Творческие вехи Лукича22 февраля 2011 г.

Творческие вехи Лукича22 февраля 2011 г.

22:55:36

_____________________________________________________________________________

…Директор «Орландины» решил издать… понравился ему зальник и решил он издать… зальник, Серёга Фирсов взялся помогать ему. Ну, а чтобы, так сказать, использовать все питерские возможности мы решили оформление альбома доверить Кузе УО. И, значит, уже и саунд готов уже, треки все подчищены – всё нормально, Кузя УО тянет-тянет с обложкой. В итоге выдал вот такую странную [смеётся] обложку. И суть этой обложки, как я понял, такова. Альбом, если Вы видите, называется «Берег Надежды». Кузя УО нашёл… зашёл на сайт «Самые плохие художники мира» и нашёл у самого плохого художника самую плохую картину. Вот эта картина называется «Суицид», т.е., ну, видно, что где-кудатовый что-то существо, свин что ли, выкидывается откуда-то. Я говорю: «Ну, конечно, в этом есть определённый шарм, когда альбом называется «Берег Надежды», а в оформлении использована картина «Суицид» [смех]. Вот такой вот, скажем, вариант. Так.

Ну, дискографию надо, наверно, начать с группы «Спинки мента», которая существовала в виде двух альбомов, это: «Кучи в ночи» и «Эрекция лейтенанта Киреева». Поскольку они были записаны все в одно время, то первым или вторым их называть можно как угодно. Вот. Были записаны они, если не ошибаюсь, в январе-феврале 87-го года у Егора Летова, и тогда же родилось название «Чёрный Лукич». Т.е., когда наиболее серьёзные последние песни явно уже отличались от предыдущих легкомысленных, то Егор предложил легкомысленное название «Спинки мента» сменить на что-то более серьёзное, и вот возникло, он же и предложил, по-моему, название ««Чёрный Лукич». В записи принимали участие почти на всём там: на басах, на гитарах, на барабанах играл Егор Летов и очень громко подпевал. Принимал участие Кузя УО, тока что вернувшийся из армии, с Байконуру. Принимал участие Женя Деев, он же «Джон Дабл». Ну, и морально там присутствовала частенько Янка Дягилева. И моя жена, вот, Оксана… в нутре которой уже на седьмом месяце находился мой сын Женя [смеётся]. Вот, который родился 25 марта, вот, восемьдесят… восемьдесят ВОСЬМОГО года это, простите значит, это было не 87-м, а всё-таки январь-февраль 88-го года. Да. Здесь ошибка. Вот видите, вот уже мы сразу нащупали ошибочку!.. Восемьдесят восьмого [с сомнением]… Погодите, сколько ему щас лет будет? Двадцать три, значит, 88-го [самокритичная усмешка]. Вот.

После этого в 89-м году погиб Димка Селиванов, и я напросился в группу «Промышленная архитектура», для которой я писал совместно с Димой некоторые тексты, в качестве гитариста. Меня прослушивал басист Олег Чеховский, и в итоге меня взяли в эту группу, и какое-то время мы существовали под названием «Промышленная Архитектура». И ког… при этом сочиняли новые песни. И когда количество новых песен стало преобладать над старыми, селивановскими, то мы стали называться группой «Мужской танец». В ней принимали участие: вокал и барабаны – Рони Вахидов, басист – Олег Чеховский, клавишник – Женя Скуковский и, значит, Дима Кузьмин на гитаре и… там автор текстов и некоторых мелодий. Было записано какое-то невероятное количество альбомов, состоящих из одних и тех же песен. Вот. Очень хорошее название было: «Как танцуем, так и можем» [смеётся]. Да, вот. «Осеннее платье», «Последняя пощёчина»... В итоге это вышло всё на двух дисках, который один из них называется «Последняя пощёчина», другой «Осеннее платье». Было очень редкое и очень красивое издание в Барнауле на кассетах. Потрясающий совершенно дизайн! Но не потому, что я его делал, а потому, что там использовались кадры из немых фильмов с Мэри Пикфорд. И, допустим, «Последняя пощёчина» выглядела таким образом, где-то, у меня даже, лежат эти обложки: когда какой-то злодей такой [изображает] опереточный, всклоченный, с кривыми зубами душит маленькую девочку, такую… в простеньком платье, занеся над ней длань, такую огромную и… «Последняя пощёчина»… [общий смех]. Ну, в общем, в «Мужском танце» пропагандировался мужской шовинизм. «Осеннее платье» было оформлено в той же мэрипикфордской: скромное платьюшко, рядом с ней (ну, это тоже кадры из какого-то фильма) стоит младший братик, почему-то одетый в точно такое же платье как и его сестрёнка. И он так на неё смотрит так, с недоумением… «Осеннее платье»… Т.е. дизайн был достаточно изысканный. Но эт был таких кассет достаточно мало…

