Иногда самые толстые тюремные стены мы выстраиваем для себя сами. Сами себя загоняем в капкан комплексов, в рамки привычек и стандартов, в трясину чувств - из которых не выбраться. Потому как нет

СТАЛЬ

Автор: Н.Маркелова

Иногда самые толстые тюремные стены мы выстраиваем для себя сами. Сами себя загоняем в капкан комплексов, в рамки привычек и стандартов, в трясину чувств - из которых не выбраться. Потому как нет вещи более хищной - чем наш собственный разум, все остальные вещи лишь иллюзии, сотворённые им.

Женщина стояла на зимнем ветру, её обнажённое тело словно светилось в темноте. Андрею оставалось лишь сожалеть, что он не художник, картина бы стала шедевром - красивая обнажённая женщина, стоящая на снегу, залитом кровью. Свет фонаря освещает лишь её, тьма скрывает всё, что не нужно видеть и только даёт намёк на существование чего-то иного, жуткого. А снежинки падают и падают, тая на бархатистой коже...

Андрей проснулся ровно в шесть, принял душ, оделся потеплее и вышел из квартиры. Это был ритуал - холодная вода, прогулка в парке, а затем крепкий кофе в кафе на набережной. Он выполнял это почти машинально, автоматически, мысли же всегда были заняты чем-то иным, отвлечённым от происходящего. В те времена, когда Андрей ещё работал, в его голове прокручивались обстоятельства дел и комбинации их решений, когда работы не стало... Впрочем, это той, прежней, работы не стало, не такой он был человек, чтобы валятся целыми днями на диване. Работа была, и она тоже требовала размышлений. Андрей Дорохов был писателем-фантастом, так его именовали газеты, сам он правда не считал, что пишет фантастику, но и не спорил, очень уж не хотелось, чтобы его называли сумасшедшим, даже если это было полезно для имиджа. Когда-то давно Дорохов сам работал с такими вот сумасшедшими. Когда-то он был врачом, ещё до того как пришёл служить в Сталь.

Андрей встряхнул головой, будто так можно было прогнать не нужные мысли, сегодня он слишком много думал о «Стали», это очень плохо. Во-первых: ему не хотелось вспоминать прошлое, хотя от него всё равно никуда не деться, оно лезло из каждой строчки его книг. Но это было другое, это было словно отдельно от жизни, а сейчас вспоминалось то, что вспоминать было нельзя. Но главнее было "во-вторых": если он думает о «Стали», то значит и в корпорации о нём там думают. А вот это уже совершенно скверно.

В кафе был новый официант, на Андрея он таращился во все глаза, видимо ему уже сообщили о пунктуальной знаменитости, по которой можно часы сверять - в кафе Андрей всегда заходил в восемь. Кофе оказался слишком горячим, но капризничать Дорохов не стал, просто отставил чашку и стал думать. Домой идти не хотелось. Он был, почему-то, уверен, что едва переступит порог своей уютной родной квартиры, зазвонит телефон и голос, который он услышит в трубке, нельзя будет не узнать.

Появилась мысль - сбежать. Рвануть сейчас же домой, и, не отвечая на звонки телефона, взять паспорт, деньги и уехать на год, на два, навсегда. Ни где не задерживаться надолго и никогда не планировать, где окажешься на следующий день. Средств хватит. И никакая «Сталь» его не найдёт, вряд ли они смогут вычислить своего лучшего агента, хотя возможно за два года, что он не работает, появился другой лучший, а то и два. Не это пугало, какой смысл им вообще за ним бегать, просто, это не было выходом. Это было непозволительной слабостью, которая принесла бы не меньше неприятностей и неудобств чем голос в телефонной трубке. Это было одно и тоже. Только в трубку он всё же попробует сказать - "нет". Попробует отстоять своё право на спокойную, тихую жизнь. Где нет невзгод и опасностей, а раздражение вызывают лишь язвительные отзывы критиков о его творчестве, но это столь мало по сравнению с тем, что сулит ему телефонный звонок.

Погрузившись в размышления, Андрей не сразу обратил внимание на девушку, сидящую за соседним столиком. Была она здесь, когда он заходил, или пришла позже, Дорохов не помнил, раньше он в кафе эту девушку не встречал, и всё же у него была твёрдая уверенность, что её лицо ему знакомо. "Неужели из «Стали» начали следить, предугадав возможность побега или... Нет, это глупости", - оборвал он сам себя.

Андрей кивнул и улыбнулся девушке, она наклонила голову набок и ещё внимательней посмотрела на мужчину, чуть сузив глаза, точно у неё было плохое зрение. Дорохову подумалось, что он поступает очень глупо, со стороны это, скорее всего, выглядит как заигрывание с хорошенькой незнакомкой. А девушка была действительно хороша, и, что замечательно, знала это. Дорохов подумал, что об этом стоит написать. И усмехнулся про себя: - опять разыгралась фантазия. Скорее всего, девушка просто зашла выпить чашечку кофе, или ждёт подругу, и возможно даже узнала его, потому как видела фотографию на страницах журнала или на обложках его книг, а потому заинтересовалась, а он уже придумал себе, чёрт знает что. Так и паранойю заработать не долго.

