Беседа с королями

Заратустра не ходил еще и часу в горах и лесах своих, каквдруг увидел он странное шествие. Как раз по дороге, с которойон думал спуститься, шли два короля, украшенные коронами икрасными поясами и пестрые, как птица фламинго; они гнали передсобой нагруженного осла. "Чего хотят эти короли в царствемоем?" -- с удивлением говорил Заратустра в сердце своем ибыстро спрятался за куст. Но когда короли подошли близко кнему, он сказал вполголоса, как некто говорящий сам с собой:"Странно! Странно! Как увязать это? Я вижу двух королей итолько одного осла!" Тогда оба короля остановились, улыбнулись, посмотрели в тусторону, откуда исходил голос, и затем взглянули друг другу влицо. "Так думают многие и у нас, -- сказал король справа, --но не высказывают этого". Король слева пожал плечами и ответил: "Это, должно быть,козопас. Или отшельник, слишком долго живший среди скал идеревьев. Ибо отсутствие всякого общества тоже портит добрыеправы". "Добрые нравы? -- с негодованием и горечью возразил другойкороль. -- Кого же сторонимся мы? Не "добрых ли нравов"? Ненашего ли "хорошего общества"? Поистине, уж лучше жить среди отшельников и козопасов, чемсреди нашей раззолоченной, лживой, нарумяненной черни, -- хотябы она и называла себя "хорошим обществом", -- хотя бы она и называла себя "аристократией". Но в нейвсе лживо и гнило, начиная с крови, благодаря застарелым дурнымболезням и еще более дурным исцелителям. Я предпочитаю ей во всех смыслах здорового крестьянина --грубого, хитрого, упрямого и выносливого: сегодня это самыйблагородный тип. Крестьянин сегодня лучше всех других; и крестьянский типдолжен бы быть господином! И однако теперь царство толпы, -- яне позволяю себе более обольщаться. Но толпа значит: всякаявсячина. Толпа -- это всякая всячина: в ней все перемешано, исвятой, и негодяй, и барин, и еврей, и всякий скот из Ноеваковчега. Добрые нравы! Все у нас лживо и гнило. Никто уже не умеетблагоговеть: этого именно мы все избегаем. Этозаискивающие, назойливые собаки, они золотят пальмовые листья. Отвращение душит меня, что мы, короли, сами сталиподдельными, что мы обвешаны и переодеты в старый, пожелтевшийпрадедовский блеск, что мы лишь показные медали для глупцов ипройдох и для всех тех, кто ведет сегодня торговлю с властью! Мы не первые -- надо, чтобы мы казались первыми: мыустали и пресытились наконец этим обманом. От отребья отстранились мы, от всех этих горлодеров ипишущих навозных мух, от смрада торгашей, от судорогичестолюбий и от зловонного дыхания: тьфу, жить среди отребья, -- тьфу, среди отребья казаться первыми! Ах, отвращение!отвращение! отвращение! Какое значение имеем еще мы, короли!" "Твоя старая болезнь возвращается к тебе, -- сказал туткороль слева, -- отвращение возвращается к тебе, мой бедныйбрат. Но ты ведь знаешь, кто-то подслушивает нас". И тотчас же вышел Заратустра из убежища своего, откуда онс напряженным вниманием слушал эти речи, подошел к королям иначал так: "Кто Вас слушает, и слушает охотно, Вы, короли, тотназывается Заратустра. Я -- Заратустра, который однажды сказал: "Что толку еще вкоролях!" Простите, я обрадовался, когда Вы сказали друг другу:"Что нам до королей!" Но здесь мое царство и мое господство -- чего моглибы Вы искать в моем царстве? Но, быть может, дорогоюнашли Вы то, чего я ищу: высшего человека". Когда короли услыхали это, они ударили себя в грудь исказали в один голос: "Мы узнаны! Мечом этого слова рассекаешь ты густейший мрак нашегосердца. Ты открыл нашу скорбь, ибо -- видишь ли! -- мыпустились в путь, чтобы найти высшего человека, -- -- человека, который выше нас, -- хотя мы и короли. Емуведем мы этого осла. Ибо высший человек должен быть на земле ивысшим повелителем. Нет более тяжкого несчастья во всех человеческих судьбах,как если сильные мира не суть также и первые люди. Тогда всестановится лживым, кривым и чудовищным. И когда они бывают даже последними и более скотами, чемлюдьми, -- тогда поднимается и поднимается толпа в цене, инаконец говорит даже добродетель толпы: "смотри, лишь ядобродетель!"" -- "Что слышал я только что? -- отвечал Заратустра. -- Какаямудрость у королей! Я восхищен, и поистине, мне очень хочетсяоблечь это в рифмы: -- то будут, быть может, рифмы, которые едва ли придутсяпо ушам каждого. Я разучился давно уже обращать внимание надлинные уши. Ну что ж! Вперед! (Но тут случилось, что и осел также заговорил: но онсказал отчетливо и со злым умыслом И-А.) Однажды -- в первый год по Рождестве Христа -- Сивилла пьяная (не от вина) сказала: "О, горе, горе, как все низко пало! Какая всюду нищета! Стал Рим большим публичным домом, Пал Цезарь до скота, еврей стал -- Богом!" Короли наслаждались этими рифмами Заратустры; но корольсправа сказал: "О Заратустра, как хорошо сделали мы, что пришлиповидать тебя! Ибо враги твои показывали нам образ твой в своем зеркале:там являлся ты в гримасе демона с язвительной улыбкой его; такчто мы боялись тебя. Но разве это помогло! Ты продолжал проникать в уши исердца наши своими изречениями. Тогда сказали мы наконец: чтонам до того, как он выглядит! Мы должны его слышать, его, который учит: "любитемир как средство к новым войнам, и короткий мир больше, чемдолгий!" Никто не произносил еще таких воинственных слов: "Чтохорошо? Хорошо быть храбрым. Благо войны освящает всякую цель". О Заратустра, кровь наших отцов заволновалась при этихсловах в нашем теле: это была как бы речь весны к старым бочкамвина. Когда мечи скрещивались с мечами, подобно змеям с краснымипятнами, тогда жили отцы наши полною жизнью: всякое солнце мираказалось им бледным и холодным, а долгий мир приносит позор. Как они вздыхали, отцы наши, когда они видели на стенесовсем светлые, притупленные мечи! Подобно им, жаждали онивойны. Ибо меч хочет упиваться кровью и сверкает от желания".-- Пока короли говорили с жаром, мечтая о счастье отцовсвоих, напало на Заратустру сильное желание посмеяться надпылом их: ибо было очевидно, что короли, которых он видел передсобой, были очень миролюбивые короли, со старыми, тонкимилицами. Но он превозмог себя. "Ну что ж! -- сказал он. -- Вотдорога, ведущая к пещере Заратустры; и пусть у сегодняшнего днябудет долгий вечер! А теперь мне пора, меня зовет от Вас крик опомощи. Пещере моей будет оказана честь, если короли будут сидетьв ней и ждать: но, конечно, долго придется Вам ждать! Так что ж! Где же учатся сегодня лучше ждать, как не придворах? И вся добродетель королей, какая у них еще осталась, --не называется ли она сегодня умением ждать?" Так говорил Заратустра.

Пиявка

Дата добавления: 2015-08-10