И был после этого долгий период после «Мужского танца», было почти пять лет тишины, когда ничего не записывалось. В 91-м году «Мужской танец» закончился, и не было ни песен, ни слов, ни музыки, ни сил, как говорил нами неуважаемый по… этот – Андрей Макаревич. [«А Чёрный Лукич квартирник?»] Квартирник у Егора? Это просто выпустили, это была одна из записей, когда мы все вместе собирались и, по-моему, у Юльки Шерстобитовой… Было две, по-моему, записи: одну писал Егор на какой-то более-менее студийный микрофон, и была запись у Юльки Шерстобитовой на кассетник, где был встроенный микрофон. И я вот даже не знаю, с какого из вариантов это выпущено. Т.е. я к изданию квартирника у Егора никакого… Т.е. я его не считаю альбомом, потому что я как бы… [«Бутлег»] Да, такой official bootleg. Вот. А после «Мужского танца» было долгое молчание: ни песен, ничего.

И вот, наконец, наверно в 94-м году, весной я впервые снова написал песню, это была песня «Капитанская заря». И с тех пор стали как-то песенки писаться. И год прошёл, 94-й, в написании этих песен, и в конце 94-го года мы в Академгородке встретились, с ребятами, участниками сей… «Русского прорыва», с «Чернозёмом»… Ну, я уж не помню, это был тогда «Чернозём» или «Инструкция по выживанию», и, возможно, это как-то пересекалось… «Родина»… [щелчки зажигалки] И Джексон… [затягивается], Женя Кокорин предложил такой вариант нам. У каждого накопился определённый музыкальный материал. Он говорит: «Давайте скинемся маленько по деньгам, снимем избушку в Тюмени (частный дом) и запишем, вот, альбомы. Т.е. у Лукича есть, у «Чернозёма» есть материал и у Манагера…» Дело было за праздничным столом. Ну, как бывает иногда, всё превратилось в прям как по писанному. Т.е. в январе-месяце… этот разговор был, наверно, в начале декабря, в январе-месяце Джексон сообщил, что он нашёл такую избушку около вокзала в Тюмени, мы послали там маленько денег, и этих денег хватило, чтобы снять её на три месяца. Первым записал я – альбом «Ледяные каблуки», вторым записал Манагер – «Быть живым», группа «Родина», и третьим записал «Чернозём» – альбом «Подарок для самого слабого». После этого избушка была освобождена и на следующий день продана с концами! И вот был проект «Изба Рекордс», назывался вот этот вот, так сказать, недолговечный, но очень славный. Но в этом альбоме, «Ледяные каблуки» девяносто… щас я скажу, это получается, 95-й, наверно, год. Принимали участие… Или 94-й вот… Боюсь вот [обращается к справке]. Какой? 95-й. Значит, 95-й. Принимали участие… Ну, ключевыми музыкантами, конечно были, Саша Андрюшкин на барабанах, Аркаша Кузнецов на басе, Джеф на гитаре, Джексон на гитаре… Но при этом при… Аркаша Кузнецов иногда брал в руки, впервые в жизни, баян, извлекая из него всякие непотребные звуки [соответствующая реакция в зале]. Ну, и вообще, поскольку мы жили такой большой коммуной, а записывались… была одна кухонка и комнатка жилые и большой как бы зал был в этой избушке, где стояли у нас барабаны, комбики… Кто ни приходил каждый куда-то там пукнул, стукнул, вякнул, брякнул. В общем там, количество участников этого коллектива трудно вообще описать. Вот. Получилось совершенно, вот на мой взгляд, вот если говорить о панковских альбомах Лукича, то наверное вот это – самый панковский альбом, это «Ледяные каблуки». Он по-своему и… и с болью, и с нервом, и с панковским звуком, и с очень хорошими панковскими сибирскими музыкантами записан.

Вот. Потом пришло неожиданное письмо в газету «Аргументы и Факты». Это уже… девяносто… пятый, а, да, это 95-й год, но это уже было весной. А в это время у меня гостил Манагер. И мне позвонил друг и говорит: «Димка, про тебя написали в газете «Аргументы и Факты». «Да не может быть». Оказалось, что друг позвонил-говорит, тогда в году кком-то приложение «Я молодой» было внутри газеты, и пришло письмо от какой-то девочки из Калининграда-от, из Кёнигсберга, что «ребята, кто знает, откликнитесь, что такое, кто такой Чёрный Лукич, кто о нём что знает? вот, слышала только, что вот у него потрясающие песни есть: «Кончились патроны»…» Манагер тут-же: «Надо, Димка, говорит, ей песни послать». Мы притащили какой-то магнитофон и записали сразу два (!) альбома. Один из них назвали «Деревянное облако», который был в акустике (все они были чисто в акустике), это новые песни, а старые песни, из старых песен – назвали «Будет весело и страшно». Тоже просто под одну гитару. И в качестве жеста примирения я эти оба альбома послал Егору Летову. Он мне прислал книгу «Русское поле экспериментов», а я послал эти кассеты ему. Он передал их Серёге Фирсову и пошли они гулять по стране, хотя были предназначены только для одной девочки Светы из города Кёнигсберга. Вот. [«В качестве примирения почему?»] Ну, мы периодически с Егором расставались и… трудно даже вспомнить причины для этих расставаний, сейчас уже. Вот.

Ну, в какой-то момент времени я остался один, а песни появлялись всё новые и новые. И осенью 95-го года я решился на эксперимент, мне достался советский пульт «Электроника», купил я тогда, по-моему, уже восьмиканальный магнитофон «ADAT», случайно у меня так получилось. И я решил записать альбом, как Егор, в одиночку. Ну, на барабанах я играть не умел, поэтому я взял какой-то индийский барабаншык у товарыша, значит, клавиши взял у Димы Радкевича, хорошего музыканта в Новосибирске, и басы там какие-то, и записал такой очень коротенький и очень наивный альбомчик «Слепой дождик», который записан целиком мною. Но более нелепого, наверно, творчества трудно себе представить, но он по крайней был там из шести или семи песен.

А у нас всегда в Новосибирске жил и очень был любим и уважаем такой великий гитарист как Женя Каргаполов. И так получилось, что мы стали с ним жить рядом. И однажды, встретившись, он позвал меня в гости. Я говорю тут, кстати, Женя, я тут сольничек записал. Хотя, понимал, что давать ему не стоит, потому что для музыкантов такого уровня альбом «Слепой дождик» – ну, это просто гримасы, ужимки и прыжки просто, а не альбом. Но, как не странно, Женя услышал его, и… И он ему очень понравился. И он предложил нам сотрудничать. И вот это сотрудничество на будущий, на следующий 96-й год выросло в два моих наверно самых, одни из самых любимых альбома, это – из новых песен «Девочка и рысь» и старых песен это – «Будет весело и страшно», которые были записаны (оба альбома) у меня дома, ну, буквально, за три дня каждый. Сводили мы некоторые песни, на барабанах играл вживую… э… Т.е. сведение помогал нам делать, ну, большей частью делать, Сергей Нижников в ДК Горького и в некоторых песнях он сыграл вживую на барабанах. Вот.

После этого был проект «Тайна белого пятна». Но, скажем так, это была попытка записать… выпустить один из наших зальников. Мы играли в то время с Сергеем Нижниковым и Женей Бугровым на баяне, втроём. Очень интересно было, наверное полтора или два года мы играли, т.е. гитара, баян и барабаны. И попытка была выпустить на кассетах, на дисках… Но он так, по-моему, толком и не был реализован. Вот. Потом 97-й год… Ну здесь вот 97-й год – это выход кассеты, на самом деле это наше путешествие с Женей Карга… «Дорога жизни» – это наше путешествие 96-го года с Женей Каргаполовым в город Киев. Вот.

Потом был период, который не отражён в дискографии, это когда впервые к нам пришёл Дима Шатохин на гитаре, а на басу появился Андрей Щенников, великий и очень уважаемый мною басист, бывший басист группы «Калинов мост», который очень многому меня научил, и по жизни, и в музыкальном плане. С Женей Каргаполовым мы тогда расстались. Потом, наконец, мы с ним встретились снова. А кстати, вот этот период частично зафиксирован (тогда у нас на басу играл и Чеховский Олег, это бывший басист «Промышленной Архитектуры»)… Это вот, что в альбоме «Жаворонок» потом вышло.

А когда мы снова стали записываться с Каргаполовым это воплотилось в альбом «Навсегда» 99-го года, записанный совместно с Женей и с Леной Поповской, моей тогдашней женой, солисткой Новосибирской филармонии, и вот которая потом у нас снова в новом альбоме 2011 года в «Полярной Звезде» появилась на клавесине.

Вот, потом появился у нас наконец-то полноценный, моя мечта, долгожданный электрический состав, который состоял… ключевым был Дима Сердобинцев – барабаны, Дима Шатохин – гитара, Сергей Трачук – гитара, на басу был сначала Эдик Ким, потом Дима Гурдиенко, прекраснейший музыкант… Который в итоге реализовался (этот проект) в альбоме «Вересковый мёд». Это, наверное, было больше двух лет, двух лет репетиций, концертов. В отличной мы тогда были форме, в электрической.

Вот. А после этого совсем большие перерывчи… Ай, ну тогда был не очень большой перерывчик – появился альбом «Мария», записанный с Сашей Андрюшкиным в городе Тюмени и с его женой Танюшей. Прекрасный и изящный альбом «Мария» 2003 года.

А после этого… поиски… творческие… Там и искания, и то да сё. И вот, наконец, в 2010 году был затеян с Леной Поповской, Сашей Владыкиным, с Аней Волковой (Владыкиной), Нюрычем был затеян альбом «Полярная Звезда», который и… вот… завершает нашу дискографию. Вот так вот.

[«Ну, а песни-то в Воронеже были написаны?»] Все песни к альбому «Полярная Звезда» были написаны в городе Воронеже. Так, как буквами. Ну, всё.

Дата добавления: 2015-08-27