Глотнув кофе, Андрей отставил чашку в сторону, напиток успел остыть и теперь ничего кроме отвращения не вызывал. Утро было испорчено. Дорохов подозвал официанта, расплатился, и, дав ему наставления на будущее, какой кофе любит пить, вышел, едва удержавшись от того, чтобы хлопнуть дверью. Он слишком привык к каждодневным приятным мелочам, наподобие хорошего кофе, чтобы менять свои привычки. Да, утро пошло коту под хост, а, соответственно вряд ли он сегодня напишет хоть что-то стоящее внимания.

Ветер закружил вокруг, больно ударяя в лицо колючими снежинками, неожиданно вспомнился сон о девушке, темноте и снеге. Дорохов остановился, ему показалось, что он вспомнил - у девушки из сна было лицо незнакомки в кафе. Но потом он урезонил себя, это уже после он наделил сновидение подробностями этой реальности. Всему виной была его фантазия и не более. Он уже два года прятался за этой мыслью о фантазии, но сегодня она почему-то не помогала, сегодня всё было не так. Проклятый кофе!!!

Кода Андрей переступил порог своей квартиры, раздался телефонный звонок.

Дорохов не стал играть в непорочную красавицу, а взял трубку и уверенным голосом поздоровался:

- Доброе утро, Олег Всеволодович.

- Я всегда знал, что ты лучший, Андрей.

- Неужели до сих пор? - Дорохов придал свою голосу нотку сарказма, на самом деле всё внутри него сжалось и заледенело, а вот голос звучал спокойно, иронично, легко.

- А как ты думаешь, стал бы я тебя беспокоить иначе?

- Дайте пококетничать-то, цену себе понабивать.

- О цене мы ещё поговорим.

- Нет, Олег Всеволодович, о цене говорить мы не будем. Я хочу думать, что вы позвонили мне так, от нечего делать. Лишь, для того, чтобы пожелать доброго утра или попросить автограф на только что вами купленную книгу. И так будет лучше для всех нас.

- Не будет.

- Я ушёл, я больше не могу. Я сорвался, ясно? - голос дрогнул.

- Это совсем другое. Это...

- Вы хотите сказать, что это не будет такой дрянью, какой было моё последнее задание? - Дорохов прикрыл глаза и ясно увидел то, что пытался забыть - Ромку, его закадычного друга, одного из тех, кто стоял у истоков «Стали», но так и остался простым Охотником.

СТАЛЬ будь она проклята.

На эту организацию Дорохов вышел не случайно. Случайностей в мире вообще не бывает, Андрей был в этом уверен. Не было случайностью, что в психиатрическую лечебницу поступила женщина сорока пяти лет и то, что лечащим врачом у неё оказался он Андрей Дорохов, и то, что он был убеждён, потому что его так учили, что его пациентка больна. А потом не было случайностью, что в ночь полнолуния дежурил он. Не было случайностью, что он зашёл выпить чая в сестринскую и поболтать с Лидочкой, а потом задержался, для того чтобы помочь этой милой молодой женщине нарезать дурацких снежинок из бумаги для украшения отделения к наступающему празднику. И не было случайностью, что когда в отделении раздался шум, он, улыбнувшись медсестричке, заявил, чтобы она не отвлекалась от важной роботы по продвижению праздника в массы, а причину переполоха выяснит он сам. И то, что он остался жив, тоже не было случайность...

Андрей даже не осознал вначале, что тогда увидел. Первой мыслью было только то, что это бред, сон, навеянный рассказами пациентки. И только потом пришло осознание, что всё происходит наяву.

Отделение было залито лунным светом. Свет был неестественно жёлтым, и тени жили, шевелились по углам. На полу лежали особо яркие световые квадраты, разделённые на ещё более маленькие квадратики - точные копии зарешёченных окошек. Зверь стоял как раз на таком световом пятне, на его теле как насмешка был порванный больничный халатик. У ног существа лежала Машенька, всеми любимая в отделение больная, врачи и пациенты считали её блаженной. Родных у Машеньки не было, в дом престарелых ей было ещё рано и в больнице держали её из жалости. Теперь же трупик блаженной, разорванной плюшевой игрушкой, валялся у ног оборотня. Андрей помнил, как ему вдруг нестерпимо стало жалко Машеньку, так что он даже перестал бояться. К тому же, чего бояться? Можно бояться: войны, голода, безденежья, убийц, хулиганов, пожара, но не оборотня. Ведь оборотней не существует! Он сам учил этому больных. Учил, что их кошмары просто болезнь и всему можно найти разумное объяснение, а главное он верил в то, что говорил им.

