нет, это больше, чем простой набег, – это экспедиция.
Под аплодисменты восторженных народных масс граф 30 октября вернулся в Бордо; после короткого пребывания передал свои полномочия королевского наместника и отбыл в Англию. Высадился на родной земле 1 января 1347 года; прибыл в Лондон 14 января и в тот же день посетил короля Давида Шотландского, захваченного в сражении при Невилл-Кросс и заключенного в Тауэр. Генрих Ланкастерский из тех, кто не позволял себе расслабляться даже дома.
* * *
Всего за четырнадцать месяцев крошечная английская армия, которая высадилась в Байонне в июне 1345 года, приняла участие в трех кампаниях под руководством Генриха Ланкастера, и не только изгнала французов из большинства старых доминионов, управлявшихся анжуйскими королями, но и заставила уважать английское оружие на территории вплоть до берегов Средиземноморья.
Первая кампания, на Дордони, сняла угрозу Бордо со стороны Парижа и возвратила большую часть Перигора; вторая, на Гаронне, спасла столицу от удара со стороны Тулузы и возвратила почти полностью земли Аженуа и Креси, а также проникла в Лангедок, почти к самой Тулузе; третья с минимальными затратами возвратила Сентонж и подчинила б'oльшую часть Пуату. Никакого сопротивления во Франции не ожидалось, на мгновение на земле наступил мир.
Перед тем как окончить рассказ о войне в Гаскони, скажем заключительное слово о прославленном англичанине, с горсткой войск так заметно изменившем судьбу своей страны в Юго-Западной Франции. Граф д'Эрби (как назвал его один француз) и правда сделал в своей жизни очень много, как в военном плане, так и в дипломатическом, и не зря стал правой рукой короля, его «мастером на все руки»... в самой знаменитой кампании в Гаскони. Несмотря на недостаток сообщений о нем, ясно одно: Генрих Гросмонт, граф Дерби, герцог Ланкастер, – рыцарь без страха и упрека. В те дни на земле боролись титаны, и Дерби принадлежит к сильнейшим из них. Но «официальное определение», данное соотечественником, сочтут, возможно, ошибочным и предвзятым. Что ж, дадим слово беспристрастному французскому историку, как никто другой изучившему кампании Дерби, – это, конечно, Анри Бертранди. Достойно оценив таланты противника, он пишет в последнем параграфе заключительной главы своих очерков: «Эти кампании закрепили за Дерби нерушимую славу. Прославленный англичанин проявил все качества, в полноте присущие только великим людям». Воин этот заслужил почести во всем мире – кроме собственной страны.
Приложение
ПОЛЕ БИТВЫ ПРИ ОБЕРОШЕ
Об этом сражении, наиболее важном во всей войне в Гаскони до заключительной битвы при Кастильоне, известно так мало, что рассказать о нем следует в первую очередь. Место, где оно произошло, долгое время оставалось не определенным, – даже сэр Джеймс Рамсей, чья репутация не вызывает сомнений, установил его неправильно. Истину впервые указал французский монах в 1742 году; догадку его в 1865 году подтвердили исследования Бертранди, директора Архива в Бордо. К сожалению, его исследования в этой области никогда не переводились на английский язык; они есть в Фруассаровых «Хрониках», где расположены таким образом, что их легко просмотреть. Далее мы еще не раз вернемся к Бертранди.
МЕСТО СРАЖЕНИЯ
Оказалось не так просто установить, где приблизительно находится место битвы, и добраться до него. В 1865 году Бертранди посетил и описал Оберош. Как видно, немногие англичане посетили его с конца Столетней войны. В Гаскони существует несколько мест, носящих название Оберош. В 1863 году французский историк Гаскони Анри Рибадье считал, что сражение произошло в Кадро, расположенном на Гаронне. Пять лет спустя Бертранди опроверг его догадку и установил другое место – у Оберош-ан-Перигор. Кто сомневается в его предположении, пусть посетит это место – сразу найдет сходство с описанием Фруассара.
Оберош, пожалуй, один из самых труднодоступных и малоизвестных пунктов в Южной Франции. Местность, где он располагается, покрыта болотами, скудно населена, и здесь не так много дорог, ведущих к месту сражения. Чтобы нарисовать карту битвы, придется посетить это место; доберусь на такси из Периге, решил я. Но оказалось, что таксист не знал его, хотя оно всего в 9 милях от города.
Местность, где расположен замок, поражает своим видом; к ней примыкают два прямых отрезка долины. У подножия скалы, на которой стоит замок, прилепилось несколько домов. От замка, кроме часовни, ничего не осталось, к тому же тут густые заросли, – трудно представить, как все это выглядело. Но естественная мощь места очевидна, и сразу становится понятным беспокойство графа де Лиля, желавшего возвратить замок.