В руке врача оказались обычные ножницы, которыми несколько мгновений назад он вырезал снежинки. Не серебряные и не освящённые, просто ножницы...

А потом приехали из «Стали». Тогда это была лишь небольшая организация, держащаяся на добровольцах, которые и вознаграждения то не получали, просто им было интересно присутствовать там, где происходило нечто необычное. Андрею повезло, кто-то из оперативников сообщил знакомому из корпорации. Не случись этого, все первые полосы газет пестрели бы заголовками наподобие: - "Врач психушки сам свихнулся", "Убитая пациентка", "Кровавые ножницы". А так дело было замято, зачищено, скрыто. А вот те самые кровавые ножницы, Дорохов хранил, более того, считал талисманом.

Тогда Ромка и позвал его - Андрея Дорохова – работать в Сталь. Вначале это было в виде хобби. Но это хобби разрастаясь, обрастая секретами и планами, постепенно оттеснило все остальное прочь, заглотив Дорохова с потрохами, что он уже не мог себя представить без этой работы. Это был так ярко, так необычно, что уйти было практически невозможно. Это была привычка, зависимость. Это было больше чем работа, это было откровение. Обычные люди начинали казаться совершенно ненастоящими, вся их жизнь, их надежды и планы были картонными, а то чем занималось «Сталь», то хождение по краю, знание, которое мог нести не каждый, в буквальном смысле слова, делало человека больше, совершеннее этого ничтожного понятия - "человек". Андрей и не думал уходить, пока они с Ромкой не наткнулись на ту тварь в подвале обычного московского дома. Дом был ещё Екатерининских времён, хорошо сохранившийся и красивый. Стоять бы ему ещё и стоять, если бы два ублюдка не изнасиловали, а потом не убили в его подвале девчонку. Убивали жестоко - около сотни ножевых ранений по всему телу. Кровь текла ручьём. Кровь это больше чем жидкая жизнь, кровь и боль способны разбудить тех, кого не стоит даже упоминать.

«Сталь» прибыла на место. Из-за двери ведущей в подвал пахло тяжело, гнилостно, когда Андрей навёл в темноту свет фонаря, по сторонам шарахнулись тени. Ромка вошёл в подвал первым и тут же упал, но мгновенно поднялся на ноги.

- Ничего тут нет, - сказал он пустым, холодным голосом, - пошли, - и стал подниматься по лестнице к свету.

Андрей увидел его лицо и похолодел, всё было так же, всё и веснушки, и нос картошкой, и пухлые губы, но от всего этого веяло такой злобой и ненавистью, что Дорохов понял, если выпустить "это", то миру конец, и не выпустил. Затем приехали специалисты и уничтожили всё здание, отправив его махом в такие дали, что и не представлять лучше.

А Андрей Дорохов уволился. Его понимали, но никто ни разу до сего момента не набрал номер его телефона и не позвонил просто так. Он и сам понимал, но всё же не мог понять - почему?!! Почему обычная стандартная проверка места преступления обернулась таким кошмаром? Почему эта тварь выбрала носителем именно Ромку, ни тех подонков, ни мёртвую девочку, ни десяток милиционеров сновавших там до их приезда, ни даже бомжа, что обнаружил трупик и сообщил органам, а именно Ромку, его друга - Ромку. Было ли это случайностью?

Всё это пронеслось в голове очень быстро.

- Андрюша, - в трубке голос стал мягким, почти ласковым, - надо.

- Кому?

- Тебе надо, только ты сможешь, я в тебя верю.

- Там что у вас работать некому, пошли кого-нибудь, пусть тварь прикончат.

- Посылал.

- И что?

- Четыре замерзших трупа, а она даже зацепки не оставила.

- Она?

- На месте преступления как подпись два отпечатка босых женских ног и больше ничего.

- Я вне игры.

- Мне нужен Охотник!

- Что у тебя нет других?

- Есть, двое мальчиков и девочка пришли к нам совсем недавно, ещё совсем зелённые, младшему восемнадцать, старшему двадцать пять.

- А прочие, была ведь команда?

- Последние погибли два дня назад, я говорил, она убила их. А от группы захвата и уничтожения проку не будет, мы же ничего не знаем об этой твари.

- Пошли этих мальчиков, научили же их чему-то, - Дорохов аккуратно повесил трубку. Открыл бар, достал оттуда бутылку водки и рюмку, налил полную, выпил морщась. Алкоголь он не любил, но данный поступок был не признаком слабости, просто нужно было помянуть ребят. Это было неписаное правило, наподобие третьего тоста, который пьют молча, вспоминая всех, кто далеко, на вахте, дежурстве, идёт с рюкзаком по дороге, кто затерялся в паутине городов и стран и за тех, кого больше нет, и никогда уже не будет. Андрей вспомнил ребят, каждого он знал по имени и в лицо, хотя Охотники обычно работали в одиночку или парой. Андрей работал с Ромкой. Дорохов налил ещё и помянул Ромку.

Подойдя к телефону, Дорохов набрал хорошо знакомый, отчеканенный в памяти номер.

- Слушаю, - голос был непривычно усталым.

- Я согласен.

Мальчики и девочка оказались действительно зелёными. На Дорохова они смотрели как на ожившего Ильича пионеры. Девочка даже притащила с собой его новый роман "Оскол" и нерешительно топталась на месте, стесняясь попросить автографа, а когда Андрей взял из её рук книгу и подписал: "Коллеге от автора" ему показалось, что "коллега" сейчас повиснет у него на шее. Вовремя пришёл Олег Всеволодович Славин. С тех пор как Андрей видел его последний раз "старик" совершенно не изменился, всё такой же подтянутый и спокойный, военную выправку не скрывали даже потёртые джинсы и вытянутый свитер, но зато подчёркивали до блеска натёртые ботинки. За ним следовали "ветераны" «Стали» - десяток человек и улыбки их были искренние, в этом Дорохов не сомневался, они действительно были рады его видеть, и он оттаял, впервые за эти два года.

Но рабочий день начался, и вскоре в конторе стало пусто, даже "пионеры" куда-то сгинули. Остались лишь: Мишка из группы захвата, Славин и Андрей.

- Не легко нам пришлось, особенно в последние полгода, нечисть прёт, как взбесилась, а старых работников становится всё меньше, кого задрали, кто на пенсию вышел, - Мишка вздохнул и налил чаю. На работе ничего крепче не пили, это было уже не правило, это был способ выжить.

- Ты найди её, - Славин откусил от пряника и задумчиво уставился на содержимое продукта, точно подозревая, что монстр залёг в начинке.

- Найду, - Андрей сказал это, безрадостно покосившись на гору макулатуры на своём столе, гора была приличная, всё это было о доставшемся ему монстре. И как только с такими знаниями они до сих пор не поймали "девицу". Хотя, насколько он понял после беглого просмотра бумаг, это действительно была макулатура, интересные сведенья уместились бы в паре строк: убивает лет пять, только зимой, отпечатки женских ног на снегу, более никаких следов нет, убивает только женщин и всегда жестоко.

- Оборотень, сто процентов, - сказал Мишка.

- Следов зверя не обнаружили, - Андрея это беспокоило и даже очень. Конечно, всегда интересно работать с новой тварью ещё никому не известной и не изученной, но за такие знания было принято платить кровью, чаще своей собственной.

- Снегом заносит.

- Всякий раз снег?

- Наверное, если нет то, что тогда?

- И почему только женщин?

- Женщина убивает женщин не логично. Обычно как-то тяготеют к противоположному полу или мешанина идёт. Ну, я ещё понимаю, когда самцы дерутся - территория, самки то сё, но тут, - Олег Всеволодович отчаялся найти монстра в прянике и засунул в рот оставшуюся половину.

- А может она лесбиянка, - хохотнул Мишка.

- Не смешно, - отрезал Андрей и поднялся. В его правилах было не насмехаться над противником. Охота требовала уважения.

- Ты куда? - спохватился Славин.

- Охотиться.

Охотник это призвание, для этого талант нужен. Потому в «Стали» их уважают превыше всех остальных. И в тоже время Охотник это самая беззащитная фигура. Работает один или в паре и если что первым на зуб попадает. Потому Охотников мало, потому ценят того, кто работает долго, потому как не дурак, потому как матёрый и... и боятся, так как чем дольше век Охотника, тем менее в нём остаётся человеческого. Нет, он не меняется, не превращается в кровожадного монстра, но и не человек уже. Чужое и тем и другим, существо, живущее только жаждой охоты, запахом следа и упоением погони. Охотник становится врагом самому себе, потому как зачастую за собственным азартом не замечает, что уже полностью забрался в раскрытую пасть монстра.

Утро было обычным - душ, прогулка, кафе. С того дня, что изменил привычный ход событий, прошло две недели. Андрей знал уже многое, но и многое оставалось загадкой. Февраль подходил к концу, и словно напоследок на улице стояли такие морозы, что даже во всегда тёплом кафе было прохладно, а ветви деревьев и воротники прохожих, спешащих куда-то мимо спрятанных за стеклом столиков, покрывал иней. Было красиво, и в тоже время ощущалась смутная опасность в этой красоте. Андрею это доставляло удовольствие, с тех самых пор как вернулся в корпорацию, он почувствовал что живёт, а особый риск, скрытый в задании, нравился ему ещё больше. Андрей точно с лихвой возвращал всё то, что не дополучил за эти два года тихого, размеренного существования. Он сам загонял себя в пасть к зверю.

За столиком напротив Дорохов вновь увидел ту самую девушку и улыбнулся ей почти что дружески. Незнакомка выглядела очень грустной, она кивнула ему и уткнулась в чашку. Андрей допил кофе, на сей раз соответствующий его вкусу, и подошёл к столику девушки:

- Вы грустите?

Она подняла на него большие глаза то ли светло серые, то ли светло голубые, он не разобрал, и кивнула.

- Я присяду?

Она вновь кивнула, внимательно его рассматривая.

- У вас что-то случилось?

- Нет, - её голос был звонким, точно очень сильно натянутая струна, - я просто вспомнила одну очень старую семейную историю. О кошке.

- Я писатель, - Дорохов улыбнулся, - и я очень люблю старые семейные истории о кошках. Расскажете?

Девушка пожала плечами, как бы говоря, почему бы и нет:

- Бабушка рассказывала, - она запнулась, подбирая слова. - Знаете, кошка в деревне ведь не просто украшение интерьера, кошка призвана, чтобы мышей ловить и добро от них стеречь, а когда кошка стареет, заводят новую. Вот у моего прадеда и состарилась кошка. Говорят, красавица была - беленькая, пушистая, должно быть барский кот после себя потомство оставил, такую вся семья любила, а больше всех прадедова маленькая дочка. Кошка стала старой, что ж пусть век доживает. Завели другую. Но вот беда старая от обиды начала сливки с молока слизывать, отодвинет носом блюдце с кувшина и вылакает, что повкуснее, а то и сам кувшин уронит. А времена тогда были и так не сытные. Прадед как-то собрался в город, запряг лошадь в сани и Мурку с собой прихватил, да в зимнем лесу на полдороги и выбросил. Кошка из сугроба выбралась, отряхнулась, да в обратный путь потрусила, прадед ругнулся, ну думает, Бог с ней, дойдёт пусть живёт.

А когда из города возвращался, что-то больно кольнуло под сердце, пришло ощущение беды, он лошадь быстрее погнал, но не успел. Дочь его, девчушка лет шести, как про кошку узнала, так и убежала втихую любимицу искать. Нашли их потом, девочка, а на коленях у неё кошка, как живые, только заиндевелые все. Как уж говорят, клял себя мой предок, понимал ведь, что всё из-за него, выяснилось потом, что соседский кот сливки слизывал, да уж не воротишь сделанного. И ещё больше, как пощёчина, жгло, что кошка, не смотря на то, что её выгнали, осталась с девочкой, так и грела её до самого конца своим маленьким тельцем, а могла бы и в ветвях дерева от холодов спрятаться и в дупле, где потеплее, отсидеться, нашла бы способ, кошка была умная.

- Почему вы это вспомнили?

- Да так вдруг, - девушка замолчала. А потом посмотрела Дорохову прямо в глаза и спросила: - а разве вы не торопитесь? - Этот вопрос мог бы показаться не вежливым, резким намёком на то, что пора бы и честь знать, но Андрей вдруг осознал насколько он глубже.

- Да я действительно тороплюсь.

- Не опаздывайте, сегодня будет метель.

- Не опоздаю.

- Мне жаль вас?

- Почему? - Дорохов ощутил, как всё внутри него задрожало.

- Вы разрушили себя, вы строго следуете сценарию, не задумываясь в чём его смысл. Вы перестали доверять своему нюху, своим чувствам, вы прикрываетесь вещами и прошлым. Иногда ножницы не помогают, зачем носить в кармане лишний груз?

- Это талисман, - Дорохов вздрогнул, - откуда вы знаете?

- Не важно, вы уже почти опоздали.

Дорохову стало страшно, но он не хотел верить своим мыслям, интуиции и собственным глазам тоже, потому встал и пошёл прочь.

Когда Андрей выходил из кафе, ему показалось, что он услышал:

- До встречи.

У дверей кафе примостился ободранный бомж, на мужика было страшно смотреть, он кутался в два рваных пальто, очевидно добытых из мусорных баков, и канючил денежку у прохожих. "Сегодняшняя ночь его не пощадит, сегодня будет метель, я знаю это, - подумал Андрей, - он умрёт где-нибудь в подворотне и никто и никогда не пожалеет его. Никто не будет расследовать, какой зверь его загрыз, потому как зверь это его собственная жизнь, его трусость или слабость, то, что привело когда-то сильного мужчину в такое скотское состояние. И мы с ним чем-то похожи, только у меня есть деньги, а у него нет".

Андрей достал бумажник, отсчитал несколько пятисоток, и протянул бомжу, тот уставился с недоумением и страхом.

- Держи, - сказал ему Андрей, - я заблудившийся Дед Мороз. И как специалист скажу тебе, что если ты сегодня будешь ночевать на улице, то замёрзнешь.

Уходя, Дорохов слышал бормотание благодарности, но почему-то твёрдо знал, что мужик первым делом помчится за едой и водкой, а вечером прикорнёт под забором сытый и пьяный и его занесет снегом.

"Пусть, по крайней мере, умрёт счастливым, я вот так счастлив не буду. Как там говорилось в "Маугли" - эта охота для многих станет последней. Да славная будет охота".

...Андрей понял что опоздал, понял это отчётливо и просто, но не ощутил горечи. Он вышел из машины, оставив дверцу распахнутой, чтобы щелчок замка не вспугнул тишину, и двинулся через снег к неподвижно стоящей обнажённой женщине.

Она повернулась на скрип шагов и посмотрела на Андрея прямо и уверенно. Он узнал её и не удивился. Только, как-то вяло подумал, что не взял с собой никакого, боле менее серьёзного, оружия. Но эта мысль не пугала, наоборот приносила облегчение. Будь у него с собою что-то, он обязательно убил бы эту красоту, а так он и сам был беззащитен. И всё же он чувствовал горечь оттого, что его предположения оказались правильными.

- Здравствуй, Охотник, - голос девушки звенел. И только сейчас Дорохов обратил внимание, что снег у ног её весь залит кровью, а она чиста, ни капельки не портило белизны её кожи. - Почему молчишь, страшно?

- Нет, я уже видел подобных тебе, причём не мало. И, как видишь, жив.

- Не мало? Врёшь, я одна такая, - она горестно рассмеялась и сделала шаг по направлению к мужчине, Дорохов автоматически отступил. - Боишься?

- Просто не хочу умирать.

- Я не буду убивать тебя, - девушка помолчала и добавила, чуть слышно, - наверное. Это ты пришёл за моей жизнью, чем же ты уничтожишь меня?

Дорохов поднял руки показывая, что они пусты, и уронил их в безвольном жесте.

- Как глупо, - женщина посмотрела ему в лицо, - что же мы будем делать? Неужели просто стоять вот так на морозе пока оба не заледенеем?

- Не знаю.

- А мы с тобою, Охотник, очень похожи.

- Чем?

- Мы оба не знаем, что же нам делать дальше, - в её глазах мелькнули слёзы.

- Если я не остановлю тебя - ты так и будешь убивать.

- Если я не убью тебя - ты заберёшь мою жизнь.

- Ситуация и впрямь безвыходная. Скажи, как ты узнала про ножницы?

- Я многое знаю, как и то, что они до сих пор лежат в твоём кармане. И потому мне жаль тебя, ты слишком привык доверять вещам, ты изменился, Охотник. Если б ты теперешний встретил своего первого монстра, он загрыз бы тебя, потому что у тебя есть рамки, ты веришь в вещи, а не в себя. Ножницы это ничто, ничто утренний кофе, которым можно испортить тебе весь день, и память тоже ничто, потому что это только груз, так же как пусты надежды на завтра. А ты погряз в этом, Охотник. Ты мёртв, потому что сейчас, в данной момент, ты не здесь, а значит, тебя нет. Иногда не вещи несут наш отпечаток, а мы отпечатки вещей. И чтобы это вырвать из себя, нужно приложить нечеловеческое усилие. А тяжелее всего избавится от собственной памяти.

- Ты говоришь о себе или обо мне?

- О нас обоих, ведь всё время, что ты шел по моему следу, ты пытался прогнать свою память, но ты делал совсем не то, ты прогонял чувства, превращая себя в вещь. Человек тем и отличается от всего остального, что умеет чувствовать. Стоит ли избавляться от этого, ведь привязанности это цепи, но они и держат нас. Порой мы срываемся с этих цепей - как я, или пытаемся сорваться - как ты, вот это страшно. Не для нас, мы сильные, мы выдержим, для остального мира. Нельзя избавиться от тени. Посмотри на свою жизнь, твои дни как шарики в чётках, одинаковые, ты перебираешь их бездумно и монотонно.

- Слишком путано. Не находишь?

- Может и путано. Но я иногда просто физически чувствую, как этот мир пытается меня уничтожить.

- Ещё бы, ведь по твоему следу идёт Охотник.

- Свой Охотник есть у каждого из нас.

- Почему ты убила эту женщину? - Андрей посмотрел на снег, самого трупа ему видно не было, темнота.

- Раз ты нашёл меня, то должен знать. Ты же знал, что я охочусь на неё, но ты опоздал.

- И всё же расскажи. Я хочу услышать это от тебя.

Метель взвилась вокруг ног женщины:

- Она была шлюхой.

- За это ты порвала её на части?

- Это было самое малое, что я могла сделать.

- Как ты это сделала?

- Ты торопишься умереть? - метель стала сильнее, и вдруг Андрей увидел, как снег приобрел очертания. Огромная белая кошка выступила вперёд не оставляя следов и обвилась вокруг девушки. Они слились мгновенно, став чем-то, что не имеет названия, такого зверя нет. Но он стоял перед Андреем, напоминая всё ещё кошку, только не клыками, торчащими из пасти, и не размерами. Зверь сделал шаг вперёд и взгляды снежного монстра и человека встретились. Тварь разинула пасть. Андрей закрыл глаза, не было ни каких мыслей, он просто осознал, что сейчас его разорвут или заморозят как прошлых Охотников и всё закончится, он покинет это мир вещей и чувств. Покинет ли?

Время шло, но ничего не происходило. Дорохов открыл глаза, перед ним вновь стояли девушка и кошка, девушка гладила снежную шерсть, и Андрею показалось, что он слышит мурлыканье.

- Почему ты не убила меня как прочих?

Девушка пожала плечами:

- Может быть, потому что ты не хотел убивать меня. А может быть потому, что мы так похожи.

Дорохов отошёл к машине и жестом пригласил девушку в салон:

- Поговорим?

Она послушно села в машину и закрыла дверь, а кошка рассыпалась снегом. Андрей подумал про себя, что вряд ли его спасёт хрупкая конструкция автомобиля, если что, и опустился на сидения с другой стороны, протянув девушке свою куртку.

- Как тебя зовут?

- Вера.

- Кто ты?

- Ты хочешь узнать, что я за существо?

- Да.

- А с чего ты взял, что я знаю?

- Должна знать.

- Правда? А вдруг?

- Эта кошка, к примеру? Ведь она имеет связь с той историей, что ты мне рассказала в кафе.

- Кошка единственный мой друг, только не говори, что ещё ты, - Вера рассмеялась.

- Не скажу.

- И то хорошо. Знаешь, я долго думала, наверное, я знаю, кто я, но может и ошибаюсь. В детстве бабушка рассказывала мне историю моего рождения. Я ведь из деревни, бабушка у меня была самая, что не наесть, обычная деревенская старушка, измотанная и согнутая работой, а ещё сказки любила рассказывать, она мне и мать заменила. Я ведь раньше думала, что рассказы про кошку были лишь, для того, чтобы меня утешить, придать моей жизни, хоть какую-нибудь, значимость. Так они и растили меня с дедом, пока я им не поставила над могилками крестики и не уехала в город. Думала, осталась на всём свете одна, оказалось, что нет.

- А родители?

- Отца сманила к себе какая-то заезжая шлюха, я его и не видела никогда. А мать моя была учительницей, даже когда мной ходила всё до последнего дня не могла учеников своих оставить. Как-то поздно возвращалась из школы напрямки, через поле к дому, её и скрутили схватки. Бабка моя тревогу забила, но пока то, сё, пока в школу сбегали, пока назад побежали, поздно было, холод стоял страшный, роды были тяжелыми. Бабушка рассказывала, что ветер толкал от школы всё в поле, а они поперёк, не слушали. Увидала тёмный холмик бабушка и побежала, падая, а когда уже совсем близко была, говорит, что поднялся снег, и увидела она кошку, а между лап у кошки я лежала в вязёнку материнскую завёрнутая. Кошка поднялась, да в темноте пропала, меня она отогрела, а мать мою не смогла.

- Нда, - Андрей ожидал разгадок, но не таких, - как ты всё же научилась с ней сливаться?

- Не училась я. Замуж вышла, жила как все, работала. А потом, когда пару лет вместе прожили, муж начал всё позже домой приходить, по праздникам работать. Ругались, ссорились, я ведь его очень любила, - Вера улыбнулась, - Знаешь, что такое ревность? Когда всех ненавидеть начинаешь и себя в том числе. Нет страшнее чувства, хочется разорвать всех и каждого, и плакать, плакать. В общем, ждала я его как-то вечером, ждала и не вытерпела, вышла на улицу. Ветер, снег, а я иду, подняв воротник, и думаю, что вот встретится он мне, я ему на шею кинусь и разревусь. А потом вижу два силуэта под фонарем, мой муж другую целует и мороз им нипочем. Я за ларёк газетный зашла, чувствую вот-вот упаду, внутри всё оборвалось, я никогда в жизни не ощущала себя такой одинокой, такой ненужной и брошенной. Смотрю, расстались, он домой, она в сторону гаражей по тропинке. Я за ней, решила - выскажу всё в глаза, нагнала. А она как узнала кто я, так и рассмеялась - а правду сказал Валик, так моего мужа звали, что ты мышь серая. Захочу, говорит, и бросит он тебя, только не хочу этого, а с ним буду, очень страстно он меня любит, подарки, цветы, а секс какой. Каждое слово как камень, боль страшная, а откуда-то из нутра вдруг такая ярость во мне поднялась, я и прыгнула, она не ожидала, но всё равно сильнее меня оказалась, отбросила прямо в снег, а снег взял и поднялся вместе со мной, с моей болью и ненавистью вперемешку. Место было пустынное, тихое, точно специально подобранное, кричи - не докричишься. Ох, какой у той шлюхи взгляд был. Какой страх, какая растерянность. Дорогого стоило. Жалею, что слишком быстро убила, нужно было медленней. Как дома оказалась, не помню, только раньше Вали. Спрятала свою одежду, вся ведь в клочья разодрана была и платье и пальто.

- А потом?

- Потом развелась, не верила я ему больше, да и забыть слов этой мрази не могла, была бы возможность, ещё раз убила. Только как зима, так чувствую, муть поднимается, в груди тесно становится. Кошка со мной едва выпадет снег, но убиваем мы лишь в метель. Я в такие дни даже мысли окружающих слышать начинаю. Да мне ведь много и не нужно, я ведь ни мяса не ем, ни крови не пью, мне страх, ужас в их глазах награда. Та вот, что там лежит, больно хвастаться любила, что свою подружку в чём угодно заменить может хошь в деле, а хошь в постели у мужа, а у подружки двое детей. Вот и позвала она меня.

- Позвала?

- Я ведь сама жертв не ищу, я на зов прихожу, как джин. На боль, ревность, ненависть, на всё то, что сама когда-то ощутила, а там не успокоюсь, пока не убью.

- Да ты и есть джин, только он раб лампы, а ты собственной ревности и одиночества. Ты много мне рассказала о вещах, обо мне, но попробовала бы ты хоть раз заглянуть в себя? Понять свою собственную ограниченность?

Она пожала плечами:

- Наверное, ты прав, - и замолчала, только было слышно, как стонет ветер.

Дорохов сидел на заднем сидении своего автомобиля рядом с красивой обнажённой женщиной, которую не трогал мороз, потому как холод в её душе был намного сильнее того, что принесла зима, и думал о несправедливости судьбы. Рядом с автомобилем бродила большая белая кошка, то рассыпаясь снегом, то собираясь вновь - существо, которое возникло благодаря человеческой жестокости и собственному доброму сердцу. Призрак, спасший ребёнка, пришедший на зов человеческой боли, и помогающий в меру своего понимания и разумения. Тут не было зла, в том смысле, в котором Андрей понимал его, тут были обманутые надежды и страх.

- Ну что делать будешь?

Андрей посмотрел на Веру:

- А ты?

- Скоро зима закончится, снег будет таять, кошка уйдёт.

- И как ты будешь жить?

Она дёрнула плечами.

- А ты никогда не думала освободиться, освободить её и себя, перешагнуть эту боль, ревность, страх? Просто простить весь этот мир? Может нужно убивать не женщин, а свою ревность? Задуматься, наконец, над тем, что ты делаешь?

- А ты сам?

- Я?

- Ты, Охотник, разве ты сам, когда-нибудь, задумывался над тем, что ты делаешь?

- Я чищу мир.

- Представь, я тоже. Но разве это что-то меняет?

- Давай изменим, но вместе.

- Давай.

- Тогда мой ход первый. Просто уходи.

Она скинула куртку, вылезла из машины и слилась с кошкой, огромный снежный зверь поплыл по ветру в даль от машины. Охотник остался один. Андрей просто сидел и думал, потом пересел за руль и поехал домой, он знал что делать.

Утром Андрея разбудил звонок Славина. Дорохов взял трубку и на свое недовольное "Ало" услышал:

- Андрей, ты что умер?

- Хороший юмор, - буркнул Дорохов, - смешной.

- Ты на часы взгляни, или ты заболел?

На часах был полдень, Андрей на всякий случай выглянул в окно, нет, действительно полдень и рассмеялся.

- Чего гогочешь?

- Так просто, радуюсь заслуженному выходному, суббота ведь.

- Дурак, тебя Мишка три часа в кафе прождал, хотел узнать, как охота прошла, волновался, а потом ко мне прибёг.

- А чего не ко мне?

- Так ведь ты же лет десять каждый день в кафе наведываешься всегда в восемь, а сегодня...

- Сегодня, Олег Всеволодович, я начинаю новую жизнь.

- Чего?

- Да, да, прежнего, помешанного на мелочах и обрядах, Дорохова больше нет, нет моих привычек, нет моих заморочек, я даже свои волшебные ножницы вчера выкинул. Устал, к чёрту вещи, к чёрту размеренность жизни, вот пойду сегодня и влюблюсь, хотя бы в нашу девочку-охотника, как её там?

Славин похоже на том конце трубки потерял дар речи, а потому просто сопел, но громко и внушительно, трубку вырвал из его рук Мишка и заорал:

- Охотник ты хренов, на окраине города труп женщины нашли, - внутри Андрея всё оборвалось, неужели снова, неужели весь вчерашний разговор ни чего не принёс, и она убивает вновь, а он надеялся, - та самая, по отпечаткам ног полностью совпадает!

- Что совпадает?

- Ну, те самые отпечатки рядом с жертвами, вот они и...

- Значит ушла.

- Кто ушёл, кто?

Андрей повесил трубку, опустился на диван и закрыл глаза ладонями. Он вспомнил, что ему снилось в эту ночь: - счастливая женщина и кошка, бредущие сквозь метель, свободные от мира вещей, боли и одиночества.

Охотник вдруг почувствовал, что по щекам его текут слёзы, первые слёзы за десять лет.

Дата добавления: 2015-08-27