ЛА-РЕОЛЬ
Ни один город в Гаскони не связан так с английским нашествием, как Ла-Реоль. Шесть английских королей один за другим посещали его. Генрих II разрушил главную башню, известную как Две Сестры; Ричард Львиное Сердце часто жил там и восстановил стены, – часть их сохранилась до наших дней, как и дом, где, как по традиции считается, он останавливался. Предполагается, что он сделал этот замок местом встречи для контингентов, сопровождавших его в знаменитом Крестовом походе, хотя этот вопрос до сих пор обсуждается. Иоанн затем предоставил замку коммерческие права; Симон де Монфор был однажды его комендантом, как и Ричард Корнуол, германский король; Генрих III дважды осаждал и однажды взял. Принц Эдуард (позже Эдуард I) прибыл сюда, чтобы принять от баронов, своих вассалов, присягу верности; его сын, граф Кентский, занял Ла-Реоль, но в конечном итоге проиграл Карлу Прекрасному, королю Франции. На протяжении трехсот лет он переходил из рук в руки, от англичан к французам, иногда мирно, но чаще путем насилия, – всего не менее 16 раз. Все вышесказанное убедительно доказывает ценность для королей и воинов стратегической позиции замка, располагавшегося на очень важной дороге с юго-востока к Бордо. Река сейчас не подходит к подножию крепости, но, без сомнения, в те времена протекала рядом. Стены (они существуют и поныне) в большей части периметра очень крепкие.
ФРУАССАР ОБ ОСАДЕ ЛА-РЕОЛИ
Вы читали здесь частые предупреждения о предвзятости и неточности заявлений Фруассара, и вас, наверно, очень удивит, что теперь я сошлюсь на его описание осады Ла-Реоли. Дело в том, что Фруассар посещал это место, когда ездил по Гаскони. Разумеется, он приукрасил свой рассказ, но, если отбросить вымысел, перед нами предстанет истинная картина. Что касается хронологии войны в Гаскони, Фруассар сделал очень много ошибок. Впервые это доказал Бертранди: в 1870 году он выявил ошибки, одобренные Анри Рибадье в своем труде «Кампании графа Дерби», – он один попытался наиболее детально разобрать в нем эту кампанию. К сожалению, очень трудно раздобыть экземпляр этой книги. Она опубликована в редком французском издании «Акты Академии изящных искусств» (1863). Автор впоследствии признал, что допустил ошибку в хронологии, заимствовав ее полностью у Фруассара. Примечательно также, что этот историк очень поверхностно исследовал все кампании Дерби в своей последующей работе – «Завоевание Гиени». Но для студента изучение его «Кампаний...» обязательно.
ФРУАССАР И ПУАТЬЕ
Мы уже упоминали о неправдоподобном утверждении Фруассара – все женщины и дети умерщвлены – и обсудили его. Остановимся теперь на этом подробнее.
1. Есть документальные свидетельства, что Фруассар, мягко говоря, преувеличил количество французов, выкупленных у англичан.
2. Слова «каждый мужчина, женщина и ребенок» слишком легко слетели с безответственного языка летописца. Он обвинил в том же (только в более художественной форме) Черного принца во время разграбления Лиможа. С тех пор каждый исследователь бездумно повторяет допущенную им ошибку, – Фруассар, например, более художник, чем историк, и для него красочность картины важнее правдоподобности[72].
3. В единственном обнаруженном мной местном французском отчете, написанном в то время, об убийствах не упоминается вообще, лишь о расхищении церковной собственности. Отчет этот содержится в малоизвестной «Хронике Майезе»: «В году 1346, 4 октября, захвачен город Пуатье, а замок Лузиньян – в предыдущий день, графом Генрихом Ланкастером, поверенным английского короля. В течение девяти дней вместе со всей своей армией он разорил и захватил много имущества и забрал с собой церковную утварь».
Основные доказательства неправоты Фруассара даются, однако, в его собственном сочинении. И в римском, и в сокращенном изданиях он опустил предложение, где говорилось, что казнены все женщины и дети; в римском издании: «...совершено «великое убийство»; в сокращенном: заимствовано у Лебеля утверждение, что много женщин изнасилованы. Лебель добавляет: граф Дерби очень этим обеспокоен, но поделать ничего не мог, – вполне достоверно. Проблема в том, что оба английских перевода сделаны до обнаружения амьенского, римского и сокращенного изданий и ни одно из них не переводилось на английский язык. Опубликовано только оригинальное издание Омана «Искусство войны в Средневековье», второе так и осталось в рукописи.
КАМПАНИИ ДЕРБИ
(библиографическое примечание)
Кампания графа Дерби в Гаскони изучена английскими историками много хуже, чем любая другая, да и все до сих пор практически не исследованы. Интересующимся полезно узнать о литературе, посвященной теме.
Источники, как видно из предыдущих глав, очень скудны. Эрудированный ученый Анри Бертранди в поисках истины глубоко устремился в своем исследовании: «густая и отдаленная тьма» окутывает здесь дорогу, пишет он. «Французские хроники» почти не освещают этот период войны; в «Больших французских хрониках», например, этим событиям посвящена одна страница, а в «Хронике Ричарда Леско», «Нормандской хронике» и «Хронографии» они лишь кратко изложены. Английские хроники сообщают немного больше, особенно Роберт Эйвесбери (Бертранди, кстати, ссылался на «простые, но точные лаконизмы Роберта Эйвесбери»). Полезны, но в меньшей степени сведения в хрониках Найтона, Мюримата и Уолсингема. Вышеупомянутые источники необходимо всегда дополнять документами, в основном местными, которые собраны двумя бенедиктинскими монахами, Вассете и Дювиком, в их «Истории Лангедока» (1742).
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |